Курица! (джен)

Рон всегда любил хорошо и обильно поесть и толком уже не помнил, когда курятина получила в его глазах особенное очарование. Возможно, это было на втором курсе, когда кто-то ночью перебил у Хагрида петухов, а Хагрид глубоко возмутил Рона решением похоронить тушки петухов, погибших неведомой смертью. Рон долго не мог пережить такой бесполезный расход мяса — пусть даже петухи более жесткие, чем молоденькая курочка, но мясо их душистое, его аромат так хорошо сочетается с хрустящим, слегка обжаренным лучком… Эх, да что душу себе травить!

В то же примерно время Рону и стали сниться чуть страшные, но прекрасные сны, которые будоражили, но и странным образом утешали любителя курицы, оставшегося без оружия в не самой дружелюбной среде. Палочка-то в тот год у Рона была надломленная, колдовать ей получалось через пень-колоду: когда обидчика приложишь даже лучше, чем собирался, а когда и самого себя заколдуешь, — но вот во снах никакая волшебная палочка Рону была и не нужна. Во снах он лупил несимпатичных ему людей кулаками и локтями, пинал их в пах кованым сапогом, и они в страхе разбегались и расползались прочь еще до того, как он доставал из ножен огромный зазубренный меч. Да, во снах его боялись — Рон попробовал пару приемов из своих снов наяву, пнул Малфоя в пах и дал ему в морду коленом, и с тех пор Малфой его боялся тоже, после того как выписался из больничного крыла.

В квиддиче Рон решил стать Загонщиком: конечно, Вуд должен был уйти из команды раньше, чем Фред и Джордж, но быть вратарем — работа нервная, куда лучше махать большой битой, лупить по бладжерам, и пусть другие нервничают, что метко пущенный бладжер снесет их с метлы.

Летом после третьего курса Рон начал тренироваться вместе с братьями: мать варила курицу, из окон кухни плыл чарующий аромат, и это делало Рона решительнее.

— Уж не подсидеть ли ты нас хочешь, малыш Ронни? — ехидно спросил Фред.

— Мы не можем позволить тебе так подвести команду родного факультета, — добавил Джордж.

— Бладжер кидай, — мрачно сказал Рон, разрываясь между стремлением к спорту и стремлением к курице, которая сейчас нежится себе в кипящем бульончике, такая аппетитная, с жирной кожицей. — А то как дам битой по башке, не посмотрю, что ты мой брат.

— Мы наблюдаем серьезное отношение к делу, брат Фордж.

— Бешеному Ронникинсу надо дать выпустить пар, брат Дред.

— Выбьет еще колено кому, как Уоррингтону этой весной.

— Не фиг было мешать мне курицу есть, — огрызнулся Рон: наглый слизеринец Уоррингтон действительно покусился на святое, на куриную ножку на тарелке Рона, и очень хорошо получил за это по опорной ноге, так, что встать потом не смог. — Бладжер кидайте давайте.

Тренировки с битой пошли Рону на пользу: он стал куда сильнее и раздался в плечах, да и братья не могли не заметить его талант, немного странный, но одного было не отнять — тяжелой битой Рон орудовал быстро. Особенно впечатляющей была его способность отбить любой летящий в него бладжер: Рон принимал удар на биту, какой бы неожиданной траектория бладжера ни была, и почему-то все старался в таких случаях сыграть ее серединой. Он, конечно, давно понял, что бить нужно скорее концом биты, но в трудную минуту инстинкты брали верх, и Фред с Джорджем махнули на это рукой — в конце концов, пусть защищается как хочет. Рон всегда оставался цел, его неимоверно трудно было бладжером достать, если в руках у него была бита, а когда бладжер летел на неплохом от него расстоянии, вот тогда он бил плотно и смачно, концом биты, как учили.

И все же курица владела сердцем Рона даже сильнее, чем квиддич. Она одновременно манила его к себе и будила в нем ярость, словно ее нежный аромат был связан с его кровавыми снами. Только Гермиона, с ее теплыми карими глазами и постоянными раздражающими нотациями, вызывала у Рона схожие противоречивые чувства. Но разве можно было сравнить: Гермиона-то была тощая, а вот курочка! «Пой, Пташка, пой», — приговаривал про себя Рон и с хрумканьем и чавканьем пожирал курицу, пока Гермиона пыталась объяснить ему и Гарри новую политику Министерства и роль Амбридж в школе.

Амбридж серьезно бесила Рона своим лицемерием и несправедливостью, а самой большой несправедливостью было то, что однажды она унесла с собой с обеда целое блюдо курятины, такое, что хватило бы на весь гриффиндорский стол — а на нем сегодня как раз курицы было маловато.

— Давай-ка я вместо тебя к ней сегодня схожу, — предложил Рон, и Гарри посмотрел на него с непониманием. — Не волнуйся, дружище, все нормально будет, — и по дороге к Амбридж Рон прихватил квиддичную биту.

Аромат курицы в маленькой комнатке Амбридж был столь силен, что Рон даже забыл, кто он такой, и вспомнил в результате что-то совсем не то, словно какая-то дремавшая в нем сущность, прежде исподволь им руководившая и оживавшая лишь во снах, взяла теперь управление на себя. Да, за такую курицу можно было умереть — только не ему. Кому-то другому, кто преграждает дорогу к курице.

— Дай-ка мне курицы, — сказал Рон, садясь за розовый столик, и немного пожевал нижнюю губу.

Амбридж начала на него кричать и грозить ему отработками, а Рон только следил за ее рукой, которая была еще очень далеко от палочки.

— Одна болтовня, как и на уроках, — хрипло сказал Рон. — От болтовни меня начинает мучать жажда, — с этими словами Рон взял чашку Амбридж и выпил чай залпом. — И голод. Я, пожалуй, заберу все блюдо.

— Вы не отдаете себе отчет, мистер Уизли, что вы разговариваете с представителем Министра Магии! — в ярости крикнула Амбридж, но все никак не бралась за палочку, почему-то ей было страшно, как было страшно людям в кровавых снах Рона — а ведь Рон уже почти сравнялся ростом с их героем, на которого он не мог посмотреть со стороны.

— Имел я твоего Министра, — ответил на это Рон, еще раз втянув ноздрями такой манящий аромат курицы, который будил в нем боевую злость. — И я прекрасно отдаю себе отчет, что, если ты еще раз откроешь свой гребаный рот, мне придется сожрать всех куриц в этом замке.

Амбридж все-таки дернулась за палочкой, и тут же в нее полетел стол, а потом Рон несколько раз от души вломил ей битой, за курицу и за лучшего друга.

Нужно было наложить на избитую Амбридж Обливейт, и какая-то звериная хитрость подсказала Рону, что его палочку отследят: он взял палочку Амбридж, надломил ее, чтобы Амбридж заехало как Локхарту, и влепил Амбридж такой Обливейт, что можно было сразу везти ее в Мунго и не привозить обратно.

Окровавленную биту Рон трансфигурировал в иголку и смыл в унитаз — биту, в отличие от Амбридж, ему было немного жалко, но квиддичного инвентаря в школе много. А самым главным было блюдо с курицей, которое Рон уносил с собой словно трофей. Не хватало только хорошей девчонки рядом: маленькой, чтобы не объела на курицу, непоседливой и безбашенной, чтобы не выносила ему мозг всякими правилами, и щекастенькой, чтобы для души. Но за этим дело не станет, Рон обязательно такую себе отыщет, пусть даже и через десять лет.