Базилик (гет)

Драко Малфой сидит в кафе и смотрит в огромное окно, на людей, идущих по улице. Люди идут по своим делам, переговариваются по те-ле-фо-нам, смотрят на часы, глазеют по сторонам, ждут кого-то, в общем, копошатся всеми доступными способами, а Драко Малфой смотрит на них, как на экспонаты подвижной выставки. Или даже на наглядные пособия, приготовленные специально для практического занятия. «Тема урока: мы все любим маглов, попробуйте, детки, это совсем не сложно». Как бы не так. Маглов невозможно любить. Не за что. Но Драко очень нужно, и он старается если не полюбить эту гадость, то хотя бы привыкнуть к ней.

Маглолюбцы победили, и это значит, что Драко нужно прогнуться, если он не хочет иметь еще больше проблем, чем у него есть сейчас. Разумеется, если он завтра начнет выступать за всеобщее равенство, ему никто не поверит, да и не требуется от него ничего такого, хвала Мерлину. Но работы над собой ему предстоит предостаточно: нужно перестать называть грязнокровок грязнокровками, научиться контролировать выражение лица, когда зачем-то с ними говорит, вообще поменьше говорить и думать о происхождении. Сделать вид, что это не имеет значения, что он вообще не знает, чем грязнокровка или магл отличаются от нормального человека. Беда в том, что на самом деле Драко знает. И не может забыть.

Он всегда, сколько себя помнил, видел грязнокровок. Мог просто посмотреть в толпу, почти поверх голов, и выделить взглядом: вот, и вот, и вот еще один, а эти двое — точно полукровки. Они все отличались от нормальных людей так же явно, как если бы у них была еще одна пара рук или усики, как у насекомых, из головы торчали. Он ощущал эти невидимые усики и чувствовал брезгливость и желание раздавить, какое испытывал и при виде насекомых. Лет до восьми он думал, что все это видят так же ясно, как он, и очень удивился, когда понял, что это не так. Отец, с которым он по секрету поделился своим умением, считал, что все дело в одежде. Что Драко просто видит магловскую одежду и магловские манеры и сразу понимает, кто перед ним, и испытывает закономерное отвращение к этим людям, ну, а все остальное — это все-таки слишком живое воображение.

Драко в это не верил, но до сих пор не понимал, как проверить, действительно ли он отличает чистокровных от грязнокровок. Тьфу. От маглорожденных. Надо привыкать. Это тяжело, но он старается. Он сидит в кафе, смотрит в окно и видит мерзкое копошение насекомых. Официантка — такое же насекомое, как и все вокруг, — смотрит на него недоуменно. Ах да, он же до сих пор не сделал заказ. Не заказал себе еды, приготовленной руками низших существ, которых он почему-то должен теперь уважать.

— Чай с базиликом, — говорит женский голос где-то у него за плечом. Драко поворачивает голову и видит невысокую блондинку, девочку лет шестнадцати. Она стоит рядом и улыбается ему. — Когда мне ничего не хочется есть, я беру здесь чай с базиликом и малиной. Говорят, базилик пробуждает аппетит. Насчет этого не знаю, но его хотя бы не противно пить, даже когда никакого аппетита нет.

Драко смотрит на нее и видит, как у нее шевелятся невидимые усики. Он заставляет себя не отводить взгляд и не передергиваться гадливо, хотя ему очень хочется. Вместо этого он говорит:

— Благодарю за совет, — и отворачивается, давая понять, что разговор закончен. Чай с базиликом. Что за бред?..

Девочка оказывается дурно воспитана. Она не понимает намека. Вместо того, чтобы идти дальше, куда шла, она в нерешительности застывает у его столика и спрашивает:

— Вы ведь Драко Малфой, верно? Я вас видела только на колдографиях, но узнала.

«Не может такого быть, — думает Драко. — Она магла. Я же видел. Или маглорожденная?»

Он смотрит на нее снова — и не может понять, кто она.

— Да, это я, — только и говорит он.

— Меня зовут Астория Гринграсс, — говорит она, — вы учились на одном курсе с моей сестрой. Извините за беспокойство, просто я увидела вас, очень удивилась и захотела выяснить наверняка…

— Ничего страшного, — говорит Драко, — вы вовсе не…

Конечно, Гринграсс. Как он сам не увидел? Прямые светлые волосы, чуть раскосые глаза, высокие скулы. Запоминающееся лицо. Прекрасная порода, не разбавленная грязной кровью. Правда, Дафна немного менее изящна, но лица у них действительно похожи. Даже странно, что он не заметил с первого взгляда… Он слишком отвлекся на отвратительные следы магловского происхождения, которые, видимо, просто примерещились ему от нервов. По крайней мере, больше он их не видит.

Пока Драко рассматривает Асторию, их разговор идет своим чередом. Она стремится показать, что не навязывается ему, он уговаривает ее присоединиться к нему и разделить с ним тот самый чай с базиликом, хотя сам не знает, зачем ему это нужно.

И лишь когда Астория поддается на его уговоры и делает заказ за них двоих, общаясь с официанткой как со старой знакомой, он понимает: ему было слишком неуютно одному. Почти страшно. Один в окружении насекомых… ему так и казалось, что они вот-вот набросятся на него. С Асторией ему спокойнее. У нее такой вид, будто она умеет с ними обращаться.

— Я часто здесь бываю на каникулах, — говорит она. — Тихое, приличное место, к тому же, недалеко от дома, можно пешком дойти. Очень удобно.

Драко понимающе кивает. Он еще помнит, каково это, когда нельзя колдовать на каникулах, нельзя самому изготовить портключ, да и об аппарации приходится просить кого-то из взрослых. Ему, правда, казалось, что Гринграссы живут в имении где-то в Уэльсе, но, видимо, у них есть и недвижимость в Лондоне.

— И здесь есть базиликовый чай, — улыбается он.

— Да, это тоже очень важно.

Принесенный напиток вообще не похож на чай, в нем и чая-то нет, только ярко-зеленые пахучие листья, ягоды, да, может быть, что-нибудь для сладости. Это оказывается не так уж плохо, хотя один Драко вряд ли стал бы это пробовать. Но Астория наливает себе чашку и делает глоток, и он следует ее примеру. И не жалеет об этом.

Драко смотрит на Асторию и играет с собой в игру «найди десять отличий от Дафны». У нее удивительно длинные пальцы, наверняка у Дафны не такие, иначе он бы это запомнил. Она свободнее в общении и веселее. Ее гораздо легче рассмешить. Она любит Историю Магии и Древние Руны, а Дафна Рунами не интересовалась, а на Истории спала, как и все. Астория же знает массу забавного и о магах древности, и о гоблинских восстаниях, и об иностранных магических традициях. Драко с изумлением понимает, что ему давно ни с кем не было так легко разговаривать. Ему жаль думать, что они допьют чай, и их разговор закончится. Поэтому он заказывает еще чаю и какие-то пирожные, пытается прикинуть, достаточно ли у него магловских денег, потом бросает свои попытки и спрашивает Асторию. Она уверяет, что имеющихся денег ему хватит на все меню, и еще останется. Он предлагает проверить это опытным путем. Она смеется.

Он не помнит, с какой темы они внезапно переключились на Войну. Вообще-то, в последнее время этим заканчивался почти любой его разговор, но Астория выглядит настолько нездешней, не связанной со всем произошедшим за последние годы, что Драко безмерно удивляется, обнаружив, что рассказывает ей о Дамблдоре, о профессоре Снейпе, о Гарри Поттере, о том, как полагал, что спасет магический мир от магловской заразы, о том, как больно было расставаться с этой мечтой. О том, как было противно. О том, как противно до сих пор. Астория слушала жадно и заинтересованно, сочувствовала ему, переживала. Будто до сих пор почти ничего не знала о войне.

— Я почти ничего не знаю о войне, — подтверждает она его догадку. — Родители не любят о ней говорить, Дафна тоже, в Хогвартсе я не учусь…

— И это очень жаль, — совершенно серьезно говорит Драко. — Иначе мы встретились бы гораздо раньше.

Ему кажется, что между ними что-то происходит. Что-то витает над этим столиком в кафе, что-то такое, чего не хватало в его отношениях с Паркинсон. Это захватывающе и немного страшно.

— Ну, нет ничего интересного в том, чтобы вместе учиться в школе. То ли дело случайная встреча в кафе!

— Странно, что Дафна никогда не говорила, что у нее такая очаровательная сестра, — говорит Драко и чувствует себя слоном в посудной лавке. Он не умеет делать изящные комплименты. Обычно комплименты делают ему.

— Это вполне закономерно, Драко. Я сквиб, о нас не принято говорить в приличном чистокровном обществе.

Сквиб. «Эта тварь меня обманула», — в бешенстве думает Драко и понимает, что на самом деле она ни разу не соврала ему. Она принадлежит к чистокровному магическому роду, сильна в теоретических магических дисциплинах, мало знает о Войне и действительно не учится в Хогвартсе. Потому что не может.

«Я все-таки угадал», — с мазохистским удовлетворением думает Драко и пытается снова разглядеть мерзкие усики Астории, которые он увидел в первую минуту. Пытается — и не может. Она сидит перед ним и ничем не отличается от него самого или от своей сестры. Может, именно так он и видит сквибов? Драко понятия не имеет, какими предстают перед его взглядом сквибы, потому что не видел ни одного, никогда. В Хогвартсе сквибом был их завхоз, Аргус Филч, но Драко ни разу за семь лет не удостоил его взглядом, не смотрел на него внимательно. И он не знает, каким должен видеть сквибов.

Астория выжидающе смотрит на него. Если бы Драко был сквибом и признался кому-то в этом, он смотрел бы с вызовом: только попробуй засмеяться надо мной, только попробуй сказать мне, что я неполноценен, только попробуй отвергнуть меня теперь! Астория же смотрит на него с улыбкой, мол, как ваши дела, мистер Малфой, сумеете ли вы это проглотить? Она смотрит на него так, будто то, что она сквиб, — это не ее проблема, а его. Еще немного, и он поверит, что так оно и есть.

«О них не принято говорить в чистокровном обществе? Это общество, что, совсем рехнулось?» — думает Драко, глядит в глаза Астории и вдруг замечает, какого они яркого зеленого цвета. Но не как у Поттера, невпопад отмечает он. Оттенок другой. Как листья базилика.

— И как тебе с этим живется? — спрашивает он.

— Нормально, — улыбается она. — Не хуже, чем любому другому ребенку, которого родители почему-то сбагрили на воспитание дальним родственникам.

Она продолжает улыбаться, но в ее голосе гремучая смесь смирения, ехидства и обиды, и Драко понимает, что только что она показала ему что-то такое, что показывает не каждому.

— Теперь, конечно, ситуация изменилась. Теперь, когда чистокровные, особенно слизеринцы, дискредитировали себя всей этой вашей Войной, иметь ребенка-сквиба — это даже выгодно. Это демонстрация толерантности и свободомыслия. Так что в этом году я вижусь с ними довольно часто. Пару раз даже выходила в свет в магическом мире.

Драко не знает, что сказать, поэтому издает неопределенное хмыкание, символизирующее его неослабевающее внимание.

— Они молодцы, на самом деле, — подумав, говорит Астория. — Быстро сориентировались. Все у них получится. Вот еще бы перестали на каждом шагу подчеркивать, что я сквиб, а то глупо выглядит. Но ничего, научатся. Они у меня способные.

— И как тебе понравилось выходить в свет?

— Ну… это было забавно. Но очень жаль, что это случилось только сейчас, а не пять-шесть лет назад.

— Почему?

— Потому что тогда я бы непременно затребовала с них за это двадцать Барби, как минимум. А теперь приходится быть сознательной и выручать их, потому что это мой дочерний долг. И никакой выгоды.

— Барби? — непонимающе переспрашивает Драко.

— Куклы такие. Магловские девочки очень любят. У меня их в детстве было три, а у моей подруги пятнадцать. До сих пор не могу это пережить.

Астория говорит исключительно серьезно, смеются только ее глаза.

«Она сквиб, — думает Малфой. — Она отличается от меня. Она ниже меня. Любая чистокровная ведьма лучше нее. Даже Паркинсон лучше нее». Драко знает, что это правда, но принять такую правду не может.

Когда они выходят из кафе, он спрашивает ее:

— Думаю, я зайду сюда снова в следующую субботу. Может быть, встретимся?

— Ты приглашаешь меня на свидание? — удивляется Астория.

— Кажется, да, — признает он.

-Дафна обзавидуется, — ухмыляется она, и Драко холодеет. Он совсем еще не думал о том, что будет, если кто-то узнает, что он… — Но я, так и быть, пока что ей не скажу.

Он провожает Асторию до ближайшего поворота (дальше она не разрешает) и осматривается. Вокруг все так же копошатся маглы, и теперь он совершенно один среди них. Очередная магла идет мимо него, и Драко, преодолевая тошноту, спрашивает ее:

— Извините, вы не подскажете, есть ли поблизости магазин игрушек?

Конечно, Астория не назначала цену за свое молчание. Но он должен как-то его оплатить. И он точно знает, что будет дарить ей ближайшие двадцать свиданий.