По заветам Шекспира (гет)

Раздался негромкий стук, и на пороге учительской возникла несколько утомленная, но привычно собранная мисс Гермиона Грейнджер. Ее взгляд как и всегда выражал вежливое любопытство, которое лишь усилилось после того, как она увидела перед собой весь преподавательский состав. При ее появлении все разговоры разом смолкли, и в комнате воцарилась настороженная, неловкая тишина.

Это был один из тех тихих, умиротворяющих вечеров, который Гермиона планировала провести за чтением. Но внезапный приказ директора явиться в учительскую лишили ее этого удовольствия. И теперь она стояла, то и дело ловя на себе взгляды степенных, уважаемых волшебников, словно маленькая дебютантка на съемочной площадке, которую за пределами кадра ревниво и придирчиво оценивали старшие коллеги.

— Профессор, Дамблдор.

Гермиона почтительно кивнула, гадая, что за вынужденная срочность собрала это чинное общество на ночь глядя.

— А-а, мисс Грейнджер, вот и вы, — Альбус Дамблдор отчего-то выглядел растерянным. — К-хм. Мы собрались сегодня по просьбе нашего коллеги, чтобы уладить небольшое недоразумение, которое возникло у вас с одним преподавателем. Вы ведь понимаете, о чем речь?

Смутные сомнения липким клубком закопошились в сознании Гермионы, но она не собиралась облегчать директору задачу.

— К сожалению, нет, сэр. Хотелось бы узнать поточнее.

— Профессор Снейп, — тяжкий вздох, — выдвинул против вас обвинения. Весьма серьезные, мисс. Профессор признался, что на протяжении последних лет был объектом повышенного внимания с вашей стороны и даже… жертвой домогательств. У вас есть собственная версия произошедшего?

Гермиона закусила губу, пытаясь спрятать нервную ухмылку. Она метнула выразительный взгляд в сторону — к тому месту, где, прислонившись к стене, мрачным истуканом стоял Снейп. На его желчном, бледном лице застыла маска надменного презрения.

— Увы, я едва ли могу найти объяснение… По крайней мере для начала я хотела бы услышать, в чем именно меня обвиняют.

Гермиона со скрипом отодвинула стул, села и с нахальной дерзостью воззрилась на своих судей.

— Профессор Снейп утверждает, что вы неоднократно оказывали ему неуместные знаки внимания. Скажем, делали комплименты его личным качествам, включая внешность. Хвалили его таланты. Неоднократно заводили беседы на темы, которые не касались учебы. Гм, делали профессору подарки…

Дамблдор замолк, не закончив предложения и, очевидно, вспоминая, чем еще коварная Грейнджер могла обидеть своего учителя. Пауза затягивалась, профессора обеспокоенно переглядывались.

— Что-нибудь еще, сэр? Может, подливала Амортенцию? Набрасывалась с поцелуями в темном углу? Пыталась украсть невинность?

— Мисс Грейнджер! — рявкнула МакГонагалл. — Что за тон? Не забывайте, что вы не со сверстниками разговариваете!

Минерва ошибалась. Вот уж с кем-кем, а со сверстниками Гермиона общалась в этой школе меньше всего. Разве что только с одним. Но и тот вел себя сейчас… странно.

— А что, было и такое? — в голосе Дамблдора послышалась тревога.

— Нет, но с учетом таких обвинений ваши коллеги собрались бы не зря.

— Мисс Грейнджер, мне кажется, вы не понимаете всей серьезности произошедшего. Любые романтические отношения между учеником и учителем недопустимы.

— Едва ли мои отношения с профессором Снейпом можно описать подобным словом…

Гермиона почувствовала досаду. Она недоумевала, как Дамблдор узнал. Быть может, она в самом деле вела себя неосторожно? Ведь Снейп никогда по доброй воле не сказал бы им, что…

— Будете ли вы отрицать, что часто нарушали личную дистанцию при общении с профессором?

— Если такое и происходило, то скорее всего по вине самого профессора Снейпа. Особенно в те моменты, когда он был в гневе и грозно нависал надо мной.

— И вы хотите сказать, что никогда не напрашивались к профессору Снейпу на дополнительные занятия?

— О, нет, я и вправду, как вы выразились, «напрашивалась». Мне кажется, в школе ни для кого не секрет, что профессор Снейп иногда занимался со мной во внеурочное время. Вот почему он никогда не отказывал мне — это другой вопрос. Наверное, из-за мягкости характера и неумения сказать "нет".

В ответ на это язвительное предположение Снейп злобно зыркнул на Гермиону из своего угла, но промолчал.

— Эх, мисс Грейнджер… Мы вовсе не собираемся нападать на вас и клеймить за какое-то преступление. Мы невероятно высоко ценим и ваш ум, и блестящие успехи в учебе, и хотим вам помочь. Если у вас произошел конфликт с учителем, разве не в ваших интересах разрешить его мирным путем?

— Есть и еще кое-что, Альбус, — Роланда Хуч указала на Гермиону категоричным жестом, — Северус жаловался, что Грейнджер неоднократно ошивалась в его кабинете и даже в личных покоях!

— Это так, мисс?

— Ошивалась? Что вы имеете в виду, профессор? Дежурила там, как часовой? Прокрадывалась под покровом ночи? Взламывала защитные заклинания и замки?

— Это резонный вопрос. Северус, уточни: и вправду каким образом ученица оказывалась в твоих помещениях?

Снейп неизменно молчал. Его черные глаза метали молнии. Гермионе казалось, что он в шаге от того, чтобы броситься вперед и ударить ее. Ей стало противно и горько от мысли, что Снейп в самом деле мог опуститься до такого: нажаловаться на нее директору, публично опозорить. Она не могла поверить, что за тогдашнюю несдержанность он отомстит ей так мелочно и глупо. И почему только сейчас? Прошло столько времени. Он что, собирался два месяца, чтобы совершить эту подлость?

— К-хм, ладно, опустим этот момент. Разумеется, мисс Грейнджер не могла попасть в покои профессора Снейпа иначе, кроме как по приглашению. Думаю, на это были свои легко объяснимые причины. И если сам профессор Снейп не хочет добавить что-нибудь к делу, я думаю, мы готовы сделать мисс Грейнджер замечание за слишком фамильярное обращение с…

— Замечание? — сарказм Гермионы можно было резать ножом. — Да за такое, думаю, и исключения мало! Разве преступление не налицо?

— Не ерничайте, мисс. Давайте закончим этот турнир. Ответьте в последний раз: вы отрицаете все обвинения?

— Нет. Но дело совершенно не в этом.

Воцарилось изумленное молчание. Не обращая внимания на онемевших преподавателей, Гермиона усиленно пыталась кое-что понять, отчего ее лицо, должно быть, стало напряженным и задумчивым.

— Прошу прощения, мисс? Не могли бы вы повторить?

— Я хотела сказать, что мы занимаемся здесь совершенно не тем, господин директор. Все это какой-то абсурд… Мне нужно знать, с какими составами профессор Снейп работал в последние дни, — вдруг быстро и серьезно проговорила Гермиона.

— Причем здесь это? Что вы хотите этим сказать?

— А вас это ни в коей мере не касается! — Снейп впервые за вечер подал голос из своего угла, но Гермиона не дала ему возможности насладиться эффектом сказанной колкости.

— Разве вам не кажется все это странным? — слегка задыхаясь проговорила она, обращаясь к присутствующим. — То, что профессор Снейп, бывший Пожиратель смерти и член Ордена Феникса, который способен одним взглядом уничтожить не хуже василиска, закатил публичный скандал по такому нелепому поводу?

— А вы не думаете, что своим поведением могли загнать преподавателя в тупик? Может быть, у профессора Снейпа была причина просить защиты у руководства!

— Причина, очевидно, была, профессор Спраут. Но это явно не навязчивое внимание какой-то студентки. Если я и вправду так сильно ему надоедала, уж кто-кто, а профессор Снейп сумел бы положить этому конец. Посмей я сделать что-то неуместное, он без промедления вышвырнул бы меня за дверь. О, Мерлин, не заставляйте меня произносить это вслух. Но бога ради, неужели никто, кроме меня, не замечает, что с профессором Защиты… что-то не так?

Несмотря на оскорбительное содержание, последняя фраза впрочем была преисполнена непритворной скорби.

Теперь Гермиона уже всерьез думала, что со Снейпом наверняка случилась беда (ведь тот профессор, которого она знала, никогда не поступил бы с ней… так). Возможно, он надышался парами какого-то экспериментального зелья. А может, плохо помыл руки после работы с ядами. А что если (тут у Гермионы защемило сердце от страха), Темный Лорд пытался сломать ментальные блоки в голове у Снейпа, и в результате несчастный повредился умом?

— Очевидно, все это симптом. И да, простите, профессор Снейп, но я и впрямь считаю, что вы не в порядке. Вы прекрасно знаете, что наше общение сошло на нет еще в позапрошлом месяце. Если вы и вправду устали от меня и моего внимания, то в последние несколько недель я вам ничем не досаждала. К чему весь этот фарс?

Расстроенные и напуганные ее словами профессора все как один уставились на Снейпа, будто опасаясь, что через секунду тот превратится в крылатую горгулью и начнет извергать пламя. Но Снейп лишь вскинул голову и с непередаваемым отвращением произнес:

— А к тому, чтобы, когда тебе в следующий раз понадобится от меня какая-либо помощь, ты проваливала к чертям.

Гермиона с тревогой заглянула ему в лицо. Снейп изо всех сил пытался казаться презрительным и невозмутимым, но она видела, как его ноздри трепетали от ярости.

— Да, все именно так, Грейнджер. Я хотел добиться для вас официального запрета приближаться ко мне, но, как видите, не преуспел. Я рад открыто заявить вам, что вы — лицемерная маленькая дрянь, и мои двери закрыты для вас навсегда.

— Северус, да объясните уже наконец, что происходит?!

— Ничего необычного, Минерва. За исключением того, что эта девчонка втирается в доверие к преподавателям и не брезгует ничем, чтобы достичь желаемого.

— Если вы не будете говорить загадками, а наконец расскажете, что такого ужасного натворила мисс Грейнджер, мы все будем очень благодарны и, возможно, даже успеем лечь спать до полуночи!

— Если бы вы знали, как хитро она все обставила, чтобы избежать упреков! Сидит теперь здесь и корчит из себя саму невинность! Но пришло время пролить свет на истинную сущность этой девчонки. Так вот, мисс Грейнджер цинично меня использовала. О, если бы вы знали, на что она пошла ради того, чтобы стать мисс Главной-Заучкой-Хогвартса! Мой вам совет: гоните ее от себя, не отвечайте на ее вопросы и не рассказывайте ей ничего! Иначе она поступит с вами так же, как со мной. Украдет ваши идеи, использует вашу откровенность против вас, а после того, как получит свое, избавится, как от надоевшей вещи!

Гермиона откинулась на спинку стула и вложила в свой взгляд, направленный на Снейпа, безмолвную мольбу. Она не могла произнести это вслух, но все присутствующие могли легко прочитать на ее лице одну— единственную фразу.

Господи Боже. Что. Ты. Творишь.

Снейп тем временем не унимался. Гермиона давно уже заметила, что, доведенный до высшей точки кипения, он терял над собой контроль и в припадке буйной ярости мог наговорить поистине ужасные вещи. Сегодняшний вечер, похоже, обещал стать апофеозом его несдержанности.

— Два с лишним года она вилась вокруг меня, как плющ. Два с лишним года пыталась поразить своей эрудицией и способностями. Она расточала свою ядовитую лесть. Она уверяла меня в своей преданности. Слушалась с полуслова, окружала своей непрошенной заботой — лишь бы я занимался с ней. О, да! Я, как последний дурак, охотно занимался с нею. Всему, что знает и умеет эта девчонка, она научилась от меня! Это я сделал ее лучшей ученицей школы! Я и никто другой! Она — плод моих труда и усилий! И чем она в итоге меня отблагодарила?!

С каждым брошенным обвинением громкость, с которой говорил Снейп, повышалась на несколько тонов. На следующей реплике он должен был перейти на крик. А еще через пару минут — сорвать голос. Гермиона тоскливо думала, что теперь его уже не остановить. Накладывать Силенцио тоже было поздно. Коллеги следили за развитием драмы затаив дыхание. Все как один чувствовали: намечался грандиозный скандал.

Конечно же, Снейп понятия не имел, когда и по какой причине Гермиона всерьез решила за него взяться. В любом случае она приняла решение окрутить его значительно раньше, чем те вышеупомянутые два с половиной года. На третьем курсе она только подбиралась к нему с невинными вопросами и глядела снизу вверх испуганными доверчивыми глазами. А на четвертом, когда во внешности появилось нечто неуловимое и изящно-женственное, Гермиона перешла к активным наступательным действиям. Конечно, можно было и подождать годик-другой. Но такой орешек, как Снейп, требовал долгой упорной работы, а сроки поджимали. Идея спасти его любой ценой пришла ей в голову в тот же вечер, когда Волшебная Шляпа распределила ее на Гриффиндор… во второй раз. Сидевший за преподавательским столом живой тридцатилетний Снейп был в точности таким же, как в воспоминаниях невыразимца миссис Гермионы Сайлент, которую затянуло в петлю времени в Отделе Тайн в августе две тысячи восьмого. Ужасная трагедия, нечего и говорить. Но что жалеть об этом сейчас, когда у Гермионы теперь новая жизнь и столько шансов направить ее в нужное русло… И пусть всегда существовала мизерная вероятность разоблачения, один грустный факт не вызвал у Гермионы никаких сомнений.

В августе девяносто первого года, отправляя свою одиннадцатилетнюю дочь в волшебную школу, ни мистер, ни миссис Грейнджер так и не заметили подмены.

— Что, Грейнджер, нечего сказать? Поток красноречия и острот внезапно иссяк?

Гермиона мысленно спросила себя, что сделала не так, если ее изящный план свести Снейпа с ума обернулся реальным помешательством у последнего. Этот обезумевший от ненависти Снейп так сильно отличался от воображаемого и страстного, что она закусила губу от досады. Все шло как по маслу, он был у нее на крючке… А теперь спустя несколько недель осыпает проклятиями, а Гермиона даже не знала, где допустила ошибку.

— Северус, прошу тебя, успокойся…

— Нет, дайте ему сказать, — у голосе прорезались властные ноты невыразимца. — Пусть профессор выплеснет накопившиеся чувства.

— Как это мило, мисс Грейнджер вспомнила о моих чувствах. О, как же вы мне отвратительны — вы и ваше подлое притворство! И куда подевались эти милые ужимки? Что же вы не спешите опробовать их на мне сейчас — после того, когда пелена обмана навсегда спала с моих глаз? Кстати, о глазах. Вы столько раз восхищались ими… С каким подобострастием вы заглядывали мне в лицо, слушая мои жалкие и нудные рассказы. Как задыхались от восторга при виде любого несложного трюка, который я демонстрировал на занятиях и во время работы. Порой ваше наигранное раболепие переходило все приличия. И вы, силясь выслужиться еще больше, не гнушались называть меня гением…

— И что же изменилось с тех пор? Разве я взяла свои слова обратно? Я и сейчас могу назвать вас гением. В моих словах не было ни капли притворства!

— Может, вы не заметили, Грейнджер, но все, черт возьми, изменилось! Даже не знаю, когда именно. Может, после того, как вы стали повсюду таскаться с проклятым Маклаггеном. А может, после вечеринки у Слагхорна, куда вы пришли едва одетой, и все только и делали, что пялились на вашу голую спину. Вы танцевали весь вечер, не удостоив меня за четыре часа ни единым взглядом! Вы не прислали мне открытку на Рождество, хотя снисходили до этого в прошлые годы, а затем не поздравили мимоходом, столкнувшись со мной на завтраке. Вы оборвали со мной все связи, вы стали смотреть на меня так, словно не знали меня, словно я был для вас никем, не более, чем пустым местом! Вы продолжали ошеломлять всех своими успехами с таким самодовольством, будто это была ваша заслуга, а не моя! Вы изумляли Поттера своими блестящими догадками, которые на самом деле также были МОИМИ! За эти два месяца вы ни разу не предложили свою помощь с проверкой работ. А на занятиях игнорировали мои вопросы, даже если знали правильный ответ. Немыслимая заносчивость даже для вас!

Глядя за тем, как распаляется Снейп, Гермиона запоздало подумала, что концерт пора кончать. А то, чего доброго, Снейп дойдет до исступления и выложит все как на духу. Она не ошибалась в нем ни тогда, ни сейчас. Он пронюхал ее ухищрения задолго до того, как ее коварство начало давать плоды, и Гермиона впервые заметила ответную заинтересованность. Но почему он с самого начала не осадил ее? Видел, что она строит ему глазки и поощрял?

— Сэр, мне очень жаль, что все это время я вела себя так непочтительно и не осознавала этого. Клянусь, в этом не было никакого злого умысла, и я не хотела обидеть вас.

Гермиона слегка кривила душой: все, что она делала, особенно в отношении Снейпа, было крайне выверенным и продуманным. Она возвела на него очи, исполненные смиренного раскаяния, но тут же поняла, что и об этом маленьком секрете Снейпу было известно.

— О, нет, вы знали. Более того, вы долго ждали этого момента, не так ли? Это была кульминация вашей издевательской задумки. Разве то, что вы сделали, не стало триумфом вашего тщеславия? Я наградил вас высшей формой своего доверия: стал для вас кем-то вроде друга. Никому из моих учеников — ни до, ни после, — не удавалось даже приблизиться к той степени привязанности, которую я испытывал к вам. Но вам всего было мало. Вам нужно было испить меня до дна, разобрать на части, лишить душевного покоя. Вам было недостаточно моего ума, моих знаний, моего внимания и сил, которые я тратил на вас. Вы жаждали обладать моим сердцем, — голос Снейпа внезапно надломился, — и когда оно уже почти стало вашим, вы сокрушили меня с такой жестокостью, что это разорвало мою душу на части! А после каждый божий день наслаждались своим поступком, наблюдая за мной, как за пойманным жуком…

Да, он и в самом деле произнес это. Теперь только слепой не увидел бы всей непозволительной глубины их отношений. Гермиона сощурилась тоскливо и зло.

— Я была без ума от вас. Я вас боготворила. Но вы оттолкнули меня. Чего же вы теперь от меня хотите?

— И правильно сделал, что оттолкнул! Даже в ослеплении чувств я знал, я подозревал о том, какая ты двуличная! В тот вечер я едва не сделал признание, но усилием воли все-таки смог стряхнуть с себя твои цепкие, липкие руки!

— Вы сказали, что между нами ничего не может быть! Вы приказали мне оставить вас в покое!

— И ты тут же без сожаления это сделала! И поступила бы со мной так же еще сотню раз. Ты бросила бы меня, не задумываясь. Оставила умирать, если бы поняла, что из меня больше нельзя извлечь пользы!

— Господи, это невыносимо! Я просто поражаюсь, как человек ваших умственных способностей может быть в иные момент столь патологически тупым!

— Не смогла придумать оскорбление, чтобы впихнуть в него побольше заумных слов, Грейнджер? Не беда — у тебя будет прорва времени до конца школы. Конечно, куда мне — твоему уродливому ослу-профессору. Я отвратителен, я знаю. Меня невозможно любить! Как ты, должно быть, потешалась надо мной со своими друзьями! Разве мои нелепые недопустимые чувства — не прекрасный повод для смеха?..

Наконец-то силы покинули Снейпа, и, сломленный собственной откровенностью, он рухнул на стул и закрыл лицо руками. Гермиона тоже молчала, ошеломленная этим яростным взрывом. Только крайнее расстройство могло заставить Снейпа пойти на такое. А он вне всяких сомнений находился в отчаянии.

— Что ж, в одном ты прав на сто процентов, Северус, — горько усмехнулась Гермиона, понимая, что игре конец. — Иногда ты ведёшь себя, как настоящий осел.

— Как же я тебя ненавижу, если бы ты знала! — задушенно прошипел Снейп, пряча лицо в ладонях и пытаясь сдержать таким образом рвущиеся наружу рыдания. — Ты не достойна никаких объяснений. Ты не достойна ни капли внимания. Ты не достойна даже моей ненависти. Но я не могу без тебя. Я так тебя люблю.

Внезапно это тягостное вымученное признание заставило Гермиону облегченно вздохнуть. Она встала и налила себе чаю.

— Северус, — сказала она мягко, но настойчиво, пытаясь отвлечь Снейпа от излишнего сострадания к себе (кто знает, что ещё он там себе напридумывает), — мне кажется, профессор Дамблдор был прав. Произошло небольшое недопонимание.

— Апчхи! — раздалось из зрительного зала, и на провинившегося возмущенно зашикали.

— Надеюсь, мы вам не помешали, — съязвила МакГонагалл, и ее коллеги один за другим начали выходить из оцепенения, оставляя неподвижные позы и шурша мантиями.

Гермиона лишь улыбнулась украдкой, отпивая чай из чашки. Снейп по-прежнему сидел, спрятав лицо в ладонях. Судя по багровому цвету лба у корней волос, он умирал от стыда.

— Северус, мой мальчик, — Дамблдор устало оперся на руку, — поначалу мне показалось, что твои претензии к мисс Грейнджер немного преувеличены… Но теперь я вынужден признать: она не так проста, как кажется. Ты в самом деле в некотором смысле стал... жертвой ее чар.

— Она играла со мной. Она хотела надо мной посмеяться, — выдавил Снейп, всхлипывая от жалости к себе и своему разбитому сердцу.

— Ну, перестань же, — Гермиона с усилием оторвала от лица его руки и принялась, как нянька, вытирать его платком. — Ты знаешь, что это не так.

— Мисс Грейнджер, я всегда знала, что вы черствая, самовлюбленная девица! Посмотрите, до чего вы довели своего профессора!

— Благодарю за оценку моих личных качеств, профессор Трелони. Поверьте, я вовсе не собиралась причинять Северусу боль. Мне и в голову не могло прийти, что он отважится на подобный демарш.

— Как вы оба вообще могли дойти до такого абсурда! Профессор и студентка! Возмутительно! О чем вы только думали?!

— Я всегда думала только о будущем, — отчеканила Гермиона, вкладывая в эту фразу куда больше смысла, чем могли уразуметь присутствующие, но увидев на их лицах замешательство, вздохнула и объяснила:

— Я уже очень давно влюблена в профессора Снейпа. И потратила огромное количество времени и сил, чтобы вызвать у него ответные чувства. Нас всех ждут непростые времена, и когда они настанут, я лишь хотела, чтобы Северус не был одинок. Поверьте, было нелегко приручить столь скрытного и мнительного человека, как он. Но я была была терпелива, и у меня получилось.

— Я думал, что ты меня приворожила! Я выпил антидоты от всех известных мне любовных зелий!

— Ты всегда отличался завидным упрямством. Я и не ждала, что ты сдашься так просто. Я прекрасно знала, я видела, что ты неравнодушен ко мне. Но когда я сказала тебе о своих чувствах, то ты, невыносимый гордец, конечно же, отверг их! Сказал, что больше не желаешь возвращаться к этому разговору…

— И в отместку ты лишила меня своего общества!

— Именно. Я исчезла из твоей жизни на время. Прости мне мой цинизм, но я с самого начала знала, что ты не продержишься долго. К моменту, когда мы впервые заговорили о наших отношениях, ты уже был по уши в меня влюблен. Мы прошли почти все этапы: долгие ухаживания, робкие намеки, недосказанность, пылкие взгляды, буря эмоций, привязанность, внезапный разрыв… Господи, Северус, это же азбука! Поскучав пару месяцев, ты неизбежно упал бы в мои объятия. Нас ожидало такое восхитительное воссоединение! Но ты все испортил! Ты заставил меня раскрыть все карты и тем самым лишил нас множества приятных моментов.

Снейп шмыгнул носом. Теперь он выглядел, как провинившийся мальчишка, которого ругали за плохое поведение. Гермиона даже на мгновение испугалась, что могла перерасти его за это время.

— Раз ты такая умная и расчетливая, почему бы тебе не провернуть подобный трюк с Темным Лордом? Наша жизнь заметно облегчится, если он перестанет гоняться за Поттером и переключится на тебя.

— Меня пугают неуравновешенные мужчины. Если бы сегодняшний скандал был учинен Волдемортом, к утру в школе не осталось бы живых.

— Я еще не раз пожалею об этом, не сомневайся.

Раздался храп. Слагхорн спал в своем кресле, открыв рот.

— Бедняга, совсем утомился, — вздохнула Спраут.

— Думаю, пора расходиться, — подвела итог МакГонагалл. — Иначе эти двое так и будут делиться признаниями до утра. Что с вами обоими делать, мы еще подумаем. Пока что вы обязаны — слышите меня? — обя-за-ны держать свои отношения в тайне! Тебя это тоже касается, Северус, не надо на меня так смотреть — твой коронный взгляд на меня не действует, я тебя учила.

— И пусть я считаю, что вы затеяли все это очень не вовремя, — Дамблдор встал, — однако, думаю, можно было бы использовать эту неожиданную привязанность всем на благо. Любовь иногда творит чудеса, друзья мои. Всем спокойной ночи. Северус, зайди ко мне завтра.

Профессора один за другим покидали учительскую.

— Ты на меня злишься? — спросил Снейп, когда они остались вдвоем.

— Нет.

Нельзя сказать, что, услышав это, он расцвел от счастья. Однако новость о том, что Гермиона на него не сердится, заставила Снейпа заметно приободриться. Он поправил ворот мантии, в последний раз высморкался и произнес:

— Тогда приходи завтра в шесть. Я взял в библиотеке хороший сборник темномагических ядов. Можем сварить что-нибудь из него.

Вместо ответа Гермиона улыбнулась и поцеловала его в покрасневший нос.