Человек-Мужик. Герой, которого мы заслужили (джен)

Мог ли знать Геннадий, молодой и перспективный специалист в области IT-технологий, что одна короткая встреча полностью изменит его жизнь? Он уже плохо помнил детали того события трёхлетней давности, но знал, чувствовал всем своим нутром, что та случайная встреча была судьбоносной.

Тем тёплым июньским вечером он, будучи слегка навеселе, возвращался в свою подаренную родителями на окончание универа однушку со встречи с однокурсниками и приятелями. Он шёл не спеша, наслаждаясь мягким ветерком и огнями большого города. Ради вот таких вечеров он и перебрался из своего захолустья в этот никогда не спящий мегаполис. Теперь, когда учёба была позади, Геннадий видел перед собой сотни распахнутых для него дверей.

Ничто не предвещало беды, пока из-за угла, с соседней улицы на него не вывалился грузный, что-то пьяно бормочущий мужик. Видок у этого сомнительного типа был помятый, а ничем не примечательное лицо — хмурым, как осеннее небо. Но то был июнь, и Геннадий не собирался уступать ни мгновения этой прекрасной поры какому-то недовольному жизнью пьянчуге. По возможности аккуратно он отпихнул от себя мужика. Как завязалась драка, Геннадий по прошествии времени уже подзабыл. Но тот сильный укус в ладонь помнил слишком хорошо. Ведь никогда не ожидаешь подобного неадекватного поведения от, казалась бы, человека разумного.

С того самого вечера всё и изменилось: все далеко идущие планы вдруг развеялись, как пыль на ветру. Всё, что имело значение, вдруг стало неважным. Теперь Геннадий, молодой и перспективный специалист в области IT-технологий, больше не мог жить привычной жизнью. Всего один случайный укус мужика — и Геннадий стал кем-то, чем-то совершенно иным.

И вот, спустя три долгих года, облачённый в серый пиджак, купленный на распродаже, Человек-Мужик сидел в своём типичном офисе под холодными и безжизненными лампами дневного света. На его столе, как и у всех вокруг, красовалась белая лаконичная кружка. Но его была с надписью "Лучший сотрудник месяца". Оказалась она там, конечно же, по ошибке. Во всяком случае, Геннадий не помнил, чтобы её кто-то вручал или дарил ему лично. Однажды она просто возникла на его столе. Он смотрел в электронную таблицу, заполненную цифрами, такими же обычными и серыми, как та жизнь, которую теперь был вынужден вести Геннадий, а ныне никто иной, как никому не известный и ничем не прославившийся Человек-Мужик.

Геннадий больше не был собой прежним. Теперь он обладал навыками... Совершенно заурядными: скоростью — абсолютно средней, ловкостью — сравнимой лишь со среднестатистической ловкостью самого обычного человека. Интеллект — не впечатлял. Его личная жизнь была пресной и тоскливой. Его любимым и единственным хобби было залипание в коротких видео перед сном, пока смартфон с характерным шлепком не приземлится на его не запоминающемся лице. А его кровь, вскипая и требуя подвигов, толкала непризнанного героя на написание едких, около токсичных, но не блещущих оригинальностью комментариев под чужими провокационными постами.

Но в этой рутине чувствовалась некая призрачная тень того самого, ещё не изжившего себя молодого и перспективного специалиста, конечно, в области IT-технологий, которым видел себя Геннадий до той злополучной встречи с мужиком. Ведь быть Человеком-Мужиком — это значит сталкиваться с эпическими вызовами каждый день. Разве мог кто-то, кроме Человека-Мужика, правильно заполнить налоговую декларацию, не прибегая к удалённой помощи штатного бухгалтера, который уже вторую неделю грелся под лучами южного солнца? Хватило бы сил хоть кому-то, кроме Человека-Мужика, на то, чтобы не уснуть во время монотонной речи начальника на набившей оскомину еженедельной планёрке? И кто, кроме Человека-Мужика, справится с нерешаемой дилеммой: гречка или макароны к сосиске на обед в офисе?

Именно в один из таких моментов, когда накал внутри Геннадия достиг пика, а гречка и макароны по-прежнему казались равнозначно пресными, в офис ворвался, словно неистовая буря, сносящая всё на своём пути… Голубь. Да, обычный серый пернатый голубь. Но в уставших, поблёкших за последние годы глазах Человека-Мужика этот голубь был воплощением хаоса, символом разрушения привычного порядка. И началась эпическая битва Человека-Мужика и Источника-Вселенского-Зла. Вооружившись свернутым буклетом, истинный герой своего времени отважно сражался с пернатым захватчиком, уворачиваясь от клюва и крыльев под ободряющие возгласы и ехидные комментарии коллег.

Победа была за Человеком-Мужиком. Голубь, поверженный и морально растоптанный, вылетел в окно, оставив после себя лишь несколько перьев и хаос в сердцах офисных работников. Человек-Мужик, тяжело дыша, гордо прошествовал на свое место. Он справился, сразил офисную напасть. И хотя мир об этом никогда не узнает, для Человека-Мужика этот героический подвиг займёт важное место в коротком списке его побед.

Смахнув невидимую пыль с пиджака, Человек-Мужик глубоко вдохнул. Воздух в офисе словно стал плотнее. Пропитанный горьким ароматом не самого лучшего кофе, унылой видимостью хоть какой-то деятельности и слабого намёка на голубиный помёт, он ощущался немного иначе. Геннадий снова взглянул на электронную таблицу, но цифры плясали перед глазами, словно маленькие насмешливые голубчики. Вспомнился так и не сделанный выбор в пользу хоть одного из пресных гарниров, но Человек-Мужик отмёл эти праздные мысли. Битва с пернатым захватчиком заставила его задуматься: а так ли уж сера его жизнь? Неужели за этими блёклыми стенами бесконечной рутины не скрываются приключения, достойные пера романиста или хотя бы сказочника?

Взгляд Геннадия упал на кружку с надписью "Лучший сотрудник месяца". Вчера он думал, что её наличие на его захламлённом столе — не более чем ошибка. Сегодня же он увидел в ней дар, пророчество. Может быть, он и правда способен на нечто большее, чем просто изо дня в день заполнять однообразные таблицы и выбирать между гречкой и макаронами? Может быть, внутри него дремлет не только герой-голубеборец, но и потенциальный спаситель всего офиса от надвигающейся угрозы не оформленной вовремя квартальной отчётности!

Геннадий решительно поднялся со своего места. Коллеги удивлённо замерли, молчаливо наблюдая за его преображением. В глазах Человека-Мужика горел огонь — лишь слабый отголосок неутомимого пламени, что бушует в героическом сердце. Он направился прямиком к кабинету начальника, готовый потребовать повышения, отпуска или, на худой конец, ремонта принтера.

В конце концов, кто знает, какие еще эпические битвы ждут его впереди? Возможно, ему придётся сразиться с копировальным аппаратом, пожирающим бумагу, чья ненасытная утробы уже не могла вместить даже крохотный клочок размером с визитку. Или исцелить обречённый на вечные поломки кондиционер. Но одно Геннадий знал наверняка: Человек-Мужик готов к любым вызовам. Тот судьбоносный укус заурядного мужика полностью изменил жизнь Геннадия. Но только ему решать, станет ли Человек-Мужик настоящим героем своего времени или утопит свои среднестатистические, ничем не примечательные способности в серой и унылой рутине!

Однажды осознав своё истинное предназначение, Человек-Мужик, в миру Геннадий, вышел на тропу скромного, но всё же героизма. Загорелось у него в груди благородное желание помочь бабульке перейти дорогу, он тут же бросился, расправив плечи, навстречу подвигу. Сухонькая старушка, сгорбившись под тяжестью авоськи, стояла у края проезжей части и всё никак не решалась сделать шаг.

Человек-Мужик подхватил бабульку под локоть и, гордо выпячивая грудь, смело шагнул на зебру. В этот самый момент, откуда ни возьмись, сбоку вылетел велосипедист. Чудом компактному и вёрткому всаднику удалось избежать фатального столкновения. Старушка со страху охнула и схватилась за грудь, выронив авоську. Яблоки, кабачки, морковь — всё покатилась по асфальту, словно нарочно во все стороны. Геннадий тут же ринулся собирать рассыпавшиеся продукты, коря себя за невнимательность и выслушивая отборную брань недовольных водителей.

Завидел Геннадий издали миловидную девушку с громоздкой коляской, и вновь Человек-Мужик воспылал желанием помочь. Он уже в красках представил, как эта очаровательная особа смущённо благодарит его, быть может, даже дарит ему свою красивую улыбку. С пылким энтузиазмом он подскочил к ней и, не тратя времени на пустые разговоры, схватил коляску. В порыве неуёмного благородства он не заметил пластиковой бутылки на последней ступеньке. Коляска выскользнула из неловкой хватки и с грохотом укатилась вниз, а Человек-Мужик так и растянулся на каменном полу.

Только тогда Геннадий услышал взволнованные, почти истеричные вопли откуда-то сверху. Подняв глаза, он увидел, как яростной стихией на него надвигается трёхглавый дракон. Женщина, совсем другая, с двумя детьми на руках, бранила его на чём свет стоит и грозилась сжечь одним лишь своим гневным взглядом. Усадив одного из малышей в коляску, она воинственно двинулась к лестнице, чтобы вновь с титаническим трудом затолкать сей неповоротливый транспорт наверх.

Геннадий с ободранными коленями и чувством глубочайшего стыда всё же набрался мужества вылезти из перехода на свет Божий. Свирепая дама уже почти успокоила хнычущую малышню не иначе, как настоящей амброзией для всех детей — фруктовым пюре. Метнув в Геннадия, словно копьё без ошибочно пронзающее сердца, злое «идиот», она горделиво удалилась. А миловидная девушка, что и привлекла внимание Человека-Мужика, дождалась, наконец, героя своего романа и ушла с ним под руку, одарив Геннадия лишь коротким укоризненным взглядом напоследок.

Тяжела была ноша Человека-Мужика. Мир будто нарочно испытывал на прочность его выдержку и тягу к благородным порывам, ничего не дарую взамен. Пыль и ссадины стали привычным дополнением к его образу борца за добро и справедливость. Временами хотелось даже сдаться, но Человек-Мужик внутри Геннадия не позволял закрывать глаза и уши, когда этому неблагодарному миру требовалась помощь. Быть может, сложись всё иначе тремя годами ранее, Геннадий и не узнал бы, какая ответственность лежит на его плечах. Теперь же скромные, совершенно заурядные и ничем не примечательные способности требовали выхода. Вот как в тот раз.

Истошные, не человеческие вопли разносились по всему двору. Соседский рыжий кот сидел на дереве и орал так страдальчески протяжно, что Человек-Мужик тут же позабыл о всех своих сомнениях. Без лишних раздумий Геннадий принялся карабкаться на дерево — в детстве у него это прекрасно получалось. Правда, детство было довольно далеко. Но разве подобная мелочь может остановить героя?

С трепетом в сердце — и немного в напряжённых конечностях — и с надеждой на успешное завершение столь важной операции, Человек-Мужик влез на дерево. Кот, увидев приближающуюся угрозу в лице Геннадия, запаниковал и вцепился в это самое лицо всеми своими внушительными когтями. Отплатив жестоким актом агрессии за благородный порыв помочь в беде, довольно увесистый кот, словно китайский летучий воин в воздушных одеяниях, вспорхнул на соседнее дерево, затем лёгкой белочкой метнулся по его стволу вниз и, даже не оглянувшись на спасителя, запрыгнул на родной балкон. Человеку-Мужику ничего не оставалось, кроме как принять поражение и с растерзанным лицом ожидать приезда пожарной команды. Всё же лазить по деревьям, будучи десятилетним пацаном в шортах, не то же самое, что карабкаться на них, оставаясь офисным работником в неудобном пиджаке, пусть и с героическим сердцем в груди.

Уже сидя на своём скрипучем диване с пакетом замороженных овощей на пылающем лице, Геннадий пришёл к выводу, что героизм — это не всегда эффектные подвиги. Нужно, пожалуй, идти по пути героя шагами поуже. Возможно, стоит начать с малого: не спасать мир в одиночку, а быть хорошим работником, соседом и приятелем. Не шуметь в квартире после десяти, сдавать отчётность вовремя... Человек-Мужик ещё сумеет показать свою скромную удаль и заурядные способности миру. Отбросив ледяной пакет и резко поднявшись, непризнанный герой своего времени гордо вздёрнул подбородок, поморщился от жгучей боли, вновь приложил пакет на лицо, но мысленно он всё ещё созерцал алеющее солнце за белым тюлем. Невидимый плащ развивался за его расправленными плечами. А песня, что лилась из телевизора, рассказывала не только о нуарном селезне, который готов прийти на помощь по первому свисту. В ней отчётливо читалась история о никому не известном и ничем не примечательном Человеке-Мужике, который, несомненно, осознанно скрывается в тени собственной заурядности и неприметности.

Когда Геннадий решил всё-таки попросить у начальника более выгодных условий — всё же он неплохо справлялся со всеми поставленными задачами, — тот, окинув совсем ещё зелёного, по его мнению, подчинённого скептическим взглядом, предложил некий «интересный» вариант. Человек-Мужик, непризнанный и никому не известный герой внутри Геннадия сразу смекнул, что это испытание. Стоило, наверное, чего-то такого ожидать, но Геннадий, поддавшись сиюминутному порыву, как-то не подумал о возможных проверках его компетенции, отправляясь требовать повышения. Да, он звёзд с неба не хватал, никак не выделялся из ровного строя рядовых сотрудников. Но ведь душа! Душа-то требовала чего-то большего, чем пустого просиживания штанов за таблицами.

И ведь когда-то, до того, как Геннадий из перспективного специалиста превратился в Человека-Мужика, чья сверхспособность была заключена в непревзойдённом умении быть заурядным, ничем не примечательным середнячком во всех сферах жизни, он жаждал занять значительную роль. Хоть где-нибудь! Так что Геннадий под испытующим взглядом своего начальника согласился на любые условия. И только тогда он скромно поинтересовался, в чём они заключаются. Это действительно было испытанием. Если бы он только знал... Никто в своём уме не согласился бы принести себя в жертву, пусть и ради общего блага, существу столь отвратительному, столь невыносимому, что никакое повышение, премии, даже двойной оклад более не выглядели достойной платой за страдания.

Олег Петрович, он же прославленный злодей и просто несносный Мозгоклюй, был легендой всего офиса, ходячим воплощением клиентского ада. Он мог вынести мозг даже каменной статуе, если таково было его желание. А оно у Мозгоклюя имелось всегда. И теперь этот своеобразный персонаж из некоего мифа превратился в реального первого клиента Геннадия. А ведь тот никогда и не метил в менеджеры. Он просто хотел стать кем-то бо́льшим, расправить свои метафорические пингвиньи крылья. Но идти на попятную теперь было нельзя. И Человек-Мужик внутри Геннадия уже настроился на новое эпическое сражение. Раз он смог единолично прогнать из офиса голубя, что ему какой-то Мозгоклюй?

Олег Петрович, довольно молодой для собственного весьма прибыльного бизнеса и крайне эксцентричный господин, ворвался в сонный офис, облачённый в даже с виду дорогой костюм цвета какого-то тропического цветка, и сразу с дверей заявил о своём недовольстве:

— Трижды! Я уже трижды звонил за это утро! Почему никто трубку не берёт?

Стоило, наверное, уточнить, что они открылись всего две минуты назад, но Мозгоклюй был неумолим, как налоговая инспекция:

— Где мой проект? Я теряю деньги!

Глядя на энергично марширующего в узком проходе между столами злодея, Геннадий мысленно пожалел, что этим утром не позволил самосвалу себя сбить. Но Человек-Мужмк не может дать слабину перед угрозой человечеству! Ну или крохотной его части. Собрав все свои заурядные навыки в кулак и воспользовавшись своей неприметной внешностью, Человек-Мужик уже собрался было прошмыгнуть мимо противника, чтобы заручиться поддержкой более коммуникабельной коллеги, как Мозгоклюй внезапно обернулся. Резко замолчав, он уставился на Геннадия.

Битва была поистине кровопролитной — у Геннадия подскочило давление, и кровь пошла носом. Ни один из воинов не уступал врагу. Силы были явно не равны. Как бы Человек-Мужик не был силён в своей посредственности и незначительности, Мозгоклюй сводил на нет его гипнотическое подёргивание левого века своим кривящимся в немом презрении ртом. И всё же герой своего времени выгадал момент, чтобы нанести сокрушительный удар, к которому, как он видел ни раз, прибегали его коллеги и даже начальник. Эта секретная техника могла сломить любое сопротивление. Поэтому Человек-Мужик, не раздумывая более ни минуты, бросился в атаку:

— Может, кофе?

Но Мозгоклюй был необычным противником. Его навыки коммуникации и владение тонким искусством отправлять оппонентов в загробный мир одним лишь взглядом были на порядок выше, чем Геннадий мог себе представить в худшей из своих фантазий. Неспроста он считался живой чумой их офиса. А уж его вербальные навыки были достойны упоминания в героическом эпосе.

— Кофе?! — возмутился Олег Петрович. — Вы издеваетесь?! Мне нужен не кофе, а результат! Результат, слышите?!

О, Геннадий слышал. И его коллеги слышали. Слышал и соседний офис пятью этажами выше и даже вызвала охрану. Человек-Мужик, не смея сдаваться, вновь решил проявить себя. Стараясь более не устанавливать зрительный контакт с Рыцарем Тьмы, Воин Света прибег к хитрому манёвру: мягко усыпляя бдительность противника радужными обещаниями, он попытался увернуться от последующих атак и стратегически отступить. Но и тут Мозгоклюй, истинный титан внезапных поворотов и мастер непредсказуемых решений, проявил своё воинское мастерство:

— А знаете, Геннадий, — задумчиво уставившись в окно, произнес бич всего офиса, — а ведь осень — прекрасное время года. Листья желтеют, лужи серебрятся под ногами... Может, и правда выпьем кофейку?

Человек-Мужик опешил: «Что это было? Мистическое превращение злодея в меланхоличного философа? Но почему?»

Вернувшись с двумя чашками кофе, Геннадий увидел, что Мозгоклюй что-то увлечённо рисует на приходном ордере.

— Я вот что подумал, Геннадий, — с горящими глазами оторвался Мозгоклюй от своего творчества. — Неспроста работа так подвисает. В этом вашем проекте ведь именно этого и не хватало! — Ловким незаметным движением он подсунул изрисованный его рукой листок собеседнику под нос. — Жёлтого кленового листочка с человеческой мимикой под серебристыми нитями дождя! Это будет бомба!

Геннадий поставил чашки на стол, стараясь скрыть дрожь в руках. Даже если не думать о том, что это уже четвёртое на его памяти радикальное изменение в проекте на стадии готовности... Осенний листочек с человеческим лицом? Это даже для Мозгоклюя было каким-то запредельным уровнем безумия. Геннадий осторожно поинтересовался, не шутит ли жуткий человек в броском костюме, на что Олег Петрович посмотрел на собеседника с истинным удивлением:

— Шучу? Да это же гениально! Вы только представьте, как это будет смотреться! Ну, включите уже образное мышление!

Геннадий представил. Представил гнев начальства, удивление программистов, нервный тик, который с ним разделит дизайнер. Человек-Мужик, как истинное воплощение правила плыть по течению, мягко, как умалишённому, попытался объяснить, что следование техническому заданию всё же предпочтительней, в первую очередь для клиента. Рамки ведь неспроста придумали.

Какие рамки? — отмахнулся Мозгоклюй. — Творчество рамок не знает! Главное, чтобы запомнилось! Чтобы вирусным стало! Вот увидите, Листочек сделает нас знаменитыми!

Когда довольный собой Мозгоклюй покинул офис, Человек-Мужик с полной ясностью осознал, что пока он не дотягивает до такого уровня. Этот противник слишком силён для него, и, пожалуй, о повышении думать рановато. Вряд ли это можно было назвать невезением. Хотя... Вот если бы его жизнь так не перевернулась тремя годами ранее, то он не то чтобы Мозгоклюя, самого Великого Долбоящера из Гильдии Адских Кадровиков с восьмого этажа сразил бы! Несмотря на неудачу, Человек-Мужик верил, что его абсолютно рядовым навыкам обычного, ничем не примечательного середнячка всегда найдётся применение. Косо поглядывая на поразительно детальный набросок Мозгоклюя, Геннадий про себя даже порадовался, что не выделяется такой креативностью. «Да. Такое точно запомнится. На сайте похоронного-то бюро».

Олег был мечтателем. Он видел жизнь в формах, текстурах, линиях, красках. Он видел мир, как полотно, ждущее своего художника. Но судьба, словно злобный куратор из его академии искусств, ткнула носом в каждый мелкий огрех в его картине мира. Смерть родителей, такая внезапная и в чём-то даже нелепая, обрушилась на Олега не только сокрушительной, едва выносимой болью, но и неожиданным бременем. В наследство ему досталось семейное дело — похоронное бюро «Вечный покой».

Вначале Олег сопротивлялся, силился привнести в унылый мир ритуальных услуг элементы искусства. Он заказывал гробы с авторской аэрографией в стиле позднего Пикассо и Климта. Хотя и понимал в глубине души, что клиентам больше по вкусу пришёлся бы метафорический подход Босха. Олег предлагал наряжать почивших в траурные платья от кутюр от именнитых дизайнеров. Устраивал прощальные церемонии под джазовые импровизации. Но клиенты предпочитали консервативный серый, а вовсе не утончённо готический мрак. А ещё бесхарактерные слезливые романсы, от скрипучих звуков которых Олег и сам хотел спрятаться в деревянном ящике. Бизнес загибался, а вместе с ним и остатки оптимизма Олега.

Так бы и превратился Олег в одного из своих молчаливых клиентов, если бы одним особенно унылым днём у него не сорвало крышу. Точнее, крышку. Тяжёлая крышка гроба не выдержала стенаний скорбящей вдовы и всем весом обрушилась на неё. Никто не умер. Дополнительно к усопшему. Но суета поднялась знатная. Глядя на метания людей в тусклых чёрных одеждах, выслушивая их упрёки в непрофессионализме, Олег внезапно для себя решил: если не можешь победить систему, возглавь её и доведи до абсурда.

Так на похоронах одного человека родился другой. Так появился Мозгоклюй. Несдержанный, эксцентричный и совершенно невыносимый владелец похоронного бюро с неуёмной фантазией в неуместно аляповатых костюмах. Его выходки заставляли вдов рыдать не столько от горя, сколько от возмущения. Мозгоклюй стал воплощением хаоса в мире скорби, мрачным клоуном, разыгрывающим трагикомедию человеческой безысходности.

Иронично, но именно этот безумный подход спас «Вечный покой» от банкротства. Люди приходили не проститься, а поглазеть на диковинного владельца необычного бюро, да так и останавливали свой выбор на неординарной организации с креативным подходом к самой печальной работе, которую можно себе представить. Злодейство, если это можно так назвать, оказалось прибыльным делом. Во всяком случае, экспрессивный и язвительный Мозгоклюй придерживался именно этого амплуа.

Мозгоклюй не терпел банальности, не выносил серости. А ещё он всем своим существом ненавидел необязательных, безответственных и просто непрофессиональных личностей, за что и наказывал их своим буйным темпераментом и, пожалуй, слишком высоким голосом. Ну и как истинный злодей из комиксов, он умел и любил эпатировать публику. Мозгоклюй устраивал тематические похороны. Расписной катафалк с ревущим мотором и эскорт из полусотни наездников в кожанках на Харлеях для парочки байкеров. Молчаливая процессия из длинноволосых людей с острыми ушами в струящихся одеяниях на лесопарковой тропинке под печальные звуки флейт для заядлого толкиениста. Сияющее вычурной роскошью прощание с «дивой» в самом шикарном банкетном зале города, где каждый гость выглядел как кинозвезда ушедшей эпохи.

Мозгоклюй учитывал каждую деталь, каждую мелочь. Он лично писал некрологи в жанре чёрной комедии, переименовал Зал Прощаний в «Театр Абсурда», нанял оркестр, исполняющий каверы на знаменитые песни в похоронном ключе, конечно.

О Мозгоклюе не говорил только немой. Одни проклинали его, считая его выходки откровенным кощунством, другие в тайне восхищались его смелостью и неординарным подходом. Скандальная слава владельца «Вечного покоя» сделала это похоронное бюро самым популярным не только в родном городе — сюда съезжались родственники весьма известных почивших личностей. Мозгоклюй купался в славе и деньгах. Его признанный обществом злодейский гений превратил «Театр Абсурда» в настоящий храм искусств, где скорбящие, пусть и ненадолго, могли забыть о прощании и вспомнить о самом усопшем.

Мозгоклюй, художник нашедший своё призвание в самом неожиданном месте, использовал в качестве красок свой неординарный подход, собственную и чужую боль, неуёмную фантазию и своеобразное чувство юмора. Кистью ему служило общественное признание. А холст... Холостом была сама смерть.