Мисс Косячность (джен)

Я так устала, если честно. От того, что я вечно косячу, что вокруг меня происходят стихийные бедствия, а виноватого даже искать не надо.

* * *

Когда на облаках аистам раздавали добродетели для очаровательных детишек в белоснежных конвертах, мой аист, судя по всему, прощёлкал клювом, зевнул и уронил меня вместе с конвертом. С самого детства я держала родителей в нервном напряжении своей суперспособностью всегда и везде встревать в неприятности.

В садике я единственная из всей группы застряла в пролёте лестницы, когда мы опытным путём решили выяснить с Вовкой Дураниным, кто из нас прав в споре. Вовка ходил в кружок «Юные исследователи» и страшно гордился этим. Они с ребятами на этом своём кружке ставили настоящие опыты, работали с микроскопом, а ещё занимались в лаборатории с кучей макетов и модулей. Вот на последнем занятии они изучали скелет человека, и Вовка с важным видом за обедом сообщил, что у него бедренная кость самая большая. Я возразила, что голова больше, и постучала себя по черепушке. Вовка снисходительно усмехнулся и сказал, что я дурочка. Конечно же, я полезла к нему с кулаками через стол, нечаянно заехала локтем в тарелку с борщом и опрокинула её на пол. Наталья Викторовна обозвала меня курицей, но мне было больше обидно из-за того, что кроме Вовки засмеялся ещё и Ярик. А я-то считала его своим другом. Весь тихий час я дулась и не поворачивалась к Ярику, а потом нечаянно уснула, что случалось со мной нечасто. После полдника мы пошли на прогулку, и вот когда спустились со второго этажа своей подготовительной группы, чтобы обуться на лавочке под лестницей, я и решила всем доказать, что Вовка просто задавака. Наталья Викторовна подгоняла наверху Мишку Ярочкина, он до сих пор не умел одеваться сам, а мы должны были сидеть тихо внизу обутыми и поджидать её.

— Дуранин, смотри! — сказала я и просунула ногу между прутьев пролёта лестницы.

— И что? — не понял Вовка.

— А то, что нога проходит спокойно! — торжествующе произнесла я. — А ты попробуй просунуть голову!

Вовка посмотрел на меня как на чокнутую, хотел ответить что-то обидное, но тут поймал взгляд Маши Сидоровой. Маша смотрела на него влюблёнными глазами и даже немного открыла рот.

Вовка встал на коленки и засунул голову между прутьев. Обратно она у него выскочила не сразу, а с некоторым усилием, так что он потёр свои красные уши с явным облегчением.

— Ну вот, видишь! — неуверенно сказал он. — Спокойно выходит!

Ира и Света Ивушкины, близнецы-молчуньи, переглянулись и дружно просунули свои макушки в пролёты. У Иры волосы были чёрные, а у Светы белые, и теперь этот импровизированный инь-ян торчал с одной стороны лестницы, а два тела в одинаковых курточках с другой.

Все затаили дыхание. Ира и Света попытались переглянуться, потом просто нащупали руки друг друга. Ирина голова выскочила первой, Светина чуть позже.

Когда Наталья Викторовна с Мишкой спустились со второго этажа, почти вся наша группа опытным путём определила, что человечья голова всё же больше ноги. Ноги выскакивали легко, а головы с трудом. Попробовали все, кроме Насти Чакровой — она всегда была жуткой трусихой — и Павлика Морозова — он просто протупил и не успел втиснуться в вакантный проём, когда после сестёр Ивушкиных все массово встали на коленки.

Я не знала, радоваться мне или нет, что я выиграла спор у Вовки. Может, у меня мозгов было в голове больше, раз она у меня застряла так прочно, что её не смогла выдернуть даже Наталья Викторовна? Реветь я не имела права, но очень хотелось. Кто-то что-то подсказывал, давал советы, а я сидела в неудобной позе с просунутой на верхний пролёт лестницы головой и думала о том, как я теперь буду есть. Может, мне тарелку на лестницу поставят и буду я как Фёдор, пёс бабули, в будке которого я как-то уснула и узнала, что меня искали всей деревней только тогда, когда сонная выползла из будки и была встречена причитаниями бабушки и слюнями Фёдора.

Тётя Люда с кухни принесла раствор хозяйственного мыла, она им плесень в умывальнике выводила. Намылили мне уши и шею, так что к маминому приходу я была извлечена из плена. Уши мои краснели теперь от эмоционального с уклоном в гневную претензию рассказа Натальи Викторовны. Мама лишь молча кивала и слушала.

Когда мы шли домой, она вздохнула и с вселенской печалью в голосе спросила:

— И в кого ты у меня уродилась такая косячная?

Эту сакральную фразу я слышала с завидной регулярностью.

Например, после того эпичного случая зимой на площадке. Наша группа высыпала на прогулку под бдительным оком Натальи Викторовны, которая предварительно построила нас возле крыльца детского сада и провела беседу о том, что на морозе ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах и соблазнах нельзя лизать железо. Понятно, что я тут же решила проверить это утверждение на собственном опыте. Я бы так и стояла под пожарной лестницей с прилепившемся языком, если бы Наталья Викторовна не заподозрила неладное — я стояла неподвижно минут пятнадцать. Тётя Люда пришла с чайником и недрогнувшей рукой плеснула кипятком на железную ступеньку, чтобы высвободить из плена мой несчастный язык. Я бы и заревела, но, заметив испуганные взгляды Вовки и Маши, напустила на себя мученический вид раненой птицы.

Песню о раненой птице, которая в руки не давалась, мне всегда пела мама, когда мазала мои коленки и локти зелёнкой или йодом.

В первый класс мы пошли почти всем дружным коллективом из садика. Только Настя осталась, её мама решила, что лишний год в садике поможет перестать быть мягкотелой. Да ещё Павлик ушёл в гимназию с английским уклоном.

Мы с Яриком сразу заняли заднюю парту, хотя Людмила Петровна — наша учительница — попросила всех сесть поближе к ней. Ярик радостно уставился на ворону, каркающую на ветке, а я повесила рюкзак на крючок и тоже потянулась в сторону окна. Людмила Петровна принялась зачитывать наши фамилии, сверяясь со строчками в журнале. Я так увлеклась вороной, что не услышала своего имени и подскочила только после чувствительного тычка Ярика в бок.

Стул от моего стремительного подъёма уехал чуть в сторону, и я, после разрешения сесть на место, приземлилась мимо него. Падая, схватилась за рюкзак и выдрала крючок из боковой панели парты.

Людмила Петровна пересадила нас с Яриком на вторую парту и посоветовала мне пригласить папу в школу с отвёрткой.

Одиннадцать школьных лет пролетели как увлекательные сезоны манги, которую я любила читать в старших классах на уроках. Мои неудачи и казусы давно никого не удивляли, хотя я иногда всё же умела внести разнообразие в их перечень.

В восьмом классе на уроке немецкого мы с Яриком играли в ножички. Ярик растопырил ладонь, а я ловко тыкала ручкой между его пальцами. Потом мы менялись. Победителем считался бы тот, кто затратил меньшее время на тыкание между всеми пальцами на обеих руках. Время засекала Ира Ивушкина, а Света записывала результат на листочек. Близнецы сидели на соседнем ряду и с бо́льшим удовольствием участвовали в наших проделках, чем слушали бубнёж Марь Степанны про «дас ист фантастиш». Честно говоря, она чаще всего дремала за своим столом, а мы всей немецкой группой делали вид, что заняты переводом какой-нибудь статьи. Нам разрешалось работать парами, поэтому рабочий гул перекрывал мерный стук острия ручки о парту.

Пару раундов мы разминались, набивали, так сказать, руку. Потом Ира кивнула, и Ярик почти ловко застучал ручкой между моих пальцев. Один раз он чиркнул по моей ладони, но в целом действовал как настоящий снайпер.

Света сверилась с секундомером в телефоне Иры, записала результат на листочке и кивнула мне. Я сосредоточилась, выдохнула и принялась быстро тыкать ручкой между растопыренными пальцами Ярика.

— Селезнёва! — услышала я над самым ухом и от неожиданности со всей дури ткнула в ладонь Ярика.

Хорошая попалась ручка, острая. Кровь брызнула из раны на парту, и Ярик выкрикнул пару ругательств отнюдь не на немецком.

Помимо случайных приключений я постоянно попадала в курьёзные ситуации. Минимум три раза я врезалась в школьных коридорах в учителей и один раз в директора. На физре я однажды попала баскетбольным мячом по голове нашему физруку Колобку, а один раз чуть не прибила его же гранатой при сдаче норматива по метанию на стадионе.

Мы все по очереди, а иногда массово, прогуливали скучные уроки, но только я глупо попалась, потому что прогуливала урок в шкафчике для пособий. В кабинете химии вдоль длинной стены стоял ряд шкафов со стеклянными дверцами. В одном шкафу стёкла были заклеены обоями, скрывая внутренности. На перемене мы вытащили оттуда пробирки и коробки, распихали всё это добро по другим шкафам и поставили внутрь стул. Теперь это был настоящий уголок задумчивости, где можно было спокойно сидеть и читать фанфики и мангу весь урок, не боясь, что тебя спалят.

Я так ушла в волшебный мир «Хвоста феи» ⁽¹⁾, что совершенно забыла про урок. Я так и не успела узнать, куда в очередной раз отправился главный герой Нацу Драгнил со своим летающим котом Хэппи, потому что громко и от души чихнула.

— Добро пожаловать из Нарнии! — услышала я ядовитый голос нашей химички Евгешки, не предвещавший ничего хорошего, когда белый свет ослепил мои привыкшие к полумраку глаза.

Моя мама с осторожностью отвечала на звонки нашей классной, потому что каждый раз ей приходилось оправдываться и неуверенно обещать, что этого больше не повторится.

«Ваша дочь играла на уроке в карты».

«Ваша дочь в столовой уронила поднос со стаканами с компотом».

«Алина сегодня случайно сломала вентиль у умывальника, в результате затопило второй этаж».

«Вам придётся заплатить за разбитое окно. Не стоило играть в волейбол перед теплицами».

Пальму первенства по неудачам я держала уверенно, но Ярик, надо отдать ему должное, так же прочно всегда был на втором месте. Если где-то что-то случалось, учителя первым делом спрашивали: «Селезнёва?», а в случае отрицательного ответа уверенно выносили вердикт: «А! Руженко!»

Иногда виновниками апокалипсиса были мы оба сразу.

Но наш великолепный дуэт точно был не виноват в том, что злосчастный карантин случился именно в тот год, когда мы заканчивали одиннадцатый класс.

Я до сих пор не могу спокойно смотреть на выпускников. Чувства горечи и обделённости накрывают меня каждый раз, когда я вижу счастливых девчонок и мальчишек с золотыми лентами. Хотя цвет лент бывает разным, конечно.

Той осенью у нас торжественно открыли новую школу, которую начали строить ещё при царе Горохе. Номинально мы остались всё той же первой городской школой, просто переехали в новое здание. Первого сентября наш одиннадцатый класс в предвкушении чуда стоял на линейке. Этот ритуал мы изучили наизусть, пока были мелкими. В этот день героями всегда были будущие выпускники. Их чествовали, провожали в светлый путь последнего учебного года добрыми словами и возносили на пьедестал. Даже я, которая не особо любила все эти школьные линейки, с особым волнением прилепила себе утром два белых банта, собранных бутончиками. В результате героем дня оказался губернатор области, приехавший лично посетить первую линейку во вновь открывшейся школе. Его вызвали на трибуну, долго и много ему хлопали и вручили огромный букет, а потом повели по территории школы показывать спортивную площадку, автодром и мастерские. Про выпускников все благополучно забыли, а на наши робкие напоминания о себе замдиректора по воспитательной работе прошипела, что у нас ещё впереди последний звонок в мае, так что «имейте совесть, вы уже большие, идите займитесь делом».

В мае все последние звонки отменили.

Не было у нас ни трогательного прощания со школой, ни зажигательного выпускного, ни бережного провожания во взрослую жизнь.

Может, это всё же моя косячность во всём виновата? Как тут не вспомнить вопрос Шурика из «Кавказской пленницы»: «Простите, часовню тоже я?»

Мои одноклассники всё же как-то выбрались на большую дорогу. В смысле, шагнули во взрослую жизнь.

Маша стала настоящей красавицей и уже успела выиграть конкурс «Мисс университет». Хотя вот эти губы гусочкой и ресницы-опахала украли её индивидуальность.

Ира Ивушкина — готка. Она работает в тату-салоне, ходит во всём чёрном и огромных берцах, из которых её тощие ноги торчат, как ватные палочки.

Света, её сестра-близнец, не ходит, а летает. На крыльях своей Музы, которая шепчет ей стихи в любом подходящем и неподходящем месте, поэтому она спокойно может проехать нужную остановку и спалила дома уже три чайника.

Вовка Дуранин работает сушистом в баре, хотя закончил педагогический.

Миша Ярочкин работает в администрации помощником зама какого-то отдела, ходит с портфелем под мышкой и делает вид, что он не знаком с такими плебеями, как я и мне подобные.

Ну а я, попробовав себя в разных сферах деятельности, вновь оказалась на перепутье.

Череда неудач способна сразить кого угодно, но не меня. В очередной раз потерпев фиаско и заодно бросив колледж перед самыми госами, я от отчаяния устроилась работать в «Красное и белое», мужественно приняв тот факт, что и это лето пронесётся мимо меня.

Пожалуй, я несильно удивилась, когда узнала, что мой напарник по смене — Ярик. Мы не виделись с ним несколько лет, но при встрече радостно обнялись как старые знакомые, а администратор Кристина посмотрела на нас как-то странно.

Её опасения можно было понять.

Ярик уже успел зарекомендовать себя как ходячая катастрофа. В его смену упал ящик пива в подсобке и разбился. При нём ушлый мужик спокойно вынес две бутылки водки. А недавно Ярик поразил всех исполнением фокуса, достойного Копперфильда. Пустые коробки обычно сдавались водителю как макулатура. Их необходимо было разобрать, сложить и перевязать жгутом. Ярик делал из жгута петлю, продевал в неё конец верёвки и затягивал в узел. И вот он откинул петлю назад, поймал ей бутылку пива за горлышко и ловко выдернул её с полки. Никто сначала не понял, как из воздуха материализовалась бутылка, которая шмякнулась на пол и разлетелась вдребезги. Включили камеру, где в замедленной съёмке хорошо просматривался ковбойский финт Ярика.

Через неделю Кристина сказала, что мы с Яриком — два сапога пара. И оба на одну ногу. Кажется, я могла дать фору своему другу по случайным косякам. Но неприятности притягивались ко мне просто как магнитом.

Я так устала, если честно. От того, что я вечно косячу, что вокруг меня происходят стихийные бедствия, а виноватого даже искать не надо.

Сегодня день не задался с самого утра. Сначала не завелся мой верный «Fiat», и я опоздала на работу на полчаса. Кристина чуть живьём с меня не сняла шкуру, хотя Ярику вчера и слова не сказала, когда он ввалился в магазин чуть ли не к обеду — он затопил соседей и ждал дежурную бригаду слесарей. Потом я уронила башенку из блоков сигарет, которую несла на кассу со склада. Потом подвернула ногу и упала между рядами, прихватив с собой стеклянную бутылку минералки. И всё что-то падало, рушилось, крушилось и добивало меня.

А потом Ярик включил песню Сиа «Chandelier». Ну как тут было устоять?

Я схватила его за руку и начала кружить по залу, подскакивая и размахивая руками в неистовом танце. Английский я знаю лучше школьного немецкого, поэтому горланила вместе с певицей:

— I'm gonna swing from the chandelier, from the chandelier,

I'm gonna live like tomorrow doesn't exist, like it doesn't exist!⁽²⁾

Кристина всё испортила. Вышла из подсобки и начала орать, что мы ничего не делаем и от нас только одни несчастья.

День тянулся неимоверно долго, но и он когда-то всё же закончился. Мы вышли с Яриком на улицу и с удовольствием втянули в лёгкие воздух. Правда, он слегка горчил выхлопными газами проезжавших машин, но всё же это было именно глотком свободы.

Мне надо было ползти на стоянку такси, чтобы поехать домой. Ярик жил в пешей доступности от магазина.

— А пойдём на Куран? — внезапно предложил он.

Я посмотрела на него как на ненормального. Идти купаться ночью на Курановский пруд? А он, не давая мне успеть передумать, заговорщицки подмигнул:

— Спорим, я лучше тебя прыгну щучкой с мостков?

Пф-ф-ф… Решил взять на слабо?

До Курана мы дошли за полчаса, срезав дорогу через частный сектор, прилепившийся сразу за высотными домами. По дороге мы облаяли двух дворовых собак и спели песню Бременских музыкантов, так что к пруду подошли слегка охрипшими.

Когда-то в детстве я, конечно, купалась здесь и даже выбирала коряги возле мостков, чтобы удобнее было прыгать. Но подводные течения всегда могли преподнести сюрприз.

Ярик первый скинул футболку и шорты и сиганул в тёмную воду. Я не собиралась отставать от него, поэтому поспешно скинула кроссовки и прыгнула вслед за ним прямо в одежде вниз головой.

Когда я вынырнула, меня окружали звёзды. Нет, это были не мерцающие звёздочки от удара, как в тот раз, когда я врезалась в оконную раму затылком при прохождении под окнами первого этажа у дома.

Это были настоящие звёзды. Они отражались в ночной воде, в глазах Ярика и рассыпались во все стороны необъятной Вселенной, окружавшей нас со всех сторон.

— Мне надо срочно покричать! — предупредила я и заорала, раскинув руки.

— Ненормальная, — восхитился Ярик, с тревогой прислушиваясь к откликнувшимся вдалеке собакам.

А я легла на воду и посмотрела на звёзды.

Где-то там наверху кто-то раздавал добродетели при моём рождении. Невезучая? Чёрта с два. Сейчас я чувствовала себя самой счастливой на свете. Если бы у меня только были крылья, я бы точно взлетела и полетела к этим самым звёздам.

Однажды я неизбежно стану одной из скучных взрослых, которые вовремя приходят на работу, выполняют поручения и следят за правильным питанием. И со мной перестанут случаться казусы, нелепости и пердимонокли.

Но это неточно. Потому что я — «Мисс Косячность».

1) Fairy Tail — сёнэн-манга Хиро Масимы, публиковавшаяся в еженедельном журнале Weekly Shōnen Magazine издательства Kodansha с августа 2006 года по июль 2017 года.

Вернуться к тексту

2) Я буду веселиться до упаду, до упаду,

Буду жить, будто завтрашнего дня нет, будто завтрашнего дня нет.

Вернуться к тексту