Доживем до понедельника (джен)

Профессор Зельеварения Северус Тобиас Снейп пережил трудный вечер и не менее трудную ночь, просидев до утра в учительской. Наверное, много лет назад единственное решение, которое он мог бы принять в подобной ситуации (а такое случалось с зельеваром всего дважды), — напиться. Но вот уже три года он не пил ничего алкогольного, исключая несколько чайных ложек коньяка в кофе.

Сначала он злился. В основном на Роланду Хуч, которая заронила в его душу зерно сомнения, что Грейнджер может испытывать к нему нечто большее, чем уважение. Разумеется, немного позже у мужчины возникла мысль, что он ведет себя, словно идиот: ведь Гермиона спасла ему жизнь, и она ходила за ним по пятам, и она смотрела на него практически всегда, и она...

Он мог бы и сам догадаться, что дело не только в диагнозе «крайняя степень гриффиндорства», который он поставил Грейнджер еще на первом курсе.

Теперь надеяться было куда проще.

И от этого было не по себе.

Ведь, в сущности, что они могли дать друг другу? Гермионе — сколько там ей лет? — двадцать или двадцать один; она слишком молода, привлекательна, умна. У нее потрясающий потенциал педагога, хотя она и ошибалась периодически. Снейп старше в два раза, и годился скорее в отцы, чем в любовники, а его внешность и характер оставляли желать лучшего. На левом предплечье так навсегда и осталась Черная метка, не позволявшая забыть о прошлом. Несмотря ни на что, он все еще считал, что не до конца искупил свою вину.

Он был Упивающимся смертью, пытал и убивал людей. Как по приказу Темного Лорда, так и в интересах Ордена.

«И ты ведь не забыл одну важную деталь, Северус? — вкрадчивый голос, словно откуда-то издалека, заставил Снейпа выпрямиться в кресле и поджать губы. — Ты ведь убил Альбуса Дамблдора».

О да, он хорошо об этом помнил. Так хорошо, что почти каждую ночь просил Мэв — или кто там отвечает за сновидения? — обеспечить ему старые добрые кошмары о собственной смерти, вместо того чтобы видеть, как директор Хогвартса падает с Астрономической башни. «Северус, пожалуйста...» — снова и снова слышал он умоляющий голос Альбуса. А затем и свою реплику в этом спектакле, сказанную до отвращения твердым тоном: «Авада Кедавра!» И мучительно долгое падение Дамлбдора.

Служители сна и не думали слушаться профессора, при этом наверняка злорадно ухмыляясь, потому что чем ближе был май, тем меньше он спал, успевая за ночь увидеть один из самых ужасных поступков в своей жизни по меньшей мере раз пятнадцать.

Но ведь он все это заслужил, не так ли? Во всяком случае, Альбус, как казалось Снейпу, был уверен в том, что его убийство никак не навредит душе бывшего Упивающегося смертью...

А еще была Роланда, перед которой он виноват. О да, разумеется, он никогда не давал никому повода подумать, что испытывает нечто большее, чем дружеский интерес по отношению к преподавательнице Полетов (ведь правда?), но... С тех самых пор, как Северус Снейп рассказал Волдеморту о пророчестве, тем самым поставив Лили под удар, он привык считать себя ответственным за все, а Дамблдор не спешил его разубеждать.

Когда небо за окном стало светлеть, Снейп с трудом поднялся, потирая ноющую шею.

Он не будет разговаривать с Грейнджер.

Она была достойна лучшего, чем старый убийца с неуравновешенной психикой.

Оказавшись в своей комнате, в первую очередь Северус перевесил одну из картин таким образом, чтобы она закрывала намертво приклеенную к стене газетную вырезку с портретом счастливой смеющейся Гермионы.

* * *

Субботним утром студенты пятого курса Слизерина сидели на завтраке с такими лицами, словно должны были отправиться не на дополнительное занятие, а по меньшей мере в ссылку на каторжные работы. Большинство учеников излучали в пространство такие волны жалости к самим себе, что, будь Гермиона Грейнджер чуть более мягкотелой, она обязательно отменила бы наказание.

К несчастью для проштрафившихся слизеринцев, профессор Чар была полностью сосредоточена на том, чтобы съесть хоть что-нибудь. Вчера ночью она так и не смогла заснуть, несмотря на то, что пересчитала всех овец Англии и выпила по меньшей мере сорок капель валерьянки. Проворочавшись до половины пятого утра, Гермиона сдалась и зажгла свет. Она достала из сундука старую потрепанную тетрадь в клеенчатой обложке — свою первую и последнюю попытку вести дневник.

Страницы, заполненные аккуратным почерком вечной отличницы, были ломкими от большого количества наложенных заклинаний. Грейнджер вела дневник ровно два года: с момента последнего экзамена на четвертом курсе до разговора с Джинни на шестом. Как только она высказала квинтэссенцию собственных размышлений подруге, у Грейнджер моментально пропало всякое желание портить бумагу. В основном потому, что это казалось уже совершенно бесполезным.

Однако, зачем-то перечитав свои записи теперь, Гермиона расклеилась до такой степени, что искренне испугалась, увидев свое отражение в зеркале, когда пришло время собираться на завтрак. Глаза покраснели, под ними залегли глубокие тени, волосы спутались еще больше обычного. От бессонной ночи ее слегка подташнивало и тряслись колени. Душ немного помог, но даже после третьей чашки кофе профессор Грейнджер чувствовала себя отвратительно.

Словно чувствуя это, на протяжении завтрака никто не попытался заговорить с Гермионой. Даже Коннор всего лишь молча ел овсянку, не отпуская никаких шуточек насчет ее педагогических талантов. На профессора Снейпа она старалась не смотреть.

Погруженная в свои мысли, Гермиона, так ничего и не поев, ушла с завтрака первой и ровно в девять часов была у небольшого уютного залива на берегу озера.

Студенты уже ждали ее. Как и Снейп собственной персоной. Скрещенные на груди руки, приподнятая бровь и неизменная мантия с высоким воротником, застегнутая на все шестьдесят две пуговицы.

Это было довольно внушительное зрелище. Будь Гермиона младше на пару лет, наверное, она бы испугалась.

— Доброе утро, класс, профессор, — Грейнджер, удивляясь сама себе, кивнула, словно появление на занятии заместителя директора было совершенно обыденным явлением, не стоящим особого внимания. — Вы решили проследить за тем, чтобы наше занятие прошло как полагается?

— Несомненно, профессор Грейнджер, — в своей обычной манере отозвался Снейп.

Несколько секунд все молчали, пока Гермиона не решила спасти остатки своей учительской репутации. Она сцепила руки в замок за спиной, как делала всегда во время лекции, и, глубоко вздохнув, заговорила хорошо поставленным голосом:

— Итак, доброе утро. Погода является важной частью нашей жизни. Как предполагалось, в четверг мы должны были начать изучение раздела «Метеозаклинания», но по понятным для всех нас причинам этого не произошло, — преподавательница терпеливо дождалась, пока утихнут неуверенные смешки и продолжила: — Поэтому мы займемся этой темой сегодня. Разумеется, в обычной жизни вы не станете использовать заклинания, которые мы сегодня изучим, однако многие могут выбрать работу в Министерстве Магии, где есть Отдел контроля над погодой. Сперва рассмотрим теорию. Располагайтесь поудобнее.

— Что, садиться прямо на землю? — растерялась Мари-Анн Булстроуд.

Профессор Снейп громко фыркнул, трансфигурируя один из камней у кромки воды в плетеное кресло и с удобством в нем устраиваясь.

— Думаю, у вас есть возможность применить уже полученные вами знания на практике, — улыбнулась Гермиона. — Причем законно.

Один за другим студенты достали конспекты и перья и расселись: кто-то прямо на траву, не жалея мантий, кто-то, последовав примеру декана, трансфигурировал себе подушки и пледы. Больше всего Грейнджер удивил приятель Люси Малфой (учительнице никак не удавалось запомнить его имя), который достал из сумки маггловский каримат.

Гермиона вернулась к мысли о том, что до сих пор не знает, зачем Снейп пришел на ее урок. Формально представители администрации Хогвартса имели право посетить любой урок у любого преподавателя, но обычно это происходило только в экстренных случаях. Сейчас главное — вести себя как подобает. «Будем считать, что это открытый урок, — вздохнула профессор Грейнджер про себя. — Тем более что вчера я твердо решила забыть о Снейпе».

К сожалению, у нее хватило сил только на принятие этого решения. На претворение его в жизнь явно уйдет больше времени, чем одна ночь...

* * *

За завтраком Снейп старался не смотреть по сторонам, делая вид, что не замечает вопросительных взглядов Хуч. Профессор твердо намеревался пойти в лабораторию, чтобы как следует подготовиться к урокам в понедельник. Он встал из-за стола, направившись было к выходу, но вдруг почувствовал тонкий аромат полыни. Именно так для зельевара пахла Амортенция.

Быстро оглянувшись, он заметил, как Коннор что-то прячет в карман. Интуиция бывшего шпиона и предвзятое отношение к преподавателю заставили Снейпа задержаться у выхода. Через минуту Грейнджер выпила последний глоток кофе и также отправилась по своим делам.

Профессор не стал прятаться — просто прислонился к стене у дверей, но это сработало: Гермиона смотрела только себе под ноги и не заметила его, как и преподаватель Защиты от темных искусств, шедший следом. Северус сделал одно быстрое движение — и в следующее мгновение бывший аврор уже шипел от боли в заломленном запястье, пытаясь вырваться.

Свободной рукой Снейп обшарил карманы противника и победно ухмыльнулся, когда извлек оттуда флакон из темно-зеленого стекла, от которого исходил легкий, едва уловимый аромат полыни.

— Ну, и как это называется? — иронично осведомился преподаватель у коллеги, успешно делая вид, что ведет себя абсолютно нормально.

— Отпусти, сволочь! — прохрипел Коннор, пытаясь вытащить палочку.

— Ну уж нет! Экспеллиармус! — бывший шпион, едва не выронив при этом драгоценную улику, засунул оружие соперника в дальний карман мантии. — Поговорим по душам? Что это ты задумал?!

Из зала вышли Люси и Грег. Люси в непритворном удивлении подняла брови, глядя на пыхтящего преподавателя Защиты от темных искусств. Профессор Снейп держал его правое запястье всего двумя пальцами, но было понятно с первого взгляда, что освободиться Коннору удастся нескоро.

— Мистер Лим, мисс Малфой, — с потрясающей в данной ситуации светскостью сказал профессор Зельеварения. — Разве вы не опаздываете на отработку?

— Уже идем, сэр, — ответила Люси. — Спасибо.

По довольно сверкнувшим глазам девушки Снейп понял, что благодарила она отнюдь не за замечание о времени. И уж точно не за напоминание об отработке. Вероятно, Коннору больше не грозила месть слизеринцев за уничижительные замечания в их адрес.

«Надо потом сделать выговор этой парочке: и за недостойное поведение, и за фамильярность», — мысль мелькнула в голове и пропала. Стоило поторопиться. Возросший гомон, доносившийся из Большого зала, говорил о том, что завтрак почти закончился, и вскоре коридор заполнится студентами, которые не будут столь же понятливы, как пятикурсники.

— Ну-ка, иди сюда! — Северус затолкал аврора в ближайшую нишу, закрытую гобеленом, где наконец отпустил его запястье. Коннор проявил непростительную небрежность (слишком расслабился на спокойной работе, не иначе): даже не попытавшись перехватить инициативу в этом поединке, он, словно ребенок, баюкал больную руку. Этим нельзя было не воспользоваться. — Леггилименс!

Северус не единожды применял леггилименцию, но каждый раз казалось, что он не справится. Словно погружение в болото, в зыбучие пески — ты не можешь сопротивляться... Мысли, образы, воспоминания... Темные и светлые, плохие и счастливые... Очень много всего, где же нужное?

А, вот оно.

Снейп, словно во сне, увидел мужскую руку, зависшую над кофейной чашкой. Почувствовал какую-то смутную темную радость.

А что было до этого?

Темная комната и батарея склянок в деревянном сундучке. Тяжелое чувство необходимости выбирать между совестью и желанием... «Да, вот это подойдет!»

А еще немножко раньше?

Профессор Зельеварения с удивлением узнал в женщине, стоящей напротив, Хуч. «Для начала перестань ее доставать. Ты только настраиваешь ее против себя», — сказала она, расплываясь и превращаясь в Гермиону Грейнджер.

«Может, сперва накрыть ее защитным куполом?» — озабоченно спросила она у появившегося рядом Лонгботтома. Они вместе рассматривали картинку с весьма уродливым растением...

— Хватит! — закричал вдруг Джон Коннор. — Прекрати! Я не могу больше!

Снейп опомнился, резко выныривая из его воспоминаний.

Все это безумие. Коннор влюблен в Гермиону, хочет дать ей Амортенцию. Нужно что-то делать... Но Роланда? Если она говорила о Грейнджер с преподавателем Защиты от темных искусств, то зачем давала ему советы? Чего хотела этим добиться?

Времени нет.

— Быстро отвечай, ты успел подлить ей зелье? — деловитый тон Северуса Снейпа можно было бы даже назвать дружелюбным, если бы не палочка, направленная прямо в лицо Коннору. — Иначе я применю непростительное, Дамблдором клянусь! — рыкнул он.

Джон презрительно скривился.

— Не посмеешь. Тогда тебя ждет Азкабан.

Снейп фыркнул:

— Тебя тоже. Амортенция вне закона.

— Сначала докажи, что я это сделал! — усмешка Коннора походила на волчий оскал.

Неожиданно профессор Зельеварения Северус Тобиас Снейп с умопомрачительной ясностью понял, что нужно делать. Он резко повернулся на месте и исчез.

Антиаппарационный барьер по-прежнему был на месте, но, к счастью, у Снейпа всегда был при себе портключ, созданный еще Дамблдором. Было бы затруднительно всякий раз, когда Волдеморт вызывал шпиона к себе, добираться пешком до границы защитного барьера, поэтому директор зачаровал для профессора серебряное кольцо, с помощью которого можно было переместиться из любой точки в Хогвартсе на опушку Запретного леса, как раз недалеко от того залива, где Грейнджер собиралась проводить занятие.

Северус давно не пользовался портключом, поэтому не сумел устоять на ногах, неожиданно оказавшись в точке выхода. Он упал на колени и несколько секунд оставался в этом положении, прикрыв глаза и судорожно дыша.

Итак, Коннор услышал на педсовете, что завтра Грейнджер попытается выполнить нелепую просьбу Лонгботтома перенести в теплицы Affectuumverumordinaria, на редкость зловредное и капризное растение, во время цветения испускавшее аромат, отдаленно напоминающий запах полыни. В принципе, цветок был вполне безопасен, но приближаться к нему более чем на два метра без защиты было чревато легким состоянием влюбленности на весь день. Посадить такое «чудо» на территории, где гуляют несовершеннолетние волшебники, мог только полный кретин, но Снейп никогда не обольщался насчет умственных способностей Лонгботтома.

Если профессор Зельеварения прав, Джон Коннор добавил в кофе Гермионы Амортенцию, решив, что катализатором для нее может стать аромат этой чертовой фиолетовой березы, в результате чего Грейнджер воспылает к нему страстью.

Это был очень нелепый план, но он вполне мог сработать.

Северус встал, отряхивая колени. Теперь, когда звон в ушах не мешал, он услышал голоса своих подопечных и направился на их поиски.

— Ничего себе! — воскликнула Люси, увидев выходящего из леса декана. — Как вы так быстро оказались здесь, сэр? Вы обогнали даже профессора Грейнджер, а нам это едва удалось!

— Вероятно, он волшебник, — громким шепотом возвестил Грегори на ухо Малфой. — Простите, сэр.

Снейп позволил себе криво усмехнуться.

— Я прослежу, чтобы отработка прошла как полагается. Надеюсь, больше подобного не повторится?

Студенты переглянулись.

— Не могу гарантировать, сэр, — ответила за всех Люси с фирменным «малфоевским» выражением лица.

— Если бы вы, мисс Малфой, пообещали мне стать пай-девочкой, я бы умер от изумления, — съязвил Снейп, складывая руки на груди.

Именно этот момент Гермиона Грейнджер выбрала, чтобы внезапно появиться из-за огромного валуна за поворотом тропинки. После обмена приветствиями, демонстрации достижений современной трансфигурации и чересчур длинного, на взгляд Северуса, вступления, учащиеся все же приступили к практике.

— Разбейтесь на пары, у каждой команды будет своя собственная работа, — размеренно говорила профессор Грейнджер. — Сейчас я раздам вам карточки, в которых описана теория одного из метеозаклинаний, а также имеется практическое задание, выполнение которого вы должны продемонстрировать в конце занятия. У вас есть вопросы?

— Нет, профессор Грейнджер, — ответствовал стройный гул голосов.

— Замечательно. В таком случае можете приступать.

Все это время Снейп не мог оторвать от нее глаз, оправдывая себя необходимостью проследить за тем, чтобы глупая выходка Коннора не удалась. На самом деле — ну же, Северус, признайся в этом хотя бы самому себе! — ему очень нравилось наблюдать за Грейнджер, и никакие решения, принятые ночью, не могли этого отменить.

Ветер, вызванный одной из сестер Булстроуд, раздувал длинные пряди каштановых волос преподавательницы Чар, выбившиеся из аккуратного пучка на затылке. Черты лица казались тонкими, фарфорово-хрупкими, как и кисти рук. Никогда раньше он не замечал, насколько она изящна. Нет, Гермиону Грейнджер никто не назвал бы ослепительной красавицей, но для Снейпа она была прекрасна: настоящая, живая.

Кто-то из студентов наколдовал небольшой дождик, не рассчитав силу, и все они промокли до нитки. К удивлению пятикурсников, ни один из профессоров не стал ругаться. Снейп сразу же высушил свою одежду, пока Грейнджер объясняла домашнее задание.

— Сегодня вы хорошо поработали, молодцы, — этими словами профессор Чар заканчивала любой урок, вне зависимости от того, удачно он прошел или нет. Таково было ее личное правило. — Мне нужен доброволец, который поможет отыскать растение для теплицы профессора Лонгботтома, остальные могут наслаждаться остатком субботы.

— Я могу, — вызвался Грегори Лим. Люси тут же дернула его за рукав, и он поправился: — Мы можем.

Гермиона обернулась, посмотрев на профессора Зелий, как тому показалось, с легким беспокойством.

— Профессор Снейп? Вы не против? — через силу спросила она. У него возникло ощущение, словно весь урок Грейнджер пыталась уверить себя в том, что заместитель директора ей приснился.

— Я пойду с вами, если не возражаете, — он встал с кресла, которое мигом превратилось обратно в камень. — Мне нужно посмотреть кое-что для экспериментов.

Профессор Чар закусила губу, не подозревая о том, какую бурю эмоций вызвало в душе Снейпа это простое действие.

— Разумеется, нет, — вздохнула она, словно сдаваясь на милость врагу. — Все остальные могут быть свободны. Мисс Малфой и мистер... эээ...

— Лим, — еле слышно подсказал Северус.

— Мистер Лим, нам необходимо найти вот это растение, — подхватила Гермиона и взмахнула палочкой, создавая объемное подобие цветка. — Только ни в коем случае не приближайтесь к нему. Ваша задача — просто обнаружить растение и подать мне сигнал.

— Думаю, профессор, нам необходимо разделиться, — резонно предложила Люси.

— Это будет разумно, — кивнула головой Грейнджер. — Я пойду...

— Со мной, — профессору доставило удовольствие заметить, как она подскочила. Несмотря на принятое решение держаться подальше от Гермионы, Снейп никак не мог допустить, чтобы она досталась Коннору, если, конечно, она сама того не пожелает. Следовательно, необходимо проследить за девушкой и удостовериться, что она не находится под действием Амортенции.

Мысль о том, что можно честно сказать Грейнджер о плане Коннора и предложить антидот, Северус почему-то загнал в дальний уголок сознания.

Наверное, за этим увлекательнейшим занятием преподаватель Зелий упустил тот момент, когда шедшая позади него Гермиона Грейнджер сдавленно охнула от восхищения и остановилась. Нет, разумеется, он обернулся, но было уже поздно: она стояла на коленях у тропинки, а всего в нескольких сантиметрах от ее лица покачивались пышные фиолетовые цветы.

— Мисс Грейнджер! — от возмущенного вопля ее бывшего преподавателя Грейнджер полагалось бы вздрогнуть, вскочить на ноги и пробормотать что-нибудь в свое оправдание. Однако она лишь повернула голову на звук, бессмысленно улыбаясь. — Что вы делаете?

Снейп взмахнул палочкой, набрасывая на Affectuumverum воздухонепроницаемый купол. В четыре больших шага он пересек разделяющее их расстояние, рывком поднимая девушку с земли.

— Такое странное чувство... — пробормотала Гермиона, поднимая на мужчину огромные, широко распахнутые глаза, в которых, казалось, еще отражались фиолетовые цветы. — Мне кажется, я влюбилась... Только никак не разберусь, в кого...

Северус мученически стиснул зубы, с трудом удерживая преподавательницу Чар в вертикальном положении. Выходит, Коннор не успел добавить ей зелье. А вот он, Снейп, явно влип. По результатам одной из дипломных работ, которую ему однажды прислали на рецензию, пятьдесят процентов людей, попавших под влияние этого чертового растения, влюблялись в первого увиденного человека.

— Нам нужно добраться до моего кабинета, там есть антидот. Вы слышите меня, профессор Грейнджер?

Она снова закусила губу и недовольно сказала:

— Послушайте, мы знакомы уже... сколько там? Лет десять точно... Вы были моим преподавателем, правда, но я спасла вам жизнь как-никак...

Стараясь не слушать Гермиону, Снейп усадил девушку под деревом и достал палочку, чтобы дать сигнал Лиму и Малфой.

— И сейчас мы с вами просто коллеги! — недовольно встрепенулась Грейнджер, как только он отодвинулся. — Ну неужели всего этого недостаточно, чтобы мы называли друг друга по имени?!

Северус старательно отцепил ее пальцы от своего сюртука и отправил Патронуса Грегори и Люси. Покопавшись в памяти, он вспомнил, что активное действие запаха Affectuumverum закончится через пару часов, а все остальное время человек, попавший под его влияние, всего лишь будет чувствовать легкое влечение.

Люси и Грег пришли очень быстро, должно быть, были неподалеку. Удивление на их лицах заставило Снейпа закатить глаза. Ребят можно было понять: второй раз за утро заставать своего декана в непонятной ситуации с другим преподавателем — испытание не для слабонервных.

— Я все еще жду ответа! — сурово напомнила о себе профессор Чар, попробовав встать. К счастью, на этой стадии она была примерно в том же состоянии, что и при сильном опьянении, поэтому попытка была безуспешной.

— Профессор Грейнджер попала под влияние растения, — сухо сказал Северус. Гермиона недовольно нахмурилась, но, к счастью, промолчала. — Я накрыл его защитным куполом, так что вместе вы вполне сможете перенести его в теплицы к профессору Лонгботтому. Только будьте предельно сосредоточены. А я тем временем помогу профессору Грейнджер.

— Хорошо, сэр, — отозвался Лим. Было понятно, что им крайне любопытно, в чем именно заключается эффект Affectuumverum (растение это изучали только на старших курсах), но больше ни один, ни вторая не произнесли ни слова, пока Снейп извлекал корни растения и передавал защитную сферу Люси, а Грегори довольно успешно страховал подругу.

Когда пятикурсники удалились вместе со злополучным растением, Северус переключился на безучастно наблюдавшую за всем этим Гермиону, удивляясь самому себе. Скорее всего, проще было бы уничтожить это растение, учеников отправить обратно в замок, а профессора Чар — к мадам Помфри. А что он делает вместо этих логичных поступков?

Это все из-за бессонницы, не иначе.

Он помог Грейнджер подняться и вздрогнул, когда Гермиона неосознанно обняла его за шею, чтобы устоять на ногах. Она молчала, явно сосредоточенная на том, чтобы понять, что происходит.

— Так, мисс Грейнджер, послушайте меня, — девушка подняла лицо, и Снейп с трудом удержался от искушения провести ладонью по ее щеке. — Сейчас мы переместимся в один из коридоров в подземельях, недалеко от моего кабинета. Там есть лекарство, после приема которого вы почувствуете себя лучше. Намного лучше. Хорошо?

— Меня зовут Гермиона, — просто ответила она. — И я люблю вас.

Снейп так и не понял, как это случилось. Через несколько секунд, когда разум частично вернулся на свое законное место, он осознал, что целует женщину, от которой твердо решил держаться подальше. Женщину, находящуюся под воздействием аромата Affectuumverum, не понимающую, что именно происходит.

И мягкие волосы Грейнджер, растрепавшиеся на ветру, ее руки, оглаживающие его лицо, ее карие глаза, в которых, как ему хотелось верить, сияла любовь, а не фальшивая влюбленность, их поцелуй с металлическим привкусом крови — подарок судьбы, слишком прекрасный, чтобы от него отказываться.