Прячась под масками - 1: Многоликие, или Книга воспоминаний (джен)

Когда не знаешь ты,

кто — друг тебе, кто — враг,

неверный выбор — и рука Судьбы

тебя толкнёт во мрак...

Много собственных тайн

и секретов чужих,

попытки спасти

себя и других...

Можно всё обрести...

или всё потерять...

Получишь шанс победить,

только начав Играть.

Как не старайся быть собой -

не обойтись без масок.

Так началась Игра

без правил и подсказок...

Один неверный шаг -

и всё смешалось...

Проказница Судьба

смотрела и смеялась.

Вдруг оказалась стёртой грань

меж истиной и ложью.

Так просто...

Так неосторожно...

Когда одетые маски стали лицами?

Когда лгать стало их традицией?

Когда забыли о совести?

Голосе интуиции?...

На кону — жизни.

На кону — счастье.

Какая нужна сила?...

Сколько нужно власти?...

К чему ведёт их

каждый поворот Судьбы?...

Каким окажется

исход Игры?...

Никто из них не виноват,

что от Судьбы не убежать...

Их Рай. Их Ад.

Их Маскарад.

* * *

( — — — )

... — Альбус, а где Снейп? Неужто забаррикадировался в лаборатории, доваривая очередное зелье? Считает нас недостойными лицезреть его... — Сириус снова разыгрывал перед присутствующими очередную сценку из серии “Я ненавижу Северуса Снейпа”, в этот раз на самом деле пытаясь поскорее узнать причину внезапного отсутствия друга на собрании, нежели — как он обычно это делал — просто поддерживая необходимый образ. Да, не было ещё Аластора и недавно поженившихся Лонгботтомов, но... Все прекрасно знали, что Северус никогда не позволял себе пропускать собрания.

Волнение Лили только усилилось, когда Дамблдор тяжёлым взглядом заставил Сириуса резко замолчать и, вздохнув, сказал:

— Боюсь, он не сможет сегодня присутствовать... в силу некоторых... обстоятельств.

— Обстоятельств? О чём вы, Альбус? — Сириус уставился на немолодого волшебника, не забыв перед этим в очередной раз укрепить блоки вокруг своего сознания, пряча любые мысли, которые могли бы выдать их общую тайну — как делал любой из них, оказываясь лицом к лицу с директором.

— Я не планировал сообщать об этом прежде, чем буду знать, что всё прошло успешно, но если вы настаиваете... Сейчас Северус находится на собрании Пожирателей Смерти. Он всё же принял решение стать нашим шпионом в стане Волдеморта...

Девушке стало совсем нехорошо. Она не знала, как ей удалось сохранить на лице маску лёгкого беспокойства... Сириус почти незаметно напрягся. Джеймс немного побледнел, а сама Лили только через пару минут поняла, что неосознанно нашла под столом его руку — он сидел рядом — и вцепилась в неё мёртвой хваткой. Но никто, похоже, не заметил ничего необычного... даже Альбус. Кажется, они научились играть свои роли более чем хорошо.

— ...Почему именно сейчас? — голос Сириуса для Лили звучал будто издалека.

— ...Я принял его на должность профессора зельеварения и декана Слизерина вместо профессора Слагхорна... Он прекрасный окклюмент... скажет... будет шпионить за мной... Чёрную Метку... Волдеморта... не будет причин не поверить... Северус сообщит... важную информацию... о будто бы подслушанном пророчестве... настоящем пророчестве, произнесённом Сивиллой Трелони... произошло в моём присутствии... Все меры предосторожности приняты... сейчас Аластор сопровождает Алису и Фрэнка в безопасное место... единственная пара, подходящая под пророчество... будет ребёнок...

— Альбус, о чём говорится в пророчестве?... — кажется, этот вопрос задала Марлин... или это сказала Эммелина?... Лили не была уверена.

Но... Следующие слова прозвучали для неё очень громко и чётко...

— “Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда, рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца... и Тёмный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы... И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой... тот, кто достаточно могуществен, чтобы победить Тёмного Лорда, родится на исходе седьмого месяца...” — Альбус сделал паузу. — Такими были её слова. Исходя из них, можно сделать вывод, что это — будущий сын Фрэнка и Алисы, который должен появиться на свет в конце июля. Недавно они сообщили мне... Алиса больше не сможет участвовать в операциях Ордена... Всё произошло... очень вовремя... можем... защитить их... Северус скажет... только часть... “...тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда, рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца...”

...У Лили было чувство, будто она падает в пропасть. Конец июля... когда должен был родиться и их с Северусом сын... Сын, о котором он не знал.

''Ах, Северус... Что же ты наделал?!... Почему ты отправился туда, ничего мне не сказав?...'' — она с трудом сдержала рвущийся с губ всхлип.

(Северус)

Я никогда не понимал, что такого особенного было в моём отце, что заставило мою мать поругаться с семьей и выйти за него замуж. Тобиас Снейп... Чистокровный волшебник, но магически настолько слабый, что его собственная семья отказалась от него, и он предпочёл поискать “счастья” где-нибудь ещё. Мы с мамой так и не смогли узнать ничего определённого о его прошлом — ни о том, где жили его родственники, ни о том, что с ними случилось... Знаю только, что к тому моменту, когда я родился, они все были уже мертвы.

Всё, что после этого таки перешло ему в наследство, он благополучно пропил... Моей матери, лишённой наследства за брак с неугодным её родителям человеком, пришлось поселиться среди магглов, в маленьком домике в Паучьем тупике — в заброшенном, хотя когда-то и процветавшем, районе.

Я провёл там всё своё раннее детство. Не помню, когда отец впервые поднял руку на мать... Скорее всего, это случилось ещё до того, как я смог полностью осознавать то, что происходит вокруг меня. Мама заботилась, как могла... большую часть того, что до одиннадцати лет я знал о магическом мире, я узнал именно от неё.

В какой-то момент она осознала, что любовь Тобиаса к ней была не более, чем маской, одетой для того чтобы, женившись, попытаться получить доступ к деньгам рода Принц — нужно же как-то достать очередную бутылку дешёвого алкоголя? Начались постоянные шумные ссоры, в ходе которых отец нередко применял физическую силу... Он, будучи почти что сквибом, предпочитал избивать — на сильные проклятья не хватало магии.

Не знаю, почему она никогда не защищалась с помощью магии... Но когда во время моей учёбы на третьем курсе отец прислал письмо, в котором сообщил, что мама умерла, сломав шею, когда случайно упала с лестницы, я знал, что это была ложь. Я проклял тот день, когда Эйлин Принц полюбила Тобиаса Снейпа.

Через год умер и отец. То количество алкоголя, которое он к этому времени употреблял, оказалось более чем достаточным, чтобы убить волшебника. А вскоре... Вскоре после этого я впервые встретился со своим дедом. Его жена умерла вскоре после свадьбы дочери, а, поскольку Эйлин была единственным ребёнком, наследника у моего деда не было. Смирившись с ситуацией, он решил, что из меня, при должных усилиях, всё же может получиться достойный Наследник рода Принц. Подозреваю, что, будь я полукровкой, он бы объявил своим наследником кого-то ещё.

И началось... Приёмы, званые ужины, бесконечные уроки этикета и фехтования... Дед решил что, не сумев воспитать дочь, обязан сделать достойным звания Наследника рода хотя бы своего внука... А я, смотря в его глаза, так похожие на мои собственные, всё пытался понять — о чём же он думал раньше?...

После того, как я был официально признан Наследником (а после смерти деда — Главой) древнего и уважаемого рода Принцев, отношение ко мне изменилось. Больше уважения — по крайней мере, от остальных слизеринцев... что не всегда хорошо, если хочешь избежать внимания некоторых личностей.

* * *

...Я всё ещё спрашиваю себя, где бы я сейчас был, если бы не моя Лили. Свет моей жизни, моя путеводная звезда во тьме...

''И пусть ты не была со мной так долго, как я об этом мечтал... Ты дала мне то, ради чего стоит жить...''

(Северус)

...Я снова наблюдаю за ними. Сегодня они качаются на качелях на старой детской площадке. Младшая из двух девочек раскачивается всё выше — значительно выше, чем сестра.

— Лили, перестань! — кричит старшая.

Но девочка пускает качели на полную высоту, и оттуда взлетает в воздух — взлетает совершенно буквально, взмывает в небо с громким хохотом, а потом, вместо того чтобы упасть на шершавый асфальт, планирует по воздуху, как акробатка. Она парит в воздухе невероятно долго и приземляется невероятно легко.

— Мама не разрешила тебе так делать! — старшая тормозит свои качели, со скрипом проводя по асфальту подошвами сандалий, и соскакивает вниз, уперев руки в боки. — Мама ведь говорила тебе, что так нельзя, Лили!

— Но ведь ничего не случилось, — смеётся в ответ та. — Тунья, гляди. Смотри, как я умею!

Петунья оглядывается. На площадке никого нет, кроме них и меня, но обо мне они не знают. Лили срывает увядший цветок с куста, за которым я прячусь. Петунья медленно движется к ней, явно разрываясь между любопытством и неодобрением. Лили ждёт, пока сестра подойдёт поближе, чтобы ясно всё видеть, и раскрывает ладонь. Цветок лежит на ней, открывая и закрывая лепестки, как странная многогубая устрица.

— Прекрати! — визжит Петунья.

— Тебе же от этого не больно! — отвечает Лили, однако смыкает ладонь и бросает цветок на землю.

— Так нельзя, — говорит Петунья, но глаза её продолжают следить за упавшим на землю цветком. — Как ты это делаешь? — спрашивает она с явной завистью в голосе.

— Всё понятно, правда? — я не могу больше сдерживаться и выскакиваю из-за кустов. Петунья визжит и бросается назад к качелям... а Лили, хотя явно испугалась, не тронулась с места. Я вдруг жалею о своём чересчур внезапном появлении.

— Что понятно? — спрашивает Лили.

Я волнуюсь. Бросив взгляд на Петунью, стоявшую довольно далеко, за качелями, я понижаю голос и говорю:

— Я знаю, кто ты.

— В смысле?

— Ты... ты колдунья, — шепчу я в ответ. Мне никогда еще никому не приходилось сообщать о чём-то столь важном. Я безумно нервничаю, но знаю, что этого не видно на моём лице. Я уже умею довольно неплохо скрывать свои эмоции... ''Не думай об этом сейчас!'' — говорю я себе.

...А она, похоже, обиделась.

— Обзываться нехорошо!

Она гордо задирает нос, поворачивается и идет прочь, к сестре.

— Да нет же! — кричу я, идя за ней. Сёстры смотрят на меня с дружным неодобрением, вцепившись каждая в свои качели, как будто это “домик” в игре в пятнашки.

— Ты правда колдунья, — говорю я Лили. — Правда. Я давно за тобой наблюдаю. Но ничего плохого в этом нет. Моя мама тоже колдунья, а сам я — волшебник.

Петунья обдает меня раскатами смеха, как холодной водой.

— Волшебник! — визжит она, похоже, окончательно оправившись от шока, вызванного моим внезапным появлением. — Я знаю, кто ты. Ты сын этих Снейпов. Они живут у реки, в Паучьем тупике, — говорит она Лили, и по её тону ясно, что этот адрес — плохая рекомендация в её глазах. Я мысленно с ней соглашаюсь — что тут поделаешь, если она, в самом деле, права?... — А зачем ты за нами шпионил?

— Я не шпионил! — отвечаю, стоя на солнцепёке. — Уж за тобой-то я точно не стал бы шпионить, — добавляю презрительно. — Ты — маггла.

Хотя Петунья не может знать, что означает это слово, мой тон говорит сам за себя.

— Пошли, Лили, мы уходим! — резко бросает она.

Лили тут же повинуется. Перед тем как уйти, она пристально смотрит на меня. Я стою и наблюдаю, как они выходят за ограду площадки, чувствуя горькое разочарование, молча ругая самого себя... Ведь я давно готовился к этому разговору, а всё вышло совсем не так...

* * *

Маленькая роща. Ручей блестит на солнце, извиваясь между деревьями. Их кроны дают прохладную зелёную сень. Мы с Лили сидим рядышком на траве.

— ...И если ты занимаешься волшебством вне школы, Министерство тебя накажет — пришлёт письмо.

— Но я же занималась волшебством вне школы!

— Нам можно. У нас ещё нет волшебных палочек. Детьми они не интересуются — мы всё равно ничего не можем с этим поделать. Но когда тебе исполняется одиннадцать и ты начинаешь учиться, тут уже надо быть осторожным.

Мы некоторое время молчим. Лили поднимет прутик и крутит им в воздухе. Наверное, она воображает, как с его кончика сыплется сноп искр. Потом она бросает прутик, поворачивается ко мне и говорит:

— Скажи, это всё правда? Ты не шутишь? Петунья говорит, что ты мне врёшь и что никакого Хогвартса нет. Он правда есть?

— Для нас он есть, — отвечаю я, — а для неё нет. Но мы с тобой получим по письму.

— Правда? — шепчет Лили.

— Да, — отвечаю я уверенно.

— И письмо правда принесёт сова? — тихо спрашивает Лили.

— Обычно их приносят совы, — говорю я. — Но ты — из семьи магглов, поэтому из школы пришлют кого-нибудь поговорить с твоими родителями.

— А это важно, что я из семьи магглов?

Я не уверен, что сказать в ответ. Мой взгляд скользит по бледному личику, по тёмно-рыжим волосам.

— Нет, — отвечаю. — Совсем не важно.

— Это хорошо, — с облегчением говорит Лили.

— В тебе прорва волшебства. Я видел. Я всё время за тобой наблюдал...

Мой голос вдруг сорвался. Лили не слушает, она растянулась на траве и смотрит на полог листьев над головой. Я смотрю на неё, и где-то глубоко внутри снова возникает странное чувство — то же, что и тогда, на детской площадке.

— Как у тебя дома дела? — спрашивает Лили.

— Нормально, — отвечаю я, не желая снова её расстраивать.

— Они уже не ругаются?

— Ещё как ругаются! — я вдруг осознаю, что сорвал и разодрал на кусочки целую пригоршню листьев, сам того не заметив. — Но осталось совсем недолго, и я уеду.

— Северус...

Я улыбаюсь, когда она произносит моё имя:

— А?

— Расскажи мне ещё раз про дементоров.

— Зачем тебе?

— Если я буду заниматься волшебством вне школы...

— Никто не отдаст тебя за это дементорам! Дементоры — это для настоящих преступников. Они охраняют тюрьму для волшебников, Азкабан. Но тебе совершенно незачем попадать в Азкабан, ты слишком...

Я обрываю предложение и срываю ещё несколько листьев. Тут за моей спиной раздался хруст. Я оборачиваюсь. Петунья, похоже, прятавшаяся за деревом, неловко переступает с ноги на ногу.

— Тунья! — говорит Лили с радостным удивлением в голосе. Но я вскакиваю.

— И кто из нас шпионит? — кричу я. — Чего тебе тут надо?!...

Петунья потеряла дар речи от страха, что её обнаружили. Я вижу, что она изо всех сил старается придумать что-нибудь пообиднее.

— Что это на тебе надето, а? — спрашивает она, показывая пальцем на мою рубашку. — Мамина блузка?

Я злюсь. Сильно. В голове который раз мелькает одна и та же мысль... ''Ну почему в присутствии Лили у меня всегда всё выходит из-под контроля?...'' Над головой Петуньи раздаётся громкий треск и обломившаяся ветка, под вскрик Лили, ударяет девочку по плечу. Качнувшись назад, сестра Лили залилась слезами от боли и обиды.

— Тунья! — Лили сразу набросилась на меня: — Это ты сделал?

— Нет!

''Ну не говорить же ей, что её сестра меня сама спровоцировала?!...''

— Это ты! — она отшатывается от меня. — Ты! Ты сделал ей больно!

— Нет, это не я!

Но Лили не верит. Она бросает на меня последний укоризненный взгляд и бежит вслед за сестрой. Снова...

* * *

...Я иду торопливым шагом по проходу “Хогвартс-экспресса” — ищу её. Останавливаюсь перед купе, где болтают между собой несколько шумных мальчишек. В уголке у окна сидит Лили, прижав лицо к оконному стеклу.

Я проскальзываю в купе и сажусь напротив. Она смотрит на меня и снова отворачивается к окну.

''Почему она плакала?...''

— Я с тобой не разговариваю, — говорит она сдавленным голосом.

— Почему?

— Тунья меня не-ненавидит, — чуть заикаясь, произносит Лили. — За то, что мы прочли письмо от Дамблдора.

— И что? — я не понимаю, в чём проблема.

Она посмотрит на меня с глубоким отвращением:

— А то, что она моя сестра!

— Она всего лишь... — ''...маггла!'' Но я вовремя останавливаюсь. Лили, занятая тем, как бы незаметно утереть глаза, меня, похоже, не услышала. — Но мы ведь едем! — Я не могу скрыть ликования в голосе. — Мы едем в Хогвартс!

Она кивает и невольно улыбается.

— Тебе лучше поступать в Слизерин, — говорю я, ободрённый этим проблеском.

— В Слизерин?

Один из мальчиков, сидящих в купе, который до сих пор не обращал на нас никакого внимания — как и мы на него, теперь уставился на нас с Лили.

''Хммм... Худой, черноволосый, как и я, но в то же время — совсем другой. Сразу видно, что о нём заботятся, любят и носят на руках — так же как по мне заметно, что со мной всё обстоит наоборот... Северус, ты опять думаешь не о том...''

Я снова собираюсь с мыслями и быстро перебираю в голове фамилии тех волшебников, чьи дети должны быть приблизительно моего возраста. Несмотря на то, что я с родителями до этого момента редко попадал в окружение магов, чистокровное происхождение обязывает меня знать довольно много. И, судя по описанию родителей...

''Это — Поттер. Джеймс, кажется. Да, точно.''

— Кто это тут хочет в Слизерин? Да я бы сразу из школы ушёл, а ты? — спрашивает Джеймс мальчика, сидевшего напротив. Я мысленно вздрагиваю, узнав в нём Сириуса Блэка и вспомнив, что в моей семье о большинстве представителей их рода отзывались как о “ненормальных психах, от которых лучше бы держаться подальше”... Тот не улыбнулся.

— Вся моя семья училась в Слизерине, — говорит он.

— Ёлки-палки! — восклицает Джеймс. — А ты мне показался таким приличным человеком!

Блэк усмехается:

— Возможно, я нарушу семейную традицию. А ты куда собираешься, если тебе позволят выбирать?

Поттер поднимает невидимый меч.

— Гриффиндор, славный тем, что учатся там храбрецы. Как мой отец.

Я презрительно фыркаю. Джеймс оборачивается ко мне:

— Тебе это не нравится?

— Да нет, почему? — отвечаю я, хотя прежде и дал весьма... недвусмысленный ответ. — Если кто предпочитает быть храбрецом, чем умником...

— А ты-то куда пойдёшь, если ты ни то, ни другое? — вмешивается Блэк.

Поттер хохочет. Лили сидит прямо, вся красная, и переводит неприязненный взгляд с Поттера на Блэка.

— Северус, пойдём поищем другое купе.

— Оооо...

Поттер пытается поставить мне подножку.

— ...До скорого, Нюниус! — раздается из купе, когда дверь захлопывается.

* * *

Профессор МакГонагалл произносит:

— Эванс, Лили!

Я вижу, как Лили на дрожащих ногах выходит вперёд и садится на расшатанный табурет. Профессор МакГонагалл надевает ей на голову Распределяющую шляпу. Едва коснувшись тёмно-рыжих волос, Шляпа провозглашает:

— Гриффиндор!

У меня с губ срывается тихий стон. ''Нет...'' Я чувствую, как внутри меня что-то обрывается. ''А на что ты надеялся? Идиот.'' — говорю сам себе. Лили снимает Шляпу, протягивает её профессору МакГонагалл и спешит к весело аплодирующим гриффиндорцам. Проходя мимо, она с грустной улыбкой оглядывается на меня. От ее взгляда у меня внутри что то сжимается, не давая возможности дышать. Блэк подвигается, давая ей место на скамье. Она смотрит на него, узнает соседа по купе и решительно поворачивается к нему спиной. Я, увидев это, надеюсь, что все не так плохо, как я только что думал...

( — — — )

— Сейчас развлечёмся, Бродяга, — спокойно сказал Джеймс. — Гляди, кто там...

Сириус повернул голову — и замер, как пёс, почуявший кролика.

— Великолепно, — мягко сказал он. — Нюниус.

Снейп около кустов только что поднялся на ноги и теперь прятал свои листки в сумку. Когда он вышел из тени и зашагал по лужайке, Сириус и Джеймс встали.

Люпин и Хвост остались сидеть. Люпин по-прежнему смотрел в книгу, хотя его зрачки не двигались и между бровей пролегла едва заметная морщинка. Хвост переводил взгляд с Сириуса и Джеймса на Снейпа и обратно, лицо его светилось жадным нетерпением.

— Как дела, Нюниус? — громко сказал Джеймс.

Снейп отреагировал так быстро, как будто ждал нападения: уронив сумку, он сунул руку в карман и уже доставал оттуда волшебную палочку, но тут Джеймс воскликнул:

— Expelliarmus!

Палочка Снейпа подлетела вверх футов на двенадцать и шлёпнулась в траву позади него. Сириус рассмеялся отрывисто, словно залаял.

— Impedimenta! — сказал он, направив палочку на Снейпа, и Снейп, рванувшийся за своим оружием, упал ничком на полпути к нему.

Гуляющие стали оборачиваться в их сторону. Некоторые ученики поднимались на ноги и подходили ближе. Одни смотрели на происходящее с неодобрением, другие — с удовольствием.

Снейп, тяжело дыша, лежал на траве. Джеймс и Сириус приблизились к нему с поднятыми палочками; по дороге Джеймс поглядывал через плечо на девочек у озера. Хвост тоже поднялся на ноги и наблюдал за ними с жадным интересом — он даже отошёл от Люпина, чтобы лучше видеть.

Кое-кто из зрителей засмеялся. Хвост пронзительно захихикал. Снейп пытался встать, но заклятие ещё действовало, и он корчился, будто связанный невидимыми верёвками.

Из уст юноши извергался поток ругани и проклятий, но его палочка лежала в трёх шагах от хозяина, и ничего не случилось.

— Ну и грязный же у тебя язык, — презрительно сказал Джеймс. — Scourgify!

Изо рта у Снейпа тут же полезла розовая мыльная пена, она покрыла его губы, и он задыхался в ней...

— Оставьте его в покое!

Джеймс и Сириус оглянулись. Свободная рука Джеймса немедленно взлетела к волосам.

Кричала одна из девочек у озера, с густыми тёмно-рыжими волосами до плеч и поразительно зелёными глазами миндалевидной формы.

— Что, Эванс? — сказал Джеймс.

— Оставьте его в покое, — повторила Лили. Она смотрела на Джеймса с откровенной неприязнью. — Что он вам сделал?

— Ну, — сказал Джеймс с видом человека, серьёзно обдумывающего заданный ему вопрос, — пожалуй, всё дело в самом факте его существования, если ты понимаешь, о чём я...

Многие зрители, включая Сириуса и Хвоста, засмеялись, но Люпин, до сих пор притворяющийся, что читает, даже не улыбнулся. Не появилось улыбки и на лице Лили.

— Считаешь себя остроумным, — холодно сказала она. — А на самом деле ты просто хвастун и задира, Поттер. Оставь его в покое, ясно?

— Оставлю, если ты согласишься погулять со мной, Эванс, — быстро откликнулся Джеймс. — Давай... пойдём со мной на прогулку, и я больше никогда в жизни не направлю на Нюнчика свою волшебную палочку.

Тем временем Чары Помех, наложенные на Снейпа, слабели. Медленно, дюйм за дюймом, он подползал к своей палочке, отплёвываясь от мыльной пены, но Джеймс этого не видел.

— Я не согласилась бы на это, даже если бы у меня был выбор между тобой и гигантским кальмаром, — сказала Лили.

— Не повезло, Сохатый! — весело сказал Сириус и снова повернулся к Снейпу. — Стой!

Снейп уже направлял свою палочку прямо на Джеймса, но Сириус оказался быстрее: резкий взмах палочкой, громкое “Petrificus Totalus!” — и Снейп снова упал плашмя, как доска.

— Оставьте его в покое! — крикнула Лили. Она тоже выхватила палочку. Джеймс с Сириусом настороженно следили за ней.

— Послушай, Эванс, не заставляй меня с тобой сражаться, — серьёзно сказал Джеймс.

— Тогда расколдуй его!

Джеймс тяжело вздохнул, повернулся к Снейпу и пробормотал контрзаклятие.

— Ну вот, — сказал он, когда Снейп вновь с трудом поднялся на ноги. — Тебе повезло, что Эванс оказалась поблизости, Нюниус. — Джеймс посмотрел на Эванс, в его глазах промелькнуло что-то странное. — Пойдем отсюда, ребята!...

Четверо Мародёров направились в сторону замка. Зрители этой сцены также начали постепенно расходиться. Вскоре на лужайке остались лишь двое: Лили и Северус.

* * *

— Тебе не следовало вмешиваться!

— Но, Северус...

— Мне не нужна помощь грязнокровки!

Лили охнула и отступила на шаг назад, увеличивая расстояние между ними. У неё было чувство, будто бы её ударили. За пять лет их с Северусом дружбы она никогда не слышала от него ничего подобного.

Северус же, осознав, что именно он только что сказал, побледнел и зажал себе рот рукой.

''Мерлин! Что я только что...?!...''

— Лили!... Остановись! Прости, я не знаю, что на меня нашло! — он быстро шагнул вперёд, и схватил её за руку. — Я... я ведь совсем не это имел в виду... Я...

''Как объяснить свои чувства, когда желаешь сделать всё возможное, чтобы быть достойным её внимания, но не можешь даже просто постоять за себя, и единственное, что остаётся — ждать её помощи???... А ведь всё должно быть наоборот! Я не имею права на страх! Не имею права на слабость!''

— ...Лили, ты... ты самое дорогое, что есть в моей жизни. Я не знаю, что было бы со мной, если бы не ты. Я... ты... я не хотел, чтобы ты видела меня... слабым... и разозлился... я не имел права говорить что-то подобное... извини! Прости, прости меня, пожалуйста! — под конец он перешёл на шепот, на последних словах его голос сорвался.

Лили смотрела Северусу в глаза, наблюдая за его эмоциями. Боль, надежда, сожаление, нежность...

— Хорошо. Но если я ещё когда-нибудь услышу от тебя подобное оскорбление... Надеюсь, это был первый и последний раз, — она сделала паузу. — А с Джеймсом и остальными мальчиками я поговорю. Не возражай! Все вместе на одного — так в любом случае нельзя! Они не имеют права на что-либо подобное, независимо от того, на кого направлены их действия, — девушка вздохнула.

— Я надеюсь, ты будешь умнее, и не станешь мстить этим идиотам, правда? — она с надеждой посмотрела на юношу.

Северус кивнул. Лили улыбнулась в ответ.

— Я... пойду тогда. Мне нужно в библиотеку, готовиться к Древним Рунам. Увидимся позже?

Парень кивнул ещё раз, не отрывая взгляда от лица Лили.

— Спасибо тебе... — он вдруг быстро поднёс её руку к губам и легко поцеловал кончики пальцев девушки. Лили мгновенно залилась румянцем и, в конце концов разорвав контакт, развернулась и быстро направилась к замку.

Северус остался на месте, наблюдая за девушкой.

''Спасибо, Лили. Спасибо, что дала мне ещё один шанс. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы не обмануть твоих ожиданий.''

(Джеймс)

...Похоже, мне придётся смириться.

Мы наконец-то поговорили, и она отказала мне. Что она нашла в Снейпе?...

Я пообещал ей, что присмотрюсь к нему получше... Но я всё ещё не представляю нас, Мародёров, примиряющихся с ним!!! Но что, если она права, и пора, наконец, повзрослеть? И пусть она никогда не будет моей... я не хочу, чтобы она продолжала считать меня идиотом.

Всё ради тебя, Лили...

* * *

Всё оказалось не так уж плохо... И, кажется, Лили действительно нравится Сней... Северусу. Чёртов слизеринец! Мы не собирались сообщать ему, что Ремус — оборотень, а мы трое — анимаги, но всё решил случай. Это полнолуние Ремусу пришлось провести в одиночестве... не сумев сохранить ясность сознания, он выбрался из Визжащей хижины, забрёл вглубь Запретного Леса, и этим утром выглядел куда хуже, чем обычно после полнолуния. Это не укрылось от Северуса, и тот начал задавать слишком много вопросов. Лили ему всё рассказала...

...Ну кто виноват, что после очередной “игры на публику” нам назначили отработку именно на время полнолуния? Пусть я тогда немного перестарался... Ну да, сломал Северусу нос. Ну, это случается уже не в первый раз... Но я же потом извинился! И получил выговор от Лили...

Мы же не виноваты, что для всей остальной школы мы со Снейпом — всё ещё враги! Иначе у Северуса возникнут проблемы на факультете, Лили очень расстроится... А я... я ни за что на свете не хочу видеть её расстроенной. Да и мы с парнями будем не особо рады, если у Северуса возникнет конфликт с остальными слизеринцами — он уже более чем достаточно натерпелся от нас четверых.

...Неужели он и вправду собирается создать зелье, которое поможет Рему? Я хочу, чтобы у него получилось, но не смею особо надеяться...

* * *

Он на протяжении почти трех недель всё свободное время проводил в лаборатории... и сегодня вечером чуть не вломился в гриффиндорскую гостиную с воплями “Получилось!!!”. Никогда ещё не видел его таким. Северус сказал, что зелье должно облегчить трансформацию и помочь Ремусу сохранить человеческое сознание, делая его просто спокойным безобидным волком...

Осталось проверить на практике... До полнолуния всего несколько дней!

* * *

Оно работает!!! Антиликантропное зелье работает!!!...

Всё происходило именно так, как предполагал Северус. После обратного превращения Ремус, со слезами на глазах, чуть не бросился обнимать слизеринца. Потом Сириус предложил отпраздновать и потащил Рема на кухню. Питер решил присоединиться к ним.

Снейп — гений. Ему на шестом курсе удалось то, чего до сих пор не удавалось ни одному Мастеру Зелий. По дороге я в очередной раз извинился перед ним за всё то, что ему пришлось вытерпеть от меня за первые пять лет в Хогвартсе. Теперь — от чистого сердца и абсолютно добровольно, без единого намёка со стороны Лили. Которая, между прочим, поцеловала его. Поцеловала, потом улыбнулась и убежала в комнату. Северус после поцелуя шокировано замер, и несколько мгновений просто стоял, заливаясь румянцем. Потом пробормотал что-то вроде: “...это... она... я... я... это... пойду...” — и сбежал к себе в подземелья со счастливой и немного безумной улыбкой на губах. Какое это было зрелище!... Честно говоря, я ему по-доброму завидую. Эх, Северус, друг мой, ты счастливчик!...

...Кхм... да... я, определённо, совсе-е-ем немного завидую!...

* * *

Северус и Лили начали встречаться... а у меня и Сириуса добавилось работы.

Сириус стал спускаться в подземелья в два раза чаще. Учитывая его происхождение из “Тёмного” рода и то, что Регулус, младший брат Сириуса, сейчас учится на пятом курсе Слизерина, ему было намного легче наладить контакты с некоторыми из представителей этого факультета. Они не признают этого открыто, но передают его сообщения Северусу, не пытаясь узнать, что именно написано в записке — сказывается малоприятный опыт в прошлом. Вот только если раньше в записке указывалось время и место встречи для очередного “выяснения отношений” между Северусом и Мародёрами, то теперь это, обычно, предложение относительно времени и места свидания.

К счастью, в Хогвартсе полно мест, подходящих для тайных встреч. Даже Дамблдор — и тот не в курсе происходящего!... Северус использует мою мантию-невидимку достаточно осторожно, чтобы не быть раскрытым. В результате, все — в том числе и Ремус с Питером — считают, что Лили встречается со мной. А я... я провожу с ней достаточно времени, чтобы ни у кого не возникло подозрений, что это не так... достаточно, чтобы сбить с толку даже Ремуса с его нюхом оборотня, который остаётся очень острым в любое время.

Почему я не посвятил в происходящее ни его, ни Питера, хотя я им полностью доверяю? Я пытаюсь понять причину, но в голове бьётся лишь одна мысль: ''Нельзя!!!...''. Интуиция подсказывает, что если я расскажу им обо всём, это плохо закончится. В очередной раз вспоминаю о даре предчувствия, присущем в той или иной мере всем Поттерам. У моего отца он раскрылся намного позже, но всё же...

(Петунья)

— ...Тунья, не сердись, прости меня, пожалуйста! Послушай... — Лили взяла меня за руку и не выпускала, хотя я и пыталась вырваться. — Может быть, когда я там окажусь... нет, послушай, Тунья! Может быть, когда я там окажусь, я смогу пойти к профессору Дамблдору и уговорить его изменить решение!

— Я не хочу туда! — отчеканила я и вырвала руку. — С чего ты взяла, что я хочу ехать в какой-то дурацкий замок и учиться на... на...

Мои глаза скользнули по платформе, по кошкам, мяучащим на руках владельцев, по совам в клетках, бьющим крыльями и уханьем приветствующим друг друга, по школьникам, некоторые из которых уже надели длинные чёрные одежды, грузившим чемоданы на ярко-красный паровоз и приветствующим друг друга радостными возгласами после долгой разлуки.

''Почему не я?!... Чем я хуже?!...''

Я сказала первое, что пришло мне в голову, чтобы Лили не видела, как мне обидно... что я не такая, как она.

— Думаешь, я хочу стать... уродкой?

Глаза Лили наполнились слезами. Я же в это время уверяла себя, что не хотела оказаться на её месте с того самого момента, как увидела присланное ей письмо...

— Я не уродка, — ответила она. — Это ужасное слово!

— Туда-то ты и едешь, — повторила я снова. — В спецшколу для уродов. Ты и этот снейповский мальчишка... вы оба натуральные уроды. Хорошо, что вас будут держать отдельно от нормальных людей. Это делается для нашей безопасности.

''Кого я пытаюсь в этом убедить???... Её... или себя???...''

Лили взглянула на родителей, внимательно оглядывавших платформу с видом самого сердечного удовольствия. Потом перевела глаза обратно на меня и сказала тихо и зло:

— Вряд ли ты думала, что это школа для уродов, когда писала директору и клянчила, чтобы тебя приняли.

''Но... Как... как она посмела?!!! За что???...''

— Клянчила? Я не клянчила!

— Я видела его ответ — очень милый.

— Кто тебе разрешил читать... — прошептала я. — Это моё личное... Как ты могла?..

Лили выдала себя, взглянув в сторону Снейпа, стоявшего неподалёку. Я ахнула. ''Опять он!...''

— Так вот кто нашёл моё письмо! Ты рылась в моей комнате вместе с этим мальчишкой!

— Нет, мы не рылись... — Лили перешла на оборонительную позицию. — Северус увидел конверт и не поверил, что маггл мог завязать переписку с Хогвартсом, вот и всё! Он сказал, что, видимо, на почте тайно работают волшебники, которые...

— Волшебники, видимо, суют свой нос во всё!... Уродка! — бросила я в лицо сестре и метнулась к родителям...

''Не знаю, почему я это делаю... но по-другому не могу...''

Да... Признаться Лили, что я ей безумно завидую, было выше моих сил.

* * *

...Иногда я часами сидела, пытаясь понять, какая из многих моих противоречивых мыслей — правдива. ''Это абсолютно другой мир, куда более опасный, чем тот, к которому привыкла ты... Не важно, волшебница ты, или нет!'' — ''Но как же он манит своими чудесами...'' — ''Именно из-за этого вы с Лили отдалились...'' — ''Она принадлежит миру магии...'' — ''Может, быть волшебницей — предназначение Лили... а твое состоит в чём-то ещё... в чём?...''

Прошли годы, а я так и не смогла полностью осознать, что из этого — правда... Не на все вопросы я нашла ответы... Возможно, этому не суждено случиться...

* * *

Лили училась в Хогвартсе, и наши родители были просто в восторге от успехов моей талантливой младшей сестрёнки. Я же чувствовала себя... “четвёртой лишней”, и пыталась всеми возможными способами вернуть себе внимание родителей. Да, волшебство было мне неподвластно, но в остальном... Я была лучшей ученицей Лондонской школы бизнеса среди своего выпуска, у меня были прекрасные манеры... Я умела поддержать разговор на любую тему, даже если она была мне незнакома — и после нескольких долгих часов общения собеседник никогда бы не подумал, что я на самом деле была абсолютно не осведомлена о предмете нашего разговора... Я всегда хорошо выглядела и была довольно таки популярна среди мальчишек... Однажды я заинтересовалась дизайном, и, уделяя этому увлечению довольно большую часть свободного от учёбы времени, вскоре обнаружила, что это — моё призвание...

О, чего я только не делала, пытаясь доказать родителям, что я ничем не уступаю Лили... Мне понадобилось много времени, прежде чем я осознала, что единственный человек, которому я должна была это доказать — это я сама. Что у каждого человека есть свои таланты, свои сильные стороны и свои слабости. Что нельзя судить о людях, ничего о них не зная. Что все мы разные... и каждый из нас по-своему особенный.

* * *

Мне жаль, что мы с Лили так и не сумели откровенно поговорить о том, что между нами произошло. Я так и не попросила у нее прощения за свои поступки...

...И пусть ее больше нет рядом... я делаю это сейчас. Надеюсь, что как бы далеко она сейчас не была, она знает об этом.

''Мне очень жаль, Лили. Прости меня...''

(Петунья)

Я неторопливо шла между рядами, рассматривая предлагающиеся товары и высматривая что-нибудь интересное в подарок младшей сестре. И хотя её день рождения почти через полгода, я уже начала поиски — нужно же найти что-то достаточно необычное, чтобы удивить девушку, которую волшебство и необыкновенные чудеса окружают почти каждый день...

Да, конечно, мы мало общаемся с того времени, как она узнала о своих магических способностях... Дома Лили бывает только летом, зимние каникулы она обычно проводит в школе... Почти ежедневные появления одной из школьных сов с очередным письмом давно стали обычным явлением. Соседи со временем привыкли к этой странности и уже не задают вопросов.

Лили и родители отошли достаточно далеко, чтобы не увидеть, что именно я собираюсь выбрать — если бы я всё же нашла что-то, стоящее внимания. Я прошла ещё один ряд и, выйдя на ярмарочную площадь, грустно вздохнула — подарка на семнадцатилетие Лили я пока так и не нашла.

Я осматривала площадь, думая, куда бы мне пойти дальше, когда почувствовала... это. Каждый раз, когда мы с родителями приезжали на ежегодную летнюю ярмарку, проводившуюся неподалёку от Лондона, я в какой-то момент была застигнута врасплох странным ощущением... как будто меня кто-то внимательно рассматривал... смотрел на меня... нет, в меня.

Пару лет назад мне всё же удалось обнаружить источник этого ощущения... Странная женщина с длинными седыми волосами, всегда в одном и том же тёмно-синем платье. От пронзительного взгляда её голубых глаз мне всегда становилось не по себе. Сколько я помню — она всегда выглядела одинаково... и, кажется, никто кроме меня её никогда не замечал. В это время рядом со мной никогда не было ни родителей, ни Лили. Она просто смотрела на меня с некоторого расстояния, не пытаясь подойти и заговорить, а потом в какой-то момент вдруг исчезала среди толпы. Так было всегда... кроме последнего раза.

Когда я резко повернулась, собираясь в очередной раз обнаружить её издалека наблюдающей за мной, я обнаружила её стоящей в шаге от меня.

— Что вам от меня... — начала было я, когда женщина вдруг резко схватила меня за руку и, смотря мне прямо в глаза, заговорила:

— Когда однажды тебе покажется, что ты потеряла всё, что тебе было дорого, вспомни о своём обещании. Ты станешь его спасением — он станет твоим... Ему будет очень тяжело без твоей поддержки. Научись прощать... себя и других... иначе однажды уничтожишь и себя, и его. Не потеряй последнее, что может принести свет в твою жизнь... Запомни это!...

Я медленно кивнула, продолжая неотрывно смотреть в её глаза. В следующее мгновение всё будто поплыло перед глазами...

— ...Тунья, милая, вот ты где! Мы никак не могли тебя найти!... — я вынырнула из этого странного тумана, услышав голос мамы, пробирающейся ко мне сквозь толпу вместе с отцом. Я обнаружила, что стою посреди площади в том же положении, в котором оказалась, когда та женщина схватила меня за руку.

...Меня била дрожь. Странной женщины нигде не было, но то, что она сказала, раз за разом прокручивалось у меня в голове: “ ...Запомни это! ”.

''Но... Что, чёрт возьми, это было?!...''

Пообещав себе подумать об этом позже, а лучше — вообще не вспоминать это странное событие, я тряхнула головой, и пошла навстречу родителям.

* * *

...Как позже оказалось, это был последний раз, когда мы с родителями были на ярмарке... последнее лето, проведённое нами вместе... потому что потом родителей не стало. Избегая болезненных воспоминаний, я больше никогда там не была. О странных словах женщины я со временем благополучно перестала вспоминать...

Казалось бы, мало ли что могло прийти в голову очередной полоумной?... Но странный голос снова и снова возникал из глубин моего сознания, упрямо убеждая, что это была не шутка и не случайность.

И каждый раз я говорила себе: “Забудь!”...

(Лили)

После окончания школы Джеймс, Сириус и Питер решили пойти учиться в Школу Авроров — война с Тем-Кого-Нельзя-Называть и его сторонниками набирала обороты, и на обучение принимали куда больше людей, чем раньше. Ремус тоже проучился с ними почти год — пока к власти не пришёл новый министр... Новая власть — новые правила. В Министерстве собирались принять ряд законов, которые должны были сильно ограничить свободу оборотней, вампиров и прочих, как их называли некоторые, “нелюдей”. Ремусу пришлось уехать в Европу — риск, что его “пушистую проблему” обнаружат, и ему придётся провести остаток дней в клетке, подобно дикому животному, был слишком велик. Заявить о том, что Антиликантропное зелье позволяет ему себя контролировать, он не мог — Северусу к тому моменту ещё не удалось зарегистрировать своё изобретение — ему нужно было сначала добиться определённого признания среди зельеваров...

Поэтому он делал всё возможное, чтобы как можно скорее закончить своё обучение в Лондонской Академии Магии и получить звание Мастера Зелий. Для этого ему хватило двух лет. Как и мне — но я изучала Чары. Самые юные Мастера Зелий и Чар соответственно — Севу и мне не было ещё и двадцати.

Тем временем Ремус каждый месяц получал от Северуса посылку с очередной порцией Антиликантропного зелья, иногда тайно навещая нас. Большую часть времени он путешествовал по Европе, с удовольствием изучая Защиту от Тёмных Искусств.

* * *

...Мы присоединились к Ордену Феникса. Только Питер отказался, сказав, что такой риск не для него.

Было нелегко... Несмотря на все старания членов Ордена, мы не успевали за действиями Пожирателей... нам не хватало информации о планах противника. Дамблдор уговаривал Северуса стать шпионом — с его точки зрения, это был лучший выход из ситуации. Выпускник Слизерина, прекрасный зельевар и знаток Тёмных Искусств... Ему ещё на старших курсах школы намекали на то, что Волдеморт хотел бы видеть его в рядах своих приспешников. Северус отговаривался как мог, тянул время до критического момента...

Всё это время мы продолжали тайно встречаться — при содействии Джеймса и Сириуса, постоянных встречах во время учёбы в Академии и на собраниях Ордена Феникса организовать свидание было не так уж и сложно.

Несмотря на войну, мы были безумно счастливы. Мечты о свадьбе после войны и долгой, счастливой жизни вместе... А постоянная опасность, одна операция против Пожирателей за другой — всё это только укрепляло связь между нами. Я знала, что рядом со мной есть тот, кто всегда защитит меня и поддержит. Ах, если бы я только знала, что вскоре из-за его желания оберегать меня наша любовь будет уничтожена...

Уничтожена нами самими...

* * *

Я навсегда запомнила ту нашу ночь на Хэллоуин... ночь, вскоре после которой я почувствовала изменения в своей магии... Я ждала ребёнка.

...Я решила, что скажу Северусу об этом при нашей следующей встрече — поговорю с ним сразу после собрания Ордена. Но когда через два дня я оказалась в штаб-квартире Ордена Феникса... Северуса там не было.

* * *

— Альбус, а где Снейп? Неужто забаррикадировался в лаборатории, доваривая очередное зелье? Считает нас недостойными лицезреть его... — Сириус снова разыгрывал перед присутствующими очередную сценку из серии “Я ненавижу Северуса Снейпа”, в этот раз на самом деле пытаясь поскорее узнать причину внезапного отсутствия друга на собрании, нежели — как он обычно это делал — просто поддерживая необходимый образ. Да, не было ещё Аластора и недавно поженившихся Лонгботтомов, но... Все прекрасно знали, что Северус никогда не позволял себе пропускать собрания.

Моё волнение только усилилось, когда Дамблдор тяжёлым взглядом заставил Сириуса резко замолчать и, вздохнув, сказал:

— Боюсь, он не сможет сегодня присутствовать... в силу некоторых... обстоятельств.

— Обстоятельств? О чём вы, Альбус? — Сириус уставился на немолодого волшебника, не забыв перед этим в очередной раз укрепить блоки вокруг своего сознания, пряча любые мысли, которые могли бы выдать нашу общую тайну — как делал любой из нас, оказываясь лицом к лицу с директором.

— Я не планировал сообщать об этом прежде, чем буду знать, что всё прошло успешно, но если вы настаиваете... Сейчас Северус находится на собрании Пожирателей Смерти. Он всё же принял решение стать нашим шпионом в стане Волдеморта...

Мне стало совсем нехорошо. Не знаю, как мне удалось сохранить на лице маску лёгкого беспокойства... Сириус почти незаметно напрягся. Джеймс немного побледнел, а я только через пару минут поняла, что неосознанно нашла под столом его руку — он сидел рядом — и вцепилась в неё мёртвой хваткой. Но никто, похоже, не заметил ничего необычного... даже Альбус. Кажется, мы научились играть свои роли более чем хорошо.

— ...Почему именно сейчас? — голос Сириуса для меня звучал будто издалека.

— ...Я принял его на должность профессора зельеварения и декана Слизерина вместо профессора Слагхорна... Он прекрасный окклюмент... скажет... будет шпионить за мной... Чёрную Метку... Волдеморта... не будет причин не поверить... Северус сообщит... важную информацию... о будто бы подслушанном пророчестве... настоящем пророчестве, произнесённом Сивиллой Трелони... произошло в моём присутствии... Все меры предосторожности приняты... сейчас Аластор сопровождает Алису и Фрэнка в безопасное место... единственная пара, подходящая под пророчество... будет ребёнок...

— Альбус, о чём говорится в пророчестве?... — кажется, этот вопрос задала Марлин... или это была Эммелина?... Я не была уверена.

Но... Следующие слова прозвучали для меня очень громко и чётко...

— “Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда, рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца... и Тёмный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы... И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой... тот, кто достаточно могуществен, чтобы победить Тёмного Лорда, родится на исходе седьмого месяца...” — Альбус сделал паузу. — Такими были её слова. Исходя из них, можно сделать вывод, что это — будущий сын Фрэнка и Алисы, который должен появиться на свет в конце июля. Недавно они сообщили мне... Алиса больше не сможет участвовать в операциях Ордена... Всё произошло... очень вовремя... можем... защитить их... Северус скажет... только часть... “...тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда, рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца...”

...У меня было чувство, будто я падаю в пропасть. Конец июля... когда должен был родиться и наш с Северусом сын... Сын, о котором он не знал.

''Ах, Северус... Что же ты наделал?!... Почему ты отправился туда, ничего мне не сказав?...'' — я с трудом сдержала рвущийся с губ всхлип.

(Джеймс)

Мне понадобилась вся моя сила воли, чтобы не вскочить, и не сделать со стариком что-то, о чём я потом пожалею.

''Будь ты проклят, Альбус! Ты и твоя любовь к секретам!...''

А Лили с каждым словом Дамблдора становилось всё хуже. Когда она схватила мою руку, мне оставалось только сжать зубы и терпеть.

Как только собрание закончилось, я вытащил мало что понимающую девушку из-за стола, и повёл её в соседнюю комнату. Сириус тем временем следил, чтобы все остальные покинули дом, не разбудив портрет его недавно почившей матушки. Но, похоже, Гидеон и Фабиан опять преуспели в обратном — из коридора послышался грохот, потоки ругательств и извинения: “Мы случайно, правда!...”.

Старый домовой эльф шарахнулся в сторону, когда я с угрозой посмотрел на него, и понял, что пытаться подслушивать не стоит. Несколько заклятий на двери, захлопнувшейся у меня за спиной, и нас никто не мог услышать. Войти мог только Сириус, как хозяин дома. Раньше это смог бы сделать и Регулус... но не так давно он погиб при не совсем понятных обстоятельствах — что, между прочим, и стало причиной того, что Сириус смог вернуться в этот дом и разрешил использовать его, как штаб. Как последний волшебник, носящий фамилию Блэк — пусть и сбежавший когда-то из родительского дома — он имел на это полное право...

Я осторожно усадил Лили в кресло и, опустившись рядом на колени, посмотрел на неё. С виду она была спокойна, только глубоко в глазах плескался ужас. Я мягко произнёс:

— Лили, соберись. Тебе нужно успокоиться, слышишь? Ты должна выпить это. Тебе это поможет, — я вложил ей в руку небольшой флакон с зельем Спокойствия — я всегда носил немного с собой, потому что довольно часто оно было нужно мне самому...

* * *

Когда Лили пришла в себя и рассказала о том, что ждёт от Северуса ребёнка... ребёнка, подходящего под пророчество, я задумался.

Сообщать Северусу о ребёнке было нельзя. Узнай он, что рассказав Волдеморту о пророчестве, подвёрг смертельной опасности собственного, ещё не рождённого, сына, а вместе с ним — любимую... не упоминая уже его самого — он вряд ли бы долго продержался в роли шпиона. В идеале, они с Лили должны были пожениться... а утаить брак было невозможно. И Волдеморту вряд ли бы понравилось то, что его новоявленный “шпион” вдруг решил жениться на магглорождённой волшебнице, поддерживающей Светлую сторону.

...В любом случае, Северус не прожил бы долго. Его уничтожило бы или чувство вины перед Лили, за то, что он не поговорил с ней прежде, чем принять решение... или он бы погиб во время какой-то отчаянной попытки спасти Лили, или... Не суть важно как, рано или поздно Северус был бы мёртв. А возможно, не он один, а и Лили, и их сын.

''Неужели всё должно было быть именно так?... Зря, что ли, Северус решился на это безумие... и даже Орден не получит шпиона, если уж на то пошло?...''

Этого нельзя было допустить.

''...А значит, у нас остался единственный выход. Похоже, самое время рассказать кое-кому о том, что я уже некоторое время храню в тайне... Будь родители живы — уверен, они бы одобрили...''

* * *

— Лили, мне кажется, что я знаю способ обезопасить вас хотя бы на некоторое время. Но я не уверен, что тебе понравится эта идея...

— О чём ты говоришь, Джеймс?...

— Мы... скажем Северусу, что это было шуткой. Всё это. Все остальные считают, что ты встречаешься со мной. Выйдешь за меня, а когда это будет безопасно, признаешься во всём Северусу... уверен, он простит тебя. А я... я не буду тебя удерживать. До того времени мальчик рос бы, как Наследник Поттеров. Пожалуйста, Лили... ты же знаешь, что ради тебя я согласен на всё, что угодно.

''Ну же, Лили... Я всё ещё влюблён в тебя. Пожалуйста.''

Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами.

— Но ведь Джеймс... Это жестоко... Ты уверен, что Северус выдержит, если я скажу ему что-то подобное?

Я уверенно киваю.

— Он сильный. Ты же прекрасно это знаешь...

Лили пытается изобразить улыбку. Выходит плохо.

— Ты согласен принять мальчика, как собственного наследника... почему?

''Вот оно...'' Я откашливаюсь прежде чем начать говорить.

— Потому... что у меня никогда не будет своего. Во время одной из операций меня зацепило несколько проклятий... Их можно было бы снять без каких-либо последствий, если бы это не случилось одновременно... Это как-то повлияло на мою магию. Во время очередного осмотра колдомедик сообщил, что я никогда не смогу зачать ребёнка-волшебника. Единственный выход для меня — принять чужого ребёнка в род Поттеров как своего наследника... — я сделал небольшую паузу. — Лили, никто ничего не узнает. Сейчас такое время... дети часто рождаются раньше срока. А колдомедик... семейный колдомедик обязан хранить подобные тайны — он давал клятву нашему роду. Мы найдём способ сделать так, чтобы мальчик был похож на меня... не Северуса. Ты ведь Мастер Чар, — я грустно улыбнулся. — Да и Сириус с радостью нам поможет. У нас всё получится. Я уверен.

— Кажется, это и вправду единственный способ... что ж... если такова цена спасения... я... Спасибо, Джеймс...

Она обняла меня. Я осторожно поцеловал её в щёку. В это мгновение дверь в комнату открылась, и Сириус вошел внутрь.

— Итак... Что я пропустил? — он внимательно посмотрел на нас обоих.

( — — — )

Северус аппарировал на окраину Хогвартса и медленным шагом направился в сторону места, где они с Лили тайно встречались. По дороге он в очередной раз спросил себя, не было ли его решение стать шпионом слишком опрометчивым.

''В любом случае, уже поздно что-то менять...'' — он неосознанно потянулся правой рукой к левой. Чёрная Метка всё ещё слегка побаливала. Но это был лишь слабый отголосок той боли, которую он испытывал, получая её...

Когда он вышел на лужайку, Лили и Джеймс были уже там. Как впрочем, и всегда. Вот только он совсем не ожидал увидеть, как они... целуются.

Услышав шаги, Джеймс прервал поцелуй, и резко, но осторожно, толкнул Лили себе за спину.

— Привет, Нюниус!... Ну как тебе роль шпиона? Нравится?... Я подумал, учитывая обстоятельства, нам больше нет смысла продолжать игру. А жаль, ты так долго верил, что Лили вправду тебя любит... — издевательски протянул Джеймс. — Было довольно весело наблюдать всё это.

Поттер хохотнул, внимательно наблюдая за реакцией Северуса. Тот неверяще посмотрел в глаза Лили.

— Это не смешно... Лили... скажи, что вы шутите. Я знаю, я не сказал тебе... но я не хотел, чтобы ты начинала волноваться раньше времени... мне жаль... пойми... — мысли путались. — Пожалуйста, скажи, что это неправда...

— Это правда. Неужели ты думал, что я прощу тебе то оскорбление?...

'' “... — Мне не нужна помощь грязнокровки!...” Нет... нет... Всё — шутка?... Все эти годы?... ''

— ...Немного чар... с ограниченным временем действия... на себя... и твоё общество... терпимо... Не зря... Мастер Чар... На самом деле... ничего... не было... с тобой...

Северусу показалось, что звон в ушах стал ещё сильнее, когда...

— ...Через месяц у нас с Джеймсом свадьба.

''Лили!... За что?!...''

Он аппарировал с того же места, где стоял.

...''Похоже, мы хорошо научились носить маски. Даже перед друг другом... Слишком хорошо...'' — какая-то часть внутри них до последнего момента очень хотела, чтобы Северус им всё же не поверил...

Лили перестала сдерживать слёзы. Джеймс крепко прижал её к себе и закрыл глаза, не замечая, как влажные дорожки появляются на лице у него самого...

* * *

Он ненавидел их. Поттера, Блэка, Эванс... нет, Лили... Лили он не мог ненавидеть несмотря ни на что... А Петтигрю и Люпин...

''Люпин ничего не знал. Он не виноват. Если ты не сваришь Антиликантропное, он захочет узнать, что случилось. Ты же не собираешься сказать ему...''

Северус быстро выпил порцию Антипохмельного зелья и, стараясь не смотреть на ряд стоящих возле кресла пустых бутылок из-под виски, направился в лабораторию.

''А если у него всё же возникнут вопросы... что-нибудь придумаю...''

* * *

— Лили?...

— Что, Джеймс?

— Мы с Сириусом сначала в “Гринготтс”, а потом — к нему домой... если не найдём ничего подходящего у него в хранилище. Артефакты подобного действия относятся скорее к “тёмным”... “Светлые” Поттеры Магией Крови не интересовались. До этого времени... — Джеймс вздохнул. — В любом случае, мы вернёмся поздно.

— Я поняла. Удачи...

Входная дверь хлопнула, и Лили вновь склонилась над записями.

* * *

...Свадьба была немноголюдной. Их родители были мертвы. Сестра Лили на приглашение на свадьбу ответила отказом. Ремус прислал письмо с поздравлениями и долго извинялся, что никак не может покинуть Европу. Северуса, понятное дело, тоже не было — теперь они виделись только на встречах Ордена. Сириус, по просьбе Джеймса, был шафером. Питер также присутствовал — таскался за всеми подряд, расхваливая жениха, невесту и свадьбу в целом.

После того, как все разошлись по домам, не забыв перед уходом ещё раз поздравить молодожёнов, Лили провела остаток ночи, горько плача в объятьях Джеймса.

(Сириус)

Всё случилось, как мы и планировали.

31 июля 1980 года на свет появился очаровательный малыш с ярко-зелёными, как у его мамы, глазами. Лили назвала его Гарри. Так я стал крёстным отцом маленького Гарри Джеймса Поттера. И только мы трое знали, что Джеймс оставил своему управляющему в “Гринготтсе” ряд специальных распоряжений на случай, если к тому времени, когда Гарри впервые самостоятельно обратится в банк, никого из нас — не важно, почему — не будет рядом, чтобы рассказать ему... всю правду.

Семейному колдомедику Поттеров мы всё же “подправили” память — в целях безопасности. А то, что мальчик родился семимесячным — как все думали — никого особо не удивило. Постоянные волнения в это тяжёлое для всех время... они мало на ком не сказывались. Сказали, что Лили переволновалась — вот и преждевременные роды. Чар, которые некоторое время накладывала на себя Лили, не заметил ни Альбус, ни Аластор со своим волшебным глазом. Как только она родила, Дамблдор вызвал Аластора для обеспечения дополнительной охраны Поттер-Мэнора, где в то время находились Джеймс и Лили с малышом. Все остальные отправились на внеплановое собрание Ордена Феникса — решать, что делать дальше.

Северус тогда был ещё бледнее обычного и, похоже, думал только о том, что вскоре ему придётся лично сообщить Волдеморту о втором ребёнке, подходящем под условия пророчества — прежде, чем тот узнал бы о новорождённом из утренних газет, и был бы очень недоволен работой своего “шпиона”. Кажется, Северус всё ещё любит Лили — несмотря на всё произошедшее...

* * *

Было решено, что Джеймса, Лили и Гарри спрячут, как и Лонгботтомов — используя Fidelius. Они сразу же перебрались из Поттер-Мэнора в дом в Годриковой долине. Оставалось только решить, кто будет Хранителем Тайны. Джеймс настаивал, чтобы Хранителем стал я. Я же не был уверен в том, что это — хорошая идея...

* * *

— ...Я повторю ещё раз... Нет!

— Но почему?...

— Джеймс, я и так храню слишком много тайн. Об отношениях Лили и Северуса, о твоей с ней свадьбе, о Гарри... — я неосознанно начал теребить тонкую зачарованную цепочку у себя на шее. Такие были у меня, Джеймса, Лили и малыша Гарри. Видели их тоже только мы. — Если я стану вашим Хранителем, мне придётся тоже сидеть в каком-то укромном местечке, пытаясь лишний раз не попасть никому на глаза...

— Но...

— Я знаю, что Аластор — Хранитель Тайны Лонгботтомов. Но это — Аластор! У него куда больше опыта, и он может позволить себе участвовать в операциях... От него Волдеморт точно никогда ничего не узнает. Джеймс, я так не смогу. Не смогу сидеть где-то, не высовываясь... мне нужно постоянно что-то делать. Я не могу бездействовать — ты же прекрасно меня знаешь... — я сделал паузу. — Я очень благодарен тебе за доверие. Но, думаю, тебе стоит попросить об этом Питера — он не присоединялся к Ордену Феникса и вполне может посидеть какое-то время в укрытии. Если ты ему достаточно доверяешь, конечно...

— Он не давал нам какого-либо повода сомневаться в нём, — вздохнул Джеймс.

— Можно сделать Питера Хранителем, а всем остальным сказать, что Хранитель — я. В случае чего, Волдеморт будет охотиться за мной. Это даст вам больше времени, если... — я оборвал предложение. — Надеюсь, до этого не дойдёт.

— А это неплохая идея... Ты правда согласен на то, чтобы мы так сделали? — Джеймс с сомнением посмотрел на меня.

— Да, абсолютно!

— Что ж... Так и сделаем. Надеюсь, Питер согласится...

...Если бы я только знал тогда, чем это закончится...

* * *

Я часто навещал их, прилетая в Годрикову долину на своём мотоцикле, обычно — с очередной пачкой писем от Рема, так как совы до их дома добраться не могли...

Год пролетел незаметно. На первый день рождения Гарри я подарил ему игрушечную метлу. Когда ему впервые удалось взлететь — пусть только на два фута — он выглядел страшно собой довольным... За недолгое время он едва не прикончил кошку и расколотил кошмарную вазу, присланную на Рождество сестрой Лили. Джеймс находил всё это забавным... но вскоре им пришлось убрать и упаковать все безделушки в доме.

Каждый раз, приходя к ним, я превращался в собаку и катал крёстника на спине — ему это безумно нравилось. Когда Лили уходила укладывать Гарри спать, я рассказывал Джеймсу, чем занимался в последнее время Орден. Дамблдор никак не возвращал его мантию-невидимку, и это лишало Джеймса возможности совершать хотя бы небольшие вылазки. Его немного расстраивала необходимость сидеть в доме, будто взаперти, хотя он старался и не показывать этого, но я видел... Не имея другой возможности как-то помочь, я оставался у них до поздней ночи — рассказывая, рассказывая, рассказывая...

( — — — )

...Слегка дрожащая рука, сжимая перо, будто летала над пергаментом. Строчка, строчка, ещё одна... успеть, успеть сказать как можно больше, суметь передать как можно больше... ничего не забыть... но не поддаваться эмоциям, не поддаться болезненным воспоминаниям, пытающимся завладеть твоим разумом... Готово!...

Рыжеволосая женщина, не замечая, что всё ещё судорожно сжимает в руке перо, напряжённо наблюдала за тем, как Феликс, филин семьи Поттеров, выпорхнул в окно и полетел навстречу заходящему солнцу.

Она вздрогнула, почувствовав прикосновение губ к щеке.

— Джеймс... Извини, я не заметила, как ты вошёл в комнату, — женщина прикрыла глаза. — Что, если она...

— Лили, милая, не волнуйся. Несмотря ни на что, вы всё же сёстры. Она позаботится о Гарри, если в этом будет необходимость. Не может не позаботиться.

— И всё же, я не понимаю... Почему ты так уверен, что это будет не Сириус?

— Не знаю, Лили... У меня плохое предчувствие... — мужчина вздохнул. — А интуиции я всегда доверяю. Родовое наследие, ты же знаешь...

— Это всё моя вина! Я не должна была впутывать тебя в это! Может, всё же не будешь оставаться здесь? Даже если твоя интуиция не врёт, и это случится сегодня ночью, если Питер и правда нас предал... Ведь ты не связан с пророчеством, в отличие от нас с Гарри. Ты сможешь спастись... Пусть даже для нас с Гарри уже слишком поздно... Мы не успеем найти новое безопасное место прежде, чем он до нас доберётся, но ты...

— Лил... прекрати это. Ты прекрасно знаешь, что я не уйду. Что бы сегодня ни случилось, я буду рядом. Я не оставлю тебя одну. Я не оставлю Гарри. Он мой сын во всём, кроме крови. И ты знаешь, что с пророчеством я связан так же, как ты или Северус. Иначе мы не были бы здесь сейчас. И что бы не случилось сегодняшней ночью, я буду здесь. Я не собираюсь бежать. От судьбы не убежишь...

Лили лишь молча кивнула.

* * *

Большой чёрный филин громко постучал клювом в окно кухни, привлекая внимание высокой худой блондинки.

Петунья нахмурилась и, мгновение поколебавшись, осторожно приоткрыла окно, впуская птицу. Она с некоторой опаской наблюдала, как филин приземлился на спинку стула, прежде бросив на стол толстый конверт...

* * *

...С каждым прочтённым листом женщина всё больше бледнела.

Дочитав письмо до последней строчки, Петунья уронила листы на стол и прошептала:

— Ах, Лил!... Говорила же я тебе, что это не доведёт до добра... вот только ничего уже не поделаешь... Что ж, я постараюсь выполнить твою просьбу, сестрёнка...

Она осторожно вытащила из большого конверта тонкую серебряную цепочку и ещё один конверт, немного меньшего размера. На нём было написано лишь одно слово: “Гарри”.

* * *

— Всё случится сегодня ночью. Сегодня ночью я уничтожу последнюю преграду на пути к истинному величию и безграничной силе. Завтра не останется никого, способного одолеть меня!... Питер?... — холодный, свистящий голос испугал бы любого, кто его услышал.

— Да, мой Господин? — низенький, дрожащий коротышка не осмеливался поднять взгляд на своего хозяина.

— Ты пойдёшь со мной. В виде крысы, конечно... Но, думаю, зрелище тебе понравится в любом случае... независимо от того, в каком виде ты будешь, — бледное лицо мага исказилось в усмешке.

— Да, мой Господин, благодарю!...

( — — — )

...Несмотря ни на что, еле слышный хлопок аппарации во дворе стал для них полной неожиданностью.

— Лили... иди к Гарри.

Джеймс, бросив взгляд на жену, направился к двери, крепко сжимая в руке волшебную палочку...

...Из коридора послышался шум.

— Лили, хватай Гарри и беги! Это он! Беги! Быстрее! Я задержу его...

...Холодный смех... Глухой удар тела о деревянный пол... Дверь в комнату с грохотом открылась. Лили всхлипнула.

— Только не Гарри, пожалуйста, не надо!

— Отойди прочь, глупая девчонка... Прочь...

— Пожалуйста, только не Гарри... Убей лучше меня, меня...

* * *

Спустя несколько минут после того, как один из многочисленных странных приборов на его столе начал безумно вращаться и издавать пронзительный звон, Альбус ворвался в собственный кабинет, и, бросив один короткий взгляд в сторону прибора, смертельно побледнел и бросился к камину.

...В воздух взвилось зелёное пламя, и через мгновение он уже выходил из камина, находящегося за границами антиаппарационных щитов Хогвартса. Хлопок — и он стоит у дома Поттеров в Годриковой долине.

Но было уже слишком поздно... В полуразрушенном доме он нашёл лишь два мёртвых тела, мантию самого тёмного волшебника последних лет и испуганного ребёнка со шрамом-молнией на лбу...

* * *

В Малфой-Мэноре Люциус, проснувшись от вспышки боли в руке, шокировано наблюдал, как бледнеет Чёрная Метка. Он отвёл неверящий взгляд от знака лишь тогда, когда комната озарилась ещё одним огоньком Lumos — Нарцисса вернулась в спальню после очередной попытки уложить спать бесконечно плачущего Драко.

— Люциус? Что случилось?...

— Его нет... Тёмного Лорда... больше нет... — он снова и снова переводил взгляд с взволнованного лица жены на еле видимую теперь Чёрную Метку.

— Но как?...

— Думаю, мы узнаем об этом утром...

* * *

...Убедившись, что палочка его Господина надёжно спрятана, Питер в очередной раз испуганно осмотрелся и аппарировал в самый центр Лондона.

* * *

...Вызвав на место трагедии Аластора и попросив его позаботиться обо всём остальном — в том числе о прессе, снятии Чар Доверия с дома Лонгботтомов и поисках Сириуса — нужно было разобраться, как именно всё произошло — Альбус осторожно поднял на руки уснувшего ребёнка, и аппарировал на окраину Хогсмида. Нужно было передать мальчика в Больничное крыло для осмотра и подумать, что делать дальше...

* * *

— ...Поппи, его никто не должен увидеть. Ты понимаешь?...

— Конечно, Альбус... Бедный малыш...

— Я зайду за ним позже. — Альбус кивнул на прощание и, бросив ещё один взгляд на ребёнка, покинул Больничное крыло.

* * *

''...Если я всё понял правильно... Лили дала сыну такую надёжную защиту, какой я и представить себе не мог... Пока мальчик будет называть своим домом тот, где обитают кровные родственники его матери, Волдеморт не причинит ему вреда — если... то есть, когда вернётся, конечно... И не важно, что скажет Минерва...''

* * *

— ...Неужели вы... Неужели вы имеете в виду тех, кто живёт здесь?! — вскрикнула профессор МакГонагалл, тыча пальцем в сторону дома номер четыре. — Директор, при всём уважении, вы этого не сделаете! Я наблюдала за ними целый день. Вы не найдёте другой парочки, которая была бы так непохожа на нас. И у них есть сын — я видела, как мать везла его в коляске, а он пинал её ногами и орал, требуя, чтобы ему купили конфету. И вы хотите, чтобы Гарри Поттер оказался здесь?!...

— Для него это лучшее место, — твёрдо ответил Дамблдор. — Когда он повзрослеет, его тётя и дядя смогут всё ему рассказать. Я написал им письмо.

— Письмо? — очень тихо переспросила профессор МакГонагалл. — Помилуйте, Альбус, неужели вы на самом деле думаете, что сможете объяснить в письме всё, что случилось? Эти люди никогда не поймут Гарри! Он станет знаменитостью, даже легендой — я не удивлюсь, если сегодняшний день войдёт в историю как день Гарри Поттера! О нём напишут книги, каждый ребёнок в мире будет знать его имя!

— Совершенно верно, — согласился Дамблдор, очень серьёзно глядя на профессора поверх своих затемнённых очков. — И этого будет достаточно для того, чтобы вскружить голову любому мальчику: стать знаменитым прежде, чем он научится ходить и говорить! Он даже не будет помнить, что именно его прославило! Неужели вы не видите, насколько лучше для него самого, если он будет жить здесь, далеко от нашего мира, до тех пор, пока не вырастет и будет в состоянии справиться со своей славой?

Женщина поспешно открыла рот, чтобы сказать что-то резкое, но, передумав, сделала глубокий вдох и перевела дыхание.

— Да... Да, конечно, вы правы...

Профессор МакГонагалл склонилась над свёрнутыми одеялами. Внутри лежал крепко спящий маленький мальчик. Через несколько мгновений Дамблдор перешагнул через невысокий забор и подошёл к крыльцу. Он бережно опустил Гарри на порог, достал из кармана мантии письмо, сунул его в одеяло и вернулся к поджидавшей его женщине. Целую минуту они стояли и неотрывно смотрели на маленький свёрток — профессор МакГонагалл яростно моргала глазами, а сияние, всегда исходившее от глаз Дамблдора, сейчас померкло.

— Что ж, — произнёс на прощанье Дамблдор. — Вот и всё. Больше нам здесь нечего делать. Нам лучше уйти и присоединиться к празднующим. Надеюсь увидеть вас в самое ближайшее время, профессор МакГонагалл, — произнёс Дамблдор и склонил голову. Профессор МакГонагалл вместо ответа лишь высморкалась.

Дамблдор повернулся и пошёл вниз по улице. На углу он остановился и вытащил из кармана свою серебряную зажигалку. Он щёлкнул ею всего один раз, и двенадцать фонарей снова загорелись как ни в чём не бывало, так что вся Тисовая улица осветилась оранжевым светом. В этом свете Дамблдор заметил полосатую кошку, заворачивающую за угол на другом конце улицы. А потом посмотрел на свёрток, лежащий на пороге дома номер четыре.

— Удачи тебе, Гарри, — прошептал он, повернулся на каблуках и исчез, шурша мантией.

Ветер, налетевший на Тисовую улицу, шевелил аккуратно подстриженные кусты, ухоженная улица тихо спала под чернильным небом, и казалось, что если где-то и могут происходить загадочные вещи, то уж никак не здесь. Гарри Поттер ворочался во сне в своих одеялах. Маленькая ручка нащупала письмо и стиснула его. Он продолжал спать, не зная о том, что он особенный, о том, что стал знаменитостью... Не знал, что в это самое время, люди, тайно либо открыто собиравшиеся по всей стране, чтобы отметить праздник, поднимали бокалы и произносили шёпотом или во весь голос:

— За Гарри Поттера — за мальчика, который выжил!...

(Сириус)

...В ту ночь я хотел проверить, как там Питер, убедиться, в безопасности ли он. Помню, приехал к нему в убежище, а его там нет. И никаких следов борьбы. Я заподозрил неладное и сразу же помчался в Годрикову долину. Стоило издалека увидеть разрушенный дом, толпу авроров, тела Джеймса и Лили... и я всё понял. Питер предал нас.

Я не скажу точно, что было дальше. Знаю лишь, что безудержная ярость взяла верх над горем... И я мог думать только об одном:

''Найди предателя! Крыса! Крыса...''

* * *

...Я загнал его в угол. А Питер... начал кричать на всю улицу... со слезами на глазах. Я даже не понял сразу.

— Как ты мог, Сириус! Лили и Джеймс наши друзья!... — и он потянулся за волшебной палочкой.

''Лжец!...''

Но было слишком поздно что-то говорить или делать.

* * *

...Взрыв. Глубокая воронка посреди улицы, всюду искорёженные трупы, крики... Я вдруг оказался покрыт кровью и грязью.

А крыса... сбежала. Мне стало смешно. Я стоял с палочкой в руке, и смеялся над тем, что оставил после себя Петтигрю... кучка окровавленной одежды и... и палец!

Прибыли сотрудники Министерства. А я... я смеялся до тех пор, пока меня не оглушили.

* * *

— ...Я не виновен!... Найдите крысу! Питер...

...Меня тащат по коридорах Министерства... Осуждающий взгляд Дамблдора...

— Я требую справедливого суда...

“ — ...Он тянет время... Пожиратель Смерти... предатель...”

“ — ...Сириус Орион Блэк... за пособничество Тому-Кого-Нельзя-Называть... убийство Питера Петтигрю... двенадцати магглов... приговариваетесь... лишению всего имущества и титула Лорда Блэка... конфискации волшебной палочки... пожизненному заключению в Азкабан...”

''Я невиновен!... Нет!!!...''

* * *

Холод. Темнота. За решёткой скользят тени.

Здесь нет счастья. Нет тепла. Нет радостных воспоминаний.

Думаю, единственная причина того, что я пока не потерял рассудок — мысль о том, что я невиновен. Она сохраняет мой разум и самосознание. Иногда я вспоминаю, что Питер где-то там, снаружи, живой — пусть и прячется. Я начинаю кричать... зову... хоть кого-нибудь... Они не хотят меня слушать. Когда становится совсем плохо, я превращаюсь и, забившись в дальний угол камеры, тихо скулю.

* * *

...Сириус. Ремус. Северус. Гарри. Лили. Джеймс. Питер...

Я смотрю на собственноручно выцарапанные на стене имена и беззвучно повторяю их, еле заметно шевеля губами. Пока я помню, кому принадлежат эти имена, пока я помню, что произошло... я всё ещё могу надеяться.

( — — — )

— ...Это Гарри, сын моей сестры. Он остался сиротой, и родственников у него больше нет.

— Пет, я против того, чтобы он находился рядом с Дадли! Он ведь такой же ненорм...

— Тише, Вернон, разбудишь ребёнка!... Я говорю, он остаётся!... — Петунья почти шипела на мужа, осторожно, но крепко прижимая к себе спящего мальчика со шрамом-молнией на лбу.

Вернону оставалось только смириться.

* * *

...Усталая почтовая сова бросила на стол слегка промокшую свёрнутую в трубку газету. Сонный оборотень поделился с птицей беконом из тарелки, и посмотрел на первую страницу...

“Тот-Кого-Нельзя-Называть побеждён Гарри Поттером — мальчиком, который выжил!... Сириус Блэк — судьба убийцы и предателя...”

Моргнул. Ещё раз моргнул. Ничего не изменилось.

''Нет... Не может быть... Нет!!!...''

* * *

— ...Это... правда?...

— Ремус, мне жаль...

— Нет!...

Вспышка — и зелёное пламя в камине угасло. По дому раздался полувой-полустон — мужчина с ярко сияющими золотистым огнём глазами пытался сдержать рвущегося наружу волка.

* * *

...Он так и не смог заставить себя вернуться в Британию.

Лишь короткие записки, которые он получал от Северуса раз в месяц вместе с очередной дозой Антиликантропного зелья — всё, что связывало его с тем местом, которое он когда-то называл своим домом. Европа и дальше... он не знал, от кого — или чего — пытается убежать... Но ему это никак не удавалось.

* * *

— ...Я не допущу, чтобы твоя жертва была напрасной. Несмотря ни на что... Я присмотрю за ним, Лили, обещаю.

Бросив последний взгляд на надгробие из белого мрамора, Северус аппарировал прочь.

* * *

— Моя дорогая Алиса... Я уверена, что у тебя найдутся правдивые ответы на все мои вопросы, не так ли?... Что?... Нет?... Что ж... В таком случае... Crucio!!!...

Крик боли смешался с безумным смехом Беллатрисы Лестрейндж.

(Петунья)

...Какое-то время я относилась к нему хорошо, несмотря на все обвинения и крики Вернона. А потом... я забыла своё обещание. Я даже действительно начала верить в то, что мой муж говорил о Гарри, Лили и Джеймсе. Как оказалось, к этому было не так уж и сложно привыкнуть.

Думаю, всё так бы и продолжалось, если бы не та авария...

* * *

...Их не стало 18 декабря 1982 года... Всего за неделю до Рождества.

Звонок в дверь посреди ночи — полицейский тихо и вежливо просит проехать с ним... для опознания.

* * *

...Вернон и Дадли тогда возвращались домой с футбольного матча. Дорога была очень скользкой... Вернон не справился с управлением. На одном из поворотов машина слетела с дороги... огромная скорость... мгновенная смерть.

...Я сидела на лавочке у дверей отделения со слезами на глазах и никак не могла поверить, что мужа и сына у меня больше нет. Кажется, кто-то подходил, спрашивал, может ли чем-то помочь... Но я лишь могла раз за разом прокручивать в голове:

''Их больше нет... Никого нет... Вернон... Дадли... Лили... Я потеряла их всех...''.

Я пришла в себя от несмелого прикосновения маленькой ладошки к моей руке. Гарри... Он стоял рядом и смотрел на меня своими невозможно зелёными глазами... такими же, как у Лили. Глазами, в которые в последнее время я не могла смотреть...

Племянник осторожно подошёл ещё ближе ко мне и вдруг... обнял. А я снова вспомнила своё обещание Лили... и те слова:

“...Когда однажды тебе покажется, что ты потеряла всё, что тебе было дорого, вспомни о своём обещании. Ты станешь его спасением — он станет твоим... Ему будет очень тяжело без твоей поддержки. Научись прощать... себя и других... иначе однажды уничтожишь и себя, и его. Не потеряй последнее, что может принести свет в твою жизнь...”.

Вот оно, моё спасение — пыталось, как могло, утешить меня в моём горе... сделать то, чего никогда не делала для него я. И я, наконец-то, приняла решение.

— Я не могу потерять и тебя... Мы должны с этим справиться. И у нас всё получится! — яростно прошептала я, крепко обнимая Гарри в ответ.

''Пусть от судьбы и не убежишь... Но можно попытаться подготовиться к тому, что ждёт тебя в будущем, и встретить эту судьбу достойно. Да... Что бы не ждало тебя впереди... я сделаю всё возможное, чтобы ты был к этому готов. Мы больше никого не потеряем!...''