Портальный проект Поттера (гет)

Лорд Волдеморт смеялся. Гарри казалось, что этот хохот причиняет ему дополнительную боль. Мальчик морщился и сжимал зубы. Кровь из раны текла обильно.

Кубок оказался ловушкой. А ведь жизнь Поттера только начала налаживаться. Но связано это было не с тем, что другие чемпионы перестали его игнорировать или Дамблдор сделался чуть откровеннее. И Гарри вовсе не помирился с другом. Нет, дело было не в этом...

Вскоре после испытания с драконами он понял, что влюблён в Гермиону — в единственную, кто не бросил его. Турнир был смертельно опасен, и Гарри, не зная, переживёт ли его, открыл подруге свои чувства. И она ответила ему взаимностью.

На Святочном балу они скрепили свои чувства поцелуем. Первым, робким, неуверенным. Но таким приятным...

За их отношениями, казалось, следила вся школа, что, впрочем, не удивительно: они были самой красивой парой на балу. Они были вместе с первого года в Хогвартсе. Неразлучные, преданные друг другу.

Их любовь придала Гарри сил. Он готов был свернуть горы и повернуть вспять реки, победить везде и всюду!

На втором испытании он вытащил из воды её, проигнорировав Рона. После последовавшей драки с Крамом (чьим заложником она оказалась) лежал в больничном крыле и до самого вечера целовался с ней, впервые пропустившей уроки, чтобы его навестить.

А потом он зашёл в этот проклятый лабиринт. Бился с чудовищами и Крамом, спасал чемпионов. И в итоге попал сюда.

Кровь перестала течь. Гарри закрыл глаза.

Он вспоминал прогулки с Гермионой по Запретному лесу и у Чёрного озера, их свидания на Астрономической башне. Их поцелуи на Хогсмидской площади.

Он вспомнил, как они расстались. Как она рыдала, не желая его отпускать, предлагала околдовать Малфоя и послать его в лабиринт, а самим запереться в Тайной комнате, позабыв про Турнир. Поттер отказался. Он обнял девушку, обещал вернуться, жениться на ней и родить двенадцать детей, обещанных ему предсказанием профессора Трелони.

Гермиона провожала его до лабиринта и до последнего не желала отпускать. А он вытирал её слёзы, улыбался и целовал.

Сейчас он ругал себя. Желал отмотать время вспять, чтобы согласиться с ней.

И тут же одёрнул себя. Не нужно показывать слабость. Не перед Томом Реддлом. Не перед убийцей его родителей, которому целуют босые ноги его слуги.

Тёмный Лорд посмотрел на него. Стремительно подошёл, надавил пальцем на шрам, рассмеялся. Направил на него волшебную палочку. Точно в молнию.

Гарри никогда не молился. Дурсли не были верующими и церковь посещали лишь в дни праздников, чтобы наесться дармовой едой, приготовленной соседями; или чтобы отдать Гарри добродушному священнику, научившему его читать, писать и первым из людей заступившемуся за него. А после куда-то исчезнувшему.

Гарри не знал молитв и молился как умел. Не о себе. О Гермионе. Чтобы она была жива. Чтобы она спаслась.

— Твою голову я отправлю в Хогвартс, а тело скормлю Нагайне! А-ва-да Ке-дав-ра! — заклинание Волдеморт произнёс по слогам.

Гарри увидел зелёную вспышку.

Из крана с шумом полилась вода. Набрав её в ладони, Гарри вымыл лицо, вытерся, надел очки и с хмурым видом взглянул в зеркало.

— Доброе утро, новый мир! Снова, — процедил он сквозь зубы и, развернувшись, вышел из ванной.

Когда перед его глазами полыхнула зелёная вспышка, Поттер думал, что жизнь его кончена. Но он очнулся живым и здоровым. В гриффиндорской мальчишеской спальне. В теле первокурсника.

Сначала он принял это за бред, но всё было слишком уж реальным. А после стал замечать, что знакомые люди ведут себя иначе: например, Вуд думал не только о спорте, Рон не пожирал еду в громадных количествах. Он стал искать объяснение этому. И нашёл.

В библиотеке ему как-то попадалась книга о магической физике. Он не помнил ни автора, ни названия, но кое-что врезалось ему в память:

«От древних времён и до сих философы считают, что мир наш не единственный. Что есть у него множество миров-двойников, и каждый одновременно и похож на наш, и отличается. Но отличия эти, бывает, бросаются в глаза, а иногда неуловимы обычным оком. Тому, кто перейдёт границу миров, нужно постараться, чтобы их найти. Попасть в иной мир можно как по случайности, так и целенаправленно. Для второго следует изготовить портал...»

Гарри Поттер понял, что попал в другой мир. Да ещё и первокурсником. Теперь вновь учиться, заводить дружбу с Роном и Гермионой...

От этого имени в сердце больно кольнуло. В том, старом мире осталась его любовь, его Гермиона. Гера, как она просила себя называть. Нет, здесь тоже была Грейнджер, добрая, но занудная девочка, любящая читать, однако, в её сторону он не мог смотреть. Он чувствовал, что это не та Гермиона, что рыдала на его плече у лабиринта, не та, кого он целовал.

Свою он видел во снах. Та страдала при правлении Пожирателей, погибала в муках. Надрывно рыдала, зовя его, Гарри Поттера, на помощь. Протягивала к нему руки, умоляя спасти, клялась в любви, когда по розовым губам стекала алая кровь, а по щекам — прозрачные слёзы.

Поттер не выдержал. Он стал думать, как бы защитить её, оставшуюся в том мире. И вспомнил о порталах.

Найдя с трудом ту книгу, он вновь прочёл всё, что говорилось о порталах. Не найдя достаточно информации, стал искать, пока не нашёл, как ему казалось, всё необходимое. Гарри не понимал и половины из того, что читал, но было ясно, что это долгий и трудный процесс. Он рвал на себе волосы от безысходности, пока не понял, что пересёк не только границу пространства, но и времени. Не только он сейчас на первом курсе, его любимая — тоже. Ещё до возрождения Волдеморта. А значит, ещё есть время.

Он перестал общаться с другими, отвлекаться на ерунду, каковой ему теперь казался прежде любимый квиддич. Гарри обложился книгами, слушал учителей внимательней, чем в прошлом мире, говорил с ними на уроках и даже попадал к ним на отработки, где с разной степенью успеха получал информацию.

Ученики и профессора прозвали его «Гермиона в брюках», отчего Гарри тихо посмеивался — его милая, начиная с третьего курса, носила джинсы.

Постепенно он копил информацию, всё больше понимал тексты, но этого было мало: строить портал в замке казалось ему неразумным. Да и с Дурслями нужно было что-то делать: мальчик ещё не знал, поменялись ли они и как, но свои начинания от них стоило скрывать. Да и деньги с материалами нужно было срочно достать. А в затылке Квиррелла был Волдеморт, несущий угрозу...

Дел было много, а время не терпело. Поттер часто спал в гостиной, чтобы не тратить время на подъём и спуск, разыскал домовиков, чтобы не ходить в Большой зал, полностью отдавая себя цели. Профессора качали головами, пытались намекать, но Гарри не слушал.

Спустившись в гостиную, он заметил, что возле сидевшей в кресле Гермионы этого мира столпились другие ученицы. Они что-то громко говорили, она лепетала что-то в ответ. На лице её виднелись слёзы.

Гарри не выдержал этого. Его любимая или нет, неважно. Это была Гермиона.

У Гермионы Грейнджер никогда не было друзей. Виной тому были некоторое зазнайство и занудство, а также непростой характер, который могли терпеть исключительно её родители, но и их терпение было на исходе. Потому, когда за девочкой пришла профессор МакГонагалл, они отдали её, не слишком сомневаясь в существовании магии.

В Хогвартсе девочка друзей не завела. Снова сказался ужасный характер. Она страдала от одиночества и недостатка общения: в маггловской школе у неё изредка пытались просить помощи в учёбе либо списывать, в мире магии такового, почему-то, не случалось.

Она слышала, как за её спиной раздаются шепотки «заучка», «зануда», «бобриха». Было обидно, что девочка пыталась скрывать, но силы были не бесконечны, и сегодня, когда сокурсницы начали кричать на неё, Гермиона расплакалась. Она искренне не понимала, почему к ней так относятся, ведь сама она никому ничего плохого не делала. Ведь не порок учиться лучше остальных.

И сегодня же за неё впервые заступились. И кто? Сам Гарри Поттер! Урезонив обидчиц, он увёл девочку из гостиной, вымыл ей лицо, успокоил, как мог, и ушёл.

Удивлённая гриффиндорка ничего не понимала. Зачем он за неё заступился? Какой в этом был смысл?

В этом была какая-то тайна, и Гермиона решила её разгадать. Она начала следить за Гарри, с удивлением для себя обнаружив между ним и собой много общего: Поттер так же, как и она, мало с кем общался, так же много читал и был погружён в уроки. Но мальчик действовал так, словно что-то искал. Гермиона задумалась...

* * *

К занятому им столу кто-то подошёл. Гарри поднял голову и с удивлением встретился с карими глазами Гермионы.

— Чего тебе? — спросил он. Грубить не хотелось, но он боялся, что привяжется к ней, а это было неправильно: в том мире у него была «своя» Гермиона. Его Гера. Привязываться же к её двойнику было нежелательно.

Но девочка не отреагировала на его слова. Сев напротив него, она осмотрела разложенные на столе книги.

— Не думала, что ты можешь читать такое, — проговорила Гермиона. — Я сомневаюсь, что даже семикурсники поймут хотя бы четверть здесь написанного.

— Мне не нужно понимать всё, — ответил Поттер неохотно. — Я не собираюсь эти книги зубрить.

— Значит, ты всё-таки что-то ищешь. Что?

Гарри взглянул на неё с недовольством, быстро, однако, прошедшим. Неважно, из какого мира была Гермиона, злиться он на неё не мог.

— Если я расскажу, ты не поверишь, — сказал Гарри, пристально посмотрев на нежданную собеседницу. — Решишь, будто я тронулся умом.

— Не говори так уверенно, — губы двойника Геры растянулись в улыбке, и сердце Поттера забилось быстрее. Его возлюбленная на первом курсе улыбалась точно так же. — Расскажи, а там посмотрим. Ну пожалуйста, расскажи!

Она посмотрела на него жалобными глазками, и мальчик сдался.

* * *

Гермиона смеялась так сильно, как никогда в жизни. Долгий рассказ Поттера и правда походил на бред сумасшедшего. Паралельные миры, путешествия во времени, возродившийся Тот-чьё-имя-нельзя-называть, любовь с её двойником. Она уже хотела сказать ему: «Хватит шутить, Гарри, это ненаучно!» Но вовремя вспомнила, что учится в настоящей школе волшебства и изучает не алгебру или химию, а магию. Что возможно всё. К тому же, его рассказ был слишком подробным, лицо, не менявшее выражения — абсолютно серьёзным, а палец ненавязчиво скользил по строке на открытой странице. Гермиона вчиталась. И с каждой буквой, с каждым словом верила ему всё больше.

— И что ты намерен делать? — спросила Грейнджер, облизывая губы. — Нет, понятно, что построишь портал... но для чего он тебе? Вернуться обратно? Зачем?

— Защитить Геру, — твёрдо ответил он.

Гермиона опустила голову на сложенные руки и прикрыла глаза.

— Я помогу тебе, — произнесла девочка через минуту.

— Каким образом?

— Волшебники отгородились от мира на пороге восемнадцатого века. Думаю, их наука мало продвинулась вперёд. С таким уровнем прогресса ты не управишься до старости. Я знакома с открытиями физиков вплоть до последнего времени.

— А тебе это зачем?

— Считай это благодарностью за заступничество. Настоящей причины я не знаю сама.

Гарри даже спустя годы не мог сказать, что сподвигло его согласиться.

В том, что Гермиона много знает, Гарри не сомневался никогда. Не только в её начитанности, он верил в неё всегда. Верил больше, чем в Рона и самого себя, потому что это была Гермиона.

Сотрудничество с Грейнджер этого мира принесло плоды почти сразу: неизвестно, каким образом, но девочка в течение получаса нашла дополнительную литературу и теперь штудировала её вместе с Гарри, делая пометки в блокноте и что-то бормоча себе под нос.

Они пропустили ужин и сигнал отбоя, а потому шли по коридору, стараясь не шуметь. Сейчас Поттер, как никогда раньше, нуждался в мантии невидимости отца, но до Рождества было очень далеко.

Обычно храбрая, Гермиона сейчас очень боялась и от каждого шороха прижималась к мальчику, вызывая у него в груди волны тепла. Гарри помотал головой. Привязываться к ней нельзя. У него есть дело.

* * *

Спустя несколько дней наступил Хэллоуин. Гермиона и Гарри сидели в библиотеке и пытались внести правки в уже имеющуюся информацию о порталах с учётом рассказанного гриффиндоркой о последних открытиях в физике.

— Получается несколько запутанно, — сказала она, всматриваясь в исписанный лист пергамента. — Похоже, отсутствие прогресса маги пытались залатать чарами высокой сложности и артефактами. А я даже не знаю, что будет, если к таким порталам применить наработки этого столетия.

— Значит, пересчитаем всё заново, — Гарри потёр уставшие глаза. — Ещё больше работы, а ведь я не знаю, откуда мне взять материалы и где собирать портал! В школе и у Дурслей я делать это не могу: Хогвартс — чересчур магическое место, есть риск критического искажения, Литтл-Уингинг — недостаточно, и я рискую получить предупреждение от Министерства.

— Если твои родственники столь неадекватны, как ты говоришь, попробуй купить уединённый дом недалеко от своего городка. Думаю, будет много желающих продать жильё Гарри Поттеру. Или построить его. И с материалами то же.

— На словах всё легко, Миона, — произнёс он.

Мионой Гарри стал называть её пару дней назад: в отличие от своего двойника, эта Гермиона была хотя и храброй и решительной, но в то же время сохранила некоторую мягкость и застенчивость — качества, утраченные Герой за время их приключений.

— Я уверен, что за домом Дурслей следит Дамблдор, — продолжил он. — А как связаться с такими людьми, я не знаю. К тому же, сегодня Квиррелл начнёт охоту за камнем. У него в голове сидит Волдеморт и командует им. Эта парочка может натворить дел и помешать нам, с ней нужно что-то делать. Но пока что идём на ужин.

* * *

Голову побеждённого профессорами тролля на следующий день показали в Большом зале, чтобы успокоить поднявшуюся панику. Увидев этот трофей, Гермиона упала бы в обморок, если бы Поттер не вывел её в коридор.

Последние сомнения отпали. Гарри говорил правду. Цербер в коридоре третьего этажа — Гарри показал его добровольной помощнице на следующий же день после начала сотрудничества — и тролль в женском туалете — именно там он и был повержен — всё сходилось.

— Если Квиррелл готов впустить в школу горного тролля, он очень опасен, — прошептала она, прижавшись к мальчику. — Как же нам решать его проблему?

— Нам? — Поттер удивлённо посмотрел на неё. — Я не говорил, что это и твоя проблема.

— Это сказала я, когда согласилась тебе помогать! Квиррелл и Волдеморт — угроза нашему совместному проекту! И устранять нам её вместе!

Гарри закрыл глаза и сосчитал до десяти.

— Тогда лучше ждать окончания пасхальных каникул.

— Гарри, я тут проверила кое-что, — Гермиона уже привычно села рядом с Поттером. — Самая лёгкая деталь из подходящих нам материалов весит около пяти-десяти килограмм. Мы, конечно, можем воспользоваться магией и механизмами, но многое придётся передвигать вручную.

Товарищ посмотрел на неё, закрыл глаза, что-то обдумывая.

— Значит, — произнёс он, — мне следует тренироваться. И много.

Гермиона кивнула, не слишком обрадованная этой перспективой. Физически слабая и, что греха таить, несколько избалованная отцом и матерью, она привыкла работать головой, а не ногами и руками.

К счастью, Поттер, видимо, это хорошо понимал и не заставлял её заниматься с ним; он начал с малых нагрузок, постепенно их увеличивая. Теперь учёбу и поиск информации по порталу он чередовал с обычной маггловской физкультурой. По утрам совершал пробежки по берегу Чёрного озера или к Запретному лесу, делал приседания, наклоны, дыхательную гимнастику и растяжку. Котлы и книги использовал как гантели. Ходил с ними на голове. Гарри и Гермиона почти не расставались — девочка терпеливо читала во дворе, пока он не заканчивал, либо гуляла по одним с ним маршрутам.

По школе поползли слухи об их влюблённости.

* * *

Впрочем, не следует считать, будто Гарри и Миона ни на что не обращали внимания. Так, с Роном им удалось сохранить приятельские отношения, а раз или два в неделю они навещали Хагрида. Добродушный великан был и оставался для Гарри лучшим другом, и для него мальчик всегда находил время, познакомив помощницу и с ним, и с Клыком.

В таких нехитрых занятиях подошли и промчались Рождественские каникулы, на которых гриффиндорец вновь получил свою мантию-невидимку. Гарри, всю осень и зиму не спускавший глаз с Квиррелла, стал замечать, что тот начал нервничать, и злорадно улыбнулся. Тёмный Лорд торопился вернуть своё тело и торопил своего слугу, теряя терпение.

Наступил май. Профессор ЗОТИ ходил, постоянно оглядываясь, волнуясь, но старался не подавать виду. Гарри вспомнил, как он с друзьями, подозревая Снейпа, уважал Квиринуса за его стойкость и мужество, и заскрежетал зубами, что они не заподозрили его, несмотря на очевидные странности в поведении.

«Впрочем, легко мне говорить, зная всё, — подумал он. — Тогда очевидной была вина Снейпа».

В этом мире зельевара он не замечал и не хотел замечать, а потому, отбросив мысли о нём, вернулся к делам.

В одно прекрасное утро он и Миона получили от Хагрида записку с приглашением к нему. Лесник обещал сюрприз.

Во второй раз в жизни поглядев на дракончика по имени Норберт, Гарри решил: пора разобраться с угрозой, исходящей от Квиринуса Квиррелла и Волдеморта у него на затылке.

Это оказалось сделать на удивление просто: с помощью Гермионы Поттер узнал, когда профессор в тюрбане будет совершать обход. Подкараулил его у покоев, сопроводил до неприметного места, поставил подножку, ударил камнем по затылку, скорее дезориентируя, чем оглушая — всё же сил у него на это не хватало — и схватился руками за шею преподавателя.

Защита матери и тут работала исправно. От Квиррелла осталась лишь кучка пепла.

* * *

Если исчезновение Квиррелла и наделало шума, то Гарри и Гермиона его не заметили. Должность преподавателя ЗОТИ считалась несчастливой, и в конце года с занимавшими её людьми вечно происходило что-то нехорошее. Лишь Хагрид на следующий день со слезами рассказывал, что Дамблдор узнал о Норберте и отправил его в Румынский заповедник жить с сородичами. А после этой грустной, на его взгляд, истории лесник позволил Поттеру, Грейнджер и пришедшему с ними Уизли поиграть с Пушком под зорким присмотром хранителя ключей и лесов.

Остаток учебного года прошёл спокойно. Рон всё также приглашал приятелей пожить у себя. Хагрид подарил альбом с колдофото родителей. Однако, были и отличия.

С Мионой Гарри, несмотря на всё своё нежелание, подружился. Но тут уж ничего не поделаешь: трудно не дружить с тем, кто проводит с тобой дни напролёт и помогает в тяжёлом и, пожалуй, сумасбродном предприятии.

А ещё она напоминала ему Геру. Его любимую, единственную и неповторимую. Гермиона этого мира была совсем как она, и в то же время разительно отличалась.

С неожиданной для самого себя сердечностью он попрощался с ней, обещая отправлять Буклю с письмами, и отправился на маггловскую сторону вокзала, чтобы познакомиться с двойником дяди Вернона.

Дядя оказался адекватным человеком. Насколько Гарри смог понять, в этом мире Дурсли не испытывали к нему ненависти. Они были, скорее, безразличны, давали лишь то, что нужно для жизни. Не помер — и хорошо.

Поттер выдохнул от облегчения. С такими людьми было проще найти компромисс, чем с ненавидящими волшебство и всё, что с ним было связано. А потому он весьма прозрачно намекнул Вернону, что у него в школе появился весьма беспринципный враг, отчего у семьи могли появиться проблемы.

Дядя не ответил, но его лицо напряглось, и довольный Гарри погрузился в раздумья. Его беспокоило, что шрам, ранее горевший огнём при встречах с Волдемортом, не среагировал на него при приближении к Квирреллу.

Уже в доме, не дав мальчику даже разложить вещи, дядя спросил:

— Что ты предлагаешь?

— Найдите мне домик вне города, желательно в глуши. Днём я буду здесь, а вечерами уходить туда. Если он нападёт, пострадает лишь один человек. В случае поражения вы ничего не потеряете; в случае победы я в следующем году съеду от вас. Все будут в плюсе.

Посовещавшись, Дурсли дали согласие, но предупредили, что с волшебниками иметь дела не желают и, в случае появления их на Тисовой улице, сдадут место его проживания.

На том и сошлись.

* * *

Подходящий дом нашли быстро в паре километров от Литтл-Уингинга. Старый и почти развалившийся, он, тем не менее, был пригоден для жизни. Осмотрев его, Гарри остался доволен. Для его проекта домик, конечно, был маловат, но эту проблему легко было решить с помощью магии.

«Миона права, — подумал он, вытаскивая перо, пергамент и чернила. — Нет в Британии волшебника, отказавшего бы Гарри Поттеру, Мальчику-который-выжил. Ненавижу свою славу, но в этот раз она принесёт пользу. Придётся тебе сегодня много полетать, Букля».

Не зная почти никого в Волшебном мире, он решился на рискованный шаг: написал мистеру Уизли с просьбой ему помочь, неопределённо намекая, что дело касается его жилья.

Артур откликнулся. Уже в полдень следующего дня он приехал с близнецами в Литтл-Уингинг. Узнав, что им нужно расширить дом, добавив в него комнаты и подвал, и сделать это тайно ото всех, отец и сыновья на удивление легко и быстро принесли магическую клятву о неразглашении. Получив разрешение Вернона и Петуньи, они подключили их дом к каминной сети, а в отведённом для строительства портала жилище Гарри принялись за ремонт, по вечерам перемещая Поттера в Нору.

На второй же день Фред и Джордж поймали ходящего у дома номер четыре Добби и отобрали у него письмо от Гермионы.

Прочитав его, Гарри обнаружил лишь рассказ о поездке с родителями во Францию и покачал головой. Не имея, кроме него, друзей, именно с Поттером она делилась впечатлениями.

* * *

Нора была такой же светлой и уютной, как и прежде. Молли — столь же заботливой и дружелюбной. Джинни стеснялась. Здесь Гарри чувствовал себя лучше. Он просыпался, занимался своими упражнениями (в гараже мистера Уизли нашлись гантели), работал в огороде и по дому.

Но расслаблялся он не долго. Пришёл день похода в Косой переулок.

Уже привыкший к каминным путешествиям, он не попал в лавку «Горбин и Бэркс», но это и не было нужно. Встретившись с Мионой, он шепнул ей, что дом готов и следующим летом они могут начинать.

После драки между Артуром и Люциусом мальчик изобразил джентльмена и понёс ноши девочек, уже в Норе выудив из котла чёрную тетрадь с именем Тома Марволо Реддла.

Заблаговременно предупреждённый Артур одному ему известным образом сумел найти и прогнать Добби, но толку это не принесло: эльф успел заколдовать проход, и лететь на этот раз им пришлось всей семьёй. Но обошлось без происшествий. Видимо, Артур лучше Рона знал, как управлять Фордиком.

Уже в школе Гарри наложил Конфундус на МакГонагалл и, отдав ей дневник, приказал отнести директору. Ему было совестно, но пробуждение василиска следовало предотвратить любым способом.

Год прошёл спокойно.

— Мам, пап, — едва Гермиона села в машину, как завела нужный разговор. — Я нашла себе подработку на лето! Мне предложили стать ассистенткой мага-исследователя!

— Надеюсь, это не какой-нибудь мерзкий старикашка, который будет к тебе приставать? — спросил отец, смотря на неё через зеркало.

— Нет, что ты! Это талантливый молодой мужчина, у которого нет проблем с вниманием противоположного пола.

— Ну, что ж. Это, по крайней мере, лучше...

— И вот ещё что: из-за того, что я несовершеннолетняя, я не могу снять жильё поближе к месту работы, но мне предложили занять жилую комнату в том же здании, где располагается лаборатория, а кроме того — трёхразовое питание. Правда, это сильно уменьшит мой заработок...

— Ничего страшного, дочка, в твоём возрасте работа — это не столько средство заработка, сколько источник полезного опыта.

Гермиона благодарно улыбнулась. Разговор прошёл лучше, чем она ожидала.

— Тогда через пару дней отвезите меня в Литтл-Уингинг, хорошо?

* * *

Когда она пришла в его дом, Гарри тренировался. С голым торсом, что очень её смутило. Заметив вошедшую помощницу, Поттер прекратил тренировку и накинул рубашку.

— Ты не голодна? — спросил он.

— Нет, родители кормили так, словно я уже никогда не поем. А почему ты... ну...

— Просто, когда осознал себя в этом мире, сам себе показался каким-то слабым, потому и начал тренироваться, чтобы вернуть форму, каким себя помню. А по возможности — стать ещё сильнее. Вот, занимаюсь, — ответил мальчик, поняв её вопрос.

От этих слов Гермиону покинуло смущение и заполнила смесь из удивления, тревоги и тоски. Она поняла, что Гарри Поттер, её единственный друг, единственный, кто заступился за неё, единственный, кому она позволяла сокращать своё имя, собирался уходить в паралельный мир.

— Ты... хочешь вернуться? — тихо спросила Гермиона, но не получила ответа.

«Глупый вопрос, — подумала девочка. — Это его родной мир. Там его друзья. Его любовь. Для чего ему ещё нужен межмировой портал?»

От последней мысли сделалось невыносимо больно. Грейнджер подумала, что и Мионой он её назвал, только чтобы отличить от своей Геры. Той, кого собирался спасти, той, ради кого покидал её.

Со своим двойником она была заочно знакома и верила, что они бы могли подружиться, живи в одном мире, но сейчас она её возненавидела. Впрочем, помотав головой, напомнила себе, что насильно милой не будешь, и отправилась за другом.

* * *

Видеть слёзы на глазах девушки было невыносимо. А он их видел. Но времени на успокоение не было: нужно было возвращаться к работе над порталом. Накинув на плечи белый лабораторный халат и протянув такой же Гермионе, Гарри провёл девушку в подвал.

На втором курсе Поттер не терял времени даром. Заводя знакомства с учениками, он смог получить и нужный материал, и механизмы, и ингредиенты для зелий, необходимых в строительстве, и даже несколько редких магических кристалов.

Пока Миона занималась приготовлением составов, он готовил фундамент. Механизмы и магия помогали слабо: сам Гарри был ещё недостаточно физически силён, к тому же действовать следовало осторожно: малейшее повреждение камня могло спровоцировать взрыв портала, оттого и работа двигалась медленно.

В перерывах на еду и сон он рассказывал подруге о событиях третьего курса в своём мире, которые уже не наступят.

— Почему ты так думаешь? — спросила она. — Твой крёстный может сбежать и сейчас.

— Его побег спровоцировала фотография Уизли в Египте, — ответил Гарри. — Они выиграли в лотерею поездку, устроенную Министерством по случаю счастливого исхода истории с Тайной комнатой. Здесь комната не открывалась, розыгрыша не было. Никто никуда не ездил и не фотографировался. Побега не будет.

Летние дни шли за днями. Привыкшие к новому режиму дня гриффиндорцы вставали до рассвета, работали и после заката валились от усталости. Нередко они просыпались вместе, что приводило к смущению и неловкости обоих.

Гарри ругал себя последними словами. Несмотря на постоянные повторения самому себе, что так нельзя, он постепенно влюблялся в Миону — так же, как в Геру. И что ещё хуже, она влюблялась в него.

Хотя это было ещё не самое страшное. Гарри, разбудив чувства к Мионе, не усыпил чувств к Гере.

В Хогвартс они отправлялись в смятенных чувствах, едва закончив половину арки.

Третий курс не принёс им ничего нового. Всё те же уроки, поиск новой или ранее упущенной информации в библиотеке, посиделки в хижине Хагрида, назначенного преподавателем ухода за магическими существами, прогулки вдоль озера и к Запретному лесу, что для Гарри было тренировкой, а для Гермионы... чем это было для неё, она и сама не знала: свиданием? Но Гарри вернётся в свой родной мир, едва будет закончен портал, а просто досугом считать эти чудесные минуты девочке не хотелось.

Из-за сильного магического фона в школе они работать не могли, но, расчитав время и поняв, что опережают график, успокоились.

Лишь однажды их мирная жизнь была нарушена: гиппогриф Клювокрыл, как Гарри ни старался его удержать, всё же напал на Драко Малфоя и был приговорён к отсечению головы. Глядя на расстроенного этим лесничего, гриффиндорцы не выдержали и освободили животное за несколько минут до казни.

* * *

— Гарри, я тут проверила кое-что, — крикнула Миона, вбегая в лабораторию. — При переходе из одного мира в другой все материальные предметы, кроме тела живого существа, растворяются! Гарри?

Но мальчик не слушал подругу: он сидел за столом и поглаживал Живоглота, думая о чём-то своём.

Этого огромного рыжего кота он купил перед третьим курсом. На время учёбы Поттер оставил его на попечении кошатницы миссис Фигг, а когда Грейнджер приехала в лабораторию, преподнёс ей в подарок.

— Что? — друг встрепенулся и посмотрел на неё. — Прости, сейчас не до этого.

Он согнал кота и начал ходить по лаборатории.

— Что случилось?

— Меня беспокоит Турнир трёх волшебников. Может, Петтигрю и не сбежал, но кто поручится, что других, готовых вернуть Волдеморта, нет? Меня могут сделать четвёртым чемпионом, и тогда Тёмный Лорд вернётся и здесь. Этому нужно помешать! Я весь учебный год рылся в книгах и нашёл пару идеек. А потому, Миона, — он положил руки ей на плечи, отчего сердце девушки затрепетало, — мы с тобой пока что отложим дело с порталом на время и займёмся моим вероятным участием в подобии гладиаторских боёв. Может быть и придумаем что-то.

* * *

Сол Крокер, кадровый сотрудник Отдела тайн, скучал в Большом зале Хогвартса. Сидя в тени, он смотрел на Кубок огня.

Он занимался магией времени, а потому не понимал, почему присматривать за артефактом поставили именно его.

«Зачем вообще его охранять, если в случае нарушений я ни вмешаться, ни кому-либо доложить не могу? — пронеслась в голове Крокера шальная мысль. — И неужели нельзя было выбрать жеребьёвку другим способом?»

Шёл третий час ночи. К Кубку подходил только Игорь Каркаров, для верности бросивший в кубок записку с именем Крама. Солу было скучно, и он начал подумывать о том, чтобы подремать.

Внезапно тихонько открылась дверь. В зале послышались шаги. Едва заметно колыхался воздух, выдавая мантию-невидимку.

У Кубка, сбросив волшебную ткань, появились парень и девушка. Оба лет четырнадцати.

Из сумки, снятой с плеча, они достали треногу, которую поставили на расстоянии шагов десяти от Кубка. На опоре разместили какую-то еле различимую в тусклом свете штуку, на которой установили прямоугольный камешек. Коснулись конструкции палочками.

В Кубок полетел белый луч. Окутал артефакт.

— Не хочу ни участвовать, ни смотреть! — пробормотал мальчишка, затем сложил вещи в сумку, вновь накрыл себя и подругу мантией, и они покинули зал.

Подошедший Сол, осмотрев артефакт через зачарованные очки, увидел, что на Кубке лежала блокировка возможности избрания участником Гарри Джеймса Поттера. Третьим либо лишним.

— Шефу будет интересно, — сказал Крокер языкам пламени над Кубком.

— Вот так три года назад — плюс-минус несколько месяцев, потому что я попал из июня в сентябрь — был возвращён к жизни Тёмный Лорд Волдеморт, а я умер! — драматическим голосом произнёс Гарри, закончив описывать подробности возрождения своего врага, чего прежде никогда не делал. — Давай же отметим то, что здесь это событие не произошло!

Подняв чашку с чаем, он чокнулся с испуганной его рассказом Мионой и сделал большой глоток.

Он был прав, и кто-то действительно пытался возродить Тома Реддла, потому что Люциус Малфой, впихнутый кубком в Турнир вместо Поттера, вернулся из лабиринта с окровавленной рукой, упал на колени перед директором и без конца повторял: «Крауч добавил мою кровь. А какой я враг Повелителю? Вот Лорд и взорвался!..»

— Гарри, а что если ты зря беспокоишься о Гере? — спросила девушка. — Если Волдеморт вернулся и исполнил своё обещание, мракоборцы, невыразимцы, спецотряд ОМП — все должны выйти на борьбу с ним! Может, он уже побеждён?

Поттер рассмеялся, расплескав чай.

— Миона, ты сама понимаешь, что говоришь? Что в том мире, что в этом волшебники дрожат от одного лишь имени Волдеморта! Боятся его произносить, заменяя иносказаниями. Если и выступят, то таковых смельчаков будет мало. Я слышал, как сам министр говорил однажды, что вернись Тёмный Лорд, волшебный мир не выстоит. Сейчас, когда мы с тобой говорим, он уже строит планы или перешёл в наступление. Нет. Гера нуждается в защите. И я её ей обеспечу.

Миона готова была разрыдаться. Он всё-таки уйдёт.

* * *

Пятый курс прошёл спокойно. Не случалось ничего опаснее обычных школьных эксцессов. Портал был почти готов, оставалось только правильно расставить в нём последние детали и кристаллы, что они решили сделать следующим летом.

Гермиона разрывалась. Она любила Гарри, но не могла позволить себе встать на пути его любви с собой из другой реальности. Тем более, если её копии грозила такая опасность.

Всё своё свободное время она стремилась проводить рядом с Поттером, чтобы оставить больше воспоминаний о нём перед тем, как он вернётся в свой мир и ринется в гущу сражений, чтобы отыскать, спасти и защитить свою Геру. Где вполне может погибнуть и сам.

От последней мысли ей становилось плохо. Она не могла спать, плача по ночам в подушку, потеряла всякий интерес к еде. Всё чаще она обдумывала: что будет, когда он уйдёт? И что тогда делать ей?

Она не знала, что подобные мысли терзают и его. Поттер понимал, что влюбился в Гермиону этого мира. Ему не хотелось её оставлять. Но ведь была и Гера, которую он любил столь же сильно. Гарри Поттер не знал, как ему быть. Он полюбил их обеих.

* * *

Наконец, этот день настал. Портал был готов.

Внимательно осмотрев его и проверив все расчёты, юноша обнял подругу.

— Пожелай мне удачи! — произнёс он.

Разомкнув объятия, Гарри взмахнул палочкой. Портал активировался, залив подвал тусклым голубым светом.

Подойдя ближе, Поттер подождал, пока свет погаснет, и принялся с решительностью глядеть в прозрачный пульсирующий барьер. Напрягся, будто готовился к прыжку.

Гермиона не выдержала. Подбежав к нему уткнулась в спину друга лицом, по которому текли слёзы.

— Гарри, не оставляй меня! — всхлипнула она. — Разреши пойти с тобой, сражаться с тобой и с ней плечом к плечу! Я не буду вам мешать, обещаю! Я люблю тебя, Гарри!

Юноша не ответил. Закрыв глаза, он глубоко вздохнул, мягко убрал её руки со своей груди, резко нагнулся, сунулся в портал по пояс, затем дёрнулся — и выскочил назад, упав на пол. Он держал за плечи покрытую грязью, голую, растрёпанную и испуганную копию Гермионы!

Прозрачный барьер исчез. Портал с громким хлопком вспыхнул и задымился.

Но ни Поттер, ни его ассистентка этого не видели: они подбежали к девушке. Гарри обхватил её руками.

— Гера! — воскликнул он. — Любовь моя!

— Гарри? — глаза девушки наполнились слезами. — Жив! Родной мой! Жив! Как я рада!

Они поцеловались, крепко прижимаясь друг к другу.

— А это кто? — спросила она, отстраняясь.

— Мы сейчас в мире, более спокойном, чем наш. Это твой двойник. Миона. Она помогала мне тебя вернуть.

— Миона, говоришь? — Гера ухмыльнулась и подтолкнула их друг к другу. — Что стоишь? Поцелуй её! Очевидно же, что она тебя тоже любит!

— В нашем мире всё ужасно, Гарри, — рассказывала Гера, когда на неё накинули запасной халат Поттера и кормили. — Когда ты умер и (как выяснилось теперь) перенёсся в другой мир, Волдеморт захватил власть в считанные недели. Я подалась в бега и скиталась, пока ты меня не вытащил.

— А Дамблдор? — спросил Гарри.

— Исчез. У него, оказывается, был план устроить из нас жертвенных овец: мы должны были пожертвовать собой ради победы над Пожирателями. Но не раньше, чем через год или два, чтобы люди познали террор Тёмного Лорда. Это мне рассказал его брат. И этот террор уже идёт: магглорождённых объявили вне закона, их ищут охотники за головами. Они гнались за мной несколько раз, но у меня была твоя мантия-невидимка, и я легко уходила от погонь.

Она замолкла и перевела дыхание. По её лицу было видно, что она устала, и Гарри с Мионой, отвели её в ванную, чтобы осмотреть и умыть.

До этого не осмотренное ими тело Геры было сплошь покрыто синяками, ссадинами, шрамами и ранами.

— Откуда это? — Миона закрыла лицо руками.

— Это последствия весьма бурного года, — усмехнулась спасённая. — Вот эту ссадину я получила, гоняясь за зайцем, а этот синяк — уходя от охотника за головами.

Гарри покачал головой и пошёл к выходу.

— Принесу полотенце и шампунь. Надо её помыть. Приготовьтесь.

Едва он скрылся, его первая любовь начала раздевать вторую.

— Ты что?

— Как что? Мыть меня предстоит тебе. Заодно и сама искупаешься! К тому же, — беглянка подошла к зеркалу. — Мне любопытно посмотреть, что представляет моё тело из параллельного мира.

Ассистентка, покраснев, опустила глаза и, чтобы отвлечься, спросила у новой подруги:

— А этот шрам у тебя откуда?

— Где? — Гера внимательно осмотрела себя в зеркале. — Рукой покажи, а не глазами!

Миона, и без того смущённая тем, что они стояли совершенно нагие перед занимавшим всю стену зеркалом, покраснев, ткнула пальчиком в бедро.

— А, этот, — её новая подруга ухмыльнулась. — Родители-идиоты не захотели понимать, что с исчезновением Гарри мир поменялся, и заперли меня в комнате, вызвав эту помешанную на правилах и учёбе старуху МакГонагалл. Это издержки моего побега — поранилась, перелезая через забор. Да чего ты смущаешься? Ты же выглядишь точь-в-точь как я! Ну почти. Грудь у тебя побольше и руки понежнее, животик не впалый от годовой голодовки и личико румяное.

— А у тебя бёдра покруче и попка красивая, — пискнула Миона. — И плечи изящней и крепче. И ножки стройные. Понимаю, почему Гарри тебя так любит.

— Тебя он любит тоже. Мы обе ему нравимся и, думаю, сможем его поделить.

Гера обняла новую подругу, провела рукой по её груди. Руки Мионы опустились на ягодицы Геры.

— Не знал, что вы играете за обе стороны, — раздался голос Гарри у входа.

* * *

Гера кричала во сне, метаясь по постели. Гарри осторожно коснулся её руки. Она проснулась и резко села на кровати.

Поттер обнял спасённую возлюбленную, Миона протянула ей чашку с тëплым молоком.

Руки несчастной дрожали, и часть питья пролилась на одеяло. Ассистентка Гарри улыбнулась, взяла чашку и стала поить своего двойника, заслужив благодарный кивок.

— Не бойся, — произнёс Гарри. — Ты в безопасности. Ты дома.

Откинув одеяло, они легли по обе стороны от девушки, обняв её.

Через пару минут та снова спала. Поттер лежал, умудрившись обнять обеих, и думал, что исполнилось его самое большое желание: он обрёл своё счастье.

* * *

Утром девушки проснулись, но не обнаружили в кровати Гарри. Геру, ещё не отошедшую от своего мира, охватило беспокойство, которое передалось и Мионе. Они уже собирались искать любимого, когда он вошёл в комнату с подносом в руках и, поприветствовав их обеих поцелуем, поставил поднос в ногах и стал кормить Гермиону из своего мира, как ребёнка.

Та пыталась протестовать, но самостоятельно не сумела даже поднять ложку. Миона смотрела на спасённую с сочувствием, пока Поттер не отобрал у неё тарелку и не вознамерился повторить то же самое с ней.

Гера засмеялась.

— Мама, папа, нам нужно поговорить. Это очень важно и не терпит отлагательств.

Стивен и Мэри Грейнджер считали себя бывалыми людьми: будучи родителями волшебницы, они повидали многое и считали, что удивить или испугать их будет сложно. Но когда Гермиона вместо приветствия выдала эту фразу, они напряглись.

— Мы слушаем, дочка.

— Видите ли, я была не единственной ассистенткой мага. Вторую зовут Гера... — Гермиона прикусила губу от внезапного волнения. — Недавно в её родной деревне произошло какое-то бедствие... не знаю, какое, она не говорит. В общем, Гера теперь сирота. Вы можете оформить над ней опекунство? Это вас ни к чему не обяжет! Она — моя ровесница. Все расходы на себя возьмёт мой работодатель!

Она положила на стол туго набитый мешочек, из которого высыпались золотые монеты.

— А почему твой работодатель сам о ней не позаботится?

— Папа, он взял над ней опекунство в нашем мире, а вы возьмёте в маггловском, обычном. И еще... вы не пугайтесь... Гарри, заводи её!

Когда вошедший в гостиную черноволосый парень ввёл в комнату девушку, как две капли воды похожую на их дочь, но сильно измождённую и исхудавшую, Грейнджеры от удивления открыли рты.

— Вам не придётся никому ничего говорить. Вы просто расскажете, что она моя сестра-близнец и очень долго болела, отчего её никто раньше не видел.

— Не беспокойтесь, — протянула Гера усталым голосом, неотличимым от голоса Гермионы. — Гарри обещал жениться на нас обеих.

— Не обращайте внимания, она просто не оправилась от шока, — торопливо сказал парень. — Вы бы слышали её вчера...

Но Мэри и Стивен не слышали его объяснений. Они лишились чувств.

* * *

— А потом что? Грейнджеры согласились?

— Да, директор, — ответил Поттер. — Когда они пришли в себя, то дали своё согласие на опекунство.

Гарри понимал, что сильно рисковал, рассказывая обо всём Дамблдору, но другого выхода не видел: Геру нужно было легализовать в Хогвартсе.

К его удивлению, Альбус выслушал его, поводил палочкой над его шрамом и посмеялся.

— Браво, мой мальчик, — произнёс он, закидывая в рот лимонную дольку. — Ты, сам того не зная, решил задачку, над которой я бился четырнадцать лет: в ту ночь, когда Лорд Волдеморт пытался тебя убить, он передал тебе часть своей силы.

— Ваш двойник говорил об этом, — кивнул юноша.

— А он сказал, что Том Реддл разделил свою душу на несколько частей и поместил её в разные предметы — так называемые крестражи? Что искалеченная этой отвратительной магией душа прицепилась к твоему шраму? Что ты должен был погибнуть ради победы над Тьмой?

Голос старика дрожал.

— Четырнадцать лет я искал способ извлечь осколок, не убивая тебя, и не находил. Но ты перешёл границу между разными мирами, и это избавило тебя от частицы Реддла внутри тебя. И вот ещё что. Погляди.

Он бросил на стол дневник, принесённый ему на втором курсе.

— Эта книжка — крестраж. Я давно ищу их, чтобы уничтожить, и ты облегчил мне задачу. Хотя и не намного, — Дамблдор поднял почерневшую руку. — Я получил проклятие, уничтожая один такой предмет. Твою подругу Геру я запишу пока что на пятый курс, но если она сможет и захочет, перейдёт к вам с Мионой. Ты уже помог мне, Гарри, а я помогу тебе.

— Думаю, что смогу помочь ещё раз, профессор.

* * *

— Вот уж не думал, что когда-нибудь вместе с двумя Гермионами спасу жизнь Альбуса Дамблдора, — Поттер утёр со лба пот.

— Всё бывает, мой мальчик, — чародей осмотрел свою руку, оканчивающуюся протезом на месте отсечённой кисти. — Не следует загадывать, что будет дальше. Я убедился в этом уже давно.

— Вы про бегство вашего двойника? — не удержалась Гера.

— Думайте как угодно, мисс. Я бы не бежал от своего бывшего ученика, хотя и противоречу сейчас сам себе. Но мне кажется, что ваш мир был... более жестокой версией этого. Многое из обыденного там немыслимо здесь. Но об этом мы поговорим в другой раз.

Оторвавшись от её губ, Гарри посмотрел в полные любви и желания глаза. Погладив Геру по щекам, поцеловал шею, изящное плечо, ключицу.

Когда его тёплый язык прошёлся по соскам, ушей Поттера коснулся всхлип девушки.

Он лёг на неё и, сжав одной рукой упругую грудь, другой погладил её живот и бедро.

Вновь взглянув любимой в глаза, накрыл её губы своими.

За шею его обняли нежные руки, а спины коснулась небольшая, но мягкая грудка.

Повернув голову, он увидел закрытые от смущения глаза Мионы. Чмокнув её, он вошёл в Геру.

Миона, оседлав его ногу, двигалась в одном такте с ним. Костяшки её пальцев скользили по животу и груди подруги.

Гера выгнулась, задержалась на секунду в таком положении и опала.

Скатившись со спины любимого, Миона поцеловала Гарри в щёку. Тот улыбнулся, лёг на бок, прижав её к себе.

Его руки и губы сводили с ума. Они были на груди, боках, шее, бёдрах.

Повернувшись на спину, Гарри усадил на себя Миону и схватил за ягодицы. Переборов смущение, девушка соединила их тела.

Мир размылся. Она чуствовала лишь его руки, гуляющие по спине и животу.

Чувствуя приближение разрядки, она наклонилась к нему и поцеловала.

Ещё несколько движений спустя Гарри сжал девичьи груди, она услышала собственный крик и провалилась в темноту, чувствуя, как их обнимает Гера...

С окончания Хогвартса и их свадьбы прошёл месяц. Они жили хоть и странной, но счастливой семьёй. Их звали работать к себе и мракоборцы, и «Ежедневный пророк», и фирмы по производству мётел. Но они пока ни на что не соглашались: хотелось насладиться обычной жизнью, да и директор просил их помощи в поисках крестражей, отправив, тем не менее, рекомендательные письма в десяток престижных мест. Он даже шутил, что рекомендовал учеников невыразимцам.

Поцеловав Геру и Миону в губы, Гарри упал между ними.

Девушки прижались к нему с двух сторон так, что он почувствовал движения их грудей при дыхании. Ладони юноши коснулись попок.

— Ой, я совсем забыла! — Миона вскочила и вернулась из гостиной с конвертом в руке. Нырнув обратно в кровать и прижавшись к любимому, она развернула конверт и продолжила. — Нам ещё месяц назад пришло письмо! Нас троих приглашают работать в Отдел тайн. Просили ответить, едва мы будем готовы. Видимо, профессор Дамблдор не шутил и действительно отослал наши рекомендации.

— Так в чём проблема? — спросил Гарри. — Мы давно готовы!

Тут он почувствовал, что его будто протаскивает через игольное ушко.