Весна-красна идёт (джен)

— А ну, отворяй дверь! — воскликнула громко девушка в ярком сарафане да топнула маленькой ножкой. — Живо!

— Ну сестрица, ну ещё немножко, — раздалось жалобно за дубовой дверью. — Ты всё равно быстро забавляешься и Лету отдаёшь.

— Да ты дольше всех всегда проказничаешь! — всплеснула руками Весна. — У Осени раньше времени забираешь и мне позже положенного передаёшь. А мне потом носиться да выгребать за тобой последки проказ этих.

— Ну сестрица, не ворчи. Ты же умница, всегда всё поспеваешь.

— Я-то поспеваю, да не с твоей помощью. Побросаешь по земле и крышам крошек от ватрушки февральской, а я впопыхах ветерком сметаю, водицей окатываю. А у людей из-за этого тяжко на груди да в головушке. Только о себе и думаешь.

— А вот и нет! — возмутилась Зима, и Весна ясно представила, как та недовольно упёрла руки в пушистые бока. А мгновение спустя убедилась: потянуло из приоткрытого-то окна холодком. — Я, между прочим, покой Матушки лелею, хоть со мной она почивает, а вы, знай, тревожите вечно. Ты из дрёмы сладкой вырываешь, Лето душу выворачивает, а Осень плачет да на жизнь жалуется. Одна я о ней забочусь.

— От такой заботы и сгинуть недолго. Помнишь, годков эдак шесть назад ты так же не хотела мне отворять? Насилу я в окошко вырвалась, уж конец апреля шёл. Как тогда Матушка хворала, ох! — Весна погрузилась в воспоминания и косу длинную пшеничную пальцами перебирать стала. Запрыгали с крыши озорно капли. — Не успела я её прогреть, Лето после выхаживала, только к приходу Осени в себя пришла, да там уж снова ты манишь. Нет, сестрица, не зазря нам поровну Матушка времени выделила, не гоже самовольничать.

— Легко тебе говорить! — Распахнулась дверь тотчас, и предстала на пороге Зима в белоснежном полушубке с блистающими снежинками. Бледный лик таки гойкал⁽¹⁾ об обиде и злости. — У тебя-то вон какой сарафан яркий и коса толстая до земли, ты как выйдешь из терема, так все радуются. За лентами твоими бегут корабли пускать, с подола цветы рвать, кличут тебя, зазывают, птицы воротятся, дабы приветить. А я что? Бело одеяние, белы власы, бела плоть, вся сливаюсь со снегом. Люди дома сидят, дабы не замёрзнуть, птицы вовсе улетают, а на Масленицу, когда тебя восхваляют, меня сжигают. Мне это докучило! Я тоже хочу праздник, тоже хочу быть яркой. Я же тоже девица!

— Ну что же ты, Зимушка? — заметила жалостливо Весна, протянула она к сестре длани и закутала её в тёплые объятия. Проникли сквозь окно в горницу лучи солнечные, такие искристые, что очи слепят, а с ними вместе ветер прохладный. — Тебя тоже любят. А как же снежки, горки, снеговики, крепости? В твоё время празднуют наступление нового года, колядуют. Девицы же весь год ждут этих дней — узнать про суженого, а юноши — всласть повеселиться и подурачиться. Твои морозы понуждают людей быть ближе друг к другу, льды учат благоразумию, а бури снежные — сметливости. Ты очень важна, сестрица.

— Ты сказала, от меня сгинуть недолго, — обиженно всхлипнула Зима.

— Не от тебя, а от причуд твоих с дверью. Делу время — потехе час, Зимушка. В первый месяц за сестрицей прибираться, во второй — забавиться, а в третий — к приходу другой сестрицы готовиться. А ты потешаешься больше, чем дело делаешь, а от того и житьё у людей не спорится. Семена не всходят, плоды не родятся, всё живое чахнет. Для того Матушка с тобой и отдыхает, дабы с Летом потом трудиться и всю землю кормить.

— Правду говоришь. Ну почему я такая юродивая, сестрица? — засетовала Зима. — Лето вон день в день умудряется и прибраться, и позабавиться, и подготовиться, и Осень тоже, ещё и мне навстречу идёт.

— За Летом не гонись. Она единственная, кому прибираться как раз не надо, и без того шибко занятая, помогаю как могу труженице нашей. А забавляться у ней времени нет, вспоминает о себе, уж когда сестрице дела передаст.

— Это мы знаем, что она труженица, а люди вон над ней потешаются, бабьим летом кличут, — взбунтовалась Зима, и за окном лучи исчезли: солнце серым облаком затянуло. — Будто она баба, а не девица вовсе, и так вот молодость свою пытается вернуть. Не ценят они, когда ладно. Так я их ух заморожу! — Захлопнулось громко окно от налетевшего ветра. — Спущу на землю всех снежинок, инда⁽²⁾ те, что в ларец уже запрятала, и Сиверко⁽³⁾ позову — вот уж кому палец в рот не клади.

— Ну-ну, чего разошлась? — подняла Весна руки в намерении сестру успокоить. — Пошто метель себе поднимаешь? Знаешь же: никакого сна, когда навьюжина. Давай, иди обниму, снежинки в капель обращу.

— Не трожь мои снежинки! — отступила Зима уверенно к двери. — Я доколе красоту леплю, а ты косой махнёшь и борзо превратишь их в воду, а Лето иссушит в такое марево, что око не сыщет.

— Не трону, коль не выпустишь. Ну какие снежинки в конце марта?

— Узорные. Ручной работы. Какие тебе вовек не сотворить! — Зима дотронулась до двери. Заметила Весна краем ока, что за окном от капели и следа не осталось, зато начали белые хлопушки спускаться.

— Моё дело — ручейки по склонам разложить, листочки на ветки развесить. — Весна шагнула осторожно к сестрице. — От солнышка тучки отгонять, цветочкам песни петь. — Взяла её за руку. — Да только тих мой голос в тереме, сестрица. Не взойдёт муравушка, не воротятся птицы, не облачится земля в яркий наряд, останется белой, пушистой, сонной.

Пригладила Весна ласково разбушевавшиеся белые локоны, и зевнула Зима. Младшая сестрица тут же затянула колыбельную⁽⁴⁾.

Не тревожь ты землю, вьюга,

Успокой снега в тумане,

Будь мне верной ты подругой,

Спрячь в кафтан студёны длани.

Ты сорви, Зима, сосульки

И узор с окон сотри-ка.

Укачай сугробы в люльке

И Сиверко не зови ты.⁽⁵⁾

Колыбельная была крайним орудием успокоения строптивой Зимы, нарочно Весна её сочинила и Матушкиным благоволением освятила, дабы наверняка подействовало. Вот и в этот раз проникли зачарованные слова в холодное сердце Зимушки и сомкнули веки. Белоснежная девица плавно опустилась в ледяную постель, любезно подплывшую, со взбитой снеговой подушкой, и укрыла её заботливо Весна градовым одеялом.

— До встречи через год, сестрица, — шепнула Весна, оставив на щеке Зимы нежный поцелуй.

Затворив за собой дубовую дверь, вдохнула румяная красавица полной грудью воздух: влажный и землянистый, но свежий и бодрящий. Махнула она весело небу рукой, и рассеялись заполонившие сплошь тучи хмурые, открыли улыбающееся солнце тёплое. А после как побежала резво босыми ногами по белу покрывалу — и на месте следов её проталины разрастаться начали. Огласил землю звонкий девичий смех — и зазвенела с крыш задорная капель. Закружилась в танце Весна — и дрогнул на речках лёд, заплескалась, играючи, вода о берега. Взмахнула она правым рукавом — спустились грачи с небес, взмахнула левым — подснежники выглянули.

Долго бежала Весна, приплясывая, ночь сменяла день, а день ночь, всё дольше оставалось красно солнышко на небосклоне, растаял весь снег, настала пора для забав. Вновь пошла Весна по земле, только теперь медленно, внимательно, смакуя. Надела она на голову кокошник из парчи жёлтой с жемчужными бусами да расшитыми цветами. Из уст её лилась песня заговорная, от которой пробивалась травка молодая, сбирала она любовно с сарафана своего соцветия пёстрые да разбрасывала по ковру зелёному. Ни одного деревца, ни одного кусточка не пропустила Весна — на всех тонкими перстами почки отпечатала, а после из них листочки развернула. Ленты её лазоревы сами с косы спустились да в ручейки оборотились, зажурчали вслед за Вёснушкой, а птицы да звери ластились один пуще другого. Так и шла она тихой поступью по миру, и куда нога её ступала, там всё пробуждалось и расцветало, потягивалось неспешно, дабы в третий её круг стать верным ей сподручником⁽⁶⁾ и не дать ей перед Летом ударить ликом в грязь. Ведь при всей любви к сестрицам ни при одной из них земля не чувствовала себя воистину Живой, как с Весной.

1) Кричать.

Вернуться к тексту

2) Даже.

Вернуться к тексту

3) Северный ветер.

Вернуться к тексту

4) Мотив из песни МакSим "Небо, засыпай".

Вернуться к тексту

5) Полный текст колыбельной можно прочитать здесь

Вернуться к тексту

6) Помощник.

Вернуться к тексту