Ла-Манш между нами (гет)

«…был обнаружен настоящий шедевр. И разочарованные эксперты пришли в настоящий экстаз, когда под слоем наспех нанесенной, а затем бережно счищенной краски показался…»

Она со вздохом опустила газету и сделала глоток кофе, глядя на великолепную панораму пробуждающегося города. Небо и улицы казались полупрозрачными, написанными акварелью.

До сих пор не верилось, что она здесь.

И еще меньше — что он тоже здесь, рядом с ней. Не исчезает, не увиливает от расспросов и ничего не утаивает. Или почти ничего.

Теплые руки скользнули по животу, а громкий зевок он заглушил, уткнувшись носом в ее плечо.

— Ты это видел? — спросила она, показывая заметку.

Несколько мгновений ему потребовалось, чтобы пробежать ее глазами.

— Насчет экстаза явный перебор, — заметил он. — Хотя некоторые из моих коллег действительно вели себя несколько эксцентрично. Но их можно понять — такой дар, да еще преподнесенный в условиях полной анонимности…

Она усмехнулась.

— Так это правда?

— Экспертный совет подтвердил подлинность.

— Это не ответ, — она помолчала. — Но ведь Тернер уверен, что они нашли ее.

Ненадолго повисла тишина.

— Кстати что ты сказал Мейеру перед арестом? Я видела, как ты склонился к его уху и прошептал что-то.

— Сказал, что внешность бывает обманчива, — он мягко развернул ее к себе и улыбнулся такой до боли знакомой лукавой улыбкой, от которой у Сары слабели колени, а у Питера — она была в этом уверена — сводило зубы в ожидании очередного подвоха. — И никогда не знаешь, что окажется под верхним слоем. Но если ты хочешь…

Она закрыла ему рот ладонью и положила голову на грудь.

— Нет. Не хочу.

Пусть будет так, как он решил. В конце концов, каждый имеет право на маленькую тайну.

Или даже на тайну побольше...

* * *

В гулкой тишине ночи ее сердце стучало слишком громко. Любой звук эхом отражался от каменных стен, заставляя Сару вздрагивать и крепче прижиматься к одной из них. Кирпич под пальцами был шершавым и холодным, но Сара не ощущала холода. Ее захлестывал азарт, к которому примешивался страх и неприятное чувство, что в этот раз она не удержится и перейдет черту, на грани которой так долго и ловко балансировала.

Но что ей оставалось? Тот, кто обещал помочь, не пришел и уже вряд ли явится. Время давно вышло. Это не опоздание — вероятно, у него нашлись дела поважнее. И когда она запомнит, что мужчинам такого сорта нельзя доверять?

Впрочем, у него могло что-то случиться. Или кто-то. Сара хмыкнула. Не важно. Сейчас это не имело значения.

Значение имело лишь то, что она предпримет: попытается провернуть дело самостоятельно или отступит? Сохранит свою репутацию, которая создавалась таким трудом, или примет поражение?

Она осторожно выглянула: охранника по-прежнему не было в поле зрения. Камеры она закрасила первым делом, как они и договаривались. По их подсчетам, оставалось что-то около одиннадцати минут. У нее есть код и набор любимых отмычек. И, в конце концов, это не кража, а возвращение украденного! Вся суть ее работы сводилась к этому простому алгоритму: вернуть хозяину его добро. И это дело почти не отличалось от прочих. Но именно «почти» заставило ее замереть в нерешительности, скрючившись в тени, в каких-то пяти шагах от заветной цели.

«Соберись, — мысленно велела она себе. — Или вперед, или назад. Времени на сомнения нет».

Выпрямившись, она тряхнула головой, и бесшумно скользнула к боксу. Оказавшись в тусклом свете фонаря, Сара на мгновение почувствовала себя голой, но быстро взяла себя в руки и сосредоточилась на деле. Первый замок послушно щелкнул в руках за считанные секунды, со вторым пришлось повозиться, но и он вскоре поддался. Юркнув внутрь, Сара почувствовала секундное облегчение, а затем нашарила на стене выключатель.

Да, все как он говорил: посреди хранилища стоял массивный металлический сейф. Она хорошо знала этот тип замков, одна из последних разработок, считалось, что взломать его невозможно. Наверное, Кэффри бы с этим поспорил… По губам скользнула грустная улыбка. Хорошо, что ей не нужно его взламывать. У нее есть код.

Достав крохотный карманный фонарик и зажав его в зубах, Сара принялась осторожно проворачивать кольцо.

Первый щелчок — сердце радостно трепыхнулось, второй, третий…

То, что произошло дальше, обрушилось на нее и заставило потеряться в происходящем. Позади раздался скрип, в отдалении взвыла сирена, а затем кто-то накрепко зажал ей рот и вынес из хранилища, затащив за все тот же треклятый угол.

— Какого!.. — сдавленно воскликнула она, едва хватка ослабла, и замолчала, чтобы не сорваться на крик. — Какого черта ты мне мешаешь?! — прошипела она. — Я бы успела… — она повернулась к тому, кого посчитала своим катастрофически опоздавшим напарником, и поперхнулась вдохом.

На расстоянии вытянутой руки стоял тот, кого она никак не могла ожидать, встревожено смотрел на нее и прижимал палец к губам, призывая к молчанию.

Напрасный жест.

Сара привалилась к стене, не в силах выдавить из себя ни звука. Потому что ни крики, ни приближающийся топот охраны не могли отвлечь ее от созерцания явившегося с того света собственной персоной Нила Кэффри.

Голова закружилась, перед глазами все поплыло…

— Оцепите здесь все! Немедленно! — знакомый голос выдернул ее из полузабытья. — Чтобы ни одна мышь не проскользнула! Мы найдем его. Эй, Авель, ты слышишь? На этот раз тебе не уйти!

Страх сжал сердце Сары холодной рукой, но это же помогло ей прийти в себя.

— Пойдем, — сказал Кэффри, протягивая руку.

Она инстинктивно отшатнулась.

— Ну же, давай, — настойчиво произнес он, — с каждой секундой выбраться отсюда становится все сложнее.

Сара медленно выдохнула сквозь стиснутые зубы и прищурилась.

— Сложнее? — фыркнула она. — Ты вообще его слышал, Кэффри? Мы здесь в ловушке!

— Моя девочка, — пробормотал он. — Я и забыл, какая ты храбрая, Сара Эллис, — и от того, как он это произнес, ее сердце снова сжалось. — Но и ты забыла кое-что: выбираться из всякого рода ловушек вроде как моя работа, — заявил он со своей фирменной улыбкой, которая иногда, в хорошие дни, снилась ей по ночам.

Кэффри снова протянул руку, и на этот раз Сара ее приняла.

Двигаясь вслед за ним по задворкам склада, прижимаясь и подныривая там, где это делал он, слушая его указания и беспрекословно выполняя их, Сара испытывала самое мучительное из когда-либо испытываемых ею дежавю. И самое желанное. Невероятное. Невозможное.

Самые упоительные минуты она когда-то пережила именно с Нилом Кэффри. Не важно, что они делали: искали информацию о бежавших нацистах, проникали на чужие лодки, бросали миллионы на ветер или целовались в темном библиотечном коридоре, они делали это красиво, со вкусом, понимая друг друга с полувзгляда и двигаясь в унисон, словно танцевали самый захватывающий в мире танец. Они были идеальными партнерами и, пожалуй, в глубине души она понимала это уже тогда.

Но что она могла поделать?

Добежав до машины, которую оставила в паре кварталов от склада, Сара снова не стала спорить или задавать вопросы. Для этого будет другое время. Послушно заняла пассажирское сиденье и отвернулась к окну, украдкой смахнув нависшие на ресницах слезы. Мимо проплывали огни вечернего Лондона, улицы, скверы, дома и набережные, которые она вскоре начала узнавать.

Значит, все верно: они едут к ней домой. Тем лучше. Сара мельком взглянула на Нила, не сводившего глаз с дороги, прислонилась головой к стеклу и прикрыла веки.

Он жив. Все это действительно происходит.

На оставшееся время пути она собиралась позволить себе поверить и почувствовать то, чего очень давно не чувствовала. Счастье.

 

— Итак, — с небрежным изяществом он перебрал винные бутылки в ее домашнем баре и выбрал лучшее. — Ты не хочешь объяснить, какого черта там делала?

Он улыбался, но в глазах на мгновение блеснула сталь. Кэффри злился на нее, и на секунду это ее смутило, но и насмешило тоже. Веселье с горьким привкусом гнева, на который она тоже имела право.

— Итак, — она приняла протянутый бокал с плескавшимся на дне бледно-золотистым вином и опустилась в любимое кресло возле окна. — Ты не хочешь объяснить, какого черта ты жив?

Кэффри склонил голову набок.

— Ты не рада?

Сара покачала головой.

— Это не относится к делу.

— Но мне все же хотелось бы услышать ответ, — он улыбнулся кончиками губ и сделал глоток. — C'est délicieux.

— Одно из твоих любимых, я помню, — сказала Сара.

Их глаза встретились, и время завязло. Сара первой отвернулась, передернув плечами.

— Конечно, если ты не хочешь или не можешь говорить об этом…

— Чтобы те, кто мне дорог, могли жить, Нил Кэффри должен был умереть, — сказал Нил.

— Розовые пантеры?

Он кивнул.

Сара отлично помнила то дело. Возможно потому, что прочитала каждую чертову заметку, выискивая сама не зная что… Подсказку, опровержение, намек. Нечто, давшее бы надежду: между тем, что известно, и тем, что произошло на самом деле, имеется как минимум одно жизненно важное отличие. Но в прессе надеждами только торгуют, а последние отчаянные сомнения развеял звонок Питеру.

— Значит, Питер все знал?

Это с трудом укладывалось в голове. Горе Берка казалось таким настоящим, оно сочилось через трубку и заставляло ее задыхаться.

— Не сразу. Он узнал обо всем прошлым летом.

— И не прикончил тебя? — Сара сощурилась.

— Хочешь исправить ошибку?

— Думаю об этом.

Нил рассмеялся и покачал головой. Но потом посерьезнел и сказал короткое, бесполезное и одновременно такое нужное сейчас:

— Прости.

Сара ответила ему долгим взглядом, затем медленно выдохнула и кивнула.

— Я был уверен, что в твоей новой жизни для меня нет места, — прибавил он.

— Что изменилось?

— Все, — Нил усмехнулся. — Первое: в своей новой жизни ты, очевидно, очень скучала по старой, так что снова связалась с дурной компанией и попала в неприятности.

«А ведь он, скорее всего, прав», — промелькнуло у нее в голове.

— А второе?

— Когда я узнал об этом, то понял… — он замолчал, не сводя с нее пристального взгляда.

Было не ясно, поддразнивает он ее или действительно не решается произнести то, что собирался.

— Что же ты понял, Кэффри?

— Как сильно соскучился.

Они надолго замолчали. Сара делала рассеянные глотки, думая обо всем сразу и ни о чем в отдельности. Мыслей и чувств было так много, что она не знала, за какое хвататься. Кэффри устроился рядом на низкой кушетке, вытянув длинные ноги в ее сторону.

— Ты ведь понимаешь, что рано или поздно тебе придется начать говорить? — сказал он, наблюдая игру цвета в винных переливах.

Сара вздохнула, подняла руки, чтобы вытащить шпильки и распустить стянутые в тугой узел волосы, тряхнула ими и откинулась на спинку.

— Что именно тебе неизвестно? — уточнила она, повернув к нему голову.

Он чуть усмехнулся такой постановке вопроса.

— Хорошо, спрошу по-другому, — сказал Нил. — Что ты знаешь об Авеле? Что заставило тебя поверить, что этому человеку можно доверить свою карьеру, а то и жизнь?

Нотки, зазвеневшие в его голосе, заставили ее внимательнее присмотреться к нему.

— Это что, ревность? — не удержалась Сара. — Злишься, что я предпочла одного мошенника другому?

Кэффри хмыкнул, подался вперед, упершись локтями в колени, ненадолго опустил голову. Затем кивнул.

— Будем считать, что так, — он улыбался, но глаза оставались холодными. — Ты ведь всегда знала, где проходит эта грань, Сара, — тихо сказал он.

— В отличие от тебя?

— Именно! В отличие от меня, — он поднялся и подошел к окну, спрятав руки в карманах брюк.

Сквозь тонкую ткань рубашки Сара видела, как перекатываются его мышцы на руках и плечах, как напряжена шея.

— Если бы тебя схватили сегодня, ты бы надолго отправилась за решетку. А если бы попыталась сбежать, тебя могли убить.

— Ты преувеличиваешь, — возразила она. — Моя работа заключается в поиске украденного, это дает мне некоторые преимущества. Да, проблем было бы не избежать, и мистер Хмурый прочел бы мне лекцию…

— Мистер Хмурый? — Кэффри обернулся, вопросительно изогнув бровь.

— Инспектор Тернер, — она улыбнулась. — Он уже несколько лет охотится за Авелем и встречался со мной для беседы.

— И вот мы вернулись к началу, — заметил Кэффри. — Авель.

— Авель, — повторила Сара. — Ты спросил, что я знаю о нем? Не так уж мало. Знаю, что он бывший мошенник, что…

— Мошенники бывшими не бывают, — мягко перебил ее Нил.

— Даже ты? — сощурилась Сара.

— Я всего лишь исключение, подтверждающее правило, — заявил он, и она тихонько фыркнула.

— Ну да. Так или иначе, я знаю, что раньше Авель — как и ты — занимался подделкой картин, в основном на библейские сюжеты, и был одним из лучших. Знаю, что за ним уже много лет охотится Интерпол — без особого успеха. Знаю, что у него был брат, который когда-то занимался, скажем так, практической стороной дела, но потом он погиб…

— Каин, — сказал Кэффри.

— Верно. Знаю, что это не их настоящие имена, а прозвища, за которыми стоит какая-то история. А еще знаю, что ему нужны деньги, а мне помощь, и поэтому иногда мы выручаем друг друга.

— Но ты не знаешь, что в сейфе, которой ты пыталась вскрыть сегодня, нет пропавшей картины, — сказал Нил. — Зато там были правительственные документы, хранившиеся для дальнейшей транспортировки. Так иногда делают, чтобы сбить внешнюю разведку со следа: несколько раз подряд меняют место хранения, используя для этого не только специально отведенные места, но и коммерческие склады. Так что если бы ты вскрыла тот сейф, Сара, то мистеру Хмурому не оставалось бы ничего иного, как передать тебя МИ6, и дальнейшая твоя судьба могла быть весьма печальной. Не скажу, что не сумел бы выкрасть тебя у них, но пришлось бы повозиться, — прибавил он с усмешкой, хотя глаза по-прежнему не улыбались.

Сара потрясенно молчала.

— Но… — выдавила она наконец, — зачем это Авелю?

Нил нахмурился.

— Я не уверен. Вероятно, чтобы насолить мне.

— Что? — Сара растерялась. — Причем тут вообще ты?

Нил запустил пятерню в волосы и взъерошил их, что, предсказуемо, лишь сделало его привлекательней.

«Это несправедливо», — мелькнуло в голове Сары.

Ничто из происходящего не было справедливым. Но Нил жив, напомнила она себе, а ради этого можно и потерпеть. Она никогда не позволяла себе поверить, что у них могло получиться. Пусть его не будет рядом, она давно приняла это. Но мир, в котором Нил Кэффри где-то существует, носит костюмы и улыбается так, что время и сердце замирают, устраивал ее гораздо больше.

Нил прошелся по комнате и снова сел.

— Думаю, тебе будет приятно узнать, что я уже почти два года консультирую Лувр? — сказал Нил.

Брови Сары взметнулись вверх.

— Тот самый загадочный эксперт, чью личность они столь ревностно охраняют — это ты?

Кэффри склонил голову.

— Собственной персоной.

— Ха! — Сара в изумлении тряхнула головой. — Что ж, поздравляю! Кто бы мог подумать, что самой твоей постоянной спутницей станет работа, а, Кэффри?

— В ФБР я проработал гораздо дольше, — напомнил Нил.

— Не считается, — помахала пальчиком Сара, — у тебя не было выбора! И был Питер. С Питером вообще никто не может сравниться, — продолжала подтрунивать она, и Нил, не выдержав, рассмеялся.

— Ладно, хорошо, ты меня раскусила, — он поднял ладони вверх. — Мне нравится моя работа.

— И то, насколько тебя на ней ценят, — тонко улыбнувшись, прибавила Сара.

Нил не стал спорить.

— Около полугода назад в музейный фонд попала работа Авеля, — продолжил он. — Судя по всему, довольно свежая: она нигде не была засвечена, да и над легендой поработали на славу. Должен признать, ему почти удалось провести меня, но я распознал подделку и даже оказал некоторую помощь следствию, хотя обычно стараюсь этого не делать. В результате ему чудом удалось уйти.

— Почему ты это сделал?

— Моззи.

— Моззи?

— Именно. Он сказал, что после той самой истории, о которой ты упомянула, с Авелем стало невозможно иметь дело. Он вел грязную игру, подставлял своих, а еще, как и Келлер, не боялся запачкать рук. Несколько посредников бесследно исчезли, поработав с Авелем, двух его партнеров нашли мертвыми после того, как они не сумели договориться о деньгах. Затем он на какое-то время залег на дно, но, судя по всему, снова вернулся в игру. И вот с таким человеком ты ведешь дела.

Сара потрясенно молчала.

— Но ведь Моззи может ошибаться? — неуверенно проговорила она. — Это же Моззи.

— Не в этот раз, — Нил покачал головой. — Я провел собственное расследование и пришел к такому же выводу. Похоже, у парня совершенно поехала крыша после того, что случилось.

— А что случилось? — спросила Сара. — Я только знаю, что в этом был замешан его брат и некая девушка, и что они оба погибли, а сам Авель чудом остался жив. Тебе известны подробности?

— В общих чертах. Эту историю я тоже знаю от Моззи, так что, скорее всего, она несколько приукрашена, но это не меняет сути. Случилась она в конце восьмидесятых годов, в одном из городов южной Италии, — начал Нил, пародируя интонации друга, — когда двое братьев, Уго и Эрнесто Гатти, в один день остались круглыми сиротами…

Отец мальчиков был на подхвате у местного мафиози, синьора Перелли, выполнял грязную работу, но был вхож в близкий круг, потому что его жена, искусствовед по образованию, была артконсультантом Перелли. Тот любил окружать себя статусными вещами и особую слабость питал к живописи на библейские сюжеты. Не знаю, как сложился сей причудливый союз, но говорят, что это была история в духе Ромео и Джульетты, супруги души не чаяли друг в друге и умерли в один день, когда Перелли что-то не поделил со своими конкурентами. Завязалась короткая, но кровопролитная война, из которой Перелли вышел победителем. На волне охватившего его добродушия Перелли принял активное участие в судьбе мальчишек и взял их себе в дом на воспитание. У него самого были только дочери, а Уго, к тому же, проявлял уникальные способности к рисованию.

Надо отдать Перелли должное, он сделал все возможное, чтобы эти способности развить и преумножить. У мальчика были лучшие учителя, он закончил Академию Брера и радовал покровителя своими успехами, которым тот быстро нашел практическое применение. Говорят, сам Уго был не в восторге от такого поворота событий, но поскольку считал себя обязанным Перелли, не посмел отказать. Так на черном рынке стали появляться первые подделки руки Уго Гатти. Его брат, в свою очередь, не испытывал никаких сложностей с тем, чтобы работать на их благодетеля. Он шел по стопам отца, но достиг гораздо большего, став правой рукой Перелли и одним из первых кандидатов в преемники. Не всем это нравилось, многие копали под молодого выскочку, но Эрнесто каждый раз выходил сухим из воды, расправляясь с недовольными тем или иным образом.

Такое положение дел сохранялось несколько лет, за время которых Уго стал хорошо известен в определенных кругах, а Эрнесто укрепил свои позиции и устранил конкурентов. А затем в жизнь братьев вмешалась сама судьба — в лице младшей дочери Перелли, прекрасной юной Паолы. Она была любимицей отца, и тот надеялся на особо выгодную партию для нее. Возможно, Уго, который тоже пользовался благосклонностью Перелли, со временем и удалось бы убедить того в искренности их чувств, но влюбленные поступили смело и опрометчиво, как все влюбленные. Они сбежали, оставив Перелли записку, в которой говорилось, что ни Уго, ни Паола не хотят иметь ничего общего с миром, в котором были вынуждены жить долгие годы, просят их простить и отпустить с миром.

Покинутый отец ожидаемо пришел в ярость. Была организована погоня, которую он поручил возглавить Эрнесто. Тот был достаточно близок с братом и знал его лучше всех. Кроме того, полагаю, это был отличный способ испытать его преданность…

Эрнесто не обманул ожиданий Перелли. Поговаривают, что он и сам был неравнодушен к Паоле и поступок брата привел его в бешенство. Почти полгода он мотался по всей Европе и, в конце концов, настиг беглецов в придорожной гостинице на окраине Монреаля. За это время с чьей-то легкой руки братья и получили свое звучное прозвище. Никто не знает доподлинно, что там произошло. Но вероятнее всего, что за Эрнесто тоже велась охота — кто-то заложил бомбу в его машину. Под прицелом пистолета он сумел посадить в нее Паолу, но брат заупрямился, предложив ему или стрелять, или оставить их в покое.

Они стояли в нескольких шагах друг от друга, когда произошел взрыв. Паола погибла на месте. Эрнесто несколько дней мучительно умирал на руках брата. Так началось бегство Уго длиной в несколько лет, пока самого Перелли не отправил на тот свет очередной преемник, уставший ждать. К тому времени Уго, или Авель, достиг невероятных высот в своем мастерстве, но уже не был прежним…

— Еще бы! Это ужасно, пережить подобное, — покачала головой Сара.

Нил секунду смотрел на нее.

— Ты вообще меня слушала, женщина?

— Ты говоришь, как Моззи, — хихикнула Сара. — Знаешь, странное дело, но, кажется, я соскучилась по этому человечку.

— Я ему передам, — улыбнулся Нил и, посерьезнев, добавил: — А теперь давай я расскажу тебе, как обстоят дела на самом деле. Каждый раз, когда Авель помогал тебе отыскать картину, с нее успевали сделать копию и продать за баснословные деньги. Более того, не взглянув на, так называемый, оригинал, я даже не уверен, что продавалась именно копия.

— Ты думаешь… — Сара запнулась. — Нет, не может быть. Он же не вор!

— Люди, знаешь ли, иногда учатся новому, — пожал плечами Нил. — Или он просто нашел напарника.

Сара поднялась и прошлась по комнате. Затем обернулась к Кэффри:

— Как ты узнал?

— Моззи заметил закономерность. Несколько картин на библейские сюжеты одна за другой оказались на черном рынке меньше, чем за год, и очень быстро ушли в частные коллекции. Ни он, ни я так и не сумели взглянуть на них лично. Но затем одна картина была продана в Штаты… в Нью-Йорк.

— Питер?

Нил кивнул.

— Ему удалось договориться с новым владельцем о повторной экспертизе. Двое экспертов убеждены, что это оригинал, третий утверждает, что копия. Полагаю, что мистер-набитые-карманы будет рассказывать своим друзьям версию первых, — сказал Нил, разглядывая носки собственных туфель.

Ненадолго повисло молчание.

— Ты не думал вернуться? — вдруг спросила Сара.

Нил поднял голову, на его лице промелькнуло странное выражение.

— Нет, не думал.

«Врешь», — подумала в свою очередь Сара, но не сказала вслух.

— Он действительно хорош, — вернулся к разговору Нил. — Далеко не каждый эксперт сумеет отличить оригинал от подделки в его исполнении.

— Лучше тебя?

— Пожалуй.

— Вот это признание, — хмыкнула Сара.

— О боги, — Нил шумно вздохнул. — Я хочу, чтобы ты поняла: он опасен.

— По твоим словам.

Нил строго посмотрел на нее, на мгновение напомнив самого Питера.

— Происшествия сегодня тебе мало?

— Это могла быть случайность.

Нил закатил глаза.

— Да что тут вообще происходит? Ты должна была вести в Лондоне спокойную, респектабельную жизнь…

Сара фыркнула.

— Оказалось, что это не про меня. Наверное, никогда и не было. Ладно, хорошо. Допустим, я тебе верю.

— Допустим? — Нил глянул на нее исподлобья.

— Допустим. Что дальше?

* * *

Нил откинулся на спинку кресла и сдвинулся чуть левее, чтобы Авель никак не мог заметить его со своего места. Теперь и он почти не видел Авеля, зато ему открывался прекрасный вид на Сару в этом ее роскошном платье из жатого шелка, с длинными стройными ногами, сложенными одна на другую, кокетливым рыжим завитком у виска, которого она слегка касалась, наклоняясь к Авелю и призывной улыбкой. Нет, сначала она вполне правдоподобно разыграла гнев и обиду, затем неохотно согласилась выслушать и понемногу смягчилась. Ее недоверие, ее сомнения, постепенно уступавшие место благосклонности и желанию простить Авеля выглядели так естественно, что внутри неприятно царапнуло. Он и забыл, какая она превосходная актриса. Стань она его напарницей, им бы не было равных, промелькнула мысль из полузабытого прошлого. И все же он предпочел бы, чтобы ей не пришлось применять свои таланты рядом с этим типом.

Авель, надо отдать ему должное, тоже старался изо всех сил: он был убедительным, раскаивающимся, почти заискивающим, но не настолько, чтобы потерять уважение. Нил не мог разглядеть его как следует, но отметил, что тот хорошо одет, хоть и небрежен к деталям. Этакий разнузданный шик, которого Нил не одобрял. Он рассказывал историю своих злоключений, помешавших ему явиться на склад, столь искренне и подробно, что Нил был готов восхититься его мастерством. Но всякая профессиональная солидарность покинула его, когда большой палец руки Авеля скользнул по запястью Сары.

Она позволила ему. Конечно, позволила. Даже поощрила.

«Кажется, ни о чем таком мы еще не договаривались», — раздалось в ухе Кэффри, в то время как Сара взглянула в глаза Авелю.

О, он хорошо помнил этот ее взгляд. Чуть лукавый, обволакивающий, но прямой и открытый. Если хочешь этого, хочешь меня, ты не должен ходить вокруг да около, говорил этот взгляд. Достанет ли тебе смелости?

И ему достало. Наглец сократил оставшееся между ними расстояние и накрыл губы Сары своими в затяжном поцелуе.

«Так давай договоримся», — хрипло проговорил он.

Кэффри дернулся и едва не смахнул со стола стакан с водой, перехватив его на краю в последний момент.

«Мы вернемся к этому разговору, — пообещала Сара в самое ухо Авелю. — Но сначала дела».

Она выпрямилась. Нескольких мгновений, пока они прижимались друг к другу, ей хватило, чтобы подкинуть жучок в карман пиджака Авеля.

«Буду ждать от тебя информации. Время поджимает», — сказал она и поднялась.

«Можешь не сомневаться, скоро все будет кончено, — пообещал Авель, коротко прижавшись губами к ее руке. — Надеюсь, тогда мы сумеем договориться об остальном».

— Много хочешь, — фыркнул Нил себе под нос, делая глоток воды.

Сара на прощание улыбнулась Авелю и ушла в сторону оживленного проспекта, чтобы вскоре смешаться с толпой. Проводив ее взглядом, Авель взялся за телефон.

 

— Он все еще здесь? — удивленный голос Сары на секунду отвлек Нила. — Это что, Николас Мейер?!

Он поманил ее сесть ближе и молча протянул второй наушник.

«Какого черта?» — резкий голос Мейера заставил Сару поморщиться.

Почти любой свой разговор Николас Мейер вел именно таким тоном, а Саре всякий раз приходилось кивать, улыбаться и уверять, что все пройдет наилучшим образом. Особенно сложно это было делать в тот день, когда она была вынуждена сообщиться ему, что застрахованная на тридцать миллионов фунтов картина, которую они поместили в хранилище «Стерлинг Бош», пропала за две недели до аукциона.

Зато Авеля нисколько не беспокоил ни тон Мейера, ни его претензии. Он откинулся на спинку стула.

«Все под контролем. Скоро она найдет картину и первым делом прибежит, чтобы сообщить вам об этом».

«Очень на это надеюсь, — сказал Мейер. — И даже не вздумай меня кинуть».

«Зачем мне это?»

«Не за чем, можешь мне поверить, — тяжело роняя слова, сказал Мейер. — Я должен знать, что все пройдет гладко. Если бы ее вчера схватили, все могло пойти псу под хвост. Что она вообще забыла на том треклятом складе? И почему Тернер искал там тебя?»

«Я уже говорил, что ничего об этом не знаю, — вполне правдоподобно отмахнулся Авель. — Я не отправлял Эллис на склад, а Тернер, должно быть, просто приглядывает за ней. Как и вы, судя по всему. У него есть некоторые соображения относительно нашего с ней… сотрудничества. Но это не важно, он снова вцепится в собственный хвост».

«Послушай, мне плевать, пялишь ты эту девку или нет, мне даже плевать, если вы с ней окажетесь в сговоре. Но мне не нужны проблемы со Скотленд-Ярдом и еще меньше — с продажей. Так что…»

«Нет, это ты послушай, — весь такой расслабленный прежде Авель вдруг подобрался и наклонился вперед, пристально глядя в глаза Мейеру. — Меньше всего тебе нужны проблемы со мной. Отзови от Сары своих псов, если не хочешь найти их в канаве с перерезанной глоткой. И жди назначенного дня. Будет так, как мы договорились. Сомнение гибель, вера — жизнь», — с усмешкой прибавил он и, бросив на стол деньги, поднялся.

Сара ждала, что Мейер бросится за ним или скажет хоть что-то в ответ, но тот лишь молча проводил Авеля взглядом.

— Получается, они в сговоре? — Сара растерянно посмотрела на Нила.

Значит ли это, что владельцы прочих пропаж тоже были участниками придуманной Авелем схемы? Нил оказался прав: этот мерзавец водил ее за нос с самого начала. И даже то, как чертовски хорошо он целовался, не искупало его вины.

— Получается, — отозвался Нил.

— И люди Мейера ко всему прочему следили за мной все это время? — Сару передернуло.

Нил кивнул.

— Я срисовал их еще у склада. Но ушли мы оттуда одни. Утром я никого не видел, но на всякий случай несколько раз сбросил хвост.

— А я подумала, ты плохо знаешь Лондон, — нервно улыбнулась Сара.

— И это тоже. Отчасти.

— Но зачем?..

— Скорее всего, он побаивается Авеля. Ты для него более безопасная фигура. Вероятно, он не очень-то верит в твое незнание и считает, что вы в сговоре.

— А я-то удивлялась, что он так спокойно принял известие о краже… ну и дура, — в сердцах проговорила Сара.

— Вовсе нет, — покачал головой Нил. — Просто имеешь слабость к определенного сорта людям.

— Это утешает, — Сара отвернулся.

— Утешением займемся позже, — пообещал Нил и быстро поднялся, — а пока давай поторопимся, пока Авель не ушел слишком далеко.

— Размечтался, — фыркнула Сара себе под нос и поспешила следом, чувствуя, как потеплели щеки.

 

— Знаешь, чего я не понимаю? — тихо сказала Сара, прячась вместе с Нилом за мусорными баками в каком-то богом забытом районе на окраине Лондона, куда, петляя по всему городу больше двух часов, привел их Авель. — Как он узнал про тебя?

Изредка проходивших мимо людей, в основном работяг-иммигрантов, совершенно не интересовало, чем они заняты.

— Я наводил о нем справки. Да и в целом стал менее осторожен после того, как с Пантерами было покончено.

— Что? — спросила она громче, чем стоило.

Нил приложил палец к губам и кивнул.

— Они перешли дорогу многим людям, в том числе весьма влиятельным. Тем, кто считают воровство у них личным оскорблением. После того как их имена стали всем известны… в общем, последнего не стало около восьми месяцев назад. Примерно в то же время мне на оценку попала картина Авеля. Дальше ты знаешь. Предполагаю, что он тоже навел справки и поэтому выбрал тебя для реализации своего маленького плана.

— Но почему? Мы же… очень давно не виделись.

Нил пожал плечами.

— Действовал наугад? В моей жизни не так много близких людей. В Штатах Авель почти не бывает и не работает, да и глупо как-то лезть в самое пекло ради мелкой мести: репутация Питера тоже хорошо известна. Еще сложнее добраться до Моззи, когда он всегда рядом со мной. Думаю, когда он узнал про тебя, то решил, что это отличный способ совместить приятное с полезным.

После этого они долго молчали. Сара понимала, что должна чувствовать себя использованной и злиться на Авеля, но думала совсем о другом. Слова Нила о Пантерах не выходили у нее из головы. Получалось, что он вроде как свободен теперь… в некотором смысле.

Авель тоже молчал. С тех пор как с тяжелым стуком закрылась дверь обшарпанного трехэтажного здания, выглядевшего заброшенным, и стихли шаги на лестнице, в эфире не раздавалось ни звука, кроме едва слышного поскрипывания.

— Пойдем, — сказал Нил и осторожно двинулся в сторону двери.

— Что ты задумал?

— Отсюда может быть несколько выходов. Если Авель нашел жучок… Надо проверить.

— Или он просто спит! Или принимает душ. Уверен, что нам стоит туда соваться?

— Сомневаюсь, что он вообще тут живет, — поморщился Нил, переступая через сомнительного вида лужу.

По очереди юркнув за тяжелую дверь, они оказались почти в полной темноте. Нил подсветил себе телефоном: из узкого бетонного коридорчика наверх вела лестница.

— Держись за мной и, если что, сразу уходи, — велел Нил, начиная подъем.

Сара сочла за благо промолчать и проверила, что ее ругер на месте. Она помнила, что Нил не любит оружия, но так было спокойнее.

Лестница вела их поворот за поворотом, пока они не уперлись в еще одну металлическую дверь на последнем этаже. Только в отличие от той, что внизу, эта явно была новой и кто-то всерьез озаботился тем, чтобы оборудовать ее хорошими замками.

— Справишься? — спросил Сара. — А то я могу помочь.

Нил только фыркнул в ответ и достал отмычки.

 

Дверь отворилась бесшумно. Сара вытащила пистолет под неодобрительным взглядом Нила. Они скользнули внутрь и замерли на пороге. Перед ними оказалось большое, светлое, но сильно захламленное пространство: скорее мастерская, чем жилая квартира. Оно был заставлено мольбертами — довольно потрепанными на вид и новыми, с картинами и без — и разношерстной мебелью, деревянными стульями и столами, которые, в свою очередь, были завалены всем подряд, но в основном тряпками, использованными палитрами и тюбиками с краской. Вдоль стен тянулись стеллажи, шкафы и шкафчики со всевозможными склянками. Должно быть, когда-то здесь действительно была художественная студия.

На первый взгляд, в помещении никого не было, но скрыться в таком хаосе не составляло большого труда. Чтобы пройти из одного конца мастерской в другой пришлось бы пробираться по настоящему лабиринту.

— Сукин сын действительно очень талантлив, — пробормотал Нил, разглядывая большую картину с незнакомым Саре библейским сюжетом у стены. Он даже опустился на корточки, чтобы лучше ее разглядеть.

— Я слышу зависть?

Нил покосился на нее.

— А эти уже не копии. Смотри, какие цвета… — чуть поодаль стояла серия портретов юной черноволосой красавицы. На одних она была грустна и задумчива, на других хохотала до слез, выступивших в уголках больших, чуть навыкате глаз. — Это очень талантливо. Он мог бы неплохо этим зарабатывать.

— Вас не поймешь, — заметила Сара. — Мне кажется, ты тоже мог бы зарабатывать своими картинами, но ты их даже не пишешь.

Нил промолчал. Мельком взглянув на него, Сара замерла, пронзенная догадкой.

— Или я не права?

По губам Нила скользнула улыбка.

— Может быть, однажды, когда я снова смогу тебе доверять…

— Мерзавец, — фыркнула Сара и тихонько рассмеялась. — Я рада за тебя, Нил, правда.

Он кивнул и снова приблизил лицо к картине.

— И все-таки я не понимаю… — пробормотал Нил. — В нем словно бы живет две сущности. Эта картина написана настоящим художником, уязвимым и тонко чувствующим, но сегодня в кафе я видел дельца, жестокого и опасного человека.

— Люди бывают весьма разносторонними, — заметила Сара.

— Сущность одна, — раздался поблизости голос, сопровождаемый уже знакомым равномерным поскрипыванием. Сара вздрогнула, Нил резко поднялся. — Но нас действительно двое.

Откуда-то из глубины студии выкатилась инвалидная коляска.

— Авель? — растерянно проговорила Сара.

— Я предпочитаю Уго, — спокойно отозвался тот. — Но да, так меня тоже иногда называют.

Они были удивительно похожими и в то же время — совершенно разными. Те же широко расставленные почти черные глаза, крупный с горбинкой нос, мягкие губы. Но лоб выше, подбородок мягче и куда больше проседи в смоляных волосах. Другой взгляд и манера держаться. Сара повернулась к Нилу, который выглядел не менее ошарашенным.

— Получается… вы оба выжили? — спросил он.

— Получается, что так.

С этими словами Уго развернулся и поехал обратно к картине, которой занимался до их прихода.

Сара и Нил пошли следом.

— О боже, — прошептала Сара. — Он действительно украл ее.

На одном из мольбертов оказалась пропавшая картина. Здесь же было несколько копий — начатых и брошенных, не иначе как проба пера, и вполне завершенных. Сара насчитала три законченные картины и в тот же миг поняла, что на самом деле понятия не имеет, какая из них — подлинник. Вид у архангела на каждой из них был суровый и немного печальный. Сара вполне разделяла его чувства. Если Авель так хорош, как говорит Нил… Сколько еще копий он успел сделать? По спине пробежал холодок.

Сам Уго вернулся к работе — напротив него была установлена почти законченная копия картины кого-то из голландских художников, кажется, Дуки.

— Следующий кандидат на похищение? — едко спросила Сара.

Тот пожал плечами.

— Просто тренируюсь. Видите, как ложится мазок… — он приблизил свое лицо к холсту, затем отклонился назад, сдвинулся левее. — Многие восхищаются способностью художников писать свет, переливы шелка или невесомость кружева, но сделать живой тьму — не менее захватывающая задача, вы не находите?

— Ага, — Сара последовала за Кэффри, который отошел от них, продолжая разглядывать наброски, недописанные и законченные картины. — Кажется, этот парень не в себе.

— Он просто работает, — пожал плечами Нил и указал глазами на вешалку для одежды.

На ней нашелся пиджак Авеля… или того, кого они принимали за Авеля. Там же висело еще несколько пиджаков, курток и пальто.

— Надо забрать жучок, — шепнула Сара и тихонько пошла вперед.

— Эрнесто не будет до самого утра, можете не волноваться, — громкий голос Уго заставил ее замереть на полпути.

— Он так сказал? — поинтересовался Нил.

— Он редко делиться со мной своими планами, потому что знает, как я к этому отношусь, — ответил Уго. — Но я сужу по одежде, которую он выбирает. Сейчас он надел рабочую куртку и штаны, значит, будет вести наблюдение, а затем, скорее всего, отправится спать на квартиру, которую снимает где-то в центре.

— А вы? — спросила Сара.

— Я сплю здесь, — Уго кивнул на дверь, ведущую в заднюю комнату. — Эрнесто считает, что чем меньше я выхожу, чем меньше людей может увидеть меня, тем безопаснее.

— Для вас или для него? — уточнил Кэффри.

— Для нас обоих. Так он говорит.

Нил и Сара переглянулись. Сара подошла ближе к Уго и опустился на один из покачивающихся табуретов. Его готовность отвечать на вопросы, как и его спокойствие при виде вооруженных людей, настораживала, но было бы глупо ей не воспользоваться.

— Так что все-таки произошло, Уго? — спросила она. — Как вышло, что твоего брата считают погибшим?

— Вы действительно хотите узнать именно это? — Уго отложил кисть и развернулся к ней вместе с креслом.

Сара кивнула. Уго помолчал мгновение, затем откинулся на спинку кресла, убрал со лба слипшиеся от краски волосы — на бледной коже остался темно-зеленый след — и сказал:

— Хорошо, тогда слушайте, — проговорил он, медленно роняя слова. — В тот день, когда Эрнесто настиг нас, это я уговорил Паолу задержаться. День за днем я твердил, что сумею договориться с братом, и не сразу, но она мне поверила. Или сделала вид, что поверила… не знаю. Так или иначе Эрнесто согласился нас выслушать, но затем стал убеждать вернуться и решить вопрос с Перелли по-хорошему. Он говорил, что мы не можем так поступать с тем, кто фактически заменил нам отца, что Перелли рано или поздно простит нас и примет наш союз… Что я не могу так поступать с ним. Что он годы положил на то, чтобы занять свое положение, и всю жизнь только и делал, что защищал меня, и это было чистой правдой… Должно быть, Паола заметила сомнение в моих глазах. Она выхватила пистолет. И направила его на меня. Сказала, что убьет нас обоих, но не вернется к отцу, кричала, что он убийца, как и Эрнесто… Как-то, когда она была совсем маленькой, она случайно увидела расправу Перелли над должником. Это оставило глубокий след в ее душе, в ее психике… Я знал об этом, поэтому и решился на побег — она задыхалась в том доме… Я попытался ее успокоить, но в этот момент Эрнесто сорвался, — Уго замолчал на мгновение, прикрыв веки. — Он попытался разоружить ее, и пистолет выстрелил. Все, что случилось потом, я знаю со слов брата. Он сказал, что Паола закричала от ужаса, бросилась ко мне, а затем вдруг застыла, вытянулась по струнке и выстрелила себе в голову. Он сказал, что мог бы остановить ее, если бы захотел. Но он не захотел. Он думал, я мертв, и все вокруг умерло вместе со мной. Он сжимал мое тело и почему-то ждал, когда явятся люди Перелли, его собственные люди, и прикончат его… хотя на самом деле никто даже не знал, куда он отправился.

Если это правда, мельком подумала Сара, захваченная историей. Если горе Эрнесто было столь велико, он мог и сам убить девочку.

— А потом, по его словам, он сумел все-таки нащупать слабый пульс и понял, что не все еще потеряно. Он усадил Паолу в свою машину и выстрелил в бензобак. А затем отвез меня в больницу. Двое суток врачи боролись за мою жизнь, на третьи сутки брат забрал меня, щедро заплатив врачу за ложь — о своей гибели и моем спасении. Он понимал, что Перелли будет преследовать нас, но ложь о моей смерти очень быстро раскроется — я не могу не рисовать, а мои копии были надежным источником дохода. Ему же проще будет защищать меня, если все будут считать его мертвым. — Уго помолчал, потом взглянул на них как-то растерянно. — Еще он сказал, что не мог объявить меня мертвым, когда я на самом деле был на грани жизни и смерти…

Или он просто хотел получить тебя в свою собственность, подумала Сара.

— Мне очень жаль, — сказал она вместо этого.

Уго хотел верить брату, это было очевидно. Хотя и не считал все его поступки правильными. Уго внимательно посмотрел на нее.

— Теперь я вижу, что он в вас нашел.

— Я тоже, — невесело улыбнулась Сара, — доверчивую дуру.

— Вы вовсе не дура. Эрнесто прекрасно это знает и потому психует, — заметил Уго. — Он взбесился, когда Мейер вышел на него со своим предложением, но затем, все обдумав, решил, что это хороший способ заработать, прежде чем мы уедем отсюда. Я пытался его отговорить, но он не слушал… До этого момента ему нравилось работать с вами, я это видел. Эрнесто крал картину, я делал с нее копию, которую он быстро сбывал с рук за хорошие деньги и затем помогал вам отыскать подлинник. В конце концов, все оставались в выигрыше, так он говорил.

— Значит, клиенты были не в курсе?

— До Мейера? Нет.

— Какое облегчение узнать, что не все они преступники.

Уго слабо улыбнулся.

— Мейер сам вышел на Эрнесто, а это значило, что нам лучше было убраться из города. Эрнесто раздумывал на этим, даже хотел оставить Мейера ни с чем, и в этот раз вернув оригинал… Это здорово взбесило бы Мейера и вам бы не повредило.

— Взбесило? Но почему?

— Потому что Мейер не хочет расставаться с картиной. Он хочет продать на аукционе копию.

— Но как он надеялся это провернуть? — не поняла Сара.

— Он хотел не оставить вам выбора. Сделать так, чтобы вы либо лишались всего, либо были вынуждены надавить на экспертов. Ведь по вашему договору, если картина в срок не окажется на аукционе…

— …«Стерлинг Бош» понесут огромные убытки, а меня уволят с волчьим билетом. — Сара кивнула, складывая последние кусочки паззла. — Так что либо я иду у него на поводу и подтверждаю подлинность картины от имени «Стерлинг Бош», либо моя карьера летит в тартарары. Умно.

— Подло, — мягко поправил Уго. — Брат не хотел в этом участвовать.

Сара сильно в этом сомневалась, но спорить не стала.

— Тогда почему согласился? — поинтересовался молчавший все это время Нил.

— Чтобы присмотреть за Мейером и самому с ним разобраться, когда тот заплатит. Думаю, в конце концов, он бы вернул вам картину, — сказал Уго Саре. — Но потом… — он запнулся.

— Потом?

— Он приехал в город, — Уго кивнул на Нила. — Вы же Нил Кэффри, верно?

— Приятно, что вы все-таки спросили. Да, это я, — Нил слегка поклонился.

— Он разозлился. Сказал, что пришло время проучить зарвавшегося пижона…— Уго покачал головой. — Я пытался его остановить, но он не слушал. Он никогда не слушает. Все твердит о последнем деле, которое сделает нас богатыми и позволит жить какой-то другой жизнью… Но другая жизнь не начинается где-то еще, она начинается здесь, сейчас. Он этого не понимает и, кажется, уже не поймет, — глухо проговорил он. — В общем, Эрнесто сказал, что сам и вытащит Сару из передряги, когда Кэффри с треском провалится и достаточно намучается, а если повезет — то и попадется в руки властей. Мой брат не слишком терпелив. Или великодушен, — Уго вздохнул.

— Мы это заметили, — сказал Нил. — Но все же — откуда такая ненависть? Я ведь просто делал свою работу.

— Приятно произносить нечто подобное, а, Кэффри? — легонько пихнула его в бок Сара.

Уго нахмурился.

— Все дело в одной глупости.

— Глупости? — переспросила Сара.

— Обещании, которое он дал мне, когда я был при смерти. Которое я даже не помню! Он говорит, что умолял меня не умирать и обещал, что мои картины еще будут висеть в лучших музеях мира, в самом Лувре, если я захочу… Эрнесто утверждает, что после этого я пошел на поправку, — Уго грустно улыбнулся. — Если это, конечно, можно считать поправкой, — он кивнул на свои ноги. — Правда заключается в том, что у меня никогда не было подобных амбиций. Все, чего я когда-либо хотел, это любимые люди рядом и возможность заниматься тем, что нравится. Не так уж и много…

— Но и не так уж мало, — заметил Нил, взглянув на Сару.

— В самый раз, — тихо согласилась она с ними обоими. — И что же мы теперь будем делать?

— Это то, о чем я думаю? — вместо ответа спросил Нил, кивнув на картину на мольберте.

Уго посмотрел на картину, потом на него. Его печальное лицо вдруг оживилось, глаза загорелись мальчишеским блеском.

— Оно самое.

— Отлично, — Нил снял пиджак и передал его Саре. — Приходилось работать в четыре руки?

— Нет, — покачал головой Уго. — Но готов попробовать.

— Что ты задумал? — встревоженно спросила Сара, глядя, как он подстраивает под себя мольберт.

— Это займет некоторое время. И мы бы не отказались от кофе.

Уго согласно кивнул.

— Кажется, Эрнесто принес там что-то поесть, я еще не смотрел, — смущенно добавил лон.

Сара фыркнула.

— Отлично, теперь я ваша прислуга, — буркнула она, но все же пошла к двери, за которой, предположительно, могла располагаться кухня. — Когда я вернусь, ты поделишься со мной своим планом, Кэффри.

Она действительно заварила им кофе и даже нашла к нему вполне сносное печенье, а в бумажном пакете на заваленном обертками и бумажными стаканчиками столе оказались сэндвичи. Потом она долго наблюдала за тем, как они работают, сама решила несколько рабочих вопросов по телефону и уже под утро задремала на куцей кушетке в задней комнате, поджав под себя ноги.

Ей снился Кэффри. Она искала его в длинном лабиринте музейных коридоров, и то видела Нила совсем близко, на расстоянии нескольких шагов, то лишь угадывала очертание его тени, мелькавшей за поворотом.

«Нил, — звала она. — Постой же, Нил. Мне надо тебе сказать…»

Она шла все быстрее, чувствуя, как начинает задыхаться, и вздрогнула всем телом, когда кто-то тронул ее за плечо.

— Сара… Сара, просыпайся. Нам лучше уйти.

Она судорожно вздохнула и медленно поднялась, отыскала под кушеткой свои туфли.

— Это моя картина? — спросила она, кивая на обернутый тряпицей холст у него под мышкой.

— Нет, это копия. Пойдем, я тебе по дороге все объясню. Ты вроде как заняла спальное место Уго.

Сам Уго, как выяснилось, дремал в мастерской прямо в кресле. Они тихонько обошли его. Сара взглянула в лицо спящего, и ее сердце сжалось.

— Нил… Послушай, ничего не выйдет, — прошептала она.

Он внимательно посмотрел на нее и кивнул.

— Пойдем, позвонишь Тернеру с улицы.

* * *

Сара скинула туфли на пороге комнаты, наслаждаясь прохладой деревянного пола под разгоряченными ступнями, и опустилась в любимое кресло. Закинув руки за голову, она со стоном прогнулась в спине и потянулась всем телом. Затем взглянула на Нила и со вздохом заметила:

— Ничего не вышло. Как я и говорила.

— Я бы так не сказал, — пожал плечами Нил и отошел к столику с напитками, чтобы плеснуть себе виски. — Мейер предстанет перед судом за подлог, никакой бедолага не выложит кругленькую сумму за подделку и не попадет впросак, хвастаясь ею перед своими богатенькими друзьями, а посетители аукциона получили массу впечатлений, наблюдая за настоящим задержанием. И самое главное: твоя репутация восстановлена. Все теперь знают, что похищение было спланировано самим Мейером.

— Ну да, наверное… Да и Тернер наконец от меня отстанет.

Нил не был в этом так уверен: он хорошо видел, как долговязый и довольно привлекательный инспектор с цепким и умным взглядом — такой суровый с виду — смотрел на Сару, когда та отворачивалась.

— Но братья ушли, как я и думала. Уго предупредил брата, а полиция так и не нашла подлинник.

— Найдет, — отмахнулся Нил. — Вряд ли у Мейера было много времени спрятать картину.

— Но ты не сказал им, что искать, — заметила Сара, пристально глядя на Нила.

Тот как раз делал глоток виски и не ответил, но уголки его губ дрогнули.

Поднявшись, она подошла ближе и тоже взяла стакан. Несколько секунд, пока первый глоток горячим сгустком спускался по пищеводу, она раздумывала, стоит ли задавать вертевшийся на языке вопрос.

— Ты… — начала она.

— Нет, — прервал ее Нил, забрал стакан из ее пальцев, поставил на столик вместе со своим и шагнул ближе. — Нет, я не собираюсь красть ее для себя, — сказал он и мягко провел тыльной стороной ладони по ее щеке.

— Что ты делаешь? — севшим голосом спросила Сара.

Его руки на ее талии ощущались слишком хорошо и знакомо. Правильно.

— Ты много на себя берешь, — пробормотала она.

Он улыбнулся, открыто, почти беззащитно, наклонился и мягко поцеловал ее в уголок губ.

— Я знаю.

 

Сара проснулась уже к обеду и прислушалась к звукам отдаленного разговора. Нил вышел в другую комнату, чтобы не тревожить ее.

— …все знал?! Почему ты ничего мне…

Нил прикрыл дверь плотнее, и Сара не услышала окончания. Несколько минут спустя Нил вернулся в спальню с двумя чашками кофе.

— Это был Моззи?

Нил кивнул.

— И что же он знал?

— Все! Представляешь? Не знал, но догадывался. Решил, что я все равно ему не поверю и скажу, что это очередная теория заговора.

— Согласись, он в чем-то прав, — заметила Сара, сделав восхитительный первый глоток и слизнув с верхней губы пенку.

— Ты что, его защищаешь? — возмутился Кэффри и, махнув рукой, сел на кровать подле нее. — Вообще-то, он все же предупредил, но по-своему. Сказал, что старого пса не выучишь новым трюкам. Он не верит, что люди могут так сильно меняться.

— А ты? — тихо спросила Сара. — Ты в это веришь?

— У меня нет другого выбора, — он покачал головой, хотел наклониться, чтобы поцеловать ее, но в последний момент остановился. — Скажи, ты бы сдалась?

На секунду ей захотелось сделать вид, что она не понимает, о чем он.

— Он был во многом похож на тебя, знаешь? — задумчиво проговорила она. — Галантный, обаятельный... самоуверенный.

— Значит, в конце концов, ты бы сдалась? — повторил он.

— Но иногда в его красивой улыбке мне чудилась жестокость, которой в тебе никогда не было.

— Это не ответ, — приглушенно сказал он, глядя ей прямо в глаза.

Она медленно покачала головой.

— Нет. Быть похожим на кого-то и быть им — не одно и то же.

Губы Нила накрыли ее губы, и больше она не думала ни о ком, кроме него.

Позднее она лежала в кольце его рук и слушала, как сердце Нила отстукивает уходящие мгновения, которые так хотелось удержать.

— Давай больше не будем прощаться, — попросила она. — По крайней мере, так надолго.

— Давай не будем вовсе, — легко согласился он.

У Сары, напротив, потяжелело на сердце.

— Переезжай в Париж, — продолжал Нил тем же тоном. — Климат тут сырой и вокруг одни жулики. С другой стороны, Париж — прекрасен, а у «Стерлинг Бош», я проверил, там тоже есть свой филиал.

Он проверил. Такая мелочь, но почему-то стало легче дышать.

— Я даже не уверена, что хочу продолжать работать на них, — неуверенно хмыкнула Сара.

— И чем же ты тогда займешься?

Она пожала плечами.

— Понятия не имею. Но в этом и прелесть, не так ли?

Внутри что-то дрогнуло в ответ на столь абсурдное заявление, откликнувшись сильнее, чем она могла представить. Нил отстранился и заглянул ей в лицо.

— Кто ты и что сделала с Сарой Эллис?

Она хихикнула, чувствуя нарастающее внутри волнение.

— Но ведь… — она запнулась, — пропасть между нами никуда не делась.

— Пропасть? — Нил покачал головой и крепче прижал ее к себе. — Есть только одна пропасть, но, надеюсь, нам обоим еще далеко до того, чтобы заглянуть в нее. Между нами был Ла-Манш, — он наклонился и поцеловал ее с ошеломляющей нежностью, так что в груди стало тесно. — Был, а теперь нет.