Сказка о любви (джен)

Давным-давно в одном королевстве жил-был герцог. Он был так храбр и ловок, что никому ещё не удавалось победить его в поединке; пел он лучше любого менестреля, а о его прекрасных синих глазах вздыхали девушки по всему королевству.

Но вот однажды случилась беда. На королевство напало страшное чудовище. Где бы оно ни появлялось, всюду люди сходили с ума, начинали убивать друг друга и разрушать свои дома. В скором времени вся страна была объята страхом.

Тогда король позвал герцога и сказал ему:

— Ты силён и храбр, и если ты не сможешь победить эту напасть, то больше никто не сможет! Ступай и сразись с чудовищем!

— Слушаюсь, ваше величество! — ответил герцог и стал собираться на бой. Много рыцарей хотело отправиться вместе с ним, но никто и оглянуться не успел, как сел он на коня и был таков. Не взял он с собой ни слугу, ни друга, ни даже оруженосца.

Долго ли, коротко ли, от герцога не было никаких вестей. Но в один прекрасный день все сумасшедшие вдруг разом исцелились, и стало ясно, что чудовище побеждено.

Король приказал приготовить пир и поджидать героя, однако проходило время, а герцога всё не было. Тогда слуга и оруженосец отправились искать своего господина.

Долго они шли, переругиваясь, по лесам и полям и наконец пришли к подножию гор. На камнях они увидели пятна крови, которые привели их прямо на дно глубокой пропасти. Там лежал герцог, прекрасный, как и при жизни, и не было на нём ни царапины.

— Он, верно, стал святым! — воскликнул оруженосец. — Значит, он был хорошим!

— Это как сказать, — отвечал слуга, который знал, что оруженосец даже придворного кансильера готов причислить к лику святых и вообще в этом смысле ненадёжен.

Он поднёс к губам герцога зеркало и увидел, что оно помутнело.

Обрадовавшись, они стали приводить своего господина в чувство, но тот и не думал приходить в себя. Тогда слуга и оруженосец не на шутку перепугались и повезли его назад.

В столице король велел собрать консилиум врачей, которые долго совещались и наконец решили, что больной скорее жив, чем мёртв. Однако он спал, и разбудить его было никак нельзя. Враги герцога втихомолку радовались тому, что он уснул и не проснётся, но многие были весьма опечалены. Кардинал, например, с горя выпил залпом шестнадцать чашек шадди и отправился молиться об исцелении герцога. Королева стала падать в обморок в два раза чаще, а капитан королевской стражи взял моду швыряться в подчинённых сапогами, но никто не обижался, потому что он так горевал, что всегда промахивался.

Когда стало понятно, что ни один врач ничего не может сделать, тело герцога положили во дворце в стеклянном гробу. Каждый день верный слуга смахивал с крышки пылинки и тайком утирал скупую слезу, а оруженосец прибегал по ночам и шёпотом рассказывал, что произошло за сегодня.

Супрем потребовал, чтобы законодательство разрешило нахождение полумёртвого (полуживого! — обижались самые верные) герцога на территории дворца, тессорий, облизываясь, подсчитывал расходы на строительство гробницы, а кансильер так обрадовался смерти врага, что забыл, что он старый больной человек, и отправился к даме. Дама, впрочем, его выгнала, потому что соблюдала положенный траур и не принимала даже давних поклонников.

А король был безутешен, потому что близилась война, а самый талантливый полководец лежал в гробу и был к ней безразличен.

— Мы проиграем! — плакал по ночам король в пустом зале, дождавшись, пока уйдёт оруженосец. — Мы без тебя обязательно проиграем! И на кого ж ты нас оставил, и-и-и!

На этом месте король сморкался в платок и с чувством выполненного долга шёл спать.

Но вот однажды явилась неведомо откуда старая-престарая колдунья в козлиной шкуре.

— Не прогоняй меня, о король! — сказала она. — Я могу помочь твоему горю!

— Ладно, — мрачно буркнул король, потерявший всякую надежду. — Помогай.

Колдунья надела на голову козлиные рога, взяла бубен и стала петь и плясать. А когда утомилась, села и сказала:

— О король! Знай же, что герцог заколдован!

— Так расколдуй его, — велел король.

— Нет, — отвечала колдунья. — Колдовство так устроено, что разрушить чары могут только двое, мужчина и женщина, которые искренне любят герцога, а больше никто.

Тогда король объявил указ: все, кто когда-нибудь любил герцога, должен был явиться во дворец.

И вот явилась целая толпа женщин всех сословий: каждая думала, что, если она сумеет снять заклятие, герцог на ней женится. По очереди проходили они перед колдуньей, но та только качала головой.

Когда никого не осталось, король послал за королевой и сказал ей:

— Душенька, может, ты сможешь его расколдовать?

Но и у королевы ничего не получилось. Она даже поцеловала герцога прямо в губы, но он оставался холоден и недвижим, разве что едва заметно поморщился, но это не считается.

Королева ещё раз для порядку упала в обморок и сказала фрейлинам:

— Похоже, нам придётся оставить его здесь на веки вечные и открыть музей!

— Нет, — возразил король, — мы ещё не звали всех друзей герцога!

На следующий день пришли все, кто был с герцогом дружен или служил ему. Приехали даже из соседнего государства; главой посольства была пёстрая кошка, но все были так заняты расколдовыванием, что не обратили на это внимания: мало ли какие у соседей причуды?

Но ведьма, глядя на них всех, мрачнела с каждой минутой.

— Нет, — сказала она. — Есть в вас преданность, уважение и восхищение, но этого мало.

И после её слов все впали в уныние, даже один адмирал, который сам был колдуном и никогда не падал духом.

— Все ли пытались его расколдовать? — спросил король, уже ни на что не надеясь.

Но тут оказалось, что не пришла одна вдова. Она сидела дома у окошка, вышивала и проливала по герцогу горькие слёзы.

Вдову тут же привели во дворец.

— Итак, — сказала ведьма. — Ты любила его?

Вдова оглянулась на спящего в гробу герцога — она видела его в шестой раз в жизни, но ей и первого хватило, чтоб влюбиться. Но, понятное дело, мужу она об этом не говорила.

— Да, — призналась вдова и закрыла лицо веером, потому что ей стало очень стыдно.

Тут вдруг раздались шаги и вошёл рыцарь, про которого все забыли, потому что он целый день возделывал свой сад с астрами, цветущими так пышно, что его за ними не было видно. Узнав о смерти друга, он отправился в путь, плача горючими слезами и сочиняя в дороге стихотворную эпитафию.

— Так, — сказала ведьма. — Ты его тоже любил?

Рыцарь посмотрел на спящего в гробу друга и вспомнил, как они вместе сражались с врагами, вместе пили и ходили к дамам. Правда, любовался тогда рыцарь вовсе не дамами, но, понятное дело, герцогу об этом не говорил.

— Да, — признался рыцарь и закрыл лицо шляпой, потому что ему стало очень стыдно и он подумал об эмиграции в одно соседнее государство.

— Тогда вы должны его расколдовать, — сказала ведьма.

Вдова и рыцарь так удивились, что один отнял от лица шляпу, а другая уронила веер.

— Как же мы его расколдуем? — спросили они.

— А вот этого я не знаю, — ответила ведьма.

— Шарлатанка! Взять её! — крикнул король, который очень разгневался.

— Подождите, — сказала вдова. — Мы сначала попробуем.

Они с рыцарем по очереди поцеловали герцога, но ничего не произошло, и рыцарь от горя даже забыл сочинённую эпитафию.

— Он не дышит, — заплакала вдова. — Если б я могла, я бы отдала ему своё дыхание без остатка!

— А я бы отдал свою горячую кровь, — сказал рыцарь. — Ведь ему так холодно!

И тут же герцог вздохнул, а щёки его зарумянились, только рыцарь и вдова упали замертво где стояли.

— Проклятье, — произнёс герцог, когда сел в гробу и понял, что произошло. — Вот так всегда!

— Ничего, друг мой, — утешил его король, который несказанно обрадовался. — Вы с нами и можете оборонять страну от врагов. А храброму рыцарю и почтенной вдове мы поставим на площади памятник. Во всех приличных государствах так делают.

— Мяу! — согласилась кошка из приличного государства.

— Нет! — воскликнул герцог. — Лучше бы мне умереть, чем вот так воскреснуть!

И он тут же послал верного слугу к себе домой. Ведь у герцога в кабинете стоял шкаф, в шкафу — шкатулка, а в шкатулке лежали волшебные цветы с семью лепестками, когда-то давно подаренные зятем из-за моря. Уже два раза эти цветы спасали ему жизнь.

Слуга вернулся со шкатулкой. Герцог открыл её и увидел, что цветок остался всего один.

— Спасайте вдову! — воскликнул оруженосец, который не любил рыцаря за астры, неблагородное происхождение и за то, что сонеты у него всегда получались лучше.

— Спасайте рыцаря! — воскликнула королева, которая не любила соперниц и обижалась на герцога за то, что он у неё в будуаре только спит, иногда даже не снимая сапог.

А король ничего не сказал, потому что вспомнил, что должен быть равнодушным и беспристрастным, как и положено королям.

— Решай, — прохрипела ведьма, вытащила длинную трубку, подожгла и стала вдыхать дым. — У тебя ровно одна минута.

— Лучше б я умер, — прошептал герцог. — Вот моё решение!

В этот момент одна из портьер откинулась в сторону, и все увидели, что за ней стоит сын супрема.

— По счастливой случайности в нашей семье тоже есть такой цветок, но, к сожалению, о том, как его использовать, мой любимый хронист ничего не сообщает, — сказал он.

И в самом деле, в руке он держал волшебный цветок, точно такой, какой и был нужен.

— Как вы посмели? — вопросил супрем. — Разве я позволял вам его брать?

— Нет, но и не запрещали, — невозмутимо отвечал отцу юноша. — А что не запрещено, то, как известно…

И супрему нечего было возразить, потому что он проиграл на своём же поле.

Обрадовавшись, герцог взял оба цветка, положил их в рот вдове и рыцарю и прочёл заклинание, которому научился за морем. Тут же волшебство подействовало.

— Какой вкусный цветок, — сказала вдова, приходя в себя. — Надо же, чего только на свете не бывает!

— Нужно посвятить ему рондель, — машинально подтвердил рыцарь. Он всегда писал рондели, когда у него было особенно хорошее настроение.

Они обнялись, король прослезился от счастья, королева по привычке упала в обморок, оруженосец засопел, потому что не знал, что сказать, а слуга отвернулся, чтобы никто не догадался, какая у него нежная душа.

И герцог на радостях тут же сделал вдове предложение.

— Я не могу стать вашей женой, — сказала та. — Я старше вас, у меня пятеро детей и я некрасива.

Но герцог заверил её, что это совершенно всё равно, что она не знает, какая на самом деле она красавица, и попросил короля благословить их брак. Так бедная вдова стала герцогиней, а половина королевства позеленела от зависти.

— Интересно, кем ты назначишь меня? — тихо спросил рыцарь, который ужасно смутился, что герцог знает его тайну.

— Тут в соседней империи ещё не такие браки заключают, — так же тихо ответил ему герцог, потому что не хотел, чтобы позеленела вторая половина королевства, ведь иначе это была бы уже другая сказка. — А пока, если хочешь, можешь побыть моим офицером по особым поручениям.

И он повёл вдову из дворца в церковь, обрадовать кардинала, который всё ещё молился, и попросить его провести надлежащую церемонию, а по дороге успел назначить сына супрема полковником. Оруженосец при этом присоединился к позеленевшим.

— А где же ведьма? — вдруг спросил супрем, который хотел, чтобы происшествие немедленно занесли в летопись с подписями всех свидетелей и участников. Но ему никто не ответил, потому что кансильера от злости хватил удар и он в самом деле стал старым и больным, а тессорий любовался в зеркало неожиданной гармонией между цветом своего лица и цветом камзола.

А ведьма уже давно исчезла, на то она и была ведьма.

Она выскочила из дворца, приподняла юбки и поскорее побежала домой. Бубен звенел у неё за спиной, а на голове подпрыгивали козлиные рога. Не переводя дух, ведьма добежала до дома. На крыльце печально сидело помятое, побитое чудовище без одного уха.

— Ах ты, негодяй! — сказала ведьма. — Из-за тебя такая катавасия приключилась! Заколдовал герцога, а мне расколдовывать? Уж на что я думала, что все любят только его красоту и власть, а нашлись двое, которые полюбили его самого! Что же делать, пришлось так и оставить расколдованным!

Чудовище поникло и виновато заскулило.

— Знаю, знаю, — ворчала ведьма, — он тебя так треснул, что всё колдовство твоё с народа слетело. Да ведь из-за тебя столько мне хлопот! А ну, полезай в наказание в погреб и о своём поведении подумай!

Чудовище прижало уцелевшее ухо и полезло в погреб, где, говорят, сидит до сих пор. И поделом ему. А все остальные жили долго и счастливо, как только в сказках и бывает.