Друг семьи (джен)

Когда Гарри получил письмо, я проснулся рано утром от телефонного звонка, проклиная эту маггловскую ересь последними словами. Другое дело — письма. Человек думает, стоит ли писать, учится выделять главное. Но с тех пор, как я провел себе телефон, Петуния могла позвонить мне в любое время с глупым вопросом, нет ли какого-нибудь зелья от поноса, который пробрал Дадличку. А то таблетки не помогают.

Кстати, тогда же я и начал разработки в Министерстве... Ведь маггловские лекарства в большинстве своем были гораздо удобнее зелий. Их проще бросить в сумку, не беспокоясь, что вонючая лекарственная жидкость испортит документы, если прольется.

Мы с Крокером заинтересовались этим вопросом, начали изучать маггловскую медицину и открыли в девяносто четвертом способ преобразования зелий в более удобную форму без изменения свойств, которые наблюдались при обычной трансфигурации. Я на пару с Крокером разделил еще одну Мерлинскую медальку за вклад в колдомедицину. Главное, никто не узнает, что началось это все из-за того, что у детеныша слона был понос!

Так вот, в то утро меня разбудил звонок. Я, споткнувшись о валяющуюся на полу книгу, едва открыв глаза и зевая, поплелся в гостиную.

— Какого Мерлина... — вместо привычного "алло".

— Питер! Пришло письма из Хогвартса, что нам делать?

— Открыть бутылку виски и радоваться, что скоро на один рот в вашем доме станет меньше... — потирая ушибленную ногу, ответил я.

— Я серьезно! — волновалась Петуния, — Они придут в наш дом, попросят купить кучу всякого дорогого хлама, не дай Мерлин, еще решат прийти через камин. А он у нас — электрический!

"Не дай Мерлина" я оценил и усмехнулся. Это даже помогло проснуться.

— Нет, они через дверь придут. Правда гарантию сохранности двери дать не могу, но если что, я все починю. Действуем по плану.

— У нас нет плана!

— Уже есть. Вы меня не знаете. Я вас не знаю. Пришедшего пошлете куда подальше, заявив, что воспитывали Гарри, как сына, а ваш сын не может быть волшебным дегенератом и ему вообще нравятся все рациональные науки. У него по математике, кажется, хорошие баллы? Вроде все. Позови Гарри к телефону.

— Поттер! — услышал я крик в трубке. — Живо сюда!

За криком, судя по звукам, следовало падение с лестницы и ругательства Петуньи на нерасторопность племянника. Наконец, пацаненок был на связи.

— Доброе утро, — вежливо поздоровался Гарри.

— Какое же оно доброе, если меня разбудили вопли твоей тетки из трубки? В общем, письмо прочитай, обрадуйся и жди кого-нибудь из школьной администрации. Тетке я твоей уже сказал, что она меня не знает. Ты тоже меня не знаешь. Вообще о моем существовании никогда не слышал. О магии рассказывали немного в общих чертах, письмо ты ждал и очень счастлив. Все запомнил?

— Да. Но почему мне нельзя говорить, что я знаком с вами?

— Понятия не имею. Хочешь узнать — подыграй мне.

— Но вы же друг моих родителей! — не понимал мальчишка.

— И что с того?

— Не знаю...

— Вот если не знаешь, то со мной ты не знаком! Это не обсуждается, иначе Обливиэйт в лоб получишь.

— Хорошо, я вас не знаю, — обижено ответил мальчишка.

— Вот и славно, — сказал я зевая, после чего положил трубку.

И только тогда я испугался. Осознал, что весь мой план может накрыться так же легко и спонтанно, как он и возник в моей голове. У каждого мага есть природная защита мыслей, потому и существует специальное заклинание для их чтения. А у магглов-то — нет! Стоило Дамблдору прийти к Дурслям и специально взглянуть в глаза Петунии... По этому же принципу часто действовали цыгане, чаще всего являясь сквибами. Не все магглы легко читаются, но в способности Петунии я не верил.

— Почему вас так страшило раскрытие вашей "тайны"? Полагаете, Дамблдор в чем— то подозревал вас? — задает свой вопрос Психиатр.

— Полагаю, ему до меня было ровно такое же дело, как вам до моей ненависти к белому цвету! — оглядывая белый кабинет, отвечаю я, — Но зато Поттер был не просто будущим первокурсником. Знаете, я никогда бы не смог действовать открыто. Не тот человек. Будучи Пожирателем, я виделся лишь с самим Волдемортом. Меня не прельщал их коллектив в клоунских масках. Мне приятно оставаться в тени. Наверное, именно поэтому я и стал невыразимцем. И именно поэтому я и не хотел, чтобы Дамблдор знал, что я поддерживал отношения с Гарри.

Но мои опасения были напрасными. Никогда не слышал, чтобы за первокурсниками отправляли кого-то помимо учительского состава. Но случай Гарри стал исключением. За ним пришел лесник Хагрид, удивив всю Тисовую улицу своими габаритами и напугав слоненка. И как же все мило было подстроено! Аж до тошноты!

Явился этот недовеликан в день рождения Поттера. С тортом и радостной новостью, что они идут в Косой переулок, покупать ему волшебную палочку. Даже пацаненок, общавшийся шесть лет со мной, купился. Прибежал ко мне вечером, рассказывая взахлеб, какой замечательный Косой переулок, и как бы он хотел учиться в Гриффиндоре.

— Я учился в Гриффиндоре. Ничего хорошего там нет, — холодно заметил я. Вспомнил в этот момент себя, так же преисполненного надеждами на новое волшебное будущее. И расстроился.

— Почему? Там училось много известных волшебников. И они в отличие от слизеринцев не были злыми.

— Я считал тебя умнее, Гарри. У тебя будет преподавать зельеварение препротивнейший тип — профессор Снейп. Он учился в Слизерине. И его постоянно били гриффиндорцы.

— За что? — нахмурился пацаненок.

— А просто так! Потому что все слизеринцы — злые! А раз они злые — нужно их побить. Как твоя тетка, считающая что волшебство — зло. Не будь ты волшебником, она бы относилась к тебе совершенно иначе. И игрушки у тебя были бы не хуже, чем у Дадли. И фотографии твои стояли бы на каминной полке. Рядом с розовым необъятным фейсом твоего кузена.

Гарри нахмурился и отвернулся, будто обидевшись. Возможно, так оно и было. Во всяком случае, выглядел он так, будто маленький ребенок, которому рассказали, что Санта-Клауса не существует.

— Получается, Слизерин лучше?

— Примитивнейшая логика! Лучше... хуже. С чего ты взял, что Гриффиндор плох? Нормальный факультет, я сам его окончил. Уж куда лучше факультета министерских клерков низшего звена — Хаффлпаффа. Просто не нужно идеализировать. Маги — такие же люди, что и магглы. Вспомни свою начальную школу. И не жди, что встретишь в Хогвартсе добрых, честных и справедливых людей. Найдется тот, у кого будут самые крутые перчатки из драконьей кожи, самые удобные ножны для палочки, пока остальные будут хранить свою в кармане мантии. И тот, у кого это найдется, будет таким же авторитетом, какими в свое время были Дадли и Пирс в твоей начальной школе, имея самые современные игрушки. Только в Хогвартсе я не буду подсказывать. Придется тебе самому искать решения, как не подчиняться авторитетам, как остаться в стороне. Или ты сам станешь этим противным авторитетом, которому окружающая масса станет заглядывать в рот. Мальчик-Который-Выжил... И главное в таком случае — не стать таким, какими были Пирс и Дадли. Помни об этом.

Слизерин и Гриффиндор — суть одно и то же. Даже качества там ценятся схожие. Большинство Пожирателей смерти — слизеринцы. Ты думаешь, чтобы участвовать в открытом противостоянии нужна хитрость? Или все же храбрость? А, может быть, глупость и самоуверенность? Обычно эти качества приписывают особо отчаянным гриффиндорцам. Может быть, ты хочешь сказать, что для того, чтобы быть членом подпольной организации, противостоящей Пожирателям, нужна была храбрость? Твой отец ей обладал, а толку-то? Умер, поймав Аваду. Но сколько там было хитрецов, окончивших Гриффиндор! Они продумывали диверсии пожирательских рейдов, подставляли людей в масках. Те гриффиндорцы до сих пор живы, заняли руководящие посты в Министерстве, а чтобы их занять, тоже не храбрость нужна, Гарри.

— И в чем тогда разница? — недоуменно спросил мальчишка.

— В отношении к власти. Если у власти слизеринцы — Слизерин становится Гриффиндором. Властьимущим не нужно ничего добиваться, они уже всего добились. А Гриффиндор идет в подполье, где нужно действовать осторожно, не проявляя безудержную тягу к приключениям. В итоге появляется поколение гриффиндорцев, обладающих слизеринскими чертами.

Я говорил это, стараясь выразить сложную схему, которая только что пришла в мою голову. Ведь, действительно, сейчас нынешние школьники-гриффиндорцы ведут себя так, будто они — хозяева жизни. Но вот Крокер, который младше меня на четыре года, помнил те времена, когда Волдеморт почти захватил власть. Трудно тогда пришлось гриффиндорцам, ведь хозяевами жизни себя чувствовали слизеринцы. Ходили, не боясь сказать все, что думают, сделать то, что считают, по меркам новой власти, справедливым. Хитрость? О чем это вы?

— И куда мне поступать? — сердито спросил Гарри.

— Куда Шляпа отправит, туда и поступай. Меня она хотела засунуть в Хаффлпафф, но я был слишком высокого о себе мнения. Кретин. Лучше бы я там учился. Хотя даже сейчас не знаю, куда бы поступил. Хаффлпафф спокойнее, но слишком уж там люди... обычные. Возможно, это и к лучшему. В Рейвенкло не хочешь?

— Нет! Я сегодня встретил профессора Квиррелла. Хагрид сказал, что он учился в Рейвенкло.

— Я знал Квиринуса. А что с ним не так?

— У него на голове ужасный тюрбан, от него воняет чесноком и он заикается. Хагрид говорит, что он таким стал после того, как вампиров встретил.

— Все интереснее... Он был умным парнем, не знаю, что с ним случилось. Возможно, он болен шизофренией. Всегда был странным человеком. Но однозначно не глупым. А тому, что говорит Хагрид — не сильно доверяй. Его мнение не самое авторитетное, а информация — лишь его домыслы.

— Почему ему нельзя колдовать? — спросил Гарри, разлохматив волосы.

— Его из Хогвартса отчислили.

— За неуспеваемость?

— За идиотизм, окончившийся смертью человека. Вот еще одна причина, почему доверять ему не стоит.

— Вы искренне верите в то, что говорите о факультетах? — интересуется Психиатр, глядя прямо мне в глаза. Хочется оторвать взгляд, посмотреть на белый потолок или его руки. И одновременно смотреть в светло-серые пустые глаза. В которых нет ни малейшего интереса. Мне кажется, будто все, что я рассказываю — ему уже известно. Этот рассказ не для него. Для меня.

— Конечно. Есть масса подтверждений в истории. Далеко за примерами ходить не нужно. 1997 год, Волдеморт захватил Министерство. Слизеринцы стали вести себя, как последние гриффиндорцы. Никак у Джеймса с Сириусам учились нести в мир свои порядки и справедливость. А гриффиндорцы в то время, напротив, ушли в подполье. Выжидали в Выручай-комнате, следили, собирали информацию. Действовали тихо и незаметно. Ну и где там разница в факультетах?

— Как вы считаете, зачем вообще нужно деление на факультеты?

— Знаете, сам задаюсь этим вопросом.

— Я вот думаю, — Психиатр наклоняется ко мне ближе, словно собирается поведать мне страшную тайну, — Чтобы люди смотрели друг на друга со стороны и учились вести себя по-разному. Замечали сильные и слабые стороны поведения товарищей по учебе. Это подготовка к жизни. Там, в большой жизни, успеха добьется тот, кто будет вне факультетов. Ведь пока ты отождествляешь себя с какой-либо группой людей — ты так и остаешься лишь частью группы. Только вопрос не в том, кто добьется большего успеха. Главный вопрос банальнее и сложнее. Зачем? Зачем человеку, живущему всего лишь маленький отрезок временного бесконечного пространства, нужен какой-то там временный успех? Так куда же в итоге поступил Гарри?

— Утром второго сентября сова принесла мне письмо...

— Ах да, вот оно, — Психиатр достал из ящика стола письмо, написанное на белой бумаге кривым детским почерком, — Вы уж простите, это не оригинал. Читайте.

— "Здравствуйте! Вы просили не писать ваше имя, поэтому просто здравствуйте.

Я вчера поступил в Рейвенкло. Но Шляпа очень хотела отправить меня в Слизерин, сказав, что я могу стать великим волшебником. Я вспомнил ваш рассказ о факультетах и решил, что туда не пойду. Как и в Гриффиндор не пойду. Еле уговорил ее отправить меня в Рейвенкло. Здесь все мои однокурсники очень странные. Они смотрят на меня, но не начинают разговаривать. А гриффиндорцы, слизеринцы и хаффлпаффцы уже подходили ко мне с вопросом, правда ли я тот самый Гарри Поттер. Еще в поезде я поругался с Драко Малфоем, который поступил в Слизерин. Он такой неприятный и надменный мальчишка. Надеюсь, он не станет мне специально вредить, как Пирс и Дадли.

Гарри.

P.S. Передавайте привет тете Петунии. Я на Рождество пришлю ей коробку плотоядных слизней!"

— Насколько мне известно, это ничем не примечательное письмо несколько изменило ваше отношение к Гарри. Это так?

— Да. Я пересмотрел свое отношение к нему. Из-за слов Шляпы, что он может стать великим волшебником.