Охота на наргла (джен)

У Луны не было воображения. Вернее, она не совсем понимала, что именно означает это слово. Представить невозможное — это ведь невозможно? Если ты что-то представил, то оно уже существует. Наверное, и мозгошмыгов тоже хорошо представили когда-то… или продолжали представлять. Связь ощущалась непрямой, похожей скорее на ветку, чем на дорогу. Жаль, отследить их так сложно и почти невозможно исследовать. Луна однажды пыталась их придумать, но, к сожалению, не удалось. Наверняка думала неверно.

— Я не могу представить, как они могли пройти… — говорила хозяйка дома. Ее голос звенел от вины. Неправильной.

Они стояли у двери в сад, хозяйка показывала на ветви рябины, на вбитый гвоздь. Все выглядело по правилам, но совершенно криво. Волна должна была шуметь ровно, а не трепетать и звенеть, как от падающего в озеро водопада. Между каплями они и просочились, те, кто вошел. Задели волну, задели рябину — и пара ягод почернела.

Луна сорвала их. Протянула хозяйке на ладони. Та осеклась. Оборвала фразу.

— Это след, — сказала Луна, потому что Гарри посмотрел на нее вопросительно. — Они прошли, потому что вот здесь, — она коснулась гвоздя пальцем, — не так.

Гвоздь звучал так, будто не был гвоздем. Вернее, был, но не той формы. Волна защиты, наткнувшись на него, вся перекашивалась, а должна была упорядочиться.

— Обычный гвоздь, — пробормотала хозяйка. — Самый обычный.

— Обычный, — медленно произнесла Гермиона. — Маггловский. То есть не кованое железо.

— Правда? — удивилась Луна. — А похож.

— Да, — ответила Гермиона. — Их делают иначе. Ты думаешь, поэтому?..

— Конечно, — Луна поскребла ногтем невидимый знак на притолоке, там волна защиты билась в дерево, у нее в голове шумело от плеска. — Совсем другая форма волны нужна. Чтобы висеть на таком гвозде.

Гермиона почему-то посмотрела на нее странно. А Гарри кивнул.

— Логично. Старые заклинания и не должны работать со стальной проволокой, вы сами подумайте, там же все другое. И состав, и структура, и сделан гвоздь машиной, а это тоже наверняка имеет значение. Прекрасно. Как они вошли, мы поняли. Теперь нужно понять, куда они ушли.

В саду было красиво и тихо. С одной стороны дорожки цвели ухоженные розы, с другой — розмарин и васильки. Луна огляделась, улыбаясь. Запахи омывали ее, убирали всякую усталость. Нет ничего лучше нагретого солнцем разнотравья, в котором где-то прячется земляника. Сюрприз тому, кто раздвинет траву и порадуется цветам. Только в одном углу сада трава шумела огорченно — кто-то смял ее, сломал стебли, и пчелы не гудели там больше.

— Там кто-то прошел, — показала рукой Луна. — Только давно. И я не вижу куда.

— К ограде, — ответил Гарри. — Я вижу. Но как они ограду-то перескочили?

— Гномы еще как умеют прыгать, — сказал Рон из-за спины Луны. — Пошли посмотрим.

— Не мните траву, — сказала Луна. — Ей и так плохо.

— Но как, по-твоему, нам туда в таком случае пройти? — Гермиона подняла бровь. — Дорожки ведь нет.

— Почему нет? — удивилась Луна и посмотрела на хозяйку. — Вы ведь позволите?

Та моргнула. Покивала.

— Вы не стесняйтесь, ступайте по траве, право, это ведь неважно…

Странно. Зачем — по траве? Ведь здесь такой радостный, отзывчивый сад! Только развести стебли руками.

— Нам до того заборного столбика, который на гриб похож, пожалуйста, — сказала Луна. И трава разошлась перед ней.

Они гуськом дошли до забора по петляющей узкой тропинке. Луна пару раз наклонилась за земляникой, краснеющей в траве. Хозяйка шла последней, и за ее спиной тропинка исчезла. Она посмотрела на траву непонятно, наклонилась и провела рукой по венчикам. Те ластились к ее ладони. Луна улыбнулась. Отвернулась к забору.

Они стояли у проплешины — примятая трава так и не поднялась. Почти сразу же за забором начинался склон холма, и травы там повторяли отзвук детского плача, шепотом, едва слышно. Луна показала на них рукой.

— Он все еще плачет. Иначе бы они замолчали.

Хозяйка за ее спиной охнула. Гарри, оглядывавший проплешину, поднял голову.

— Кто «они», Луна?

— Травы, конечно. Ты не слышишь?

Гарри сосредоточенно посмотрел на склон холма и поморщился.

— Да нет… Шуршат, шумят, но…

— Вздыхают, — резко сказала Гермиона. — Повторяют один и тот же звук. Мне кажется… Ты думаешь, они бы замолчали, если?..

— Конечно, — сказала Луна. — Он плачет внутри холма, а они слышат и повторяют. Так ведь всегда бывает.

— Всегда? — У Рона был непонятный голос. Зажатый. Будто он чего-то боялся.

— Ну конечно, — Луна пожала плечами. — В сказках.

— Ты хочешь сказать, что эти… гномы утащили ребенка в холм? Под землю? Здесь есть пещеры или что?..

— Никогда здесь не было пещер, — прошептала хозяйка. — Там просто земля…

— Разве так бывает? — удивилась Луна. Как может быть «просто» что-то? Особенно земля. — Как его зовут? Холм, — уточнила она, увидев их непонимание.

— Я… не помню, — ответила хозяйка. — Мы всегда называем его просто «Холм». Наверное, на карте есть, нужно посмотреть…

— На карте нет его названия, — сказала Гермиона. — Следовательно, у него нет собственного имени. Его назвали Холмом вообще, а это, если я хоть что-то понимаю в магии, означает, что он очень, очень непрост. Но все же я надеюсь, что мы придем в пещеру. И найдем там гномов.

— А не что? — спросил Рон.

— А не сказочных эльфов, — отрезала Гермиона.

— Миона, про эльфов нет сказок!

— Это у вас нет. А у магглов — полно. И это еще лучший вариант… Ну, мы прыгаем через забор или так и будем стоять?

Они прыгнули — и это было правильно. Они пересекли границу, и Луну будто холодным ветром обдуло. Она сразу же сняла сандалии и носки, повесила их на забор. Земля под пальцами была теплой, шершавой. Живой. Луна засмеялась, покружилась на цыпочках. Здравствуй, Холм. Здравствуй, море травы. Здравствуй, ветер. Скажи нам, куда идти, как отыскать пропажу. Он плачет и хочет домой, ведь неправильно, что он плачет. Скажи нам, легкий, играющий, веющий везде, слышащий все.

Ветер обнял ее, погладил ей ладони, взял за руку — подтолкнул в шепчущие, плачущие травы, и Луна побежала за ним.

— Луна! Да погоди ты! Откуда ты знаешь, что нам туда? — воскликнул Рон.

Луна попыталась «погодить», но ветер гнал ее вверх, и она замерла только у оползня. Склон резко загибался вверх, уходил в небо. Луна прижалась ладонями к рассыпчатой серой земле, сухой, пахнущей остро и вяжуще. Из-за земли тянуло холодом, на языке горчило.

— Что здесь? — Гарри шумно дышал сзади. Рядом с рукой Луны легла рука Гермионы.

— Странно, — сказала она. — Как странно. Ты не чувствуешь? Тянет…

— Тянет? — переспросил Гарри.

— То есть — куда тянет? — Рон привалился к склону, посмотрел на них обеспокоенно. Его волосы сияли огненной короной, Луне даже захотелось зажмуриться. — Что происходит, Миона?

Между их пальцами из земли выкопалась ящерица, глянула на Луну пустыми черными глазами и вновь ушла в землю. Пыль посыпалась каскадом. Под ладонью Луны начало проступать твердое и ребристое.

— Тянет внутрь, — сказала Гермиона. — Туда. Будто там, именно там — то, что мне очень нужно…

— Потерянное, — сказала Луна. — Ну конечно.

— Конечно?

— Нас приглашают. Внутрь.

— Внутрь чего? — спросил Рон. Но Луна не ответила: земля совсем осыпалась, и проступили контуры двери.

— Скажи «друг» и входи, — тихо хихикнула Гермиона. Луна удивленно на нее глянула. Голос ее звучал так, будто…

— Ты боишься?

— А ты нет?

— Нас же приглашают, — сказала Луна. — Гостям здесь не будет вреда.

— Но гостей Холмов иногда не выпускают. Или выпускают через двести лет…

— Много читать вредно, — сказал Рон решительно. — Я всегда это говорил. Нам ведь все равно туда, так?

— Конечно, — вздохнула Гермиона. И вместе с Луной нажала на створку. Дверь распахнулась — в темноту.

— Если что, — сказал Гарри, протиснувшись между ними, — выход мы сами пробьем. У меня хорошо выходит все крушить.

Он загородил Луну и Гермиону от темноты, а рядом с ним встал Рон; они подняли палочки и осветили узкий коридор, ведущий вниз.

— Мы впереди. Если что-нибудь выскочит, мы отвлекаем, а вы думаете, чем оно убивается. Ага?

— Договорились, — сказала Гермиона решительно. Луна улыбнулась. Здравствуй, Холм. Не гони нас, не пугай, мы пришли тебе помочь.

Стоило им войти, тьма рассеялась сама собой. Они стояли на склоне холма, покрытого рыже-красной травой, в теплых сумерках. Тропа вела вниз. Гарри обернулся, посмотрел за плечо Луны и закусил губу. Луна совсем не удивилась. Конечно же, двери больше не было. Их позвали, и откроют выход, только когда они помогут Холму. Как же иначе?

— Ладно, — сказал Гарри, — пойдемте. Куда-то же она ведет, эта дорога?

Они осторожно спускались со склона. Впереди колыхалась трава и, кажется, темнел изгиб реки. Медное марево прятало небо и не давало смотреть вдаль.

— Трава колышется без ветра, — прошептала Гермиона.

— Там ползает, — сказала Луна, прислушавшись. — Близко. Но не приближается.

— Предлагаю поторопиться, — сказал Гарри. — Здесь как-то слишком открыто.

— Нам не будет вреда, — повторила Луна. — Нас же пригласили.

— Это если мы те, кого пригласили, — сказала Гермиона, убыстряя шаг. — Я не знаю, читают ли магам эти сказки, но в маггловских всех приглашенных испытывают.

Луна пожала плечами.

— Конечно, — сказала она. — Но ведь мы — именно те, кого пригласили. Нас пропустит. Не надо бояться.

— А кто боится? — хохотнул Рон. — Уж точно не мы.

Они спешили вперед по тропе, почти бежали, а вокруг шелестела трава, и слева и справа. Будто громадный змей ползал вокруг них, но Луна не видела его совсем. Как же так?

Ей хотелось остановиться и присмотреться, но Гермиона тянула ее за руку.

— Быстрее, Луна, быстрее. Он сжимает кольца, слышишь?

Луна слышала. И хотела увидеть Змея-в-траве, но, наверное, Гермиона права, смотреть лучше с берега или с моста... С моста он наверняка будет виден целиком.

Вот только моста через реку не было. Да и реки тоже: дорожка падала в глубокий овраг. Совсем сухой. Но... она же видела воду с вершины? Темную мерцающую воду... Или им просто показывали, как здесь должно быть?

Луна смотрела на сухое дно и пропустила момент, когда змей поднялся над травой. Шипение усилилось, Гермиона гортанно вскрикнула и резко дернула Луну за руку.

— Берегись!

Луна обернулась. Над травой вздымался змей, медный, с алыми отсветами на чешуе. Глаза его скрывали бельма.

Гарри шипел ему что-то, а змей качал головой на длинной шее. То ли слушал, то ли думал. То ли пробовал воздух на вкус.

— Надо найти оружие, — прошептала Гермиона. — Если он нападет... Луна, ты не видишь каких-нибудь камней? Я — только траву...

— Какой красивый, — пробормотала Луна. — Алая медь, кленовые листья...

— Луна!

Луна оглянулась, с трудом оторвав от змея взгляд. Трава колыхалась везде, кроме берега еще-не-реки. У того места, где — был, будет? — мост, из земли выступали камни. Остатки опор, вгрызшиеся в склон обрыва. И сквозь одну из них пробивался дубовый росток.

Луна показала рукой, и Гермиона улыбнулась.

— Удачно, — направила на дерево палочку. — Сейчас я сделаю мост и мы... Энгоржио!

Но ничего не произошло, только змей отмахнулся от Гарри и потянул к ним шею. Гарри упал. К нему кинулся Рон.

— Оно же живое, — сказала Луна. Змей смотрел прямо на нее. — Над живым здесь нет нашей власти.

Змей был прекрасен, как огонь в камине, как шелест осенних листьев, как алые астры в саду. Рядом суетилась и дергала ее за руку Гермиона. Зачем? Он не причинит вреда. Либо это не будет вредом. Когда в лесном пожаре от молнии сгорает лес — это ведь не вред, а вполне естественно. Даже красиво.

Между его глаз врезался камень, и Луна отступила на шаг, тряся головой. Гермиона стояла рядом с Луной, сжав губы в белую линию, и стегала воздух палочкой.

— Раз живое не... Будем бить неживым!

Из опоры моста вылетали камни и сыпались на морду змея. Он отмахивался, уворачивался, но все же тянулся к Луне.

— Ты красив, — сказала ему Луна, — не видела ничего прекрасней. Пропусти нас.

Но медный змей дохнул на них с Гермионой жаром и дымом, Луна закашлялась — и даже палочкой не смогла развеять дым, убрать жар.

— Диффундо! — заорал Рон.

Змей отворотил от них свою раскаленную голову и ринулся в сторону Рона.

— Авада Кедавра, — закричала Гермиона страшно. Но вместо зеленого луча из палочки ее вырвалась струя болотной воды и нисколько змея не замедлила.

Рон стоял у основания несуществующего моста, спиной к провалу, держал палочку левой, и из нее в слепые глаза змея бил белый свет. Змею не понравилось, он рванулся вперед, а Рон усмехнулся и ткнул ему в морду чем-то, что держал в отведенной за спину руке. В следующий момент змей сшиб его, и Рон исчез в провале.

Гермиона кинулась вперед, мимо Луны. Луна же подошла к обрыву. Посмотрела на реку, на тело змея, висевшее между двумя берегами будто медный мост, улыбнулась. Рон плыл к противоположному берегу, а вокруг него в темной воде играли серебристые рыбы. Луна помахала им рукой.

* * *

— Я с этим змеем говорил и вежливо, и не слишком, только он меня, похоже, не понимал совсем, — сказал Гарри. — В первый раз такое. Когда он на вас кинулся, я думал… В общем, фигню я подумал.

— И тут-то до меня и дошло, — сказал Рон. — Наверное, от страха. Что здесь все наоборот. Ну, почти. Заклинания не работают, живой змей из металла…

Они сидели на другой стороне реки. Луна предложила устроиться над водой, на спине медного змея и посмотреть на рыб, но остальные не согласились. Жаль. Но и на этом берегу тоже было красиво: его усыпали белые снежинки-цветы, и ни один не повторялся.

— И что? — Гермиона сидела, прижавшись к боку Рона, обнимая его за плечи. Он тряхнул мокрой головой. Фыркнул.

— Ну я и подумал: чем же в сказках убивают металлических змеев? И ты представляешь, Миона, ни одной не вспомнил. Зато Снейповы алхимические пары как повылазили! Вот только откуда они взялись у меня в голове?

— Дерево — металл, — пробормотала Гермиона. — Надо же… Видишь, ты у меня сам списывал, а не заклинанием, и таки что-то уложилось. Я тебе всегда говорила, что учиться полезно!

— Кто ж знал, что оно пригодится. Ты мне скажи, почему кровь этого ужика мое «дерево» не сожгла?

Рон убил змея отломленным дубовым ростком, вырванным из камней. Росток немного обуглился, заострился. Стал как оружие со старого гобелена. Только без гарды.

— Это был не дракон, — ответила Гермиона. — Потому и не сожгла.

— Вернемся, — сказал Рон, — и я из этой палки закажу палочку.

— Зачем из меча делать палочку? — удивилась Луна. — Это же меч!

Рон посмотрел на нее удивленно, но пожал плечами.

— Как скажешь. Я ведь убил не дракона, и правильно, что не-совсем-мечом, верно?

Гарри фыркнул и поднялся.

— Точно. Пойдемте дальше, что ли. А то уже пить начинает хотеться.

— Воды — полная река, — сказал Рон. — Или ты думаешь, она ядовитая?

Гермиона замотала головой.

— Здесь нельзя ничего пить, — сказала Луна. Разве Рон не видит, насколько это здешняя вода? Она привяжет их к этой земле. И, может быть, даже превратит в рыб. Луне интересно, каково быть рыбой, но, наверное, интересно будет недолго. Далеко не всю вечность.

— И есть нельзя, — добавила Гермиона. — Иначе мы никогда не выйдем из Холма. Все сказки так говорят. Придется торопиться.

Им пришлось подняться на поросший белыми цветами холм. Луне было жаль их топтать — и она обрадовалась, когда, обернувшись, увидела, как смятые цветы поднимаются и стирают их следы. Будто и не проходили они здесь никогда, не тревожили красоту.

На холм забрались запыхавшись, огляделись. Но, как и раньше, все впереди скрывала дымка — только в этот раз серебристая.

— Надеюсь, внизу нас не ждет очередной змей, — сказал Гарри.

— Вряд ли, — ответила Луна.

Странно, она только теперь заметила, как сладко пахнут цветы. Медом и сахарной ватой. Приятно, но от сладости пересохло горло.

— Не воздух, а конфета, — Рон поморщился. — Это ловушка, что ли?

— Странная какая-то ловушка, — проговорила Гермиона.

Когда дорожка вильнула и вывела к реке, у места, где должен был стоять мост, на траве и цветах кто-то расстелил белую шелковую скатерть, расшитую яркими птицами. А на ней на блюдах из серебра лежали гранаты, персики и яблоки, и между крылами птиц стояли кувшины и кубки.

— Какое красивое… — выдохнула Луна.

— Нас считают идиотами, — сказал Гарри и поправил очки. — Здесь полагают, что мы сядем и будем это есть и пить?

— Наверное, — Рон пожал плечами. — Но мы не будем. Давайте лучше берег исследуем. Вдруг что найдем?

Но они ничего не нашли. И разговор завяз в сонном сладком воздухе. Когда, вернувшись к скатерти, они сели на траву вокруг нее, Луна совсем не удивилась. Ну правда же, почему бы не посмотреть на вышитых птиц, на посуду… Какая тонкая чеканка. Ничего не будет, если просто взять стакан в руки и поднести к глазам. Только посмотреть. Разглядеть. Заблудиться взглядом в сплетениях серебряных трав…

Рон рядом разрезал персик, и блики от серебра его ножа падали на стакан Луны, как капли росы. Нос щекотал острый и свежий запах разломленного Гарри яблока. А разрезанный гранат в руке Гермионы казался Луне жеодой.

— Наверное, — сказала она, — его нельзя есть. Это ведь камень.

Гермиона вздрогнула. Посмотрела на Луну расширившимися глазами. Уронила гранат.

— Камень…

Она вскочила и пнула ближайший кувшин. На скатерть пролилась темная жидкость — алая — и Луна отшатнулась, бросив стакан.

Рон вздрогнул, посмотрел мутно.

— Миона, ты чего? Зачем разливать вино?

— Это не вино, — ответила Гермиона холодно. — А нас чуть было не поймали. В идиотскую ловушку. Да, Гарри?

Гарри потряс головой. Снял очки. Сощурился на скатерть.

— Ого, — сказал он. — А давайте мы сейчас отойдем отсюда… Побыстрее.

— Почему? — удивился Рон.

Гермиона выбила из его руки нож, схватила персик, отшвырнула прочь. За плечи дернула Рона от скатерти.

— Потому что она голодная!

— Она не живая, — сказала Луна. Птицы на скатерти смотрели на нее черными глазами. — И не злая.

— Верю, — Гарри кивнул. — Но все же предлагаю ее сжечь.

На его слова скатерть вздыбилась горбом. Изогнулись блюда, металлом блеснули яблоки. Но огонь из палочек Гарри и Гермионы отогнал ее прочь. К берегу, к обрыву. Скатерть перекрутилась, вытянулась, сплавляясь в белую серебряную ленту, и замерла — узким мостом через реку.

Гермиона вздохнула, утерла лоб предплечьем.

— Мост… Остался еще один, наверное.

Рон опустил свой меч, странно посмотрел на него, потряс головой. Гермиона положила руку ему на плечо. Улыбнулась. И Рон улыбнулся тоже.

Красивые.

— Конечно, — сказала Луна. — Интересно, каким он будет.

— Почему «еще один»? — удивился Гарри, протирая закопченные очки.

— Потому что осталось золото, — ответила Луна. И пробежала по серебряной ленте на другую сторону реки. Мост раскачивался, и очень хотелось остановиться и побалансировать, но задерживать остальных Луна не решилась.

На другом берегу дул ветер и шевелил золотое пушистое море пшеницы. Луна провела ладонью по усикам колосьев, те обрадовались. Зашептали ласковое. Вдалеке же, над золотыми волнами поднимались серые, и синие, и зеленые замковые башни. Высокие, раз были видны из-за холма.

— Вот туда-то нам и надо, — сказал Гарри. — В этот замок!

— Наверняка, — поморщился Рон.

— Он будет очень красивый, — сказала Луна.

Когда они перевалили через холм, то Луна увидела, что почти не ошиблась. Замок стоял на острове, окруженный рвом: крепкие высокие башни и развалены вместо стен. Он был и правда очень красив.

И они дошли до рва совершенно свободно и беспечально.

На этот раз никаких опор моста не было, а подъемный мост лежал разбитым во рву, и над его осколками плавали рыбы. Сквозь полуобвалившуюся стену виднелся внутренний двор и уцелевшая башня донжона.

— Странные стены, — сощурилась Гермиона. — Это ведь не камень….

— Стекло, — сказал Гарри удивленно. Луна пожала плечами.

— Из чего же еще ему быть?

— Чем строителям камень не угодил? — спросил Рон. Но Луна не стала отвечать: Рон не смотрел на нее, а оглядывал пшеничное поле. — И кто на нас выпрыгнет в этот раз?

— Здесь никого нет, — сказала Луна. Но они все же подождали. Стараясь не смотреть на воду во рву: пить все же очень хотелось.

— Прекрасно, — сказал Гарри, когда ничего опасного так и не случилось. — И из чего теперь делать мост?

— Из золота, — усмехнулась Гермиона. А потом повторила, уже без усмешки: — Из золота, конечно же.

— Ты имеешь в виду?.. — Гарри обвел рукой поле пшеницы. — Хочешь трансфигурировать?

— Хочу сплести.

— Сплести мост? — Гарри посмотрел изумленно. — Это как?

— Ну, — Гермиона пожала плечами, — сплести несколько веревок, перекинуть через ров и заморозить. Например. Вот только как их сплести…

Рон фыркнул.

— Да просто. Вязальными чарами!

Гермиона потупилась.

— Я… я их не знаю.

— Запомните этот исторический день. — Рон воздел меч к небу. — Я знаю чары, которых не знает Миона!

— Да ну тебя, — Гермиона улыбнулась. — Лучше покажи.

Луна наклонилась и провела ладонью по колосу.

— Ты извини нас, нам нужно попасть на другой берег. Ты ведь уже созрел, правда?

Колос переломился сам, и зерна просыпались в землю. Луна рассмеялась. Вот и правильно. Все правильно.

Чтобы сплести одну веревку, они собрали большой сноп — и направляли вязальные чары вчетвером. Чары Рона оказались очень яркими и точными, одно удовольствие было смотреть на их работу.

И вчетвером же аккуратно забросили веревку на другой берег. И стоило ей того берега коснуться, как плетение рассыпалось, распушилось — и застыло надо рвом золотой мелкой решеткой.

— Это что, — нарушил их оторопелое молчание Гарри, — нам осталось только пройти и все?

— В конце лабиринта — всегда чудовище, — сказала Гермиона. И хотела шагнуть на мост первой, но Рон успел раньше.

Он шел, подняв меч, и Луна видела на нем призрак доспехов, и плащ, и шлем. Римский. Улыбнулась и ступила на мост следом за Гарри, рядом с Гермионой. Сеть пружинила под ступнями, холодная и гладкая.

— Тебе надо замотать ноги, — сказала ей Гермиона. — Там же битое стекло.

— Я должна быть здесь босой, — ответила Луна. — Так надо.

Она не могла объяснить — почему, но была в этом уверена.

Они прошли разрушенные, оплывшие ворота. Стеклянная крошка колола ступни. Двор замка когда-то замостили синими плитами. И скрыли в каждой цветок. Или лист. Или ветку. Или… Увидев бабочку, Луна остановилась и поежилась.

— Какой точный рисунок, — сказала Гермиона. — Интересно, как это сделано?

— Как янтарь, — сказала Луна и обошла бабочку. Она решила не смотреть под ноги. — Вы слышите плач?

— Нет, — ответил Гарри. — А ты?

— И я. Но ведь он должен плакать. Травы его слышат. Давайте послушаем?

Они встали рядом посреди двора и замерли, прислушиваясь. Луна услышала хныканье почти сразу — тихое и едва различимое, но долго пыталась понять, откуда же оно доносилось. Стекло путало и дробило звуки.

— Вроде бы, — нерешительно сказал Рон, — вот там плачут.

И показал на вход в сохранившееся большое здание.

— Идем осторожно, — сказал Гарри. — Оружие к бою и постоянная бдительность. И не смотреть в одном направлении, вдруг там василиск?

Но василиска в праздничном зале не было. Были обвалившаяся крыша и полуразрушенные статуи воинов, придворных и собак. Разбитый стол со стеклянными блюдами. Золотистые и алые полупрозрачные фрукты раскатились по полу. На возвышении стоял трон со стеклянной статуей короля.

И перед ней сидел гном с плачущим ребенком на руках.

— Вот ты где, — сказал Гарри холодно. — Отдай ребенка.

Гном поднял на него голову. Луна никогда не видела гнома с такой ледяной сталью во взгляде. Умном взгляде. Ничуть не удивленном.

— Подойди и возьми, — ответил гном.

И стоило им шагнуть вперед, как статуи ожили. Зарычали собаки. Зашевелились воины.

— Это стекло! — вскрикнула Гермиона и ударила по статуям Диффундо. Но ничего не случилось. Гном захихикал.

— Мы кажемся стеклом, — с трона поднялся король. — Но не являемся им. Ваши иллюзии не имеют здесь власти.

Иллюзии? Луна нахмурилась. Рон отбил атаку собак. Тех ранило дерево — как интересно… Гарри сумел кинуть в ближайшего воина куском потолка и выбить из его руки меч, который и подхватил. Гермиона перебирала водные и огненные заклинания, но без вреда для воинов, однако ледяные глыбы их немного замедлили.

Гном стоял на возвышении рядом с королем и смеялся.

— Зачем? — прокричала ему Луна. — Зачем ты украл ребенка?

— Чтобы он вырос здесь, конечно! — ответил гном. И соврал. Слова его были цвета вечернего неба, а не утреннего. Но зачем же тогда? Зачем?

— Мы поможем тебе, — сказала Луна. — Объясни, что происходит, и мы…

Гном мерзко расхохотался.

— Да чего ты его убеждаешь?! — закричал Рон. — Помоги лучше, нас тут всех сейчас в рагу нарежут!

Воины наступали. Луна шагнула назад, поднимая палочку и не представляя, какое заклинание кинуть. Натолкнулась ногой на острый осколок и вздрогнула. Отступила еще и глянула на ноги. Порезалась все-таки. Из ее кровавого следа по стеклянному полупрозрачному полу растекался цвет. Синее и зеленое. Кровь. Ну конечно же. Иллюзии.

Она подобрала камень, которым порезалась, и бросила им в короля. Изо всех немногих сил. Шепча не заклинание, а слова гораздо более старые, глупые, детские: «Лети далеко, лети легко, попади метко! Лети далеко, лети легко…»

Король увидел камень, поднял руку — камень врезался в него, король покачнулся, потемнел, и стеклянная фигура его осыпалась осколками. Гном страшно закричал, а остальные фигуры замерли. Пошли трещинами. И тоже осыпались. Блестками. Стеклянным песком. Только меч в руке Гарри остался цел.

Гном на возвышении упал на колени рядом с разбитым королем и взвыл.

— Отдай ребенка. — Рон шагнул вперед.

— Вот еще! — Гном показал им острые зубы. — Я ему лучше шею сверну. И я успею раньше!

Рон поднял руки — а Гарри метнул в гнома свой меч.

«Лети далеко, лети легко, попади…»

Стеклянное лезвие вошло гному между глаз. Тот завалился назад, не выпуская ребенка из рук. Они бросились вперед, к возвышению, вверх по ступеням. Рон закричал радостно, но Луна видела, как потекла по стеклу, по ступеням — не кровь, а яркость. Цвет. Под их ногами пол терял прозрачность, становился камнем, яркость докатилась до трона, и тот оказался деревянным, обрел позолоту…

— Надо убегать, — сказала Луна.

— Что? — Гермиона с ребенком на руках повернулась к ней. — Да, конечно, но зачем торопи…

И замерла, смотря Луне через плечо. Луна обернулась.

Зал за ними собирался воедино. Воздвигся старый стол, покраснели рассыпавшиеся яблоки, зашевелились собаки, спавшие под столом. Исчезли обломки крыши и потолка, по стенам — целым — потекла роспись.

У стола начали проявляться кресла. Со спящими людьми. Или же не людьми?..

— Что за?!.. — вскричал Рон.

— Колдовство, — прошептала Гермиона. — Мы сняли какое-то проклятие…

— Или не проклятие, — сказал Гарри. — Так. Отходим. Здесь в углу дверь, через зал нам не пройти…

И осекся. Луна повернулась к нему. Гарри смотрел себе под ноги. И он, и Рон страшно побледнели, а Гермиона с выражением ужаса смотрела на трон.

Тело гнома исчезало. Постепенно. И так же постепенно проявлялась фигура на троне. Все еще призрачный король повернул к ним голову, и Луна узнала его взгляд. Ледяную сталь.

— Нет времени, — сказала Луна, и король улыбнулся ей.

— Дверь исчезла, — закричал Рон. — Гарри!

Гарри бросил в короля Адским Пламенем, но тот лишь рассмеялся и встал с горящего трона. На руках Гермионы заплакал ребенок.

— Не стоит так пугаться, — сказал король. — Вы вошли добровольно. И теперь — мои подданные.

— Вот еще! — Гарри, пятясь к стене, поднял меч. Тот сверкнул отблеском настоящей стали.

— Вот еще, — повторил Рон. И поднял свой.

— Г-герои... — Гермиона дернула Луну на себя. — Как здесь найти дверь? Отвечай, не думая.

Луна моргнула.

— Сделать, — ответила она. — Это же очевидно.

— Сделать… — Гермиона наклонилась, подняла с пола осколок стекла, — стеклянную половину граната — провела острой кромкой по своему пальцу и прижала к стене.

— Здесь, — прошипела она, ведя линию, рисуя арку, — будет дверь. Наружу. Потому что я. Так. Хочу.

— По моему слову и крови, — сказала Луна, наклоняясь и дорисовывая арку кровью из ранки на ноге.

— По слову и крови, — повторила Гермиона.

И стала дверь. Они толкнули ее вдвоем. Рука к руке. И она распахнулась в лето и солнце.