От подарка не скрыться (джен)

31.12

Ята вцепился зубами в один из пальцев перчатки и стянул её с руки. Холод тут же схватил его за ладонь, а монетки, как юркие блестящие рыбки, всё равно продолжали свои попытки побега под ноги.

— Ох, внучок, чего ж ты так мучаешься? Давай помогу.

Из окошка киоска высунулись старушечьи руки в пушистых шерстяных митенках и ловко набрали нужную сумму у него из ладони.

— Надевай быстрее свои рукавички, а то пальцы отморозишь. А ты ещё молодой, они тебе пригодятся. Вот, держи свой кофе, погрейся об него. Может, еды хоть какой возьмёшь? А то вы с коллегой так и околеете.

Ята замер и чуть было не выпустил стаканчики из рук. Они, конечно, были на дежурстве с инспектором Дзэнигатой, но их машину от киоска скрывал дом, а сам он был в гражданском и точно не говорил этой женщине, кто он и что здесь делает.

— Чего ты так испугался, внучок? Ты уже третий раз за кофе подходишь и всё время один — явно не с девушкой здесь по парку гуляешь. Я бы на месте девушки от тебя ещё бы в первый раз убежала, чтобы не мёрзнуть, — беззлобно хихикнула старушка, поправляя круглые очки в толстой роговой оправе. — Значит, работаешь неподалёку. А раз каждый раз берёшь по два стаканчика кофе, то второй несёшь коллеге.

— А если себе? — невнятно переспросил Ята, удивлённый неожиданно точной догадкой старушки.

— Если себе, то второй стаканчик уже остынет, пока ты первый пьёшь. А холодным этот кофе становится такой гадостью. Фе! — Старушка скривилась, показав кривой частокол пожелтевших зубов. Ята скептически глянул на один из стаканчиков, но не стал говорить ей, что по его мнению это был вкуснейший кофе в его жизни. — Давай я вам хоть лапшу заварю — у меня тут с собой пара пачек, с утра в комбини⁽¹⁾ купила. Всяко лучше, чем пустой кофе пить.

— У нас есть бутерброды.

Голос Ята совсем затих под конец предложения, когда он вспомнил эти самые бутерброды: отмокшие в фольге, подмёрзшие и слипшиеся в один большой кусок. Он горько вздохнул.

— Не вздыхай внучок, приходи через полчаса — будет вам лапша.

Ята отступил на шаг назад и закрутил головой, пытаясь найти на вывеске её стоимость.

— Не ищи, нет её в меню. Это подарок от меня за то, что хоть кто-то ещё в Новый Год работает, а не только я. Да ещё и кассу дневную как-никак мне делаете. Считай, что я вас так поощряю. Кому, как не бабушке, вкусностями всякими молодёжь баловать. Так что не вздумай отказываться!

Ята поблагодарил её, низко поклонившись, и чуть было не расплескал кофе из стаканчиков, на что старушка снова залилась смехом и крикнула ему уже в спину: "Через полчаса, не забудь!".

Весь декабрь на улицах почти не было снега, но именно сегодня, в последний день года, небеса решили высыпать всё, что сэкономили, и ясное солнечное утро после обеда сменилось непроглядной снежной пеленой. Городские службы лениво делали вид, что чистят дорожки в парке, но особо не напрягались — всё равно их снова засыпало. Ята пробрался через сугробы, перебежал улицу и, пару раз поскользнувшись, но не упав, забежал за старое кирпичное здание. Там на углу, с хорошим видом на перекрёсток, была припаркована их патрульная машина, сейчас больше напоминающая огромный сугроб. А внутри того сугроба сидел медведь.

Ята слишком уважал своего наставника, чтобы даже в мыслях пошутить над ним таким образом. Однако это нисколько не уменьшало сходство инспектора Дзэнигаты, нахохлившегося и кутающегося в своё бессменное коричневое пальто, с бурым медведем. Стоило Ята скользнуть внутрь машины и захлопнуть за собой дверь, как инспектор в первую очередь шумно принюхался, а потом заворчал что-то нечленораздельное и потянулся за стаканчиком.

Горячий кофе немного улучшил его настроение, а новости о бесплатной лапше согрели душу.

— Да, вот таких людей мы и защищаем, Ятагарасу. Не спим ночами, чтобы они жили и работали спокойно. А мы в это время раскрываем и предотвращаем преступления.

— И ловим Люпена.

— ...и ловим Люпена. Так! — громко воскрикнул инспектор, и Ята втянул голову в плечи, решив, что дошутился. Но тот продолжил свою мысль: — Ты точно ничего подозрительного не видел?

Ята покачал головой.

— Может, вам показалось?

Этот вопрос он задавал уже раз десять только за сегодняшний день. Ответ инспектора не менялся:

— Нет, я чую, что Люпен где-то здесь.

Легендарное чутьё и правда никогда не подводило инспектора, приводя его точно к Люпену хоть на другой край света. Но всё рано или поздно может дать сбой. Они сидели в патрульной машине уже седьмой час. Рация ловила переговоры диспетчера с другими патрульными, но на улицах было подозрительно тихо. Видимо, даже преступники решили передохнуть хоть немного, чтобы потом оторваться в саму новогоднюю ночь, когда нормальные люди разойдутся по улицам, ресторанам или по гостям.

Вообще-то Дзэнигата, как инспектор Интерпола, не обязан был вообще слушать диспетчера из полицейского участка. Но он сам вызвался помочь полиции в преддверии праздника, когда сотрудников ожидаемо не хватало: обычные постовые⁽²⁾ и так сбивались с ног, разбираясь с потерявшимися детьми и пьяными драками, а автомобильные патрули не могли покрыть весь город. Так что пока он сидел тут, выслеживая Люпена и заодно следя за порядком в этом районе, полицейские могли охранять покой в остальных частях города.

То, что сейчас на улицах было спокойно, вовсе не означало, что они стояли здесь зря.

Приняв пост рано утром, они сделали пару кругов по району, просто чтобы обозначить, что они здесь есть, и отбить у мелких хулиганов желание самовыражаться на улице. А после припарковались на этом перекрёстке: старое кирпичное здание прикрывало их от ветра, а редкая застройка и широкая дорога давали как хороший обзор практически во все стороны, так и возможность быстро доехать до любого квартала поблизости. И стоило только инспектору заглушить мотор, как из ювелирного магазина через дорогу выскочил мужчина и помчался прочь, прижимая к груди небольшую спортивную сумку. Выбежавший следом и громко ругающийся владелец магазина только доказал, что это был совсем не покупатель.

Инспектор Дзэнигата пулей вылетел из машины и пустился в погоню. Ята не хватило сноровки, чтобы поспеть за ним. К тому же он чуть притормозил от удивления, когда увидел, что преступник, только что бежавший, расталкивая редких прохожих, вдруг растянулся на дороге, рассыпая вокруг себя украденные драгоценности. Несколько человек остановились, удивлённо переглядываясь, кто-то потянулся, чтобы помочь, кто-то — чтобы незаметно подобрать краденое. Но все они отскочили на шаг назад, потому что к преступнику уже подбежал бурым ураганом инспектор Дзэнигата и одним движением застегнул наручники на его запястьях.

Когда Ята всё-таки добежал до места преступления, едва увернувшись от внезапно пронёсшейся по дороге машины, то первым делом потянулся было проверить пульс вора. Тот вдруг пришёл в себя и попытался вырваться, загребая ногами, как речной краб. Дзэнигата легко придавил его обратно к земле одной рукой и нахмурился ещё сильнее. Он встряхнул вора, повозив того по снегу.

— Ну и кто тебя только что так отделал?

И Ята, и вор уставились на инспектора, удивлённо заморгав. Дзэнигата тяжело вздохнул и медленно, словно детям, объяснил:

— Кровоподтёк ещё не сформировался, так что вряд ли он успел получить по шее до ограбления.

Инспектор одним пальцем оттянул воротник чёрного свитера вора, обнажая красную полосу, постепенно наливающуюся кровью, — место сильного удара, которое скоро станет синяком. Ята догадался, на что тот намекает, и, шагнув обратно на проезжую часть, повертел головой по сторонам, но не разглядел среди прохожих ни одного знакомого силуэта.

Вор же только втянул голову в плечи и тихо заныл, не понимая, что происходит, и жалуясь на вселенскую несправедливость. К тому моменту, когда он окончательно раскаялся в содеянном, сидя в сугробе, а Дзэнигата докуривал уже вторую сигарету, до них добежала пара патрульных с ближайшего поста и увели преступника с собой, даже не скрывая радости от того, что так легко повысят свои показатели перед самым концом года.

Ята ожидал, что после этого случая Дзэнигата занервничает и захочет объехать или хотя бы пешком обойти весь район, заглядывая под каждый камень, но тот молча вернулся в машину и снова нахохлился на водительском месте.

— Вы не хотите найти того, кто остановил вора?

— Это не Люпен. Не лично, по крайней мере, — уточнил Дзэнигата, намекая на то, что есть ещё подходящие кандидатуры, приближенные к Люпену. — Да их уже и след простыл. — Он зябко поёжился и подул на замёрзшие пальцы — он так торопился, что выскочил из машины без перчаток. — И вообще, сходи за кофе.

Большинство мест, где можно было бы купить кофе на вынос, были закрыты в честь наступающих праздников. Поблизости от их машины ещё работал только маленький киоск на краю парка, где торговала смешливая и болтливая старушка, кутающаяся в большую шерстяную шаль. Она с хитрым прищуром посмотрела на Ята, когда он уже второй раз за сегодня пришёл покупать два стаканчика кофе, но только усмехнулась. Он не успел донести кофе до машины — неожиданно поступил ещё один вызов: мужчина упал с крыши и лежал в подворотне.

Ята задержался, чтобы поставить стаканчики на торпеду, а когда он добежал до нужной подворотни, Дзэнигата уже допрашивал пострадавшего.

— Что, допрыгался? — Дзэнигата ногой отпихнул подозрительно звякнувший мешок от мужчины, который морщился от боли и извивался на земле, явно недовольный наручниками на своих руках. — И чего тебе не сидится? Новый Год на носу, а ты на рожон лезешь.

— Вы его знаете? — Едва задав вопрос, Ята тут же исправился, вспомнив, что тут обычный человек, а не неуязвимый Люпен и его банда, за которыми они обычно гоняются: — Он сорвался с крыши? Разве его можно двигать, да и наручники...

Дзэнигата перебил его:

— Это Лори, тот ещё гадёныш. Его уже который год ловят, а он всё двери вскрывает, да по форточкам лазит. Вот, долазился. — И уже тише, только для Ята, добавил: — Он упал не сам. И не с крыши, а с высоты собственного роста.

Снова прибежали те же патрульные, браво откозыряли и утащили Лори, радостно улыбаясь.

Дзэнигата был настолько неестественно спокойным, что Ята начал переживать, здоров ли тот. Ему было куда привычнее видеть, как инспектор рвёт и мечет, да орёт во всю глотку, едва почуяв, что Люпен где-то рядом.

— И это тоже сделал не Люпен. Но и не тот же человек, что был в прошлый раз. — Заметив удивлённо округлившиеся глаза Ята, Дзэнигата уточнил: — Форма кровоподтёка другая.

— Может, тут появились какие-то неуловимые народные мстители? — попытался пошутить Ята.

— Нет, слишком профессионально: вырубили и незаметно скрылись. Если бы захотели, то они бы убили этих двоих на месте — и никто бы не заметил. И я почти наверняка знаю, кто именно это был.

Дзэнигата сложил руки на рулевом колесе и устало опустил голову сверху, продолжая упрямо смотреть на дорогу перед собой. Когда Ята уже подумал, что речь инспектора закончилась, тот внезапно продолжил:

— Я уверен, что в этом замешан Люпен. Эти двое не стали бы сами по себе демонстративно играть в Робин Гудов так подозрительно близко к тому месту, где мы сидим. Они хотят сманить нас отсюда. Значит, Люпен что-то задумал украсть, и это "что-то" совсем рядом. Я теперь с места не сдвинусь, пока он не появится.

Примерно тогда же небесный кладовщик понял, что забыл выдать городу его годовую норму снега, и погода резко испортилась. Когда Ята пошёл за кофе в третий раз, сугробы уже местами были ему выше щиколотки, а за те полчаса, что они ждали обещанную лапшу, снега насыпало ещё больше. Ята даже потребовалось с силой упереться в дверь, чтобы открыть её. Дзэнигата, глядя на его страдания, тоже вышел, достал из багажника небольшую лопату и начал бодро откапывать их машину из снега. Оказаться в снежном плену было бы очень неприятно.

Едва Ята свернул за угол, как к снегопаду добавился ещё и ветер, щедро бросивший пригоршню снега ему прямо в лицо. Белые хлопья хаотично метались в воздухе, фонари давали тусклый и неверный свет, а в подвижной темноте воображение дорисовывало несуществующие силуэты. Ята даже показалось, что он увидел ещё одного человека, идущего к тому же киоску, но когда он подошёл вплотную, то оказалось, что кроме него здесь больше никого не было.

— Я уже боялась, что ты заблудишься в такую бурю. Ты ж только посмотри, как валит, а? — приветствовала его старушка.

— А вы сами как? Сможете вернуться домой в такую погоду?

— За меня не волнуйся, внучок, — обо мне есть, кому позаботиться. Коль погода не исправится в ближайшее время, позвоню сыну, чтобы забрал меня.

Она наклонилась под прилавок и обратно появилась уже с двумя белыми пластиковыми контейнерами-мисками. Она проверила, что их крышки плотно прилегают, поставила миски друг на друга и запаковала в пакет с ручками. Ята благодарно принял заваренный рамен, но завис на полсекунды, взвешивая его в руках: казалось, что пакет весил немного больше, чем он ожидал бы от лапши быстрого приготовления. Но он списал на холод то, что его чувства обманывают его. Он низко поклонился, чуть не стукнувшись лбом о край окошка. В ответ его схватили за щёки совсем не слабые старушечьи пальцы, заставляя выпрямиться.

— Хватит кланяться, я же сказала, что это подарок. Молоденькие мальчики должны хорошо есть. — Старушка лучезарно улыбалась и напоследок похлопала Ята по щеке. — Беги к своему коллеге.

Ята не удержался и снова наклонил голову в знак благодарности, чем вызвал ещё один взрыв скрипучего смеха у старушки, и побрёл через сугробы обратно.

За это время Дзэнигата успел не только раскопать их машину, но и раскидал часть снега перед и за ней — очевидно, чтобы они могли быстро сорваться с места в погоню. Снегопад к этому времени тоже внезапно растерял свою силу, и, когда Ята снова сел в машину, в воздухе кружилось всего несколько хлопьев снега.

Дзэнигата первым делом осмотрел упаковку и надписи на ней.

— Какая щедрая женщина. Я лапшу этой фирмы видел в магазинах, но как-то денег жалко было на неё — я за ту же сумму лучше три-четыре пачки обычной лапши возьму. Теперь интересно, что же там такое.

Они одновременно открыли свои контейнеры с лапшой. Салон тут же наполнился ароматом говяжьего бульона. Ята громко сглотнул слюну.

— Ничего себе, даже настоящее мясо.

В густом наваристом бульоне плавали пара ломтиков копчёного мяса, ростки фасоли, две половинки варёного яйца, грибы и даже кусочки маринованных побегов бамбука.

— Яйца свежие, — заметил инспектор и тут же закинул одну из половинок себе в рот.

— Воду там есть, где кипятить. Наверное, та женщина и яйца придумала, как сварить. Да и остальное — не верю, что такое может быть в упаковке лапши быстрого приготовления. Пусть даже и самого дорогой.

— Ты же спасибо сказать не забыл?

— Не забыл.

То ли холод и усталость сказались на его восприятии, то ли этот рамен и правда стоил каждой йены своей цены, но когда Ята добрался до лапши, то просто потерял дар речи. Упругая, в меру напитавшаяся бульоном — это была лучшая лапша в его жизни. Он мысленно усмехнулся: что-то сегодня слишком многое казалось ему лучшим в жизни. Это всё холод и это дежурство. Ну или старушка из киоска владела какой-то магией, раз даже простые блюда становились будто бы из ресторана.

Ята допил последние капли бульона и сыто облизнулся. Инспектор тоже закончил со своей порцией и уже не сидел, нахохлившись, а расползся по сидению, ленивым взглядом следя за пустым перекрёстком. Все заведения уже закрылись, люди и машины тоже исчезли. Казалось, что весь мир уснул.

Они посидели в тишине, наслаждаясь воспоминанием о только что съеденном рамене. Веки Ята заметно потяжелели, и он широко зевнул, борясь со сном. Он хотел было предложить, что выйдет и пешком пройдётся с патрулём по ближайшим улицам, — заодно взбодрится. Он повернулся к инспектору и с удивлением заметил, что тот уже спит, сладко посапывая.

Ята пытался решить, что делать дальше: разбудить инспектора или нет, но его мысли будто завязли в сладкой патоке и медленно пытались доползти хоть куда-нибудь. Голова потяжелела, а в глаза словно кинули горсть песка. Ята медленно поднял взгляд на дорогу и вздрогнул — прямо перед машиной стоял человек. Ята хорошо знал его, но сейчас все воспоминания кружились осколками образов, не желая собираться в замысловатое имя. А ещё он помнил, что тот был очень опасен. Ята понимал, что должен бы поднять тревогу, хотя бы закричать, достать пистолет — сделать хоть что-нибудь. Но всё, что он мог, — это смотреть в тёмные глаза, которые казались ему нечеловеческими, и дышать через раз, замерев как маленький кролик перед змеёй. Человек перед ним плавно поднял руку, приложил палец к губам и мягко улыбнулся. Ята закрыл глаза и провалился в темноту.

1) небольшие круглосуточные магазины шаговой доступности, преимущественно с едой и алкоголем

Вернуться к тексту

2) В Японии хорошо развита система полицейских постов (ko:ban), в которых сидят постовые (o-mavari-san). Они занимаются всеми вопросами порядка: не только непосредственно пресекают правонарушения, но ещё помогают потерявшимся детям, могут подсказать дорогу, именно им приносят найденные ничейные вещи, они могут даже отвезти пьяного гражданина домой (или в нормальное большое отделение, если он неадекватен и совсем в слюни).

Вернуться к тексту

30.12

Люпен вертелся перед зеркалом, поправляя парик. Затем отступил на шаг, критически осмотрел себя и нырнул в кучу реквизита, сваленного на диван.

Дзигэн, которого согнали с любимого лежбища, понуро сидел на табуретке, всем своим видом напоминая голодную ворону, и старательно делал вид, что внимательно читает газету. Одна из статей оказалась действительно интересной, поэтому он подпрыгнул от неожиданности и схватился за револьвер, когда услышал женский надтреснутый голос:

— Ну как тебе, внучок?

Люпен увернулся от брошенного в него ботинка и покружился на месте, демонстрируя свою новую маскировку.

— Отвратительно, особенно с твоей рожей, — скривился Дзигэн и снова спрятался за газетой.

— Да ладно тебе, я серьёзно. В этот раз у нас нет права на ошибку.

Дзигэн снова сложил газету.

— Люпен, может, оставишь уже Дзэнигату в покое?

— Что? — Люпен удивлённо округлил глаза. — Я и в обычное время его не достаю.

— Ага, только постоянно его дураком выставляешь.

— Я тут ни при чём — он сам первый начинает каждый раз. А я ничего не могу с собой поделать: как только слышу его вопль "Люпе-е-ен!", у меня тут же срабатывает воровской инстинкт свободосохранения. Я это не контролирую.

— Ага, "ни при чём". Поэтому он месяц назад оказался в тюрьме в одних трусах? Да ещё и где-то на задворках Боливии.

— Воу-воу, оставь свои обвинения при себе. Откуда я знал, что он попытается переплыть ту речку следом за мной? Тем более, как я мог вообще предположить, что местная полиция нас с ним перепутает и посадит его? Где я и где он! — Люпен обрисовал в воздухе рядом с собой широкий прямоугольник, показывая, что спутать его с инспектором мог только слепой. — И я всё исправил: его отпустили и награду от лица города дали за то, что он что-то там нашёл... не помню уже, там Ами подсуетилась и подделала записи.

— И поэтому ты решил его добить, представ перед ним в виде озорной старушки? Он тебя уже в любой личине распознаёт, не сработает.

Люпен кокетливо взмахнул ресницами и помахал в воздухе концом большой шали.

— Я и не надеюсь его одурачить. Но с ним будет его помощник — вот с ним должно прокатить. А на тему старушки — это часть моего нового плана! — Люпен выпрямился, подбоченился и приподнял подбородок, окончательно разрушив образ старой женщины. — Вы же сами с Гоэмоном мне все уши прожужжали, что зимние праздники — они для семьи или хотя бы для самых близких людей. С вами я и так каждое Рождество вместе. Надо хоть раз и Дзэнигату поздравить нормально. Ты же знаешь, что после вас он для меня — самый близкий человек. На кого я ещё могу надеяться в сложной ситуации? Кто способен найти меня хоть на другом конце света, хоть на дне океана, хоть даже в другом мире? Кто меня спасёт из любой передряги, потому что считает, что ни у кого больше нет права меня арестовывать? Самый верный противник.

— Не знаю почему, но я заранее сочувствую Папаше.

— Ты только что чуть было не задушил светлые порывы моей души. Дай мне шанс!

Люпен протянул руку вперёд, словно надеялся, что шанс упадёт в подставленную ладонь, как зрелое яблоко. Но вместо яблока на его руку наткнулся зашедший в комнату Гоэмон. Внимательно оглядев Люпена, он молча кивнул, одобряя получившийся образ, и повернулся к Дзигэну:

— Ты действительно слишком критично относишься к затее Люпена. Я вижу, что он пытается пройти путь искупления, и наш долг — поощрить его и помочь.

На последних словах Гоэмон дошёл до своего любимого места у стены. Он опустился на пол, аккуратно подвернул хакама и спрятал руки в широких рукавах кимоно. Словно считая, что достаточно уже поучаствовал в разрешении конфликта, он закрыл глаза, погружаясь в медитацию. Уголок его рта едва заметно дёрнулся в улыбке.

Дзигэн, прищурившись, смотрел на эту сцену.

— Так, понятно, вы уже сговорились. Чем ты Гоэмона в этот раз подкупил, Люпен? Обещал найти очередной "неразрушаемый" кристалл, чтобы он попытался его разрубить?

Люпен даже не пытался скрыть правду.

— В город вернулось несколько отличных поваров, специализирующихся на японской народной кухне, и я пообещал Гоэмону, что раздобуду что-нибудь из их стряпни. Хочешь, и тебе что-нибудь принесу?

Дзигэн покачал головой и тяжело вздохнул:

— Ты неисправим. Ладно, выкладывай свой план. Должен же кто-то проследить, чтобы ты не довёл Дзэнигату до психушки. Да и этот его помощник, Ята, ещё не готов к твоим выкрутасам.

31.12

Старушка в киоске отсчитала мелочь на сдачу и лучезарно улыбнулась, показав полный набор кривых зубов. Когда покупатель отвернулся и ушёл, Люпен — а это был именно он — украдкой потёр щёки, которые уже сводило от постоянной улыбки, неудобной вставной челюсти и мороза за окном. Он выглянул ненадолго, проверяя, что парк снова обезлюдел, и вернулся к наблюдению.

Как он и говорил вчера, у них не было права на ошибку. Он заранее подкупил владельцев ближайших кофеен, чтобы они не выходили сегодня на работу, а владелец этого киоска за круглую сумму на день разрешил Люпену занять место продавщицы. Место было выбрано не случайно — пару дней назад Люпен узнал, что Дзэнигата и Ятагарасу вызвались помочь городской полиции в праздник. Те от помощи не отказывались и выделили инспектору для наблюдения как раз этот район.

Но этого было мало. Ещё ночью Люпен принёс в киоск необходимое ему оборудование. Первым делом он подключился к городским камерам и вывел изображения с них на мониторы. Нельзя было допустить, чтобы какая-то случайность или чья-то глупость всё испортила.

На улицах пока было спокойно. Дзэнигата уже сделал круг по району на машине и припарковался рядом с перекрёстком у старой типографии. Люпен одобрял этот выбор — будь он полицейским, то встал бы там же. А ещё, зная инспектора и его привычки, он был уверен, что тот до конца смены будет стоять на этом месте, если его, конечно, ничего оттуда не сгонит.

Это тоже было частью плана — Дзэнигата должен был рано или поздно вернуться в участок с каким-нибудь мелким преступником, пойманным с поличным. Естественно, не особо опасным. Естественно, это Люпен тоже собирался проконтролировать, и у него было несколько вариантов для разработки.

На всякий случай Люпен решил проверить, как обстоят дела у остальных членов банды. Он коротко стукнул пальцем по передатчику, спрятанному в ухе.

— Как дела, Дзигэн?

— Терпимо, допиваю уже третью кружку кофе. У них тут неплохой латте.

Дзигэн стойко отбился от всех предложений Люпена по маскировке и просто занял столик в одном из кафе на соседней улице. Внутри было тепло, из широкого окна открывался хороший обзор, а официантки ненавязчиво с ним заигрывали, то предлагая пирожные, то рисуя сердечки на кофе. О чём Дзигэн периодически сообщал Люпену, не столько жалуясь, сколько заставляя того завидовать. Больше ничего странного или подозрительного не происходило.

— Гоэмон?

Тот был верен своим привычкам и устроился на крыше. Люпен не знал, на какой именно, но в этот момент ему показалось, что один из сугробов на доме через дорогу пошевелился.

— Всё спокойно.

— Ты хоть тепло оделся? Шапку надел? Хотя бы шарф?

С Гоэмоном всё было сложно: он, конечно, поддержал идею Люпена и выслушал его пожелания, даже забрал приготовленную для него одежду, но вот наденет ли он её — этого уже никто не мог предсказать. Своенравный потомок самурайского рода мог как послушно замаскироваться, так и продолжать разгуливать по городу в кимоно на босу грудь.

Дзигэн попытался уязвить гордость Гоэмона, напомнив тому об одном из его провалов:

— Опять заболеешь, будешь чихать и отвлекаться.

— Не буду. Я хорошо переношу холод и...

Ему не дали договорить, два голоса хором рявкнули ему в ответ:

— Гоэмон, шарф!

— Надел, — спустя пару мгновений обиженно пробасил тот. И после небольшой паузы добавил: — Я вижу подозрительного мужчину. Он слишком беспокен, а вокруг него чувствуются аура алчности и страх наказания. Я прослежу за ним.

Люпен тут же заинтересованно уставился на экран. Потенциального преступника он распознал сразу — слишком уж тот дёргался. Остановившись перед ювелирным магазином, воришка ещё раз огляделся, зашёл внутрь и уже спустя минут пять выбежал обратно.

Гоэмона Люпен смог узнать только потому, что сам выдал ему эту одежду, и спокойно вздохнул: тот решил всё-таки следовать плану дословно и брёл по тротуару, спрятав руки в карманы длинного пуховика, а на голову натянув ярко-красную шапку. Это не была дань извращённому цветовосприятию Люпена, а вполне осознанный шаг, классический приём, используемый преступниками по всему миру: достаточно нацепить яркую, запоминающуюся деталь и случайные прохожие вспомнят потом именно её, но никак не лицо того, кто её носил. А уж быть раскрытыми раньше времени они совсем не хотели.

Воришка рванул сразу от двери магазина, но обернулся на выскочившего следом владельца магазина, зазевался и наткнулся на Гоэмона, едва коснувшись его плечом. Этого оказалось достаточно для того, чтобы беглец тут же упал без сознания. Люпен знал, что это не было случайностью, ведь за мгновение до этого Гоэмон совершил едва уловимое движение рукой — такое быстрое, что его не засекли ни камеры, ни случайные прохожие, ни сам Люпен — он просто знал об этом. Пока зеваки останавливались, разглядывая распростёртого на тротуаре мужчину, а особо ушлые подбирали и прятали по карманам рассыпавшиеся украшения, которые тот украл, Гоэмон только поглубже спрятал нос за стоячим воротником и пошёл дальше. К тому времени, когда Дзэнигата заковал неудачливого воришку в наручники, рядом с тем осталась только пара свидетелей и разъярённый владелец магазина.

Люпен уже успел было обрадоваться, что эта часть плана оказалась такой лёгкой: сейчас инспектор поедет с пойманным преступником в отделение и останется там, пока его оформят, пока разберутся — вот уже и смена закончилась. И как же Люпен был разочарован, увидев, что Дзэнигата остался на посту, передав свою добычу постовым.

Но пока рано было сдаваться. Когда Ята второй раз пришёл за кофе, Люпен с улыбкой и шутками разыгрывал перед ним снова сценку с его приготовлением. Вот он проверяет, сколько готового напитка уже есть в колбе древней кофеварки, наполовину вмонтированной в стену киоска, цокает языком и качает головой, прежде чем нагнуться под прилавок, чтобы взять свежую порцию какого-то бурого порошка, который даже он не мог однозначно идентифицировать.

Это было только прикрытие. Люпен начал готовиться к тому, что Ята купит у него кофе, ещё в тот момент, когда тот вышел из машины и его заметили камеры. Так что Люпен уже успел намолоть достаточный объём зёрен с любимых руандийских плантаций Дзигэна — а уж тот в кофе разбирается — засыпать их в аэропресс и теперь оставалось только нажать на поршень. А затем прямо на глазах Ята заменить стаканчик с бурой жижей из кофемашины на свой нормальный.

Судя по тому, как в этот раз Ята сразу приткнулся носом к крышке своего стаканчика, с удовольствием вдыхая просачивающийся из-под неё аромат, ему этот кофе тоже понравился.

В этот момент передатчик в ухе Люпена тихо зашипел и сказал голосом Дзигэна:

— На улице гуляет Лори.

Люпен даже бровью не повёл, продолжая отыгрывать роль продавщицы. Догадавшись, что он не может ответить, Дзигэн продолжил:

— У него кличка "Счастливый Лори", домушник. Не нравится мне, что он тут ошивается. Мерзкий тип, опасный — работает грязно: и квартиры обносит, и хозяевам по голове стукнуть ломом не гнушается. — Дзигэн подождал ещё немного, но, снова не дождавшись ответа, проявил инициативу сам. — Я его вырублю в подворотне и полиции сдам. Тут до Дзэнигаты недалеко, может, хоть сейчас уедет.

Ята как раз ушёл, и Люпен смог проверить мониторы. Самого Лори он так и не увидел, зато успел заметить длинный силуэт Дзигэна, скользнувшего в подворотню, в которую ни одна из камер не заглядывала. Ещё через несколько минут тот вышел, отряхивая ладони, а совсем скоро и Дзэнигата недовольно ворча вылез из машины.

— Успешно?

— Ага, он меня и не заметил. Я ему потом под бок какой-то мешок с посудой из помойки подкинул. И в полицию позвонил, мол, человек откуда-то сверху упал. Вот позорище будет, когда слухи пойдут, что Лори мало того, что с окна навернулся, так ещё и когда чьи-то ржавые кастрюли украсть пытался, — посмеивался Дзигэн, явно довольный собой.

Люпен тоже порадовался, но недолго: Дзэнигата покрутился на месте происшествия, но снова сдал преступника тем же постовым, а сам вернулся в машину. Люпен был готов рвать волосы на парике: "Да как же можно быть таким трудоголиком!".

Природа разделяла его негодование и тоже испортилась. Густой снег ослепил камеры и выгнал остатки людей с улиц. Казалось, что во всём районе оставались только Дзэнигата с Ята да Люпен со своей бандой. План трещал буквально по швам.

Люпен начал не на шутку переживать, что Дзэнигата собирается дежурить всю новогоднюю ночь. И окончательно запаниковал, когда перехватил переговоры того с диспетчером: инспектор действительно предложил, что он останется на посту до утра.

— А ты чего ожидал? Он же такой же упёртый, как и ты, — успокаивал Люпена Дзигэн, уже вышедший из кафе, где оставил щедрые чаевые официанткам и ловко увернулся от всех их предложений погулять с ними во время празднования где-нибудь в городе.

— Если кто-то не слышит подсказок судьбы и не видит цели, то его надо туда отвести, — предложил Гоэмон с крыши.

Люпен нахмурился, придумывая новый план. Он стукнул кулаком по ладони и уверенно сказал:

— Да, Гоэмон, так и сделаем!

В наушнике раздался резкий вдох — Гоэмон явно никак не ожидал, что очередная высказанная им мудрость предков вызовет такое оживление. И ещё сделает его буквально ответственным за все последующие решения Люпена.

— Дзигэн, ноги в руки и бегом в тот ресторан, где работает повар Мике, он как раз вернулся. Надо, чтобы он кое-что приготовил. Только не размахивай перед ним револьвером, как в прошлый раз, хорошо? И не попадись Дзэнигате по пути.

Люпен посмотрел на часы, прикидывая необходимое ему время, когда Ята уже в третий раз переминался перед киоском и боролся с перчатками и мелочью, чтобы купить ещё пару стаканчиков кофе. Люпен сжалился над ним и высунулся в окошко, проскрипев старушечьим голосом:

— Ох, внучок, чего ж ты так мучаешься? Давай помогу.

Ята, и до этого имевший совсем не грозный вид, теперь уж точно выглядел как заморенный учёбой и голодом студент. Совсем не двужильный, в отличие от Дзэнигаты, он может и не выдержать этой вечной погони за Люпеном. А тот в свою очередь не привык так легко отказываться от хороших противников, поэтому решил временно упростить свой праздничный план до базовых пунктов: вначале напоить — уже сделано, — потом накормить и обогреть. А дальше уже он что-нибудь придумает.

После предложения бесплатного рамена Ята чуть слюной не захлебнулся, но о манерах не забыл, поклонился и побежал вприпрыжку обратно к инспектору. Люпен проследил, что он вернулся без особых проблем, и уточнил у Дзигэна, успевает ли именитый повар приготовить их заказ. Если уж даже Гоэмон, известный своим щепетильным отношением к еде, соглашался иногда есть его стряпню, то два голодных полицейских точно будут в восторге.

Даже к такому ходу Люпен был готов. Ещё утром он на всякий случай купил — честно, даже не украл! — пару пачек самой дорогой лапши быстрого приготовления. Зная, как сильно Интерпол ограничивает Дзэнигату в средствах, Люпен был уверен, что тот такую даже не пробовал, так что прикрытие будет идеальным. Он высыпал содержимое упаковок в мусорку и отряхнул пластиковые миски. В его ладони как по мановению волшебной палочки появился крошечный тёмный пузырёк. Тягучая жидкость нехотя стекла ему на палец и осталась там округлой прозрачной каплей. Люпен намазал ей дно вначале одной миски, потом другой и на глаз прикинул, где дозировка получилась больше. Ята — вежливый молодой человек, поэтому когда он вернётся в машину, то верхнюю миску сразу отдаст Дзэнигате. Люпен кивнул своим рассуждениям и запомнил, где средства было больше, чтобы эта порция досталась инспектору — он и весит больше, и за годы приключений мог уже выработать иммунитет ко многим веществам.

Они чуть было не попались. Возвращающийся Дзигэн как раз подходил к киоску, когда Ята показался с другого конца парка. Люпен глянул на часы: прошло всего двадцать пять минут, вместо оговоренного получаса. То ли часы у Ята спешили, то ли есть так сильно хотелось.

План Люпена неожиданно спасла погода. Даже она решила поддержать его в этот раз, поэтому сильный ветер со снегом бил точно в лицо Ята, замедляя его ещё больше. Дзигэн прошмыгнул в приоткрытую дверь и уселся на полу так, чтобы его не было видно. Люпен тихо прошипел ему: "Не перепутай!", выдал миски и тут же высунулся в окошко, чтобы помахать Ята рукой.

Люпен отвлекал того разговором, по ходу дела выдумывая как можно больше правдоподобных деталей. Он уже готов был начать травить байки о несуществующем сыне старушки, когда почувствовал, что Дзигэн дёргает его за штанину, показывая, что всё готово. Не переставая ворковать, Люпен забрал миски, проверил, что они плотно закрыты, и упаковал в пакет. Ята от радости потерял дар речи на какое-то время, словно до последнего подозревал, что его обманут, и теперь только молча кланялся как болванчик.

Люпен высунулся чуть ли не по пояс и ущипнул Ята за щёки:

— Молоденькие мальчики должны хорошо есть. Беги к своему коллеге.

Когда скрип снега затих, Дзигэн не выдержал:

— Теперь я почти уверен в том, что ты в душе бабка — иначе откуда такое стремление всех накормить? А ещё я ж просил не издеваться над парнем — твои привычки его слишком шокируют.

— А он и не узнает, что это я. Ты всё после того дела не успокоишься? Дзигэн, мы уже столько лет вместе и в огонь, и в воду — хватит уже издеваться.

Люпен устало сполз на пол, с хрустом распрямляя замлевшую спину, выплюнул осточертевшие вставные зубы и так и остался с открытым ртом, давая своей челюсти отдохнуть.

— Это я для того, чтобы ты не расслаблялся, — сказал Дзигэн, протягивая товарищу остатки рамена. — Не верю, что даже ты устал.

Люпен в три глотка выпил горячий бульон и расплылся в довольной улыбке, расслабленно опустив плечи. После чего разом сгрёб всю оставшуюся лапшу в рот.

— Фпефель фым фувмн фофмволвот.

— Я именно так и подумал. А теперь переведи на человеческий.

Люпен справился с лапшой и вытер рот тыльной стороной ладони.

— Теперь нам нужен самолёт.

— Боже...

Люпен уже снова радостно улыбался.

— Раз Папаша не захотел по-хорошему уходить, то будет по-моему. — Он уже успел встать и готовился закрыть киоск, поэтому только махнул рукой, когда продолжил: — Всё нормально, честь и чувство собственного достоинства Дзэнигаты не пострадают, если ты об этом волнуешься. Пробей там по своим знакомым, у кого есть что-нибудь летающее прямо сейчас. А я пока спрошу у Фудзико, есть ли у неё знакомый миллионер с необитаемым островом.

— Эк тебя понесло.

— Как обычно?

— Как обычно, — усмехнулся в ответ Дзигэн и навалился плечом на дверь, помогая Люпену закрыть её.

Они дошли до угла старой типографии и встали так, чтобы не выдавать себя ни тенью, ни облачками пара, вырывающимися при дыхании.

— Инспектор Дзэнигата засыпает, — проинформировал их Гоэмон через передатчик.

— А Ята?

— Все силы прикладывает к тому, чтобы оставаться в сознании.

— У них для этой вакансии "упёртость" — обязательный пункт при приёме на работу?

Дзигэн не успел ответить, когда мимо них молнией пролетел Гоэмон. Они с Люпеном замешкались, прежде чем броситься следом. Когда они забежали за угол, то увидели, что Гоэмон неподвижно стоит прямо перед патрульной машиной. Дзэнигаты с этого ракурса видно не было, но он уже точно спал. Зато Ята сидел, чуть наклонившись вперёд, округлив глаза и приоткрыв рот, и казалось, что не дышал. Гоэмон поднял руку и сделал какой-то жест, незаметный со спины, и глаза Ята закрылись, а сам он ещё больше наклонился вперёд, почти падая. Люпен еле успел рывком открыть дверь и подхватить его до того, как он стукнется лбом об торпеду.

— Гоэмон, что это было? Ты его загипнотизировал, что ли?

Тот в ответ только многозначительно хмыкнул.

Гоэмон открыл дверь со стороны инспектора, примерился и взалил его на плечо, как мешок, пару раз переступив для равновесия. Люпен молча показал ему направление, куда идти, а сам перевёл взгляд на Дзигэна, который стоял с Ята на спине, сильно наклонившись под его весом.

— Свои комментарии оставь при себе.

— Да не... — Люпен снова перевёл взгляд на уже удаляющегося Гоэмона и покачал головой: — Знаешь, я даже спустя столько лет постоянно ему удивляюсь.

31.12

Дзэнигата медленно выплыл из сна, но виду не подал и глаза не открыл, продолжая прикидываться спящим. Ему было тепло, удобно, и голова, что удивительно, не болела. Он прислушался: где-то недалеко потрескивал огонь, а вдали шумело море. А ещё рядом кто-то был, но вёл себя очень тихо. И инспектор был абсолютно уверен в том, что знает, кто это.

— Люпен!

Спросонья голос звучал глухо и был больше похож на рык.

— А!

Дзэнигата открыл глаза и повернул голову на крик. Он полулежал в удобном кресле, укрытый пледом, а в соседнем кресле, отделённый от него кофейным столиком, действительно сидел Люпен, поднявший руки в защищающемся жесте, будто ждал, что его сейчас будут бить.

— Я так и знал, что ты во всём этом замешан.

— Серьёзно? — Люпен опустил руки и заинтересованно вытянул шею. — Как ты это каждый раз делаешь?

Дзэнигата устало пожал плечами:

— Сам не знаю. Чутьё, наверное.

— М-м-м, — многозначительно протянул Люпен и протянул руку к столику, а потом закинул что-то в рот и бодро захрустел. — А в этот раз когда догадался?

Дзэнигата пристально посмотрел на огромную миску с солёными речными крабиками, которыми лакомился Люпен, не удержался и тоже взял одного. Конечно, лучше всего они подходят к пиву в качестве закуски, но даже так грызть их было приятно.

— С самого раннего утра — я знал, что ты где-то рядом ошиваешься и что-то задумал. После того воришки в ювелирном я только убедился в том, что прав. А после Лори в подворотне мне стало окончательно ясно, что ты что-то затеял именно сегодня. Поэтому решил дождаться и схватить тебя на месте преступления. Это же ты Гоэмона с Дзигэном посылал, чтобы меня отвлечь?

— Не совсем... — развёл руками Люпен, пытаясь подобрать слова. — Я бы сказал, что это была их личная инициатива. Оба раза. Но в целом ты правильно угадал.

Они молча грызли крабиков, глядя в огромное панорамное окно. Двор освещали редкие фонари, выхватывающие заснеженные деревья, подвижную кромку морских волн, облизывающих заледеневший пляж, и одинокую нахохлившуюся фигуру человека, сидящего спиной к ним на лавочке чуть поодаль. Дзэнигата сперва решил, что это Гоэмон медитирует на улице, но потом заметил сигаретный дым и понял, что это был Дзигэн. Инспектор молча покачал головой: "Теряю хватку".

— С лапшой — это было подло. Хоть и вкусно.

— Ну уж извини, Папаша. Я уже всё испробовал, чтобы ты в участок вернулся, а ты упёрся рогами в землю. Уехал бы ещё в первый раз, и всё было бы намного проще. Получил бы свой подарок, и, если бы захотел, то ел бы точно такую же лапшу в нормальном ресторане.

— А ты бы что-нибудь в это время украл.

— Не собирался я ничего красть! — Люпену уже надоело огрызаться. — Я, может, от чистого сердца тебе подарок хотел сделать.

— Ты?! — искренне удивился Дзэнигата.

— Да вы все издеваетесь... Никто мне не верит. Ладно, забудь, тот подарок тебя дождётся. Там награда за долгую и примерную службу: премия, медаль какая-то. И ещё грамота, вроде бы.

— Жестокая шутка, Люпен. Я удивляюсь, как меня до сих пор не уволили после всех выговоров и взысканий. И все они из-за тебя, между прочим.

— А нету больше никаких выговоров и жалоб. Я уничтожил все записи в архивах, а одна моя хорошая знакомая подчистила базы данных. — Люпен улыбнулся и уже веселее закончил: — Новый Год же! Время чудес.

Они снова замолчали. Люпен наклонился под столик и вытащил две бутылки пива. Дзэнигата молча кивнул, принимая предложение. Крабики под пиво пошли значительно веселее.

— Допустим — только допустим! — что ты и правда не собирался ничего красть. Тогда здесь я что делаю? И где это "здесь"?

Люпен ответил вопросом на вопрос:

— Папаша, ты когда последний раз в отпуске был? В нормальном таком отпуске, когда отдыхаешь, а не работаешь.

Дзэнигата задумался. Формально он уходил в отпуск каждый год. Вот только обычно уже в первый же день в новостях или среди его информаторов проскакивала информация, что Люпен прислал свою визитку очередной жертве и вот-вот совершит ограбление. Поэтому инспектор тоже ответил уклончиво:

— А ты воруешь только по будням? Или у тебя есть неделя в году, когда ты ведёшь себя как примерный гражданин, и мне не надо тебя ловить? Вот тебе и ответ.

Люпен только пожал плечами:

— Я не специально, честно. — Он снова улыбнулся: — Считай, что у тебя отпуск начинается прямо сейчас. Это частный остров, здесь полно дров, еды и выпивки. А ещё я точно здесь никого не ограблю и никуда не сбегу. Так что выдохни и расслабься. За нами только пятого января вертолёт прилетит. И то, если всё будет нормально.

— А если нет?

— Тогда и будем думать. Видишь огни на горизонте?

Дзэнигата посмотрел в том направлении, куда указывал Люпен, и даже несмотря на свет фонарей во дворе заметил там яркую городскую засветку.

— Это Нагасаки. Если что, как-нибудь подадим сигнал. А пока давай пить и есть.

Они снова замолчали. Люпен отошёл куда-то и вернулся с пачкой маленьких сушёных рыбок. Дзэнигата ел их с головами и хвостами и пытался понять, что же он забыл. Что-то настойчиво пыталось достучаться до его памяти, но каждый раз ускользало. Он ещё раз осмотрелся: они с Люпеном сидели в, кажется, гостиной рядом с разожжённым камином — чей бы ни был это остров, он явно любил уют, — за окном всё так же была безветренная зимняя ночь, море ровно шумело, накатывая на берег, а Дзигэн курил очередную сигарету, словно ждал чего-то. Или кого-то.

Дзэнигата уже открыл было рот, чтобы спросить, где Ята, как сбоку двор осветил ещё один фонарь. Он покачивался, отбрасывая яркие блики на сугробы, и приближался. Наконец, из-за угла появился Гоэмон, мокрый, босой и в одних фундоси⁽¹⁾ — увидев это, Люпен и Дзэнигата одновременно вздрогнули, как от холода, — но с тремя большими рыбинами, связанными вместе. Пуховик небрежно висел у него на плечах на манер плаща и сверху был расчерчен белыми полосами морской воды, натёкшей с волос. Рядом шагал Ята с фонарём в руках и что-то увлечённо рассказывал. Гоэмон не отвечал, но внимательно слушал и периодически кивал.

— А ему... нормально?

— Сам каждый раз задаюсь этим вопросом.

Гоэмон сбился с шага и чихнул.

Дзэнигата взял предложенную Люпеном сигарету и больше не задавал вопросы.

Дзигэн, наконец, тоже заметил подошедших, встал, быстро замотал Гоэмону голову шарфом так, что тот перестал вообще видеть что-либо вокруг, стукнул по лбу, отобрал рыбу и ушёл в дом, громко ругаясь. Слова сквозь стекло и стены было не разобрать, но его голос всё не утихал.

Ята растерянно потоптался на месте, но принял решение остаться и теперь, активно жестикулируя, предлагал Гоэмону всё-таки зайти в дом. Тот согласился, хоть и всем своим видом показывал, будто делает большое одолжение, потому что ему и так хорошо.

— Ты же говорил, что еды и так много.

— Он просто захотел поймать свежую рыбу. Захотел — и сделал. Тебе бы тоже пора такому научиться, Папаша. И я сейчас не про рыбу говорю.

Люпен бросил взгляд на часы и открыл ещё по бутылке пива.

На горизонте, там, где по словам Люпена раскинулся город Нагасаки, расцвели яркие цветные вспышки фейерверков.

— А вот и полночь. С Новым Годом, Папаша. Здоровья тебе. Особенно психического, — хихикнул Люпен и стукнул своей бутылкой о ту, что держал в руках инспектор.

Дзэнигата ухмыльнулся:

— Если понадобится, то я тебя даже с того света достану.

— Ловлю тебя на слове.

1) традиционное японское нижнее бельё — полоса хлопковой ткани, что-то среднее между набедренной повязкой и стрингами; в наши дни его чаще всего можно увидеть на сумоистах

Вернуться к тексту