Люцифер Воздающий (джен)

Маленькая заброшенная церквушка, где Куроро соорудил очередную временную базу, располагалась на северо-восточной окраине Йоркшина, на ничейной территории между 14-ым кварталом и доками. "Ничейной" земля звалась исключительно потому, что ни Белые Тигры, крышующие доки, ни Плесень, подмявшая под себя соседние кварталы, на местные убогие руины не претендовали. Скорее наоборот: бандам было удобно иметь буфер между подконтрольными территориями.

Стычки, случавшиеся здесь, по умолчанию считались личными, не связанными с делёжкой. Трупы, скинутые сюда, считались умершими естественной смертью. Даже полиция записывала их именно так. В Йоркшине правоохранительные службы без особой нужды предпочитали не рисковать своим здоровьем.

Идеальное место для Труппы Теней.

Фейтан, прибывший к месту сбора одним из последних, равнодушным взглядом окинул устремлённые к небу шпили и мощные колонны. Судя по остаткам лепнины, в далёком прошлом этот район процветал. Сейчас же он являл собой жалкое зрелище. Кто теперь разберёт, что в местной экономике пошло не так? Зато их босс, Куроро Люцифер, выросший на свалках Метеор-Сити, обожал такие места. Чувствовал себя в них как дома. А с его подачи и вся банда. Даже те, кто в Метеоре не рос.

Чёрт возьми, была у Куроро такая потрясающая фишка — именно то самое, что сделало его непререкаемым авторитетом для пользователей нэн, сильнее его, — босс умел заражать остальных своим виденьем мира! Даже в мелочах навроде зависания в заброшках.

Для Фейтана, никогда не умевшего в общение и коммуникабельность, эта способность Куроро казалась чем-то вроде магии.

Впрочем, Йоркшин по всем параметрам, несмотря на куда более благоприятный экологический фон, был помойкой пострашнее Метеора. Пострашнее всего, что Фейтан повидал за свою жизнь. А по свету его помотало изрядно. В Йоркшине токсичной гнилью, разлагающейся изнутри, были сами люди. Особенно те, что жили в небоскребах или дорогих особняках и выглядели с иголочки. Например, Курапика Курута.

"Ностраде, — напомнил себе Фейтан. — Этот гад теперь зовет себя "Ностраде".

— Дерьмовый город, — словно прочитав мысли, выдал притаившийся в тени собора Куроро. — Прости, что пришлось вызвать тебя сюда.

Он стоял, привалившись к покосившемуся дверному косяку, и курил.

— Но у нас тут осталось дело.

Эту фразу они произнесли синхронно, вдвоем.

"Курапика Курута".

Ни один из них этого не сказал, но проклятое имя висело над ними огромным транспарантом. Долбаной надгробной плитой над телами Пакуноды и Увогина, погибших в прошлой стычке с этим ублюдком! Главное правило массового геноцида: если вырезаешь какой-нибудь клан, убедись, что убил всех до единого! А Труппа Теней облажалась. Кто же знал, что один сосунок Курута бродит где-то по миру, а не сидит вместе с семьёй в секретном поселении?

— Рад, что ты снова в форме, данчо, — произнес Фейтан вместо приветствия и склонил голову в почтительном кивке.

— И прошёл я долиною смертной тени, и не убоялся. Потому что незримо Ты был со мной. — ответил Куроро. — Все Вы.

— Мы убьём его, — пообещал Фейтан. — Медленно. Так, что он будет звать мамочку и умолять нас закончить пытку быстрее.

— Ты убил его мамочку лично, — напомнил Куроро.

— Разве?

Фейтан попробовал восстановить в памяти всех женщин Курута, которым он вырезал глаза. Видят Боги, людей, убитых бандой за долгие года, скопилось так много, что они сливались в безликую серую массу. Но глаза Курута точно требовалось вырезать у живых носителей. Иначе они теряли свои уникальные свойства. Так что со всеми экземплярами из их поселения однозначно работал именно он. Как палач банды, поднаторевший в изысканных долгоиграющих пытках. И всё же… Фейтан не мог вспомнить похожую женщину, даже держа в памяти внешность Курапики. Но его самого он запомнит. Даже если босс убьёт гадёныша сам.

— Старею, — хмыкает Фейтан. — Эти тёлки Курута все были такими одинаковыми…

Куроро выдыхает очередную порцию дыма, запрокидывает голову и смеется.

Мы должны убить их всех витает в воздухе, звучит, словно навязчивый мотив. Пусть Курута остался один, сейчас он уже завёл новую стаю.

— Все уже собрались? — спрашивает Фейтан.

Он и сам знает, что подзадержался.

— Золдики ещё в пути, — отвечает босс.

Это значит, что да. Все. На обоих Золдиков Фейтану плевать. Они заняли вакантные места после смерти Увогина и Паку. Часть обновлённой банды, удачное приобритение — не более того. Но о мести и её причинах братья Золдик нихрена не знают. Их рациональной семейке вообще чужда такая концепция, как месть. И они даже не были знакомы с теми, кого убил Курапика…

Фейтан смотрит на то, как Куроро делает очередную глубокую затяжку, дожидается, когда сигарета доходит почти до фильтра, и говорит:

— Пойдём внутрь?

Они движутся по проходу вдоль переломанных полусгнивших деревянных скамеек. Запах тления и пыли обволакивает их. Кажется родным. Естественно: Куроро стабильно выбирает подобные места для укрытий.

Здоровенная фигура Франклина маячит около кабинок для исповеди. Мачи сидит прямо на алтаре и играет в карты с Боноленовым и Финксом. Шузуку дремлет на единственной целой скамье. Нобунага стоит в центре, буравя их мрачным взглядом. Он тоскует по Увогину больше всех. И больше всех рвётся в бой. Но поскольку в прошлый раз Труппа позорно проиграла, теперь следует быть осторожнее.

— У меня сюрприз для вас всех, — говорит Куроро, когда они доходят до помоста. — Новая способность, которую я украл. Специально, чтобы отметить воссоединение.

Он восходит на помост, и все привычно замирают, сосредотачивая на боссе своё внимание.

— Люцифер когда-то был ангелом, — говорит Куроро. — Прежде чем Бог низверг его.

Он широко раскидывает руки, точно крылья. И нет, никаких ангелоподобных конструкций не возникает у него за спиной.

— Думаю, пора Труппе Теней воспарить над человеческим Адом, — говорит Куроро и взмывает ввысь, туда, где сходятся вместе проникающие сквозь разбитые витражи лучи солнечного света. — Пришло время, поскользнутся ноги врага. День его бедствия близок, и участь его поспешает, — нараспев цитирует Куроро. — Предоставьте месть мне. Я воздам.

Как обычно, он слишком склонен к библейскому символизму. А Фейтан совершенно чужд религии. Он почти уверен, что у них в банде сплошь одни атеисты. Ворам и убийцам думать о спасении души не с руки. И всё же… Он стоит в центре полуразрушенного храма и глядит снизу вверх, как свет солнца обнимает парящую в вышине фигуру их лидера… И губы сами невольно шепчут "Аминь".