Прости нам долги наши (джен)

25 декабря 2006 года

На стол перед директором МакГонагалл с громким стуком приземлился какой-то предмет в надорванной оберточной бумаге.

— И что я должна делать с этим? — брезгливо произнесла Гермиона Грейнджер.

МакГонагалл удивленно подняла брови.

— Это книга, — сказала она. — Предлагаю тебе ее прочитать.

— Прочитать? Да я даже прикасаться к ней не хочу! — И, заметив изумленный взгляд МакГонагалл, добавила: — Это рождественский подарок. От него.

Объяснять, кого она имеет в виду, было не нужно. Им, обычно с отвращением и злостью, спустя девять лет после падения Темного Лорда именовали только Северуса Снейпа. Он провел в Азкабане шесть месяцев, но это не удовлетворило жаждущее расплаты магическое сообщество. Даже несмотря на признание Гарри Поттера, что он никогда не победил бы Волдеморта без помощи Снейпа.

МакГонагалл вздохнула:

— Гермиона, теперь ты декан Гриффиндора, заместитель директора и куратор Снейпа. Естественно, он посчитал себя обязанным что-то тебе подарить.

— Ну а я не собираюсь делать ему ответный подарок, — твердо заявила Гермиона.

— Сомневаюсь, что он ждет этого, — тихо произнесла МакГонагалл, глядя на пустую раму портрета Альбуса Дамблдора.

Гермиона ощутила слабый укол вины, но тут же напомнила себе, что Северус Снейп убийца. Он убил Дамблдора, пытал Невилла Лонгботтома и не сделал ничего, чтобы спасти Рона Уизли, которого замучила до смерти Беллатрисса Лестрейндж. Гермиона ненавидела Северуса Снейпа больше, чем кто-либо на земле. И у нее нет причин сейчас чувствовать вину. Совсем.

* * *

Было два часа ночи, но Гермионе никак не удавалось уснуть. Она рано ушла с рождественской вечеринки для преподавателей, потому что больше не могла смотреть, как захмелевшая МакГонагалл пытается флиртовать с Хагридом. Но сон всё не шел. Проворочавшись на кровати, Гермиона сдалась и решила подняться на Астрономическую башню, чтобы подышать свежим воздухом.

Когда она уже собралась в свою комнату, то вдруг заметила у опушки леса какое-то движение. Узнав в удаляющейся фигуре Снейпа, Гермиона насторожилась. Насколько она помнила, никакие ингредиенты для зелий в это время года не собирают, да и коллеги вряд ли попросили бы его пойти в Запретный лес. А так как Снейп никогда не покидал своих комнат во время рождественских каникул, если только его не вызывали, значит, находиться в лесу в два часа ночи он точно не должен. Поэтому пять минут спустя Гермиона уже пробиралась между деревьями, ориентируясь на свет пламени.

Подкравшись, она очень удивилась. Снейп сидел у костра рядом с гробницей Дамблдора, стараясь при этом находиться около деревьев. Еще больше Гермиона удивилась, когда подошла поближе и услышала его слова:

— А затем котел взорвался, — произнес Снейп. — Семнадцатый котел за этот год. Я искренне надеюсь, что Яксли и Лонгботтомы никогда не станут скрещиваться. Не уверен, что Хогвартс выстоит. Мой класс так уж точно не выдержит. Кстати, о Лонгботтоме, — добавил Снейп, делая два глотка огневиски. — Он недавно женился на Лавгуд. Вроде бы в качестве медового месяца они отправились в Бразилию, чтобы заняться поисками большого южноамериканского сопястра. К немалому удивлению Лавгуд, привезенные ими размытые фотографии никого не убедили в том, что эти большие южноамериканские сопястры действительно существуют. Лонгботтом, кажется, сейчас ведущий герболог Министерства. Меня поражает, как кто-то, так хорошо разбирающийся в травах, мог быть таким бездарным в зельеварении. Хотя, вынужден признать, что эссе он всё же писал лучше, чем Крэбб и Гойл вместе взятые.

Несколько минут Снейп сидел и смотрел на огонь, не говоря ни слова.

— Я получил твой подарок, — в конце концов произнес он. — Должен сказать, никогда не видел носков с узором из алых и розовых змей. Конечно, это не столь изобретательно, как носки гриффиндорской квиддичной команды, которые я получил несколько лет назад. Но зато они ярче. — Снейп замолчал и сделал еще один глоток огневиски. — Наверно, тебе интересно, где же мой подарок для тебя. К сожалению, он не такой креативный, как твой. У магглов выбор не настолько широк, но вот эти довольно забавные. Посмотри, они же даже не живут на одном материке!

Снейп вытащил из кармана пару носков и чуть приподнял. Гермиона прищурилась и смогла различить фигурки белых медведей и пингвинов на синем фоне.

— Счастливого Рождества, Альбус, — салютуя бутылкой, произнес Снейп и бросил носки в огонь. — Еще год — и я выиграю наше пари. Ты слишком уж верил в людей.

Воцарилась тишина, и Гермиона постаралась как можно тише уйти оттуда. Во время суда над Снейпом Гарри подтвердил, что Дамблдор знал: Снейпа могут заставить убить директора. И то, что спустя девять лет после убийства Снейп всё еще получал эти рождественские подарки, означало, что Дамблдор считал свою смерть решенным делом, а не просто вероятностью.

Гермиона была в замешательстве, и это ей не нравилось.

Январь

Гермиона ненавидела ходить по магазинам. И еще больше она ненавидела ходить по магазинам во время послерождественских распродаж. К сожалению, до конца каникул ей нужно было срочно купить новые мантии. И Гермиона храбро отправилась на Диагон-аллею.

Увидев очередь перед магазином мадам Малкин, Гермиона застонала. Но потом заметила в толпе знакомые розовые волосы и приободрилась. Хотя бы будет с кем поболтать, пока ждет.

— Привет, Тонкс! — улыбнувшись, сказала она. Когда Тонкс поздоровалась в ответ, Гермиона спросила: — Тоже пришла за мантиями?

— Если бы, — ответила Тонкс. — Нет, я на работе.

— На работе? — Гермиона удивленно взглянула на нее. — И что поход к мадам Малкин имеет общего с работой?

— Я не в очереди в магазин стою. На самом деле я присматриваю за этим, — сказала Тонкс, махнув рукой в сторону соседней аптеки. — Ему нужно пополнить запасы ингредиентов и уладить какие-то личные дела.

Сквозь стекло витрины Гермиона заметила знакомую фигуру в черном.

— Министерство хочет, чтобы ты следила за ним? Не думаю, что ему придет в голову проклясть кого-то на виду у всех.

— Вообще-то, я его защищаю, — сказала Тонкс.

— Защищаешь? — Гермиона не смогла скрыть замешательство. — Думаю, он вполне способен сам себя защитить.

— Гермиона, — медленно произнесла Тонкс, — ты разве не знаешь об условиях его освобождения?

— Были какие-то условия освобождения? — удивилась Гермиона.

— Ну, Министерство их не разглашает, — признала Тонкс. — Но я была уверена, что Гарри рассказывал тебе о некоторых.

— Мы с Гарри никогда не говорим о нем, — сказала Гермиона. — И о войне тоже. Завершение суда над ним стало для нас чем-то вроде возможности начать жизнь сначала.

— Тогда понятно.

— Так что за условия?

— Я знаю только о двух, хотя по слухам их не меньше десяти. Если он покидает Хогвартс, его должен сопровождать аврор, — сказала Тонкс. — Его магия ограничена до уровня базовых чар и трансфигурации. И ему нельзя использовать никакие атакующие заклинания.

— Ему нужен аврор каждый раз, когда он покидает Хогвартс? Разве Министерству не приходится выделять на это кучу людей? — спросила Гермиона.

— Меньше, чем ты думаешь, — ответила Тонкс. — Он выходит куда-то только три или четыре раза в год.

— И как часто другим аврорам приходится сопровождать его?

— Это делаю только я, — сказала Тонкс. — Все остальные отказываются. Если бы у меня не было перед ним долга жизни, я бы тоже отказалась, — с горечью добавила она. Едва она успела договорить, как Снейп вышел из аптеки. — Еще увидимся, Гермиона, — попрощалась Тонкс.

Снейп остановился и осмотрелся. Заметив Тонкс, он не стал дожидаться ее, а развернулся и направился к «Дырявому котлу».

Гермионе стало любопытно, и она решила пойти за ними. Совсем несложно оставаться незаметной на людной Диагон-аллее. А не потерять здесь Снейпа оказалось еще проще, чем она думала. Он шел по улице, и все расступались перед ним, провожая тяжелыми взглядами, и перешептывались. Некоторые дети даже бросали в него камни, будто в бездомного кота. Тонкс вмешалась только один раз, когда какой-то волшебник вытащил палочку и хотел проклясть Снейпа. Но тот продолжал свой путь, гордо подняв голову, и, казалось, не замечал того, что происходит вокруг.

«Наверное, это очень унизительно — зависеть от Тонкс, которая явно не слишком рвется помогать ему», — подумала Гермиона.

Но опять же, разве ей не должно быть всё равно?

Февраль

День Святого Валентина Гермиона никогда не любила. А пожив с Лавандой и Парвати, просто возненавидела: они постоянно хихикали над своими открытками и подарками, спорили, кому послать открытку в ответ, и просто сводили Гермиону с ума. И даже заразительная любовь Дамблдора к праздникам не смогла ничего изменить.

В этом году МакГонагалл решила отметить четырнадцатое февраля с особым размахом. Когда Гермиона вошла в Большой зал и увидела украшения, то не смогла сдержать стон. В воздухе парили розовые и красные пузыри в форме сердца, а из фонтана в центре комнаты били розовые и красные струи воды. Над столами летали купидоны и доставляли студентам валентинки.

Большинство преподавателей, как и Гермиона, тоже не проявляли особого восторга.

— Знаете, это один из тех случаев, когда я хотела бы, чтобы он ел здесь, — прошептала профессор Синистра профессору Вектор. — Я всегда думала, что Альбус так вызывающе украшал Большой зал именно для того, чтобы увидеть выражение его лица, когда он придет на завтрак.

— И он так выразительно комментировал украшения! — произнесла Вектор. — «Если бы у студентов было столько мозгов, сколько здесь сердец», «Говорят, что красный — цвет любви. Как по мне, это, скорее, указывает на помешательство», — низко, подражая голосу Снейпа, проговорила она.

— Вы слышали, что купидон принес ему вопиллер от Дианы Перкинс во время урока? — спросила Синистра.

— И что он сделал? — тон профессора Вектор звучал восторженно и возмущенно одновременно.

— Студенты говорят, он просто продолжил лекцию, несмотря на шум. А когда закончил, назначил ей взыскание, а потом всему классу пришлось писать контрольную по этой лекции. И все получили «Тролль».

— Да, дисциплина на зельеварении становится всё хуже и хуже, — заметила Вектор.

— И что с того? — сказала Синистра.

Гермиона задумчиво смотрела на украшения. А ведь Снейп и правда не появлялся в Большом зале. Ей и в голову не приходило поинтересоваться, где он ел, — и ел ли вообще. Она попыталась представить, как все девять лет он завтракает, обедает и ужинает наедине с самим собой, и не смогла. Ей нравилось уединение, но точно так же она любила за столом поболтать с друзьями. Каждый раз есть в одиночестве — это просто ужасно.

Март

— Профессор Грейнджер! Профессор Грейнджер!

Посреди ночи Гермиону разбудил громкий стук в дверь.

— Профессор Грейнджер! Пожалуйста, проснитесь!

В полусне Гермиона узнала испуганный голос Сары Криви, семикурсницы, гриффиндорской старосты и кузины Колина и Денниса Криви. Быстро поднявшись, Гермиона накинула мантию, обула тапочки и открыла дверь.

— Что случилось?

— Вы проснулись! — с облегчение воскликнула Сара. — Слава Мерлину! Гертруде очень плохо. Ее уже несколько часов тошнит, и мне кажется, у нее жар. А только что она потеряла сознание, и я сразу же побежала за вами.

— Понятно, — сказала Гермиона. — Иди разбуди мадам Помфри. Я приведу мисс Джексон в Больничное крыло.

Сара кивнула и бросилась бежать так быстро, как только могла, а Гермиона через потайной проход поспешила в Гриффиндорскую башню. Когда она вошла в спальню семикурсниц, Гертруда уже пришла в себя, но то и дело хваталась за живот, морщась от боли.

— Тебе нужно к мадам Помфри, — мягко сказала Гермиона. — Сможешь дойти сама?

— Вряд ли, — ответила Гертруда, тяжело дыша.

— Ладно. — Гермиона достала палочку и, наложив чары, подняла девочку в воздух. — Ложитесь спать, если, конечно, сможете заснуть, — обратилась она к остальным студенткам, после чего направилась к выходу, левитируя Гертруду перед собой. — Как только смогу, я вернусь и расскажу, как у нее дела.

Мадам Помфри уже не спала и ждала, когда Гермиона и Гертруда доберутся до Больничного крыла.

— Опустите ее на кровать, — сказала она Гермионе, задала Гертруде несколько вопросов и взмахнула палочкой, накладывая диагностические чары.

— У девочки разрыв аппендикса, — отведя Гермиону в сторону, тихо сказала мадам Помфри. — Я могу дать ей немного обезболивающего и залечить разрыв. Но кому-то нужно отправиться в больницу Святого Мунго и доставить противовоспалительное зелье

— В больницу Святого Мунго? — пораженно спросила Гермиона. — Разве вы не можете попросить его сварить это зелье?

— Ему запрещено варить зелья для студентов, — категорично ответила мадам Помфри.

— Запрещено? Но это неотложная ситуация.

— Не имеет значения. Это одно из условий его приема на работу.

— Я не знала, — словно не веря, покачала головой Гермиона.

— Профессор Грейнджер, — произнесла мадам Помфри, — мисс Джексон станет лучше, как только ей принесут зелье.

— Я сейчас же отправлюсь в больницу, — сказала Гермиона.

После разговора с Тонкс в январе Гермиона знала, что Снейпа ограничили очень во многом. Но только сейчас она начинала понимать, что раньше и представить не могла, насколько сильно.

Апрель

Гермиона не видела Гарри с Рождества. Обычно на пасхальных каникулах она готовилась к выпускным экзаменам студентов, но всегда старалась провести хотя бы день с Гарри, Джинни и их детьми. Во время учебного года вырваться к ним удавалось крайне редко. А в этот раз Гермиона особенно хотела повидать их.

Ей нравилось бывать в гостях у Гарри, но иногда это слишком утомляло. Рон, Джеймс и Сириус очень обрадовались «тете Гермионе», особенно после того, как получили от нее подарки из «Сладкого королевства». Джинни распланировала весь день: утро они провели в магговском зоопарке, после обеда побывали на игре «Пушек Педдл», а потом поужинали в Норе. И когда Джинни наконец ушла наверх укладывать сонных детей, Гермиона решилась.

— Гарри, мне нужно тебя кое о чем спросить, — она впервые заговорила о том, что беспокоило ее вот уже несколько месяцев

— О чем?

— Расскажи мне о суде над Снейпом.

— О суде над Снейпом? — повторил Гарри. Затем сел на диван напротив кресла Гермионы и внимательно на нее посмотрел. — Что случилось? — тихо проговорил он. — Не помню, чтобы за эти девять лет ты хоть раз произнесла его имя.

— Ты прав, — сказала Гермиона. — Я так злилась на него после войны. То, что он сделал… И всё это время он был на нашей стороне? Это бессмысленно!

— Я и сам не уверен, что понимаю всё до конца, — согласился Гарри. — Думаю, Рон бы понял. Он был гениальным шахматистом и знал, как важно иногда чем-то пожертвовать. Я никогда не любил терять фигуры.

— Я тоже, — прошептала Гермиона, вытирая слезы. — Рон всегда удивлялся, как я могу так хорошо учиться, но так ужасно играть в шахматы.

— После суда Ремус сказал, что Снейп тоже отличный шахматист, — признался Гарри. — И только тогда воспоминание, которое Дамблдор оставил мне в думосбросе, наконец обрело смысл.

— Дамблдор оставил тебе воспоминание?

— Да. О разговоре между ним и Снейпом. В нем Дамблдор сказал Снейпу, что тот должен убить его, и добавил, что иногда просто необходимо чем-то жертвовать. Я нашел думосброс до того, как Драко начал передавать нам информацию, поэтому не знал, чему верить. Со стороны казалось, что убийство Дамблдора далось Снейпу уж очень легко.

— Меня всегда удивляло, что ты доверился Драко.

— Это мое лучшее решение за всё время войны, — сказал Гарри. — Хотя я и знал, что Драко не хотел убивать Дамблдора, я бы ни за что не поверил Драко, если бы не посмотрел воспоминание. К тому времени, когда я уже знал, что информацией его снабжает Снейп, Драко помог обнаружить и уничтожить четвертый крестраж. А потом, — голос Гарри задрожал, — погиб Рон. Я никак не мог принять этого, пока не вспомнил, что Дамблдор сказал Снейпу. «Иногда просто необходимо чем-то жертвовать». Если бы Снейп спас Рона, то выдал бы себя и Орден лишился бы шпиона. Думаю, Снейп решил пожертвовать Роном. Словно еще одной пешкой в игре.

— Я всё равно не могу этого понять. Рон был живым человеком, а не шахматной фигурой, — сказала Гермиона. — Как можно кого-то так воспринимать?

— Не знаю, — ответил Гарри. — Но я не уверен, что мы смогли бы найти все крестражи без помощи Снейпа.

Май

В этот день в Хогвартсе проходил решающий квиддичный матч. Последний раз Равенкло и Хаффлпафф сходились в финале борьбы за Кубок по квиддичу тридцать три года назад. И в этом году кто-то из них непременно станет победителем. Флитвик и Спраут были в восторге, и их энтузиазм передался даже Гермионе, которая и команду Гриффиндора обычно поддерживала только из чувства долга.

Но, конечно, интерес к игре не помешал ей опоздать на матч. Именно поэтому она заметила у ворот Хогвартса Драко Малфоя. Гермионе стало любопытно, что же привело Драко в замок, и она решила подождать его. Простояв пятнадцать минут у Главного входа, она поняла, что Драко, скорее всего, вошел другим путем. Вряд ли он появился в школе, чтобы посмотреть матч между Равенкло и Хаффлпаффом. И, насколько она знала, хороших друзей, кроме нее, в Хогвартсе у него не было.

И только потом Гермиона поняла, к кому еще мог прийти Драко.

Снейп.

Гермиона спустилась в подземелья к его комнатам. Да, подслушивать нехорошо, но когда речь шла о Снейпе, она ничего не могла поделать с переполнявшим ее любопытством.

— Маггловский Лондон просто ужасен, — жаловался Драко. — Я три раза заблудился.

— Я же прислал тебе карту, — ухмыльнулся Снейп.

— Я с трудом разбирал твой почерк, даже когда учился здесь, — сказал Драко. — А сейчас он стал еще хуже. Но зато у меня будет свидание. Твоя маггловская портниха оказалась очень симпатичной.

Снейп фыркнул:

— А ты можешь сам заплатить за ужин?

— Конечно, — оскорбленно произнес Драко. — Я просто дам официанту несколько больших купюр и подожду, пока он принесет сдачу. Кстати, она думает, что ты мой чудаковатый дядюшка. Она никак не могла понять, зачем тебе столько мантий для спектакля. Я сказал, что ты всегда требуешь новую на каждое представление.

Раздавшийся шум заставил Драко замолчать.

— Наверное, матч закончился, — сказал Снейп. — Тебе лучше уйти.

Гермиона быстро вернулась к лестнице. Снейп шил мантии у маггловской портнихи? Хотя, наверное, это разумно. Даже Драко раз или два отказывались обслуживать, а ведь его оправдали по всем статьям.

Июнь

Поминальную службу по Дамблдору проводили, когда все студенты разъехались на каникулы. На первых пяти службах было много людей, но с каждым годом их становилось всё меньше и меньше. А в этот раз пришли только хогвартские учителя и члены Ордена, да и то не все: Невилл и Луна путешествовали по Японии, а Мунгундус Флетчер отбывал месячный срок в Азкабане за незаконную продажу летающих ковров. Но Гарри с семьей был здесь, а когда Гермиона увидела растущий живот Джинни, то сильно удивилась.

— Джинни, Гарри, поздравляю! — воскликнула Гермиона. И, не удержавшись, шутливо добавила: — Вы что, решили создать квиддичную команду Поттеров?

Гарри широко улыбнулся.

— Я всё пытаюсь убедить Джинни, что это отличная идея, но она почему-то считает, что четырех детей вполне достаточно.

— Четырех Поттеров более чем достаточно, — сухо произнесла Джинни. — А если взять еще тринадцать маленьких Уизли, то детей хватит на две квиддичные команды.

Они проговорили, пока не началась служба. Пришло не только еще меньше людей — сама служба тоже закончилась быстрее. В первую годовщину с речью выступали многие известные ведьмы и волшебники и даже министр. В этот раз лишь МакГонагалл сказала несколько слов, потом была минуты тишины, и после этого все отравились обратно в замок на обед. Некоторые оставляли на могиле носки. Это повторялось из года в год, и Гермиона никак не могла понять смысла этого обычая.

Гости разошлись только около полуночи, но МакГонагалл, Флитвик и Спраут всё еще сидели и разговаривали. Одержимость Дамблдора носками всегда приводила Гермиону в недоумение. А после того, как на Рождество она подсмотрела довольно странный обмен подарками между Снейпом и Дамблдором, то и вовсе извелась от любопытства.

— Минерва, я не понимаю, почему на могиле директора каждый год оставляют так много носков? — спросила она. — Гарри однажды сказал мне, что директор любил носки, но не настолько же?

МакГонагалл мягко улыбнулась:

— Думаю, многие не понимают. Большинство тех, кто оставляет носки, не знают всей истории.

— Что за история?

— Она началась… — МакГонагалл на мгновение замолчала, а затем продолжила: — Вообще-то, она началась с Северуса.

— С него? — не смогла скрыть своего удивления Гермиона.

— Да, с него, — подтвердила МакГонагалл. — Первые несколько лет с тех пор, как Северус начал преподавать здесь, он был… замкнутым. Необщительным. Мнительным. Что, наверное, понятно, — вздохнула она. — Думаю, мы неверно судили о нем, ведь никто из нас не понимал, как тяжело ему пришлось в детстве, да и в школе тоже. И Альбус чувствовал себя особенно ответственным за Северуса. Поэтому всегда старался сделать так, чтобы Северус мог хорошо провести время, чтобы он влился в коллектив и научился доверять другим. Это заняло годы, но Альбус всегда отличался терпением. Однажды рождественским утром, когда Северус работал здесь уже пятый год, Альбус рассказал мне, что получил от Северуса подарок. Носки оказались безобразными до ужаса, в пурпурно-синюю клетку с ярко-красным бьющимся сердцем спереди. Но Альбус был в восторге. — МакГонагалл улыбнулась воспоминанию. — На следующий год он подарил Северусу пару серебристых носков, украшенных прыгающими розовыми кроликами. Позже это превратилось в соревнование: кто найдет самые странные, самые нелепые носки. Я редко видела, чтобы Северус еще когда-либо улыбался.

— Ясно, — пробормотала Гермиона. Обмен подарками, который она видела на Рождество, внезапно обрел смысл. А Гарри был неправ, поняла она. Он сказал, что Снейп с легкостью убил директора, и она поверила этому.

Но та сцена в декабре открыла неожиданно глубокую привязанность Снейпа. Убить Дамблдора было для него намного ужаснее, чем она или Гарри могли представить.

Июль

Летом в Хогвартсе жили только Хагрид, Филч и МакГонагалл. Все остальные учителя могли приходить и уходить, когда хотели. Гермиона использовала свободное время, чтобы почитать, навестить семью и друзей и заняться исследовательским проектом, над которым работала вместе с профессором Вектор. А еще Гермиона каждый год ездила на день рождения к Гарри.

Так как Гарри победил Волдеморта в свой восемнадцатый день рождения, Министерство объявило тридцать первое июля праздником. Но Джинни всегда заботилась о том, чтобы Гарри мог отметить этот день еще и с семьей и друзьями, зная, что ему намного приятнее праздновать свой день рождения, чем день смерти Волдеморта.

Домашний праздник прошел весело, хотя из-за объединенных усилий маленьких Уизли и Поттеров Гермиона даже заскучала по тихим вечерам в Хогвартсе. Когда она вернулась в школу, было уже темно. Так темно, что она услышала, как кто-то спорит, раньше, чем увидела.

— Чтобы приготовить раноочищающее зелье, нужно тридцать два часа, а вы даете мне за него всего один галлеон? — Гермиона поморщилась, услышав ярость в голосе Снейпа. Решив, что лучше подождать, пока спор не закончится, и только потом вернуться в замок, она стала слушать дальше. — Вы предлагали четыре!

— Я дам четыре галлеона, если вы сварите и остальные зелья, — произнес неизвестный женский голос.

— Пять галлеонов за зелья, которые я мог бы продать за пять сотен?

— Да кто их у вас купит? — в ее голосе явно слышалось презрение. — Пять галлеонов и ни кнатом больше. Решайте.

— Ладно, — рявкнул Снейп. — Берите и проваливайте. — И он сунул корзину ей в руки.

— Вот заказы на следующую неделю, — сказала женщина. — Пришлите мне сову со списком нужных вам ингредиентов. Плата та же.

Снейп ничего не ответил, схватил пергамент и направился к замку. Женщина же прошла мимо Гермионы, и Гермиона узнала в ней продавца из аптеки в Хогсмиде.

Подождав несколько минут, чтобы убедиться, что не встретит Снейпа по пути, Гермиона тоже пошла к замку. Она не могла понять, зачем Снейпу варить зелья для аптеки в Хогсмиде, да еще и соглашаться на такую жалкую плату. Конечно, ни одного хогвартского преподавателя нельзя было назвать богатым, но даже самого низкого жалованья вполне хватало на жизнь. Так почему он позволял так себя унижать?

Август

Она вовсе не шпионит, твердила себе Гермиона. То, что она искала личное дело Северуса Снейпа, не означало, что она сует нос в чужие дела. Через неделю придет запрос банка на выплату учительских жалований, а профессор МакГонагалл была в отпуске. И пока она отсутствовала, Гермиона как заместитель директора могла заполнять банковские запросы. А потому ей нужно просмотреть личные дела, чтобы знать, какая сумма кому причитается. И хотя МакГонагалл возвращается уже завтра, Гермиона просто сэкономит ей время.

И даже если Гермионе ужасно хотелось узнать, почему Снейп так отчаянно нуждается в деньгах, она вовсе не шпионит! Она просто помогала директору, а если это случайно удовлетворяло ее любопытство, значит, так тому и быть.

— Ну наконец-то, — пробормотала Гермиона, когда нашла толстую папку с надписью «С. Снейп», и принялась просматривать ее, с улыбкой пролистывая кипы жалоб от родителей, студентов и коллег. Добравшись до данных о заработной плате, Гермиона начала читать.

А когда закончила, то уже знала ответ, почему Снейпу так необходимы деньги. Но, к сожалению, от этого вопросов становилось только больше. До смерти Дамблдора Снейп получал отличное жалованье, и оно увеличивалось с каждым годом. Еще ему причитался дополнительный оклад за то, что он снабжал Больничное крыло зельями и был деканом Слизерина.

После того как Снейп вышел из Азкабана, всё изменилось. Ему стали платить как учителю без опыта преподавания — сто пятьдесят три галлеона. Не очень много, но нормально для работы, которая включает проживание и питание. Но за последние девять лет Снейп не получил ни единой прибавки к жалованью, что неудивительно, учитывая отношение общества к нему. А вот что действительно было странно, так это вложенное тут же заявление: «Я, Северус Снейп, уполномочиваю Школу Волшебства и Чародейства «Хогвартс» ежемесячно переводить от моего имени 150 галлеонов на счет № 51, принадлежащий Министерству магии».

Гермиона попыталась представить, каково это — жить на три галлеона в месяц. Даже если не требовалось платить за жилье и питание, учителям всё равно приходилось за свой счет покупать одежду и другие личные вещи. Самая простая мантия — и та стоила десять галлеонов. А маггловская портниха наверняка брала и того больше. Книги и огневиски, должно быть, теперь для него редкое удовольствие.

В тот вечер Гермиона впервые открыла книгу, которую Снейп подарил ей на Рождество.

Сентябрь

Взволнованная, Гермиона постучала в дверь особняка Малфоев. Да, в последние месяцы войны у них с Драко завязалось что-то вроде дружбы, но она понятия не имела, как он воспримет ее вопрос. Собственно, она даже не знала, как выразить этот самый вопрос, чтобы Драко не заявил, что она лезет не в свое дело.

— Гермиона? — удивился Драко, встречая ее в холле. — Что ты здесь делаешь?

— Мне нужно кое о чем тебя спросить, и я не уверена, как сделать это правильно. — Гермиона прикусила нижнюю губу и в смятении посмотрела на него.

— Ладно, — медленно произнес Драко. — Пойдем. — И отвел Гермиону в библиотеку.

Раньше Гермиона была в его доме только раз, а так как тогда она искала крестраж, то не смогла уделить внимание библиотеке. Вид множества книг привлек ее, но не настолько, чтобы забыть о своей миссии.

— Итак, о чем ты хотела спросить?

— Я хочу знать об условиях освобождения Снейпа из Азкабана, — выпалила Гермиона.

— И зачем тебе это? — вкрадчиво произнес Драко.

— Я не знаю, — сказала Гермиона. — В том-то и проблема. Я кое-что увидела на прошлое Рождество и с тех пор узнала о Снейпе то, о чем раньше никогда не задумывалась. И теперь просто не понимаю, что происходит. Конечно, это не мое дело, но мне почему-то необходимо это знать.

Драко внимательно посмотрела на Гермиону, и она вдруг задумалась, не владеет ли он легилименцией. Если это так, то ее замешательство убедит его: она говорит правду. Но это не означает, что он посчитает нужным ответить.

Было дело в легилименции или нет, но Драко, кажется, увидел в ее глазах то, что хотел, и расслабился в кресле.

— Должен признать, я удивлен, что тебе не всё равно, — произнес он.

— Я тоже, — кивнула она. — И, мне кажется, это что-то большее, чем просто любопытство.

— Ты наверняка в курсе, что он был приговорен к шести месяцам Азкабана, — сказал Драко. — Что еще ты знаешь?

— Его магия ограничена, и если он покидает Хогвартс, его повсюду должен сопровождать аврор, — начала перечислять Гермиона. — Еще ему запретили то, что он раньше делал как учитель зельеварения: он не может готовить зелья для Больничного крыла, лично проводить взыскания или снимать баллы.

— Что-то еще?

— Только одно, — произнесла Гермиона, — По какой-то причине каждый месяц он перечисляет сто пятьдесят галлеонов из своего жалованья Министерству.

— Что ты знаешь о моем приговоре? — вдруг спросил Драко.

— Вообще-то, ничего, — сказала Гермиона. — Ты не сел в Азкабан, и твой образ жизни не поменялся. Честно говоря, я даже не знала, что тебе вынесли приговор.

— Взамен срока в Азкабане Визенгамот великодушно решил оштрафовать меня на сто миллионов галлеонов. О, они не ждут, что я смогу заплатить такую кучу денег, — заверил он Гермиону, увидев потрясенное выражение ее лица. — Моя семья богата, но не настолько. Когда они объявляли приговор, то специально выбрали такую немыслимо большую сумму, чтобы я никогда не смог заплатить ее, даже если опустошу семейное хранилище, продам Малфой-мэнор и всё, чем владею. Но Северусу не так повезло, — продолжил Драко, поднявшись и меряя теперь шагами комнату. — Его оштрафовали на пятьдесят пять тысяч галлеонов. Это относительно маленькая сумма, и от него ожидают, что он сможет ее выплатить. Но в то же время она достаточно велика, чтобы возвращатьее бесконечно много лет. У меня перед ним долг жизни. У моей матери тоже. Я предлагал ему расплатиться вместо него, но этот упрямый сукин сын отказался! Он продал свой убогий маггловский дом и с тех пор понемногу возвращает Министерству деньги. Он даже не позволяет мне подарить ему на Рождество что-то приличное! — Драко уселся обратно. — Вот такая история. Помогло?

— Кажется, да, — медленно произнесла Гермиона. — Вообще-то, — продолжила она через секунду, — думаю, теперь я знаю о Северусе Снейпе больше, чем когда-либо.

— А всё, что я знаю, — этот упертый идиот слишком горд, чтобы принять помощь, — сказал Драко.

— Неужели ты так и не понял? — удивленно посмотрела на Драко Гермиона. — Ты не можешь расплатиться по его долгам вместо него.

Октябрь

Гермиона прочитала записку и скривилась. Она ненавидела распределять задания для взысканий, тем более для тех, что назначили другие учителя. А хуже всего было следить за студентами, присланными Снейпом, которому это не позволяли условия освобождения. Казалось, Снейп стал раздавать отработки еще чаще, чем когда она сама училась здесь. И хотя взыскания от Снейпа распределили между всеми преподавателями и директором, очередь Гермионы подходила почти каждую неделю.

Взглянув на лежащие на столе кипы непроверенных эссе по трансфигурации, Гермиона решила снова заставить студентов писать строчки. Но когда она в тот вечер шла к своему кабинету, ее планы резко изменились.

— Не переживай, Гестия, — произнес голос, и Гермиона узнала Диану Перкинс, второкурсницу из Гриффиндора. — Скорее всего, нам придется просто писать строчки или что-то вроде этого.

— Но Диана, — сказала Гестия Яксли, еще одна второкурсница-гриффиндорка, — когда я в прошлый раз отрабатывала взыскание с профессором Грейнджер, она заставила меня чистить совятню. Это было ужасно!

— Но она сама назначила то взыскание, так ведь? — спросила Диана.

— Да.

— Тогда это совсем другое дело, — сказала Диана. — Сегодняшнее взыскание — его. Никто из учителей не воспринимает его взыскания всерьез. Когда я в последний раз отрабатывала его взыскание с профессором Флитвиком, то учила его свистеть. Профессор Грейнджер обычно заставляет писать строчки или вообще ничего не задает.

— Звучит не так уж плохо, — осторожно заметила Гестия.

— Это немного скучно, но ничего ужасного. Поверь мне, возможность проклясть Бёрка того стоила.

Гестия засмеялась.

— Это было весело. Я, конечно, взрывала раньше котлы, но из-за меня хотя бы никогда не обсыпало фурункулами целый класс. А выражение лица Бёрка, когда его пальцы вдруг исчезли и иглы дикобраза полетели в зелье, — это самое прекрасное, что я видела в жизни. — Она счастливо вздохнула. — Теперь он никогда не будет меня дразнить.

— И с нас даже ни одного балла не сняли.

Голос Дианы звучал очень радостно. И она была права: во время взысканий, которые назначал он, никто из преподавателей не задавал ничего тяжелого. Когда Гермиона сама училась здесь, она всегда считала взыскания несправедливыми. Но теперь, услышав этот разговор, не могла отделаться от мысли, что очень ошибалась. Не только поведение влюбленных Клаудиуса Бёрка и Гестии Яксли переходило все границы. Использование заклинаний в классе зельеварения могло привести к ужасным последствиям. Гестия и Диана придумали план, как унизить Бёрка при всех, и даже не подумали о его чувствах или об опасности, которой подверглись другие.

Внезапно приняв решение, Гермиона вышла из-за угла.

— Мисс Яксли, мисс Перкинс, следуйте за мной.

Гермиона спустилась в подземелья и постучала в дверь класса зельеварения.

— Что? — Снейп открыл дверь. Его лицо было раскрасневшимся, а сам он казался явно сердитым.

— Добрый вечер, — сказала Гермиона, инстинктивно делая шаг назад. — Как я понимаю, сегодня вы назначили мисс Яксли и мисс Перкинс отработку. — Снейп всё еще недовольно смотрел на нее, а вот Гестия и Диана выглядели сбитыми с толку. — Какое наказание вы дали бы в качестве взыскания? Я могу с тем же успехом проверять эссе в классе зельеварения, что и в классе трансфигурации.

Снейп слегка удивился, но отступил от двери.

— Мисс Перкинс, мисс Яксли, — неприятно улыбнулся он, и обе студентки заметно занервничали. — Думаю, несколько котлов необходимо отскрести от остатков зелья. А когда вы с этим справитесь, то можете устранить последствия ущерба, который нанесли классу.

Девочки хмуро кивнули и занялись котлами, а Снейп начал готовить ингредиенты к завтрашним урокам.

Гермиона вошла и села за одну из немногих чистых парт. Класс выглядел ужасно. Гермиона никогда не видела, чтобы в комнате было так грязно, даже после самых разрушительных взрывов, устроенных Невиллом. Укол вины стал ощутимее. Взыскание было заслуженным, не стоило даже сомневаться.

Диана и Гестия закончили мыть котлы и приводить в порядок помещение только после отбоя, а Снейп всё еще готовил ингредиенты. И пока Гермиона отводила студентов в гриффиндорскую башню, ей не давала покоя мысль: как долго пришлось бы Снейпу работать, если бы никто ему не помогал? Наверное, большую часть ночи. И сколько вообще ночей он провел, убирая класс? Скорее всего, немало. Это беспокоило ее, хотя она и не могла понять почему. К концу недели она решила, что нужно озвучить этот вопрос на следующем собрании деканов.

— Всё или что-то еще? — спросила директор МакГонагалл.

— Вообще-то, — медленно произнесла Гермиона, — думаю, нам нужно обсудить кое-что еще. — И пока остальные слушали, она пересказала разговор Гестии и Дианы. Профессор Спраут выглядела немного смущенной, а профессор Флитвик так и вовсе был в ужасе.

Когда Гермиона закончила, директор вздохнула:

— До меня доходили слухи, что уроки зельеварения стали почти неконтролируемыми, но так как он никогда не жаловался, я не воспринимала это всерьез.

— Дети могли получить серьезные травмы, — сказала Гермиона. — Думаю, очевидно, что он больше не имеет авторитета среди студентов. С тех пор как он перестал снимать баллы и контролировать отработки, уважение к нему пропало.

— Но что мы можем сделать? — спросила профессор Спраут. — Его контракт составлен Министерством.

— Может, обратиться в Министерство с просьбой разрешить ему снимать баллы? — предложила профессор Синистра.

— Это плохая идея, — возразил профессор Флитвик. — Как только он снимет хоть один балл, родители тут же завалят нас вопиллерами.

— У меня есть другое предложение, — сказала Гермиона. — Вместо того чтобы просить Министерство изменить условия его контракта, что крайне маловероятно, можно сделать так: он назначает взыскания, а мы за ними тщательно следим.

— Разве это не займет кучу времени? — спросила профессор Спраут. — Он раздает столько отработок, что нам некогда будет проверять контрольные.

— Если теория профессора Грейнджер верна, — задумчиво проговорила МакГонагалл, — как только наказания станет назначать он, количество взысканий снизится, и мы сможем тратить на них меньше времени.

— Можно также сочетать отработки, — добавила Гермиона. — Отрабатывать у него всегда было трудно.

— Пока это лучшее, что мы придумали, — сказала МакГонагалл. — Давайте подождем месяц и посмотрим, что получится. Зельеварение — опасный предмет, и нельзя, чтобы поведение студентов выходило из-под контроля.

И хотя некоторые учителя ворчали, а студенты были в ужасе, план Гермионы сработал. Количество взысканий резко уменьшилось. А Гермиона с удивлением поняла, что не чувствует себя виноватой за то, что облегчила Снейпу жизнь.

Ноябрь

Гермиона неохотно вышла из «Флориш и Блоттс». Ей редко удавалось попасть на Диагон-аллею во время учебного года. Книжный магазин в Хогсмиде не впечатлял таким разнообразием и больше ориентировался на учеников, а не взрослых. Заказывать книги по совиной почте Гермионе нравилось гораздо меньше, хотя в получении посылок и было что-то волнительное.

На улице Гермиона заметила идущих к книжному магазину Снейпа и Тонкс и не спеша направилась к ним.

— Профессор Снейп, — проходя мимо, кивнула ему Гермиона.

Он чуть помедлил, затем кивнул в ответ.

— Профессор Грейнджер.

Гермиона начала здороваться с ним месяц назад, но сейчас впервые сделала это у всех на виду. Улыбнувшись, она решила отправиться в «A Novel Idea» — самый популярный на Диагон-аллее книжный магазин.

— Профессор Грейнджер! — радостно поприветствовал ее владелец магазина Маркус Алдертон, когда она вошла. — У меня как раз появилась книга, которая должна вас заинтересовать. Я даже могу здорово вам уступить. Мне удалось заполучить ее по очень выгодной цене.

— Что за книга? — спросила Гермиона.

— «Арифмантика преобразований», — ответил он. — Первое издание.

— Правда? — пришла в восторг Гермиона. Она уже давно искала экземпляр этой книги и почти отчаялась найти. — Сколько?

— Пятьдесят галлеонов.

— Пятьдесят галлеонов? Когда я училась, я видела такой фолиант, и он стоил сто галлеонов. — Гермиона подозрительно посмотрела на продавца. — Книга в хорошем состоянии?

— В ней есть какая-то надпись, — признался Алдертон, — но в остальном она в отличном состоянии. Как я сказал, это была очень выгодная сделка. — Он жестко улыбнулся.

От этой улыбки у Гермионы возникло неприятное ощущение. Ей показалось, что она уже знала, у кого Алдертон приобрел книгу.

— Можно мне взглянуть?

— Конечно.

Алдертон подал ей книгу. Когда Гермиона просмотрела ее, то поняла, что ее подозрения подтвердились. Она уже видела этот почерк раньше — в учебнике Гарри по зельеварению за шестой курс. Книгу, которую Гермиона так долго искала, Алдертон купил у Северуса Снейпа за смехотворно низкую цену, причем сделал это с мстительным удовольствием. После этого Снейп направился во «Флориш и Блоттс». А замок он покидал только три раза в год. Сейчас был конец ноября. Кажется, она знает, на что Снейп потратит вырученные деньги, и это ей не нравилось.

— Я беру ее, — решительно произнесла она.

Впервые за долгое время Гермиона поняла, что перестала ненавидеть профессора Снейпа.

25 декабря 2007 года

Гермиона стояла в снегу на краю Запретного леса, нервно сжимая в руках сверток. Возможно, ей не стоило нарушать его уединения и дать, как всегда в это время года, пообщаться с Дамблдором. Но почему-то казалось, что попросить домовых эльфов передать подарок утром — это слишком безлично. Тем не менее, вмешиваться сейчас было всё же неловко.

— С Рождеством, Альбус. — Снейп отсалютовал стаканом с огневиски и сделал глоток.

Гермиона замялась. Нужно что-то решить. Если повторится тот же сценарий, что и в прошлом году, значит, скоро Снейп будет пьян и не сможет ни понять, ни принять ее подарок.

— Прошло десять лет, Альбус, — произнес Снейп, присаживаясь у костра. — Мало что изменилось. Министерство всё так же несостоятельно, студенты всё так же глупы, а магическое общество всё так же презирает меня.

Гермиона прикусила губу и приняла решение. Она отдаст подарок завтра, а сейчас лучше оставить его одного. Но когда она повернулась, чтобы уйти, Снейп резко вскочил.

— Кто здесь? — прошипел он, вытащив палочку.

Гермиона поморщилась и сняла чары невидимости.

— Это я, профессор Снейп. Я просто гуляла, — запинаясь, произнесла она.

— Профессор Грейнджер, — протянул Снейп, — сейчас два часа ночи. Холодно. Снега по колено. Даже если поверить, что у вас бессонница, вы вряд ли решились бы выйти прогуляться. А если бы и решились, Запретный лес — не самое подходящее для этого место. Вы совсем не умеете врать. — Снейп шагнул к ней, всё еще сжимая в руке палочку. — Что вы здесь делаете, профессор Грейнджер? — обманчиво спокойно прошептал он.

Гермиона открыла рот, но слова не шли.

— Давайте я угадаю, — почти непринужденно произнес он. — Вы вернулись домой после рождественского ужина у Поттеров и увидели, как я направляюсь в лес. Очевидно, я задумал что-то ужасное, и вам в лучших гриффиндорских традициях вздумалось проследить за мной. И даже когда вам стало ясно, что я не замыслил ничего плохого, вы решили остаться. — Он сделал еще шаг вперед, Гермиона инстинктивно отступила и слишком поздно поняла, что уперлась спиной в дерево. — И что теперь вы будете делать? Расскажете аврорам, чтобы меня оштрафовали за то, что я покинул Хогвартс без разрешения? Расскажете студентам, чтобы они могли тайком глумиться надо мной? Расскажете директору, чтобы она наложила на гробницу чары, которые не подпустят меня близко? Расскажете Поттеру, чтобы вдвоем вдоволь посмеяться? — С каждый вопросом его голос становился всё громче, и в конце он почти перешел на крик.

— Нет, — сказала Гермиона, нарушив воцарившееся молчание.

— Нет? — недоверчиво произнес Снейп. — Тогда позвольте мне повторить свой первый вопрос. Что вы здесь делаете, профессор Грейнджер?

Гермиона взглянула на сверток в руках, а затем порывисто сделала шаг вперед. Став на носочки, она быстро поцеловала Снейпа в щеку.

— Счастливого Рождества, профессор Снейп, — проговорила она, сунув сверток ему в руки. Увидев его изумленный взгляд, Гермиона покраснела, развернулась и быстро пошла к замку.

Несколько минут Снейп молча наблюдал за ней, пока она не пропала из виду. Затем медленно развернул подарок. Бросив оберточную бумагу в огонь, он задумчиво посмотрел на носки в руках.

— Возможно, ты был прав, Альбус, — тихо произнес он.

На следующий день профессор Северус Снейп впервые за последние десять лет появился в Большом зале на завтраке.