Eight (джен)

C.С.

— Северус, у меня для тебя весьма интересные новости, — начал Дамблдор, слегка нахмурившись. Он знал, что со времени падения Волдеморта в 1981 году я ненавижу покидать свои подземелья. Мне было так стыдно, хотя, конечно, кроме Альбуса никто не знал всей правды. И именно из-за того, что он знал, я взял за привычку по возможности избегать директора.

Я сел в самое большое кожаное кресло, которое мне всегда нравилось тем, что в нем легко можно было утонуть. Мой взгляд блуждал от одной безделушки, что в большом количестве  заполняли кабинет директора, к другой, избегая смотреть на самого старика.

— На днях я был в Министерстве по делам Хогвартса и вдруг почувствовал, как меня охватывает ностальгия. Я спустился в архив и попросил взглянуть на свидетельство о рождении Гарри Поттера.

Я начал подниматься.

— Альбус, какое это имеет отношение ко мне? Я занимался очень сложным зельем, и оно будет испорчено, если я сейчас же к нему не вернусь!

— Сядь, мой мальчик. Это очень даже тебя касается. Как ты знаешь, когда человека отправляют в Азкабан, его лишают всех прав. Когда я прочитал свидетельство о рождении маленького Гарри, имя Сириуса Блэка более не значилось в строке опекуна и крестного отца, как это было при его рождении. Вместо него там был прописано имя другого человека, выбранного его матерью. Ты не знаешь, кто бы это мог быть? — я скорее почувствовал, чем увидел, что Дамблдор многозначительно посмотрел на меня.

— Выбор Лили? Как вы прекрасно знаете, в школе Лили не была особо близка с кем-либо. Я не стану притворяться, что поддерживал с ней связь после выпускных экзаменов. Честное слово, Альбус…

— Разве тебе совсем никто не приходит на ум, Северус?

— Нет, ну, конечно же, вы не можете иметь в виду… меня, директор?

Неужели из всех возможных вариантов Лили остановила свой выбор на мне?

— Именно так. Так что теперь тебе решать, что делать с ребенком. Конечно, я помогу тебе со всеми необходимыми документами, если ты захочешь взять его к себе. С его нынешними опекунами уже связались, и они настаивают, чтобы он вернулся в наш мир. Даю тебе время подумать над этим,  — на этом старик взмахнул своей морщинистой рукой, давая понять, что я могу идти.

Я сделал несколько шагов к двери, а затем остановился и решительно обернулся. Я не мог подвести единственного друга, который у меня когда-либо был, даже если он и был мертв.

— Если Лили этого желала, то я позабочусь о ребенке.

Это было меньшее, что я мог сделать. В конце концов, в наши школьные годы Лили уберегла меня от многих неприятностей, а маленький Гарри невольно освободил меня от отвратительного рабства.

Альбус прямо-таки подскочил ко мне с крайне довольным выражением лица и похлопал меня по плечу.

— Очень хорошо, очень хорошо. Тогда мы оформим постоянное опекунство.

Мы аппарировали в Министерство и разобрались с необходимыми формальностями. Я поставил несколько подписей, магических и чернильных, и в итоге получил маггловский адрес. Скривившись из-за необходимости сменить мантию на обычный костюм, я направился прямиком на Тисовую улицу. С каждым шагом я все больше и больше сожалел о своем глупом и сентиментальном решении. С каких это пор Северус Снейп полагается на эмоции при принятии решений? «С тех пор, как в деле начала фигурировать Лили», — ответило мне мое подсознание.

Громко постучав в дверь дома №4, я стал ждать, пока мне откроют. Вскоре на пороге появилась жеманная домохозяйка.

— Вы должно быть Мистер Снейп? — с отвратительно наигранной улыбкой спросила она.

— Профессор Снейп, — высокомерно ответил я. Я уже ненавидел это существо с лошадиной мордой. По сравнению со своей сестрой она совершенно ничего из себя не представляла.

— Мы не ожидали Вас так рано, — сказала она, загораживая проход. — Боюсь, наш маленький Гарри еще не готов. Почему бы Вам не вернуться где-нибудь через неделю? Именно так мы и договаривались с Мистером Дамблдором.

— Директором Дамблдором, — поправил я. — Я не собираюсь мотаться туда-сюда по сто раз. Отойдите.

Я процедил это с такой силой и злобой, что чудовищная женщина, возмущенно пискнув, все же пропустила меня внутрь и проводила в гостиную.

— Я заварю чай, а маленький Гарри пока соберет вещи. Гарри, милый? — позвала она.

* * *

Г.П.

Она назвала меня «милым»?

— Да, мадам? — немедленно ответил я из своего логова. Мне нравилось думать о моем чулане, как о маленьком секретном убежище, пещере, например; о чем угодно, лишь бы не о том, чем он был на самом деле. Отозвавшись, я даже не предпринял попытки выйти наружу. Я никогда не делал этого, если мне только напрямую не говорили обратного.

— Иди на кухню, сладенький, — позвала она снова. Это и, правда, было странно. Должно быть, к нам кто-то пришел. Но меня обычно не представляли гостям, и особенно не в день после наказания. Закрыв за собой дверь чулана и распрямившись, я наткнулся на высокого человека со строгим лицом.

— Собери свои вещи. Мы сюда не вернемся, — приказал он мне.

Я переводил взгляд с него на тетю Петунию и обратно. Кого мне стоит послушаться? Я решил, что раз уж он меня забирает, то лучше делать так, как он говорит. Тетя Петуния кинулась ко мне.

— Давайте дадим ему время спокойно попрощаться со своим старым домом. А мы пока выпьем чаю на террасе.

Она увела его, хотя он, кажется, был этому совсем не рад. Интересно, что же мне уготовано? Куда он меня забирает? И почему? На вид он ужасно злобный, я сделал что-то не так? Все эти вопросы крутились в моей голове, пока я заталкивал свои жалкие пожитки в школьный рюкзак. Я знал, что мне придется оставить учебники здесь, так как мне они не принадлежали. Я упаковал спасенную мной игрушку и свой сломанный карандаш… и все остальное, что я мог назвать своим. По возможности я прибрался в чулане, заправил кровать и запер за собою дверь.

Я закинул рюкзак на плечо, но быстро опустил его. Это была плохая идея. Я на секунду заглянул в гостиную, но мужчина все же успел меня заметить и быстро поднялся.

— Нам пора, — сказал он, направившись прямиком к входной двери. Я последовал за ним, даже не удосужившись оглянуться.

Мы взяли такси до вокзала Кингс-Кросс, где прошли на седьмую платформу к поезду. Он направлялся в Манчестер, так что я знал, что поездка будет долгой. У меня было столько вопросов, но я не посмел их задать. Я знал, что бывает, когда говоришь без разрешения. Мне приходилось практически бежать, чтобы поспевать за этим странным человеком. За все это время он взглянул на меня всего лишь раз, и я  заметил, как его лицо исказилось от ненависти. Если бы я мог читать его мысли, то наверняка бы услышал, как он называет меня «бесполезным уродом» или каким-нибудь еще обидным именем.

Когда мы сели на поезд, он провел меня в купе. В отличие от метро, там было свободно, и мы были предоставлены самим себе. Я стоял в дверях, задаваясь вопросом, куда приткнуться. Я знал, что мне вряд ли позволят сесть на сидение, но надеялся, что он разрешит мне сесть хотя бы на пол. Мне очень не хотелось провести весь путь до Манчестера на ногах.

* * *

С.С.

Миниатюрный Джеймс стоял в дверях. Гарри был просто копией своего жалкого отца. Он стоял, уставившись в пол и погрузившись в собственные мысли. Наверняка задумал какую-нибудь пакость. Я смерил его сердитым взглядом, вознамерившись сразу же показать ему, кто здесь главный.

— Сядь, — скомандовал я, и у маленького паршивца хватило наглости усесться прямо на пол! Я схватил его за руку и усадил на скамью, мысленно проклиная себя за решение забрать его из дома родственников. Он тихо застонал, но я не обратил на это ни малейшего внимания. Маленький хулиган будет знать свое место. Неудивительно, что сестра Лили так жаждала от него избавиться. И не могу поверить, что он вышел из дому в худшей одежде для игр, которую я только видел. Наверняка перед моим приходом он играл в футбол или занимался какой-то другой подобной чепухой. Его волосы были спутаны, а лицо и руки покрывала грязь. Я заметил, что спустя пару минут он притянул колени к груди. Наверняка дуется. Что ж, по крайней мере, он ведет себя тихо.

Я закрыл глаза и проснулся только тогда, когда объявили, что мы прибыли в Манчестер. У меня было чувство, что все то время, что я спал, он смотрел на меня. Но как только я взглянул на него, он снова уставился в пол. Я был весьма удивлен, что он решил не спать. Вероятно, считает себя слишком взрослым. И это в восемь лет!

Я дернул подбородком, и он последовал за мной на платформу. Следующая часть нашего путешествия была самой неприятной. Я проклинал Дамблдора за то, что он настоял на том, чтобы я воспользовался маггловским транспортом.

— Ребенок испугается способов, которыми путешествуют волшебники. Не стоит начинать знакомство с нашим миром с чего-то неприятного, — наставлял его директор.

Мы наняли машину и отправились в Эштон-Андер-Лайн. С каждой минутой дорога становилась все хуже и хуже, пока наконец вдали не показался жалкий дом моего детства. Водитель высадил нас в начале Тупика Прядильщиков, заявив, что булыжник повредит  его машину. Я заплатил ему, не потрудившись дать на чай, и он уехал, показав мне известный грубый жест.

Изначально я думал отвезти ребенка в Хогвартс, но решил, что мне не хочется гоняться за маленьким негодником по всему громадному замку. Пока мы тащились вниз по улице, я задавался вопросом, а не совершил ли я очередную ошибку. Когда мы дошли до знакомой лачуги, я почувствовал во рту привкус страха и горечи. «Мы всегда можем уехать с утра, — решил я. -  К черту Дамблдора, мы просто аппарируем в Хогсмид». От этой мысли мне стало лучше.

С.С.

Когда мы поднимались по каменным ступенькам крыльца моего дома, мальчишка упал. Я остановился, ожидая неминуемых слез и соплей. Но ребенок лишь молча поднялся и смерил меня презрительным взглядом. «Гордый, высокомерный гриффиндорец!» — подумал я. Но, должен признать, я был впечатлен. Крэбб-старший и то выказывал меньше выдержки во время собраний Пожирателей Смерти. «Я что, сравниваю его с Крэббом? Джеймс бы пришел в ярость!» — эта мысль заставила меня усмехнуться.

* * *

Г.П.

Я утирал кровь с рук, а этот странный человек смеялся надо мной. Я был уверен, что он ударит меня, но он лишь повернулся и продолжил подниматься к дому. Я последовал за ним, предварительно убедившись, что вытер с ладоней всю кровь, чтобы, не дай Бог, ничего не запачкать. Мы вошли в дом, и я чуть не расчихался. Внутри было так грязно и пыльно! Все поверхности были просто погребены под слоем сажи, словно здесь когда-то взорвался камин. Складывалось впечатление, что здесь давно никто не бывал.

На улице уже темнело, и мужчина зажег несколько свечей. Усмехнувшись мне, он ушел наверх. Я закрыл входную дверь и запер ее, надеясь, что делаю все правильно. Когда он снова спустился, то выглядел почти что смущенным. Может быть, он не хотел, чтобы кто-нибудь видел его дом таким грязным? Тетя Петуния бы умерла от стыда!

Он успел переодеться. Теперь на нем было нечто, напоминавшее черное женское платье, надетое поверх штанов. Еще на нем была длинная мантия, что, по моему мнению, было довольно странно для лета.

— Ты голоден? — спросил он.

Я знал, что это вопрос с подвохом. Если бы он хотел, чтобы я поел, то просто бы дал мне что-нибудь.

— Нет, сэр, — прохрипел я. Я не говорил несколько часов и внезапно обнаружил, что из-за всей этой пыли мой голос охрип.

— Что ж, тогда следуй за мной.

Он снова направился к лестнице, что-то бормоча себе под нос. Я последовал за ним, и вскоре мы оказались в приятной и на удивление чистой маленькой спальне с небольшим камином. Еще там была одноместная кровать, застланная мягким покрывалом, а в углу расположился платяной шкаф. Из небольшого окна с широким подоконником была видна убывающая луна. Интересно, зачем он меня сюда привел. Вряд ли он хотел, чтобы я здесь прибрался, когда остальной дом нуждался в этом гораздо сильнее!

— Разбери вещи и ложись спать, — сказал он и ушел, закрыв за собой дверь.

Все мои пожитки уместились на нижней полке шкафа. Я прислушался, чтобы удостовериться, что он действительно ушел, и все-таки решился протянуть руку и потрогать покрывало на кровати. Кажется, оно было шелковым, а еще мягким, как крылышки у фей. Я притворился, что нахожусь в экспедиции и только что обнаружил царство королевы фей. В любую минуту ее двор мог ворваться сюда, танцуя по похожему на облака шелку. Они все будут кланяться, а она увидит меня и сделает своим рыцарем, поручив какое-нибудь важное задание.

«Прекрати мечтать! Тебя же сейчас поймают!» — подумал я и вздохнул. Я знал, что кровать предназначалась не мне. Возможно, странный человек вернется сюда позже и сам в нее ляжет. Я оглянулся вокруг и решил, что лучше всего будет лечь в углу. Я бросил долгий взгляд на луну, опустил голову на каменную приступку камина и, стиснув зубы, попытался заснуть. Порой, когда я так делал, мне удавалось не кричать, если мне снились кошмары.

* * *

С.С.

Я предложил ему две вещи, которые пришли мне на ум: еду и сон. Надеюсь, он будет в своей комнате всю ночь. Думаю, я не выдержу, если он начнет шататься по дому и ныть. Он был всего на несколько лет младше моих первокурсников, но был таким маленьким. На вид ему был не больше пяти. Задумавшись об этом, я понял, что за все время нашего знакомства он сказал всего два слова.

Заклинанием вернув моему сундуку прежний размер, я пытался придумать, чем буду развлекать мальчика ближайшие три месяца. Что занимаются дети? Когда я был ребенком, я прятался в углу, пытался защитить мать и получал взбучки от отца. Я не хотел подобного для Гарри, неважно, как сильно он напоминал мне о Джеймсе. В Хогвартсе дети играли в квиддич, у них были питомцы и друзья. Ну, по крайней мере, большинство из них имело друзей.

В школьные времена у меня совсем не было друзей, и с тех пор ничего не изменилось. Поэтому я не мог представить мальчика другим детям, с которыми бы он мог играть. К тому же, я бы не был в восторге, если бы эти маленькие дикари носились по моему дому. Квиддич тоже отпадал, так как мы жили по соседству с магглами. «Мне придется водить его на поле Хогвартса, -  решил я. — Интересно, ему нравится читать? Лили обожала книги…» Я заставил себя не думать о ней, направив мысли на приготовление Сонного Зелья. После сильной дозы пыльная хозяйская кровать погрузила меня в царство Морфея.

* * *

Г.П.

Я проснулся с первыми лучами солнца и услышал, как где-то в отдалении кричат петухи, а в саду дерутся кошки. Я лежал и прислушивался к незнакомым звукам. После густо населенного пригорода Лондона, мне потребуется некоторое время, чтобы привыкнуть к этой сельской местности.

Я потянулся и встал, крадучись направившись в туалет, про себя молясь, чтобы он не проснулся. Я просто не мог сдерживаться дольше. После я спустился на кухню, чтобы умыться. Открыв кран, я подождал, пока вода утратит свой коричневый цвет, в итоге удовлетворившись бледно-желтым цветом. Я поискал еду, чтобы приготовить завтрак, но в шкафах ничего не было.

Он не оставил мне список заданий, как это обычно делала тетя Петуния, так что я просто попытался представить, с чего бы он хотел, чтобы я начал. Я нашел практически все, что мне было нужно, в чулане и внезапно почувствовал благодарность, что он не заставил меня спать там. Маленькая коморка была покрыта паутиной и мертвыми жуками.

Я взял мокрую тряпку и принялся вытирать все поверхности в маленькой гостиной, периодически меняя мгновенно чернеющую воду. Я скатал старые, потертые ковры и принялся за полы. Когда я закончил, уже совсем рассвело. Мне оставалось лишь надеяться, что он не рассердится из-за того, что я сделал так мало. Интересно, узнаю ли я его имя хотя бы сегодня?

Я отнес ковры в сад, распугав по дороге котят. Я выбивал пыль, пока глаза не начали слезиться. Хорошо хоть, во дворе была натянута веревка. Ковры были довольно тяжелыми, и после того, как я потратил довольно много сил, чтобы почистить их, мне потребовалось некоторое время, чтобы занести их обратно. Решив, что в гостиной я больше ничего сделать не могу, я перебрался на кухню. Я как раз заканчивал вытирать столешницы, когда он, явно еще до конца не проснувшийся, вошел на кухню. На нас обоих была вчерашняя одежда.

— Какого черта ты делаешь? — закричал он. Он вообще умел нормально разговаривать?

Я спрыгнул со стула, на котором стоял, и начал пятиться.

— Простите, сэр, — пролепетал я. А что еще я мог сказать?

* * *

С.С.

«Он что, пытается произвести на меня хорошее впечатление? Маленький притворщик! То же самое мародеры проделывали и с Дамблдором», — заключил я. Гостиная и, правда, выглядела гораздо чище, но меня волновали лишь его намерения. Я не собирался так легко поддаваться, даже если он и выглядел, как жалкая маленькая уличная дворняжка.

— Иди умойся и переоденься в приличную одежду. Мы собираемся на улицу. — Нам нужно было сходить на рынок, он наверняка проголодался.

Он метнулся наверх, а я запустил пальцы в волосы. «Лили всегда говорила, что мне идут длинные волосы…» Черт! Мне не нравится, что из-за него я стал чаще думать о его матери! И о том, как сильно я сожалел о потере ее дружбы. Теперь я уже никогда не узнаю, могло ли между нами быть нечто большее.

Я почувствовал, что кто-то прожигает взглядом мою спину. Повернувшись, я увидел, что мальчишка мнется на пороге кухни. Он все еще выглядел жалко. Он вообще слышал, что я сказал?

— Я же сказал тебе переодеться в нормальную одежду! Ты что, не слышал? И половина твоего лица все еще черна, как сажа! Возвращайся наверх и не спускайся, пока не сделаешь, как я говорю!

Я ждал, с каждой секундой злясь все больше. Я пытался успокоиться, сосредоточившись на виде из окна, как часто делал, когда был младше. Но сад зарос сорняками, и все нормальные растения давно погибли.

Не выдержав, я решительно зашагал вверх по лестнице. Мальчик сидел на подоконнике, сжавшись в комочек. Я собирался снова закричать, но понял, что это бесполезно. Если он не поддается на уговоры, то мне придется предпринять меры. Я открывал одну дверцу шкафа за другой. Но внутри было пусто.

— Ты что, ослушался меня и не разобрал свои ве… о… — кое-что в шкафу все же оказалось. На самой нижней полке лежала сломанная игрушка и кучка грязной одежды.

Я снова посмотрел на мальчишку.

— Я же говорил тебе забрать все свои вещи из дома дяди и тети. Неужели ты не можешь следовать даже таким простым указаниям?

Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но я не хотел выслушивать его жалкие оправдания.

— Молчать! — приказал я. По крайней мере, в этот раз он меня послушался.

Я достал палочку и трансфигурировал его одежду в нечто более приемлемое. И тут у него чуть ли не случилась истерика! Такое ощущение, что я его одежду не трансфигурировал, а, по меньшей мере, поджег. Ох, уж эти магглорожденные! Ладно, может, он и не магглорожденный, но растили его все равно магглы, а это никак не улучшало ситуацию.

— Это всего лишь простое заклинание. А теперь иди и умойся! — я бы мог воспользоваться чистящим заклинанием, но не собирался с ним нянчиться.

* * *

Г.П.

Ух ты! Моя одежда, как по волшебству, изменилась! Но я беспокоился из-за своего лица. То, что он посчитал грязью, на самом деле было синяком. Но я все же потер лицо, зажмурившись от боли. Стало только хуже. Я не стал вытирать лицо, чтобы он видел, что я пытался. Надеюсь, этого будет достаточно. Я проскользнул обратно в комнату, но он схватил меня за руку, как это было в поезде. Мы снова вернулись в ванну, и он принялся тереть мое лицо. Я ничего не сказал. Он бы пришел в ярость, если бы я возразил ему или вскрикнул. Внезапно он остановился и уронил полотенце на пол. Я наклонился, чтобы подобрать его и вернуть ему.

— Как это случилось? — спросил он, впервые не закричав на меня.

— Я упал, — сразу же ответил я. Я всегда так говорил, когда кто-нибудь спрашивал меня о синяках. Но сразу же пожалел об этом. Ведь теперь дядя Вернон уже не мог ничего со мной сделать, да? Но дело было сделано, и, если бы я вдруг решил сказать что-то другое, он счел бы, что я вру.

— Когда ты упал прошлой ночью? — допытывался он.

— Да, сэр.

— Ты еще что-нибудь поранил, когда упал?

Я неуверенно поднял руки. Ударит ли он меня по ним теперь, когда знал, что они болят? Дядя Вернон всегда так делал. Но этот мужчина ничего не сделал. Его лицо не выражало ничего, когда он вышел из маленькой ванны.

— Пойдем, — позвал он, и мы снова вышли на разбитую улицу.

Он отвел меня в небольшое ателье, продиктовав длинный список необходимого смущенному старику, владевшему лавкой.

— Пять рубашек: три белых, одну черную, одну темно-зеленную. Пять пар брюк: три черных, две серых. Семь комплектов нижнего белья и черных носков. Две пижамы, любые, какие у вас есть. Два комплекта одежды для игр. Любого цвета, кроме красного.

После этого он вышел, прикрыв за собой дверь. Старик посмотрел на меня. Посмотрел так, словно по-настоящему видел меня. У него были добрые голубые глаза, и, поманив меня встать на стул, он осторожно прикоснулся к моему лицу.

— Мне нужно снять мерки, малыш. А теперь встань прямо.

Он делал все замеры так осторожно, словно знал, что мне больно, а закончив, притянул меня к себе и тихонько спросил:

— Как давно ты живешь с Мистером Снейпом?

Так вот как его звали. Снейп.

— Он привез меня к себе прошлым вечером, сэр.

— Значит, это с тобой сделал не он? — спросил старик, указав на мое лицо.

— Н-нет, сэр.

— Хорошо. Но, если что-то случиться, сразу беги сюда. Я живу над ателье.

Пораженный, я уставился на него. Никто и никогда еще не говорил мне чего-то настолько чудесного.

— Спасибо, сэр! Большое спасибо!

Он принес мне несколько рубашек и брюк, чтобы я их примерил, хотя у него и не было всего, что потребовалось. Вскоре вернулся Снейп, несся с собой пакет из бакалеи и бутылку молока.

Старик подошел к нему, словно защищая меня от него.

— У меня есть три готовых белых рубашки и две пары черных брюк. И еще одна пижама, она чуть великовата, но, когда он чуть подрастет, будет как раз впору. Я подобрал подходящую одежду для игр и все носки и белье, что вы хотели.

— Хорошо, — сказал мой мрачный человек и проследовал за портным к стойке, чтобы расплатиться. Счет вышел баснословно большим. Мне хотелось провалиться под землю. Как же мне с ним теперь расплатиться?

— Вы хотите, чтобы я остальное сшил или мне просто заказать все необходимое в Манчестере? — спросил старик.

— Как вам будет угодно. Пойдем, ребенок, — поманил меня Снейп.

Я забрал у старика пакеты с одеждой и, на прощание улыбнувшись ему, побежал вслед за Мистером Снейпом.

С.С.

— Убери свои новые вещи в шкаф, — огрызнулся я на мальчишку, как только мы вошли в дом. Возможно, он был более послушным, чем я думал поначалу. Он прямиком отправился наверх, и я услышал, как скрипнули дверцы шкафа. Я же тем временем зачаровал холодильник, чтобы он оставался холодным, и осмотрел свои покупки. «Дурацкая маленькая деревня, дурацкие маленькие магазины...»

— Дурацкий старый дом! — сердито проворчал я как раз в тот момент, когда мальчишка снова просунул свою черную макушку на кухню. Он с покорным видом забрал у меня пакет с продуктами и молоко и начал раскладывать все по местам, словно был тут хозяином. Меня это напрягло, но, по крайней мере, он был чем-то занят. Я же направился в подвал, чтобы сварить эликсир Subtusum.

* * *

Г.П.

Прежде чем разложить еду, я прибрался в шкафах. Мой желудок громко урчал, и боль отдавала в ребра. Прошло три дня с тех, как я съел хоть кусочек. Я выпил столько воды, сколько смог. Я уже давно выучил этот трюк: живот не будет болеть так сильно, если его заполнить чем-то, чем угодно. Я вымыл какую-то старую посуду, что нашел в верхних стеллажах, надеясь, что крошащегося куска мыла было для этого достаточно.

День становился все жарче, и я заметил, что постепенно моя одежда начала возвращаться в прежнее состояние. Хрустящая белая рубашка становилась синей, а ткань постепенно изнашивалась. Прошло еще несколько минут, и одежда увеличилась в размере, хотя все еще была сравнительно чиста. Ну, хоть что-то. Я закатал рукава и снял кроссовки, чтобы было удобнее мыть стол и полы.

Я вспомнил об истории, которую слышал в школе. О маленькой девочке, у которой была мачеха и сводные сестры. «Должно быть, ее родители тоже умерли», — подумал я, и меня это слегка приободрило. Ведь потом она стала принцессой, да? Ей лишь пришлось немного подождать, пока она не стала взрослой. Так я и работал, представляя, что Снейп — мой злобный отчим и что, когда я вырасту, я стану принцем и у меня будет белый конь и великолепная золотая корона.

Уверен, что к тому времени, как я закончил, уже настало время обеда, если не ужина. Снейп все еще не показался, и я не был уверен, где он пропадает так долго. Может быть, он куда-то ушел? Но я все же решил, что лучше будет приготовить ему что-нибудь поесть. Снейп купил лишь масло, молоко, хлеб и сыр. Я нарезал ароматный хлеб и сыр и положил их на свежевымытую тарелку. Положив кусочек масла в масленку, а нож рядом с тарелкой, я налил молоко в стакан и задумался, что делать дальше. Я решил, что наверх мне пока идти не хочется, боялся, что побеспокою его, если вдруг он лег спать. Поэтому я пошел в сад и начал выпалывать сорняки. И я весьма неплохо с этим справлялся, учитывая, чтобы у меня не было никаких инструментов, помимо рукоятки метлы. И тут Снейп внезапно вылетел из задней двери.

— Не прикасайся к саду! — рявкнул он, словно одержимый. Я сорвался с места и попятился от него, наткнувшись спиной на ствол дерева.

— Простите, сэр. Простите! Пожалуйста, сэр, я больше не буду этого делать. Простите! — я прикрыл лицо руками, ожидая первого удара. Но и в этот раз ничего не произошло.

— Прекрати ныть, ты же не знал, — сказал он, чуть смягчившись, и я опустил руки. Мне и, правда, начинал нравиться мой новый дом!

— Больше так не делай! — еще раз крикнул он. — А теперь иди в дом. — Что ж, я знал, что его доброта долго не продлится.

Я, как сумел, отряхнулся от грязи и последовал за Снейпом в дом. Он сел, чтобы поесть, а я стоял у раковины, ожидая дальнейших инструкций. Я боролся с выступающей слюной, сожалея, что не могу попить еще воды. Я чувствовал, что он на меня смотрит, но не посмел поднять глаз.

— Ну? — сказал он.

— Да, сэр? — ответил я тихо. Я всегда говорил тихо.

— Не стой столбом! Иди и займи себя чем-нибудь! — отдал он грубоватый приказ.

— Да, сэр, — ответил я и, быстро схватив ведро и тряпку из недавно вымытого чулана, припустил наверх в ванную. Сначала я почистил ванную и раковину, оттерев всю ржавчину и плесень, что сумел. Холодный кафельный пол окончательно добил мои колени, и они начали кровоточить. Я закатал штаны, чтобы хоть как-то смягчить упор, и продолжил. Наконец, я с усердием принялся тереть отвратительно грязный туалет. К концу меня стошнило. Почистив щетку, руки и прополоскав рот, я переместился в коридор, а затем и на лестницу.

Выглянувший в коридор Снейп лишь закатил глаза, заметив меня. Войдя в гостиную, он взял с книжной полки огромный том и снова скрылся за небольшой дверью под лестницей. Как же я ему завидовал! Я мечтал прочитать эти книги, любую из них. Самым счастливым временем у Дурслей были те мгновения, когда они ложились спать, а я мог снова и снова перечитывать свои учебники. Больше всего мне нравилась история. Я мог читать о людях, отделенных от меня временем и расстоянием, а потом воображать себя рядом с ними. Днем я сажал картошку в большом открытом поле, греясь в лучах солнечного света, а вечерами пировал с десятью моими братьями и сестрами. Я путешествовал в Китай, покупая чудесные вещи, которые мог перепродать, чтобы выручить деньги на щедрые подарки для моих любящих матери и отца. Я сражался вместе с другими рабами против моего жестокого хозяина. Последняя фантазия мне нравилась больше всего.

Но теперь у меня не было моих учебников. А до конца учебного года оставалась всего неделя, так что вряд ли в ближайшие месяцы я вновь увижу свои книги. Вернувшись в реальность, я с еще большим усердием принялся тереть полы, пытаясь проглотить комок, застрявший в горле.

* * *

С.С.

Этот ребенок действует мне на нервы. Я удивился, что он приготовил мне поесть, но это наверняка было сделано лишь для того, чтобы меня задобрить и избежать нагоняя за то, что он поел, не дожидаясь меня. Не то, чтобы ему нужно было спрашивать разрешения... А теперь я еще и был вынужден тратить свое время, чтобы сварить зелье для его лица. «Я бы мог параллельно заняться каким-нибудь другим зельем...» Я поднялся из подвала наверх, чтобы взять нужную книгу.

Когда я вошел в комнату, он изображал из себя великого труженика, притворяясь, что он весь из себя такой хороший. Наверняка вывалялся в камине, пока я ел, чтобы выглядеть так, словно и, правда, занимался всей этой уборкой. Но любой другой ребенок на его месте бы выжидающе смотрел на меня и самодовольно улыбался в ожидании похвалы. Он же поднял на меня взгляд, но сразу же снова уставился в пол. Странно. Но с Поттера станется попытаться меня обмануть.

Когда Subtusum был готов, я снова поднялся в гостиную и обнаружил, что мальчишка играет в трубочиста. «Может, видел этот отвратительный фильм про Мэри Поппинс по телевизору».

— Мальчик! — крикнул я с намереньем заставить его прекратить разводить беспорядок.

Он подскочил на месте, ударившись головой о верхнюю стенку камина. Он покосился на меня, его сломанные очки повисли на одном ухе, и все, что я мог видеть, это лишь его кристально чистые зеленные глаза, сверкающие на запачканном сажей лице. Глаза Лили.

— Дай их сюда! — сказал я, протянув руку за очками. Он сжался, когда я потянулся и содрал их с него. — Иди наверх и умойся. И надень свою новую одежду, грязный маленький паршивец!

Я понял, что мне не стоило мне этого говорить, когда он кинулся к выходу из комнаты, держась от меня как можно дальше. Черт! Но эти глаза... они застали меня врасплох.

Я пошел на кухню и увидел, что он уже вымыл и убрал посуду. Достав рыхлый, едва съедобный хлеб и подпорченный сыр, я нарезал их и положил на тарелки, налив себе воды, а ему — молоко. «Лили всегда ругала меня за мою вспыльчивость», — уныло думал я. Если бы она только была здесь и сама заботилась о ребенке, я бы не дошел до такого состояния.

— Мальчик! — снова позвал я его, и он быстро спустился на кухню. В своей новой одежде он выглядел, как маленький франт. «Точно как его отец!»

— Сядь, — скомандовал я, выдвигая из-за стола старый стул. Он помедлил, но все же послушался. Я пододвинул к нему его еду, а сам принялся за свою порцию, но остановился, заметив, что он просто смотрит в свою тарелку, сидя на самом краешке стула.

— Ешь! — зарычал я, и он вдруг взглянул на меня, и его грязное лицо растянулось в ухмылке. «Как я и думал, он просто издевается надо мной. Сыра и хлеба явно недостаточно для его величества».

— Что, это не то, к чему ты привык? — спросил я, обратишь к моему любимому стилю разговора — сарказму.

— Нет, сэр! — ответил он, рассмеявшись, и откусил большой кусок бутерброда.

Это было последней каплей. Я взял наши тарелки и выбросил их в мусорное ведро, получив удовлетворение от звука бьющейся посуды.

* * *

Г.П.

Снейп отправил меня спать, и я пожалел, что ел слишком медленно. Всего пара кусочков или глотков молока, и я бы наелся. Интересно, что я сделал не так на этот раз? Но все эти вопросы были ни к чему. Ведь дяде Вернону никогда не требовался повод, чтобы меня наказать. Вообще-то я был вполне счастлив, что мне разрешили лечь спать после того, как я так усердно работал. Я снова надел свою старую одежду, выбрав ту, что была почище, а новую осторожно убрал в шкаф. Мне хотелось надеть свежую новую пижаму, но я решил, что мне не стоит этого делать, раз уж он об этом не упомянул. В конце концов, меня же наказали, хоть я и не знал за что. Не стоило еще больше злить его.

После тяжелой работы мышцы болели. Я привык выполнять длинные списки заданий для тети Петунии, но они не были такими сложными, потому что мой старый дом не был так запущен. В спальне было душно и жарко. Я открыл окно и снова улегся в своем углу, слушая, как перекликаются за окном совы.

Следующим утром я проснулся еще до рассвета. За ночь мышцы задеревенели сильнее обычного, а из-за пота рубцы на спине саднило. Я подождал, пока солнце поднимется над горизонтом, и наконец рискнул выбраться в коридор. Дверь в комнату Снейпа была открыта, но его там не было. Но я не слышал и никаких звуков снизу. Может, ночью он куда-то ушел? «Надеюсь, он не вернется домой пьяным!» — мысленно содрогнулся я. Дядя Вернон редко пил, но когда это случалось, все было в десять раз хуже. Умывшись и попив из-под крана, я тихо проскользнул вниз, чтобы посмотреть, безопасно ли там. Решив, что лучше не рисковать быть пойманным на безделье, я принялся чистить каменный пол перед камином, который я вчера нечаянно запачкал сажей.

Снейп появился из, как я предполагал, подвала. Вид у него был такой, словно он вообще не ложился. Был ли он пьян? Сложно сказать. Хотя его так шатало, что это вполне могло быть правдой. С другой стороны, причиной тому могла послужить и обычная усталость.

Я задержал дыхание, ожидая того, что будет.

Г.П.

Спотыкаясь, Снейп двинулся ко мне, и я понял, что он действительно пьян, и довольно сильно.

— Ты все еще его чистишь? В этом нет никакой необходимости. Scourgify.

Он взмахнул своей небольшой заостренной палкой, и камин чуть ли не засиял от чистоты. Круто!

— Ты ел? — спросил он.

— Нет, сэр.

— Тогда пойдем.

Он улыбнулся мне. Он на самом деле мне улыбнулся! Это была глупая, пьяная улыбка, но я представил себе, что дело не только в алкоголе. Я начал было доставать еду, но он ленивым жестом отодвинул меня с дороги и сам принялся нарезать сыр и хлеб громадными, кривыми кусками. Потом он попытался смазать хлеб маслом, но ничего хорошего из этого не вышло, так как в итоге масло оказалось на полу. Протянув мне тарелку, он достал молоко и выпил половину прямо из горла, пролив большую часть на свой грязный плащ. Он не позвал меня за стол, так что я сел на пол и стал ждать, когда он скажет мне, что я могу поесть.

Он посмотрел на меня сверху вниз, и на секунду мне показалось, что он сейчас упадет. Но он лишь рассмеялся и плюхнулся на пол рядом со мной, протянув бутылку холодного молока.

— Допивай, — промямлил он нечленораздельно, и я воспользовался возможностью и залпом прикончил остатки молока. Мой желудок запротестовал, но я не обратил на это внимания. Кто знает, когда еще мне доведется поесть.

Он взял ломоть хлеба и откусил от него большой кусок. Одно долгое мгновение я пытался понять, намеревался ли он съесть всю еду в одиночку, но тут он протянул мне полусъеденный кусок.

— Доешь остальное. Чую, меня щас стошнит!

Он с трудом поднялся и попытался добежать до ванны, но в результате его лишь стошнило на старое потрепанное кресло. Я подхватил несколько полотенец, что были на кухне, и, как сумел, вытер лицо Снейпа. Все это время он просто смотрел на меня, пытаясь сфокусировать взгляд. Когда я закончил, он поймал меня за руку и, погладив ее, сказал:

— Ты хороший мальчик, Гарри. Доедай свой завтрак, обед или что там у нас сейчас, а потом иди играть на улицу. Мне нужно отдохнуть… — и он завалился спать прямо на деревянном полу.

Я смел подчистую все, что оставалось на тарелке, прибрал на кухне и задумался, как мне следует поступить дальше. Он сказал мне идти на улицу, хотя только вчера запретил мне появляться в саду. Я подумал, что, возможно, безопаснее всего будет держаться поближе к деревьям. Они росли в отдалении от остальных растений, но все равно находились во дворе.

Я сел под низкими ветвями самой маленькой из плакучих ив. Покачивания веток и шелест листьев убаюкивали меня. Я задумался над теми вещами, которые мог творить Снейп. Должно быть, он колдун. Просто кем еще он мог быть? Вот бы у него была машина времени, тогда бы я смог отправиться в прошлое и повидаться с родителями. А может, он и вовсе сможет вернуть их к жизни! Наверняка он будет рад от меня избавиться. Хотя если бы это было ему под силу, он бы уже это сделал. Интересно, умеет ли он гипнотизировать людей и заставлять их делать то, что пожелает? Эта мысль меня пугала. Я облокотился спиной о дерево, наблюдая, как плывут по небу угрюмые серые облака, и попытался отвлечься.

Я заснул, и мне приснилось, что Снейп был вампиром, который высосал всю кровь из доброго портного посреди макового поля. Потом он превратился в летучую мышь и свил себе гнездо из моих волос. А затем вцепился зубами в мою одежду и отнес к себе домой. Закинув меня в дымоход, он полетел дальше, скрывшись в ночи.

Вздрогнув, я проснулся за мгновение до того, как ударился о дно камина. Уже темнело, и сквозь листву была видна сияющая луна. Я заволновался, не стоило ли мне вернуться внутрь? Ведь все дети должны возвращаться домой, когда темнеет, так? Но у Дурслей я не раз спал среди кустарника, когда дядя Вернон не пускал меня в дом. Он говорил, что я грязнющий, как уличный кот, и поэтому должен спать снаружи вместе с другими кошками. Так что я решил, что раз мне было сказано идти на улицу, то лучше всего мне было тут и оставаться, пока он не скажет мне зайти внутрь.

Чтобы скоротать время, я притворился, что я на необитаемом острове и сижу под небольшой пальмой. Я был совершенно один и мог делать все, что мне захочется и где захочется, а если я решу поесть, я всегда смогу найти здесь кокосы, бананы и рыбу. Галдящие вороны превратились в крикливых морских птиц, что летали у меня над головой, а порывистый вечерний ветер — в океанский бриз. Я практически чувствовал прохладную морскую дымку на своем лице.

Однако спустя мгновение я понял, что и, правда, почувствовал влагу: начался дождь. Через несколько минут моя одежда намокла, а воздух стал ледяным. Я вынул руки из рукавов, прижал их груди, чтобы было теплее, и придвинулся как можно ближе к дереву, чтобы хоть чуть-чуть спрятаться от дождя. Я практически заснул снова, когда задняя дверь с грохотом отворилась.

* * *

С.С.

Я проснулся с ужасной головной болью и понял, что лежу на полу гостиной. Принюхавшись к своей мантии, я учуял запах алкоголя и рвоты. Думаю, это был самый неприятный из возможных способов проснуться, если не считать те разы, когда я просыпался со жгучей болью в предплечье из-за метки. В комнате было темно, как в склепе, и я, ударяясь обо все, что только можно, попытался отыскать свечу, пока мое замутненное сознание наконец не подсказало достать палочку и зажечь огонь в камине. Внезапно я вспомнил о мальчишке и задался вопросом, где он сейчас. Я ведь даже не был уверен, какой сегодня день. Последнее, что я помню, это как я варил Сонное Зелье и Успокоительное, сдабривая процесс большим количеством огневиски. Когда я начал, было, должно быть, где-то часа четыре утра. Как я вообще умудрился подняться по лестнице из подвала?

Я наделся, что найду, ребенка под одеялом в кровати, но, что меня не особо удивило, его там не оказалось. Я обыскал дом, с каждым шагом волнуясь все больше и больше, пока наконец не додумался посмотреть на улице. «Где же еще быть этому маленькому непослушному бездельнику, как не в единственном месте, куда я запретил ему ходить».

Там он и был. В саду.

— Мальчишка! — позвал я, и он подбежал ко мне, промокший до нитки. На что еще пойдет этот ребенок, лишь бы ослушаться меня! Я схватил его за шкирку и потащил наверх, в спальню, где ткнул его носом в угол. — Я же ясно выразился, когда говорил тебе никогда не совать свой нос в сад. Ты останешься здесь, пока я не разрешу тебе двигаться. Ты понял?

— Да, сэр, — сказал он тихим, капризным голосом.

На этом я его оставил, решив, что полчаса в углу в мокрой одежде послужат ему уроком. Я подумал, что раз уж мне придется его отчитывать, то мне сначала лучше выпить Успокоительного зелья. Вряд ли криками можно было заставить его хорошо себя вести, так что я решил воспользоваться старым способом Дамблдора и спокойно поговорить с ребенком. Вряд ли это могло кому-то повредить. Но вкус у Успокоительного зелья оказался каким-то странным.

«Идиот! Кто же напивается и варит зелья одновременно! Что же я туда намешал?»

* * *

Г.П.

Как обычно я сделал неправильный выбор. Я должен был пойти в дом, когда на Тупик Прядильщиков опустились сумерки. Я такой глупый! Почему я никогда ничего не могу сделать правильно?

Я стоял в углу, радуясь хотя бы тому, что снова оказался под крышей. Моя мокрая насквозь одежда начала подсыхать, сначала став просто влажной, а потом и вовсе сухой. Я был удивлен, что, несмотря на всю свою злость, Снейп не стал вымещать ее на мне. Возможно, он еще сделает это, когда вернется. При мысли о побоях, живот болезненно свело, а руки затряслись. Я прижал их к бокам, чтобы унять дрожь, но от недостатка физической активности моя нервозность только усилилась. Мне не на что было отвлечься от охватившегося меня ужаса, и в мозгу, как в кино, замелькали картинки прошлого. Я вспомнил о наказаниях дяди Вернона, и на несколько страшных мгновений мне показалось, что я схожу с ума.

Через некоторое время ноги начали ощутимо ныть. Постепенно из ног боль передалась и спине. Но ничего, я много раз справлялся и с куда худшей болью. К тому же, мое физическое состояние отвлекло меня от неприятных воспоминаний.

Когда темнота за окном сменилась сначала красными отблесками рассвета, а затем и бледным утренним светом, я понял, что в последний раз был в туалете вчера рано утром. Я прислушался, мысленно моля Мистера Снейпа вернуться. Пусть он меня побьет, но причиной тому хотя бы будет лишь мой вчерашний проступок. Если он промедлит еще хоть чуть-чуть, поводов злиться у него прибавится, не говоря уже о том, как мне будет стыдно. Но он так и не пришел.

Солнце за окном пропало, и я испугался, что у меня начались галлюцинации. Ведь до заката еще, должно быть, было далеко, да? Вдруг раздался оглушительный раскат грома, напугавший меня до полусмерти. Но уже через секунду я почувствовал облегчение. И не только из-за того, что это была не галлюцинация. Мои штаны стали теплыми и влажными.

Я почувствовал себя бесконечно униженным и заплакал. Я так устал, мне было так больно, а теперь я еще и опозорился, как последний младенец. Теперь я знал наверняка, что наказания мне не избежать.

* * *

С.С.

Я проснулся, когда Эштон-Андер-Лайн накрыла летняя гроза. Конечности чувствовались с трудом. Я сварил слишком крепкое успокоительное. А потом меня словно ударило: Гарри! Как же он там, если я провалялся тут, Мерлин знает, сколько? Я взлетел по ступенькам наверх в его комнату, тихо надеясь, что он играет, спит или занимается еще чем-нибудь, чем тешили себя маленькие избалованные мальчики.

Мое сердце болезненно сжалось, когда я увидел, что он стоит в углу. Может, он просто услышал, как я поднимаюсь, и встал обратно, чтобы одурачить меня? Я положил руку ему на плечо, и он подскочил от неожиданности. Когда я развернул его лицом к себе, я увидел, что по лицу малыша катятся огромные слезы. Могло ли и это быть уловкой?

Я получил свой ответ, когда в нос мне ударил резкий запах мочи и я посмотрел на его штаны. Кровать тоже была не тронута. Получается, он простоял здесь, по меньшей мере… десять часов! Я знал, что если бы Лили сейчас наблюдала за нами с небес, то она бы никогда меня не простила за то, что я так поступил с ее сыном. Он и, правда, простоял здесь всю ночь. Как же у него только сил хватило?

— Ребенок, иди искупайся и переоденься. Когда закончишь, спускайся вниз. Нам нужно поговорить.

Он кивнул, сделал несколько шагов в сторону двери, но упал. Я собирался помочь малышу подняться, когда он, полуприподнявшись, пополз в ванную, не переставая бесконтрольно всхлипывать.

Г.П.

Я вытащил себя из комнаты так быстро, как смог, боялся, что он начнет пинать меня, пока я ползу. Дядя Вернон делал так пару раз, и в груди после это всегда очень долго болело. Но Снейп не стал этого делать и даже позволил мне сначала вымыться. Когда меня надолго запирали в чулане, и со мной случалось нечто подобное, дядя Вернон никогда не давал мне такой возможности. Он сразу переходил прямо к делу.

Я открыл холодную воду. Пока ванна набиралась, я попытался вернуть ногам чувствительность: они неприятно гудели. Было не так уж просто перебраться через бортик, и я поскользнулся, с грохотом ударившись головой о кафель. Любой из Дурслей уже бы накричал на меня за произведенный шум, но Снейп даже слова не сказал. Он и, правда, был очень добр ко мне. Я почувствовал укол вины за то, что мне снились плохие вещи про него.

Я пробыл в воде слишком долго и, пока вытирался своей же рубашкой (все полотенца я использовал, чтобы убрать рвоту), громко стучал зубами. Обернув рубашку вокруг бедер, я вернулся в комнату, где спал. Одевшись, я попытался собраться с силами, а потом вытащил с задворок шкафа предмет, который ненавидел больше всего на свете. Я знал, что должен сделать это, иначе он решит, что я веду себя дерзко.

Когда я спустился, он сидел за кухонным столом. Кажется, ему было нехорошо, взгляд его при этом был устремлен куда-то в пространство. Прошло несколько секунд, прежде чем он посмотрел на меня. Я сразу же опустил голову и протянул ему отвратительный предмет, что держал в руке. При виде его он мгновенно рассвирепел.

— Где ты достал этот… эту вещь? — закричал он, брызгая слюной мне в лицо.

— Это был… подарок, сэр, — неуверенно ответил я. Даже я знал, что дядя Вернон повел себя откровенно злобно, когда подарил мне его два года назад на Рождество.

— Это ложь! — Он схватил меня за плечи и начал трясти, повторяя: — Где ты его нашел?

Я знал, что что бы я ни сказал, будет только хуже. Поэтому я продолжал молчать, в то время как из-за тряски моя голова начала пульсировать от боли. Он остановился и выхватил ремень у меня из рук, поднеся его прямо к моему лицу.

— Ты ведь знаешь, для чего он нужен, не так ли, — заявил он тихим, угрожающим тоном.

Я сглотнул.

— Да, сэр.

Он скривился и задрожал, учащено дыша.

— Ну, тогда вперед, Джеймс! Скажи мне, для чего он нужен, чтобы я был уверен, зачем ты его принес.

Почему он назвал меня Джеймсом? Кто такой Джеймс? Но я знал, что нужно что-то ответить.

— Это… это для п-порки, сэр.

Он отшатнулся, бешено завертев головой по сторонам, словно ожидая увидеть кровь, стекающую по стенам. Неужели он сходит с ума прямо у меня на глазах?

Так же внезапно, как начал, он перестал трястись и снова повернулся ко мне.

— Почему ты… с чего тебе… Ах ты, злобное маленькое чудовище!

Он замахнулся, задев меня ремнем по руке. Я старался стоять неподвижно, как меня всегда учили делать во время побоев. Но он больше не поднял ремень, наоборот, его рука разжалась, ремень упал на пол, и сам он повалился на колени рядом с ним.

— Уйди, — скорее простонал, чем сказал, он. Я был шокирован. Почему он приказывает мне уйти, когда мое наказание только началось? Моя медлительность его не обрадовала.

— Уходи! — повторил он гораздо громче. Я развернулся и побежал наверх, забившись обратно в свой угол.

* * *

С.С.

Я совершил еще одну громадную ошибку. Не могу поверить, что я ударил мальчишку, даже несмотря на то, что это и вырвало меня из моего кошмара. Я думал, что давным давно выбросил этот отвратительный ремень вместе с прочими вещами, принадлежавшими моему мерзкому отцу. То, что сделал Гарри, несомненно, было иллюстрацией к тому, как поступил бы Джеймс Поттер. Я же был готов спокойно поговорить с мальчишкой, а он не преминул воспользоваться возможностью достать меня, притащив предмет, от одного вида которого у меня сводило желудок. Неужели он был в шкафу? Или мальчишка прокрался в мою комнату или в подвал…

Но что бы он ни натворил, он не заслуживал того, чтобы его ударили.

Реальность моего поступка обрушилась на меня со всей силой. Я ударил его этим ремнем, и не где-то, а в этом самом доме. В доме моего отца. Где меня самого когда-то били этим ремнем, пока мой голос не хрип от криков. «Я не мой отец! Я не стану моим отцом!»

Я нагнулся подобрать этот ужасный инструмент и выкинуть его в мусорное ведро, и только тогда заметил пряжку. Она была не из тусклой, рябой меди, как на отцовском ремне, а из сияющего серебра. Это был не тот ремень, что соприкасался с моей голой коже тысячи и тысячи раз. Но тогда где мальчик его взял? И зачем принес сюда?

«Я буду сохранять спокойствие. Я поговорю с этим ребенком. Я не позволю своей вспыльчивости помешать мне заботиться о сыне Лили».

— Ребенок! Вернись на кухню, — позвал я его, подбирая ремень с пола.

Он быстро спустился вниз и подошел ко мне, по-прежнему не отрывая глаз от пола. Когда он увидел, что я все еще держу ремень, он, как ни в чем не бывало, положил руки на стол. Отступив от него и выгнув спину, мальчик принял идеальную позицию для порки. «Ремень был дан мне, потому что он думал, что я собираюсь побить его!» Мне нужно было столько узнать о том, как быть родителем. Неужели я и, правда, так ужасно с ним обращался?

— Встань, ребенок. В этом нет необходимости.

Медленно он сделал так, как было сказано, посмотрев на меня со смесью удивления и смущения. Я указал на ремень, собираясь попросить его объяснить, откуда и зачем он его принес, и смущение сменилось страхом. Он вытянул руки ладонями вверх и зажмурился. Кажется, моя попытка извиниться проходила не очень успешно.

Подхватив ребенка на руки и попутно заметив, что он очень, очень легкий и тощий, я посадил его на стол, чтобы можно было поговорить с ним, смотря в глаза. Когда деревянная поверхность стола соприкоснулась с его штанами, он вскрикнул.

— Что такое, Гарри? Тебе больно?

— Простите, сэр. Я буду вести себя тихо, обещаю! — жалостливо всхлипнул он.

Он не переставал ерзать, и у меня не осталось сомнений, что ему было больно. На диване нам явно будет удобнее. Опустив ребенка обратно на пол, я неловко взял его маленькую ручку в свою и повел его в гостиную. Может, он вообще не должен был сидеть. Надо будет как можно скорее его осмотреть. Если он так остро реагирует, то наверняка нуждается в лечении.

Я сел на диван, поставив его рядом с собой, а он взял и улегся поперек моих колен. Теперь он думает, что я собираюсь его отшлепать. Да что же, во имя Мерлина, делали с этим ребенком?

* * *

Г.П.

«Мне так повезло! Он всего лишь отшлепает меня!» Он принялся стягивать с меня штаны, но этого стоило ожидать. Но когда он все-таки снял их, он сделал нечто странное. Он потрясенно вздохнул. Он задрал и мою рубашку тоже. Он будет бить меня и по спине? «Что ж, он будет не первым, кто это сделал».

Но потом он снова подхватил меня и положил на диван. Он вышел из комнаты, и я услышал, как открывается дверь подвала. Похоже, одними шлепками я не отделаюсь. За чем он туда пошел? Не за ремнем, он на кухне. Может, за розгами? «Я ненавижу розги!» От них быстрее всего появляется кровь. Но прежде чем я успел полностью предаться панике, он вернулся и начал смазывать мою кожу какой-то холодной жидкостью.

«О, нет, только не это!» Однажды дядя Вернон тоже так сделал! Он нанес на мои порезы какую-то мазь, пахнущую как тетя Мардж, и сначала она тоже была просто холодной. Но затем она стался жечься, и моя кожа словно покрылась жидким огнем. Я помню, как пронизывала меня боль от ран, и это ужасное чувство длилось не один час.

Я не смог справиться с собой и закричал. Он сразу же остановился и заговорил со мной тихим голосом.

— Тише, мальчик, оно начнет работать всего через минуту.

И что, мне должно было полегчать от этого? Но кричать я перестал, потому что он сказал мне вести себя тихо. После того, как он размазал эту ужасную штуку по всей моей спине, попе и ногам, он натянул обратно мои трусы и повернул меня к себе лицом.

— Ну же, не надо плакать.

Он достал носовой платок и протянул мне.

— А теперь вытри слезы и высморкайся.

Когда я закончил, он продолжил наносить мазь теперь уже на мое лицо, грудь, руки и переднюю часть ног. После он протянул мне маленькую стеклянную бутылочку.

— Выпей это.

«Должно быть, это то масло, которое тетя Петуния заставляла меня пить, когда я плохо себе вел». Мне не хотелось его глотать. От него всегда сводило желудок, а во рту появлялся отвратительный привкус рыбы. Но я не собирался с ним спорить, и в итоге был приятно удивлен. На вкус эта жидкость напоминала смесь потных носков и золы, что было гораздо лучше касторового масла.

Он посмотрел на меня с одобрением.

— Хороший мальчик. А теперь давай переоденем тебя в пижаму, чтобы ты мог немного отдохнуть перед завтраком.

Я был абсолютно сбит с толку. Мои синяки и порезы перестали болеть, а кожу так и не начало жечь. Боль в мышцах, а так же во всех местах, где я когда-либо ломал кости, пропала. Что же он сделал?

Я начал расслабляться, несмотря на мой страх, что в любой момент мое тело начнет гореть. Он отнес меня наверх и одел, как маленького ребенка. Ему потребовалось довольно много времени, чтобы справиться с пуговицами, и он дернул меня за волосы, когда пытался натянуться рубашку через голову, но я не собирался жаловаться. Я не мог припомнить случая, когда хоть кто-нибудь носил меня на руках, прижимал к себе или одевал. Может, я снова сплю?

Пижама была такой мягкой! Кожа под ней чувствовалась как-то странно, и, когда я посмотрел на нее, оказалось, что все мои болячки пропали и кожа было абсолютно белой! Он воспользовался какой-то магией и прогнал всю мою боль. Я хотел поблагодарить его, но знал, что лучше самому не заговаривать.

— Ты готов лечь спать? — спросил он. Учитывая события этого утра, я решил, что мне действительно снится сон! Я дважды вляпался в неприятности, напачкал в комнате и не выполнил ни одного дела по дому со вчерашнего дня. А он вылечил все мои синяки и разрешил лечь спать днем?

— Да, сэр, — ответил я. А что еще я мог сказать?

Я пошел к своему месту рядом с камином и лег, положив голову на каменную приступку  камина.

— Что ты делаешь, мальчишка? — потребовал он. О, нет, что я натворил на этот раз?

— Просите, сэр! Вы хотите, чтобы я лег в углу? — я быстро поднялся и отправился туда, где отбывал свое наказание.

— Нет! — воскликнул он, я остановился на полпути, слегка сжавшись. Он глубоко вздохнул и тихо спросил: — Ты спал там все это время?

— Да, сэр, — я уставился на свои ноги. Я не могу быть хорошим мальчиком, даже когда сплю.

— Иди сюда, ребенок.

Я направился к нему, думая, что в этот раз я так легко не отделаюсь. Он положил руки мне на плечи, и на мгновение мне показалось, что он снова начнет меня трясти. Но он лишь посмотрел мне в глаза, печаль окружала его, как мантия, которую он всегда носил.

— Гарри, — начал он, — почему ты не спал в кровати?

— В кровати, сэр? Я… эм… я знаю, что кровать не для меня.

Он нахмурился.

— Почему ты так думаешь?

— Я… я никогда не спал в кровати, сэр.

С.С.

Никогда не спал в кровати? Эти злобные, отвратительные магглы! В его голове роился еще мириад вопросов, но прежде ребенку нужно было отдохнуть.

— Что ж, тогда, Гарри, тебя ждет приятный сюрприз.

Я похлопал по жалкому, старому одеялу, но он не сдвинулся с места.

— Иди сюда, ребенок. Забирайся в кровать, тебе нужно отдохнуть.

Не сводя с меня своих больших, зеленых глаз, он присел на самый краешек матраса. Он явно проверял, как я отреагирую. При виде этого мое раздражение снова начало брать вверх. Мне что, придется диктовать ему каждое движение?

— Да ложись же уже, — приказал я, позволив своему нетерпению прокрасться в голос. Он сразу же подскочил, напряженный как тетива. Запихнув раздражение подальше, я напомнил себе, что надо быть терпеливым. «Это еще что такое? Северус Снейп не умеет быть терпеливым!»

Придется просто притвориться. Я опустился на колени рядом с кроватью и заглянул во впавшие, темные глаза моего нового подопечного.

— Успокойся, ребенок. Я не собираюсь менять свое решение: я хочу, чтобы ты спал в кровати. Разве тебе не хочется забраться под одеяло?

Он прямо засветился от радости.

— Я получу и одеяло тоже, сэр?

Эти чертовы магглы!

— Конечно, ребенок.

Я откинул одеяло, наблюдая, как он забирается в кровать с выражением откровенного счастья на лице. Он опустил голову на матрас, и я, предпочтя опустить неминуемые уговоры, просто поднял его маленькую головку и подложил под нее подушку.

— Спасибо, сэр! — прощебетал он, словно кровать была какой-то роскошью, экзотическим подарком.

«Я бы чувствовал себя точно так же».

* * *

Г.П.

Кровать была просто изумительной! Мне было тепло: под тяжелым одеялом от дрожи и озноба не осталось и следа. Я не мог поверить в свою удачу! Сначала Снейп позволили мне поиграть снаружи вчера днем, потом он дал мне лекарство для всех моих ран, а затем уложил в кровать… кажется, он еще что-то говорил про завтрак… Похоже, этот день рискует стать самым лучшим в моей жизни! Я знал, что мне все равно еще придется столкнуться с моим наказанием, но в данный момент меня это мало волновало. Мне было так хорошо, что в голову полезли непрошенные мысли. «Значит, вот какого это, когда тебя обнимают?»

Я пытался не заснуть, правда, пытался! Мне было неуютно от осознания того, что я буду спать днем, особенно, когда он собирался готовить. Это была моя работа. А потом меня посетила неприятная мысль. «Почему он так добр ко мне?»

Почему он был так добр ко мне? Я определенно не сделал ничего, чтобы заслужить это. Наоборот, в последние дни я доставлял ему только неприятности. Продолжая думать об этом, я забылся беспокойным сном.

* * *

С.С.

Я расхаживал по кухне, пытаясь осознать все, что я только что узнал. Очевидно, ребенка неоднократно и варварски избивали. И выглядел он так, словно его морили голодом. Увидев, сколько еды еще было на кухне, я понял, что и здесь он вряд ли ел слишком много. А то, как он был рад таким простым вещам, как кровать и одеяло, без слов говорило о том, как мало его дядя и тетя заботились о его благополучии. Как же я не замечал этого раньше? «Стоило мне только увидеть, как он похож на Джеймса, и я больше не трудился смотреть в его сторону. Я не видел его, настоящего его». Вскоре после того, как подошли к концу те ужасные дни, что я провел в качестве двойного агента, я сделал все, чтобы убить ту часть моего сознания, что анализировала каждую ситуацию с различных точек зрения. Жизнь была гораздо проще, когда я мог закрыться от других подобным образом. Мне не нужно было ни о чем волноваться. Не нужно было видеть и не нужно было знать. И страдать нужно было только за самого себя, а не и за всех остальных тоже.

Но я больше не был один, и, нравилось мне это или нет, я был в долгу перед Лили. И видя в Гарри весь тот ужас, что я сам пережил, будучи ребенком, я хотел исцелить его. Я хотел дать ему ту заботу, которой никогда не знал. Возможно, моих внутренних демонов можно будет прогнать с помощью…

Леденящий кровь крик пронзил тишину нашего скромного дома. Поддавшись инстинктам, я за секунду оказался около его двери. Он все еще спал, выгнувшись, словно от боли, и что-то бормоча между криками.

— Гарри! Гарри, проснись. Тебе снится кошмар.

Он никак не отреагировал на мой голос, так что я осторожно потряс его за плечо. Как только я его коснулся, он проснулся и попытался отползти от меня подальше. Кажется, он даже не заметил, когда повалился на пол. Он снова забился в этот чертов угол, так отчаянно умоляя меня простить его, словно от этого зависела его жизнь.

— Простите, сэр, простите! Я не хотел кричать! Я больше так не буду, сэр.

Вдруг он замер, и его маленькое тельце охватило жуткое, сверхъестественное спокойствие. Он встал, обхватив себя одной рукой вокруг исхудалого тела, и слабо, без какого-либо намека на недавние отчаянье и настойчивость, заговорил едва слышным голосом.

— Простите, сэр.

Фраза была произнесена монотонно, словно заученная. В его голосе было столько покорности, сколько вообще могло быть в восьмилетнем ребенке.

— Гарри? Ребенок, посмотри на меня.

Он не стал или не смог этого сделать. Я подумал, что, возможно, надо было его отвлечь. Ведь дети легко отвлекаются, да?

— Пора завтракать, а потом мы немного прогуляемся.

Он последовал за мной вниз, почти наступая на мою мантию. Зная, что мне скоро придется переодеться в мой милый маггловский костюм, я трансфигурировал свою одежду. Он, кажется, и не заметил этого. «Новизна магии, должно быть, уже выветрилась. Какая же эта молодежь непостоянная!»

Он сел на старый стул, когда я указал на него, и подождал, пока я начал есть остатки нашего хлеба.

— В чем дело, ребенок? Он слишком черствый?

— Нет, сэр, — прошептал, с трудом сглотнув.

— Гарри, сколько раз ты ел с тех пор, как мы сюда приехали?

Он нервно сглотнул, и его лицо потемнело от.. вины?

— Два, сэр.

Это было плохо. Я не только оставил ребенка в проклятом углу на всю ночь, но еще и морил его голодом. Это немедленно надо изменить. Но его нынешнее поведение не сходилось с его последними словами.

— Значит, ты голоден?

— Да, сэр.

Он все еще не съел и крошки. Это начинало меня раздражать!

— Тогда почему, черт подери, ты не ешь? — я немедленно пожалел о тоне, которым это было сказано, когда увидел, что он вздрогнул.

— Простите, сэр, — пискнул он. От его постоянных извинений я тоже начал уставать.

— «Простите» — это не ответ, ребенок. Скажи мне, почему ты не ешь, — вот так, на этот раз мой голос был гораздо мягче.

— Простите, просто… — он умолк, закашлявшись.

— Да, что «просто»? Продолжай.

Он глубоко вздохнул, как парашютист, стоящий на краю люка самолета.

— Думаю, сэр, я смогу съесть больше после… после моего, эм, наказания, сэр.

— Какого наказания?

Что, во имя Мерлина, он думает, он натворил на тот раз?

— Мое наказание за то, что остался на улице ночью, и что ходил в ваш сад, и что на… напачкал в комнате, и что кричал.

Мне потребуется много, много времени, чтобы заставить ребенка перестать думать подобным образом. Но лучше разбираться со всем по порядку. «И я буду держать себя в руках!»

— Ребенок, послушай меня. За то, что ты остался на улице и был в саду, я наказал тебя, поставив в угол. Но я не хотел оставлять тебя там дольше, чем на полчаса, так что это моя вина, что ты обмочился. Ни один ребенок не должен стоять в углу всю ночь! А кричал ты потому, что тебе приснился кошмар, ты не мог это контролировать.

— Так.. так вы не будете п-пороть меня, сэр? — спросил он с надеждой.

— Нет, Гарри. Я не буду пороть тебя или наказывать каким-либо другим способом. Но все-таки скажи, почему ты решил остаться снаружи во время дождя?

Он сделал глоток воды, и я увидел, как заработали шестеренки в его голове. Что бы он там ни обдумывал, он явно пытался подобрать правильные слова.

— Ну, сэр, когда вы, эм, плохо себя чувствовали, вы сказали идти на улицу и играть. Я подумал, что мне не стоит возвращаться в дом, пока вы мне не скажете, и остался снаружи, пока вы не пришли и не забрали меня.

— Хочешь сказать, когда я был пьян, правильно? — спросил я, уже злясь на самого себя. Он закусил нижнюю губу и отвернулся. Значит, я изначально наказал его из-за своей собственной ошибки. С каждой минутой я ненавидел себя все больше и больше.

— Ешь свой завтрак. Я сейчас вернусь.

Я спустился в подвал и вылил в раковину весь огневиски и прочий алкоголь, что попался мне на глаза. Еще я избавился и от испорченных Сонного и Успокоительного зелий.

Когда я вернулся на кухню, он уставился куда-то в пространство, держа в руке полусъеденный кусочек черствого хлеба. Я немного понаблюдал за ним, пытаясь понять, о чем он думает и что чувствует. Вряд ли ему было так уж комфортно здесь, и я очень сомневался, что ему было комфортно в доме его дяди и тети. Знал ли когда-нибудь этот ребенок счастье? Любовь? Теплоту? Я не хотел пугать его, но время шло, а нам нужно было еще кое-что сделать. К тому же, сегодня его нужно будет уложить спать пораньше. Вряд ли он успел нормально отдохнуть за те пару часов, что он проспал.

— Гарри? — сказал я тихо, медленно приближаясь к маленькой покинутой фигурке. — Гарри?

— Ой! Да, сэр? Простите, сэр! — Он подскочил, опрокинув стул и выронив хлеб. — Простите! Я сейчас же его подберу!

— Гарри, — сказал я, приседая рядом с ним, — тебе не нужно извиняться. Это была случайность. Ты не сделал ничего плохого.

Я поставил стул на место, а он начал есть хлеб, поднятый с пола.

— Не ешь это, мальчик. Выброси его.

Он с тоской посмотрел на кусочек хлеба, но подчинился. «Должно быть, ребенок все еще очень голоден». Я кашлянул.

— Мы перекусим в Дырявом Котле прежде, чем заняться делами. Я устал от хлеба и сыра, а ты?

Он ничего не сказал, дрожа так сильно, что я слышал, как стучат его зубы.

— Пойдем, малыш, давай оденем тебя.

Г.П.

Он одел меня в новую одежду, и вскоре мы с помощью какой-то «аппарации» перенеслись из Эштон-Андер-Лайн. Мне показалось, что нас сплющило, как желе, а потом все снова стало по-прежнему. Мы оказались в переулке, наполненном столькими звуками, что я сразу подумал, что мы в Лондоне. После небольшой прогулки мы вошли в тускло освещенный, душный паб, где все были одеты так же, как и Мистер Снейп. Я еще никогда не видел столько взрослых в одном месте, и все они выглядели большими и страшными. Грязный, рябой человек за барной стойкой поприветствовал моего опекуна:

— Здарова, профессор Снейп!

Профессор? Так он работает в университете?

А бармен тем временем продолжал:

— А что это за малец с вами? — он уставился на меня, и я попытался найти место, чтобы спрятаться. Мог ли я исчезнуть так же, как и Снейп?

— Это, Том, Гарри Поттер.

Я отпрыгнул назад, когда бармен уронил две большие стеклянные кружки, что держал до этого. Кажется, он заметил, что напугал меня.

— Ба, кто ж знал! Здравствуйте, Мистер Поттер! Рад нашему знакомству.

Он вел себя так, словно знал меня, и вскоре я заметил, что все вокруг тоже таращатся в нашу сторону.

— Спасибо, сэр. Я тоже рад с вами познакомиться. — Я знал, что не стоит пренебрегать манерами, хотя я и не имел понятия, что происходит.

Снейп повернулся к зевакам.

— На что вы все уставились? Никогда раньше не видели маленького мальчика?

Кое-кто из женщин оскорбился, а мужчины посылали ему сердитые взгляды, но ни один из не мог соперничать со взглядом Мистера Профессора Снейпа. Мы сели за пыльный стол, и к нам сразу же подошел тот мужчина по имени Том.

— Что мне принести вам выпить?

Снейп посмотрел на меня, но я не знал, что сказать. Кроме молока, которым он меня поил в Тупике Прядильщиков, я пробовал только воду. Я слегка пожал плечами, ожидая, что мне сделают замечание — вряд ли это было вежливо. Но его реакция меня удивила.

— Я буду крепкий кофе, Том. И как на счет тыквенного сока для мальчика?

Бармен протянул мне меню, и я заглянул в него. Там было столько всего, и еще я заметил, что сок был дорогим. Почему он тратит на меня столько денег? После хлеба, что мы ели час назад, я был почти сыт. На что еще я смел надеяться? Нам принесли наши напитки; мой был странным: оранжевым и густым.

Мистер Снейп отложил свое меню и посмотрел на меня.

— Ты решил, что хочешь, Гарри?

— Я, эм... я… — судорожно просматривая меню, я пытался найти самое дешевое, что там было. Но я был недостаточно быстр.

Снейп наклонился ко мне и прошептал:

— Ты же умеешь читать, да, ребенок?

Я покраснел. «Должно быть, он думает, что я совсем глупый!»

— Да, сэр, умею.

Раздраженно я продолжал исследовать меню и, наконец, увидел раздел под названием «a la carte». Я не знал, что это значит, но еда в нем была дешевле. Тосты стоили всего шестьдесят пенсов.

Я слегка улыбнулся, когда мне наконец удалось принять решение.

— Тосты, пожалуйста, сэр.

— Тосты! Ребенок, последние три дня ты не ел ничего, кроме хлеба.

Я снова его расстроил. Оглянувшись вокруг, я увидел, что люди все еще смотрят на нас. Я ритмично качал ногами, которые даже не доставали пола, пытаясь избавиться от охватившей меня тревоги. Вернулся бармен. Он наградил меня долгим, задумчивым взглядом, пока Мистер Снейп не привлек его внимание.

— Простите, профессор, чего будете? — сказал он, оторвав от меня свой взгляд.

— Я буду булочки с корицей, а юному Мистеру Поттеру принесите яичницу, сосиски и тосты с мармеладом.

Ух ты! Лишь от одних названий мой рот наполнился слюной! Неужели кофе, что он пил, был ирландским? Тетя Петуния часто приказывала мне добавить виски и сливки в утренний напиток дяди. Но Снейп не выглядел пьяным.

Оглянувшись вокруг, он пробормотал «Да ради же Мерлина!», после чего выдернул из своей мантии нитку и превратил ее в высокую, темно-зеленную ширму, отгородившую нас от чужих глаз. Он посмотрел на меня и превратил вторую нитку в черную мантию как раз моего размера, с серебряной буквой «Г», вышитой на том месте, где обычно располагается нагрудный карман. Он накинул мне ее на плечи, закрепив застежкой в форме дракона. Под мантией было тепло и спокойно, как под одеялом. Я улыбнулся ему. Неужели я на самом деле ему нравлюсь?

Прибыла наша еда. Я не мог поверить, сколько всего оказалось передо мной. Я не знал, как сумею съесть все это, но знал, что должен сделать это. Я бы никогда не осмелился оставить несъеденной предложенную мне пищу. Страшно представить, какие неприятности бы у меня после этого были. Наверно, неделя без еды плюс порка.

После нескольких кусочков яичницы и половины сосиски, я понял, что еще никогда не был так сыт. Еда была очень жирной и тяжелой, а мясо — острым. Я уже пробовал яичницу раньше, но только в виде холодных объедков. Я заставил себя есть дальше. Снейп периодически посматривал на меня, ожидая, что я воспротивлюсь.

Доев сосиску и кусочек тоста, я понял, что меня сейчас стошнит. Я попытался добежать до туалета, но не знал, где он находится. В итоге я исторг все, что съел, прямо на пол рядом с барной стойкой. Теперь у меня будут очень, очень большие неприятности! Все вокруг уставились на меня, и я задался вопросом, кто из них первым решит подойти и наказать меня. В конце концов, я испортил им обед, а они все были взрослыми.

Я увидел тряпку на краю стола и попытался начать убирать, сдерживая следующий рвотный позыв, но он пересилил. Я сделал только хуже! Теперь я испачкал свою совсем новую одежду и мантию! «Я такое неблагодарное, ужасное чудовище!»

Снейп направился ко мне, и явно был очень огорчен и раздражен. Я хотел отползти от него обратно в угол, но так бы я развел только еще большую грязь. Я заставил себя остаться на месте и принять все, что меня ожидало.

Он достал свою волшебную палочку. Он побьет меня ей? Я не видел вокруг ничего, что он еще мог использовать.

— Scourgify.

Он произнес чистящее заклинание, и все снова стало как новенькое! Я и забыл, что он так может. Он подхватил меня, как мешок с картошкой, и отнес в мужской туалет. По крайней мере, мне не придется пережить унижение от публичной порки.

* * *

С.С.

Ребенок дрожал в моих руках. Я слишком хорошо помнил, как плохо бывало при тошноте. Мы добрались до туалета как раз вовремя. Его снова стошнило. Я терпеливо ждал, поглаживая его по волосам.

— Это все, Гарри? Или останешься тут еще немного?

Его голос дрожал:

— Я… я думаю, теперь я все, сэр.

Я сполоснул его лицо холодной водой и заставил его помыть руки.

— Наверняка тебе сейчас не хочется сейчас видеть еду, а? — он начал нервно пританцовывать на месте. — Тебе нужно в туалет, мальчик? — Разве он не был достаточно взрослым, чтобы просто пойти самому?

— Нет, сэр. Эм… я съем все, что еще осталось. Я очень постараюсь, чтобы меня больше не стошнило. Мне так жаль, сэр! — испуганно заскулил он.

— За что ты извиняешься?

Он что, думал, что я разозлюсь на него за то, что его стошнило? Это было нормально для детей, и любой порядочный волшебник это знал! Черт, это было нормально даже для взрослых, особенно, когда они напивались так, как я недавно.

— За… за то, что меня стошнило и что я устроил такой беспорядок.

— Гарри, разве ты не почистил меня, когда мне было плохо?

— Да, сэр.

Его лицо все еще выражало недоумение. А я-то надеялся, что он поймет, к чему я веду.

— И мне ведь было гораздо легче почистить тебя с помощью заклинания, правильно? Так с чего мне сердиться, когда тебя стошнило, если со мной до этого случилось то же самое?

Интересно, что он ответит. У меня было слабое подозрение, что его мыслительный процесс прольет больше света на то, насколько серьезный ущерб был нанесен ребенку.

— Потому… потому что я плохой, сэр. Я заслуживаю на-наказания.

Бедный ребенок! Как только у меня появится свободная минутка, я навещу этих мерзких магглов и покажу им настоящую месть!

— А теперь послушай меня, малыш. Ты не плохой. Ты не заслуживаешь наказания. И я не собираюсь тебя наказывать. Это ясно?

Я надеялся, что да. Я на самом деле не знал, как еще проще можно было объяснить эту ситуацию.

— Вы не будете меня бить? — спросил он с сомнением.

— Нет, Гарри, я не буду тебя бить. А теперь сажи мне правду. Ты все еще голоден?

— Нет, сэр, — прошептал он пристыжено. Я поднял его подбородок вверх, чтобы мальчик не выглядел таким виноватым.

— Не расстраивайся, Гарри. А теперь пойдем расплатимся, а потом отведем тебя на проверку.

Г.П.

Мы снова сделали эту аппарирующую штуку и внезапно оказались перед огромным замком, стоящим на берегу озера. Я словно попал в сказочное королевство! Наверняка вон в той заводи по другую сторону большого озера живут феи и пикси. А не русалка ли там мелькнула в темной воде?

Огромные черные кованые ворота сами отворились, когда мы приблизились. Снейп двинулся вперед, и я поспешил за ним, чтобы не отстать. Почему мы пришли сюда? Он сказал, что нужно отвести меня на «проверку». Это какой-то тест, чтобы посмотреть, достаточно ли я хорош, чтобы жить среди колдунов? А что если я не пройду его?

У меня внутри все замерло. Если я недостаточно хорош, чтобы жить с Мистером Профессором Снейпом, то мне придется вернуться на Тисовую улицу, так? Мне отчаянно хотелось держаться подальше от этого места, подальше от моего чулана, подальше от дяди Вернона! Я запнулся о большую каменную ступеньку и упал, но моментально подскочил на ноги. Но он все равно заметил.

— Ты можешь прожить хоть день без падений, мальчик? — спросил он с иронией.

— Простите, сэр, — ответил я печально. Что если тест уже начался?

— Что ж, не отставай, — он казался раздраженным.

Мы вошли в замок. Он был пышно украшен, и от него веяло уютом, словно я оказался… дома. Мне показалось, что здесь я смогу найти свое место! Я не знаю, чем было вызвано это чувство, но оно было восхитительно. Казалось, что за мной наблюдают со всех сторон и желают мне только добра. На стенах было много картин, но я смотрел себе под ноги, очень стараясь снова не упасть.

Пока мы поднимались по бесчисленным длинным лестницам, я почувствовал, что голова кружится все сильнее и становится трудно дышать. Наконец мы добрались до какой-то лестничной площадки и вошли в светлую, белую комнату с множеством кроватей.

— Поппи! — крикнул он. Я отступил на шаг назад: ненавижу, когда при мне кричат. Я боролся с желанием развернуться и выбежать из комнаты.

— Северус? Что ты… — женщина в странной белой вуали и накрахмаленном фартуке торопилась к нам. Но, заметив меня, она остановилась как вкопанная.

— Это... этого не может быть… Северус, почему он такой маленький!

Я знал, что я был довольно маленьким. Из-за этого меня всегда дразнили и толкали в школе.

— Это очевидно, Поппи. Это одна из причин, по которым мы здесь. Ты осмотришь его для меня?

Снейп выглядел обеспокоенным. Я почувствовал легкое облегчение, кажется, он имел в виду медицинскую проверку, а не какой-то тест.

Она протянула мне большую рубашку с завязками вместо пуговиц.

— Это самая маленькая, что у меня есть, милый.

Милый? Тетя Петуния тоже меня так называла… но эта леди, кажется, на самом деле была хорошей. Или мне просто хочется так думать? Она установила ширму вокруг одной из кроватей и оставила меня, чтобы я мог спокойно переодеться. Я слышал, как мой Снейп и леди Поппи приглушенно переговариваются.

— Ты думаешь, он болен, Севеурс? — в ее голосе было слышно беспокойство.

— Нет, я думаю, его толком не кормили с тех пор, как умерла Лили. Магглы ужасно с ним обращались, Поппи.

— Нет! Альбус заверил меня, что проверял их! — На секунду она замолчала, а потом продолжила: — Почему он так дрожал, когда вы пришли сюда?

— Ну, его стошнило после завтрака. К тому же, он легко пугается. Должен сказать, с ним довольно сложно.

— Ты лучше других знаешь о последствиях плохого обращения, Северус, — складывалось впечатление, что леди Поппи говорила с маленьким ребенком.

— Я был бы очень благодарен, если бы вы не вмешивали сюда мои старые и личные проблемы, мадам.

Она фыркнула, но все же сменила тему.

— Значит, его стошнило после завтрака. Чем ты его кормил?

— Яичницей, тостами, сосисками, тыквенным соком.

— Что ж, в этом твоя проблема. Почему, во имя Мерлина, ты дал больному ребенку весь этот жир?

* * *

С.С.

Не знаю, почему Помфри чувствовала необходимость указывать мне на еще один промах, который я совершил в качестве опекуна. Я добавил пищевой идиотизм в длинный список своих преступлений. Но ей нужно было знать еще кое о чем, чтобы полноценно осмотреть Гарри, поэтому я предпочел пока отложить наши препирательства.

— Кроме того, он приехал ко мне, покрытый ранами и синяками. Ребенка били, Поппи.

— Нет! Насколько все было плохо, Северус?

— Ты помнишь мой третий курс? Как я выглядел, когда вернулся в школу после летних каникул?

— Конечно. Не может быть, чтобы все было так плохо! Пожалуйста, скажи мне, что это не так, Северус.

— Даже немного хуже.

К концу второго курса я завел большой секретный набор лечебных зелий, который держал в своей школьной сумке. Тем летом я использовал почти все на маму.

— Я бы хотела взглянуть на раны сама. Полагаю, сейчас они уже должным образом исцелены?

— Конечно, мадам.

Не думала же она, что я не только некомпетентен, но и жесток?

— Тогда принеси свой Омут Памяти.

Она повернулась и направилась к скрытой ширмой кровати, едва сдерживая слезы.

— Гарри, милый? Ты оделся?

* * *

Г.П.

Я был одет настолько, насколько это было возможно. Эта штука была даже больше, чем мои обноски!

— Да, эм… — Как он там ее называл? — Мадам.

Подхватив меня на руки и усадив на высокую кровать, она принялась указывать палочкой на разные части моего тела, хмурясь при этом. Чтобы она там ни обнаружила, ей это не понравилось. Я, по возможности, сидел прямо и неподвижно и глубоко дышал, надеясь быть таким хорошим, как она хотела. А затем начались вопросы.

— Сколько тебе лет, Гарри?

— Восемь, мадам.

— Чем ты обычно питаешься каждый день? — спросила она. Отругает ли она меня, если узнает, что я не съел весь свой завтрак?

— В доме у моей тети я иногда ел хлеб и пил воду. А у Мистера Профессора Снейпа я кушал еще и сыр, и молоко, и масло.

Она слегка усмехнулась. «О, нет. Она скажет ему не кормить меня так много?»

— Так, Гарри, ты сказал, что иногда ел хлеб и пил воду. А что ты получал в другое время?

— Объедки или ничего, мадам.

Я считал себя счастливчиком, если мне удавалось поесть хоть раз в день, даже если мне и перепадала лишь корка черствого хлеба. Тогда я притворялся мышкой. Обычной меленькой серой мышкой, которая нашла кусочек хлеба в десять раз больше ее головы! Я откусывал большие куски воздуха с маленькой крошкой и жевал, словно мой рот был полон еды. После этого у меня всегда бывала отрыжка из-за того, что я заглатывал слишком много воздуха, но от этого впечатление, что я хорошо покушал, только усиливалось.

— Объедки или ничего, — бормотала она, делая записи большим пером. — А как часто ты ел? — кажется, она сомневалась, что об этом вообще стоит спрашивать.

— Обычно каждый день, если не был наказан.

— А если тебя наказывали, милый? — она задержала дыхание. Еще никто и никогда не слушал меня так внимательно!

— Раз в несколько дней, может, неделю.

— Ты когда-нибудь ломал кости, милый? — она подняла на меня взгляд, натянуто улыбнувшись.

— Да, мадам.

Это случалось несколько раз. Дадли тоже как-то раз сломал руку, и тетя Петуния отвезла его в больницу, откуда он вернулся с большим белым гипсом, на котором все расписывались. У меня такого никогда не было.

— Так, а теперь ложись и постарайся не двигаться.

Она медленно водила палочкой вдоль моего тела, а она все дергалась над теми местами, где когда-то были раны. Когда она дошла до моих ног, по ее щекам катились слезы. Что я сделал, чтобы так расстроить ее?

— Простите, мадам! Я буду хорошим, я обещаю! — Если Снейп вернется и увидит, что из-за меня она плачет, это мне точно так просто не спустят!

А затем она сделала очень странную вещь. Сдавленно прошептав «О, ребенок», она притянула меня к себе, обняв, как плюшевого мишку. Она касалась тех мест, на которые до этого реагировала ее палочка, и шептала какие-то непонятные слова. Иногда из-за этого мое тело слегка изменялось, и это весьма дезориентировало. Она дала мне несколько маленьких бутылочек, чтобы я выпил странные жидкости из них; одна на вкус напоминала траву и дым от курительной трубки. Потом она позволила мне попить тыквенного сока, чтобы избавиться от послевкусия. Она была так добра! Я чувствовал вину, потому что из-за меня ей стало грустно.

Когда со всем этим было покончено, она усадила меня к себе на колени и стала укачивать, тихо напевая. «Так вот какого это, когда тебя держат на руках!» Одеяло и мантия — это было чудесно, но это… это было неописуемо. Мое сердце словно утопало в солнечном свете и билось быстрее, чем прежде. Но это приятное чувство долго не продлилось. Я понял, что по моим щекам катятся слезы, и сразу же напрягся, сжавшись в комочек и попытавшись их утереть. Я взмолился, чтобы она этого не заметила!

Но она прошептала мне чудесные слова!

— Гарри, милый, все хорошо, ты можешь поплакать. Эти проклятые магглы отказывали тебе и в этом? У тебя много причин для слез. Выпусти их наружу.

Я так и сделал. И стоило мне начать, я плакал все громче и громче. Она продолжала говорить мне, что все хорошо, так что я не стал сдерживаться. Пока не услышал, как дверь снова открылась. Я закусил губу, задержал дыхание и со всей силой впился ногтями в ладони. Леди Поппи могла терпеть мои слезы, но не Снейп.

* * *

Последние шаги я преодолел чуть ли не бегом. Мальчишка плакал. Некоторые дети вели себя просто ужасно в больницах. Я всегда приходил в ужас от необходимости посещать целителя из-за маленьких чудовищ, стонущих повсюду. Как только я вошел, он, слава Мерлину, перестал плакать. Однако передо мной предстало любопытное зрелище. Поппи укачивала ребенка, тихо напевая. Так обычно ведут себя матери? Я наблюдал за ней, то, как она держала его, было так естественно, в этой позе было столько любви. Мог ли я предложить ему нечто подобное? Я попытался вспомнить, держал ли меня хоть кто-нибудь так… Поппи! Как я мог забыть. Когда я только приехал в Хогвартс, на мне живого места не было. Староста привел меня к ней прямиком с поезда, и она плакала надо мной. Однако после того, как меня распределили в Слизерин, она стала вести себя более сдержанно. Возможно, поэтому я похоронил эти воспоминания. Меня было тошно оттого, что моим факультетом пренебрегали!

Я кашлянул, чтобы привлечь их внимание.

— Омут памяти, мадам.

Выбрав нужное воспоминание, я извлек его из головы и опустил в серебряную глубину.

Поппи тихо заговорила, обращаясь к ребенку:

— Гарри, сейчас я уложу тебя в эту кровать, чтобы ты немного поспал.

Опустив его, она укрыла его одеялом и взбила ему подушку, а потом поцеловала в лоб. Должен ли я делать так же? Мне это казалось чрезмерно сентиментальным…

Она глубоко вздохнула, а затем окунулась в Омут, чтобы посмотреть, как я обнаружил гаррины раны и смазал их Subtusum. На ее лице было угрюмое выражение, когда она закончила.

— Могу сказать, твое сравнение было точным. — А затем она пронзила меня взглядом: — Но откуда взялся свежий порез на его руке?

«Черт!» Я забыл об этом. Запинаясь, я попытался объяснить, как все было, видя, что с каждой секундой она злится все сильнее.

* * *

Г.П.

Леди Поппи рассердилась на моего Снейпа за то, что он ударил меня. Но тот удар был совсем не сильным, разве она этого не понимала? После того, как он пересказал ей тот день, я наконец все понял. Он думал, что я принес ремень его отца? Значит, получается, его отец бил его так же, как дядя Вернон бил меня! Он тоже был ненормальным, как и я? Он говорил так, словно чувствовал себя виноватым из-за того, что ударил меня. Это сбило меня с толку. Он был таким снисходительным с самого первого дня, почему он переживает из-за какого-то небольшого наказания?

Как только он закончил рассказывать обо всем Мадам Помфри, она замахнулась и ударила его прямо по лицу. Кажется, он тоже знал правила, потому что он не двинулся и не вздрогнул.

— Я уверен, ты можешь ударить и посильнее, Поппи, — протянул он саркастично. Она уставилась на него, а потом взяла какой-то порошок и кинула его в камин.

— Дамблдор! — крикнула она во взметнувшееся зеленное пламя.

С.С.

Дамблдор поднялся по лестнице и неспешно вплыл в Больничное крыло, как обычно чертовски спокойный и невозмутимый. Однако, к моему удивлению, Поппи не стала сразу же пускаться в описание моих преступлений, начав ругать самого директора за недостаток внимания к трудностям наших студентов.

Несомненно, в прошлом они уже не раз ссорились по поводу тех мер, что стоит применять в случаях насилия над детьми. Поппи обвинила Альбуса в ужасной беспечности и даже привела в пример мой случай. Но я явно впервые слышал их разговор на данную тематику, не говоря уже о том, что это была та редкая ситуация, когда кто-то из персонала школы оспаривал решения Альбуса.

Спустя почти десять минут гневных нотаций она закончила так:

— Мы оба, и вы, и я, знаем, что никакой другой целитель не стал бы откликаться по первому зову ваших студентов и персонала 24 часа в сутки 365 дней в году. И я буду вынуждена покинуть этот пост, если вы продолжите обращаться со случаями плохого обращения с детьми с подобной слепотой и наивностью! Итак, Альбус, вы позволите мне самой решать, как поступать, когда я вижу, что студент в опасности?

Дамблдор покраснел до корней волос. Я тем временем восхищался полом, пытаясь сделать вид, что ничего не слышал. Спустя минуту директор прикрылся маской ложной уверенности и притворился, что потворствует грозной медсестре.

— Возможно, тогда нам стоит продолжить наш разговор в более походящее время, Мадам Помфри?

С непреклонным выражением лица она отвернулась от него, только чтобы взять Омут Памяти и поставить прямо у него перед носом.

— Взгляните на это, а потом скажите мне снова, что я не права, — бросила ему вызов Поппи.

Я попытался слиться со стенкой. И не только потому, что мне не хотелось думать о гарриных отметинах, нет. Мне не хотелось думать о своей ужасной ошибке. Я не представлял, что скажет Альбус о том, как я обошелся с Гарри. Но избежать этого я не мог, так как Поппи уже объясняла Альбусу ситуацию.

* * *

Г.П.

Кажется, леди Поппи по-настоящему беспокоилась обо мне. Неужели все было так плохо? Если у меня было столько ран, сколько она перечислила, то я, должно быть, был очень плохим, чтобы заслужить все это. Было страшно слышать весь перечень моих повреждений за раз. Я подождал, пока они все повернутся ко мне спиной, сполз с высокой кровати, прихватив свою одежду, и быстро юркнул в угол. Наверняка мой Снейп все равно бы этого захотел после того, как я послужил причиной всех этих споров.

— Ребенка не один год били и морили голодом, Альбус! Разве Минерва, Хагрид и я сама с первого же дня не выражали свои сомнения по поводу этих чертовых магглов? Вы сказали, что проверяли его, или это тоже была ложь? — лицо мадам приобрело багровый оттенок, который прежде я видел лишь в томатном супе.

Дамблдор вздохнул.

— Я проверял его, да… хотя, оглядываясь назад, возможно, делал это не так часто и тщательно, как это было необходимо.

— Возможно? Возможно! Альбус Дамблдор, когда ты вытащишь свою огромную седую голову из задницы и поймешь наконец, что этот слепой оптимизм просто смешон? Разве тебя это не беспокоит?

В ответ он заявил:

— Дети должны быть со своими семьями.

«О, нет, о, нет, о, нет! Он отправит меня обратно к Дурслям!»

Внезапно Поппи развернулась и ушла. Стекло в двери ее кабинета задрожало, когда она захлопнула ее за собой.

* * *

С.С.

«Не собирается же он забрать у меня мальчика!» Впервые я осознал, что хочу, чтобы ребенок жил со мной. Не думаю, что справлюсь с мыслью, что о нем будет заботиться кто-то другой. Я не сомневался, что лишь немногие смогут понять его реакции или конкретные нужды. А Альбус только что сказал что-то на счет семьи… нет, ну не собирается же он возвращать ребенка проклятым кровным родственникам? «Я этого не допущу!»

— Северус, ты ударил ребенка? — его голос был таким безжизненным, каким я редко его слышал.

— Да, директор, — не было смысла избегать этого неминуемого разговора. Не стану притворяться, что у меня есть достойного извинение, и он уже слышал мое объяснение из уст Поппи.

— Кажется, все пошло не очень хорошо, мой мальчик.

Как же я ненавидел, когда он говорил так снисходительно!

— Этого больше не повторится, Альбус. Я пообещал это и себе, и Гарри, — и я не нарушу это обещание!

— Даже если и так, не будешь ли ты счастливее, если мы все переиграем? Честное слово, я ожидал, чтобы ты прибежишь ко мне с криками в первую же ночь.

Когда я попытался возразить, он отмахнулся своей морщинистой рукой.

— Позволь мне поговорить с мальчиком, Северус. Я уверен, тебе есть чем заняться в своих подземельях. В конце концов, тебя не было здесь несколько дней.

Я посмотрел на кровать. Как Гарри воспримет все это? Но мальчика там не было. Он прятался в углу, сидя на полу. Я направился к нему, но Альбус поймал меня за руку.

— Он уже напуган, Северус. Думаю, лучше предоставить это мне, — он приподнял брови во всезнающей манере, присущей только ему.

Возможно, он был прав. Кажется, я без конца пугал ребенка. Если даже Дамблдор никогда не думал, что я смогу потянуть это, почему я должен? Но мне показалось, что мальчик начал отвечать мне. Мерлин, помоги мне, я не хотел, чтобы его забрали! Я удалился в свои комнаты, а в моей голове яростно боролись противоречивые желания.

* * *

Г.П.

Похоже, мой Снейп тоже за меня не вступится. Я пытался не огорчаться, когда реальность моей текущей ситуации начала доходить до меня.

— Гарри? — прошептал старик. Вопреки всякому здравому смыслу, я посмотрел на него. — Тебе не нужно бояться, дитя. Я не причиню тебе вреда.

Он не сдвинулся с места, и меня это обнадежило. Я думал, моя голова взорвется, если он подойдет ближе.

— Чего ты боишься, мое дитя? — спросил он, словно это было так просто.

«Что вы отошлете меня. Что мне придется уехать от моего Снейпа!»

Но сквозь стиснутые зубы, я сумел прошептать лишь:

— Простите, сэр!

— Тебе не за что извиняться, Гарри. Я знаю, Северус не был добр к тебе, но тебе больше не придется страдать от его вспыльчивости.

Я не смог справиться с собой и затараторил:

— Пожалуйста, пожалуйста, сэр, я буду хорошим, я обещаю!

Его лицо приобрело озадаченное выражение, словно он не понимал по-английски.

— Да, что ж, я ожидаю, что ты будешь хорошим, Гарри. Но дело сейчас не в этом. Давай, поднимайся с этого холодного пола, и мы обсудим, куда ты отправишься.

Он направился ко мне, и я запаниковал. По моему телу словно прошел электрический разряд, и Мастера Дамблесдора отбросило назад. Он приземлился на спину, ударившись головой об отполированный белый пол лазарета.

Что я наделал? Мое сердце билось так быстро, что мне стало трудно дышать. Кожа зудела, стало душно. Я смутно отметил, что кто-то хихикнул в отдалении, но в ушах гудело, так что мне могло и показаться. Как через густой туман, я заметил, как он сначала сел, а затем поднялся на ноги. Я захотел оказаться где-нибудь… в безопасности. Когда он снова направился ко мне, вытянув руки, меня словно сплющило, и я оказался в знакомой пыльной комнате… в Эштон-Андер-Лайн.

* * *

С.С.

Я как обычно был раздосадован, когда Альбус проскользнул сквозь мои защитные чары. По крайней мере, в этот раз я не испортил из-за него зелье. Кажется, что-то его сильно взволновало.

— Что ж, Северус, должен сказать, что ребенок явно желает остаться с тобой, — с большим сомнением заявил он. Он когда-нибудь будет верить в меня? «Точно не в этой жизни!»

— Вы ему позволите? — в моем голосе было больше отчаянья, чем я хотел выказать. Ну, и ладно.

— Ты его опекун, мой мальчик, ты же знаешь.

Словно Альбуса Дамблдора вообще волновали законы! Если он будет убежден, что Гарри необходимо отдать кому-то другому, так оно и будет.

— Это «да» или «нет»?

Я отвернулся. Ненужно было ему видеть то, что и так было отчетливо слышно.

— Ты вообще хочешь оставить ребенка, Северус?

Я резко развернулся, быстро подойдя к нему:

— Да! — оглушающе прорычал я ему в лицо.

— Ах, что ж. Тогда тебе придется найти его, — сказал он как ни в чем не бывало.

Он рассказал, что случилось. Я был весьма впечатлен силой спонтанной магии, проявленной моим подопечным. Аппарация? В восемь лет? В замке с самыми сильными антиаппарационными щитами из известных? Нет ничего невозможного… «Как когда годовалый ребенок пережил Аваду и убил самое злое существо, что когда-либо существовало!»

* * *

Г.П.

— Есть тут кто? — обеспокоено спросил добрый портной. Он видел, как я появился? Я сидел под столом, а он спускался по лестнице, так что, наверное, нет. Я поднялся на ноги, при этом намеренно ударившись головой о нижнюю поверхность стола, чтобы моментально справиться со слезами и паникой. Что же мне сказать?

— Д-да, с-сэр. Это просто Г-гарри, сэр. Я, эм, я потерялся.

— Малыш?

Я показался, радуясь, что улучил момент и переоделся в свою одежду.

— В-вы не могли бы мне указать путь обратно в дом М-мистера С-снейпа, п-пожалуйтса, сэр?

Я не представлял, сколько времени потребуется волшебникам, чтобы понять, где я, но знал, что лучше быть дома, когда мой Снейп найдет меня.

— Конечно, дитя. Но… ты уверен, что теперь все хорошо?

Я помедлили с ответом. Мне не стоило этого делать.

— Да, сэр. Все… п-просто замечательно, сэр.

Он внимательно на меня посмотрел.

— Твое лицо выглядит получше.

— Да, сэр. Он дал мне ле-лекарство, — кажется, это убедило его, что со мной хорошо обращаются.

— Ты мог бы прихватить с собой и свою новую одежку. Я тут как раз ждал девчушку, чтобы она отнесла ее до Тупика Прядильщиков, — он протянул мне аккуратно завернутый коричневый сверток. — Хочешь, чтобы я пошел с тобой?

— Н-нет, спасибо, сэр. Просто, эм, укажите м-мне, куда идти, пожалуйста.

Я отчаянно хотел остаться с ним, чтобы снова испытать на себе его доброту, как это было в прошлый раз. Но для этого не было времени, и все равно я этого не заслуживал.

Он проводил меня до двери и указал на право, на прощание сказав:

— Не забывай обо мне малыш. Приходи сюда еще поскорее!

Я почти улыбнулся. Я бежал по мощенному булыжником переулку, отчаянно желая вернуться назад. Но я знал, что от этого будет только хуже. Я не мог не начать воображать, какое наказание меня ждет. Я сделал что-то ненормальное, атаковал старшего и сбежал! К тому времени, как я споткнулся и упал, поднимаясь по передним ступенькам дома, я плакал даже громче, чем в руках у Мадам Помфри. Я был благодарен как никогда, что передняя дверь не была заперта. Я взлетел вверх по лестнице в мою комнату. По крайней мере, она была моей раньше. Кто знает, куда меня теперь отправят? Дурсли, наверное, убьют меня, если узнают обо всем этом. «Может, он просто побьет меня и запрет в чулане», — отчаянно надеялся я. Я знал, что заслуживал гораздо худшего!

Разложив вещи из свертка по полкам, я забился в угол и попытался перестать плакать. Я впивался ногтями в кожу, прикусывал язык и губы, но это не помогало. Поэтому я сделал то, что много раз делал в своем чулане: я несколько раз ударился головой о стену, пока слезы не высохли. Странно, как внешняя боль помогала избавиться от внутренней.

Настоящая паника охватила меня, когда я услышал хлопок аппарации внизу. Они нашли меня! По крайней мере, мне было слишком трудно дышать, чтобы снова расплакаться.

С.С.

Я рванул из замка, все еще поражаясь спонтанной магии мальчика. Поддавшись инстинктам, я аппарировал в первое место, пришедшее мне на ум — Тупик Прядильщиков.

— Гарри? — крикнул я в тишину дома.

Мне показалось, что я услышал шорох наверху. Там он и оказался, сидел прямо на старом деревянном полу, сжавшись в комочек в злополучном углу. Мне придется поставить туда что-нибудь, чтобы он не смог наказывать себя каждый раз, когда посчитает, что совершил проступок.

— Ребенок, выходи оттуда.

Когда он не послушался, я приблизился, чтобы получше на него взглянуть. Его чуть ли не трясло от страха.

— Ты так напугался? — хихикнул я. — Ты же уже аппарировал, ребенок. Ты же не поранился?

Он глубоко и судорожно вздохнул и начал бормотать:

— Я не… не… простите, сэр. Я не был… — тут он захлебнулся рыданиями.

— Шшш, Гарри. Выходи из угла, — как можно мягче продолжал настаивать я.

Он одурело вылетел из угла, а затем снова сжался, схватившись руками за лодыжки так сильно, что костяшки его пальцев побелели, и прижавшись лбом к своим острым коленкам. Постепенно рыдания сменились всхлипами.

Я принес стакан холодной воды и тряпку. Он уставился на меня, словно в руках у меня был большой мешок галеонов. Кашляя и давясь, он пил воду. В его глазах, сверкающих от соленых слез, светилось множество вопросов.

— Вперед, ребенок. Задавай свои вопросы, — велел я.

— Правда, сэр? А можно?

— Ты всегда можешь задавать мне вопросы, Гарри. Эти чертовы магглы не разрешали тебе этого?

— Нет, сэр, — прошептал он жалостливо. Потом, собравшись с духом, он спросил то, что было у него на уме, поспешно выпалив: — Почему вы так добры ко мне?

Вот этого я точно не ожидал! Я был добр? Наверно, раз он так думает, это хороший знак. Может, в конце концов, я не был таким уж ужасным опекуном. «Я покажу Дамблдору, что могу это сделать!»

— Потому что ты заслуживаешь того, чтобы с тобой хорошо обращались, — сказал я, словно это было само собой разумеющимся. — Следующий вопрос.

Нелепая ухмылка мелькнула на его лица, прежде чем зеленные омуты снова помрачнели. Его следующий вопрос был произнесен тоном, в котором решительности было меньше, чем в легком летнем ветерке.

— Я останусь с вами? — выдохнул он.

— Да! — я не хотел кричать, но так уж получилось. Сначала испугавшись и отпрянув, в итоге он повис на мне. Это было величайшее объятие в моей жизни. — Никто и ничто не заберет тебя у меня. Теперь это твой дом, ребенок. А будучи твоим крестным отцом, я являюсь и твоим законным опекуном в магическом мире.

Он вдруг отстранился, впервые посмотрев мне в глаза.

— Вы мой крестный?

Я не сказал ему даже этого? «Идиот!»

— Да, твоя мать выбрала меня твоим крестным и опекуном. Я бы забрал тебя к себе раньше, но никто не знал об этом назначении и, ну, это сложно. Достаточно будет сказать, что ты останешься со мной… пока этого хочешь.

Он снова сжал меня, почти выбив из меня дух.

— Хочу! — прощебетал он радостно. — Хочу, крестный!

И в этот момент вернулся страх. Мальчик быстро подобрался и слегка от меня отодвинулся.

— Простите, сэр. Я не должен был говорить это без разрешения. Я прошу прощения, сэр.

Прежде чем я успел что-то сказать, в комнату аппарировал Дамблдор.

— Замечательно, Гарри, просто замечательно! Я еще никогда не видел столь мощной спонтанной магии. А ты, Северус?

Я не сводил взгляда с мальчика. Он попятился, всем своим видом выражая страх.

* * *

Г.П.

Он здесь! У меня и так уже неприятности с моим Снейпом, а теперь тут и тот человек, которому я навредил. Я не знал, что делать, и как можно быстрее попятился назад, пока не ударился спиной о стену. Мастер Дамблесдор что-то говорил, и я напрягся, чтобы понять его. Но то ли мои уши, то ли комнату — я не мог понять точно — заполнил оглушительный свист. Я знал лишь, что дрожу и обо что-то сильно ударяюсь, а воздух, окружающий меня, потемнел, словно его заполонили тысячи воронов. Шум стал еще громче, и я снова отступил назад. Стена исчезла! Я понял, что нахожусь в новой комнате, его спальне. Стена снова появилась, и мне пришлось беспокоиться лишь о том, что я вторгся в его комнату без разрешения. Как я только умудрился нажить еще больше неприятностей, чем прежде?

Я услышал, как к двери спальни моего Снейпа приближаются шаги, кончики пальцев начало покалывать, и дверь захлопнулась. Он подумает, что это сделал я! Теперь он меня точно отошлет. Но, возможно, просто возможно, если я смогу подняться, открыть дверь, извиниться и принять наказание от них обоих, как хороший мальчик, которым я всегда хотел быть… Стоило попробовать. Я сжал зубы и ударился головой несколько раз, чтобы остановить слезы, а затем заставил себя встать и открыть дверь. Мой Снейп был очень зол, вообще-то, я давно не видел его таким злым. А вот у Мастера Дамблесдора вид был печальный. Может, ему не нравились серьезные наказания, вроде того, что я заслуживал.

— Мне очень жаль, Мистер Профессор Снейп, сэр, и Мастер Дамблесдор, сэр, — сказал я, склонив голову. Когда Мастер Дамблесдор засмеялся, я вспомнил мой первый день здесь, когда я упал и боялся, что меня ударят. Я не посмел поднять глаз, и прежде чем я понял, что происходит, он обхватил меня руками и поднял с пола. Я сжался, но не стал сопротивляться. Если он заберет меня сейчас, то я это заслужил. Чтобы он ни собирался сделать, я знал, что заслуживал худшего.

Он чуть отстранился, чтобы посмотреть мне в лицо, и заговорил, словно ему было весело.

— Разве ты не слышал, что я сказал, малыш?

Я не смог поднять на него глаз, когда извинялся за еще одну ошибку, что я совершил за последнюю четверть часа.

— Я пытался, сэр, но не смог вас услышать. Простите, сэр!

Она снова хихикнул. «Хихикнул?»

— Неважно, Гарри, это неважно. Я лишь сказал, что твоя спонтанная магия была великолепна, очень грозная и сильная. И я был удостоен чести присутствовать при этом, хотя моя задняя часть не разделяет этого мнения.

Он снова хихикнул. Я улучил момент и взглянул на него, а потом на моего Снейпа. Старый волшебник выглядел, ну, не злым, честно говоря, все было совсем наоборот. А у моего Снейпа был тот же раздраженный вид, что и обычно.

— Мастер Дамблесдор, сэр?

— Директор Дамблдор, Гарри, — поправил меня мой Снейп — мой крестный — участливо.

— Ну-ну, Северус, мне это прозвище кажется довольно забавным

Крестный фыркнул в ответ!

А Директор Дамблдор продолжил:

— Да, Гарри?

— Так вы не поранились, сэр?

— Нет, ребенок. Как мило, что ты спросил.

— Значит, вы не… вы не, эм, злитесь на меня, сэр? — должно быть, я совсем сошел с ума, раз спросил об этом напрямую. Но у меня было чувство, что из-за этого у меня неприятностей не будет.

— Конечно, нет! — он перехватил меня поудобнее и начал щекотать, пока я не захихикал, а потом продолжил: — Гарри, ты пойдешь со мной на кухню ненадолго?

Крестный смертельно побледнел, но кивнул, когда я посмотрел на него. Когда мы спустились на кухню, старый директор опустился предо мной на колени и посмотрел в глаза.

— Ты, правда, хочешь остаться здесь, дитя? Много добрых ведьм и волшебников были бы рады взять тебя в свои семьи. У некоторых есть дети твоего возраста.

Почему он так вглядывается в мое лицо? Он хотел, чтобы я сказал, что хочу уехать, но почему? Я ничего не ответил. Я давным-давно узнал, что если твои слова не обрадуют собеседника, то их лучше держать при себе. Но он продолжал всматриваться.

— Гарри, ты хочешь остаться с Северусом? — прямой вопрос, я не мог его игнорировать.

— Да, сэр.

— Почему?

Что я мог на это ответить? Мне придется с чего-то начать.

— Потому что он забрал меня от Дурслей, и он снисходительный, и добрый, и он мой крестный, и моя мама хотела, чтобы я был с ним, и, пожалуйста, не заставляйте меня уезжать отсюда! — к моему ужасу, мой голос снова сорвался на крик, и слезы потекли по щекам. Я судорожно вздохнул, когда высокая темная фигура моего опекуна приблизилась к нам.

— Вы можете идти, Альбус, — сказал он или, скорее, скомандовал.

Дамблесдор приложил усилие, чтобы подняться, и снова заговорил:

— Северус, мой мальчик, я просто…

— До свидания, Альбус! — прорычал мой Снейп.

Раздался хлопок, и мы остались одни.

* * *

С.С.

Вся эта головная боль, беспокойство, все слезы… И зачем все это было? Лишь для того, чтобы в итоге великий и могущественный Директор Альбус Дамблдор, Верховный чародей Виценгомота, председатель Международной Конфедерации Магов, кавалер ордена Мерлина первой степени, мог еще больше вмешиваться в мою жизнь! «Боль первой степени в моей заднице!»

Пока я полыхал от злости, Гарри проскользнул мимо меня и умчался наверх. Мерлин помоги Дамблдору, если мальчик опять забился в тот угол.

Так и было. Черт.

Я услышал, что он всхлипывает, но, заметив меня, он начал биться головой о чертову стену! Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что он действительно это делал. Я поднял его и усадил к себе на колени, опустившись в кресло-качалку, которое трансфигурировал и временно поместил в злополучный угол.

— Почему ты ударялся головой о стену, глупый ребенок? — сказал я резко, и он вздрогнул. Черт, черт, черт!

— Простите, сэр! Я был плохим и плакал. И ударялся головой, чтобы престать. Но я больше так не буду делать, если вы не хотите, и я готов к своему наказанию, сэр.

Выдав всю эту чушь, он вывернулся у меня из рук и сполз на пол, опустив взгляд. Я слегка стукнул его под подбородок, чтобы он оторвал взгляд от пола. Я твердо решил, что сохраню спокойствие и выдержку во время этого разговора.

— И за что, по твоему мнению, я собираюсь тебя наказать?

Заикаясь, он перечислил с десяток своих предположительно отвратительных поступков. «Неужели этот ребенок думает, что все, что он делает — это плохо?»

Когда он закончил, я просто ответил:

— Гарри, никто не будет тебя наказывать за это. Вообще-то у каждого юного волшебника случаются выбросы спонтанной магии.

— У каждого юного волшебника… вы хотите сказать… я волшебник? — воскликнул он, а потом испуганно прикрыл руками рот.

Я с горечью пытался понять, что за амнезия захватила мой разум в последнее время.

— Я и это тебе не сказал? Ты, вполне возможно, самый сильный волшебный ребенок, который когда-либо был рожден.

Мрачно отметив, что он все еще прижимает свои худенькие пальчики к губам, я запоздало добавил:

— Милый ребенок, я не буду наказывать тебя за крик!

Г.П.

«Я волшебник? Я волшебник! Гарри Поттер, волшебник…»

— Можно задать вопрос, сэр? — мне нужно было кое-что прояснить. Мне хотелось верить, что была другая причина, по которой я всегда делал все не так, был «ненормальным» и попадал в неприятности, помимо того, что я просто родился ужасным.

 С легкой ухмылкой он ответил:

 — Тебе не нужно спрашивать. Вообще-то, сама по себе эта просьба была вопросом.

 Замечательно! Я снова пытался быть хорошим, и это не сработало.

— Простите, сэр! Я не понимал… я не… простите.

 Как и всегда в таких обстоятельствах, мой голос первым выдал мою панику, и к тому времени, как я покончил с извинениями, он был не громче шепота. Я приготовился к тому, что меня ждет, надеясь, что это не будет слишком плохо… Мой Снейп только что показал мне, на сколь многое он может закрыть глаза, не начав меня бить. Но, может, это было просто потому, что директор почти забрал меня. Может, раз он учитель, он не хотел попадать в неловкое положение из-за того, что у него забрали ребенка.  

— Кажется, у тебя был вопрос, ребенок. Ты можешь задать его.

 Похоже, он сердился, но держал себя в руках. «Он так сильно старается, чтобы сдержаться и не ударить меня». Я уже должен ему так много: за одежду, за еду, за… дом! Если я был плохим, и это его расстроило, он должен будет выместить это на мне!

 — Я не скажу, сэр, — поймет ли он, что я имею в виду, или мне придется произнести эти отвратительные слова?

 — Ты не получишь свой ответ, если не задашь вопрос, мальчик, — прорычал он, и я вздрогнул.

 Он точно не понимал. Ему пришлось несколько секунд наблюдать, как я ерзаю, прежде чем я все-таки решился ответить:

 — Я имею в виду, что я ничего не скажу, если вы снова меня ударите, сэр.

* * *

 С. С.

 Снова. Ах, да. Я заслужил эти подозрения. Проклятая вспыльчивость!

 — Я больше тебя не ударю, Гарри. Даю тебе слово, — я замолчал, надеясь, что это заявление пробьется в его спутанное сознание. Посмотрев мне в глаза, он выдохнул, кажется, даже не осознавая, что вообще задерживал дыхание, и улыбнулся. — Что касается вопросов, — продолжил я, — думаю, их у тебя великое множество. Ты можешь задавать их всегда, когда захочешь, не боясь наказания. Это ясно?

 — Да, сэр. Спасибо, сэр.

Я ждал продолжения, но он все молчал. «Терпение, Северус».

— Ну? — саркастичный тон. Был ли он лучше грубого? Он подпрыгнул. «Похоже, нет». Над этим мне тоже придется поработать. Пора заводить список!

  — Эм, ну… — так тихо, что я едва расслышал. «Жди и не забывай дышать, идиот!» Наконец он сумел справиться с собой: — Все плохие вещи, что я делал, случались из-за того, что я волшебник?

 Что ж, это был довольно важный вопрос. Это простое утверждение выдавало его искреннее заблуждение. «Возможно, кто-нибудь в замке присмотрит за ним, пока я навещу этих мерзких магглов».

— Ребенок, короткий ответ — да. Плохие вещи, которые ты подразумеваешь, вроде, апппарации, исчезающих стен, захлопывающихся дверей… это все спонтанная магия. Но я надеюсь, что когда-нибудь ты поймешь, что это не плохо. Это просто случайность. Случайности не являются чьей-либо виной.

 Это его не убедило.

* * *

Г.П.

Внезапно камин засветился зеленым пламенем, и в нем появилось лицо леди Поппи. Это было немного страшно, вроде тех вещей, что показывали по телевизору в Хэллоуин, но ей, кажется, было совсем не больно. «Должно быть, это магия».

— Северус, — прошептала она.

 — Он ушел, Поппи,  — он язвил и смеялся одновременно.

 Она вышла из камина, вся покрытая золой. В носу защекотало, но я не посмел чихнуть. Это была моя вина, что камин был таким грязным. Я быстро огляделся по сторонам. Все снова надо было подмести и помыть. Мои руки заболели от одной лишь мысли о той работе, которую придется проделать. «Плохой Гарри! Нельзя так думать!»

Мой Снейп и леди Поппи разговаривали, просматривая что-то, написанное на плотном куске бумаги, с виду напоминавшем одних из тех пакетов из бакалеи. Я воспользовался возможностью выскользнуть из комнаты и принести тряпку и мыльную воду, чтобы вытереть с пола весь этот пепел.

 Заметив это, леди Поппи вдруг замолчала.

 — Гарри, милый, что ты делаешь? — она наградила моего крестного укоризненным взглядом. «О, нет. Я должен был подождать, пока она уйдет? Я повел себя неучтиво?»

Крестный приподнял брови, посмотрев на меня, и я забормотал:

 — Я, эм, ну…

 — Ему нравится играть в трубочиста, так ведь, Гарри? — наклон его головы подсказывал, что я должен был согласиться.

 Нервничая, я прохрипел:

 — Да, сэр.

 — Гарри, беги наверх и умойся, — отослал он меня.

 — Да, сэр, — я уже был на полпути к моей комнате. Я знал, что он имел в виду.

* * *

С.С.

Информация, которую принесла мне Поппи, не была неожиданной, но мне стало дурно оттого, что все это было вот так изложено на куске пергамента. Задыхаясь, я опустился в ближайшее разваливающееся кресло. Она же тем временем перечислила меры, необходимые для его лечения, и протянула мне список зелий.

 — Я принесла необходимые бальзамы и тоники, Северус. И пока ты не начал возмущаться — да, я знаю, что ты и сам мог бы их изготовить. Я лишь хотела сберечь твое время. Я знаю, юный Гарри будет очень расстроен и… Ты хоть слово слышал из того, что я сказала?

Она застала меня врасплох. С каких это пор выражение моего лица выдает мои эмоции?

— Да, спасибо, Поппи. Я ценю, что ты принесла эти зелья. — Она была достаточно тактична, чтобы не упоминать о том, что большинство из них были непомерно дороги. — Я бы предложил тебе чашку чая, но в данный момент мои шкафы пусты.

— Неважно, Северус.

 Ей было, что еще сказать. Повышенная интонация последнего слова предложения, дыхание, то, как она закусила нижнюю губу — все это говорило об этом. Продолжит ли она?

 Конечно, продолжит.

 — Если тебе когда-нибудь понадобится няня, на пару ли часов или подольше, не стесняйся. Просто приходи ко мне. Юный Гарри — это драгоценный дар. Ты же понимаешь это, да?

 Я понимал.

Но, будучи ворчливым ублюдком, в ответ я пробормотал лишь нечто неопределенное, а потом протянул ей горшок с лежалым летучим порошком.

* * *

Г.П.

Я умылся, как он и сказал, поспешно воспользовался туалетом и попил воды из протекающего крана. Мне показалось, что Мистер Профессор Снейп всегда сердился, когда находил меня в углу. Так что, хоть я и знал, что там мне и полагалось быть, я нашел себе другое место в комнате, чтобы подождать его.

Я решил сесть на широкий подоконник, где я мог занять свой разум, воображая, что летаю над верхушками деревьев, как Питер Пэн. Как и всегда, когда я чувствовал себя потерянным, я представил, что Динь-Динь найдет меня и посыплет волшебной пылью. «Постойте! Я же волшебник!» Могут волшебники улететь в Нетландию? Но тогда мне всегда будет восемь, а я ничего так не хотел, как вырасти и ни от кого не зависеть. «Все равно другие потерянные мальчики бы наверняка подумали, что я странный и глупый».

Когда небо за окном из сине-стального стало розоватым с красными прожилками, я на секунду забылся, засмотревшись на эту красоту. Будет ли мой мир всегда белоснежно-белым и металлически-серым? Будет ли мой вид всегда ограничен чернильно-грязной потрепанной фланелью и красновато-коричневой радугой сходящих синяков?

Я услышал шум камина внизу и поскрипывание старых ступенек, и мой мир съежился до черноты опущенных век.

— Ты готов, Гарри? — я открыл глаза и моргнул. Кажется, он не был зол, скорее, мрачен и опечален.

Я сполз с подоконника, едва устояв на ногах. «Слава небесам! Он ненавидит, когда я падаю!»

— Да, сэр, — признался я неуверенно. Я ждал. Сомневаясь.

Он достал палочку, и мне пришлось постараться, чтобы не вздрогнуть. Я должен контролировать себя. Я ждал приказа. Но он лишь сменил свою мантию волшебника на обычную одежду.

— Сними мантию, ребенок.

«А вот и оно». Я, естественно, послушался и спустил штаны.

— Что ты делаешь?— закричал он.

«Время признаваться».

— Я не должен был мыть полы, пока Мадам Помфри была здесь, сэр. Простите, я готов к наказанию за, эм….

Что именно было не так с этим? Я не знал.

— … за то, что сделал это.

Он сжал челюсть и кашлянул. Так мы и стояли некоторое время: я — полуодетый и он — в одежде, что выглядела чужой на нем.

— Ладно, — наконец сказал он. — И что, по твоему мнению, я должен сделать?

Спустя столько времени и после всего того, что я натворил, был только один ответ.

— Выпороть меня розгами, сэр, — мой голос не дрогнул, я отказался позволять ему это.

— Тогда готовься, — выдал он сквозь стиснутые зубы, направившись к выходу из комнаты.

Я лег поперек кровати, сложив и сжав руки под грудью. Краем глаза я увидел, что он вернулся, неся нужный инструмент. Как давно он его прятал? Почему ждал так долго, чтобы воспользоваться им?

Он подошел ко мне, решительно заявив:

— Это будет самая худшая порка, которую ты когда-либо получишь от меня, Гарри Поттер. Ты понял?

Г.П.

«Самая худшая порка, которую я когда-либо получу. По крайней мере, я узнаю, до чего все может дойти». Он спросил, понял ли я? А я понял?

— Да, сэр.

Я услышал, как он резко вдохнул, после чего пару раз меня слегка стукнул, явно примеряясь к розгам. «Должно быть, давно не делал этого».

Его голос был спокоен, когда он отдал следующую команду.

— Надевай свои штаны.

— Сэр? — Он будет бить меня поверх одежды? Как это возможно?

Он вздохнул и сделал все за меня, предпочтя не повторять приказ. Затем он развернул меня, подхватил под руки и усадил на кровать.

* * *

С.С.

Он недоверчиво смотрел на меня, явно не понимая, что происходит. Правильно ли я поступил? Еще рано было судить об этом.

— Вот, ребенок, это была самая худшая порка, которую ты когда—либо от меня получишь.

Он долго смотрел мне в глаза. Но вдруг огромные слезы покатились по его лицу, и он хрипло спросил:

— Их, правда, больше не будет, да, сэр? По... побоев?

Его трясло. Ему нужно было услышать мой ответ так же сильно, как ему нужны были сон, воздух, еда. «Я все сделал правильно!»

— Да, Гарри, это так, — шепнул я, опустившись на колени рядом с ним.

— Спасибо, сэр, спасибо, спасибо, — сумел сказать он прежде, чем растворился в раздирающих его изнутри, судорожных рыданиях по прошлой отвратительной жизни.

Не было ничего неловкого в том, чтобы прижать его к себе, укачивая, пока его маленькое сердечко выплескивало боль и горе.

Поппи бы мной гордилась.

* * *

Г.П.

Я плакал в его крепких объятьях без страха быть наказанным. Было ли это нормально, или я попал в рай? Я напрягся, когда мои слезы высохли. Как долго продлится его сочувствие? Сколько пройдет времени до того момента, когда ему надоест, что я веду себя, как плакса? И будет ли он злиться, когда напьется в следующий раз?

Как только смог, я распрямился и попытался выглядеть презентабельно.

— Ты готов, Гарри? — спроси он, словно я знал к чему. «Пожалуйста, пусть это будет что-нибудь приятное!» — взмолился я.

— Да, сэр, — ответил я неуверенно.

Он опустил на меня взгляд.

— Ты знаешь, для чего ты готов, ребенок? — на его губах играла полуухмылка, он слегка вздохнул и фыркнул, словно сдерживая смех. «Он смеется надо мной или со мной?»

— Н... нет, сэр.

Он все-таки рассмеялся.

— Поесть, конечно. Поэтому я и просил тебя снять мантию, не стоит забывать, что мы среди магглов.

— О, — я почувствовал себя глупо. Но он не стал надо мной издеваться, и поэтому, когда мы направились вниз по мощеной дороге Тупика Прядильщиков, я сосредоточился на ходьбе.

* * *

С.С.

Когда мы вошли в паб «Голова рыцаря», все взгляды обратились на меня, а не на мальчика. Я мысленно проклял этот город еще раз. Я был огорчен, что Хогвартс был таким тревожным опытом для мальчика. Хотел бы я, чтобы мы могли вернуться туда пораньше.

Он по-прежнему не спешил садиться, пока ему не указывали на это, так что с этого я и решил начать.

— Гарри?

— Да, сэр?

— Почему ты всякий раз чувствуешь неуверенность, прежде чем сеть за стол?

Я почти услышал, как участилось его сердцебиение. Он сжался, опустив голову, но все еще смотрел на меня.

— Я, эм... простите, сэр!

«Глубоко вдохни, Северус. Ты будешь сохранять спокойствие! Будешь!»

— Не волнуйся, Гарри. Я лишь хочу поговорить с тобой. А теперь вдохни поглубже и ответь на мой вопрос, ребенок.

— Я никогда не ел за столом дома...то есть, у Дурслей, сэр.

— Этого я и боялся. Тогда где же они заставляли тебя есть?

— Обычно на полу, сэр.

— Ублюдки! — воскликнул я громче, чем хотел, чем привлек внимание пышной хозяйки заведения. Снова взяв себя в руки, я добавил: — Ты привыкнешь есть за столом со мной. Завтрак ли, обед или ужин — ты всегда можешь садиться за стол, не дожидаясь разрешения. Как это звучит?

— Хорошо, сэр. Спасибо, сэр.

С одной проблемой разобрались. Но сколько их еще будет впереди?

* * *

Г.П.

Мой Снейп внезапно стал таким понимающим. Кажется, теперь он увидел меня: по-настоящему смотрел мне в лицо и глаза, пытаясь понять, что я за мальчик такой. И снова он разозлился, когда услышал о том, как со мной обращались Дурсли. Значило ли это, что он, правда, будет вести себя по-другому? Оглядываясь назад на этот день, я понимал, что, если бы он только захотел, он бы не раз мог от меня избавиться.

От этих замечательных мыслей в груди разлилось тепло.

— Так чего мне принести вам выпить? — спросила заботливая на вид леди в испачканном кружевном фартуке.

— Я буду светлое пи... — Мистер Профессор Снейп замолчал и посмотрел на меня, сморщив брови, а затем кашлянул. — Пусть будет кофе, черный. Что ты будешь, Гарри?

Они посмотрели на меня. Как я мог выбрать? Я ничего не заслуживал! И это внезапное изменение в моих чувствах было странным. Одну минуту я счастлив — я и счастлив! — а в следующую снова полон страха и беспокойства. «Было бы легче вообще не расслабляться. По крайней мере, я бы не чувствовал, что схожу с ума!»

— Гарри? — в этот раз в его голосе было больше раздражения. «Пожалуйста, не дайте мне разозлить его!»

— Эм, воду, пожалуйста, мэм.

— Только воду? — посмотрев на моего Снейпа, она приподняла брови и наградила его сердитым взглядом школьного учителя.

— Молоко, — сказал он. — Молоко тоже принесите.

Когда она ушла, я шепотом поблагодарил его.

— Хочешь, чтобы я заказал за тебя, Гарри? — предложил он, рассматривая меню.

Я выдохнул, только сейчас осознав, что задержал дыхание.

— Да, сэр. Спасибо, сэр.

Он, прищурившись, посмотрел на меня, словно что-то для себя решая. От этого у меня внутри все скорчилось, и внезапно меня очень обеспокоила грязь под моими короткими ногтями.

Он ничего не сказал. Лишь снова кашлянул.

Когда наша еда прибыла, он тихо сказал мне:

— Ты не должен съедать все до последней крошки. Ешь столько, сколько хочешь.

Он читал мои мысли? Я задумался над этим. Я попробовал подумать о чем-нибудь, чтобы проверить, так ли это. «Почему небо синее, Мистер Профессор Снейп? Вы скажите мне?»

Ничего.

Еда была замечательной: вареная картошка была горячей и чуть солоноватой, курица — мягкой, а фасоль — свежей и слегка хрустящей.

Я попробовал снова. «Как вы узнали, что именно я хочу, крестный?»

Я вздрогнул. Какой же я глупый. Если он читает мои мысли, разве у меня не будет неприятностей за то, что я думал о нем, как о крестном? Подобное обращение все еще казалось мне ужасно неформальным.

— О чем ты думаешь, Гарри? — спросил он вдруг. Я выронил вилку, и она звякнула, упав на пол. Я свесил голову, ожидая, по меньшей мере, замечания.

«Он не ударит меня, он не ударит меня», — пытался убедить я самого себя.

Вилка только успела коснуться пола, а леди, что принимала у нас заказ, уже принесла мне новую.

— Держи, милый, — промурлыкала она, наградив моего Снейпа презрительным взглядом. Почему все всегда думали, что он плохой? Это напомнило мне о том, как все всегда видели меня: «Он ненормальный!»

— Все в порядке, мальчик?

Опять это слово. Мальчик. Оно не беспокоило меня так сильно, когда в груди было то приятное чувство.

Зачарованный кинопроектор снова ожил в моей голове, и паб сменился картинкой кухни в доме Дурслей.

— Мальчишка! — раздался рев. Я выронил тарелку. Она просто выскользнула из моих мыльных пальцев. Я поспешно попытался подобрать осколки, и мои руки начали кровоточить. Кто-то приближался ко мне. Дядя Вернон? Дядя Вернон! Я свернулся в клубочек, защищаясь. «Я малюсенький. Я крошечный. Я маленькая мишень. Уходи, уходи». Он пинал меня. Я чувствовал удары, но что-то было не так. Я чувствовал еще и чьи-то заботливые руки.

— Гарри! Гарри! — донесся до меня отчаянный шепот. Дядя никогда не называл меня по имени.

— Открой глаза, малыш. Посмотри на меня.

Где же я? Все это было так странно! Я едва мог дышать.

Кто-то еще приблизился ко мне.

— Могу я чего сделать, чтобы помочь, Мистер Снейп?

Я знал этот голос. Этот голос был не с переулка Магнолий. Это был добрый голос, первый, что я услышал за долгое время. Время, что длилось столько, сколько я себя помнил. Голос портного. И он обратился к моему спутнику...

Снейп. Да, мой Снейп.

Мне было жарко, меня трясло, и по лицу бежал пот.

Мой Снейп оскорблено огрызнулся, обращаясь к портному:

— Можете попробовать.

Но мой Снейп не ушел, он остался рядом, пока портной говорил со мной тихим голосом.

— Неважнецки себя чувствуешь, да, малыш? Нечего тебе тут бояться. — А потом добавил еще тише: — Он сделал тебе больно?

* * *

С.С.

Я слышал, о чем он спросил. Я думал, что это разозлит меня, но этого не случилось. Я бы задал тот же вопрос в подобной ситуации.

Гарри слегка покачал головой, а затем осторожно посмотрел на меня. Я попытался сделать, ну, участливое выражение лица, чтобы хоть как-то подбодрить его, но походило это наверняка, скорее, на гримасу. «Придется попрактиковаться перед зеркалом».

— Значит, напугал тебя кто-то другой? — продолжил старик.

Ребенок кивнул.

Так его захватили воспоминания. Я прекрасно помнил, как подобное случалось со мной в Хогвартсе. Какое-то слово или событие вызывали далекие, мучительные воспоминания, и я погружался в них, абсолютно глухой к тому, что происходит здесь и сейчас.

Оказывается, он был таким сложным ребенком! К счастью, я знал, что делать с Гарри в подобной ситуации. Я задался вопросом, как часто подобное будет происходить и из-за чего это случилось в этот раз.

Гарри заморгал, словно его слепил солнечный свет, а в следующую секунду сделал нечто очень прекрасное: он потянулся ко мне. Я неловко привлек его к себе, зная, что краснею. Он все еще дрожал, судорожно дыша, застряв где-то между прошлым и настоящим.

— Гарри, — начал я. — Оглянись вокруг. Мы в пабе, ты в Эштон-Андер-Лайн. Здесь ты в безопасности. Никто не причинит тебе вреда. Ведь так, эм...

— Грей, сэр, — подсказал портной. — Все так, малыш. С тобой ничегошеньки не случится.

Я поставил мальчика на ноги, сказав, чтобы он попрыгал на месте. Это был необходимо. Он должен был вновь почувствовать свое тело, отмахнутся от прошлого. Наверняка я представлял из себя то еще зрелище, уговаривая этого маленького ребенка, который всего несколько минут назад, казалось, сошел с ума, попрыгать посреди затхлого бара.

Грей решил продемонстрировать Гарри, что нужно делать. Старый портной без задней мысли вмешался в происходящее, развеяв мое смущение. Он прыгал и притопывал, словно танцевал ирландскую джигу. Взяв мальчика за руки, он носился по пабу, громко топая по деревянным половицам. Несколько других посетителей смеялись, выкрикивая «Давай, Грей!». Хозяйка хлопала в ладоши в такт прыжкам, а служанка хохотала. К тому времени, когда Грей подхватил ребенка на руки, закружившись, Гарри радостно хихикал. Я боялся, что его снова стошнит. Но меня это не сильно беспокоило, так как ему явно было весело, что стоило любых неприятных последствий.

Г.П.

Пробуждение больше походило на сон, самый приятный сон, который мне когда-либо снился. Я был закутан в одеяло, мне было тепло и спокойно. В этой кровати, в чистой пижаме по размеру я чувствовал себя, как принц, которым воображал себя всего несколько дней назад. Последнее, что я помнил, это паб, приятная сытость и усталость. Мой Снейп, должно быть, отнес меня домой и уложил в кровать! Как бы я хотел помнить об этом. Но будет ли он сердиться на меня этим утром? Я попытался не волноваться из-за этого.

Я серьезно намеривался встать и приступить к работе, но, раз уж все еще явно была середина ночи, я позволил себе еще подремать.

— Просыпайся, ребенок.

О, нет! На улице было уже очень светло, я точно проспал! Но в его голосе не было слышно недовольства. Ну, не больше того, что всегда было присуще моему крестному. Мои плечи слегка поникли из-за съедавшего меня страха.

— Прими ванну и переоденься. Сегодня нам предстоит небольшая прогулка.

— Да, сэр.

Я выскочил из кровати, не обратив внимания на легкое головокружение. К счастью, я был привычен к быстрым подъемам по утрам.

Помывшись, я выбежал из ванной, натолкнувшись на Снейпа, и мои очки полетели на пол. Он аккуратно снова надел их на меня еще до того, как я успел извиниться.

— Почему ты так дрожишь, Гарри?

Прищурившись, оно снова по-настоящему посмотрел на меня. Почему он внезапно стал проявлять ко мне столько интереса? В отличие от тети и дяди, с ним я не знал, что может вывести его из себя, разозлить. Для меня это было довольно тревожным открытием.

— Про… — я замолчал, вспомнив, что мои извинения злили его. Я попробовал начать заново: — Это из-за ванны, сэр. Я сейчас же попробую перестать.

Я выудил руки из длиннющих рукавов рубашки, прижал их к моему впалому животу и закусил губу, чтобы остановить перестук зубов. Поможет ли это?

* * *

С.С.

— Из-за ванны? Ты ведь пробыл там не так долго, чтобы вода успела остыть. Ты заболел?

Маленький больной ребенок — только этого мне и не хватало. Во время болезни дети всегда становились плаксивыми, требовательными, сопливыми существами. «Я не был таким. Не смел. Гарри, скорее всего, такой же…»

— Я… я не болен, сэр.

Неуверенность. Он явно что-то недоговаривает.

— Но…

Я ждал, пока он пояснит свое поведение. Но он так этого и не сделал. «Как же это раздражает!»

— Ну же, договаривай! — не выдержал я.

Это привлекло его внимание, хотя и не так, как мне хотелось бы. «Еще слишком рано! Я еще даже чай не пил!»

— Я не по… то есть… Я бы не стал пользоваться горячей водой, сэр.

Вот как. Дело начинало приобретать смысл. Я обошел его стороной и потрогал ванну. Она была холодной. К тому же он снова надел эти отвратительные обноски. Я воткнул пробку и пустил в ванну горячую воду, наложив согревающие чары на маленькое помещение.

— Тебе нравится твоя одежда, Гарри?

* * *

Г.П.

Что мне ответить? Было бы глупо врать, что она мне нравится, он бы мне все равно не поверил. Но из-за правды у меня могли быть неприятности…

— Нет, сэр.

— После того, как ты примешь замечательную, теплую ванну, мы выбросим ее, а еще лучше — сожжем. С этого момента ты будешь носить только свою новую одежду. Полагаю, это будет более уместно.

— Да, сэр! — воскликнул я слишком громко. Но он не заметил. Ух ты! — Спасибо, сэр, — добавил я осторожно.

Он проверил воду, поводив по ней рукой и создав при этом маленькие волны. «Кто-то готовит мне ванну? Ванна для Принца Гарри!»

— Тебе разрешали пользоваться горячей водой у магглов? — спросил он тихо, не глядя на меня.

— Да, для мытья посуды, стирки и готовки. Но не для ванны, сэр.

Теперь он тоже запретит мне? «Пожалуйста, о, пожалуйста, позвольте мне хоть раз почувствовать это тепло».

Когда он снова посмотрел на меня, его глаза метали молнии. Я попятился назад, запнувшись о дверной косяк.

— Больше никогда не принимай холодную ванну. Я буду набирать тебе воду, пока ты сам не научишься определять нужную температуру. Не хочу, чтобы ты обжегся.

— Да, сэр. Спасибо, сэр.

Я начал чувствовать себя, как заезженная пластинка. Никто раньше не говорил со мной так много. Он побледнел, услышав мой ответ, но что еще тут можно было сказать? Может, ему не нравится, что я слишком часто на него смотрю? Я сделал мысленную пометку не поднимать глаз. Не знаю, почему эта моя привычка начала исчезать в последнее время. «Плохой Гарри!»

Приказав мне потрогать воду, чтобы убедиться, что температура была комфортной, он вышел, оставив новый комплект одежды и пушистое полотенце оливково цвета. Я медленно забрался в ванну, почувствовав, как дрожь чудесным образом сразу исчезла. Я наслаждался новыми ощущениями. Кто бы мог подумать, что существует только способов проявить заботу? Мой Снейп показал их мне все, сам ли или с помощью других людей, которым он меня представил.

«Это лучше, чем быть принцем! Это значит быть любимым».

* * *

С.С.

Стоило ожидать, что малыш просидит в ванной весь день, но этого не случилось. За это я ему был благодарен, так как впереди у нас было еще много дел. У меня чесались руки поскорее добраться до этих отвратительных магглов. Я не спал всю ночь, разрабатывал план. Мое наказание будет новаторским и потребует от меня вполне конкретных навыков. Оно испортит им жизнь так же, как они испортили жизнь Гарри. Я выбрал субботнее утро, как идеальное время для нападения, ведь вся семья, скорее всего, будет дома.

Мы прибыли к воротам Хогвартса. Это был прекрасный, теплый, хоть и ветреный день, даже Гремучая ива выглядела довольной. Но ребенок дрожал, словно на дворе была зимняя ночь.

— Гарри, мы позавтракаем в моих комнатах. А потом ты недолго побудешь с Поппи, пока я разберусь с… кое-какими делами. Это не должно занять много времени.

Я использовал свой лучший подбадривающий тон, но я определенно не привык нянчиться с маленькими детьми. Обычно в мои намерения входило напугать их.

Словно поддавшись инстинкту, который у меня всегда был, я потянулся и взял ребенка за руку. Так мы и шли, рука в руке, по направлению к огромным воротам, к единственному месту, которое я когда-либо называл своим домом.

* * *

Г.П.

Я очень надеялся, что мы не увидим Директора Дамблесдора. Заберет ли он меня, пока моего Снейпа не будет рядом? «Леди Поппи ему не позволит!» Но он был ее начальником, и, хотя она и ругала его, у меня было чувство, что она не могла напрямую ослушаться его.

Я не удивился, когда крестный повел меня вниз по лестнице к подземной части замка. Почему-то мне казалось, что подземелья ему подходят. Он снабдил меня такой же мантией, как и тогда в волшебном пабе, и я отвлекся, воображая себя супергероем в плаще.

Как-то одним восхитительным весенним днем в школе какой-то мальчик выбросил изорванную книжку комиксов про Бэтмена. Я спрятал ее до обеда, когда, забравшись в потайное место, я попытался как можно лучше запомнить ее, чтобы у меня было нечто особенное, чем можно было занять мысли. Я думал о ней, когда меня наказывали и я проводил долгие дни в моем чулане. При воспоминании об этом я содрогнулся и обратил свое внимание назад к настоящему.

Затем меня настигла мучительно беспокойная мысль. Где я буду жить во время учебного года? Не мог же я остаться в Тупике Прядильщиков один, да?

— Бларри! — воскликнул мой Снейп, и я вновь воспротивился желанию спрятаться под диваном или столом. Не прошло и двух секунд, как с громким хлопком поразительное и все же очень странное создание появилось посреди комнаты. У него были огромные, как крылья летучей мыши, и такие же длинные, как мои руки, уши, и оно было зеленым! Как инопланетянин! Его пальцы могли бы принадлежать зомби, а его одежда представляла собой нечто, что раньше я мог бы одеть для работы в саду.

— Да, Профессор Снейп, сэр? — пропищало существо.

— Бларри, принеси мне и Гарри завтрак. Все, что сочтешь нужным.

— Бларри сейчас же все принесет, Профессор Снейп, сэр.

Раздался еще один оглушительный хлопок, и он исчез. Я пытался выровнять дыхание. Если моего Снейпа не беспокоило это… существо, то и меня тоже не должно. Но мой опекун приблизился ко мне с озабоченным видом. И снова тихий голосок в моей голове шепнул: «Почему он беспокоится? Всем наплевать на тебя!». Я сказал ему заткнуться.

* * *

С.С.

— Гарри, в чем дело?

Если ребенку каждый раз будет требоваться время, чтобы привыкнуть к Хогвартсу… ну, я не знаю, что я буду делать, но это не слишком приятная ситуация.

Затем я заметил, что он уставился на то место, где недавно стоял мой любимый домашний эльф.

— Домашние эльфы не самые красивые существа, но они абсолютно безвредны, уверяю тебя.

Он, кажется, перенял у меня фирменный «легкий кивок». Я лишь покачал головой, заметив это, так как Бларри вернулся, принесся поднос с едой. Мы с Гарри получили тосты, смазанные маслом, а в качестве напитка ему досталось молоко, а мне — крепкий, турецкий кофе.

Вскоре мы уже медленно поднимались пролет за пролетом по каменным ступенькам, направляясь в Больничное крыло. К моему большому неудовольствию, когда мы добрались до последней лестницы, мы наткнулись на Минерву.

Она окликнула нас:

— Святые угодники, Северус! Меня не уведомили, что ты будешь в замке сегодня!

Она проворно спустилась к нам, чтобы получше рассмотреть Гарри. «Проклятая кошка!» Он чуть отпрянул. У меня было слабое подозрение, что он должен бежать ко мне, искать поддержки, по меньшей мере. Он этого не сделал. Он, кажется, понял, что пятится, и внезапно по его телу словно прошла волна. Он снова выпрямился, но в то же время слегка опустил голову. И задержал дыхание.

Минерва вела себя, словно его поведение было совершенно нормальным.

— Он просто копия Джеймса, ты так не думаешь, Севеурс? Разве что у него…

— Глаза Лили. Я заметил, — я выплюнул эти слова, как и всегда, когда речь заходила о моей… моей Лили. Эта кошка слишком быстро вывела меня из себя. У меня не было времени для всех этих гриффиндорских глупостей!

* * *

Г.П.

Она сказала, что я похож на Джеймса. Она была высокой, старой и строгой на вид. И она стояла слишком близко, чтобы я чувствовал себя уютно. Однако было ясно, что она знала моего крестного, а он знал ее, и я не мог повести себя грубо. Особенно после того, как выставил себя дураком при встрече с эльфом. Я заставил себя стоять неподвижно.

Но она сказала, что я выглядел точь-в-точь как тот человек, именем которого Мистер Профессор Снейп назвал меня перед тем, как ударить. Тогда он был так зол!

«Я не хочу думать об этом. Я не буду думать об этом сейчас!»

О чем еще они только что говорили? Ах, да, мой Снейп признал, что мои глаза похожи на глаза лилии… нет, женщины по имени Лили. Я уже слышал это имя прежде…

Должно быть, она была моей мамой! Ну, конечно! А Джеймс был моим папой. Я знаю их имена! И в этом знании таилось так много. Джеймс и Лили. Лили и Джеймс. Мистер и Миссис Поттер. Семейство Поттеров!

Но теперь ничего этого уже нет. «Теперь есть только я, только Гарри. И это никогда не изменится».

* * *

С.С.

— Куда вы направлялись, Северус?

Почему она не заговорила с мальчиком? Он же не младенец! Хотя, возможно, это и к лучшему, учитывая, каким он был непредсказуемым. Минерва не славилась своими материнскими чувствами.

— В Больничное крыло.

Я попытался обойти ее, но она снова заговорила.

— Он же не болен? Не ранен? Что именно ты с ним сделал, Северус Тобиас Снейп?

Да, она осталась такой же визгливой, как и в дни моей учебы здесь. В свете гарриной пугливости, великая серая ведьма представляла собой живой источник медленно действующего яда.

— Мы направлялись туда не из-за состояния его здоровья, Минерва, — процедил я сквозь стиснутые зубы. — Поппи присмотрит за ма… — я поймал себя на слове, — за ребенком, пока я буду занят одним важным делом.

— Поппи? Она покинула Хогвартс с четверть часа назад. Но я с радостью пригляжу за Гарри. В конце концов, через пару лет я стану главой его факультета. Разве ты не хочешь, чтобы мы познакомились поближе?

У меня на языке вертелось много, очень много резких слов. И именно в этот момент, как какой-то предвестник суеверных ужасов, начали бить часы. Одиннадцать. Хотел ли я разобраться с этим заманчивым, но утомительным предприятием именно сегодня? Хотел ли оставить все это позади и, тем самым, избавиться от сковывающей меня неуверенности ради этого маленького нуждающегося существа?

Я посмотрел на него. С ним все будет в порядке. В конце концов, что может случиться за час?

— Гарри?

— Да, сэр.

Когда он сказал это, он показался мне таким маленьким. Он и был маленьким, но ответ его прозвучал, ну, жалостливо.

«Чем раньше я уйду, тем раньше вернусь!»

— Ничего, что ты останешься с Минервой? Она тоже преподает в этой школе. Она работает со мной и Поппи.

— Да, сэр, — немедленно ответил он, уставившись в проклятый пол.

— Нужно быть вежливым и смотреть на человека, с которым говоришь, ребенок.

Он быстро поднял на меня глаза, а потом так же быстро перевел взгляд в район моего рта.

— Простите, сэр!

Да чтоб эту вспыльчивость! Он снова испугался. Но что вызвало такую странную реакцию: посмотреть на меня, только чтобы снова отвести глаза? И манера его речи, все эти бесконечные «сэр», повторяемые так часто, что другие дети бы уже начали смеяться. Он говорил так формально, что можно подумать, что каждый взрослый в его окружении был членом королевской семьи. Нужно было еще столько прояснить и проработать.

С моих губ сорвался раздраженный вздох, прежде чем я сумел сымитировать безмятежность.

— Тебе не нужно извиняться, Гарри. Просто будь хорошим мальчиком, и я вернусь меньше, чем через час.

— Да, сэр.

Он был таким напряженным.

Таким потерянным.

Г.П.

И затем он ушел. Почему он не мог взять меня с собой? «Возможно, уже устал от тебя». Придется еще больше постараться, чтобы оставаться тихим, невидимым. Мне больше ничего от него не надо. Разве он не понимал, что может оставить меня одного со списком заданий и я буду вести себя хорошо? И все эти деньги, которые он потратил. Еда, одежда — они мне тоже не нужны. Так безопаснее. Разочарование причиняет слишком много боли.

— Пойдем, Гарри, — поманила меня леди по имени Минерва. Я кинулся за ней, чтобы не отстать и не потеряться, пока мы петляли по лабиринту коридоров.

Она привела меня в комнату, представлявшую собой нечто среднее между гостиной и кабинетом. Один из углов украшал стол вишневого дерева с замысловатой резьбой, заваленный кучей толстых конвертов. На каждом из них красовался герб, а несколько были отложены в ожидании отправки. Справа от меня располагались книжные шкафы высотой до потолка, а слева — большой, покрытый сажей камин, перед которым стояли кушетка и кресла. Каминная полка ломилась от множества пыльных безделушек, которые просто умоляли о том, чтобы их почистили.

Перед кушеткой расположился низкий столик из того же темного дерева, что и огромный стол в углу. На нем тоже лежали бумаги, несколько черных бутылочек и банка полная перьев. Метелка из перьев? У тети Петунии была такая. Она вспыхнула прямо у меня в руке, когда она меня однажды ударила. «Должно быть, это была спонтанная магия!» После того случая я вытирал пыль только тряпками. Это занимало гораздо больше времени.

Леди Минерва указала мне на этот низкий стол и сказала:

— Надеюсь, ты сможешь ненадолго занять себя чем-нибудь, Гарри? Мне нужно слегка освежиться.

— Да, мадам.

У меня ушла всего пара секунд, чтобы взять все маленькие перья в руку. Глупо, правда, что они не были связаны вместе, как в метелке тети Петунии. Я только-только начал двигать эти грязные маленькие безделушки, когда она вернулась, принесся с собой запах пудры и женских духов.

— И что, по твоему мнению, ты делаешь, Гарри Поттер? — грозно спросила она. Если бы не ее странный акцент, она бы могла сойти за маму тети Петунии.

Когда она прикрикнула на меня, я испугался и выронил перья. Было очевидно, что она очень злится на меня. Я лихорадочно начал извиняться, наклонившись, чтобы подобрать разбросанные перья.

— Извинения — это не ответ, ребенок!

Мой Снейп тоже так говорил. «Но он не стал бить меня после этого. Не стал!»

Я поднялся, вернув потрепанные, грязные перья обратно в банку.

— Я у-убирался, мадам, — ответил, зная, что лучше не поднимать глаз.

— Это откровенное вранье, мальчик. Ты даже не смог посмотреть мне в глаза, когда говорил это!

Я запротестовал. Не знаю, что заставило меня сделать это. Никогда, никогда нельзя пререкаться! «Плохой, плохой Гарри! Теперь у тебя точно будут неприятности!»

— Чушь! — надменно упрекнула она меня в ответ на мои протесты, направившись ко мне.

«Где же мой Снейп?»

* * *

С.С.

Они пришли в ужас, когда я заклинанием взорвал заднюю дверь их дома. Они, во всех смыслах этого выражения, застыли в оцепенении за какую-то долю секунды.

Я просканировал разум их тучного сынка на предмет воспоминаний о Гарри и нашел весьма много сцен, в которых он проявлял свои хулиганские наклонности. Это избавило меня от лишних угрызений совести, ведь мальчика тоже затронут несчастья, ожидавшие его родителей.

Я левитировал жуткого ребенка назад в его комнату, чтобы потом стереть память.

Я повернулся к отвратительной сестре Лили. Как она могла так обращаться со своей собственной кровью? Она должна была защищать и воспитывать малыша. Но складывалось впечатление, что она просто проспала все это время, благополучно пропустив побои и плохое обращение.

Раз Гарри снились кошмары, то пусть снятся и ей. Я силой заставил ее выпить зелье Pervigilo Insomnium, вызывающее сны, похожие на видения, насылаемые дементорами. (п.п: в пер. с латыни pervigilo— проводить без сна, не спать; insomnium— кошмар)

Только еще более пугающие.

Идеально.

К тому же наказание ее мужа осложнит ее бодрствование.

Для «дяди Вернона» я приготовил нечто более всеобъемлющее. Тут я избрал своим оружием легилименцию. Я ворвался в его разум, разрывая каждое счастливое воспоминание, что откликнулось на заклинание Recordatio Ereptor. (п.п.: в пер. с латыни recordatio— воспоминание, ereptor— отнимающий силой, похититель).

Из того, что осталось, я создал нечто еще более пугающее. Я оставил Вернона в том же состоянии, в котором пребывал Гарри, когда в пабе его захватили воспоминания: в ужасе перед всеми и вся, всегда ожидающим худшего. Дурсль уже никогда не будет прежним.

Я стер всем им память после того, как ввел взрослым зелье отменяющее действие заклинаний. Если их когда-нибудь арестуют, ни один очаровательный министерский служащий не сможет меня в чем-либо обвинить. 

Когда Гарри будет готов давать показания, их будет ждать настоящее тюремное заключение.

До тех пор, мы уже были свободны.

* * *

Г.П.

Он вернулся. Я возблагодарил звезды, луну и все прочие космические объекты, которые смог вспомнить в моем текущем состоянии. Должен ли я чувствовать облегчение? Что если он оставит меня здесь? Что если он поймет, что от меня слишком много неприятностей и отдаст меня Дамблесдору? Конечно же, Мистер Профессор Снейп накажет меня, но как?

Я не посмел обернуться, стоя в углу, как она мне и приказала, но я услышал шорох его мантии, когда он ворвался в комнату.

— Что, во имя Мерлина, здесь случилось, Минерва? — потребовал он. Судя по голосу, он был очень зол и раздражен!

Она не торопилась с ответом. Аккуратно положив свои очки-полумесяцы на стол, она объяснила, что я посмел прикоснуться к ее бесценным артефактам, испортил ее набор для письма, да еще и наврал, пытаясь избежать наказания. «Какой еще набор для письма?»

Мистер Профессор Снейп дышал, как пыхтящий старый паровоз.

— Говоришь, он соврал. И как же мальчик объяснил свое поведение?

«Мальчик!» О, нет, о, нет, о, нет!

— Он сказал, что убирался! Можешь себе это представить, Северус? — визгливо ответила она.

Но тут мой опекун просто взорвался.

— Конечно, он убирался! Именно это ма… черт! Именно это ребенок и делал — убирался, глупая старая ведьма!

Постойте… он ругался на нее. Неужели он сердится на нее, а не на меня? Он поверил мне?

— Выходи из этого проклятого угла, Гарри. Мы отправляемся домой.

Когда я послушно подошел к нему, я увидел, что она метнулась к нам.

— Как ты смеешь, Снейп! Сначала ты оскорбляешь меня, а потом подрываешь мой авторитет! Я думала, ты будешь благодарен, что я преподала урок этому маленькому хулигану!

Глаза моего крестного полыхнули яростью.

* * *

С.С.

Если она сделал то, о чем я подумал…

Во время моего первого курса в Хогвартсе розги все еще были в ходу. И, будучи главой вражеского факультета, Минерва с избытком пользовалась возможностью «преподать урок» наглым студентам, которые, в большинстве своем, принадлежали к числу слизеринцев.

— Ты побила его розгами? — эти слова были произнесены шепотом, сквозь стиснутые зубы.

А эта кошка лишь надменно махнула своей лапой, повернувшись ко мне спиной.

— Успокойся, Северус, а то так и до сердечного приступа недалеко. От моих ударов не было никакого толку, он даже не вздрогнул. Как ты мило заметил, я стара и, видимо, теряю хватку. Я ударила его двенадцать раз, а он и не всхлипнул.

Двенадцать! Я знал, что Гарри было больно. Наверно, он просто привык вести себя тихо во время наказаний. «Точь-в-точь как я». Я по личному опыту знал, что удары Минервы становились сильнее, когда ее жертва никак не реагировала, она, видите ли, думала, что ей не удается произвести правильное впечатление.

— МакГонагалл, ты законченная дура! Тебя вообще нельзя было оставлять наедине с Гарри.

Я вывел малыша из ее кабинета, хватаясь за остатки самоконтроля, чтобы не проклясть ее. Это могло подождать.

Бедный ребенок отчаянно дрожал. Я хотел забрать его домой, но подумал, что сейчас лучше не аппарировать, чтобы не тревожить его лишний раз. Поэтому мы направились обратно в подземелья.

* * *

Г.П.

Мы снова спустились в подземную часть замка. Он был так зол, что я почти чувствовал исходящий от него жар. Когда за нами закрылась дверь его комнат, он подошел к камину, уперевшись в него руками, словно ища опоры. Несколько раз глубоко вздохнув, он обернулся и посмотрел на меня. Я не должен был этого делать, но я инстинктивно подался назад, в итоге запутавшись в гобелене. С моих губ сорвалось шипение, когда моя задняя часть коснулась каменной стены, что была скрыта тканью.

Поборов желание куда-нибудь убежать, я заставил себя стоять смирно, когда он двинулся ко мне. Но затем я невольно вздрогнул, и меня захлестнула паника, омыв темными волнами еще свежих воспоминаний.

Опустившись на пол, я скорчился, пытаясь спрятаться под мантией. В моей голове мелькали сцены ужасов, криков, побоев. Мое горло пересохло из-за отчаянных попыток извиниться.

— Простите, сэр, простите, — вот, что успело сорваться с моих губ, прежде чем мне стало трудно дышать и настоящее растворилось во тьме. Чулан. Я в чулане! Нет, нет, нет!

«Наглый, вредный маленький урод! Ты должен был умереть вместе со своими никчемными родителями!

— Я буду хорошим, дядя Вернон! Я обещаю. Пожалуйста, пожалуйста, сэр. Пожалуйста!

Но дядя Вернон никогда не останавливался.

Никогда.

* * *

С.С.

Он не отзывался на свое имя.

Он ничего не слышал и не видел. Лишь бормотал имя этого отвратительного жирного маггла.

Я знал, что он придет в еще больший ужас, если я прикоснусь к нему. 

Я наложил на нас согревающие чары, так как в подземельях, естественно, было довольно прохладно. Поддерживая огонь, я слушал его судорожное дыхание и сдавленные всхлипы. Как только его плечики начали расслабляться, я снова с ним заговорил, убеждая, что он в безопасности и что здесь ему никто не навредит.

Это заняло три часа, но он все же успокоился и начал прислушиваться к моим указаниям. Я подсказал ему, как дышать и что нужно упереться ногами в пол. И все равно он избегал прикосновений. Поэтому я дал ему обезболивающее, предпочтя пока не поднимать вопрос нанесения лечебной мази. Выпив еще и успокаивающее зелье, он заснул, свернувшись клубочком на диване перед огнем.

Мне хотелось напиться. Нужно было как-то успокоиться. Но я больше не поступлю так, и зелья я пить тоже не буду. Я могу понадобиться ему, когда он проснется. Я мерил комнату шагами, пытаясь найти себе занятие. И вдруг вспомнил о привычке, от которой отказался несколько лет назад.

Опустившись в кресло около камина, я наблюдал за маленьким спящим ребенком, сжимая в руке наколдованную сигарету. Я выдохнул дым, воображая дом номер 4 по Тисовой улице. Когда камин потух, я очистил воздух от табачного дыма.

В итоге я задремал, но мелькавшие картинки снов неустанно сопровождал чей-то булькающий крик.

Г.П.

Это снова случилось. Я забылся и думал, что оказался там… там, опять… И был напуган, так напуган, и совсем не мог думать, дышать, двигаться…

Так холодно, так больно, так грустно и глупо. И почему он все еще хочет, чтобы я жил с ним?

Кому я нужен, особенно такой?

Я не сделал ничего хорошего, просто спал, лежа кучей на диване. Он должен был побить меня.

«Я плохой. Я заслуживаю наказания».

Даже разбудил его, когда он спал. Спал в кресле, потому что я занял диван.

«Что со мной не так?» — кричал голос в моей голове. Во мне. Голоса были там, разговаривали со мной, кричали на меня. Дядя Вернон, тетя, я…

Почему я не могу быть свободным?

«Он снова говорит. Слушай!»

* * *

С.С.

— Ты слышишь меня, Гарри?

Прошло несколько секунд, но он все же ответил слабым голосом:

— Да, сэр.

— Знаешь, она не должна была этого делать. Я очень на нее злюсь. Ты не сделал ничего плохого, ребенок.

— Простите, сэр!

Он, должно быть, неправильно меня услышал.

— Ты не сделал ничего плохого, Гарри. А теперь повтори, что я сказал.

Обеспокоенный и смущенный он повторил, как попугай:

— Я не сделал ничего плохого, сэр?

— Правильно. Очень хорошо.

На самом деле, мне не хотелось говорить об этом. Ему, возможно, тоже. Поэтому я решил, что лучше сменить тему и поговорить о кое-чем другом, что я хотел с ним обсудить.

— Ты бы хотел называть меня крестным, Гарри? Или по имени, Северусом?

Это привлекло его внимание, вытащило из омута его мыслей.

— Вы позволите мне называть вас «крестным», сэр? — спросил он радостно.

— Да, конечно.

Он воскликнул:

— Спасибо, крестный!

Я поторопился с разговором, пока к нему снова не вернулась его извечная боязливость.

— А хочешь снова повидаться с Поппи? Или нам лучше отправиться домой?

— А можно мне… можно, пожалуйста, сначала повидаться с Мадам Помфри, а потом отправиться домой, сэр?

И снова это слово. Сэр. «Дай ему время, Северус. Будь терпеливым».

Я нахмурился в ответ на собственные мысли.

* * *

Г.П.

Он позвал леди Поппи, и она снова спустилась по каминной трубе. Она сказала что-то вроде «проклятая кошка», что, должно быть, было какой-то ведьмовской присказкой. Может, речь о черной кошке?

Они немного поговорили, пока я воображал, что сижу верхом на метле, паря в небе. Я бы мог летать сквозь облака и чувствовать, как ветер развевает мои лохматые, спутанные волосы. А чтобы очки не запотевали, я представил, что на них у меня установлены маленькие дворники. Я нырял, снова взлетал и кружился, преодолевая воздушные ямы. Если бы только раньше у меня только была настоящая ведьмовская метла, я бы мог улететь с крыши дома Дурслей и больше никогда туда не возвращаться.

Мой полет резко оборвался, когда мой Снейп нервно спросил, что я думаю на счет того, чтобы ненадолго остаться с леди Поппи. Я был совсем не против. Рядом с ней я чувствовал себя хорошо, как и рядом с моим Снейпом — крестным.

«Значит, вот что они имеют в виду, когда говорят «ты в безопасности»?»

* * *

С.С.

Кипя от злости, я процедил глупый пароль — «сладкие мармеладки» — и взлетел вверх по ступенькам в кабинет директора.

— Я убью эту отвратительную женщину, Альбус! — прорычал я, врываясь внутрь.

— Присаживайся, мой мальчик, присаживайся. Лакричную палочку?

В ответ я лишь смерил его сердитым взглядом.

— Вы почти распяли меня за один лишь косой взгляд в сторону Гарри. А МакГонагалл побила его розгами, директор!

Старик удивленно поднял брови, но все же ответил:

— Должно быть, у нее на то была веская причина, Северус.

Ну что за предубеждение! Я вскочил с кресла и почти врезал этой ведьме, когда она осчастливила нас своим присутствием.

— Вижу, Северус уже доложился о моем небольшом акте дисциплины, — протянула она язвительно.

— Двенадцать ударов, Минерва? Восьмилетнему мальчику!

Это был довольно странный опыт. Я никогда не сталкивался с подобной ситуацией за мою короткую жизнь.

— Северус, пожалуйста, прекрати кричать! Альбус, да, я ударила его двенадцать раз за то, что испортил мою собственность и бессовестно соврал об этом. Я планировала ударить его лишь раз, но я даже не осознавала, какой слабой стала. Я не смогла выжать из этого избалованного мальчишки ни слез, ни даже простого извинения. Я бы никогда не причинила вред драгоценному сыну Лили и Джеймса!

— Он не врал! Он ведет себя, как домашний эльф, если предоставить его самому себе. Эти чертовы магглы вели себя с ним…

В этот момент во вспышке изумрудного пламени появилась голова Поппи.

— Северус, ты должен прийти сюда и сам посмотреть на то, что… — она запнулась, заметив, что МакГонагалл тоже была в кабинете. Когда она заговорила снова, голос ее резал острее бритвы: — Будьте уверены, профессор МакГонагалл, я найду время, чтобы побеседовать с вами!

* * *

Г.П.

Мадам Помфри злилась! Не думаю, что она сердилась на меня, но как это возможно? Не могу понять, почему все так расстроились из-за нескольких ударов розгами. Она ведь даже била поверх моих новых брюк. Меня постоянно обвиняли в чем-то, чего я не делал, и били гораздо сильнее.

Я лежал на диване, ожидая, пока Мистер Профессор Снейп увидит последствия моего наказания. «Постойте, она сказала что-то про профессора МакГонагалл! Мистер Профессор Снейп разговаривал с ней! Ну, теперь мне точно не сдобровать!»

Я все равно уже лежал, даже не пытаясь прикрыться. Я сражался с рвотой, что грозилась исторгнуться из моего рта. Стиснув зубы и заставив себя дышать, я готовился к тому, что меня ожидало.

Из камина вырвались клубы сажи, когда мой опекун выступил из него. Он направился прямиком ко мне, и я задрожал так сильно, что ноги начали слегка подпрыгивать.

— О, Гарри, — сказал он тихо, положив теплую руку мне на спину. — Давай-ка разберемся с этим, чтобы мы могли отправиться домой.

Леди Поппи протянула мне ту мазь для болячек. «Они такие добрые!» Она даже позволила мне самому нанести ее. Я почувствовал себя намного лучше уже лишь оттого, что снова мог спокойно сидеть.

Мой Снейп снова перенесся куда-то через камин, а мадам принялась укачивать меня, рассказывая сказку о волшебной игре под названием «киддич». «У нее такое же хорошее воображение, как и у меня!»

Я хотел насладиться этим моментом, так как знал, что подобное вряд ли будет случаться слишком часто. К сожалению, у моего желудка были другие планы. Я поругал его за чувство голода. Я же только сегодня завтракал! Я слишком привык есть постоянно.

* * *

Дамблдор был готов встать на сторону МакГонагалл. Однако когда я, взмахнув палочкой, показал им, в каком состоянии был Гарри, это произвело даже больший эффект, чем я ожидал.

Минерва была шокирована до глубины души.

— Я не хотела… Вы же не думаете, что я могла… — и тут она разразилась рыданиями.

Альбус засуетился, предлагая ей платок и сыпя словами утешения. С моей точки зрения, вот это и была типичная Минерва. Она совершенно не представляла, как обращаться с детьми, вроде Гарри. «Или вроде меня». Мой первый опыт близкого общения с ней прошел примерно так же, как и у малыша.

Я заснул на уроке трансфигурации, что был у нас во вторник. Я испытывал такое неописуемое облегчение оттого, что наконец оказался вдали от дома, что на меня накатила усталость тысяч бессонных ночей. Не говоря уже о том, что Помфри подлатала меня, только я успел сойти с поезда. Впервые в жизни я чувствовал себя расслабленным и свободным от боли.

Этому чувству не суждено было продлиться долго, стоило лишь МакГонагалл добраться до меня. После ужина я явился в ее кабинет с тремя другими слизеринцами, каждый из которых был старше меня. Я был первым. Я не пошевелился и не издал ни звука, как, по правилам моего отца, и было положено. Я получил максимальное количество ударов, дозволенное в то время, и каждый последующий из них был сильнее предыдущего.

Когда я вернулся в общую гостиную, меня похвалили за стойкость, но все же посоветовали в следующий раз не молчать, чтобы наказание не было таким долгим и суровым.

Спустя несколько минут пустой болтовни, я сделал единственную логичную вещь — закурил. В свете текущих обстоятельств, никто из старших волшебников не стал меня упрекать. Наконец, худшее, кажется, было позади, и кошка снова размяукалась.

— Как, во имя Мерлина, ему удалось не проронить ни звука? — спросила она потрясенно.

Альбус начал было отвечать, но я знал, что смогу объяснить лучше, не говоря уже о краткости.

— Тренировка. Его дядя периодически бил его. Помимо этого его заставляли готовить, следить за садом и убираться во всем доме. Этого тебе должно хватить, чтобы понять, что ты не только совершила ужасную ошибку, но еще и повела себя по-варварски.

Тут она сорвалась с места и вылетела из офиса. Чувствуя легкое удовлетворение и жуткую усталость, я надменно прошествовал по кабинету Альбуса, смахнув по дороге пепел с сигареты в камин, и опустился в кресло. Перед уходом я хотел докурить. К тому же, мне нужно было показать директору, кто был главным в этой ситуации. В конце концов, меня же не просто так сделали главой Слизерина.

Затянувшись в последний раз, я снова заговорил:

— Директор, мне нужно серьезно подумать о своем будущем и о будущем моего крестника. В настоящий момент я не уверен, что Хогвартс — это подходящее для него место.

Он только было начал протестовать в этой своей раздражающе самодовольной манере, когда Минерва снова ворвалась в кабинет, держа в руках эти проклятые розги! Но не успел я даже слова вымолвить, как она разломила их и бросила в огонь, кинув вдогонку Инсендио, чтобы ускорить процесс сожжения.

— Северус, мне очень-очень жаль. Я должна извиниться перед Гарри, — заявила она, словно все еще имела право голоса в этом вопросе.

— Ни за что, и это не обсуждается. Мы только-только успокоили его. Альбус, я свяжусь с тобой, чтобы обсудить предстоящий учебный год. До тех пор, я надеюсь, вы не станете нас беспокоить.

Пора было отправляться домой!

Г.П.

После того, как Бларри снабдил нас пакетами с едой, мы отправились домой. Откуда мой Снейп узнал, что я голоден? «Прошло довольно много времени. Наверняка он просто сам проголодался! Никого не волнует, что ты хочешь есть!» Этот голос звучал подозрительно похоже на Дадли! Я попытался сказать моему толстому кузену, что он ошибается, что моему Снейпу было не все равно. Ну, по крайней мере, должно было, ведь так? Но голоса и шепотки в моей голове все не унимались. Я едва ли успел осознать, что мы шагаем по ступенькам, прежде чем упасть. Опять.

«Дурачина!» Но мой Снейп даже не сбавил шагу, в мгновение ока подняв меня обратно на ноги! Мне потребовалась несколько ударов головой, чтобы голоса утихли, и лишь тогда я смог хоть немного сосредоточиться.

Он взял меня за плечи, и мы аппарировали, после чего мне потребовалось некоторое время, чтобы вновь обрести устойчивость. И хотя меня все еще слегка подташнивало, я съел все, что мне дали. Я не доел завтрак, и посмотрите, что потом случилось! Мой Снейп отправил меня спать, и вид у него при этом был крайне расстроенный.

Приготовившись ко сну, я приоткрыл немного створку окна, надеясь, что тихие ночные звуки убаюкают мою дрожь. Я ворочался, раздумывая над тем, что так беспокоило моего крестного. Мог ли он злиться на меня? Что профессор МакГонагалл ему сказала? Или он пытался придумать, куда меня девать, когда осенью начнется учебный год?

Дурсли! О, нет, о, нет, о, нет! Не мог же он отправить меня назад к ним. «Он этого не сделает, не сделает, не сделает!» Я выскочил из кровати и взобрался на подоконник. Я пытался отвлечься от мыслей о жизни в доме номер 4, с силой раскачиваясь взад и вперед, зная, что моя спина, должно быть, покрылась синяками. Сражаясь со своим прошлым, я услышал вдалеке плач. Это я плакал?

Я свернулся клубочком, поглощенный этим новым вопросом. Последней мыслью перед тем, как я погрузился в пространство между сном и явью было: «Если это я плачу, то почему мой рот закрыт?»

Я проснулся несколько часов спустя. Было холодно, а мышцы во всем теле затекли. Небо еще только-только начинало светлеть, и серость постепенно сменялась утренними красками. Это самое безопасное время: достаточно светло, чтобы не бояться, но все остальные еще спали.

Я знал, что ленился слишком долго. Прошлым вечером от меня не укрылось, что маленький дом был настолько грязным, насколько это вообще было возможно. Я снова начал с протирки поверхностей, а потом занялся полами. Я решил, что коврики и камин могли подождать. Я только принялся чистить ванну, когда мой Снейп, явно еще толком не проснувшийся, почти запнулся о меня, направляясь в туалет по нужде. Я мгновенно подскочил на ноги, рассыпаясь в извинениях. «Нужно было сначала заняться камином и дать ему время спокойно проснуться и привести себя в порядок!»

Я ждал, сжимая свои чистящие средства, стоя в тени рядом с лестницей. Я заметил, что стены здесь тоже нуждались в помывке. И это тоже нужно было сделать раньше.

Он вышел из ванны и остановился передо мной. Я не мог ничего с собой поделать и весьма заметно вздрогнул, забившись в угол.

— Гарри… — он вздохнул, проведя рукой по лицу и запустив ее в волосы.

Что он сделает? Скажет мне уйти? Я задержал дыхание, ожидая, пока он снова заговорит.

— Ребенок, убери эти средства, умойся и спускайся в гостиную, я хочу с тобой поговорить.

Он проскользнул мимо меня к лестнице. Я подождал чуть-чуть, прежде чем тоже спуститься вниз, в чулан. Так не будет казаться, что я преследую его.

Умывшись, я почти впал в оцепенение: я не знал, что одеть! Он сказал, что мы сожжем мою старую одежду, но мы еще не сделали этого…и если он собирался избавиться от меня…

Нет, я не буду думать об этом. Что будет, то будет. Он, возможно, все равно позволит мне оставить новую одежду, так ведь? Что еще ему делать со шкафом, полным маленьких поношенных детских вещей?

Я оделся в чудесную, идеально подходящую одежду и сразу же споткнулся и, как сказали бы взрослые, кубарем покатился вниз по лестнице.

* * *

С.С.

И вот опять. Ему было больно, а он не издал ни звука. Складывалось впечатление, что ребенок больше беспокоился о том, что испачкал одежду, чем о разбитом в кровь подбородке. Мы быстро позаботились об этом и устроились в гостиной, чтобы поговорить о том, о чем должны были поговорить еще в самой первое утро.

— Гарри, послушай меня внимательно. Тебе больше не надо убираться.

Любой ребенок на его месте, особенно мальчик, радостно захлопал бы в свои пухлые ладоши, услышав подобные новости. Однако у Гарри определенно не было пухлых ладошек, и новость эта его, кажется, совсем не обрадовала. И снова он отказывался смотреть на меня, что неизменно в крайней степени меня раздражало!

— Смотри на меня, ма…

Ах! Я поймал себя на слове. Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что он все равно услышал то, что я собирался сказать. Да что ж такое.

— Гарри… — никакой реакции, только пальцы нервно дернулись, сдирая заусенец. — Гарри, посмотри на меня.

Он посмотрел. Вроде того. Его взгляд был устремлен куда-то в мою сторону, а сам он напрягся и отклонился от меня как можно дальше. Поборов очередную волну раздражения, я постарался сохранять спокойствие. Но с чего начать?

— Ты хочешь убираться в доме, ребенок?

Будет ли он честен со мной или попытается задобрить меня? Я приготовился к очередному поводу для расстройства, ведь если я знал его хотя бы наполовину так же хорошо, как боялся…

— Я сделаю все, о чем вы меня попросите, сэр, — ответил он тихо, без какого-либо энтузиазма. Это еще куда ни шло.

— Я не просил тебя убираться в доме, ребенок, и прежде чем ты начнешь извиняться, я бы хотел, чтобы ты знал, что тут не за что извиняться. Ты проделал прекрасную работу с этой старой развалиной, но с помощью магии это было гораздо быстрее и проще. Ты хочешь помочь мне, когда я буду накладывать заклинания?

Как я и ожидал, уловка с магией отвлекла его от его страхов!

Потребовалось несколько секунд, чтобы он осознал, что я ему предложил. И внезапно он радостно воскликнул:

— Да! Да, пожалуйста, сэр!

Посмею ли поправить его? Кажется, да.

— Да, пожалуйста, крестный, Гарри. — По его лицу мелькнула тревога, но я опередил его, заявив: — И эти ваши «простите» тоже запрещены, Мистер Поттер!

Мерлин меня подери, если я не ухмыльнулся, как какой-то школьник, которому было далеко до Слизерина и сальноволосого мерзавца.

Выражение лица ребенка могло бы осветить Большой Зал в безлунную ночь.

— Да, пожалуйста, сэр… эм… крестный! Да, пожалуйста, крестный!

* * *

Г.П.

Он не рассердился, что я не сумел сказать правильно с первого раза! Конечно, нет. Сколько еще доброты он выкажет мне? Нужно держать это в голове, чтобы, когда меня будут посещать плохие мысли, вспоминать об этом.

Он был абсолютно прав на счет магии! Уборка заняла всего несколько минут! Он начал с того места, где я остановился — с ванной. Я отодвинул замыленную и оборванную занавеску, чтобы он мог правильно нацелить палочку. Если я что-то и понимал, то это чистящее заклинание было просто чудом! Интересно, смогу ли я когда-нибудь наложить его. Будет ли у меня такая же палка, волшебная палочка, как у него? И мог ли я воспользоваться его?

Пока он убирался, он накладывал и другое заклинание на сломанные вещи, и они сразу же сами собой чинились! Прежде чем почистить камин, он заставил меня принести старую одежду Дадли. Он помог мне развести огонь обычным или, как он его назвал, маггловским способом. Хотя мы использовали заколдованные бревна. Затем я взял эти вонючие обноски и бросил их в огонь, подтолкнув кочергой.

Я почувствовал себя странно обновленным, наблюдая, как моя бывшая униформа превращается в пепел. Мне отчаянно нужно было задать сжигающий меня вопрос. «Сейчас самый подходящий момент». Я с трудом проглотил желание попросить разрешения задать вопрос, я помнил, как это расстроило моего Снейпа в прошлый раз.

— Сэр?.. Эм, то есть, крестный?

* * *

С.С.

Очень хорошо. То, что он заговорил по собственному желанию, было шагом в верном направлении.

— Да, Гарри? — вопросительно ответил я.

— Это значит, ну, значит ли это, что я ос… — он отвернулся, пробормотав остаток предложения куда-то в сторону тлеющей золы.

— Повернись ко мне и повтори. И на этот раз членораздельно.

— Да, сэр. Простите, сэр. Крестный. Эм, я просто хотел спросить, значит ли это, что я останусь с вами… навсегда-навсегда?

И тогда он, наконец, поднял взгляд. Я приложил все усилия, чтобы не закричать на него, бранясь из-за того, что мы уже обсуждали это. Однако краем сознания я понимал, что от этого ему будет только хуже, а меня потом настигнет очередная волна огорчения…

Так что я просто сказал:

— Да, ребенок, ты не избавишься от меня, пока сам не станешь взрослым. И даже тогда, я уверен, что буду частенько тебя беспокоить.

— Спасибо, крестный… но что… что случиться, когда вы вернетесь на работу? — этот вопрос он задал, беспрестанно кусая губы.

— Конечно, если я вернусь в Хогвартс, ты будешь жить со мной в моих комнатах. Я договорюсь, чтобы в течения дня, пока я буду преподавать, за тобой присматривали и давали уроки. Однако мы сделаем это только в том случае, если ты готов к этому. У меня есть и другие источники дохода.

И снова солнце засияло для зельевара, что еще недавно боролся с раздражением.

* * *

Г.П.

Мы съели простой завтрак, состоящий из тостов с маслом, которым мы оба отдавали предпочтение, а потом поспешили вверх по мощеной улице. Я ни разу не споткнулся, но это, возможно, было следствием того, что он крепко держал меня за руку. Когда он повернул ко входу в маленький магазин игрушек, все внутри меня замерло от предвкушения!

Маленький колокольчик у нас над головой звякнул, когда мы вошли внутрь. Со всех сторон нас окружали самые яркие и красивые игрушки, которые я когда-либо видел. Прямо посреди магазина расположилась большая платформа с поездом, выкрашенным в красно-золотые цвета. Вдоль одной стены располагались всевозможные виды кукол и плюшевых животных, а с другой — грузовики, машинки и игрушечные солдатики.

Робкая девушка лет пятнадцати на вид исчезла через заднюю дверь, вернувшись со своей матерью, вытирающей руки о фартук. От нее пахло моющим средством и едой.

— Чем я могу вам помочь, дорогуши? — спросила она счастливо, хоть и сдержано.

— Нам не нужна помощь, — отрезал мой Снейп, и женщина оскорблено удалилась, наказав своей дочери следить за магазином. Девушка уселась на низкий стул и уставилась на свои руки. Значит, ей, как и мне, приходилось работать во время каникул! Или как мне приходилось раньше. Внезапно мне стало ее жаль, и я почувствовал себя ужасно избалованным.

Крестный что-то буркнул и приказал мне присмотреться к игрушкам. Все было таким сияющим и новым! Запах пластика и резины щекотал мой нос. Я не посмел к чему-либо прикоснуться, хотя плюшевый мишка явно нуждался в моем внимании. Если бы я только мог подержать его, забрать домой и уложить с собой под одеяло, это было бы так чудесно! Как мило со стороны моего Снейпа, позволить мне посмотреть на все эти вещи. Украдкой оглянувшись на него, я понял, что ему здесь не нравится и он ждет не дождется возможности поскорее уйти.

Я вернулся к нему и протянул руку, чтобы он снова меня вел, а он почти закричал на меня:

— Ну, выбери же уже что-нибудь!

Ох! Мне можно было выбрать игрушку! Как здорово! Но почему? Я не заслуживал этого! «Грязный маленький оборванец. Плохие мальчики ничего не получают, совсем ничего!» — шипела тетя Петуния мне в ухо.

Я искал то, что стоило меньше всего. Все здесь было невероятно дорогим! Ну почему мишка, который мне понравился, стоил больше, чем вся одежда, что была на мне одета. И не нужно мне ничего. У меня было мягкое, теплое одеяло, настоящая кровать и даже пуховая подушка, которую я мог обнимать, когда мне снились кошмары. Наконец, рядом с кассой, я увидел банки с маленькими игрушками, стоившими меньше фунта. Я взял одну сверху и протянул ему. Мое сердце затрепетало от страха, что он меня ударят и что все это обман.

— Это все, что ты хочешь?

— Да, сэр. Вы… вы не должны мне ничего покупать, крестный. Мне очень понравилось смотреть на все эти игрушки, но мне ничего не нужно.

Сказать все это, обращаясь к полу, было бесконечно легче, чем смотреть в его напряженное лицо.

— Гарри, — он опустился на колени передо мной, — если бы я не мог купить тебе игрушку, то я, вероятно, не стал бы этого предлагать. Скажи мне вот что, чем ты будешь заниматься весь день, а?

О, так вот почему мы здесь. Я больше не мог убираться, а он не хотел, чтобы я путался у него под ногами.

— Я бы м-мог играть во дворе, сэр. Или, если мне нельзя, я мог бы придумывать истории у себя в голове. Я могу сидеть неподвижно и совсем не буду вам мешать, сэр, — пообещал я с энтузиазмом.

Выражение его лица изменилось.

— Так значит, тебе нравятся истории?

— О, да, с… Да, крестный!

— Чем ты занимался в доме своих родственников, когда не работал? — кажется, он даже затаил дыхание. Здесь был только один правильный ответ. Мог ли я догадаться, какой именно?

— Я читал, сэр. — Это обрадовало его! — Мне нравится читать, крестный! Это мое любимое занятие.

Он купил маленькую игрушку у бедной, покинутой девушки и протянул мне маленький бумажный сверток. Мне пришлось бежать, чтобы не отстать от него, когда он вышел из магазина, направившись в книжную лавку.

С.С.

Он так похож на Лили! Любит читать и придумывать истории. Но следующая мысль заставила меня замедлить шаг. Он почувствовал мое одобрение? Неужели он просто пытался меня порадовать? Я помню тот день в пабе. Он вообще умеет читать? С чего бы еще ему было просить меня заказать за него? Слабый голосок в моей голове пытался сказать мне, что ребенок просто чувствовал себя некомфортно из-за денежной стороны вопроса, не говоря уже о том, что раньше он вообще жил впроголодь. Возможно, я скатываюсь до цинизма... но прежде, чем я куплю ему какую-либо книгу, ему придется доказать, что он умеет читать!

* * *

Г.П.

По сравнению с книжным магазином библиотека в моей начальной школе показалась мне просто жалким стеллажиком! В детской секции было огромное количество книг в ярких, разноцветных обложках. Я же привык к старым, запачканным библиотечным книгам.

Конечно, после того, как Дадли порвал первую же взятую мною в библиотеке книгу, мне не разрешали ни брать их домой, ни даже листать. Всем своим существом я надеялся, что мой Снейп купит мне книгу. Кажется, в отличие от магазина игрушек, он тоже был рад здесь оказаться. Нас даже встретила веселая леди, оживившаяся при нашем появлении. У нее были забавные очки и неряшливая, но вычурная прическа. Клянусь, она могла бы сойти за маггловского двойника профессора МакГонагалл! Только эта леди была гораздо дружелюбнее профессора.

Затаив дыхание, я стоял рядом с ним и ждал команды осмотреться. Но ее не последовало, вместо этого он самостоятельно выбрал очень детскую на вид книгу с картинками и, открыв на первой странице, сунул мне ее в руки. Я надеялся, что смогу доказать ему, что я не глупый. Возненавидит ли он меня, ели я плохо справлюсь?

— Я люблю бегать. Том любит бегать. Мы бежим домой. Мы бежим в школу, — прочитал я так быстро, как смог, делая паузы в нужных местах.

Он выхватил у меня книгу, поставил ее на место и взял другую.

— Когда после целого дня беготни по городу она возвращалась, промокшая и голодная, домой, а ее опять посылали на холод, под ветер и дождь, ибо никто не хотел помнить, что она всего лишь ребенок, что она продрогла и что ее худенькие ножки устали; когда вместо благодарности ее награждали лишь бранью и презрительными взглядами... — я не хотел останавливаться, но он забрал у меня книгу.

— А теперь расскажи мне, о чем ты только что прочитал, — сказал он резко, пристально наблюдая за мной. Еще один тест. Буду ли я достаточно хорошим, чтобы он захотел оставить меня?

— Ну, сэр, — начал я тихо. — Эта книга о девочке, у которой было много работы и которую часто посылали с поручениями. Ей приходилось выходить на улицу и бежать из одного места в другое в холодную, ветреную погоду. Она устала, замерзала и была голодна, но никого... — это было так печально. Я закусил внутреннюю сторону щеки, чтобы отвлечься от грустных мыслей, пока мое испытание не закончится. — Но никого это не заботило, сэр.

* * *

С.С.

Как его это взволновало. «Возможно, хороший знак. Ему нужно разобраться во всем».

Дальше я дал ему сжатую классическую версию одной из моих любимых книг. Хотя в волшебном мире я бы категорически отрицал тот факт, что потрепанное собрание работ Чарльза Диккенса занимало в моей библиотеке свое заслуженное место.

Он поправил очки и уставился в книгу, держа ее всего в нескольких дюймах от лица. Нам придется поискать для него волшебные очки, а заодно и новую обувь, про которую я совершенно забыл. Тихо, но выразительно, он снова начал читать.

* * *

Г.П.

Дэвид Коперфильд. Кажется, я слышал об этой истории прежде. Может, по телевизору?

— С трудом я поднялся с пола и увидел в зеркале свое лицо, такое красное, опухшее и безобразное, что я ужаснулся. Боль во всем теле, когда я двигался, была мучительна, и я заплакал снова. Вдруг в двери щелкнул ключ, и появилась Мисс Мэрдстоун с хлебом и молоком. Молча поставив все это на стол и взглянув на меня с примерной твердостью, она ретировалась, заперев за собой дверь. Долго я сидел после того, как спустились сумерки, и гадал, придет ли кто-нибудь еще. Мое заключение продлилось пять дней, в течение которых я не видел никого, кроме Мисс Мэрдстоун. Я не могу передать, как долго длились для меня эти пять дней. В моих воспоминаниях они мне кажутся годами.

Эту книгу он тоже забрал из моих дрожащих рук, снова потребовав пересказать прочитанное.

— Мальчик, Дэвид Коперфильд, его побили и затем запрели в его комнате на пять дней. Но ему это время показалось вечностью, и единственным человеком, которого он видел, была Мисс Мэрдстоун. Но он получил молоко и хлеб, и у него было окно, чтобы смотреть из него. Это было мило с их стороны.

А вот это его не порадовало! Не знаю как, но выражение его лица говорило о том, что он был зол и опечален одновременно. Он осторожно поставил книгу на место и кашлянул, прочищая горло.

— Мы... мы уже уходим, сэр?

— Почему ты спрашиваешь? — возразил он, приподняв брови. У него хорошо получалось отвечать вопросом на вопрос.

— Эм, я не спрашиваю, то есть...вы поставили книгу на место, сэр... крестный.

— Мы еще не уходим. Ты удивил меня, ребенок, — сказал он осторожно, я еще никогда не слышал от него такого тона.

— Простите, сэр!

— Прекрати извиняться. Ты удивил меня тем, что читаешь гораздо лучше, чем я ожидал.

— О...

«Я сделал что-то хорошее? Я сделал что-то хорошее!»

— Спасибо, крестный!

— Так какие книги тебе нравится читать?

Лучше было спросить, какие книги мне читать не нравится!

— Мне все нравится читать, сэр. — «Ой, нет! Не хочу, чтобы он думал, что я читал его книги!» — Все, что мне позволяют, — добавил я быстро.

— Едва ли это поможет нам подобрать тебе подходящую книгу!

Я не хотел злить его. Не хотел. Просто мне это удавалось исключительно хорошо!

Я поспешно добавил:

— Мне понравились две последние книги, которые вы мне давали, сэр, — сердитый взгляд, — то есть, крестный.

— Замечательно.

Он купил мне обе книги! Я даже получил две бесплатные закладки: одну с сердитым на вид драконом и одну с единорогом, который был белее лунного света.

— Следующий пункт в программе — бакалея, Гарри, — кинул через плечо мне мой крестный. А я побежал за ним, прижимая к груди свои книги. У меня даже не мелькнула мысль, что я могу споткнуться и снова упасть.

* * *

С.С.

Мы спускались с холма к нашей маленькой лачуге. Я держал в руках еду, упакованную в отвратительные маггловские бумажные пакеты. И вдруг голос из моего прошлого вырвал меня из меланхоличной задумчивости.

— Мама! Они спускаются по дороге! — крикнул мальчик, пнув футбольный мяч.

В ответ раздался голос матери, Хлои:

— Ну, так пригласи их на чай, Уильям.

Противный ребенок даже не потрудился подождать, пока мы дойдем то Тупика Прядильщиков, закричав:

— Мама хочет, чтобы вы пришли на чай, Мистер Снейп. А кто это с вами? Это она тоже хочет знать.

Только слова сорвались с его губ, как его позвали в дом и, как следует, отругали. Я заметил, что Гарри выжидательно на меня смотрит.

— Ты бы хотел выпить чаю у соседей, Гарри? — я попытался, чтобы мое презрение не просочилось в слова.

— Очень, сэр! — ответил он увереннее, чем когда-либо прежде. Как я мог отказать ему?

* * *

Г.П.

Крестный убрал еду для нас, пока я мыл руки и лицо, хотя я и не был грязным. В бакалее он набивал едой сумку за сумкой, и я был почти уверен, что попробую все это. И прочту книги, и поиграю с новой игрушкой. Но сначала я был приглашен на чай с мальчиком, который, как я думал, был лишь немного старше меня. Мне приходилось прилагать большие усилия, чтобы не подпрыгивать от нетерпения в предвкушении грядущего визита. Прошло всего несколько минут, но мне они показались вечностью. Мои кроссовки были трансфигурированы в черные, блестящие туфли подходящего размера. Я посмотрел в зеркало и решил, что, если не считать волос, я мог бы сойти за ученика частной школы.

Но вот крестный не выражал такого же энтузиазма, как я. На самом деле, его лицо, кажется, стало еще бледнее, чем прежде. Этот мальчик, Уильям, да? Он знал имя крестного. Ну, конечно! Мой Снейп вырос здесь, а значит, они знали его семью. И его отца.

— Крестный? — он подозрительно посмотрел на меня, прищурившись. — Если хотите, мы может не ходить к ним...

Его рот превратился в тонкую линию, что говорило о том, что он уже принял свое решение. Он протянул руку, и мы вместе вышли из дома. У меня было странное чувство, что ему нужно было, чтобы кто-то держал его за руку, так же сильно, как и мне.

* * *

С.С.

Дверь нам открыла сама Хлоя Смит. Волосы ее были в полнейшем беспорядке, да и, в целом, вид она имела весьма неприглядный. Она впустила нас в свой маленький, аккуратный коттедж. У него была точно такая же планировка, как и у нашего, но в нем было на порядок чище и светлее. «Единственная причина, по которой Гарри и я не живем в откровенной грязи, это проделанная им тяжелая работа». Мне придется заняться косметическим ремонтом сегодня, с помощью магии, конечно.

К моему большому огорчению, детей, включая дочь Хлои, Сару, отправили на улицу с бисквитами, огуречными сэндвичами и молоком. Я же был отдан на растерзание Хлое, с которой когда-то вместе учился в начальной школе.

Сначала она, разумеется, спросила о мальчике. Покорно и даже жизнерадостно я поделился с ней историей моего последнего приобретения. Потом она поинтересовалась, правда ли, что я работаю учителем, и, получив утвердительный ответ, она спросила или, скорее, заявила нечто весьма экстраординарное:

— Так какой предмет ты преподаешь в Хогвартсе? — сказала она, как ни в чем ни бывало поедая шоколадный бисквит.

Я уронил чашку, и та, упав на деревянный пол, разбилась. И тут из сада раздались крики.

п.а.: Первая книга, которую читает Гарри, выдумана. Вторая — это «Маленькая принцесса» Фрэнсис Бёрнетт. А третья, кончено, Диккенс.

Г.П.

Только мы успели выйти наружу, и я осторожно, чтобы не уронить фарфоровую тарелку, разрисованную лепестками роз, опустился на землю, как Уильям подошел ко мне и сел рядом, прямо-таки вплотную.

— Уильям, помни, что сказала тебе мама. Ты же не хочешь, чтобы тебе устроили взбучку второй раз за день? — прошипела его маленькая сестричка с рыжеватыми, светлыми волосами.

— Замолкни, Сара! Я хочу поближе познакомиться с Гарри. Ты же тоже этого хочешь, да, Гарри? — спросил Уильям.

Я откусил кусочек своего черствого бисквита, но так и не смог ничего ответить. Старший мальчик, высокий и с желтыми волосами, немного пугал меня, но, если я побегу внутрь к Мистеру Снейпу, все пойдет не так. Уильям никогда не станет моим другом, если из-за меня у него будут неприятности или если он сочтет меня слишком маленьким и пугливым. А Мистер Снейп разозлится, что я помешал ему и той милой леди, и никогда больше не позволит мне пойти с ним в гости. Нет, я сталкивался с куда более страшными людьми, чем Уильям. Справлюсь и в этот раз.

— Уверен, что хочешь. А ты стеснительный, да? Что ты скрываешь?

Этот мальчик что, видел меня насквозь?

— Так каково это — жить со стариком Снейпом? Я слышал, ты был довольно помятым, когда тебя первый раз видели в городе. Он тебя бьет?

Когда об этом спрашивал Грей, у меня внутри все потеплело. Но то, как произнес это Уильям… словно он хотел, чтобы это оказалось правдой. Это напомнило мне о том, как тетя Петуния сплетничала по телефону со своими вечно лезущими в чужие дела друзьями.

— Нет, — сумел я выдавить из себя. Но затем подумал о том случае с ремнем, и мое лицо, должно быть, выдало мои мысли.

— Ты врешь. Он бил тебя! А что еще он делает? Почему он вообще взял тебя к себе?

— Он знал мою маму, и он мой крестный. Он очень хороший, и добр ко мне, и купил мне всю эту одежду, — к концу мой голос едва ли был громче шепота.

Некоторое время мы сидели молча, но потом Уильям посмотрел на меня, злобно ухмыльнувшись. Никогда еще прием пищи не доставлял мне так мало удовольствия.

И тут он снова принялся за свое.

— Знаешь, все в городе думают, что он мерзкий, а ты? Говорят, с ним что-то не так. Ну, знаешь, он неженат. А, судя по тому, что говорит мама, еще и ненавидел своего отца.

К чему этот мальчик вел? Я чувствовал, что воздух вокруг меня начинает искриться по мере того, как во мне росла злость.

— Он заставляет тебя полировать свой бугорок, а?

— Я тебя не понимаю…

Не может быть, что речь шла о том, о чем я подумал!

— У него большой член? — гнул свое Уильям.

Сара попыталась вмешаться, но ее брат оттолкнул ее.

— Кажется, ты немного туговат. Ему нравятся тощие маленькие мальчики? — наконец сказал он, приблизившись вплотную.

— Нет! Конечно, нет!

Это был грубый, очень грубый мальчик, и я не мог позволить ему говорить такие вещи про моего Снейпа!

Несколько следующих событий произошли просто с молниеносной скоростью.

Сара ударила своего брата, прошипев:

— Уильям! Ты законченный кретин!

А Уильям, проигнорировав ее, снова обратился ко мне:

— Гарри, ты слишком рьяно протестуешь из-за чего-то, что, как ты утверждаешь, неправда! Он наверняка приходит к тебе каждую ночь!

И тут Уильям взлетел в воздух, как ракета, кружась и переворачиваясь. Он упал в нескольких футах от Сары, крепко приложившись попой об землю. Он закричал, словно был при смерти. И я побежал.

* * *

С.С.

Хлоя выскочила через заднюю дверь, на полшага впереди меня. Гарри нигде не было видно.

— Мама! — позвала Сара, ухмыляясь, как сумасшедшая. — Уилл наконец-то получил свое!

— Что, дразнил малыша?

Но этот долговязый тупица, поднимаясь с земли, возразил:

— Конечно, нет, мама. Ты же говорила мне этого не делать.

— Мам! А Гарри ведьма, как кузина Ханна!

Я уверен, на моем лице возникло редкое выражение удивления, когда Хлоя оглянулась через плечо и, подмигнув, сказала:

— Не глупи, Сара, Гарри не ведьма! Мальчиков называют волшебниками, так ведь, Севеурс?

Справившись с потрясением, я поспешил ретироваться из этого сумасшедшего дома.

— Спасибо за… чай, Хлоя. Мне пора.

Уходя, я слышал, как она рассмеялась и отвесила Уильяму подзатыльник.

* * *

Г.П.

Я знал, что они не должны были этого видеть. Это все равно, что забыть снять мантию. Они были обычными, а мы — волшебниками. И мы должны были скрывать это.

И я не справился. Совсем.

Я хотел пойти повидаться с Греем, увидеть его улыбку. Я же все равно буду ему нравиться, так ведь?

Но, нет, это невозможно. Если он узнает, что я урод, я тут же перестану ему нравиться. Только другие волшебники воспримут это нормально…

— Гарри!

Мистер Снейп вошел в дом через заднюю дверь. Он отдаст меня в приют или просто вернет Дурслям? В голове крутилась мысль, что лучше уж первое. По крайней мере, помимо меня, там будут и другие дети, которых можно будет побить.

— Да, сэр, — отозвался я из ванной. Я пытался сделать так, чтобы по моему лицу не было понятно, что я плакал.

Он выругался, а потом взобрался наверх по лестнице.

— Кажется, мы не можем ни с кем поладить. Ты так не считаешь? — спросил он с чем-то, что могло бы сойти за полуулыбку.

Он играет со мной? Я решил, что раз так, то лучше будет подыграть ему:

— Нет, сэр.

Он рассмеялся!

— Он отлетел назад, как и Альбус?

Его глаза озорно сверкнули. Ситуация быстро становилась пугающей. Я был в ловушке здесь, в туалете. Мистер Профессор Снейп, такой высокий, стоял в дверях с лукавым взглядом на лице. У дяди Вернона всегда был такой взгляд, когда он собирался попробовать что-то новенькое, что-то неожиданное, что-то… болезненное.

И теперь — мое дыхание участилось — теперь Мистер Профессор Снейп заговорил о Альбусе Дамблесдоре, том старике, которому я сделал больно и который хотел забрать меня.

Но директор Дамблесдор хотел отдать меня другой семье, не Дурслям. Семье волшебников, которые не стали бы считать меня уродом.

Почему-то от этой мысли моя грудь заболела еще сильнее.

— Гарри? Ты в порядке, малыш? — прошептал мой Снейп. Он опустился на колени и посмотрел на меня, по-настоящему посмотрел.

Судорожно вдохнув, я выдал за раз:

— Простите, сэр. Это опять был несчастный случай. Я не хотел этого делать, я так разозлился, а искрящаяся сила образовалась сама по себе, а потом Уильям просто… ну… отлетел.

Мой Снейп снова рассмеялся. Я посмотрел на него как раз вовремя, чтобы увидеть, как выражение почти что восторга снова сменяется ненавистью.

— Что сказал Уильям? — процедил Мистер Снейп.

— Я не… не думаю, что могу…— Как я мог повторить эти отвратительные слова, особенно ему! Я с трудом сглотнул. — Ужасные вещи, сэр, о… о вас.

* * *

С.С.

Спонтанная магия мальчика вступилась за меня? Меня? Ребенок, Поттер, вступился за меня… да на таком примитивном, базовом уровне, что этот отвратительный мальчишка был отброшен на задницу? Мерлин, куда катиться этот мир?

Для меня было в новинку балансировать, как канатоходец, на тонкой линии между гневом и весельем.

Гарри, однако, не чувствовал юмора в этой ситуации. Моей первой мыслью было отвлечь его, озвучив планы относительно его приближающегося дня рождения, но смена темы вряд ли сработает в этот раз.

— Ты уже покончил со своими делами тут, ребенок?

— Да, сэр.

И снова я превратился в этого его «сэра». Я хотел исправить это поскорее.

— Нам не досталось много чая, так ведь? Пошли на кухню, исправим это.

Он молча последовал за мной. Я был рад, что к данному моменту уже довольно хорошо изучил его, чтобы понять, что он не дуется. Это было бы поистине кошмарно, если бы по дому за мной таскался маленький капризный мальчишка.

Он сел на самый краешек старого кухонного стула и замер, едва дыша, в ожидании чего-то.

Посмеиваясь, я был вынужден тряхнуть головой, чтобы избавиться от глупых мыслей. Я снова чувствовал себя, словно мне было 12 лет, только в этот раз у меня был друг! Любой, кто увидел бы меня в таком состоянии, подумал бы, что со мной что-то очень не так.

Поставив на стол чайник с чаем и две разномастные чашки, я уселся напротив мальчика и попытался как можно быстрее его упокоить.

— Гарри, посмотри на меня, — я опять был вознагражден взглядом а-ля маленькое-животное-в-свете-фар, но, по крайней мере, он поднял глаза. — Все хорошо. Я не буду бить тебя, колотить, пороть или куда-либо отсылать. Ты не сделал ничего плохого. А теперь повтори, что я сказал.

Вот. Если это все не исправит, у нас действительно были проблемы.

* * *

Г.П.

Выдохнув, я вдруг понял, что снова задерживал дыхание. Я поторопился ответить ему:

— Я не сделал ничего плохого, вы не будете бить меня и… — Он, действительно, имел это в виду? Правда-правда? — Я останусь с вами?

— Правильно. А теперь я хочу услышать обо всем в подробностях. Какое лицо было у этого паршивца, когда он взлетел в воздух?

Внезапно мы оба захихикали, в итоге скатившись чуть ли не до истерики. Я смеялся, пока мне не стало плохо и меня не стошнило. Но крестный просто взмахнул своей волшебной палочкой и убрал беспорядок, не переставая посмеиваться.

«Вот каково, должно быть, иметь семью! Как же мне так повезло?»

С.С.

После нормального чая мы с Гарри — каждый со своей книгой — устроились поудобнее в гостиной. Он, несомненно, был в восторге, и я обнаружил, что больше наблюдаю за изумлением на его лице, чем сам что-то читаю. За считанные секунды он полностью погрузился в историю о Дэвиде Коперфильде, эмоции на его лице менялись с пугающей скоростью. Я даже подумал, а не стоит ли отыскать свою собственную копию и перечитать ее.

Я забыл про время и, когда в следующий раз поднял взгляд от журнала по зельям, вдруг обнаружил, что мальчик мирно спит на диване. Солнце за окном прилично переместилось, и теперь его лучи продирались через наш заросший сад. Нам просто жизненно необходимо было срочно что-то сделать с этим убогим местом!

— Гарри?

Никакого ответа.

— Гарри? — повторил я громче. В этот раз он подскочил, до смерти напуганный, и его книга полетела на пол.

— Да, сэр! Простите, сэр, я не знал, что заснул и...

Я поднял руку, осторожным жестом показывая ему замолчать. Он сразу расслабился, словно с его плеч сняли тяжелый груз, и облегченно вздохнул.

— Мы пропустили ужин, ребенок. Ты голоден?

Он все еще до конца не проснулся, и я почти что слышал, как забегали в поисках правильного ответа мысли в его голове.

— Я... эм... д-да, я немного голоден, сэр, эм, крестный! Простите, крестный!

— Все хорошо, Гарри. Давай посмотрим, что же нам такого приготовить. Пойдем?

* * *

Г.П.

Какой страшный способ просыпаться! Не могу поверить, что я заснул прямо здесь, перед ним. Я никогда еще не засыпал ни в чьем присутствии — это небезопасно.

«Но здесь подобное возможно, так?» Нужно будет поразмыслить об этом.

После того, как мы плотно поужинали, крестный предложил заняться ремонтом.

— Как на счет того, чтобы начать с твоей комнаты?

Было довольно сложно сказать, что там можно было переделать. Это была самая лучшая комната, которая у меня когда-либо была! «Почему его волнует то, что я хочу, что я думаю, что мне нравится?» Стоя там, посреди комнаты, он посмотрел на меня, приподняв брови, в ожидании ответа.

Что я мог сказать?

— Она... ну, она уже идеальная, сэр, — сказал я тихо. Ему не очень понравился мой ответ, но он как обычно был терпелив со мной.

— Здесь все унылого серого цвета, ребенок. Стены, покрывало... да тут все обветшалое и старое! — он замолчал, пристально посмотрев на меня. «Должно быть, думает, какой я плохой мальчик!» Я думал, он сердился, а он вместо этого спросил: — Какой твой любимый цвет?

Мне нравился красный, но после нашего визита к портному я знал, что он не будет от этого в восторге.

— Эм... желтый, сэр?

Желтый был цветом радости и счастья. Как раз те самые чувства, что я все чаще и чаще испытывал в последнее время.

На его лице появилось кислое, недовольное выражение. Я знал, что сделал неправильный выбор! Он достал свою палочку, и я был уверен, что сейчас он ударит меня ей. Я очень заметно дернулся, зажмуриваясь и стискивая зубы.

— Пожалуйста, пожалуйста, — зашептал я.

И тут он позвал меня по имени. Судя по голосу, зол он не был.

Я осторожно открыл глаза и увидел, что комната просто сияла солнечным светом! Стены и кровать были яркого, радостного желтого цвета. А еще появилось несколько дополнительных светящихся ламп, благодаря которым комната стала ярче и светлее.

— Здорово!

Он достал палочку, чтобы наложить чары. «Ну, конечно же, чары! Я такой глупый и маленький».

Опустившись на колени, он задал следующий вопрос:

— Разве я когда-нибудь еще ударю тебя... опять... Гарри?

Проверка! Лучше ответить то, что он говорил мне до этого и во что я так сильно хотел поверить.

— Н-нет, сэр?

— Правильно. А теперь давай разберемся с лестницей. Кажется, там стоило бы тоже добавить немного света. Как ты думаешь?

* * *

С.С.

Вытягивать из малыша его мнение было равносильно выдергиванию коренных зубов. После того, как я сильно напугал его своей, по моему личному мнению, далеко не самой страшной гримасой, я стал следить, чтобы моя реакция на его ответы в худшем случае была нейтральной. Честное слово, не знаю, почему я так долго откладывал ремонт. Возможно, дело в привычке. В моей голове этот дом все еще принадлежал моему дураку отцу.

«Но это больше не так!»

Я увеличил в размерах нашу жалкую ванну и кухню, потерпев сокрушительное поражение при попытке объяснить мальчику теорию магического пространства. Каждая стена, пол и предмет мебели стали теперь ярче и, в целом, приобрели совершенно другой вид.

Когда со всем было покончено, дышать в доме стало гораздо легче. Призраки прошлого больше не прятались в темных углах.

Стоя на пороге обновленной детской, я почти улыбнулся при виде лохматых черных волос, разметавшихся по канареечно-желтой подушке. Он покосился на меня, несомненно, испытывая страх из-за того, что без очков он не мог видеть меня нормально.

— Не беспокойся, Гарри. Я не сделаю тебе больно, ребенок.

— Да, сэр, — ответил он жалостливым голоском.

Кажется, этот вечер встревожил его. Мои мысли вновь обратились к воспоминанию о том, как Поппи укачивала его. «Хуже от этого, наверно, не будет. Да и никто об этом не узнает. К тому же маленький паршивец, возможно, прекратит так зажиматься, если я просто уложу его спать...»

* * *

Г.П.

Он же только что сказал, что не сделает мне больно, так почему же он идет ко мне? Я заставил себя, насколько это было возможно, лежать неподвижно, при этом дрожа под одеялом.

Он протянул мне мои очки. Когда я надел их, то увидел озадаченное выражение на его лице. Он вытянул руку по направлению ко мне. «Он собирается душить меня?» С облегчением я понял, что он всего лишь натянул одеяло мне до подбородка.

Погладив меня раз, два, он кашлянул и сказал чуть громче, чем было необходимо:

— Добрых снов, Гарри.

Свет погас, и мой сдерживаемый смешок превратился в широкую, яркую улыбку! «Теперь мне точно приснятся хорошие сны!» Я беспокоился, что в доме крестного не было часов, которые я мог бы слушать. Но внезапно мое желание дождаться полуночи, когда мне исполниться девять, перестало казаться мне таким уж важным.

* * *

Г.П.

Проснувшись, я почувствовал запах сосисок и кофе, проникший в мою комнату — мою комнату! Поначалу я все еще был счастлив. Мне было так удобно под моим совершено новым одеялом. А затем я резко сел в кровати!

«Он готовит! Я опоздал, я опоздал, я опоздал!» И хотя я заправил кровать и оделся за рекордно короткое время, мне все равно показалось, что это заняло целую вечность! Тяжело дыша, так что даже извиниться не было возможности, я буквально влетел на кухню!

— Гарри. Я рад, что ты встал. Я как раз собирался идти будить тебя.

Слава небесам, что я проснулся! Меня бы точно наказали, если ему пришлось бы ходить за мной, так ведь? «Все было так непонятно!»

— Что я могу сделать, сэр? — не стоило и сомневаться, что у него найдется для меня работа по дому, раз уж он сам готовил.

— Ты можешь сесть за стол, положить салфетку на колени и приниматься за свой завтрак, — сказал он тоном, не терпящим возражений.

Когда мы поели, я заметил, что снова забыл о магии! Он отправил посуду в раковину, где она, пританцовывая вместе с губкой, кружилась в заполненной пузырями раковине. По крайней мере, так я себе это представлял. Танцы были гораздо интереснее, чем просто чистка!

* * *

С.С.

У меня ушло некоторое время, чтобы привлечь внимание мальчика. Он сидел, открыв рот и уставившись в пространство, словно ждал, что фарфор вот-вот атакует серебро. Я проглотил комментарий на счет мух, залетающих в открытые рты.

— Гарри? Гарри?

Наконец, слегка постучав по столу, я добился его внимания, хотя, как и всегда, это напугало его — но совсем немного.

— Ой! Да, сэр? Простите, сэр!

— Не нужно извиняться, ребенок, — вздохнул я. — Ты знаешь, какой сегодня день?

Его глаза ненадолго засветились, но затем он тихонько вздохнул и опустил глаза.

* * *

Г.П.

Он не мог думать о том же, о чем и я. Откуда ему знать, что тридцать первое июля — это мой день рождения? Он, возможно, даже не осознают, что сегодня последний день месяца — в доме не было ни календаря, ни расписания.

— Среда, сэр? — сегодня, и правда, была среда, так что я не врал.

— Да, а еще... — в этот роз он посмотрел на меня, приподняв обе свои изогнутые брови.

— Тридцать первое июля, сэр?

— Крестный, Гарри.

— Простите, крестный!

Думаю, он ждал, что я скажу еще что-нибудь, а потом не выдержал и закатил глаза.

— Твой день рождения, Гарри. Сегодня твой день рождения, — проворчал он.

— Да, сэр.

Дни рождения! Всегда, когда Дурсли вспоминали об этом, день становился гораздо-гораздо хуже. «Но с моим Снейпом все будет по-другому?»

* * *

С.С.

Наш разговор начался не так, как я надеялся, но кто ж знал, о чем он там думает?

— Я тут запланировал небольшой праздник, но если ты против, мы можем обсудить это после того, как я расскажу тебе детали.

Даже если бы сейчас из стены выплыло привидение, его глаза бы вряд ли стали больше. Наконец, он сумел, заикаясь, выдать:

— П-праздник?

Покачав головой, чтобы не думать о причине, таящейся за этим весьма милым проявлением удивления, я ответил:

— Да, Гарри, праздник в честь дня рождения, потому что сегодня твой день рождения.

— Праздник в честь дня рождения... для... для меня? Сэр?

* * *

Г.П.

Мой Снейп протяжно вздохнул, а затем его губы вдруг растянулись в ухмылке.

— Да, глупый ты ребенок, праздник для тебя. А теперь на счет моих планов. Я пригласил на чай Поппи и Грея. Они должны подойти к четырем часам. Мы поедим и отпразднуем. Что ты думаешь на этот счет?

— Да, сэр! Да, крестный, я бы очень этого хотел!

* * *

С.С.

Пол грозил начать раскачиваться, так сильно малыш подпрыгивал на новом и, к счастью, крепком стуле.

— Может, ты хочешь пригласить кого-нибудь еще?— я очень надеялся, что это не будет кто-нибудь из семейства Смитов, живущих по соседству. Я не вынесу, если мне придется приглашать Хлою и Уильяма. Юная Сара была еще ничего, но как я мог пригласить дочь без ее матери? К счастью, до этого дело не дошло.

— Нет, крестный, больше никого, — прощебетал мальчик довольно.

Хотел бы я, чтобы были другие дети его возраста, которых мы могли бы пригласить. Я почувствовал себя беспомощным, так как не мог помочь ребенку в вопросах социального характера. Однако, учитывая его радость, я знал, что в данный момент он не испытывает никакого недостатка в товарищах по играм. Это на время успокоило мое неожиданно образовавшееся чувство вины.

Г.П.

В голове гудело, и мне пришлось приложить усилия, чтобы заставить ноги перестать двигаться. Конечно же, он накричит на меня за то, что я ерзал.

— Думаю, ты будешь рад получить один из своих подарков уже сейчас, — сказал крестный, встав и направившись в подвал. Подарок! Я получу подарок! И он сказал «один из моих подарков», получается, что их будет больше, чем один? Что же он припас для меня? Еще одну игрушку? Или книгу?

Его голос отозвался эхом, когда он, поднимаясь из подвала, снова обратился ко мне:

— Было довольно проблематично завернуть его, так что…

И тогда-то я увидел его. Увидел, что это было. Этот день рождения будет таким же, как и все предыдущие! Почему я вообще позволил себе понадеяться на что-то другое?

* * *

С.С.

Лицо малыша вытянулось. К тому времени, когда я дошел до него, он выглядел совсем расстроенным. Он боялся высоты? До этого мне так не показалось… Он с готовностью взбирался на кухонные стойки, чтобы почистить шкафы.

Неужели он становится избалованным? Он что, ожидал новейшую модель? Это была его первая метла, и я решил купить ему простую тренировочную модель — ничего особенного. И даже она стоила весьма внушительную сумму денег. Черт, да она стоила больше любой вещи, что я сам когда-либо получал на день рождения!

— Что ж, если она тебе не нужна, я могу вернуть ее, а ты оставайся ни с чем!

* * *

Г.П.

Он бросил метлу на пол, произведя этим много шума. Как я мог позволить моему лицу выдать мои чувства? Я знал, что такого нельзя допускать! У меня же было столько практики! Глупый, глупый!

— Я… я прошу прощения, сэр. Простите! Она м-мне очень нравится, сэр! — я широко улыбнулся, подобрал мою новую метлу и начал подметать кухонный пол. Ну, вообще-то, она выглядела довольно старой, но для меня она была новой. Затем я заметил, что совсем запустил уборку: пол на кухне был грязным. Может, поэтому я не получил хорошего подарка?

И тут он засмеялся. Снова засмеялся надо мной, как делал это и раньше. Иногда дядя Вернон тоже так поступал: был ко мне добр, чтобы потом, когда он снова становился злым, мне было еще хуже. Из-за его смеха я не выдержал и расплакался. Закашлявшись, я попытался скрыть это.

— Ребенок… Гарри! Прекрати! — сказал он странным, сдавленным голосом. — Неудивительно, что ты так расстроился. Эта метла не для того, чтобы ей мести, глупый ты ребенок. Это тренировочная метла.

Я не понимал. Он всплеснул руками и продолжил:

— Для полетов.

* * *

С.С.

Бедный ребенок. Из-за моего ужасного темперамента он снова испугался. Он все еще был бледен, как Сэр Николас.

— Я не хотел пугать тебя. Но, кажется, это получается у меня лучше всего.

— П-полетов, сэр? — спросил он скептически, неуверенно.

— Да, для полетов, а не для уборки! Не забывай, что ты волшебник, Гарри.

Тут он сразу же, словно фея поселилась у него внутри, засветился и на выдохе спросил:

— Так ведьмы, правда, летают на метлах, сэр?

* * *

Г.П.

«Задал вопрос! Не должен был, но задал, но он отвечает…»

— О, да, Гарри. И волшебники тоже. Давай собираться. Мы можем полетать на квиддичном поле Хогвартса.

«Так квиддич существует, как и говорила леди Поппи?»

Я сумел удержать себя, прежде чем этот вопрос сорвался с моих губ. И он упомянул Хогвартс, а значит, я, скорее всего, увижу Дамблесдора.

«Почему мы должны постоянно туда возвращаться?»

Мой Снейп бегом отправился обратно в подвал и вернулся оттуда с метлой хоть и побольше, но довольно потрепанной на вид. Он взял меня за руку и в мгновение ока мы оказались перед воротами замка. Но к моему облегчению, мы направились не к нему, а двинулись по покрытому травой холму, пока не достигли разноцветных башенок с развевавшимися над ними средневековыми флагами. Там было огромное поле с шестами и кольцами, и я знал, что это все по-настоящему! Я поверил, что буду летать здесь и сегодня — сейчас, в мой лучший день рождения!

«С днем рождения, Гарри! Теперь ты настоящий сын!»

* * *

С.С.

Малыш снова пришел в восторг. Я помедлил, наблюдая за восхищением на его лице, а потом снова вернулся к реальности, наложив нескольких охранных и маскирующих чар. Мерлин, помоги тому, кто попытается пошпионить за нами сегодня!

Поддавшись импульсу, я оттолкнулся и взлетел, почувствовав себя таким свободным, каким не чувствовал себя... да, возможно, вообще никогда в жизни. Теплый ветер донес до меня впечатленный возглас Гарри. Я приземлился рядом с ним, протянул ему его зачарованную под детей Падающую Звезду и принялся за объяснения. Но прежде чем я смог сказать хоть пару слов, он поднялся в воздух, восторженный и расслабленный. У него был прирожденный талант! Прошло два часа, за время которых мы кружили вокруг друг друга, выделывали разные фигуры и играли в догонялки. К сожалению, я понял, что уже почти полдень, и нам лучше было пойти сходить за Поппи.

Малыш улыбнулся мне и взял за руку, когда мы уходили с поля. Однако только мы приблизились к замку, он сбавил ход и начал скорее плестись за мной, чем идти нормально, а на лице его появилось опасливое выражение.

— Может, нам стоит пойти другим путем, Гарри? Как на счет того, чтобы взлететь вместе в Больничное Крыло и подхватить оттуда Поппи?

Его сияющая улыбка почти ослепила меня.

Спустя один удар сердца он невинно постучал в окошко, заставив медсестру удивленно вскрикнуть и пыхтя подбежать к окну. Она заставила стекло исчезнуть и наградила меня своим лучшим сердитым взглядом а-ля злая мамочка.

Я лишь ухмыльнулся в ответ и сказал:

— Мы сейчас аппарируем домой. Как ты на счет того, чтобы воспользоваться камином и перенестись к нам?

Она вздохнула, воздев руки к потолку, и направилась к камину.

— Думаешь, мы сможем опередить ее, Гарри?

Он неистово кивнул, и мы помчались к воротам!

* * *

Г.П.

Это была ничья! Леди Поппи вышла из камина как раз в тот момент, когда мы с хлопком появились в комнате! В этот раз она не была грязной! От этого я почувствовал себя лучше.

— С днем рождения, Гарри! — громко сказала она, схватив меня и обняв. В этот раз мне не было больно! Это было чудесно!

— Так что ты запланировал, Северус? — спросила она, когда мы уселись. — Полагаю, у тебя есть торт?

— Ты правильно полагаешь, Поппи, и прекрати сверлить меня взглядом, словно я какой-то провинившийся школьник!

Подарки, праздник, а теперь и торт? Почему они делают это для меня? Я этого не заслуживал, уж в этом-то я был уверен!

* * *

С.С.

— Наш друг-маггл Грей должен подойти через полчаса. У меня есть чувство, что Гарри стоит открыть свои подарки сейчас, Поппи, так как там могут быть странные для маггла вещи. Присядем?

Я никогда не думал, что обладание жилищем, которым можно было гордиться, могло принести радость…

 — Должна сказать, Северус, ты превзошел сам себя. Никогда бы не подумала, что у такого сварливого зельевара, как ты, может быть дизайнерский талант.

Она сделала мне комплемент?

Мальчик застыл на одном месте. Моей первой мыслью было спросить его, где он хочет сесть, но я быстро понял, что это лишний раз заставит его поволноваться.

— Гарри, садись на диван рядом с Поппи. Она хочет отдать тебе свой подарок, — сказал я, постаравшись, чтобы приказ звучал как можно мягче. Малыш не испугался, так что я предположил, что справился с заданием.

Его глаза были, как блюдца, когда Поппи достала маленький, размером с персик сверток, а затем увеличила его и протянула ему. Подарок был завернут в золотую бумагу и перевязан зеленой лентой. Она еще раз тихо повторила:

— С днем рождения, Гарри.

Он неуверенно посмотрел на меня, ища одобрения.

— Конечно, ты можешь открыть его, Гарри.

Наконец-то он повел себя так, как и следовало ожидать от маленького мальчика. В мгновение ока золотая обертка была порвана в клочья, а лента отброшена. Но когда он добрался до коробки, он вдруг остановился, придя в ужас от беспорядка, который он устроил. Он начал быстро собирать ошметки бумаги, мямля одновременно с тем извинения. Я заставил бумагу исчезнуть и опустился рядом с ним на колени, протянув коробку.

— Открой ее и посмотри, что внутри, — подбодрил я его, почти улыбнувшись.

Помедлив в нерешительности, он открыл ее. Его подарок завис на долю секунды, а затем с жужжанием устремился вверх, мечась из стороны в сторону. Он заставил ребенка снова придти в восторг.

— Идеальный выбор, Поппи. Спасибо.

Она отмахнулась от благодарностей, но все равно раздулась от гордости.

Я принял правильное решение. Это был определенно не тот подарок, что можно было показать магглу!

С.С.

Наконец-то хоть что-то вызвало у малыша по-настоящему детскую реакцию!

Он подскочил с пола и начал носиться по дому, снося все на своем пути. Я думал, что его радость поугаснет, когда он наткнулся на кухонный стол и опрокинул стопку тарелок, которые попадали и с грохотом разбились при ударе о пол. Однако я был быстр и, взмахнув палочкой, вернул их на место, целыми и невредимыми, еще до того, как он успел даже всхлипнуть. И тут снитч снова поднялся как раз на ту на высоту, на которой его не могли достать, словно говоря «отстаньте», и Гарри опять принялся бегать почти что с прежней скоростью. И если что, это была совсем не улыбка на моем лице, нет.

— Думаю, ему понравился подарок, — заговорчески прошептала Поппи, подмигнув.

— Да. Прекрасное дополнение к его новой метле.

Гордость? Не ее ли я чувствовал в данный момент?

— О, Северус, ты подарил ему его первую метлу? Когда я увидела вас вместе на метле, то подумала, что она твоя.

— Его я тогда уменьшил. Я зачаровал поле, и мы полетали до того, как… заглянуть к тебе.

— В тебе всегда была эта тяга к озорству, Северус, — она полушутя погрозила мне пальцем. — Ты замечательно справляешься с Гарри. Я очень тобой горжусь, Северус. — Затем она поднялась и, прежде чем я смог отодвинуться, поцеловала меня в макушку. — Гарри? — воскликнула она в следующее мгновение. — Тебе нравится твой новый снитч, любимый?

Я слушал их шутливую беседу, готовя чай. Я поймал себя на том, что тихо напеваю себе под нос.

* * *

Г.П.

Я сумел поймать снитч целых три раза! Три! Мне было так весело, что я даже начал бегать по дому, хотя никто мне ничего не сказал. Наоборот, они — крестный и мадам Помфри — выглядели счастливыми, наблюдая за мной. Я сразу же успокоился, когда леди Поппи захотела побеседовать со мной. Я говорил тихо, как мне и положено, но мои чувства были совсем другими! Я чувствовал такое счастье внутри, что мне казалось, что я взорвусь, если не подпрыгну или не закричу. Совсем как когда я летал на метле. Только если ты кричишь во время полета, тебя никто не услышат из-за бушующих порывов ветра.

В дверь постучали.

— Грей! — первые несколько ступенек я прямо-таки проскакал, а потом заставил себя замедлиться. Я заглянул на кухню, но мой Снейп вообще никак не отреагировал. Ух ты!

Я направился к двери, но вспомнил, что надо сначала попросить разрешения открыть ее. Внезапно я застеснялся. Но только я повернулся, чтобы задать вопрос, как мой Снейп вошел в комнату, вытирая руки тряпкой.

— Гарри, ты не хочешь открыть дверь? — мягко спросил он.

— Д-да, сэр.

В ответ я получил многозначительный взгляд.

— Я х-хотел сказать крестный! Очень хочу, крестный!

Он кивнул, и я открыл дверь.

— Здравствуйте, мистер Грей! — моя радость никак не желала утихать.

Грей тоже застеснялся, прямо как я, пряча руки за спиной.

— Привет, малыш. — Вдруг он протянул мне футбольный мяч, который, оказывается, все это время держал за спиной. — С днем рождения, Гарри.

Он тоже принес мне подарок? Я без приглашения заявился в его магазин, солгал ему и ни разу даже не навестил, хотя и обещал. Я не заслужил подарка!

Зайдя в дом, Грей великодушно прикрыл за меня дверь и протянул подарок, чтобы я взял его. Ну, вообще-то, он прямо-таки сунул мне его в руки. Я почувствовал, как ускоряется мое дыхание. Мяч вылетел из моих рук и вернулся обратно к Грею, сильно ударив его в грудь и почти сбив с ног. Он переводил потрясенный взгляд с меня на моего Снейпа и обратно, глаза его были большими, как блюдца.

Крестный подошел ближе, прошептав что-то вроде «обливать»,  и Грей слегка покачал головой с недоуменным видом.

— Спасибо, что присоединились к нам, Грей. Давайте я возьму гаррин подарок и пока что уберу его. Он сможет насладиться им после того, как мы попьем чай и поедим торт. — Он повернулся ко мне, опустив руку на мое плечо, и сказал: — Гарри, поблагодари мистера Грея за подарок.

Сказать что-то? Да я едва ли мог дышать! Но я никогда, никогда не смогу ослушаться приказа!

— Да, сэр, — мне пришлось несколько раз сглотнуть, чтобы мог голос хоть немного отличался от хриплого шепота. — Спасибо за подарок, мистер Грей, сэр!

Он рассеяно погладил меня по голове.

— Не нужно обращаться ко мне так формально, малыш. С днем рождения. Или я это уже говорил? Что-то не могу припомнить. Старею, похоже, да, мистер Снейп?

Мой Снейп просто кивнул в ответ и повернулся к леди Поппи.

— Поппи, будь так добра, проводи мистера Грея в нашу гостиную. Нам с Гарри нужно умыться. Мы скоро подойдем.

Она согласилась, как и я, явно понимая, что именно он имел в виду. Она бросила обеспокоенный взгляд в мою сторону.

Она знала, что теперь то я получу по заслугам! Даже если Мистер Профессор Снейп все это время был очень добр и не обращал внимания на уродские штуки, происходящие со мной, то в этот раз все было по-другому. Я сделал это перед человеком, который не был волшебником и который не знал о нашем существовании. В этом я даже не сомневался, так как вид у него был крайне удивленный. Я догадывался, что то, что этот несчастный случай произошел на глазах именно у мистера Грея, делало ситуацию во сто крат хуже, чем если бы это случилось в присутствии любого другого человека, с которым мой Снейп успел меня познакомить. Внезапно мне стало очень грустно оттого, что меня накажут в мой день рождения, хотя я и не знал, чего ожидать. Мои дни рождения всегда проходили ужасно. Глупо было надеяться на что-то другое. Возможно, теперь я лишусь всех своих подарков. Но так и нужно было! Я все равно их не заслужил. Я ничего этого не заслужил!

Мы дошли до верха нашей новой лестницы. Теперь на ней лежал ковер, и подниматься было гораздо легче, чем раньше. Мистер Профессор Снейп опустился на колени передо мной и взял мой подбородок в руку. Мне так сильно хотелось отвернуться, что я вздрогнул.

— Простите! Простите, сэр! — прошептал я. Если бы я продолжил говорить, то расплакался бы, как противный маленький ребенок. Поэтому я закрыл рот и сказал себе успокоиться.

Это немного помогло.

* * *

С.С.

Гарри явно был в ужасе. В конечном итоге оказалось, что все это было не самой удачной идеей. Я сразу же пожалел о своей попытке устроить вечеринку. Все равно она выходила каким-то жалким подобием на нормальные детские праздники.

— Гарри…

— Да, сэр, — сразу же ответил он в отчаянье.

С чего же начать?

— Гарри, это снова была спонтанная магия. Грей — маггл, так что он не понял, что случилось. Я наложил на него заклинание, чтобы он забыл о том, что видел, и поэтому он стал таким рассеянным. Но с ним все хорошо, ребенок. Ты понимаешь?

Кажется, он уловил хотя бы половину того, что я ему сказал.

— Да, сэр! — снова ответил он тем же тоном. Честное слово, это немного выводило из себя! Разве он не мог просто слушать и понимать? «Терпение, Северус!»

— Гарри, ты не сделал ничего плохого. А теперь повтори, что я сказал.

Вот. Раньше это хорошо срабатывало.

— Я… я не сделал ничего плохого, сэр? — тихо спросил он с сомнением в голосе.

— Правильно. А теперь давай…

Прежде чем я успел закончить, он радостно бросился в мои объятия.

Когда его бесконечные «спасибо» наконец стихли, мы вернулись вниз. Там все тоже оказалось неспокойно. Поппи кричала и, судя по ее голосу, была крайне раздражена.

— Да-да, я отдам ему чертово письмо и посылку. А теперь лети, глупая птица! Obliviate!

* * *

Г.П.

Мистер Грей очень удивился, увидев большую серую сову в нашей гостиной! А после заклинания, на его лице снова отразилось недоумение.

Я посмотрел на моего крестного, молча спрашивая его, можно ли мне взять посылку. Отвернувшись от наших гостей, он несколько мгновений водил над ней палочкой. Грей все еще был слишком дезориентирован, чтобы что-то заметить. С последним взмахом палочки, посылка увеличилась в размерах, став даже больше моего нового футбольного мяча.

Мой Снейп протянул мне ее. Но сначала я открыл письмо.

«Дорогой Гарри,

Я хочу, чтобы ты знал, что в тот день в Хогвартсе я сказала Северусу, что хочу извиниться перед тобой. Он не позволил мне, и я могу понять его. Я хотела объяснить тебе ситуацию и сказать, что очень сожалею о том, что причинила тебе такую боль, Гарри».

Далее в письме пояснялось про перья и про то, что она думала, что мне не было больно, потому что я не произвел и звука. В конце она снова извинилась и пообещала, что больше никогда в жизни не ударит ребенка. Не могу поверить, что она сломали и сожгла розги!

* * *

С.С.

— Ты в порядке, Гарри? — спросила Поппи. Мы оба были обеспокоены его реакцией.

Малыш посмотрел на нас испуганными, сияющими глазами и выдохнул:

— Она сказала, что ей жаль. Она не обязана была это делать, но сделала. Она извинилась передо мной. Почему?

Опустившись перед ним на колени, я с трудом произнес:

— Гарри, Минерва должна была извиниться. Она ужасно повела себя с тобой и к тому же обвинила в том, чего ты не делал.

Он отнесся к моими словам с недоверием. Его грудь тяжело вздымалась, а голос стал хриплым, когда он произнес:

— Меня всегда наказывали за то, чего я не делал. И никто никогда не извинялся передо мной. Я не знал, что взрослые это делают. Она не должна была. Это было очень мило с ее стороны. Можно… можно я напишу ей и поблагодарю, крестный?

То, что на него так повлияло простое извинение, словно оглушило меня. Мне тоже нужно будет поговорить с ним про тот наш инцидент и как положено извиниться перед мальчиком. Завтра, я сделаю это завтра.

— Если ты хочешь написать Минерве, то можешь сделать это после того, как уйдут гости. А пока, разве ты не хочешь посмотреть, что тебе прислали?

Это его обрадовало. Но когда я увидел, что внутри, мне пришлось подавить стон. В посылке был игрушечный лев, хотя я был уверен, что после активизации он будет вести себя совсем, как настоящий. Мне придется «поблагодарить» Минерву лично. Чертова кошка!

* * *

Г.П.

Они спели мне «С днем рождения, Гарри»! Впервые кто-то делал это для меня, и я покраснел по самую макушку. После чая с тортом я обнаружил, что меня ждали еще подарки!

— Гарри, Северус рассказала мне, как сильно ты любишь читать. И я подумала, что могу внести вклад в твою коллекцию книг, — сказала мадам Помфри и протянула мне сверток как раз размером с книгу.

— Спасибо, мадам Поппи!

Моего Снейпа этот подарок не слишком обрадовал. Возможно, он считал, что мальчикам не стоит читать «Полное собрание сказок братьев Гримм». Но я знал, что мне понравится эта книга!

Я открыл ее и начал просматривать оглавление, когда мой Снейп вдруг кашлянул, привлекая мое внимание.

Он держал что-то за спиной. На лице его была смущенная полуулыбка. Я отложил книгу и подошел к нему. И тут он протянул мне…

Мой плюшевый мишка!

«Кажется, я могу привыкнуть быть счастливым!»

FIN

п.п.: да, такой вот внезапный конец. продолжения пока нет, но, если автор разродится, вы узнаете об этом)

если вы заметили страшные и вопиющие ошибки в тексте, то напишите, пожалуйста))

на этом прощаюсь до новых переводов. tenar

P.S. мне будет очень приятно, если вы оставите отзыв, если вам понравилось