Да куда бы я без Марины-то? (джен)

У Аркадия Петровича, папиного одноклассника, была одна фирменная черта — его усы. Не седые, не мышиные, а густые, ухоженные, цвета спелой пшеницы. В свои сорок с хвостиком и с легкой полнотой, делавшей его похожим на добродушного бульдога, эти усы были его главной гордостью. Они придавали лицу ту самую солидность, о которой он мечтал.

Идея покрасить усы посетила его утром в среду — стоило ему заметить в зеркале пару назойливых седых волос. Не ради кардинальных перемен, а просто для свежести. «Хна, — решил он, — натурально, безопасно. Жена красится».

В ванной, покопавшись в шкафчике, Аркадий нашел аккуратную баночку с арабскими буквами. «Наверное, она», — подумал он и, бодро насвистывая, щедро нанес пасту на свои сокровища.

Кто же мог знать, что в эту самую баночку его жена Марина пересыпала едкий химический краситель из пакетика, купленного когда-то для старой кофты?

Эффект превзошел все ожидания. Когда Аркадий Петрович смыл засохшую массу и взглянул в зеркало, его пшеничные усы сияли ядовито-фиолетовым оттенком.

«Ничего, — попытался он утешить себя, вглядываясь в отражение. — Цвет... энергичный».

В офисе его встретили сначала гробовым молчанием, затем — сдержанным хихиканьем. Аркадий Петрович, краснея под фиолетовыми усами, изо всех сил пытался сохранить лицо. Но, взглянув на розовеющие от сдерживаемого смеха лица коллег, он не выдержал и укрылся за папками на своем столе, пытаясь сосредоточиться на важном отчете. Получалось плохо.

Аркадий Петрович молча встал, достал свой стакан из ящика стола, подошёл к кулеру и налил воды. Вернулся, поставил стакан на стол и попытался успокоиться. «Что там говорят? Глубокий вдох и выдох. Вдох и выдох. И глоток воды...» Но едва он потянулся за стаканом, рука предательски дрогнула. Вода хлынула на распечатанные листы, чернила поползли, превращая аккуратные колонки цифр в фиолетово-синее месиво. Но ладно цифры! Поплыли с таким трудом полученные подписи! Аркадий с отчаянием схватился за голову.

И тут ему потребовался талисман — «счастливый» карандаш, подарок дочки, которым он всегда делал пометки. Рука сама потянулась к привычному желобку на столе, но нащупала лишь пустоту. Ледяная волна накатила внезапно: талисман исчез. Он обыскал весь стол, все ящики — тщетно.

Согнувшись в три погибели, чтобы заглянуть под стол, Аркадий Петрович услышал короткий, злобно-торжествующий звук — резкий, как выстрел. Это лопнул шов на его дорогих, отлично сидящих брюках. Теперь у него были фиолетовые усы, безнадежно испорченный отчет, потерянный талисман и дыра на самом видном месте.

Он простонал. Казалось, что Вселенная объявила ему бойкот.

Аркадий Петрович поднял глаза: рядом с его столом стоял суровый Иванов, начальник отдела кадров, известный своей невозмутимостью. Его взгляд скользнул по фиолетовым усам, мокрым документам и задержался на дыре на брюках.

— Аркадий Петрович, — произнес он без тени улыбки. — У нас проверка из головного офиса. Через пятнадцать минут. Будьте готовы.

И, развернувшись, ушел. Аркадий застыл, чувствуя, как его фиолетовые усы начинают медленно сливаться с нарастающей внутренней паникой в единое, катастрофическое целое. А потом... потом он вдруг представил, как будет выглядеть эта встреча. Его фиолетовые усы, порванные штаны, мокрый отчет... И расхохотался.

Вечером, смирившись со своей участью ходить месяц с фиолетовыми усами, Аркадий Петрович рассказывал эту историю за ужином жене и дочери. О том, как проверка из головного офиса, увидев его, вначале онемела, а потом директор тихо спросил: «Это корпоративный новый дресс-код?» И как он, Аркадий, вместо оправданий, рассмеялся и честно все рассказал. Он сам не ожидал, что это разрядило обстановку лучше любых подготовленных отчетов.

Они хохотали до слез. Дочь сфотографировала его «новый образ» и даже установила фото на свой смартфон.

А папин одноклассник, Аркадий Петрович, понял: бывают дни, когда все летит к чертям, и единственное, что ты можешь сделать — это от души посмеяться над фиолетово-усатым героем этого комедийного блокбастера по имени Ты.

Тема «плетение» оказалась для Аркадия Петровича не менее коварной, чем тема «окрашивание». Вдохновленный тем, что он с честью вышел из усатого кризиса, он решил, что пришло время для нового подвига — на этот раз отеческого.

У дочери-подростка Лены началась пора экзаменов. Она сидела над учебниками, хмурая и бледная, а волосы, заплетенные в небрежный «хвост», лишь подчеркивали ее усталость.

— Лен, а давай я тебе сделаю красивую косу? — неожиданно для себя предложил как-то вечером Аркадий Петрович. — Как в том видео, что ты показывала. Французскую, что ли.

Лена посмотрела на него с сомнением, смешанным с любопытством:

— Пап, ты умеешь?

— Что тут уметь? — бодро отрапортовал он. — Я инженер! Чертёжник! Читать схемы — моя профессия. А плетение — это та же схема, только на голове.

Он вооружился расческой, двумя резинками и планшетом, где на скриншотах была запечатлена пошаговая инструкция «Как заплести идеальную французскую косу». Первые минуты были полны энтузиазма. Аркадий Петрович сосредоточенно водил пальцами по мягким волосам дочери, пытаясь разделить пряди на три равные части.

— Так, секция А-1, секция Б-1... — бормотал он. — Перекрещиваем А-2 над Б-2, присоединяем участок В-1...

Очень скоро выяснилось, что теория и практика — вещи разные. Пряди путались и выскальзывали, вместо аккуратного плетения получалась какая-то абракадабра, напоминающая то ли корзинку для пикника, то ли птичье гнездо. Чем усерднее он старался, тем хаотичнее становилась конструкция. Лена тихо постанывала, когда он в сотый раз затягивал прядь, пытаясь «исправить наклон».

— Пап, ты мне все волосы повыдергиваешь, — прошептала она.

— Прости, дочка, главное здесь — системный подход! — парировал Аркадий Петрович. А на лбу у него выступил пот.

Через сорок минут битвы он слегка откинулся назад, чтобы оценить результат. То, что он увидел, не поддавалось никакому инженерному описанию. Коса шла зигзагом. Из плетения аккуратно были выбраны пряди, а на затылке образовался загадочный гладкий узел, который, казалось, жил своей отдельной жизнью.

В этот момент из кухни вышла Марина. Она взглянула на творение мужа, и глаза ее округлились. Секунду она молчала, борясь с смехом, а затем выдавила:

— Аркадий... Это... новый стиль? «Безумный ученый после ночи в лаборатории»?»

Лена подбежала к зеркалу в прихожей. Раздался тихий вскрик. Она обернулась к отцу. На ее лице было не возмущение, а самое настоящее потрясение.

— Пап... Как ты это сделал? Это... гениально! У меня никогда еще не было такой крутой прически!

Она тут же сделала селфи и выложила в соцсети с подписью: «Папа-стилист. Не ищите идеал, он уже здесь». Телефон тут же запиликал уведомлениями. К удивлению Аркадия Петровича, фотография собрала немало так «лайков» и восхищенных отзывов.

Аркадий Петрович, смущенный и растерянный, смотрел на дочь, которая с восторгом разглядывала в зеркале свое новое «прелестное безобразие». Иногда самая запоминающаяся красота рождается в легком, искреннем хаосе, сотворенном руками любящего человека.