Преступники (гет)

В катер мы не вернулись. Вместо этого Хиддинг, которая опять облачилась в «халат» и шапочку, лишавшие ее пола и возраста, притащила меня в место, которое напоминало кладбище старых автомобилей. Собственно, им оно и являлось. «Долго быть в одном месте опасно», — буркнула она, когда я спросил, какого черта ей тут понадобилось. Еду на этот раз она нашла на задворках какого-то кафе. Удивительная непритязательность. А я еще думал, что приспособился к жизни беглого преступника! До Сары мне в этом умении было далеко.

Небо разразилось мелким неприятным дождем, который залетал в неплотно закрытые двери покореженного автомобиля, где мы прятались от непогоды. Я лежал на спине, кое-как устроившись в проходе между сидениями, а Хиддинг расположилась впереди на водительском кресле, раскладывая вокруг себя бумажки из брайанова пакета. Кажется, я задремал.

Из полузабытья меня вывела тихая брань.

— Дерьмо!

— Ты о чем? — мой голос звучал хрипло. Я прокашлялся, а Хиддинг выглянула из-за спинки кресла и посмотрела на меня невидящим взглядом.

— Понять не могу. Какого дьявола такое может быть? — вопрос предназначался явно не мне.

— Не бранись, скажи толком.

— Хрень какая-то получается. Они установили точное время смерти, — Хиддинг потрясла в воздухе одним из многочисленных листков, для убедительности, наверное, — это примерно за полчаса до моего задержания.

— И что не так?

Она злобно зыркнула на меня.

— Да то, что я в это время еще на шоссе была, домой ехала…

— Значит ошиблась.

— Нет. Я, Блэк, ученая. Всегда за временем слежу. Мало ли что.

— Значит, ошиблись они.

— Голову бы им в ж... затолкать за такие ошибки, — процедила она сквозь зубы. — Черт! Нет. Что я говорю. Нет тут никакой ошибки. Я бы решила, что факты подтасовали, если б не знала человека, который экспертизу проводил. Фил мой однокурсник по Академии, он скорее сожрет свою руку, чем подпишет какую-то фикцию. Да и не дурак он… Вот дрянь-дело! Не могла же я быть одновременно в двух местах. И ведь сама протокол задержания подписала, время проверила…

— У тебя часы отстают.

Хиддинг посмотрела на меня выразительно и покрутила пальцем у виска. Я начал сердиться на нее. Зачем вообще этот разговор затеяла, если считаешь меня идиотом? Сидела бы и молчала.

— Послушай, ты, кажется, обещала мне помощь, — я даже не старался скрыть раздражение, — а пока мы только болтаемся по твоим делам. И, я бы сказал, мне это осточертело.

Хиддинг скрипнула зубами, но промолчала. Минуту спустя из-за спинки донеслось недовольное бурчание:

— Ну, говори, что ты надумал?

Я начал излагать ей свой план. Надо сказать, что, будучи облеченным в слова, этот план показался мне полным дерьмом. Но я со свойственным всем Блэкам упрямством изложил его Саре и потом с мазохистским удовлетворением слушал, как она разносила мои потуги в логике к чертям собачьим.

— Итак, ты собрался на север. На чем, позволь узнать? На своих двоих?

— Четырех, — поправил я, сложив руки на груди и наблюдая, как она елозит в своем кресле.

— Это один хрен. И сколько ты туда будешь добираться? Месяц?

— У меня уйма времени.

— Да что ты? У тех, кто тебя ловит, его нет. Так что они будут поторапливаться. И, кстати, ты уверен, что тебя уже там не ждут?

— Уверен, что ждут.

— Прекрасно, — Хиддинг картинно всплеснула руками. — Надеешься на свою собачью шкуру?

— Она, родимая, меня еще ни разу не подводила.

— Блеск! А оружие твое — когти и зубы, я полагаю?

— В точку, Хиддинг, — внутри начала зарождаться бесшабашность, давно забытая и похороненная. Конечно, это была только бледная тень той прежней, которая была «до», но почувствовать знакомое покалывание в кончиках пальцев и вихрь в мозгах было отрадно. — Я неплохо вооружен и очень опасен. Тот парень, который крутил тебе руки два дня назад, думаю, со мной согласиться.

Вместо очередного язвительного ответа Хиддинг неожиданно хрюкнула, на секунду прикрыла рукой глаза и заговорила каким-то сдавленным голосом:

— Я его знаю, это Пафлинг из шестнадцатого отделения… — снова хрюканье, которое, как я понял, было смехом, — феноменальный кретин. Он из бывших патрульных. Готова поспорить на все свое месячное довольствие, что Паффи сейчас колет себе прививки от бешенства. Эта груда мышц боится собак, как своей смерти.

— Ну, меня-то он запомнит надолго. Не быть парню на сидячей работе! — я чувствовал, как начинаю сотрясаться от беззвучного смеха. Сара тоже начала по-дурацки улыбаться. И, наконец, мы оба зашлись хохотом. Ситуация была абсурдная, повод для смеха — идиотский, а юмор — сортирный. Но мы смеялись, смеялись и не могли остановиться…

— О Боже, — наконец сквозь икания смогла выдавить из себя Сара, — даже живот разболелся. Ржем как два дебила-подростка… И над чем…

— Какая разница, — сказал я, с трудом успокаиваясь, — главное эффект. А то твоя унылая физиономия меня пугает.

Сара прокашлялась и уже спокойным голосом заметила:

— Кстати, о физиономии. Ты не думал немного… э-э-э замаскироваться.

— Предлагаешь разгуливать в женском платье? — глупости из меня уже лились бесконтрольно.

Помнится в прежние годы, когда мы с Джеймсом начинали дурить, остановиться нам было ох как трудно, вот и сейчас…

— Все никак не успокоишься, Блэк?

— Никак.

Хиддинг махнула рукой и снова зашуршала своими бумагами. Однако, сосредоточиться ей, похоже, не удавалось. Напряжение последних двух дней, усталость и дискомфорт не зря вылились у нас обоих в истерическое веселье. У меня лично сдавали нервы, да и у бывшей инспекторши со всей ее железной самодисциплиной тоже. Я видел, как у Хиддинг дрожали руки, как она нервно поводила плечом и ерошила свою нелепую белобрысую голову. Наконец, она бросила попытки сосредоточиться, откинулась на приборную панель и закрыла глаза.

— Ну? Задай уже, наконец, вопрос и прекрати на меня смотреть, словно я тебе сто фунтов задолжала…

— Сара, — я наверно впервые назвал ее по имени, — у тебя сдают нервы. Не надо срывать на мне злость. Ты разнесла мой план в пух и прах, но взамен — ничего. А ведь ты так красиво говорила о сотрудничестве…

— Если б ты не отмахивался от всего, что я тебе предлагаю… — начала она заводиться, но вдруг замерла.

— Что?

— Тихо, — шикнула она.

— Да что проис…

Хиддинг молниеносно бросилась на меня, повалила на пол между сидениями и зажала рукой рот. Сумасшедшая девка!

— Слушай! — шепчет мне в самое ухо. Напрягаю слух. Ничего необычного. Эх, был бы собакой… Только дождь, скрип дверцы да сдерживаемое сарино дыхание. Руки у нее пахнут табаком, я чихаю.

Смотрит так, словно сейчас убьет, и снова шепчет:

— Люди. Сюда идут. Может, и ничего такого. Такие же бродяги, как мы…

Теперь и я слышу отдаленные голоса и звуки падения чего-то неосторожно задетого на этой свалке металлолома. Они приближаются, можно уже различить слова.

-… второй день тут буянят, люди жалуются…

— Да кому ту жаловаться?

-… свой контингент… — голос прерывается надсадным кашлем.

— Ты бы курил поменьше, умник.

— Вот дерьмо… Простыл совсем, а ты, чертов ублюдок, потащил меня на ночь глядя…

Лежим, боясь шелохнуться. Они уже рядом. У меня ощущение дежавю. Вечер, темный закуток, женщина с пистолетом. Голоса перемещаются в сторону и начинают затихать. Тускловатый луч фонарика мечется в небе. Когда же успело так стемнеть?

Сара выдыхает, осторожно сползает с меня и задом, как ящерица, пятится к водительскому креслу. Сгребает свои бумажки, будь они неладны, не глядя, заталкивает в пакет. Она то и дело замирает, глядит на меня волком, словно это я — главный источник опасности.

Порыв ветра распахивает дверцу и захлопывает ее снова. Удар кажется равным по силе грохоту молота о наковальню. Неудивительно: нервы на пределе, слух тоже.

Сара словно съеживается, втягивая голову в плечи. Голоса замолкают и начинают стремительно приближаться.

— Вроде здесь…

— … просто крысы…

— Крысам тут жрать нечего...

В ответ нечленораздельное бормотание.

— Эй, — голос, тот самый, кашляющий, переходит в крик, — кого тут носит? Это частная территория!

Цепкий луч света шарит снаружи нашего убежища. Оба стараемся не дышать.

— Говорю же: крысы, — недовольно бубнит второй голос, скрипучий старческий.

— Эй, вы там, проваливайте по-хорошему!

Хиддинг вдруг поворачивается совсем не так осторожно, как прежде. Старый автомобиль отзывается скрежетом.

— Отвали, говнюк!

Я цепенею от того, как вдруг изменилось ее поведение, а главное голос. Хриплый, визжащий, будто она пила, не просыхая, месяц, а то и больше. Хиддинг, уже не таясь, заталкивает в сумку последние бумажки, судорожно поправляет свое грязное тряпье, надвигает шапку на глаза.

Голоса спорят: скрипучий убеждает кашляющего не лезть, потому что неизвестно, «что этим алкашам в голову взбредет». Кашляющий зло возражает, что, мол, он «сам все это затеял, а теперь в кусты». После недолгой перебранки они подходят медленными шагами к нашему убежищу.

— Э-э ты, полегче, — все тем же «пропитым» голосом говорит Хиддинг, высовываясь из дверей и заслоняясь рукавом от луча света. — Да не свети на меня, козел вонючий. Что тебе надо, не даешь поспать спокойно…

— Я тебе дам поспать, чертова алкоголичка.

— Как ты меня назвал? Ублюдок паршивый.

Шум, возня. Сарин голос становится заискивающе жалобным, но все таким же хриплым.

— Ну, все, все поняла… э-э-э ты оставь эту штуку… уже ухожу, ухожу. Меня уже здесь нет…

— Слышь, Джоуи, «леди» уже уходит, — в скрипучем голосе явное облегчение. Как будто он ожидал встретить громилу-бомжа, а тут только жалкая бродяжка.

Второй снова кашляет.

— Проваливай… Хотя нет, постой. Там кто-то еще? Дружок твой?

— О чем ты? Я женщина приличная, — представляю, как это комично выглядит. Замызганная, нелепая бабенка с признаками застарелого алкоголизма… Приличная женщина? Ха.

— Эээ не надо… не надо. Там… это… собачка моя… может… того… прыгнуть. Он вообще-то спокойный песик… но иногда…

Они не верят. Зря. За секунду до того, как человек заглянет внутрь, я перекидываюсь. На меня смотрит круглое лицо с редкой бородкой и шарахается. Я скалюсь. Рычу.

Теперь вылезти, встать рядом с Хиддинг.

— Тихо, Чертик, тихо, — гладит меня по загривку. Я разглядываю наших «гостей»: один, довольно молодой и хилый, держит в руках здоровенную деревяшку, похожую на отполированную дубину, а второй, маленький толстый старикашка, жмется за его спиной и явно желает поскорее уйти.

— А ну, убери своего кобеля, — в голосе хилого вызов и робость одновременно, — я говорю, убери, хуже будет.

— Пожалуйста, уходите, — жалобно говорит старикашка, — иначе придется вызвать полицию.

«А тебе этого делать не хочется», — думаю я не без удовлетворения.

Хиддинг бросает на меня взгляд, мол, надо сматываться, но идет нарочито медленно, будто нехотя. Ой, ну артистка! Так вошла в роль, что даже немного пошатывается.

— Эй, не туда. Выход там, — старикашка поспешно тыкает пальцем в противоположную сторону. Сара примирительно поднимает руку.

А у выхода нас уже ждут. В круге света от фонаря поблескивает капот полицейского автомобиля. Двое в униформе, расслаблено опираясь сетчатую ограду свалки, смотрят в нашу сторону. Я чувствую, как сарина рука впивается в мой загривок. Но Хиддинг еще в роли.

— Что такое?

Хилый в ответ гаденько смеется.

— Твой личный транспорт, поедешь прямиком в сухие апартаменты, сучка.

Парень хватает Сару за плечо.

— Офицер, вот… Влезла на частную территорию. Заберите, а то «леди» негде ночевать. Да поосторожнее, от нее воняет.

Черт-черт-черт! Надо бежать. Рефлексы просыпаются молниеносно. Сара резким ударом отшвыривает парня в сторону, я бросаюсь вперед. Наши противники, не ожидая атаки, на миг теряются. Но полицейские уже кидаются в нашу сторону. Слышу, как позади меня охает старикашка. Мы несемся прямо на людей в униформе. Я, рыча, сбиваю с ног одного, Хиддинг с размаху врезается во второго. Удар. Мужик с возгласом боли сгибается пополам.

— Вперед!

Бежим. Сара петляет, как заяц, путается в своем одеянии. Я скачу большими прыжками, как в лучшие деньки юности. Откуда только силы взялись? Позади нас шум, вопли, беспорядочная ругань. Вправо, в тень. Снова вправо. Сара судорожно дышит. Что же они не отстают?

— Вот она, — голос совсем близко. Еще один рывок, вперед изо всех сил.

— О, дьявол! — в голосе Хиддинг злость и растерянность. На пути у нас глухая стена. Подвело тебя твое чутье, инспектор. Но черт, как некстати.

Может, решение и не самое лучшее, но теперь мой выход, Сара! Перекидываюсь. Хватаю ее в охапку.

— Что за…

Нас засасывает аппарационный поток. Как же давно я этого не делал!

* * *

Что я могу сказать? Опыт не пропьешь!

То, что мы переместились без видимых повреждений, уже хорошо. Даром, что приложило о камни. На Хиддинг жалко смотреть. Лицо зеленое, в глазах туман. Неужели, на магглов аппарация действует так… критично? Ее выворачивает прямо на мостовую.

— О господи, — вытирает рот рукавом, со стоном поднимается. — Блэк, что это было?

Она по-прежнему бледна, но взгляд более осмысленный, хотя и с оттенком паники. Мне становится немного весело. Не все же тебе верховодить, голубушка.

— Мы переместились. Долго объяснять.

— Но… как? Куда?

Хороший вопрос. Я сам еще толком не понял. Одно могу сказать, я это место знаю. Решение переместиться в этот темный грязный двор мой мозг выдал на автомате, согласуясь с цепочкой непонятных ассоциаций. Оглядываюсь. Да, определенно я здесь бывал. Когда? Перед моим мысленным взглядом вихрь образов. О, черт! Лучше некуда.

— Это Лондон. Магический Лондон.

— В каком смысле?

— В прямом. Квартал, где живут маги. Дрянной переулок, если быть точным.

— Дерьмо!

— Согласен. Но… может это и к лучшему. Надо осмотреться.

— Постой, — Хиддинг хватает меня за рукав, я чувствую, как ее трясет. Интересно, это страх или продолжающийся эффект от аппарации? Хотя, надо отдать ей должное, голова у нее работает хорошо, несмотря ни на что. — Тебе здесь вдвойне опасно. Не высовывайся. А лучше, объясни мне, как отсюда выбраться и становись псом. Может, удастся улизнуть от твоих…

— Я не слишком хорошо помню, как отсюда выбираться. Бывал здесь единожды. В юности. Но ты не дрейфь. Сейчас разберемся.

Хиддинг качает головой и обхватывает себя руками. Я еще раз внимательно оглядываю место, куда нас занесло мое больное воображение. Со всех четырех сторон нас окружают дома с мертвыми темными окнами. Дверей только две. Одна низкая, металлическая, с ржавой щеколдой. Похоже, ее не открывали давно, очень давно. Другая, в противоположном конце, узкая и без ручки. Похожа на нужную.

— Туда.

То, как гостеприимно распахивается дверь, вызывает нехорошие предчувствия. Но выхода-то нет! Мы на ощупь пробираемся по темному коридору, то и дело спотыкаемся, натыкаемся друг на друга. Под ногами кто-то шныряет. Хорошо, если обычные крысы.

— Куда мы идем? — Сара шепчет, не решаясь говорить в полный голос.

— Выйдем наружу, осмотримся, а там решим.

— Блэк.

— Что?

— Только не делай так больше. Не перемещайся. Меня до сих пор мутит.

Я усмехаюсь.

— Думай о хорошем, Хиддинг. Переместились целыми и на том спасибо. Я уже много лет не аппарировал.

Моя рука упирается в деревянную поверхность. Дверь наружу? Наконец-то. Толкаю ее. Дверь поддается без труда.

— Вот и выход!

— Выход? Только куда?

Сара из-за моего плеча оглядывает двор. Проклятье! Это какое-то наваждение. Двор тот же самый. Темные окна, ржавая железная дверь в противоположном конце. Замкнутый коридор?

— Давай попробуем еще раз.

— В смысле — попробуем? — в голосе все еще некоторая растерянность. — Блэк, объясни что происходит.

— Это чары. Вход и выход меняются местами, как только ты заходишь в коридор.

— Прекрасно. Выйдем через вход?

— Быстро соображаешь.

— Соображаю? Я в ауте, Блэк, — но твердость голоса опровергает слова. Успокоилась. Вот железная леди. Интересно, я на ее месте смог бы так быстро прийти в себя?

Я понял, что прав, едва открыл дверь, в которую мы только что вошли. Вместо темного двора мы выбрались в подворотню с полусферическим сводом, в противоположном конце которой висел тусклый фонарь. Я потянул Хиддинг за рукав. Мы уже были почти у выхода, когда путь нам преградила высокая фигура. Это было плохо! Нет. Это было более, чем плохо, потому что на нас была направлена волшебная палочка. Человек явно не просто так проходил мимо. Он ждал.

— Не надо так спешить, мои дорогие, — донесся до нас вкрадчивый голос.

— Как это мило, что вы решили заглянуть на огонек! — поддержал его другой, веселый.

Мы оба обернулись, второй стоял у нас за спиной. Он был чуть ниже ростом, но шире в плечах. Его лицо, которое освещал тусклый свет фонаря, украшала отнюдь не доброжелательная улыбка. Я оценил обстановку, как критическую. Это тебе не простофили-полицейские, и на одной наглости и скорости тут не выехать.

— Тц-ц-ц. Не дергайся, фраерок. Без глупостей, — с едва заметной угрозой сказал высокий, все еще не опуская палочку и подходя ближе. — Обыщи их, Берти.

Я услышал, как Сара втянула воздух. Хотя ей бояться, в общем-то, нечего. Ну, во всяком случае, не больше, чем мне. Крепыш довольно грубо пошарил по моим карманам, а потом переместился к Саре. Я молился, чтобы моя решительная спутница не выкинула что-нибудь из своих фокусов. Ей ведь, поди, и в голову не приходит, насколько опасна та вещь, которую высокий держит в руках. Однако, я понял, что еще недостаточно знаю Хиддинг. Она, хоть и не догадывалась о волшебных палочках, но умела оценить угрозу по позам и поведению противников. Я это понял, когда она заговорила, и еще раз поразился способности этой женщины меняться на глазах.

— Господа, мы просто… заблудились. Клянусь, у нас ничего дурного и в мыслях не было, — голос робкий, как у испуганной домохозяйки, которая застала грабителей в лавке молочника. — Отпустите нас, и мы сразу уйдем.

Крепыш рассмеялся.

— Крепко же вы заблудились, милашка, — на лице Сары был вполне натуральный страх, когда он начал ощупывать ее, рыская по карманам. — А что это у тебя, крошка?

Хиддинг дернулась.

— Не трогай ее, — спокойно, но твердо сказал я, лихорадочно прикидывая в голове наши шансы. Сможет ли Сара справиться с крепышом, если я отвлеку на себя человека с палочкой?

— Не бойся парень, не тронем мы твою курочку, — с усмешкой сказал высокий. — Что там, Берти?

Второй уже запустил руки Саре под куртку. Она закрыла глаза. Готовиться к атаке, подумал я.

— Вот это да?! — крепыш Брети даже присвистнул, разглядывая свою добычу. В руках у него был сарин пистолет. Зрелище, видно, так поразило парня, что он на мгновенье отвлекся от своей жертвы. И зря.

Удар по коленям свалил парня с ног. Мне казалось, я уже вижу, как в Сару летит заклятье, но это было лишь мое воображение. В следующую секунду я получил удар в челюсть, от которого потемнело в глазах. Меня прижали к стене, но я изогнулся и ударил своего противника головой. Он отшатнулся, но руки не отпустил. Черт, вот это силища. У меня появилось подозрение…

— Ах, ты маленькая дрянь, — донесся до меня голос Берти. Мне было не видно, но, судя по возне, Сара еще сопротивляться. Но для нее этот крепыш слишком серьезный противник.

— Берти, утихомирь девку, — прорычал высокий, который опять умудрился выдержать мой удар, на этот раз под дых. Черт! Железный он что ли?

Видимо, недоумение отразилось у меня на лице. Высокий схватил меня за горло, прижал к стене и злобно ухмыльнулся, обнажая на удивление ровные желтые зубы.

— Через два дня полнолуние, — хрипло шепнул он, обдав меня несвежим дыханием, — смекаешь, красавчик?

Я про себя чертыхнулся. Вот уж свезло, так свезло. Оборотень! Не удивительно, что он держит удары. За два дня до превращения эти существа почти нечувствительны к боли. Я знал это от Рема.

Берти меж тем удалось повалить Сару на землю и вывернуть ей назад руки.

— Шустрая у тебя подружка, — отдуваясь, весело бросил крепыш. Он скрутил Хиддинг руки невесть откуда взявшейся веревкой и за шкирку поднял ее на ноги. Щека у Сары была ободрана, но лицо спокойное. Она приняла свое поражение и раздумывает, что делать дальше, понял я. Кремень-девка!

— Не дергайся парень или твоя маггла покойница, — бросил мне оборотень, а потом добавил, осклабившись, — тебя мы убивать не будем. Десять тысяч на дороге не валяются. Верно, Берти?

— Этот парень так дорого стоит? — веселость крепыша была какой-то приторной. — Богатенький фраерок?

— Лучше, Берти, лучше. Нам с тобой довелось со знаменитостью поручкаться. Ты не узнаешь разве? Это же Сириус Блэк собственной персоной.

Крепыш присвистнул и приблизился ко мне, не отпуская Сару. По лицу Хиддинг прошла судорога, она с сочувствием взглянула на меня. Я покачал головой и едва заметно ей улыбнулся, мол, еще не все потеряно, хотя сам, признаюсь, был почти в отчаянии.

— Пойдете с нами, — уже распоряжался оборотень, подталкивая меня в сторону злополучной двери.

— Да уж, — расхохотался Берти, — примем героя честь по чести.