Беллатриса Блэк (гет)

— Мерлин! — негодовала Друэлла, примеряя очередное платье в магазинчике мадам Малкин. — Я не женщина, а корова!

— Ну, что ты, милая! — приободрял волшебницу Сигнус Блэк. — Ты замечательно выглядишь, а беременность делает тебя еще прекраснее. Мужчина поцеловал супругу и что-то прошептал ей на ухо, отчего та, густо покраснев, опустила глаза и смущенно улыбнулась.

— Мадам, — обратился маг к хозяйке ателье, — мы берем этот комплект. Упакуйте, будьте добры. Когда супружеская чета вышла из магазинчика, Друэлла проговорила:

— Ты обещал купить мне мороженое, помнишь?

— Да, да, уже иду… Разрази меня горгулья! Ловец сборной Ирландии?! Он раздает автографы! Я непременно должен…прости, дорогая, но мне нужно…

— Сигнус! Сигнус! — кричала волшебница, но супруг уже затерялся в толпе.

Друэлла непринужденно пожала плечами и, печально вздохнув, направилась в сторону кафе Флориана Фонтескью, как вдруг кто-то схватил ее за руку. Обернувшись, женщина увидела горбатую старуху в поношенной мантии. Ее грязные, сальные волосы были собраны в пучок. Нищенка сверлила миссис Блэк взглядом.

— Вы кто?— Друэлла с трудом смогла освободить свою руку от цепкой старушечьей хватки. — Что вам нужно?

Женщина прищурилась и указала на живот волшебнице:

— Девочка… Такая смелая… Такая хитрая… Она будет великой волшебницей…

Друэлле стало не по себе. Она вглядывалась в лицо незнакомки со страхом.

— Не пугайся, дорогуша, — глаза старухи сделались злобными, руки затряслись — Она будет предана ему настолько, что ты пожалеешь, что подарила ей жизнь. На этом ребенке кровь!

Друэлла в ужасе попятилась назад, зовя мужа, но тот не откликался. Когда волшебница решилась снова взглянуть на старуху, той уже и след простыл.

* * *

Спустя три месяца Друэлла Блэк родила девочку, которую назвали Беллатрисой. Все поздравляли молодую маму, но той было не до подарков и теплых слов — она чувствовала, что должно произойти что-то страшное. Возможно оттого, что из головы не выходило предсказание горбатой старухи. А может оттого, что первый крик ребенка показался ей вовсе не криком, а рыком, словно малютка с первых минут своей жизни была преисполнена злобы…

Такая смелая… Такая хитрая… Она будет великой волшебницей…

Уже несколько лет эти слова никак не выходили у Друэллы Блэк из головы. Они одновременно были и бальзамом на душу, и ядом…

К пяти годам в Беллатрисе стали проявляться те качества, какие предсказала старуха-волшебница ее матери. Умная, смелая, удивительно хитрая… И… С раннего возраста девочка уже была сведуща в магическом искусстве.

— Мама, мама… Я не хотела… — Белла визжала, прижимаясь к матери.

На полу гостиной особняка Блэков бился в агонии отец Беллатрисы…

— Белла, скорей иди наверх! Живо!

Девочка, спотыкаясь, выбежала из комнаты и взобралась на второй этаж в свою спальню.

— Сигнус… Сигнус! Сигнус!!!

* * *

— Рабастан… Рабастан Лестрейндж! — незнакомец протянул Беллатрисе руку.

— Беллатриса Блэк! — девочка недоверчиво пожала ему руку.

Длинные волосы парня были собраны в конский хвост. Рабастан был довольно красив, чтобы понравиться Белле.

— Ты новенькая? Первокурсница? Я тебя раньше не видел…

— Да… — робко ответила брюнетка, а затем спросила, — а ты?

— Я на втором курсе, на Слизерине, — Быстро ответил тот.

Тут дверь купе отворилась, и если Беллатриса считала своего нового знакомого симпатичным, то сейчас у нее просто отвисла челюсть. В дверном проеме купе стоял высокий парень. Он был еще юным, но, тем не менее, очень красивым. Высокие мужественные скулы, широкие плечи и точно такие же длинные черные волосы со свисающими прядями на лицо.

— О, Белла, знакомься — мой брат, Родольфус!

Новоприбывший немного замешкался, а затем негромко сказал:

— Рад знакомству! Раб, не хотелось бы тебя отвлекать…

Он запнулся, оглядывая Беллатрису с ног до головы.

— Эээ… Тебя там… Давай живей!

Спустя пару секунд братья Лестрейндж покинули купе Беллатрисы. Брюнетка, задумавшись, не заметила, как пейзаж за окном поезда сменился, и скоро перед ней вырос замок — школа чародейства и волшебства Хогвартс!

* * *

Дневник Беллатрисы Блэк.

Почему они все так и норовят получить от меня? Если бы правила школы разрешали, то я бы каждого такого ублюдка целыми часами мучила, используя Круцио. Но нет же! Наш «великий и справедливый» директор не дозволяет подобного! Ходят слухи, что… Том, Том Риддл, кажется, так его зовут, вместе со своими последователями атакует Британию. Мерлин, как же мне хочется вместе с ним ставить на место волшебников и магглов, наводить порядок и просто развлекаться…

Навстречу Беллатрисе шел незнакомый мальчишка. Проходя мимо нее, он робко улыбнулся. Брюнетка в ответ ухмыльнулась, а затем, вытащив из внутреннего кармана мантии палочку, «элегантно» послала в незнакомца заклятье: «Остолбеней».

* * *

Через окно спальни девочек Беллатриса видела почти черное небо, украшенное всего несколькими звездами. На небе не было ни туч, ни облаков, но луны почему-то было не видно. Белла все думала о тех событиях, что происходят в мире. Чего добивается Риддл? Каковы его дальнейшие действия? И не присоединиться ли ей к нему? Беллатриса всегда была бунтаркой, тем более сейчас, когда представляется такая чудесная возможность…

* * *

— Смотрите! — Рабастан Лестрейндж бросил на стол газету утреннего выпуска.

За завтраком собрались Беллатриса, Люциус Малфой, Рабастан и Родольфус. Слизеринцы склонились над газетой. На первой полосе огромными буквами было написано:

«Волшебная Британия в опасности!

«Сложившаяся ситуация печальна, — говорит Багнолд. — Томас Риддл, полукровка, потомок известного рода устраивает нападения на общественные точки. Он бьет по самым больным местам волшебников. Как многие знают, совсем недавно Том Риддл попытался напасть на Министерство Магии. Хвала Мерлину, его попытка провалилась! Призываю всех сохранять спокойствие! Если Риддл желает войны, он ее получит!»

Монолог сопровождался большой фотографией. На ней Министр, уклоняясь от фотоаппаратов и камер, исчезает из поля зрения.

Когда все дочитали интервью, Белла тихо сказала:

— Сумасшедшие… Они хотят дать отпор Риддлу?

— А что, сами себя обрекут на поражение? Нам же лучше…

Наступила тишина, разве что другие ученики громко шумели посудой, уплетая завтрак. Участвующие в разговоре уставились на Люциуса. Он в ответ лишь надменно приподнял брови, а затем продолжил:

— Да бросьте! Неужели вы сами об этом не думали?!

— Думали! — тут же ответил Родольфус. — Но я не про то… Говори потише!

— Плевать! — отмахнулся блондин и занялся бокалом тыквенного сока.

Дневник Беллатрисы Блэк.

Мне навстречу, по маленькому проулку шел человек. Черная мантия тихо шуршала по земле, а когда незнакомец скинул капюшон, я лишилась дара речи. Этого я ожидала меньше всего, что бы там не говорила — мне навстречу шел Том Риддл…

Шурша подолом своей черной мантии по полу, темноволосая девушка, направляясь в гостиную своего факультета, тенью прошла мимо горящих алым пламенем факелов,.

Услышав приглушенные голоса, Беллатриса остановилась у арки, ведущей в гостиную. Их обладатели переговаривались почти шепотом, поэтому расслышать что-либо было нелегко. Но девушка затаила дыхание и, прильнув к холодной каменной стене, чтобы ее не заметили, прислушалась.

— Все ясно… Ты струсил! — голос Люциуса Малфоя невозможно было не узнать.

— Я не трус! И давно поклялся в верности Темному Лорду! — Родольфус говорил твердо, без единого намека на неуверенность.

Беллатрису словно обдало ледяной водой. Темный Лорд? Родольфус и Люциус знают Тома Риддла? Как такое возможно…

— Тогда в чем же проблема, Лестрейндж? — насмешливо поинтересовался Малфой.

Родольфус немного помедлил, а затем продолжил осевшим голосом:

— Я не могу, не могу оставить Беллу. Не могу!

— Как сентиментально! — лениво протянул блондин, — брось! Клянусь бородой Дамблдора, что Белла будет только за.

А Беллатриса стояла за аркой и беззвучно молила Родольфуса продолжить разговор. Ощущение было смешанное: Малфой насмехался над Родольфусом, как будто был намного старше него. И разница в пять лет совершенно затерялась.

Теперь голоса юношей были слышны отчетливо: они не замечали, как с каждой минутой говорят все громче. И Беллатрису одолело невыносимое желание оказаться сейчас в мягком кресле рядом с Родольфусом и Люциусом, побольше разузнать о Томе Риддле, почувствовать себя членом его окружения. И тут она поддалась странному порыву и вошла в гостиную.

— Так, так, так…

Малфой и Лестрейндж испуганно вскочили, но, увидев вошедшую, облегченно вздохнули.

— Мадам Блэк! — наигранно с удивлением воскликнул Люциус и, не глядя на Беллатрису, рухнул обратно в кресло.

— Я согласна! — Белла даже не узнала свой голос. Она говорила с пугающей решительностью. — И я знаю, что вы говорили о Томе Риддле!

— Белла, ты…

— Нет-нет! Я хочу все знать, все, в мельчайших подробностях.

— Я же говорил! — закатывая глаза, сказал Малфой. — Хлебом не корми…

Родольфус смотрел на Беллу затуманено, с сомнением. Конечно, ему жутко хотелось, чтобы она была в курсе всего и боролась на стороне Темного Лорда, но одновременно Родольфус боялся того, чем все это может обернуться для Беллы.

Юноши переглянулись.

К четырем часам ночи рассказ о Темном Лорде, его силах, союзниках, планах был закончен. И если в других случаях Беллатриса хамски и наплевательски пропускала любые лекции мимо ушей, то данный рассказ она запомнила практически наизусть, слушая на редкость внимательно и сосредоточенно.

— Пожиратели смерти?

— Да, так Темный Лорд именует своих слуг! — кивнул Родольфус.

— Пожиратели смерти… — снова, но уже шепотом произнесла Беллатриса.

Эти слова как нельзя сильнее отпечатались в ее сознании. И кто же знал, что в будущем они станут для Беллы важнейшим приоритетом.

Целую неделю после того, как Люциус и Родольфус за ночным разговором пообещали Беллатрисе встречу с Темным Лордом, девушка не упускала возможности еще раз расспросить мальчишек о предстоящей встрече. Том Риддл набирал союзников в свою армию. И чтобы усилить их волю встать на его сторону, чтобы дать им хоть какой-то стимул, он изредка встречался с новоизбранными.

И эта неделя шла так медленно, так мучительно медленно, что к концу назначенного срока Белла поверить не могла: скоро она увидит его, с наигранной неловкостью встретится с ним взглядом, заглянет в эти бездонные карие глаза. Оставалось лишь дождаться утра субботы и, соответственно, прогулки в Хогсмид. Приближающаяся встреча держалась в строжайшем запрете разглашения. Риддл оповестил своих «друзей» весточкой с координатами и местом встречи: все должно было пройти на самом краю волшебной деревушки, в пабе «Совятник». Туда редко кто заглядывал, поэтому паб был идеальным местом для такого рода собрания. Но в последний момент Риддл, ко всеобщему удивлению, перенес встречу в «Три метлы». Такое решение показалось ребятам безрассудством, но спорить с Риддлом никто и не думал: он всегда знал, что делает. Но «Три метлы» — самое людное местечко в Хогсмиде, а в выходные паб будет кишеть учениками. Глупо было встречаться там, но, кажется, Риддл на это и рассчитывал!

Наконец! Двадцать первое декабря! Выходные!

Белла с самого утра была в приподнятом расположении духа, а тут еще и занятия отменили. Дамблдор решил дать отдохнуть ученикам перед рождественскими экзаменами.

За окном было ничуть не хуже: пушистый снег падал огромными хлопьями, и все, что оставалось в неподвижном состоянии более пяти минут, покрывалось белоснежным одеялом.

Беллатриса отправилась в Хогсмид раньше запланированного, но до четырех часов была еще уйма времени. В компании со своей школьной подружкой-на-коротком-поводке, Белла покинула территорию Хогвартса вместе с остальными. Через минут десять ученики школы уже стояли на главной улице волшебной деревушки. Белла моментально про себя отметила нужный паб и направилась в его сторону. «Три метлы» постепенно набивался учениками, распивающими сливочное пиво, болтающими о школе и других делах, да просто отдыхающими. Когда Белла вошла в паб, он уже трещал по швам, что добавляло радости девушке: вряд ли кто-то заметит среди такой толпы Тома Риддла.

Беллатриса обвела сидящих взглядом и моментально заметила в самом углу заведения человека. Отличался он от других тем, что сидел в капюшоне. Лицо его было полностью скрыто. Беллатрисе не было нужны гадать, кем является незнакомец: по бокам от него сидели Люциус Малфой, братья Лестрейндж, Иван Розье и Антонин Долохов.

Белла и раньше знала Розье и Долохова, но никогда бы не подумала, что они тоже на стороне Темного Лорда.

Беллатриса опасливо огляделась, но никому до них не было и дела. Девушка, успокоившись, направилась в сторону круглого столика в самом углу. Она не мучила себя вопросом, почему же Том Риддл явился намного раньше запланированного. Это было неважно. Важно только то, что сейчас он здесь…

— Беллатриса…

Из-под капюшона незнакомца послышался приятный мужской голос. Риддл говорил негромко, но почему-то Беллатриса отчетливо его слышала. В этот момент Родольфус засуетился, предлагая своей подружке место, но та лишь отмахнулась, не сводя глаз с незнакомца в капюшоне.

— Рад тебя видеть… — продолжал Том.

Мерлин, Моргана, он рад ее видеть! Какое же наслаждение слышать из его уст подобное. Говорил бы он так всегда, вечно…

— Мы все готовы, мой Лорд, все… — чуть с хрипотцой проговорил Люциус.

— Беллатриса, — не обращая внимания на блондина, говорил Риддл. — Твоя семья… Твоя семья готова приняться в услужение Темному Лорду?

Белла и слова не могла из себя выдавить. Горло пересохло, слова не шли. Она что-то невнятно пробормотала, словно это был бред какой-то коматозницы, а Риддл в ответ ухмыльнулся.

— Я полагаю, это да! Но, разумеется, одних слов недостаточно. Родольфус, Люциус, вы все знаете. Просветите остальных!

Беллатриса и Рабастан переглянулись в недоумении.

— Все просто! — как бы отвечая на их вопросы, сказал Том. — Я собираю пособников! И пусть вы очень молоды, я считаю, что необходимо внушать правильные приоритеты с раннего возраста. Я уверен, вы все меня понимаете!

Ребята закивали.

— Прекрасно! Но придется немного потерпеть. Вам всем придется закончить учебу в Хогвартсе. Слизерин не может позволить себе потерять таких способных учеников, как вы! И еще, — Риддл полез во внутренний карман мантии и достал оттуда отделанную черным бархатом небольшую коробочку. — Беллатриса, тебе, как недавно вступившей в наши ряды!

Он протянул коробочку девушке. Беллатрисе казалось, что ее сердце вот-вот вырвется наружу. Но переборов ужасное волнение, она взяла из рук Тома бархатную шкатулку. Она была не тяжелая, но и не легкая. И Белла понятия не имела, что там может быть…

Девушка одним движением руки открыла черную крышку, и тут что-то блеснуло в тусклом освещении паба. На дне коробочки покоился отполированный серебряный кинжал…

Лондон. Поместье Ирмы Блэк.

Большую светлую и просторную комнату наполнял едкий запах неприятных женских духов.

Скрип… Скрип… И снова скрип…

Пожилая женщина, держа в руках большую книгу в черном переплете, раскачивалась в кресле-качалке. Единственным источником света в комнате служил исполинских размеров камин. Яркие языки пламени в нем вдруг стали зелеными, послышался хлопок, и из камина в гостиную вошла высокая женщина. Ее темные, изрядно поседевшие волосы были собраны в тугой узел на затылке, а на лице застыла гримаса, не предвещающая ничего хорошего. Хозяйка поместья отложила книгу в сторону и кивнула нежданной гостье.

— Мелания!

— Доброй ночи, Ирма…

Мелания МакМиллан опустилась в мягкое, бежевого цвета кресло и тяжело вздохнула. Женщины переглянулись. Во взгляде гостьи поместья Блэков читался страх и нерешительность.

— Итак… — начала мадам МакМиллан, — думаю, Ирма, ты знаешь, по какому поводу я здесь!

Ирма Блэк нахмурилась, взвешивая на предмет опасности каждую новость, которую Мелания МакМиллан когда-либо приносила в ее дом. Уже в который раз она является вот так: среди ночи, из камина и… конечно, с плохими новостями. О чем или ком бы ни были эти новости, они непременно были плохими. И на сей раз ничего не изменилось.

— Ирма, она приняла его… — Мелания говорила негромко. Ее голос дрожал. — Он поработил ее…

По телу Ирмы пробежала мелкая дрожь. Она знала, о чем говорит ее гостья. Она знала, о ком говорит ее гостья. Друэлла Блэк всегда была предрасположена к темной стороне. Но на этот раз все было слишком серьезно, чтобы забыть об этом, принять как должно. Самым опасным оружием Друэллы было ее материнство. Три девочки. Столь разные, столь непохожие. Они непохожи не только внешне, внутренне, но и умом. Если Беллатриса всегда была холодна, неприступна, расчетлива и жестока, то Нарцисса всегда сдерживала свои чувства, но была нежна и ранима. Никто не знал, что происходит у этой белокурой девочки в голове. А уж Андромеда и вовсе отличалась от своих сестер. Нрав бунтарки в ней не унять. Она всегда готова была ринуться в бой за близких, нарушить какие-то правила во имя друзей. Она благородна.

Если Друэлла приняла сторону Темного Лорда, то это непременно отразится на ее дочерях. Она каждый день будет внушать им идеи и мысли, которыми живет сама. Которые считает правильными. Которые ей внушил в свою очередь Темный Лорд. И одна из ее дочерей поймет. Одна из них пойдет по стопам матери. Одна из них выберет эту дорогу.

Дорогу, заросшую предательствами.

Дорогу, заросшую бесконечными страданиями.

Дорогу, которая затеряется в сотнях других дорог, и которая уже никогда не даст шанса повернуть назад.

— Мы обязаны что-то сделать! — снова заговорила Мелания. — Иначе… Иначе все пойдет прахом! Друэлла поведет за собой весь наш род, а я этого не могу допустить. Я не могу допустить, чтобы и мои внуки последовали за ней. Ее пример — это омерзительное предательство…

Выговорившись, женщина тяжело вздохнула и рукой прикрыла глаза. Ирма Блэк понимающе взглянула на свою собеседницу и, не отводя взгляда, решительно сказала:

— Мы что-нибудь придумаем. Нельзя позволить ей крутить родом Блэков. Я с самого начала была против ее женитьбы с Сигнусом, и видишь, как все для нас обернулось…

— Да? Но мы с тобой, по крови, не принадлежим к этому роду…

— Зато мы костьми ляжем за наших родных!

Похоже, Мелания не нашла подходящего аргумента, чтобы возразить Ирме. Они еще долго сидели у камина, разговаривая, попивая горячий чай, решая настигнувшие их проблемы…

Когда Нарцисса вошла в спальню своей сестры, прямо мимо ее носа стремительно пронесся сверкающий кинжал. Он пролетел через всю комнату и воткнулся в противоположную стену.

Беллатриса по-кошачьи раскинулась на своей постели и, сузив глаза, смотрела на вошедшую.

— Цисси, войди ты на пару секунд раньше…

Белла засмеялась, спрыгивая с кровати. Она быстро пересекла комнату и, с некоторым усилием выдернув кинжал из стены, подошла к сестре.

— Ты что-то хотела? — брюнетка заглянула в глаза вошедшей, в которых отражалась неуверенность, робость. — Не бойся, я тебя не съем!

Улыбнувшись сестре, Нарцисса взглянула на кинжал в ее руках.

— Это он? — нерешительно спросила она.

— Да! — широко улыбаясь, проговорила Беллатриса, — его подарок. Красивый, правда?

Брюнетка повертела в руках сверкающий кинжал, а потом передала его Нарциссе. Та взяла орудие так, как будто это было величайшее сокровище. Как бы то ни было, Нарцисса всегда относилась бережно к вещам Беллатрисы, особенно к таким. Было видно невооруженным глазом, что этот кинжал стал для девушки чем-то вроде талисмана, который спасал ото всех несчастий, приносил удачу, защищал ее.

Ее собственное богатство.

* * *

Рождество прошло так же незаметно, как и подступило. Украшения Большого зала было велено снять. В коридорах Хогвартса уже не бегали маленькие первокурсники, радующиеся своим рождественским подаркам. Дух празднества ушел. В школу постепенно возвращались ученики: отдохнувшие, побывшие с семьей.

Но к Беллатрисе это не относилось: это Рождество она провела в замке. Друэлла Блэк, ничего не объясняя, просто не забрала сестер из школы. Беллатриса была не в восторге: перспектива оставаться в Хогвартсе ее не радовала. Но потом, после удачной вылазки в Хогсмид, Белла осознала, что удача ей улыбнулась. Она, разумеется, любила общество своей бабушки, к которой чаще всего их отправляли на Рождество, но теперь она еще больше полюбила волшебную деревушку, располагавшуюся неподалеку от Хогвартса. Не потому, что ей было там весело, а потому, что это было единственное место, где она могла встретиться с предметом своего обожания.

После недавнего сбора будущих Пожирателей Белла держалась крайне сдержано. Как на занятиях, так и в свободное от учебы время. Она как-то замкнулась в себе, возможно, не желая делиться своими мыслями о Томе Риддле с кем-то другим. Ее несложно было понять: Беллатриса просто жила мыслью о встрече с этим чародеем, который, казалось, навсегда заколдовал ее и украл девичье сердце. Холодное, даже каменное, но постепенно оттаявшее, сердце наполнялось огромной любовью. Первый раз эта неприступная девушка поняла, что такое любовь. Испытала на собственном опыте. Прочувствовала. Глаза Беллатрисы теперь блестели ребяческим задором, при разговорах о Риддле ее дыхание учащалось, а его фотографии в газетах были расклеены на каждой стене в спальне Беллы. И любая попытка соседок по комнате сорвать «священные полотна» заканчивалась сильной ссорой, а в худшем случае — кабинетом директора. Там Дамблдор не относился ни к одной с предвзятым мнением. Каждая ситуация рассматривалась трезво, но каждый проступок Беллатрисы играл свою роль. Прогулки в Хогсмид ей были запрещены до тех пор, пока она сама не подумает над своим поведением и неприязнью к другим ученикам. Беллу это ужасно раздражало. Всякий раз, когда что-то происходило, срок наказания увеличивался, и девушке казалось, что она больше никогда не увидит Тома Риддла. Все ее мысли занимал только он. На уроках, думая о нем, она словно прибывала в каком-то оцепенении. Всему приходит время, а Выручай-комната помогает…