Зов Крови (гет)

Уверен, они восхищаются мной.

они должны мной восхищаться?

Клайв Баркер, «Книга Крови VI. Жизнь Смерти»

(перевод В. Шитикова)

— Это все иллюзия. Иллюзия, — твердила себе она, лихорадочно шепча сквозь рыдания.

— Мисс идти умываться, — неожиданно пискнул появившийся эльф, что девушка вздрогнула.

«Иллюзия…»

Гермиона испуганно подняла голову, щуря глаза, — всматриваясь во тьму, едва разбавленную волшебном светом ламп, — она не слышала хлопка. Донки стоял у приоткрытой двери, прижав к голове ушки, словно провинившийся в чем-то.

Второй раз существо заговорило с ней. Запрет был снят полностью или только на отдельные фразы? Определенные приказы.

Мерлин, все это странно.

Пленница глубоко вздохнула, чувствуя буквально каждой клеточкой своего тела эту приоткрытую дверцу из своей клетки. Пускай она выйдет всего лишь в коридор, просто дойдет до ванной комнаты, но она выйдет отсюда.

* * *

Никаких окон. Снова волшебный свет.

Шершавая, грубая плитка на полу, на стенах — гладкая и мелкая. Вся серая. Ванна, раковина, унитаз — серые. Подсвечники и то, казалось, были серыми: из-за света, хоть и приглушенного, но все же, трудно было сказать. Вся фурнитура под серебро. Или действительно из серебра, кто знает? Может, и подсвечники были серебряными.

В принципе, ей было совершенно плевать. И, скинув простынь на пол, она забралась в уже наполненную ванну.

Но стоило Гермионе закрыть глаза, как Малфой врывался в ее сознание. Его плотоядный взгляд, его настойчивые губы, его требовательные руки.

«Гермиона…»

Снова этот голос.

Кожа мгновенно стала гусиной, девушку передернуло.

Он ведь желал ее, хотел. Правда хотел — гриффиндорка видела эту неутолимую похоть в его глазах. Но почему же? Как он мог?! Он ненавидел ее все эти годы. Она ведь… Она ведь грязнокровка, подружка ненавистного Поттера.

Гермиона откинулась назад, на бортик ванной, однако расслабиться не получилось. Теплая, с добавлением лавандового масла, вода могла расслабить ее тело. Но не могла успокоить душу.

Мысли о погибшем Гарри были последней каплей — по щекам отчаявшейся пленницы потекли горькие слезы.

* * *

— Мисс пора.

Она рывком села в ванной, намочив домовика. Но тот словно не обратил внимания на свою мокрую наволочку — продолжая леветировать ей серое полотенце. То же самое или уже другое? Какая разница, в самом деле!

— Да… — выдохнула девушка, укутываясь и вылезая. У бортика на полу стояли мягкие домашние туфли. Серые.

Еще секунду назад, в забытьи, в своих мечтах, ей казалось, что все это ужасный кошмар. Некий особо реалистичный сон, такие же бывают, в самом деле. Ну, или как было у Гарри — его сны зачаровывал Вольдеморт.

Поджав губы, стараясь держать себя в руках, Гермиона втиснула ноги в туфли и, обмотавшись полотенцем, вышла вслед за Донки.

Коридор был… Коридор был. Темный, каменный и… у девушки не проходило ощущение, что стены покрыты вязкой слизью. Домовой эльф шел быстро, буквально бежал впереди, и она едва успевала за ним, держа одной рукой полотенце у груди.

Внезапно она замедлила шаг. У Гермионы возникла дикая, просто безумная, идея — убежать.

Домовик вроде не заметил, что пленница больше покорно не семенит за ним, продолжая бежать вперед. А гриффиндорка уже пятилась обратно. Шаг, второй, третий — и, развернувшись, она стремительно бросилась в противоположную сторону. Глаза ее лихорадочно смотрели по сторонам, ища двери, повороты; дыхание тут же сбилось. В голове, отдавая болью в висках, стучало «бежать».

«Бежать…»

И она бежала… пока не врезалась во что-то и не упала на холодный пол, содрав о камень локоть.

— Куда-то собралась?

Гермиона скривилась, даже не предпринимая попытки подняться. Хотелось забиться в истерике — не столько от боли, сколько от разочарования. Ее побег длился ровно минуту, твою мать.

— Вставай, — потребовал холодный голос, и девушка узнала Вольдеморта. Узнала, потому что не могла разглядеть его лица. Да она не видела ничего вокруг себя — слишком уж было темно.

— Вставай, — повторил Темный Лорд. — Или мне следует применить Империус?

Пленницу передернуло. Сознание уже услужливо рисовало ей Малфоя: он целует ее в шею, что-то шепча в исступлении. Она не могла разобрать, что именно — проклятие подвластия не давало ей сосредоточиться на чем-то, кроме полученного приказа. Отдаться Драко Малфою. Отдаться Преемнику Темного Лорда. Отдаться.

Отдаться. Отдаться. Отдаться.

— Н-нет, — выдохнула девушка. Голос ее дрогнул.

Ухватившись за полотенце, Гермиона поднялась сначала на колени, а потом и вовсе встала, перехватив полотенце поудобней. Локоть неприятно щипало, когда она сгибала правую руку.

Гриффиндорка смотрела в пол, не желая поднимать глаз. Она боялась увидеть его безэмоциональное лицо, ледяные глаза, не знающие пощады. Не ведающие милосердия. Хотя, в какой-то мере, он был милосерден к ней — она ведь была все еще жива.

Даже после того, как задумала убежать. Все это определенно неспроста.

— Молодец. Хорошая девочка.

Ей показалось, или он правда издевается?! Было чертовски трудно побороть искушение все-таки посмотреть на волшебника. Спина девушки напряглась.

— И куда же ты собралась? — продолжал он как-то насмешливо.

Гермиона приказывала себе молчать, плотно сжав челюсти: еще чуть-чуть, с языка почти бы сорвались язвительные ответы и проклятия.

— Молчишь.

Нет, у нее определенно что-то не в порядке с головой. Его «ш» было чересчур… змеиным.

Мерлин.

— Мне следует наказать домовика, ты не находишь?

Девушка подняла на него испуганные глаза: эльфа? За что?

— За то, что не уследил за тобой, — беспристрастно ответил Вольдеморт, отвечая на немой вопрос своей пленницы.

Гермиона моргала, силясь разглядеть хоть что-нибудь перед собой там, где стоял Темный Лорд, но видела лишь черное облако. Почти так же, как и в камере пару дней назад. Факелов в коридоре не было. Тьмы была почти что осязаемой, и воображение ее дорисовывало уродливые щупальца, растущие из этой бесформенной черной тени. И они тянулись к ней, желая задушить. Они жаждали ее смерти…

— Он… он не виноват… Не нужно…

— Молчать, — и темный маг наотмашь ударил ее по лицу.

Девушка пошатнулась, сделав шаг назад, в рефлекторной попытке сохранить равновесие. Рука ее дернулась, но гриффиндорка так и не прикоснулась к пылающей коже. Щеку адски жгло.

— Зачем? — выдохнула Гермиона, чувствуя, что дрожит.

— Что ты хочешь услышать, грязнокровка?

И прямо рядом с ними, немного выше ее головы, зажегся фонарь. Пленница зажмурилась — опять давящий, угнетающий свет. Как Дементор, высасывающий из нее силы. Или ей только кажется?

Открыв глаза, она увидела перед собой Вольдеморта — в наглухо застегнутой черной мантии. И хотя его лицо продолжало оставаться восковой маской, гриффиндорка видела ярость в ярко-синих глазах волшебника.

Она сглотнула, забыв о щеке и саднившем локте. Костяшки пальцев побелели — в накатившей на девушку панике, она лихорадочно стиснула край своего полотенца.

Гермионе столько всего хотелось сказать! Так много слов… И все они комом встали у нее в горле.

— Почему? — только лишь и смогла выдохнуть гриффиндорка, ощущая мерзкую горечь во рту.