Счастливое замужество девицы Блэк (джен)

Мягкий сумрак проникал сквозь легкие занавеси в покой и уют маленькой гостиной. Люциус хотел зажечь свечи, но, взглянув на жену, баюкающую сына, передумал. Мальчик, тихонько посапывая, спал на руках матери, его уже давно можно было отнести в кроватку, но Нарцисса продолжала укачивать Драко, осторожно перебирая пальцами светлые волосики.

В камине кто-то захрипел, завозился, чертыхаясь.

Неопрятный коротышка с фальшивой, слащавой улыбкой, выбрался из камина и не то с неумелым, не то с издевательским поклоном обратился к хозяину:

— Люциус, мое почтение! Господин интересовался тобой...

— Но я не интересуюсь твоим господином, — Малфой не счел нужным поздороваться, а хотел сразу прекратить разговор.

— Ох, как всегда, горд и неприступен... Но не все могут обходится без сильных покровителей. А куда деваться таким бедолагам, как я... тут поневоле, — гость шмыгнул носом, сокрушенно вздохнул несколько раз и перешел на благодушно-фамильярный тон:

— Ох, как же я завидую тебе, Люциус: положение в обществе, родовое поместье... прекрасная жена, — голос дрогнул, несколько секунд Питер не мог отвести взгляд от хозяйки, которая не повернула головы в его сторону, судорожно сглотнул, выдавил из себя вымученное, нелепое хихиканье, — сынок-наследник. Чудесный ребенок. Маленький лорд. С твоим-то умом и красотой матери он далеко пойдет...

А Петтигрю не хуже других знал, как опасно хвалить детей в глаза. Словно чувствуя чужое присутствие, малыш заворочался и проснулся.

— Извини, что не провожаю, не хочу оставлять прекрасную жену и сына-наследника, — намек более чем ясен.

Петтигрю отступает к камину:

— Так твой ответ...

— Твой господин уже знает его.

— Ты пожалеешь об этом.

— Вряд ли, но в любом случае тебя это не касается, Питер.

Последний раз жадно и горько посмотрев на Нарциссу, Петтигрю торопливо исчезает в камине.

— Этот психопат опять что-то затевает, — Люциус брезгливо поморщился, — его бредовые идеи хороши для экзальтированных подростков и амбициозных неудачников, которым нечего и предъявить кроме родословной. Спесивые потомки выродившихся семей... Кажется, его мать была из Мраксов. Мания величия выросшая из комплекса неполноценности...

Взрывы и зеленые вспышки за окном разорвали тишину вечера.

— Черт! Как они посмели! — Люциус трангрессировал к парадному подъезду в особняк. Через секунду рядом с ним, крепко сжимая палочку, стояла Нарцисса.

— Люциус, посмотри!

По аллее к дому, неуверенно переставляя неокрепшие ножки, шел ребенок. Мальчик не более года от роду, в перепачканной пижамке, босиком, на щеке малыша чернела струйка застывшей крови. Защитные заклятия дома рассыпались с тихим перезвоном. Услышав этот звук, ребенок оступился, упал, но не заплакал, а громко рассмеялся. Нарцисса бросилась к нему...

...Нарцисса едва успела окутать малыша согревающими чарами, смазать глубокий порез на лобике, как в камине вспыхнуло зеленое пламя, и под сбивчивый шепот: «господин, господин, мальчишка вошел сюда» — в гостиную величественно шагнул Волан-де-Морт.

— Ты не ждал меня, Люциус? Мой визит — честь для любого дома.

— Так прибереги ее для кого-нибудь другого, я в ней не нуждаюсь.

— А где же хваленое гостеприимство Малфоев? Впрочем, я ненадолго. Лишь возьму то, что принадлежит мне.

— В моем доме нет ничего, что принадлежало бы тебе.

— Мальчишка, Люциус, где мальчишка? Его родители осмелились бросить мне вызов, и поплатились за это. Я наказываю непокорных, запомни это, Люциус... Месть — наслаждение, доступное лишь сильным. И горе тому, кто попытается встать между мной и моей местью! Это говорю Я! Волан-де-Морт.

— А отвечаю я, Нарцисса Блэк-Малфой! Мальчик останется здесь. И никто не причинит ему зла! Я не позволю!

Люциус с удивлением смотрел на жену. За время их благополучного брака он привык к спокойной сдержанности, мягким манерам, уступчивости своей красавицы-жены, позабыв, что женщины рода Блэк не опускались до мелких капризов, не позволяли себе истерик из-за прихотей, но за то, что было для них важно и дорого, бросались в бой без оглядки и боролись до конца.

— Мальчик останется здесь. И я воспитаю его, как сына, — повторила Нарцисса. — Я не задерживаю вас. Она указала на дверь, простые слова звучали хлестко, как пощечины.

Волан-де-Морт был уверен, что справится с Малфоем, но противостоять еще и разъяренной ведьме, защищающей детей... Петтигрю, пугливо оглядываясь на волшебницу, несмелыми движениями попытался привлечь к себе внимание патрона, тот прислушался к его лепету: «...она не одна... как скажет семья... еще неизвестно... чистота крови...»

— На своем дворе всякая собака лает, — взбешенный маг хотел оставить за собой последнее слово, — посмотрим, нужен ли семейству Малфоев приблудный щенок!

Не дожидаясь ответа, Волан-де-Морт шагнул в камин, за ним тенью юркнул Петтигрю.

Нарцисса устало опустилась в кресло. Люциус бережно накинул шаль ей на плечи:

— Ты действительно хочешь оставить его?

— Он пришел к нам. Один. И никого не боялся. Посмотри, как он славно играет с Драко. Гарри, не проказничай!.. Я назову его Гарри. И не отдам его этому... я никому не отдам его.

— Что же, как скажешь, дорогая. Но, — Люциус задумчиво потер подбородок, — лизоблюд Петтигрю прав: что скажет семья?

— Мы узнаем это завтра, — Нарцисса упрямо закусила губу, для себя она уже все решила.

* * *

...Принять ребенка в род... Обещать ему защиту и неразрывную связь с семьей... Вплести его судьбу и судьбы его потомков до седьмого колена: падения и взлеты, ошибки и мудрость, радости и горе — в историю рода... И кто знает: будут ли они гордиться, что проявили великодушие, или же молча — никогда не признав ошибки перед другими — сожалеть о своем решении... Собравшиеся на семейный совет в гостиной особняка Малфоев в раздумье смотрели на малышей, беспечно играющих на ковре, и на хозяйку дома. Нарцисса стояла рядом с детьми прямо, высоко вскинув подбородок, но губы ее побледнели от волнения. Никто не торопился сказать свое слово первым.

В проеме двери появляется незваный гость.

— Отдайте мальчишку мне! Зачем благородным и древним семействам жалкий выродок-грязнокровка? — Волан-де Морт решительно входит в комнату и садится в свободное кресло. Он заучено величественным жестом опускает ладони на подлокотники и прямо держит осанку, словно восседает на троне. Сопровождающий его Петтигрю в поклоне застывает у него за спиной. Присутствующие молчат, явно игнорируя эту сцену.

— Отдайте мальчишку мне, — требует Волан-де-Морт, — и я избавлю ваши семьи...

— Наши семьи не нуждаются в чужих советах, — раздается спокойный голос одного из портретов, — Малфои и Блэки решат сами.

— Решат сами, — Нарцисса и надеждой вглядывается в лица близких, ища в них сочувствия и поддержки. Кузен Сириус зевает, демонстративно подчеркивая свое безразличие. Регулусу еще нет восемнадцати, он виновато улыбается, извиняясь за то, что не может помочь. Андромеда хочет подняться, но мать удерживает ее: первое слово за мужчинами, — и Друэлла не позволит нарушить приличия и традиции.

Наконец, взгляд Нарциссы останавливается на единственном из приглашенных, кто не является ни Малфоем, ни Блэком по крови. Молодой, высокий, слишком худой для своего роста мужчина в скромной черной мантии стоит несколько поодаль от других и задумчиво барабанит обожженными кислотой и зельями пальцами по подоконнику.

Снейп почувствовал устремленный на него взгляд Нарциссы. Он чуть заметно наклонил голову — понял ее немую мольбу — и сделал шаг вперед.

— Ты глухой, Нюниус? Ни Малфои, ни Блэки не нуждаются в советах посторонних, — Сириус перестает рассматривать свои ногти и со скучающим видом переводит взгляд на Снейпа.

— Ты — крестный Драко, Северус. И по праву. Твои зелья и мастерство спасли жизнь моей дочери и внуку. Я рада, что мой зять привел тебя в нашу семью. И каждый, в ком есть хоть капля крови Блэков, никогда не забудет, чем наш род обязан тебе, — на последних словах Друэлла Блэк соизволила холодно взглянуть на племянника.

Сириус скривился. Сколько можно напоминать об этом! Да, взорвать на юбилее дядюшки бомбу со «скунсовой» начинкой — дурно пахнущая идея! Да, все могло иметь очень неприятные последствия! Но, во-первых, он просто не подумал тогда о беременности кузины Цисси, а во-вторых, он достаточно наказан необходимостью терпеть в своей семье присутствие школьного врага, которого все родственники почитают теперь за спасителя и благодетеля, стараясь перещеголять один другого в благодарности и признательности.

Северус наклонился над малышами, ласково погладил по белокурой головке крестника и внимательно вглядывается в личико другого мальчика, затем таким же осторожным и бережным жестом дотрагивается до ребенка:

— Пусть это дитя принесет вам счастье, Нарцисса и Люциус.

Легкая тень легла на ковер. Беллатрисса Блэк вышла на середину комнаты. Всему семейству был известен непокорный характер Беллы, и мало кто решился бы стать ей поперек дороги, ибо она была резка в суждениях и решительна в действиях. А еще она была ярко, вызывающе красива. И трудно было понять: осознание ли своей неотразимости добавляло Белле дерзости, или же отвага и своеволие делали ее красоту такой выразительной и запоминающейся. Мягким, чуть низким голосом она промолвила тихо, но очень четко:

— Нарцисса хочет оставить найденыша, и мистер Снейп сказал свое слово...

— Выскочка-полукровка, — достаточно громко, чтобы быть услышанным, цедит сквозь зубы Сириус.

— И это слово весомее, чем спич чистокровных бездарностей, — Беллатрисса долго, открыто, не отводя взгляд, не смущаясь, смотрит на Северуса, лишь мельком взглянув на играющих на ковре детей, — пусть мальчик останется.

Плавно, как в танце, подошла к малышу, опустилась перед ним на корточки:

— Здравствуй, племянник, — она легонько щелкнула мальчика по носу.

Гарри с интересом рассматривает склонившуюся над ним женщину, его мордашка вдруг скривилась, он зажмурился и тоненько, как котенок, чихнул.

— Он — Блэк! — Беллатрисса со смехом подхватила Гарри на руки, — и ему начхать на приличия и навязчивых незамужних тетушек!

Люциус распорядился подать в бильярдную бутылку кларета и сигары, мужчины поклонились дамам, последовали за гостеприимным хозяином, Друэлла поднялась, чтобы поцеловать дочь перед уходом. Никто не собирался задерживаться. Лишь Волан-де-Морт продолжал неподвижно сидеть в кресле, ожидая продолжения. Петтигрю наклонился и прошептал ему на ухо:

— Все кончено, господин. Они приняли мальчишку в род и не отдадут его.

— Обряда не было! — Рявкнул Волан-де-Морт, единственный из присутствующих, кто не понял происходящего.

— Обряд не нужен, — портрет Абрахаса Малфоя с убийственной вежливостью, которая не столько маскировала презрение, а скорее подчеркивала его, говорил, не обращаясь лично. — Слово было сказано и подтверждено — этого достаточно.

— Слово? Всего лишь слово? — скривив в усмешке губы, переспросил гость.

Абрахас не ответил: нет смысла объяснять сакральное значение магии и слов тем, кто видит в волшебстве и слове лишь послушный инструмент. Им не дано понять и принять их истинного величия. Беллатрисса и Северус сказали несколько слов. Искренних. Великодушных. Эти слова не нуждаются в подтверждении эффектным ритуалом, в длинном и витиеватом заклинании, в призывах к магии... Они сами есть волшебство. Древнее. Непреодолимое.

Не дождавшись ответа, Волан-де Морт грязно выругался и под скучающим, пренебрежительным взглядом Беллы быстро и гневно покидает комнату, за ним суетливо семенит Петтигрю. В дверях темный маг неожиданно обернулся и выхватил палочку. Но Беллатрисса опередила его, резко выбросив руку вперед. Несколько секунд длилась молчаливая дуэль. Заскрежетав зубами от ярости, Волан-де-Морт отступил. Волшебница опустила руку:

— Скрипи зубами громче! Ибо придет время, и этот малыш еще заставит тебя выть от бессилия и страха!

Вернувшиеся попрощаться Регулус и Сириус застали окончание сцены. Сириус не мог удержаться от шпильки в адрес двоюродной сестры:

— Еще недавно ты восхищалась им.

— Я поумнела, Сириус, если тебе, конечно, понятно значение этого слова.

— Ты играешь с огнем, сестрица. Темный Лорд...

— Уже «лорд»? Отчего же сразу не император?

— Он опасен, Белла.

— Я тоже.

Сириус махнул рукой и отправился к камину. Регулус вздохнул, сознавая, что ему не удастся переупрямить своевольную родственницу:

— По крайней мере, не ходи одна по темным переулкам.

— Конечно, мой милый, заботливый кузен, — она оглянулась на Снейпа, который прощался с Малфоем.

— Вы проводите меня, Северус? — Беллатрисса Блэк подарила молодому мужчине одну из своих самых многообещающих улыбок...

* * *

...Прошло десять лет...

* * *

Мальчики вбежали в маменькин будуар так быстро, что Нарцисса не успела отложить в сторону свое рукоделие. Увидев, в руках матери крохотный чепчик, Гарри радостно взвизгнул:

— Так это правда! У нас будет маленькая сестренка?!

Вошедший вслед отец постарался быть строгим:

— Мальчики, мальчики, не утомляйте маму, в свое время вы все узнаете.

— Мама, а когда? — Драко потерся щекой о ладонь Нарциссы.

— В апреле, милый, с первыми аистами...

— Мы тогда с Гарри будем в школе, — разочарованно вздохнул Драко.

— Я думаю, что дядя Северус, директор Снейп, — поправилась Нарцисса, — позволит вам навестить нас.

Мальчики озабоченно переглянулись, наконец, Драко, осторожно подбирая слова, начал:

— Мама, Кикимер... не велит нам общаться с крестным. Кикимер говорит, что, — мальчик замялся, не зная как продолжить этот неприятный разговор.

— Что дядя Северус — не джентльмен, — решительно закончил за брата более откровенный Гарри.

— Кхм... дорогая, — Люциус нежно взял жену за руку, — а ты не думаешь, что моя мантия с серебряным шитьем, ну та, что я надевал единственный раз, на свадьбу Регулуса, просто великолепно бы смотрелась на Кикимере? Давай ее ему подарим, — он с надеждой заглянул в глаза жены.

— Люциус, ты же знаешь, что Кикимер...

Громкий хлопок заставил всех оглянуться. Посреди комнаты стоял домашний эльф в жестко накрахмаленной, белоснежной наволочке. Его щуплая фигурка, несмотря на невысокий рост и худобу, выглядела очень внушительно. Лицо казалось бесстрастным, но легкое трепетание ушей говорило о сильном душевном волнении.

— Мисс Цисси может прогнать старого Кикимера. Кому нужен преданный слуга, который баюкал хозяйку и рассказывал на ночь сказки; чья мать была старшей поварихой на свадебном пиру вашего деда, высокородного Галахарда Блэка, а предок заботился об Агриппе Блэке, брошенном по ложному обвинению в темницу при короле Якове! Старый Кикимер не надобен отныне! Он надоел своими вечными напоминаниями о славных традициях и нерушимых правилах древнейшего и благородного семейства Блэков!

— Кикимер, ты никогда не оставишь нас... но, — Нарцисса глубоко вздохнула и попыталась убедить себя в том, что она взрослая женщина, волшебница, а не маленькая девочка, чьи испачканные в песочнице платьица стирает старый домовик, — твоя злопамят... твоя принципиальность уже... Кикимер, ну зачем ты вспоминаешь происшествие десятилетней давности?

— Происшествие? — Губы эльфа презрительно изогнулись, — это был скандал! Девица из рода Блэк шла к алтарю, будучи в тягос... — заметив притихших мальчиков, — в широком платье! Мистер Снейп воспользовался пылкостью, неопытностью, — суровой взгляд на поперхнувшегося Люциуса, — и невинностью, — с нажимом закончил домовой, — мисс Беллы!

— Как бы то ни было, — примирительно проговорила Нарцисса, — они обвенчались и очень счастливы.

— Это самое меньшее, что от него требовалось, — безапелляционно отрезал Кикимер, — если мужчине оказана такая честь — быть мужем мисс Блэк — он просто обязан сделать ее счастливой!

На бледных щеках Люциуса вспыхнули красные пятна:

— Я стараюсь, Кикимер! Стараюсь!

— Я знаю и ценю это, сэр, — эльф отвесил в сторону мужа хозяйки сдержанный поклон, тот кивнул в ответ и демонстративно уставился в окно. Нарцисса сочла за благо переменить тему разговора:

— Кикимер, мальчики завтра уезжают в школу. Проверь, чтобы они ничего не забыли. Может быть, ты отправишься с ними — навестишь Беллу и девочек, погостишь там немного?

Предложение было заманчивым, но чувство долга не позволяло эльфу согласиться.

— Оставить мисс Цисси! В таком положении!

— Я буду осторожна, а Люциус позаботится обо мне.

— Надеюсь, — смягчился домовик, — мистер Драко, мистер Гарри, пора собираться. Недопустимо, чтобы вы появились в школе в неподобающем виде. Ваш предок, Финеас Блэк, был ее директором, а ваш... дядя, — милостиво согласился признать факт родства Кикимер, — возглавляет ее ныне. А вам должно хранить... — продолжал вещать эльф, уводя мальчиков из комнаты.

— О, Мерлин! Невинная Белла! — Фыркнул Люциус, наконец давая волю накопившемуся раздражению. — Это еще вопрос: кто чьей неопытностью воспользовался!

— Ты говоришь о моей сестре, дорогой.

— Я говорю о Беллатриссе! Ловко же она окрутила Северуса! Миссис Снейп! Жена директора Хогвартса, главы Гильдии зельеваров, дважды лауреата премии Николаса Фламеля! Даже жена министра зеленеет от зависти на торжественных приемах! Идеальный брак! Идеальная пара! И это с ее-то характером и репутацией!

— С ее характером и репутацией она отказала полудюжине богатых женихов из самых чистокровных семей, чтобы выйти замуж за неизвестного, бедного молодого зельевара.

— Да каждый, у кого была хоть капля ума, видел, что Сева ждет великое будущее!

— Конечно, дорогой. Но много ли наших знакомых молодых девиц имели эту каплю ума? Я что-то не припомню очередь из желающих стать миссис Снейп... тогда. Ну, а после того, как эта Эванс скандально порвала с ним, чтобы выскочить за Поттера...

— Эванс — парвеню и дура! — Воспоминание об обиде, нанесенной другу, до сих пор вызывало злость и раздражение.

Нарцисса лишь пожала плечами. Она была снисходительна к магглорожденным ведьмам, так как не ценила их высоко:

— Просто она вообразила себя принцессой, попавшей в сказку, и хотела сразу получить красавца-рыцаря, комфортабельный замок — и все, что полагается хорошеньким умницам, по их мнению, в волшебном мире. А вот Белла...

— Что Белла? — Люциус понимал, что жена права, но так легко он этого не признает — таковы Малфои.

— А Белла поцеловала гадкого лягушонка, и он превратился в прекрасного принца.

Люциус в согласии склонил голову: женившись на девице из рода Блэк, получив свадебным подарком Кикимера, он принял и поверил в то, что в семейном споре последнее слово всегда остается за мужчиной. И это слово: «Как скажешь, любимая».