Фисташковое мороженое (джен)

У Фортескью набито битком, но для героев войны находится свободный столик у окна, стулья услужливо отодвигаются сами собой, и «любой пункт из меню за счёт заведения, разумеется».

— Разумеется! — довольно ухмыляется Рон. — Попробовали бы они взять деньги с героев!

— Как ты можешь! — качает головой Гермиона, но без настоящего негодования, а Гарри умело делает вид, что ничего не замечает.

Ещё пару месяцев назад Гермиона мучилась стыдом и неловкостью происходящего, но сейчас она просто принимает всё как есть. Гарри вполне устраивает роль вечного героя и всеобщего спасителя, Рон живёт так, словно оказывает миру одолжение, а она сама... Она сама просто живёт. Старается жить, по крайней мере. Пытается чувствовать, испытывать эмоции, реагировать на окружающее, находить в чём-то смысл. Иногда ей это удаётся, иногда не очень. Последнее гораздо чаще, но она лелеет надежду, что это не навсегда.

— Гляди-ка, и он здесь! — фыркает Рон, и Гермиона мгновенно застывает над своей вазочкой. С такой презрительной интонацией Рон говорит только об одном их общем знакомом — о Драко Малфое.

Драко действительно обнаруживается в кафе — сидит за два столика от них, как обычно, в модной мантии, с аккуратно уложенными волосами, вяло возит ложечкой в зеленой жижице, в которой угадываются остатки фисташкового мороженого, с отрешенным видом смотрит куда-то сквозь стены.

— На его месте я провалился бы сквозь землю, — ворчит Рон с набитым ртом, орешки и цукаты сыплются во все стороны, даже Гарри чуть морщится, глядя на эту картину. — Провалился бы сквозь землю и замаливал свои грехи, а он ничего, глядите, сидит среди людей, мороженое лопает! Фисташковое! Да чтоб он подавился этим мороженым и сдох, гад белобрысый!

Последнюю фразу Рон говорит громче, чем следовало бы, и Малфой слышит его, — сложно не услышать, когда слова почти выкрикивают в твою сторону. Он замирает, скорчившись над своим растаявшим мороженым, и Гермиона видит, как белеют его пальцы, крепко сжимающие серебряную ложечку с двойным узорчатым «Ф» на рукоятке.

На Рона оглядываются, на Малфоя тоже, два и два складываются без труда, и в воздухе начинает пахнуть скандалом.

Конечно, Гермиона всё понимает. Рону есть за что ненавидеть семейство Малфоев и прощать он никого из них не собирается. Просто... просто ей кажется, что лежачих не бьют, и что время войны прошло, а наступило время милосердия и мира. Но, может быть, она ошибается?

— Конечно, мне хотелось бы ошибаться, — вполголоса замечает пожилая волшебница в шляпе с фазаньими перьями, сидящая за столиком слева. — Но эта новая министерская политика толерантности и всеобщей дружбы до добра не доведёт. Знаете, как говорят: бывших пожирателей смерти не бывает.

Малфой находит в себе силы отлепить пальцы от ложки и начинает медленно, по дюйму, отодвигать стул от стола. На него глазеют, уже не скрываясь, и под этими взглядами он некрасиво, пятнами, краснеет и опускает глаза.

Гермиону захлёстывает жаркая волна. В ней слишком много всего, чтобы ей хотелось сейчас заниматься анализом, отделяя стыд от гнева, но радости в этой волне всё же больше. Радости от того, что она снова способна чувствовать, пусть даже это и не самые светлые и простые чувства.

Рон жадно ест фруктовый салат, впереди у него ещё трёхцветный торт из мороженого и ледяная дыня. Гарри смотрит в стакан с молочным коктейлем, наверное, надеется силой взгляда превратить спелую клубничину в пюре. Гермиона прикидывает, с чего начать, и решает, что главное сейчас — развернуть ситуацию на сто восемьдесят градусов.

Она встаёт из-за стола и уже через секунду оказывается возле Малфоя, который как раз отодвинул стул настолько, чтобы можно было подняться, не привлекая лишнего внимания. Его уловки бесполезны — внимание посетителей и так уже сосредоточено на нём. Вернее, теперь на них обоих.

— Вот что, Малфой, — с улыбкой говорит Гермиона так, словно продолжает прерванный минуту назад разговор. — Не возражаешь, если я присяду?

И усаживается напротив, не дожидаясь ответа ошеломлённого Драко. Вокруг воцаряется тишина, и Гермиона отчётливо слышит, как кашляет за её спиной поперхнувшийся Рон, а Гарри стучит его по спине чересчур сильно для того, чтобы просто помочь.

Малфой вскидывает голову и до предела выпрямляет спину. Красные пятна на его лице сливаются в одно огромное пятно, и выдержать его взгляд совершенно невозможно. Но Гермиона выдерживает. В конце концов, от одного яростного взгляда ещё никто не умирал, а за то, что благодаря этому взгляду её сердце колотится быстрее, она готова посмотреть на Малфоя по-другому. Собственно, она уже смотрит на него по-другому — как смотрела когда-то на домовых эльфов. Одна из базовых потребностей Гермионы Грейнджер — спасать тех, кто не может за себя постоять. Она просто не в состоянии противиться этой потребности.

Малфой наконец приходит в себя до такой степени, что вновь обретает способность говорить.

— Доброго дня, Грейнджер, — почти спокойно произносит он. — Я уже собирался уходить и...

— Конечно! — перебивает его Гермиона. — У тебя столько дел, не буду задерживать. Просто давно собиралась тебе сказать...

Ничего оригинального на ум не приходит, и посетители сворачивают себе шеи, желая узнать, что именно героиня войны и ближайшая подруга Гарри Поттера давно собиралась сказать бывшему Пожирателю смерти, который определённо не собирается облегчать ей выполнение операции «Спасение Драко Малфоя».

Острота ощущений достигает пика, и на этом пике Гермиона легко и непринуждённо протягивает руку над столом, чтобы коснуться холодной — она знает это наперёд — руки Малфоя. Драко растерян, не успевает увернуться от прикосновения, и Гермиона сжимает его ледяные пальцы жестом успокоительным и обнадёживающим, хотя ещё пять минут назад не помышляла о том, чтобы чем-то обнадёживать Малфоя.

Она чуть наклоняется вперёд, чтобы все вокруг поперхнулись своим любопытством, как Рон перед этим поперхнулся своим десертом, и почти шепчет:

— Обожаю фисташковое мороженое. Но у Рона на него аллергия, представляешь? Не выносит даже его присутствия на столе! Поэтому я никогда не заказываю фисташковое, если мы идём в кафе вместе. А тут увидела в твоей вазочке и просто не смогла удержаться, так захотелось к тебе присоединиться! Конечно, это выглядит странно, но я подумала — почему бы и нет? С чего-то же надо начинать, Малфой.

Её импровизированная речь почти смахивает на бред, но Гермиона ни на секунду не задумывается над тем, как это звучит. Она видит перед собой существо, которому нужна помощь, и знает, что сыта по горло презрением и ненавистью. Она снова полна азарта и силы, снова чувствует себя живой, и это прекрасное чувство, чёрт побери! Ничуть не менее прекрасное, чем растерянное выражение лица Драко Малфоя, слушающего Гермиону Грейнджер с приоткрытым ртом.

Потом его губы растягиваются в улыбке — не в ухмылке или гримасе, а в настоящей улыбке, которая добавляет несколько новых оттенков в сложную гамму ощущений, испытываемых сейчас Гермионой. Малфой, конечно, не подозревает об этой гамме. Он просто рад, что Грейнджер пришла не унижать его, а совсем наоборот.

Гермиона слегка пожимает его руку и улыбается, — просто потому что на этот раз Драко отвечает на её пожатие, пусть и довольно неуверенно.

— Я должен что-то сказать, Грейнджер? — умоляющим тоном спрашивает Малфой. — Потому что это всё неожиданно и... И я сожалею о том...

Помимо воли Гермиона перестает улыбаться, и Драко тут же отдёргивает руку и продолжает сбивчиво:

— Я сожалею об аллергии Уизли, и если ты хочешь, чтобы я угостил тебя мороженым, то я могу! В любое время, Грейнджер, я к твоим услугам! В любое время дня...

Гермиона выпрямляется, бросает быстрый взгляд по сторонам, — посетители склоняются над вазочками, гул голосов возобновляется, сам Флориан, хватающий всё на лету, уже спешит к ним с двумя новыми порциями мороженого — ясное дело, фисташкового. К вечеру тесный магический мир будет в курсе дружеской беседы «той самой Грейнджер» с «тем самым Малфоем», а теперь пора возвращаться к друзьям, чтобы немного промыть им мозги. Пора бы героям уже повзрослеть, что ли.

— ...и ночи, — неожиданно твёрдо заканчивает свою путаную фразу Малфой, и Гермиона не сразу соображает, что он имеет в виду. Но и сообразив, оставляет слова Малфоя без ответа — перед её глазами вспыхивают и кружатся буквы, образуя аббревиатуры. ОПСППС, НБСПП, ФМПКГ. Ни один вариант пока не устраивает Гермиону, ни «Общество По спасению Помилованных Пожирателей Смерти», ни «Не будь Свиньёй — Прости Побеждённого», ни даже «Фисташковое Мороженое — Путь К Гармонии». И она задумчиво кусает нижнюю губу и накручивает локон на указательный палец, пока в её вазочке медленно тает несравненное фисташковое мороженое. Аллергия на которое, кстати, вовсе не у Рона Уизли...