Гарри Поттер и Обряд Защиты Рода (гет)

После прочтения дневника Лили Гарри ощущал, что с ним происходит что-то странное. Сначала он списывал это на потрясение, но затем стало очевидно, что у него снова обострилась чувствительность. Те блоки, которые он научился ставить, уже не спасали. Гарри опять начала мучить тошнота, головная боль и плохое самочувствие.

Снейп, очевидно, не спускавший глаз со своего ученика, велел явиться в свое подземелье.

— Что с тобой, Поттер? — веско спросил профессор, глядя Гарри в глаза.

Перед мысленным взором Гарри неожиданно задвигалось огромное вязаное полотно. Лицевая, изнаночная, лицевая, изнаночная…

— Ты постоянно думаешь о своей матери. Почему?

Гарри попытался отгородиться. Но Снейп разбил незримое стекло и ухватил мыслеобразы. Лицо профессора посерело. Несколько минут он молча и тяжело смотрел на Гарри. Затем в его взгляде появилась злость.

— Ставь более сильный блок, Поттер, — прорычал он.

Лицевая, изнаночная…Лили погибла беременной! Из-за тебя, щенок! Вон из моей головы!

Гарри зажмурился. Снейп что-то крикнул или показалось?!

— Убирайся! — рыкнул профессор.

В голове Гарри словно яркий луч вспыхнула мысль-догадка — Снейп тоже был влюблен в Лили!

— Убирайся, я сказал! Запрещаю лезть в мою голову! — Снейп вскочил, указывая на дверь.

Красивая брюнетка с пустыми глазами и безжизненно склоненной головой. Лили среди руин с застывшим на лице выражением ужаса. Очень больно, нечем дышать. Гарри выскочил из кабинета.

*

— Гарри, на тебе лица нет! — испуганно подбежала к нему Гермиона, едва увидела его.

Гарри сел на край кровати, все ещё тяжело дыша после пробежки из подвала до 7 этажа.

— Я был у Снейпа. Он увидел, что у меня обострилась чувствительность… Мне нечаянно удалось ухватить его мысли, — выдохнул Гарри. — А я сам плохо держал свой блок, он узнал про маму…

— Надеюсь, он пожалел тебя, — предположила Гермиона.

Гарри даже запнулся от неожиданности, а потом горько усмехнулся.

— Когда это Снейп жалел меня, Гермиона! Он нашел ещё одну причину ненавидеть меня!

— Ненавидеть тебя! Но за что?! — потрясенно воскликнула Гермиона.

— Похоже, он был влюблен в маму, когда ещё учился в Хогвартсе…

— И что? Ты полагаешь, он ненавидит тебя за сходство с отцом, которому повезло больше? А почему бы ему не подумать о том, что ты — не только сын Джеймса Поттера, но и Лили Эванс! У тебя её глаза, Гарри! И характер!

— Мама погибла, защищая меня, понимаешь, Гермиона, меня! Позволь она Волдеморту сделать свое дело, родила бы того ребенка, которого уже носила в себе, и жила бы дальше!

— Нет, Гарри, — покачала головой Гермиона. — Не могла. Ты же сам мне зачитывал места из дневника, где твоя мама пишет про тебя! Разве ты не почувствовал ту огромную любовь, которую она испытывала к тебе?! Как она могла увидеть, как тебя убивают?! Неужели профессор этого не понимает!

— Не знаю, что он понимает, а чего нет. Ясно одно, что у Снейпа появился ещё один повод ненавидеть меня, — опустив голову, пробормотал Гарри.

*

В конце февраля всех желающих шестикурсников записали на курсы изучения аппарирования. Поскольку на территории Хогвартса аппарировать было нельзя, то тренировки должны были происходить в специальном зале в соответствующем отделе министерства магии. На зал было наложено специальное заклинание, благодаря которому аппарировать возможно было только в его пределах. Не искать же бедных школьников по всей Англии, а то и по всему миру! Но до тренировок нужно было выслушать курс лекций, который проходил в Хогвартсе.

На курс аппарирования записались почти все. Но уже после первой лекции, на которой профессор Лестрик, читающий у старшекурсников и волшебное право, рассказал о жутких последствиях неудачного аппарирования, количество нежелающих постигать это искусство резко увеличилось. Поэтому следующая лекция была посвящена преимуществам перемещения при помощи аппарирования.

На последующих занятиях Гарри вместе со своими одноклассниками узнал, что нельзя аппарировать беременным женщинам, а также с детьми на руках. Гермиона обеспокоено покосилась на него. Перед глазами Гарри вновь возник образ матери, заслоняющей его от Волдеморта, а память услужливо напомнила о криках, которые он слышал в присутствии дементоров. Гермиона сжала его руку — прошу тебя!

Я в порядке.

Хотя в каком там порядке. Кроме того, что родители снились Гарри едва ли не каждую ночь, он продолжал страдать от обострившейся чувствительности. Гермиона предположила, что причиной повышения чувствительности был дневник Лили.

— Твоя мама, даже не изучая блокологию и легилеменцию, умела очень много чувствовать, — сказала девушка. — Прочитав её дневник, ты словно влил в себя её информацию. Вот и происходит нечто вроде резонанса.

Предположение Гермионы показалось Гарри правильным. Через некоторое время он начал привыкать к своему новому состоянию, найдя более сильные способы блокироваться. Лицевая, изнаночная — неплохо, но от такого блока рябит в глазах и отдает Снейпом. А вот дурацкая детская считалочка, гоняемая по кругу, очень помогает. Под её автоматическим повторением можно думать о своем и даже наблюдать за другими.

*

Прошло ещё несколько недель. Сильные впечатления от дневника сгладились, Гарри немного успокоился.

Рон весь без остатка отдался квиддичу, заявив, что после Хогвартса станет профессиональным квиддичистом, добьется славы и заработает кучу денег. И тогда Красотка, возможно, пожалеет, что не обратила на него внимания. С Луной его отношения никак не строились. Рон сказал, что у неё слишком много тараканов в голове, и, Гарри это видел, Рон думал о волшебницах из «Чарующей плоти». Оставшийся единственный экземпляр этого бесценного журнала Рон берег, как зеницу ока. Тот номер, на который наложили одевающее заклинание Джеймс и Сириус, Рона не интересовал, а маггловский «Playboy» при попытке пронести под мантией в гриффиндорскую гостиную был отобран вездесущим Снейпом вместе с 20 очками.

А ещё Рон посмеивался над Гарри и Гермионой. Теперь, когда он узнал об их связи, то сам удивился, что не догадался раньше об их отношениях. Гарри все время держался возле Гермионы, норовя то взять её за руку, то обнять за плечи. Однажды, засидевшись до двух часов ночи над особенно нудным рефератом для Снейпа, Рон поднял голову и увидел, что его друзья тихонько целовались возле камина. Ну и на кого они были похожи! Смех да и только! А потом, не заметив его, ушли из гостиной. Наверное, в пустой класс (Рон с ужасом обнаружил, что завистливо вздохнул). Гарри не признавался, где он нашел место, неизвестное Снейпу, Филчу, а главное, Пивзу. Наверняка Гермиона не велела говорить! И как это Гарри её слушаться начал, почти беспрекословно. Особенно во всем, что касалось учебы. И Рон с отвращением посмотрел на свой исписанный огромными растянутыми буквами пергамент.