Королева Костей (гет)

— Почему Боунз-то? Ты что же, — парнишка-навигатор почесал в затылке, а потом выдал очередное очевидное-невероятное, — Кощей? Вот у нас, в России, придумали такого персонажа.

Паша Чехов никак не унимался.

Маккой вздохнул. Он не спаивал молодёжь. Вовсе нет. Они просто поспорили, сможет ли юный гений отличить реплицированную водку от той, что доктор заначил на — как Пашка весело просветил — чёрный день. Ладно, в этом проклятом космосе все дни чёрные. Особенно у него, явного противника всего этого, начиная с полётов, заканчивая транспортёрами, которые не факт, что всех собирают по атомам именно в первозданном виде. Поэтому он поднял на борт не одну бутылку, а ящик, стремительно заканчивающийся в том числе и стараниями таких вот патриотичных собутыльников.

— Я что, похож на Бессмертного? — козырнул Леонард своим знанием древнего фольклора. Увы, он, может, и чертовски хороший доктор, но этим качеством не обладает.

— Не скажи! — Пашка с восторгом поглядел на него. — Кэпа-то ты натурально воскресил с помощью триббла и Хана!

— Угу, только этот скользкий тип кровушки отдал, будто комару... Там в лучшем случае одна доза. Поэтому, Паша, не советую тебе помирать, — серьёзно заявил доктор.

— И не думал. Ну скажи, скажи, почему Боунз?! Ты же не только кости лечишь! — снова завёл привычную шарманку парень.

— Ещё скажи, что остеопатию в России придумали! — попытался съехать на любимую колею Чехова Леонард, но куда там.

— Несомненно, но ты так и не ответил, если не Кощей, не остеопат, то почему Боунз?

— Пашка, тебе говорили, что ты достанешь даже мёртвого? — устало опрокинул в себя стакан доктор. К слову, реплику Чехов быстро определил, а дальше они просто приговаривали открытое, не пропадать же... злу. Всё-таки он медик, да.

— Вы уже пятьдесят восьмой, доктор. Ну так что? — парень сделал умильные глаза.

— Да потому, что у меня только мои кости и остались! Нервы жена вытрепала, всё отобрала... Дочь, имущество. Репутацию, и ту попыталась отжать. Запомни: никогда не женись на юристе! А ещё потому, что из-за неё спьяну на Звездный Флот записался. Всегда думал, что ноги моей не будет в этом вашем космосе. Что кости мои на Земле схоронят. Кстати, запиши где-нибудь! Не смейте, ежели чего, меня в космос сбагрить, заморозить. Сожгите, но доставьте на Землю! — судя по взгляду паренька, Маккой был уже почти готовенький. Вон уже понёс околесицу... А ведь не хотел никого грузить...

С другой стороны, а сколько можно? Вечно он тут ещё и психолог на полставки! То Джим придёт со своими проблемами, то вулканец притащится с зеленоватым следом от пощечины — опять с Ухурой поцапались... То сама связистка явится выпить и успокоиться. Или Скотти. Или Сулу... Один Паша — молодец, пока проблем не заимел, исключительно из исследовательского интереса и скуки нынешнего этапа пятилетней миссии наведывался.

Внезапное включение желтого уровня опасности заставило Леонарда застонать. Точно. Первое неписаное правило на борту Серебряной леди (Это Джим! Всё Джим... Зря тот ищет любовь: та у него уже есть — Энтерпрайз): никогда не жалуйся на скуку. Даже не думай про это!

* * *

Беда, впрочем, оказалась не ромуланцами и не клингонами. Уже легче. Капитан тоже обнаружился не на мостике, вообще отлично. Но природное любопытство (наличие которого он всегда громогласно отрицал, отчитывая других маньяков-приключенцев), а также хвостик в виде Пашки заставили спуститься в транспортную.

Там ожидаемо корячились техники во главе со Скотти и напряженно думали капитан и его остроухий помощник. На появление Маккоя с хвостиком никто не обратил внимания, хотя тот и откашлялся демонстративно. Поэтому он вздохнул и притёрся между этими двумя с вопросом:

— Что происходит? Куда, вы двое, хотите нас втянуть? Мне надо знать, к чему готовить медслужбу.

— Нет нужды беспокоиться, доктор, — ответил ему Спок, пока Джим поглощённо разглядывал информацию, — мы зацепили космический мусор, от столкновения тот издал импульс, оказалось, это что-то вроде спасательной капсулы.

Не успел Леонард нахмуриться (где их вулканец и "вроде"), как Скотти пояснил:

— Модификация совершенно не известная, как и точка его назначения — какая-то планета Набу.

— Такой нет, — ну да, Пашка у нас гений.

— Совершенно верно, я пробил, — почесал подбородок Джим. — И там внутри органика.

— Ага, и нет нужды беспокоиться и звать меня... Вы идиоты... Нет, позвольте... Вы точно идиоты! — завёлся Маккой, который живо представил, как корабль, пораженный неизвестным вирусом, отправляет своего единственного выжившего, но всё равно заболевшего! А они сейчас эту гадость на борт поднимут:

— Даже не думайте!

— Нам надо это исследовать, доктор. Это часть нашей миссии. К тому же вряд ли речь идёт о вирусе — наши сканеры засекли криокапсулу...

— Вот только новых Ханов нам не хватало!

— Модификация не та, и я очень хочу её изучить. — инженер маньячно пялился в экран. — Кэп, транспортером пользоваться опасно — можем дестабилизировать капсулу, но вот притянуть магнитами в транспортный шлюз... Нужен лишь ваш приказ.

— Даже не вздумай, Джим! — Маккой проревел почти в ухо Кирку. — Ты нас всех угробишь.

— Брось, Боунз, — этот гад отмахнулся. Легкомысленно. Ну да, ну да, пошёл он. — Мы используем костюмы и изолируем помещение... А потом ты разморозишь груз... Может, удастся установить контакт с новой цивилизацией.

— А может, мы все умрём!

— Мы в любом случае умрём, — философски отозвался Спок.

— Слышь, остроухий! — Леонард развернулся. Все сошли с ума, даже Пашка полон энтузиазма соприкоснуться с неизвестным. — Не так же скоро, а?

Однако его никто не слушал.

Вскоре капсула уже была вскрыта и, пока Скотти вместе с Пашкой восторженно ковырялись в незнакомой технологии, в изолированном боксе медблока на столе лежала... Красавица.

Именно это слово упрямо просилась на язык самому доктору, потому что, во-первых, он не слепой, а во-вторых, новой самки богомола у него не было, а значит, и женщин вообще, а он мужик, и вообще... Незнакомка была очень и очень не дурна на вкус доктора. А тот у него был и сейчас вопил, что этот троянский конь весьма и весьма... Ах.

— Белоснежка! — не поскупился Джим, что тоже развесил тут слюни. Будто мало ему женского внимания, этому баловню Фортуны! Сколько его Леонард лечил от копий Венеры в виде заразы, м-м?!

— Не соглашусь, — и Спок... Этот учёный тут же трётся, — героиня сказок была жива, возможно, в летаргическом сне, а эта женщина мертва.

— Что, и никакой поцелуй не спасёт? — их капитан включил типичного повесу. — Жаль...

А потом взяло и улыбнулось солнце это, аризонское, светя своими зубками Маккою в лицо:

— Боунз, у тебя ж осталась сыворотка!

— Нет-нет, — на всякий случай переполз доктор за Спока, тот пусть и остроухий ублюдок, но выглядел поадекватнее их спятившего капитана, — это на крайний случай, Джим, а не потому, что тебе охота потрахаться, да не с кем — на корабле все тебя знают, а до ближайшей увольнительной черти не знают, сколько!

— Что же вы, — а, это уже и старпом... пёр за Кирка! Вот ведь — у Леонарда задёргался глаз, — это же ради науки!

— Да-да, Боунз, — кивал капитан с видом оскорбленной невинности, — а не потому, что ты, пошляк старый, подумал!

— Я-то старый?! — пока мёртвая красавица размораживалась, блок наполнился криками бодро удирающего Джима. Ну да, Маккой с гипошприцем — довольно жуток. Особенно, если обещает обновить все прививки и вставить все витаминки до кучи.

* * *

— Да с чего вы взяли, что её вообще можно воскресить? — немного запыхавшись (он врач, а не энсин-краснорубашечник), спросил Маккой. — Да, эта женщина неплохо сохранилась и...

Его взгляд метнулся на красавицу. Миниатюрная, нежная. Вьющиеся тёмные длинные волосы, растрепавшиеся из некогда сложной причёски, обрамляли приятное лицо. Только очень и очень грустное. Одежда — белая (Леонард мог поклясться) больничная рубашка. Он поводил ещё раз сканером, и недовольно поделился открытием с друзьями:

— Вот загадка для вашей хвалёной зеленокровой логики, Спок! Технологии у этой цивилизации не уступают нашим: заморозка качественная, капсула пережила не один метеоритный поток, судя по первичному анализу Скотти. При этом эта молодая женщина погибла от родильной горячки. Как это возможно при таком уровне технологий? При том, что, — он ещё пиликнул трикодером, — помощь ей оказали всестороннюю. Но она мертва. Почему?

Спок молчал, лицо его выражало табло "недостаточно данных". Ответил же Джим:

— Может, ей разбили сердце и она не захотела, а, Боунз?

— Возможно, — не нашёлся, что на это ответить Маккой. Незнакомка хорошо вписывалась в легенду о Королеве печали. Почему королеве — он объяснить не мог. Наверное, виноват Андерсон... Или Перро — он точно не помнил. К тому же взгляд привлек какой-то резной амулет на нежной шее.

— Это дерево. Порода неизвестна, — проинформировала их Ходячая Энциклопедия Спок.

— Угу, кто б сомневался, — пробурчал доктор.

— Ты сказал, заморозили качественно. Значит, мозг не успел сильно пострадать? — ну да, ну да, упрямство — это даже не второе, а первое имя Джеймса Тиберия Кирка.

Тут самое бы время Леонарду солгать, но, увы... Из горла вырвалась правда:

— Да, её сразу поместили в крио.

— Тогда, — прозвенел шепот кэпа прямо у него над ухом тоном змея-искусителя, — давай, Боунз, поиграем немножечко в богов... Тебе ведь и самому хочется, так ведь?

Джим был, как всегда, прав. И Леонард, ворча, начал творить собственное недолазаревское чудо. Оставалось лишь надеяться, что красавица не принесёт им гибель или ещё какую беду.

* * *

Сказать по правде, Падме слишком устала ошибаться, потому рассчитывала (наконец-то!) отдохнуть. Да, тоненький голосок внутри твердил, что она не имеет на это право и что это бесчестно. Но поймите и её.

У Падме Наберрие не было детства. Она родилась в богатой и влиятельной семье. А ещё умненькой и красивой... Её сразу же начали готовить. Таков культ, традиции, скрепы нации. Что именно юные и невинные девы избираются и правят Набу отведённый срок. А после доживают дни в кулуарах большой политики в роли советников, если повезёт, сенаторов.

Кажется, первым словом, которому её научила мама была "демократия". Ладно, его Падме выговорить не сумела. Но демос — да. К моменту восшествия её хорошенькая головка была забита идеалами и мечтами... Последние, впрочем, с треском рухнули. Но идеалы держались. У Падме был стержень.

А ещё у неё была живая искра, не подчинённая этикету и ритуалам. Та самая, что отзывалась на Эни, мальчика из совершенно иного мира. И такого настоящего!

Она проправила два максимальных срока, а затем получила должность сенатора — вершина карьеры набуанца. Падме имела влияние и на Галактической арене, её уважали, канцлер был её соотечествеником и, как заверял Палпатин, другом.

Кроме карьеры, бывшая королева позволила себе и любить. Непростительная связь. И дело не в том, что Эни младше её. И не такие союзы бывали. Он — джедай. Адептам их Ордена предписывался целибат. Исключения делались для представителей редких наций или наследников, как например, граф Дуку.

Но вовсе не Энакин Скайуокер был виноват в её падении. Хотя вопрос, кто кого совратил, всё ещё открыт. Нет, Падме ошиблась по всем фронтам.

И впервые ещё тогда, в четырнадцать, когда выдвинула вотум недоверия действующему канцлеру. Она своими ладонями возвела ситха и будущего императора на трон. Незнание не освобождает от ответственности — Падме Амидала виновна трижды. Не только вотум, клоническая война, что и привела к печальному финалу, а в центре снова была она. Но и потом, когда выбрала Энакина и их семью, хотела малодушно бежать, бросив Галактику и свой народ на произвол судьбы. Это была третья ошибка. Экс-королева доверила свой пост Джа-Джа, а тот вручил канцлеру чрезвычайные полномочия.

Зато теперь Падме знала, что демократия умирает под гром аплодисментов. И что и она, и её муж вбили последние гвозди в её гроб. Уже не Эни, а Вейдер вырезал Орден, а потом душил её, беременную, на Мустафаре, просто потому, что решил, будто Падме привела за собой Оби-Вана! Кеноби тоже хорош... Ошибка номер четыре — не проверить корабль на крыс — старых друзей.

И вот она, распластанная неудачами, родила двойню. Одаренные. И Йода, и Оби-Ван однозначно дали это понять. И как теперь двум крохам с опасным даром жить в этом, рухнувшем ситху в пасть мире?! Моральных сил Амидале хватило только для того, чтобы назвать их.

Люк и Лея — Свет и Ночь — иронично, да? Но хуже этого другое. Там, на медстанции, Падме хорошо понимала, что дружба дружбой, но и Бейл, и Оби-Ван, тем более мастер Йода видят в их с Энакином детей свой последний шанс для реванша. Дети Избранного — орудия против Тьмы, против собственного отца... Нет, Падме не верила, что он мёртв. Благодаря одарённым детям она тоже стала чувствительна... Она бы почувствовала. Ну или Скайуокер умер уже после того, как последние чужие мидихлорианы покинули её организм.

Всё это в равной степени убивало. Заставляло желать грызть ногти от отчаяния. Не по этикету... И она сделала единственное, что могла решить сама в той ситуации — потеряла волю к жизни, как приговором отмерил голос Кеноби...

Но почему-то не умерла. Вместо покоя в глаза бросился сидевший на стуле рядом и листавший странную модель пада мужчина. В незнакомой униформе. Синяя рубашка со странной брошью — Падме могла съесть тот пад — эмблемой. Этакая галочка. Или птичка — как посмотреть.

С одной стороны, не всё так худо. На Имперские застенки непохоже, но и на госпиталь на Альдере тоже. А что это была именно больничка сомневаться не приходилось. Запах, приборы и собственное тело, что с трудом, но сообщило о собственной готовности оглушить типчика ударом вот того подноса с едой, да и бежать.

Признаться, Амидала не ожидала, что тело так быстро перейдет с режима черной депрессии на "рвать когти, потом разбираться". Кто бы её ни приютил, но они точно идиоты — она не была связана. Да и никакие провода её тело не окутывали, видимо, не было нужды, так как чувствовала себя Падме уже сносно.

Синюю рубашку (симпатичную мордашку — подсказало вкрай оситхевшее сознание) она оглушила легко, сбежала из палаты тоже. Но вот уже в коридорчике столкнулась с дамочкой в схожей униформе:

— Куда? — воскликнула та на чистом общегале. Падме отвечать не стала, пронеслась, не выпуская свой поднос-оружие дальше... Пока не врезалась уже в лифте в остроухого представителя неизвестной ей расы, тот от удара подносом и пинка в пах увернулся, а потом нажал на какие-то точки на её шее, начисто отключив... Ну что ж, Падме хотя бы попыталась.

* * *

Дамочка оказалась даже живучее Джима. Очнулась быстро. Настолько, что док даже не успел доесть свой ужин. Эта неблагодарная огрела его подносом по башке (хоть и не повредила ничего, но болело! Леонард не был сторонником обезбола не по делу, потому терпел, а ещё сдавленно матерился) и побежала... Ладно, Кристин хватило ума не геройствовать — в итоге беглянку схватил остроухий. Тот бы скорее съел бортовой компьютер, чем признался, но было заметно, по вздернутой на 2 миллиметра брови, он тоже впечатлён прытью мёртвой женщины.

Мёртвая женщина тем временем была препровождена назад в лазарет, где Маккой использовал вязки под уничижающим взглядом Джима. Ну да, ну да, их бравый капитан под раздачу не попал. Впрочем, та быстро пришла в себя и без спецсредств.

Мигнувшее при взгляде на него легкое виноватое выражение Леонарду понравилось... Нет, то, что его бьют, пусть и такие красотки, ему не нравилось, но вот то, что те об этом сожалеют... Вселяло надежды, что он извёл сыворотку не зря.

— Мэм, — роль переговорщика, как всегда, взял на себя Джим, — вы на борту Энтерпрайз, исследовательского судна Федерации. Эти ремни —предосторожность, вы ударили нашего доктора, который вас и спас, между прочим. Позвольте, у меня всего один глава медслужбы!

Доктору показалось, или остроухий самодовольный засранец фыркнул? В любом случае своего он добился — Кирк представил их всех:

— Я капитан Джеймс Кирк, это мой старпом Спок, ну вы с ним уже встречались в лифте, а доктор, которого вы едва не зашибли, Леонард Маккой.

Женщина молчала. Кажется, она как зависла на слове Федерация, так и не могла развиснуть, пока, наконец, не спросила (а голосок приятный!):

— Какому флоту вы служите, господа?

— Звёздному, мэм, — повторил их сама вежливость Джим.

— Никогда не слышала, — после минутной паузы заверила их всё ещё незнакомка.

— А о ромуланцах? Клингонах? — нет, никто Леонарда за язык не тянул, но ему надо было знать. Конечно, люди хорошо умеют лгать, но у них тут есть ходячий детектор Спок...

— Нет, — женщина покачала головой. А после спросила:

— Набу, Корусант... Татуин?

— В наших картах нет, — покачал головой Кирк.

— Можно взглянуть на ваши карты?

— Только после того, как вы представитесь! — не утерпел Маккой. Он терпеть не мог, когда им (а ещё кэпом и остроухим!) вертят в своих интересах всякие ловкие особы.

— Простите мою бестактность, — карие глаза полыхнули, — Падме.

— Всего-то? — не поверил док.

— Ну вашего друга зовут же просто Спок?

— И не поспоришь, — кивнул остроухий и включил карту на проекторе.

Незнакомке их часть Галактики оказалась незнакома. Более того, похоже, та вообще была не из их Галактики...

— Как такое возможно? — недоумевал Леонард. Пока пораженная... Падме изучала карту. Вряд ли лгала — она была раздавлена.

— Скорее всего, всему виной червоточина. Приблизительно того же свойства, что и... Вы поняли, в каком случае. Червоточины бывают и естественными. Видимо, капсула с нашей гостьей провалилась и преодолела множество парсеков в один миг. Вернуться назад не выйдет, — повернулся он к Падме.

— Нет пути назад, — глухо повторила та и снова погрузилась в изучение.

— И что с ней делать? — Маккой вцепился в Джима. — Давай, капитан, реши!

— А что решать-то? — Джим искренне не понимал. — У нас пятилетняя миссия. Мы никуда не можем завезти Падме, пока не выполнил наш план исследований. Поэтому она останется с нами, а вам, Спок, я поручаю подробно расспросить и составить доклад по мироустройству другой Галактики.

Вот так, легким мановением руки, одной женщиной на корабле стало больше... Да ещё и такой, на которую Маккой смотреть спокойно не мог.

* * *

Никогда ещё Падме не оказывалась в такой ситуации. Не жила, как после смерти. Впрочем, по словам сварливого доктора (сарказм, очевидно, его вторая профессия), так оно и было. Она умерла, дав близнецам имя. А Бейл с Оби-Ваном заморозили её тело (чтоб не испортилось) и отправили в капсуле на Набу... Но что-то пошло не так, да.

Теперь она в другой галактике. И нет, карты могли лгать, но обзорные экраны — нет, как и глаза! И да, её воскресили. Видимо, местные чудаки любят экспериментировать.

Такой вот мир. Великой Силы нет, но вот остановивший её в лифте Спок был представителем расы, обладающей некоторыми, отдаленно похожими на джедайские способностями. И даже нравами. Ещё у них были генетически улучшенные люди, но от них было много проблем. Очень много. Настолько, что их заморозили назад. Правда, перед этим остатки крови одного и клетки невероятно живучего существа (триббл, какие трибблы?) вернули её.

Ага, только зачем — непонятно. Амидала предала себя, предала мужа, демократию и детей! И как ей после такого жить? Но... Не пропадать же ценной сыворотке, как не уставал повторять тот доктор, а? Мало кому Великая Сила даёт шанс начать всё настолько сначала. Без бремени ожиданий от родителей и клана. Она свободна. Просто потому, что назад пути нет. Никакого.

А корабль был очень интересным. Как и его миссия. В самом деле исследовательская, а не захватническая. Иногда Амидала с тоской думала, что всё это именно то, о чём бы мечтал Эни, не будь на нём груза дурацкого пророчества. Быть как Кирк. Этот великолепный засранец был хорош, но сердце Амидалы было разбито. Больше она в такую липкую субстанцию, как любовь, не вляпается. Ни за что. А вот дело найти и впрямь следовало. А то у них ещё два года миссии... Скучно.

* * *

Нельзя даже думать о скуке! Но именно это было написано на лице у этой Падме. И вот тебе, пожалуйста, им встретилась весьма любопытная планета. И, конечно же, Джиму не терпелось сделать себе отметку в дневнике капитана о том, что был установлен успешный первый контакт...

Конечно же, гостья из другой Галактики напросилась с ними. И да, в дамочке что-то было, что-то, заставляющее остальных плясать под её дудку. Спок назвал это харизмой, а ещё тем словом, что обозначало опытную политиканку. По мнению Маккоя, политиканки-интриганки ещё хуже юристов... Но его влечения к этой не белоснежке сие не отменяло. Увы. Амур был не просто пьян — он обкурился и стрелял с завязанными глазами.

Впрочем, не он один. Туземцы из вполне себе варповой цивилизацией тоже. У дока было много работы. Однако, по словам Джима, из чьей задницы он вытаскивал пулю, могло бы и вовсе не быть.

— Она истинно бестия, Боунз! Очень помогла...

И впрямь: с этого дня Падме сияла, точно сытая пантера. Ещё и каким-то чудом уговорила их капитана включить себя в состав десанта. Гражданское, более того, толком не установленное лицо... Да ещё и на проклятую роль энсина-краснорубашечника.

Вопреки давно установившемуся порядку. Ту чертовку не брало ничего. Джим заливался восторгами и тем, что, как вернётся, он посодействует, чтоб её экзаменовали и экстерном зачислили в Звёздный флот.

Хотя к Маккою в лазарет она попадала регулярно — ушить, пришить. И за словом в карман не лезла. Признаться, эти словесные дуэли ему нравились. Не так хорошо, как с Джимом или остроухим, но у тех, извините, не было и сих чудных форм и милого личи... Тьфу, напасть!

* * *

Падме нравились высадки на планеты. Там не думаешь о проблемах... Собственных, оставленных далеко-далеко. А ещё там крайне пригождались её навыки агрессивной дипломатии.

Капитан Кирк был в них тоже весьма не плох. Но не так хорош, как она, королева-неудачница. Поэтому так порой и тянуло напиться. Ну, когда долго не было дела. Правда, реплицированное пойло не так брало. И вообще, старые аристократические замашки просили чего-то более натурального. А натуральным, поговаривали, можно было разжиться у Маккоя, которого отчего-то тут звали ещё и Боунзом. Доктор Кости — это символично. Хотя вот уж он точно был на своём месте. Пусть и твердил каждому встречному-поперечному, как ненавидит космос, но без его таланта многих бы тут не стояло. Включая саму Падме.

К слову, это было очередным камешком на чаше весов за то, чтоб навестить того, поблагодарить за спасение, о котором она не просила.

* * *

— То есть ты же, красавица, меня и обвиняешь? Меня? — доктор был полон негодования. Он со всей душой! Потратил сыворотку, которую мог спустить на спасение задницы Кирка или остроухого, когда те в очередной раз влипнут, а та ещё на него за это и наехала! Жизнь, видите ли, у той несчастная! Ещё и вывалила на него... Всё вывалила. Королевишна! Ну Леонард в долгу не остался. Тоже рассказал. То, что даже Джиму в академии по самой жесткой пьянке не поведал.

А эта женщина... Что она сделала? Просто взяла и выпила с ним на брудершафт. Больше того, потом и в ухо прошептала:

— Раз уж мы всё ещё живы... Не нужно ли взять у судьбы реванш? Чего нам бояться после смерти-то, а, Боунз?

Крыть было решительно нечем. У обоих сердца разбиты и мертвы, чего беречь-то? А то, что ещё болит... Фантомная боль, ведь так? Доктор знал, что не бывает истинной любви, зато бывает ненависть... и дружба. Не так уж и плохо, да.

— Ещё есть страсть! Настоящая, — фыркнула эта безумная. А потом сделала им обоим хорошо. Очень-очень много раз.

На сей раз Джим просчитался, сколько бы много раз тот потом не врал, глядя ему в глаза, что пёкся о его счастье... В любом случае Падме ему не обломилась. К слову, ту на их корабле прозвали весьма оригинально — Королева Костей.

Леонард Маккой ни за что не признается, но к концу пятилетней миссии, он был почти счастлив. Что та закончилась, разумеется! И что Падме он утащил на Землю с собой. Твёрдо стоять на ногах, но уже вдвоём.

От автора: градус бреда зашкаливает. Хотела флафф про детей, но меня снова занесло куда-то не туда. Падмецентричная прода.

Сан-Франциско, НЕ дневник капитана, звёздная дата: 2277 г.

Падме аккуратно поправила причёску. Вычурность в ней — последнее, на что устав не мог возразить. Преподаватели иных рас имеют право вносить элементы национального костюма в свой внешний вид. Конечно, это право не снимает с неё, как с преподавателя Академии Звёздного флота, носить мундир, но вольность в причёске и выборе украшений на волосы и пальцы оставляло.

Для бывшей королевы это важно. Раньше она не думала, что станет настолько сентиментальной, созрев до поиска лазейки в уставе. Признаться честно, Амидала не думала и что ей придётся перейти из аристократки и политика во флот, да ещё и совершенно не тех, далёких звёзд.

С Земли даже небо другое. Ни одного знакомого созвездия. Несмотря на явное сходство с Набу, особенно в заповедных зонах и акваторий крупных озёр, на дом это совершенно не похоже.

Может, тем лучше — не так тоскливо. Падме зябко дёрнула плечиками. Порой ей казалось, что она вернулась не вся. Что какая-то её часть всё же умерла безвозвратно. Что Лео поднял из могилы только Королеву и Сенатора Набу, политика и жизнелюбивую женщину. На Мустафаре умерла Амидала Скайуокер, на астероиде — мать Люка и Леи. Та же, кто осталась, почти незнакомка.

Всё ещё идеалистка, всё ещё жаждущая приключений, открытая не только для новых открытий, но и для дружбы и любви. Прежняя Падме угнала бы любую шлюпку, капсулу, шаттл, да и направила бы к ближайшей червоточине, в надежде или умереть, или вернуться домой. Но она этого не сделала. Осталась вместе со спасшим её экипажем, стала его частью, приспособилась.

Глупо было полагать, что смерть проходит бесследно. Скорее всего, часть нейронных связей в её мозгу всё-таки умерла безвозвратно. Часть, запустившая программу самоуничтожения на астероиде, часть, не пожелавшая жить после предательства Энакина и тем самым предавшая близнецов.

Кажется, для Падме это стало благом. А для Маккоя не на ветер выкинутой сывороткой. Кирка вот тоже подняли ей. Но изменения в том никто не отмечал... Впрочем, это не значит, что тех не было, а его близкие просто не молчали, или не хотели замечать. Сама Падме знала только одного зомби — Кирка. Такого же ожившего мертвеца, как она. Может, ещё и поэтому они поладили. Не только потому, что капитан (ныне адмирал) и весь его образ жизни — это ожившая мечта Эни о жизненных целях. Скорее, наоборот, то был аргумент против, ну и их сходство, в том числе и внешнее.

Впрочем, Кирк мог и остаться прежним. Он умер от радиации — неизвестно, как та влияет на мозг. Достоверно — нет. Да и тревожить прошлое не хотелось. Сейчас она жива, и это главное. А дом... Вряд ли у неё получилось бы спасти демократию там, так и погибла бы, может, и детей за собой унесла. Так у близнецов хоть есть шансы.

И всё-таки даже приспособившаяся Падме не может отказать себе в том, чтобы каждое утро не сотворять маленькое искусство перед зеркалом из своих волос. Не надевать деревянный амулет на шею... Пусть уже давно в её сердце проник другой. Отчего-то снять, а лучше — сжечь, не поднимается рука, будто так она оборвёт последнюю нить связи себя с Эни, детьми и домом.

Порой Падме ненавидит себя за лицемерие и жалеет нового мужа. Впрочем, тот хоть и жалуется порой, но выглядит не в пример счастливее их первой встречи. Они живут... Они даже счастливы, особенно когда её не тревожат бередящие душу сны, а ему не мотает нервы бывшая жена, шантажируя дочерью. Впрочем, Джослин уже не имеет прежней власти. Конечно, Амидала не была бы собой, если б не изучила законы Федерации и не нашла лазейку, но в этом уже не было нужды — Джоана Маккой стала совершеннолетней до того, как Падме закончила разбираться в перипетиях местной судебной системы. Более того — она поступила в Академию.

Из всех вариантов мужчины с багажом прошлого лучше тот, у которого дети уже почти самостоятельны. Падме сказала почти, потому что вредность девчушка унаследовала от отца, как и магнит для неприятностей... И чего же юриспруденция скучной показалась, а? Впрочем, Лео был счастлив. В то время, пока не бился головой о свой любимый гипошприц, раздумывая, а не вколоть ли и себе успокоительное. Потому что одно дело сетовать на шантажистку-жену и другое, когда ребёнок, которого ты не знаешь, вырастает и жаждет приключений... Будто бы какой-то Кирк в юбке. Заметьте, это не Падме впервые сказала! И вообще, это не её головная боль. Она лишь немного помогает, отчаянно стараясь не думать о том, взяли ли на себя близнецов Бейл и Бреха.

Хотя Падме ничего особенного и не сделала, но Маккой это заметил. И кривые попытки поговорить и образумить, а ещё добровольное включение в список кураторов группы. Кажется, после этого их семейные отношения только укрепились — добавилась благодарность.

Сама Падме героиней себя не считала, лишь тихо радовалась, что хоть кто-то получил возможность не стереться с памяти своей плоти и крови. Так что, пускай... Её удел — сны, где кареглазая девочка делает первые шаги в политике, а синеглазый мальчик разбирает и собирает один кар за другим. А она приспособится. И однажды не будет думать о являющемся ей во сне видении беспросветной черноты и страшного механического дыхания, холод одиночества которого продирает до костей.

Пока у неё прекрасно получается. Пятилетняя миссия закончилась чуть раньше срока и очень-очень жарко. Не просто с огоньком, а пламенем пожарища. Благодаря Джиму, впрочем, экипаж, большая часть, уцелел. А вот корабль, увы. Серебряная леди (нет, Лео ей не сдал друга, давшего кораблю нежное прозвище, просто не он один пил с Кирком — Падме этот метод ведения переговоров хоть и не одобряла, но использовала) канула в Лету. Параллельно они взбудоражили половину сектора, разобрались с приветом от прошлого и вообще, приключения удались настолько, что капитан без корабля легко получил назначение в Адмиралы, и все непосредственные участники тоже достаточно легко обзавелись выполненными просьбами... Одному госнаграду и премию, другому паспорт Федерации и поступление в Академию с возможностью сдать дисциплины экстерном (и полностью закрытой практической частью), третьему перевод в преподаватели военно-полевой медицины.

Да, с Леонардом они не расстались. Падме улыбнулась. Оставшиеся годы миссии, куда она попала случайно, а может, Великая Сила привела, показали, что они почти вросли друг в друга. С Эни всё было как во сне. Сначала встреча на Татуине, где он принял её за ангела, а она растаяла от маленького, но очень храброго мальчика, рискнувшего всем, но сумевшего помочь ей в беде. Потом новая встреча сквозь года, и вот уже юношеская симпатия перерастает в вулкан чувств. Энакин именно таким и был. Если любил, то дотла горел, не мог наполовину — очень пылкий, свободолюбивый... уже не тот маленький раб. А она... Амидале очень льстила такая любовь, что её, женщину постарше, так вожделеют, что ради неё готовы не просто звёзды доставать, а эти самые звёзды разжигать и гасить. Ну вот, собственно, на том и обожглась. Энакин так её любил, что этими чувствами и перешёл на сторону Тьмы (любовь приводит к страху потери, страх толкает во тьму), ради её мнимого спасения шагнул в такое пекло... Мустафара. Всё было из-за неё.

Нельзя было так спешить жить и любить, послав впервые в жизни правила и догмы. Нельзя было. У них не было будущего. Ну либо стоило честно всему свету заявить об их чувствах, стать вдвоём против всего мира. Но Падме ошиблась — как старшая, как рассудительная она должна была...

С Боунзом было иначе. Он уже обжигался. Даже не так — сгорел до костей. В любви, в своём честном желании жить, как велит сердце. Это сердце ему растоптали и кинули в костёр. И дело не только в жене. Не Джослин сделала смертельную инъекцию его неизлечимо больному отцу... А через ничтожно короткое время было открыто лекарство от этой болезни. Об этой трагедии Падме узнала к концу миссии.

Не лучший её разговор после секса. Да и секс какой-то странный вышел. Она тихонько прокралась по своему обыкновению к Лео в каюту — у главного корабельного врача та была не в пример просторнее нынешних функциональных, но тесных апартаментов мёртвой королевы, а тот... С бутылкой в обнимку и слезами на глазах. Первое — не впервой, второе — в новинку. Хотя алкоголь ни черта не глушит боль, а только обманчиво приглушает, чтоб потом сильнее впиться, но не до такой же степени!

Она привыкла, что Маккой держал себя в руках. Особенно при ней. А тут... Падме не нашла ничего лучшего, чем утешить. Секс, конечно, то ещё лекарство, но вот разговор после вышел терапевтическим. То, что она услышала, было исповедью. Застарелой болью, нагноенной раной, которая не заживёт никогда. Можно было спасти: он бы дожил. И не был таким уж старым, но Леонард утратил надежду, за это и поплатился.

Пришлось отвечать откровенностью на откровенность. О том, какое несмываемое пятно лежит на ней. Что дети, её дети, брошены с момента рождения, потому что Падме устала быть сильной и верить. Верить людям, давать шанс этой жизни.

С Маккоем они постепенно стали друг другу близкими людьми. От попыток унять одиночество физической близостью они дошли до разделения груза ошибок прошлого, стали друг другу опорой...

Какое тут расстаться? Леонард мог долго и всласть язвить о её привычках всюду лезть, говорить, что если хотел бы Кирка, то он не ханжа, на нём бы и женился, но... Это другое. Джим тоже человек, с болью внутри, дефицитом внимания родом из детства, но это иное... И да, таких натуралов, как Леонард, надо поискать. Он любил красивых женщин, а Падме была именно такой. Не ангел, но его Маккой и не искал. Принимал неидеальную, штопал, да так, чтоб не осталось шрамов — а если те оставались... То так их ласкал наедине, что Амидала едва сдерживала соблазн не посадить новый специально.

Поэтому после приключения с разваливающимся на куски Энтерпрайз, спасением... Ну, сектора Галактики точно, они вдвоём направились на Землю. Маккой немного нервничал, всё-таки бывшая близко, но, с другой стороны, не скрывал радости. Космос он не жаловал. Ну и коллективным разумом было решено, что Сан-Франциско, где базировался штаб Звездного флота, точно станет отличной точкой пересечения для всех друзей. Кирк — Адмирал, а значит, будет просиживать в штабе штаны регулярно, Чехов, Сулу и Скотти получили назначение на один корабль, но так как тот не выполнял пятилетней миссии, то в штаб заруливали нередко... Что касается их невозможной парочки, то коммандер Спок (как учёный) и лейтенант Ухура (как связистка) получили совместное назначение в долговременную экспедицию звёздного флота на одну из планет класса М, изучать остатки жившей там цивилизации — те выглядели перспективно для науки Федерации. И нет, их совместное назначение не было случайностью, это было достигнуто путем долгих переговоров Джеймса Кирка и командования, но их капитан умел убеждать. К слову, и у парочки-исследователей были санкции для регулярного отпуска... Земля — дом Ухуры, у Спока же иного дома не осталось. Так что они их навещали.

Падме, конечно, немного скучала. Первый год — нет, она зубрила и сдавала экзамены, зачёты... Огромные пласты информации — она и так была подготовлена, но все на Энтерпрайз давно закончили Академию и успешно удалили добрую часть знаний из памяти... Кроме Спока, но донимать вулканца Амидала побаивалась, тем более что он ей отчего-то напоминал джедаев. Особо фанатичных представителей. Например, мастера Винду. Только человечнее, что ли, как бы странно это ни звучало. С коммандером дружил Кирк, а ещё Лео, а она так... Мимо проходила, но даже так своё мнение составила. Потому что сколько бы Маккой ни ругался на остроухого ублюдка, она знала, что он за этого «остроухого» гипошприцем вырубит... Доктор всё-таки, поэтому не убьёт. Наверное. Ни в чём, знаете ли, уверенным нельзя быть на все сто, вот Амидала была уверена, что умерла, понимаете?

Так что, да первый год было весело, да, и Землю они с Маккоем исколесили изрядно, а потом стало скучно от рутины. Да-да, Падме так и осталась в Академии. Был вариант им с Лео попроситься назад в космос, но пока решили и Джима поддержать — тот чах в адмиральских погонах. Поэтому иногда просилась в качестве куратора на практики студентов. Вот там-то и добирала адреналин — капитаны уже её боялись на борт брать, говорили, миссис Маккой (про мисс на борту молчали, да, но они шли в комплекте обычно) — это к великому шороху и замесу. Но у неё была хорошая крыша, помним, да. Кирк, впрочем, повадился с ней туда, когда мог вырваться, соваться. Мол, инспекция. Смотрим, чему учите и как служите — тоже ведь маньяк-приключенец. Леонард всё так же ворчал о космосе и транспортёрах, но покорно шёл собирать командировочный чемодан самостоятельно и подавать прошение, что хочет на время практики курсантов восстановить свои навыки в качестве судового врача.

Преподавала Падме близкие ей темы. Дипломатию... Политологию... Способы преодоления ксенофобии в практикуме по межрасовым культурам. Ей было что преподать курсантам. И нет, в большую политику её здесь, дивным образом, не тянуло. Тут, вроде как, и так демократия справлялась. Без неё. И это было неожиданно приятно.

Как и внезапно оказаться миссис — так здесь называли замужних женщин, да... по залёту. Вот так странно, будто во сне. Отношения были — это Падме отрицать не могла. А вот оформление их... Да даже не столько оно, сколько церемония. Сам процесс обмена клятвами. С Эни он был, официального оформления — нет. А тут... Леонард, кажется, на всю жизнь наелся бюрократии, она... не была уверена, что является вдовой. Да и страшно была повторить историю. Не в том смысле, что от Маккоя можно было ожидать слёта по фазе и вырезания кадетов, но... Просто не было нужды.

А вот залёт был. Казалось бы, куда им обоим. Ей, матери-кукушке, ему, что не видел толком дочь больше десяти лет. Да, оба не юнцы. Падме не заметила, да морщины в зеркале соврать не дали. Четвёртый десяток пошёл. У Маккоя и вовсе пятый. И вот надо же было так ошибиться. В 23 веке... Впрочем, она ошиблась и дома, где технологии — и она могла это признать — превосходили Федерацию. Ну или это сперматозоидам Избранного было плевать на противозачаточные, что тоже очень вероятно.

Неудачный пропуск приёма, а после поздно пить Боржоми... Кто же знал, что с фертильностью у неё проблем нет. С момента, как узнала, в голове билась лишь одна мысль: только не близнецы. Вопроса о прерывании не стояло. Не для неё. И не для Маккоя.

Тогда-то и узаконились. Адмирал Кирк больше всех обижался, что не устроили никакой церемонии. За это он опустошил весь их бар (И Леонард, подлец этакий, ему в этом помог) и накидал с десяток имён.

Кошмары, что и без того не оставляли её, от беременности только усилились... Это не лучшим образом сказалось на самочувствии, поэтому до летних практик и каникул она в тот год не доработала. Ушла раньше, точнее, залегла на сохранение в госпиталь флота. Сбежала через неделю и совершенно зря — дома ей устроили совершенно такой же лазарет. Доходила Падме до почти приличного срока в 35 недель. Так появился на свет ещё один Маккой, а она смотрела на этого паренька, унаследовавшего голубые глаза от отца, и вспоминала совсем другого мальчонку.

Называть его она отказалась. Не потому, что не могла... Набу было полно множества прекрасных имен, просто было страшно. Последних детей, которых Амидала назвала, Падме больше не увидела.

Поэтому не сказала ничего против, когда Маккой, хмыкнув, дал тому имя Антон. Пашка Чехов был счастлив — хороший паренёк. Теперь всем рассказывал, как подсадил одного доктора на русскую классику. Пускай — не жалко.

Только вот одним ребёнком они не ограничились. Когда отпраздновали три года Антошке, Падме задумалась. Ничего страшного в родительстве не было, даже наоборот... Чуть легче будто стало. Да и адреналина стало не хватать. Вот так, уже сознательно, они и спланировали Мон. Да, Падме всё же сама назвала девочку. Женщины, непотопляемее Мон Монтмы, она не знала. Хорошее имя.

С момента начала её жизни прошло десять лет. И для мертвеца Амидала много успела сделать. Не повторила прежнюю высокую карьеру, но пользовалась уважением и была полезна. Имела сына семи лет и дочь трёх. Угу, и близнецов десяти... Падме прикусила губу.

А затем спешно отпустила, обеспокоенно заглядывая в зеркало. Висело оно в её кабинете, привычка заглядывать туда и выглядеть идеально въелась в неё навсегда. По счастью, губа не припухла, потому можно было смело топать домой — с парами на сегодня все. Лео работал сменами, сегодня, если она верно истолковала его зарывание под подушку, Маккой отсыпной, значит, и детей уже забрал... Всегда так делал, когда имел возможность — в этом на него можно было положиться.

И, вообще, поспешить. Не каждый вечер удаётся побыть семьёй. Благо, что путь был внутри кампуса — служебные апартаменты на данном этапе Амидалу устраивали. Как и продуманность социального обеспечения для звёздного флота. Это был город в городе. С медблоком, детсадами, школами, кружками... И даже интернатом — в случае командировок сотрудников там предполагалась оставлять детей. Очень удобно. И нет, её почти не мучила совесть, когда они с Леонардом вдвоём срывались в космос. В самом крайнем случае — а на флоте бывает разное, совсем сиротами те не останутся. Джоана, к тому времени давно окончившая Академию, по счастью, выбрала не самую опасную специализацию и входила в состав научного подразделения как ксенобиолог.

Тихонько прокравшись в дом, Падме тут же сделала себе пометочку, что не ошиблась. Более того, судя по масштабам разведённого бедлама, Лео забрал детей даже раньше, чем она предполагала. Перевёрнутые умные шкафчики с обувью, раскиданный конструктор в коридоре, снегом накрошенный наполнитель из плюшевых зверей... О, в этом те были мастера. И никакой одарённости в Силе, увы, не надо. Амидала едва заметно вздохнула и прислушалась, но получилось принюхаться. Да,так и есть — её ждал уже разогретый ужин. Впрочем, она прошла мимо и спряталась за косяком: судя по голосам, там шло живое обсуждение. Более того, и вопрос-то был поднят тот, о котором и сама Падме не прочь послушать была... Как ты встретил нашу маму, ха! Она, признаться, ожидала истории в духе Белоснежки, но Маккой её удивил. Так удивил, что захотелось его ещё раз оприходовать... Раз тот поднос не вразумил, но тот продолжил, и делать это расхотелось.

— Как встретил? А как мужчина встречает женщину? Рано вам ещё, особенно тебе, Кнопка, — тут уж его правда. Нос, и в кого — непонятно, у Мон напоминал именно её. Да ещё и Лео бессовестно на неё нажимал, демонстрируя свой юмор.

— Так не пойдёт! — а это уже Антон вступил, а ещё, кажется, в качестве аргумента залез тому на ногу и заявил. — Хочешь получить назад свою конечность — рассказывай! В школе говорят, что наша мама — инопланетянка! Хоть и выглядит землянкой, потому нам интересно!

— И в садике тоже! — вторую ногу сидевшего в кресле Маккоя оккупировала Мон.

— А у неё вы почему не спросите? Боитесь? — хохотнул этот гад. Бессовестный... Разве она дала повод считать её жестокой, а? — Ладно, слушайте... Только отпустите... А то замена суставов в мои ближайшие планы не входила. Как, говорите, встретил?

— Да не тяни уже! А то мы и вернуться можем... — что ж, переговорщик из Антошки был не такой уж никакущий.

— На Энтерпрайз встретил! В середине пятилетней миссии, помните, дядя Джим вам рассказывал?

— Вы встретились на далёкой-далёкой планете? — да, для своих трёх с половиной речь у Мон была развита. Как и мозги. Падме старалась.

— Нет, её спасательная капсула прошла через Чёрную дыру и стукнулась о бортик Энтерпрайз... Потом я её немного подлатал, а Падме в благодарность огрела меня подносом... Уже тогда я понял, что это крайне темпераментная женщина! Ну а потом, так как вернуться домой ваша мама не может — чёрт знает, как далека её Галактика, никто до сих пор не преуспел настолько в изучении чёрных дыр, чтоб это рассчитать, то она осталась с нашим экипажем. Постепенно стала частью экипажа... и корабля! Ну, вы довольны, а? — кажется, Маккой, пощадивший детскую психику рассказами о воскрешении, решил сгладить неловкость и принялся щекотать боявшегося её Антона.

Но Падме чувствовала — так легко это ему не удастся, к тому же была и Мон, равнодушная к ней. Она-то и спросила:

— Значит, вот почему мама иногда грустит? Она никогда-никогда не увидит дом? У неё там была семья?

— Теперь вы моя семья, — чувствуя, как печёт в груди, покинула Падме своё убежище. Судя по виду, до этого всего доктор Маккой занимался лечением плюшевого дракончика — пришивал ему голову, а дети ассистировали.

Только вот вопрос уже был задан... Рано или поздно это всплыло бы, а так... К ней сейчас кинулись оба её ребёнка, даже уже мнивший себя большим Антон, обняли её. Улыбаясь сквозь упавшие каплями слёзы, Падме честно старалась — она аккуратно пригладила кудри сына и чмокнула в лобик дочь, и только потом уже, после того, как они весь вечер проиграли в настолку «Исследование далекого космоса», услышала шёпот в самое ухо:

— Я вечный должник Джима, за то, что тот убедил меня использовать сыворотку на тебе...

* * *

На следующее утро их разбудил оказавшийся крайне лёгким на помин Джеймс Тиберий Ну Ты Сегодня Не Вовремя Кирк. Не дал им насладиться дивно совпавшим выходным. Ещё и гениальную идею за собой притащил. Оказываются, с верфей спустили Энтерпрайз по обновлённым чертежам. И ему удалось выбить одну-единственную лёгонькую миссию для себя лично и для старого экипажа в частности. Так сказать, уважить традиции, дать новому кораблю заряд прежних славных деньков первооткрытий в космосе.

Всех он, конечно, не смог отозвать, но вот костяк — это Кирку удалось. И, конечно, от них двоих он отказов не принимает. Да они, в общем-то, и не думали. Так что вместо хорошего утреннего секса Падме и Маккой собирали чемоданы — себе и детям, которым предстояло две недельки пожить в интернате, пока инициатор безобразия катал на спине Мон и изображал то ли безумного пони, то ли ковбоя... Такой вот он у них. Даже Спока вытащил за его уши.

Всего-то лёгонькая миссия. Сбегать поглядеть на зафиксированную сенсорами аномалию, составить отчёт и вернуться. Что может пойти не так?

Как оказалось, всё...

Потому что Аномалией был крейсер в форме треугольника, судя по оснащённым пушкам — боевой. По размерам тот немногим, но превосходил Энтерпрайз.

— Это не клингоны и не ромуланцы! — сокрушённо объявил их адмирал, что первым делом велел поставить щиты на максимум. Падме догадывалась, что он чувствует. В одной из таких аномалий родился он сам. И погиб его отец. Кельвин наткнулся на неизвестный корабль, уже позже стало известно, что одни аномалии приводят к искривлению времени, а другие — пространства.

И в самом деле, заставив её вздрогнуть, Ухура проинформировала о том, что Падме чувствовала и так... Потому что хоть она и не застала кораблей таких форм, но всё же были сходные элементы с некоторыми крейсерами сепаратистов. Тип сигнатуры был тот же, что у её капсулы десять лет спустя.

— Адмирал... — они вызывают нас.

— Выведи на главный экран, — Кирк натянул на лицо маску спокойствия, но перед этим оглянулся на неё. — Будь готова вмешаться.

Ещё до того, как она увидела чёрную маску, в сознание ворвалось знакомое механическое дыхание. Фигура в глухих доспехах ровно пятнадцать секунд смотрела на них молча, а затем выдала металлическим голосом:

— Вас приветствует флагман флота Галактической Империи, я лорд-командующий Вейдер. Мы попали в зону искривления Чёрной дыры. Данная часть Галактики является для нас незнакомой... Мы не хотим провоцировать военный конфликт, поэтому выступаем за переговоры.

— Я адмирал Кирк, это корабль Звёздного флота объединённой Федерации планет. Мы согласны на установление контакта, — быстро и бодро проговорил Джим, пока руку Падме стиснул поднявшийся из лазарета Маккой. Кажется, тот тоже всё понял.

— Тогда я буду ожидать челнок с вашими людьми у себя на борту. В качестве гарантии я отправлю к вам двух своих офицеров, адмирал Кирк, — не дал возразить и отключился Вейдер.

— Ну и типчик, — прокомментировал это Сулу.

— Я хочу на их корабль, адмирал! — глаза у Скотти горели. — Может, удастся одним глазком глянуть на машинный отсек.

— Младший лейтенант Маккой, — Кирк смотрел только на неё. — Вам знакома Галактическая Империя?

— Боюсь... — голос Падме немного охрип. — Да, адмирал. Я видела, как демократия умерла под звон аплодисментов и как канцлер, бывший сенатор с моей планеты, захватил власть. Я полечу на их корабль.

— Это опасно, — руку её Лео отпускать не собирался. — Но разубеждать тебя бесполезно. Я пойду с тобой.

— И я с вами. Капитан Спок, мостик ваш... — Джим вздохнул. — А Вейдер тебе знаком?

— Именно потому, что знаком, Лейтенанту-коммандеру Маккою лучше остаться здесь. Если я не ошибаюсь, — Падме всё же решила довериться чувствам. Может, она не джедай, но интуиция у неё развита, — это мой муж. Бывший, — быстро прибавила она. — Когда мы в последний раз виделись, он принимал ванны из лавы. Думаю, в этом причина данного доспеха. И нет, варианта мне не лететь, нет. Он меня уже почувствовал, я это знаю.

Пока Леонард, так и не отпустивший её, демонстрировал свой богатый запас, Спок придвинулся ближе:

— Что значит почувствовал? Он из Одарённых... Вы рассказывали, как же там... Дидже... А, точно, джедай, да? Нам бы образец его крови, — что ж, кто о чём, а кто-то очень пёкся о науке. Даже в такой ситуации.

— Теперь ситх, — тихо призналась Падме.

— Боунз, ты остаёшься, я обещаю, что верну её в целости... — на этот раз Лео отцепился от неё, но лишь для того, чтобы вцепиться в друга-адмирала. Их возню прервал голос Чехова:

— Они уже прибыли, открываю шлюз?

— Да, приготовьте группу сопровождения. Надо идти, — глаза Кирка блеснули сталью. Неизвестно, что он сказал на ухо Маккою, но уже через десять минут Падме бок о бок с капитаном сидела в шатле... Сердце отчаянно билось, она не была уверена, что вернётся оттуда в целости, но... Она задолжала Вейдеру разговор. Хотя бы один. Это её долг перед тем, кем тот когда-то был.

В транспортной их уже ждали, а ещё, как немного успокоил Джим, на чьё плечо она опиралась в шаттле, экранирования крейсера недостаточно, чтоб заглушить сигнал их транспортера — в случае чего их эвакуируют, правда, для этого, по расчётам Паши, придётся на минуту снять все щиты с Энтерпрайз... Но шанс был даже при неудачных переговорах. А вот как потом они будут драпать — вопрос. Потому что их корабль не боевой, а весь вид Исполнителя твердил, что тот создан для войны. Падме лишь надеялась, что варп-двигатель быстрее гиперпрыжка, впрочем, что-то внутри неё шептало, что зря надеялась.

Он стоял там в окружении серой массы офицеров и белых рядов штурмовиков, в которых Амидала вдруг каким-то непонятным образом узнала клонов с 501. Это точно он. Иначе и быть не может.

Визоры маски были непроницаемы, приветствие Джима он проигнорировал, но шлем был повёрнут в её сторону.

— Ты жива, — пророкотал тот наконец.

— Лорд Вейдер, — Джим, даже чувствуя весь этот холод и угрозу, загородил её. — Младший лейтенант сейчас находится под моим командованием. Я в курсе её истории, давайте поговорим наедине.

— Всей истории, адмирал? — маска повернулась к нему. Кирк кивнул, а Падме почувствовала, что дар речи её оставил... Нехорошо для политика и педагога её уровня.

— Тогда прошу в мою каюту, — махнул рукой... Вейдер. Игнорируя шокированные взгляды имперских офицеров, они последовали за ним.

Уже в кабинете ситх остановился, вперил визор в Джима и сказал:

— Я чувствую, что вы переживаете за Падме. Я не трону свою жену. Но прошу выделить нам пять минут наедине, подождите здесь, — он кивнул на кресло, а её поманил к неприметной двери. Видимо, личным покоям.

— Всё в порядке, — шепнула она Кирку и на ватных ногах проследовала за ним.

Внутри была капсула, напоминавшая яйцо... Ве... Вейдер залез в неё и нажал какую-то комбинацию на панели... Робот-манипулятор снял с него маску.

Рука прижалась ко рту сама собой. Он выглядел... Не как она себе представляла. Лицо, хоть и испещрённое уродливыми верёвками от ожогов, было узнаваемым. И оно не было искажено злобой, только выглядело безнадёжно усталым. Глаза, в которых на Мустафаре полыхало плавленное золото, снова имели оттенок синевы.

— Ничего не говори... — голос звучал тихо, с усилием, не искажённый вокодером, и тем сильнее бил. — Я просто рад, что не убил тебя тогда.

Падме сжала кулаки... «Ты убил!» — звенело у неё в голове, но вместо этого она сказала:

— Да, я и дети выжили.

Тот всплеск в Силе ощутила даже она, глаза полыхнули жёлтой вспышкой, черты исказились гневом:

— Император мне солгал! Он солгал!

Немногочисленные вещи в комнате поднялись и шмякнулись в разные стороны. Ситх бушевал... А Падме стояла в эпицентре этого, чувствуя, как отчаянно бьётся внутри сердце, как рвётся всё внутри и как снаружи пытается выломать дверь Джим.

Она была виновата перед ним. Или нет? Перед детьми, да? Но Энакин и правда убил её. И сейчас вместо того, чтобы обрадоваться спасению, обрушил гнев, не беспокоясь, что может и её задеть... Как и тогда — так разозлился из-за Оби-Вана, что начал душить беременную!

— Я больше не твоя жена, — сипло прошептала она, повинуясь какому-то странному чувству. Пусть умрёт, но должна это сказать. — Не твоя! С того момента, как ты поднял на меня руку. Ты убил меня, а другой спас. Ему я теперь жена. И если я хоть что-то для тебя значу, отпусти меня с адмиралом и проваливай назад в Чёрную дыру! Эта Галактика лучше нашей...

Она не договорила, но не потому, что Амидалу задушили. Сработал будильник. Будильник?

Миссис Маккой подскочила на кровати. От падения остановила рука её доктора:

— Ну куда ты? Сегодня не надо на работу... — и Лео подгрёб к себе ближе. — Что с тобой? — нахмурился он, заметив, как её колотит.

— Кошмар, — Падме усилием воли погасила панику и прижалась ближе. — Слушай... Поможешь спалить одну вещицу?

Через пять минут они с Маккоем раскорячились в ванной и, используя кастрюлю, подожгли вырезанный Энакином амулет.

— Ты уверена? — напоследок спросил муж.

— Да, — и Падме сама поднесла зажигалку. — Падме Амидала умерла. Я Падме Маккой.

Больше кошмары её не тревожили.

* * *

Дарт Вейдер с трудом вынырнул из медитации. Странно, и что Великая Сила хотела этим сказать? Он задумчиво покрутил в руках видео с похорон Ангела. Может ли такое быть, что ему подсунули двойника? Набу никогда не даст разрешение Империи на эксгумацию останков, но... Фраза Падме в видении о детях? Ситх нахмурился. Она не была лишена смысла.

Кажется, ему нужно проверить список друзей жены... И он знал, с кого начнёт. Визит устрашения на Альдераан был вполне в его полномочиях.