Waste (джен)

Мы покинем эту страну,

Мы покинем эту страну,

Вместе с первым попутным ветром

Мы покинем эту страну.

Ты помнишь, когда уезжали те,

Что пришли сюда раньше нас,

Мы поражались глухой пустоте

Их обесцвеченных глаз.

Мы смотрели на них с изумленьем и страхом,

Взгляд опустить боясь.

Но те, кто приходит сюда сейчас,

Точно так же смотрят на нас.

Сердце того, кто рожден для битвы,

Радует звон мечей,

Те, что вскормлены мудрой беседой,

Ищут вина речей,

Но здесь так привыкли сражаться за правду,

Что жизнь превратилась в войну.

При ближайшем попутном ветре

Мы покинем эту страну.

Этой ночью приказ епископом дан,

И слуги торопятся в порт,

И через час ни один капитан

Не сможет взять нас на борт.

Но рыбак Том Редсон — наш верный друг,

И руки его сильны.

Между первым и третьим пределом ночи

Мы покинем пределы страны.

Мы покинем эту страну,

Мы покинем эту страну.

И назад уже не вернемся,

Раз покинув эту страну.

(Тикки Шельен, «Бегство из Димчерна»)

Снейп в последний раз ковырнул почти нетронутое пюре и отодвинул тарелку.

— Северус…

За последние месяцы он успел возненавидеть этот мягкий бархатный голос. «Северус, ты должен узнать…», «Северус, тебе надо устроиться в школу», «Северус, у него её глаза, в точности такие же», «Северус, надо жить дальше. Надо есть». И не подчиниться было труднее, чем крику или даже угрозе Круцио. Снейп придвинул к себе тарелку, проглотил несколько ложек пюре, не чувствуя ни вкуса, ни запаха, а потом всё-таки решительно отодвинул стул и вышел из-за стола.

На улице его встретила хлюпающая под ногами грязь. Неважно. В последние две недели всё стало неважно. Он подошёл к кривому вязу, словно специально изогнувшемуся у земли так, чтобы удобно было сидеть. Их с Лили любимое место. «Почему? — в десятый? сотый? тысячный? раз он задавал одни и те же вопросы. — Почему ты выбрала Поттера? Почему не заставила его уехать из страны? Почему родила ребёнка в такое время? Почему не выгнала Блэка? Почему?» Но, даже будь Лили жива, она бы не ответила.

После «почему» наступал черёд «если бы». Если бы гриффиндорским мерзавцам не захотелось в тот день развлечься… Если бы Лили выбрала себе кого-то более разумного… Если бы Трелони не выдала это чёртово пророчество… Если бы Лорд выбрал Лонгботтомов… Если бы. Если бы это было возможно, он без малейших колебаний нарушил бы фундаментальный закон магии — нельзя ничего изменять в прошлом. Но даже самые мощные министерские хроновороты могли отправить человека в прошлое максимум на неделю.

Кап! К мокрой грязи под ногами добавилась вода сверху. Холодная капля стекла с волос, прокатилась по носу и упала на мантию. Рядом что-то хлюпнуло, раздалось приглушённое ругательство.

— Вот ты где, — глухо прогудел лесничий. — Профессор Дамблдор прям это… ясновидящий. Он сразу сказал, что ты здесь будешь. Велел, чтобы ты к нему зашёл.

Снейп тяжело вздохнул. За последние несколько месяцев необходимость постоянно быть на виду вымотала его до предела. Уроки, педсоветы, собрания Пожирателей Смерти, трапезы в Большом Зале, наблюдения за отработками… Только вечером удавалось иногда урвать час-другой для себя, но и это время у него могли украсть. Вот и сегодня — снова. От мысли, что так теперь будет всегда, хотелось взвыть.

Горгулья ухмыльнулась и пробормотала что-то невнятное, прежде чем отпрыгнуть в сторону, открывая проход. Северус на мгновение остановился перед извилистой лестницей, ведущей в кабинет. Высушить одежду. Постараться придать лицу непроницаемое выражение — портрет Финеаса не упускал случая вставить шпильку об измельчании Слизерина. Попытаться держаться прямо…

Дамблдор встретил его хмурым и озабоченным взглядом.

— Вы хотели меня видеть, сэр?

— Да, Северус, присаживайся. Через три дня Визенгамот будет рассматривать твоё дело. Мне удалось добиться, чтобы заседание поставили на субботу и ты мог присутствовать, не отвлекаясь от своих обязанностей. Процесс будет закрытым и малым составом Визенгамота, только самые благонадёжные.

Снейп подобрался. За суматохой школьных будней он успел забыть, что Метка на руке в нынешние времена — сама по себе повод для суда и приговора. Во всяком случае, для него.

— Вы думаете, меня могут… посадить, сэр?

Дамблдор многозначительно изогнул бровь, переложил какие-то пергаменты из одной стопки в другую и только потом ответил:

— Честно говоря, меня действительно несколько беспокоят показания Трэверса и особенно Эйвери. В издевательствах над маглами ты принимал участие три года назад, ещё до того как осознал свои заблуждения. Но Эйвери, который, как установил суд, был под воздействием Империо, дал очень подробные показания о твоём участии в убийстве Боунсов…

Снейп на мгновение прикрыл глаза. Эйвери оправдан. Этого следовало ожидать — одна из богатейших семей магической Британии, отец Джесса заседает в Визенгамоте, дядя заведует Мунго… И при таких возможностях этот мерзавец ещё и топит друзей! Но ведь он, Снейп, никого не убивал! Он только ранил хозяина, заставив того выронить палочку. А на всё остальное желающих хватило и без него.

— Я не убивал!

— Я знаю, мой мальчик, и поэтому полагаю, что всё кончится хорошо. Но без твоей помощи мы не справимся. Я и так уже сделал всё, что мог: добился закрытого заседания, взял тебя на поруки до суда, чтобы ты продолжал работать… Полагаю, то, что мне пошли навстречу и тебя не арестовали — добрый знак. А теперь ты должен убедить судей, что осознал свои ошибки, искренне раскаиваешься и в дальнейшем готов не жалеть сил ради процветания магического сообщества.

Северус с трудом удержался от гримасы отвращения. Ради магического сообщества он не пошевелил бы и пальцем. Жалкие идиоты! Сейчас они наслаждались своим убогим спокойствием, не желая думать, какой ценой оно куплено. Ценой жизни Лили, которая была выше их всех на несколько голов!

— Я… я постараюсь, сэр.

— Не сомневаюсь, Северус. Спокойной ночи.

Суббота наступила быстро. Слишком быстро. Даже Зелье Сна без Сновидений, принятое в пятницу вечером, не помогло проспать всю ночь. Он проснулся в половине шестого, долго ворочался с боку на бок, пытаясь снова заснуть, и сдался, когда услышал тихий хлопок. Домовой эльф поставил на тумбочку чашку чая и тарелку с сэндвичами и почтительно поклонился.

— Мастеру Снейпу угодно что-нибудь ещё?

— Нет. Ступай.

Снейп свесил ноги с кровати, отхлебнул из чашки, заставил себя сжевать сэндвич — каждый кусок вставал комом в горле. Он не был уверен, что сумеет сыграть свою роль убедительно. А от мысли, что перед членами Визенгамота придётся выглядеть покорным, смиренным и виноватым, становилось тошно. День обещал быть долгим, и Северус мог только надеяться, что он кончится хорошо.

В половине девятого, точно в назначенное время, он вошёл в кабинет директора. Дамблдор окинул его критическим взглядом и, похоже, остался доволен увиденным. Снейп слабо улыбнулся — кажется, хотя бы первый шаг он сделал правильно. Он никогда не умел носить одежду, даже новая мантия смотрелась на нём так, будто пролежала в сундуке добрых двадцать лет. Финеас не упускал случая напомнить, что слизеринец обязан выглядеть достойно в любой ситуации. А на членов Визенгамота нужно было произвести самое благоприятное впечатление.

— Нам пора, — сказал Дамблдор. — Пока мы доберёмся до зала суда, будет где-то без пяти девять.

Выйдя вслед за директором из камина Атриума, Снейп поморщился. Он-то надеялся, что взрослые люди шумят меньше, чем дети. Но гвалт в Министерстве был хуже, чем в Хогвартсе во время перемены. Предъявив палочку охраннику и получив значок, он поспешно заскочил вслед за директором в уже набитый под завязку лифт.

— Отойди в угол, нам выходить на последнем этаже, — предупредил Дамблдор, нажимая на кнопку с цифрой девять.

Постоянные остановки и механический голос раздражали. Хотелось поскорее выйти из этого стального гроба. Хотелось, чтобы всё это поскорее закончилось. Хотелось проснуться и понять, что смерть Лили была всего лишь страшным сном…

Лифт наконец-то дополз до нижнего этажа. Снейп поёжился — то ли у него расшалились нервы, то ли здесь и в самом деле было холоднее, чем в слизеринских подземельях. От стен разило болью и отчаянием. Какая-то рыдающая женщина метнулась к лифту, чуть не сбив с ног Северуса.

— Нам сюда, — сказал Дамблдор, указывая на дверь с надписью «Зал № 10».

Снейп вошёл внутрь. Огромный подиум, на котором сидели члены суда, нависал над залом, как скала. А от вида стула с цепями, на котором ему предстояло провести, возможно, не один час, неприятно засосало под ложечкой.

— Займи своё место, — велел Дамблдор. — И ничего не бойся. Всё будет хорошо.

Когда Снейп сел, цепи угрожающе лязгнули, но остались неподвижными. Отчаянно хотелось верить, что это добрый знак. Что если его не считают опасным, то выпустят отсюда. Что всё будет хотя бы не совсем плохо…

Чуть успокоившись, он огляделся. За длинным столом на подиуме было всего десятка полтора судей. А в зале — только он сам. Дамблдор вышел и теперь дожидался за дверью, пока его вызовут давать показания..

— Слушание от двадцать первого ноября по делу о нарушении Северусом Тобиасом Снейпом, проживающим по адресу: Школа Чародейства и Волшебства Хогвартс, статей восемнадцать сто двадцать два и сто двадцать восемь Магического Уложения о Незаконном Использовании Волшебства, — объявил волшебник с аккуратно подстриженными усами, сидевший в центре подиума.

Дознаватели: Бартемиус Тибериус Крауч, глава департамента магического правопорядка, Амелия Сьюзан Боунс, заместитель главы департамента магического правопорядка, Тереза Мария Броклхарст, младший секретарь Министра. Судебный писец: Александр Джон Турпин. Свидетель защиты: Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор.

Снейп с трудом подавил дрожь. Сейчас он был один на один с людьми, которые не знали и не хотели знать о его чувствах. Их интересовали только пергаменты и параграфы! И как объяснять им, что он не такой, как Трэверс, Долохов, Мальсибер?

— Подсудимый, — монотонно продолжал усатый волшебник, — на основании показаний Карстена Логана Трэверса вы обвиняетесь в том, что семнадцатого октября одна тысяча девятьсот семьдесят восьмого года в семнадцать часов тридцать минут вы, совместно с Джессией Робертом Эйвери, Люциусом Абраксасом Малфоем и Карстеном Логаном Трэверсом, аппарировали в деревню Фалькон-Роад и произвели следующие противоправные действия против находившихся там маглов…

Снейп внимательно слушал длинный перечень пыток и убийств, к которым имел хотя бы косвенное отношение. О феноменальной памяти Трэверса среди Пожирателей ходили легенды — и теперь он убедился в их правдивости. Половину того, что зачитывал сейчас судья, он успел забыть. Казалось, что всё это было так давно и не с ним, а с кем-то другим.

— И, наконец, — судья возвысил голос, давая понять, что заканчивает, — на основании показаний Джессии Роберта Эйвери, вы, подсудимый, обвиняетесь в том, что тринадцатого сентября сего года, совместно с Джессией Робертом Эйвери и Корвином Блейзом Сельвином, незаконно проникли в дом, принадлежащий семье Боунсов, где вы, нанеся Эдгару Алану Боунсу тяжкие телесные повреждения, оказали содействие в убийстве упомянутого Эдгара Алана Боунса, его супруги Марии Хелен Боунс, его малолетней дочери Клаудии Марии Боунс и его малолетнего сына Томаса Эдгара Боунса.

Председатель суда опустил пергамент и холодно посмотрел на Снейпа.

— Подсудимый, признаёте ли вы себя виновным?

Северус поёжился и нервно сглотнул.

— Да, ваша честь. Но я… я не единственный, кто ранил Боунса, Сельвин тоже…

— Визенгамоту это известно. Вы можете что-то ещё сказать в своё оправдание?

— Да. Я… я глубоко сожалею о содеянном и раскаиваюсь… Когда я осознал, как преступны действия Тём… Того-Кого-Нельзя-Называть, то постарался искупить свою вину, помогая предотвращать осуществление планов Пожирателей Смерти. Но я не мог вообще ни в чём не участвовать, иначе меня бы разоблачили…

Кто-то из судей отчётливо фыркнул. Председатель ударил молотком по столу.

— Суд вызывает свидетеля защиты Альбуса Персиваля Вульфрика Брайана Дамблдора.

Дамблдор приблизился к подиуму с достоинством короля, выходящего к своим подданным. От его уверенного вида стало немного легче.

— Ваша честь, многоуважаемые члены Визенгамота! Я ходатайствовал о закрытом заседании, поскольку огласка тех сведений, которые сейчас будут представлены Визенгамоту, может угрожать жизни подсудимого. Северус Снейп действительно был Пожирателем Смерти, но несколько месяцев назад, осознав тяжесть своих заблуждений и раскаявшись в них, он добровольно предложил свои услуги в качестве шпиона в лагере Пожирателей Смерти. В этом качестве он оказал магическому обществу неоценимые услуги, способствовав предотвращению многих преступлений, которые планировали совершить его бывшие соучастники…

Дамблдор говорил почти так же долго, как председатель суда, перечисляя все операции Пожирателей, сорванные благодаря полученным от Снейпа сведениям. Северус слушал его, затаив дыхание — он даже не представлял, какие выводы делались из того, что ему удавалось узнать. Иногда даже малозначительный намёк из подслушанного разговора, значения которого он сам не понимал, позволял безошибочно определить дальнейшие планы Пожирателей. Десятки случаев, сотни спасённых жизней… Он позволил себе немного расслабиться и откинуться на жёсткую спинку кресла. Всё должно кончиться хорошо. Они не могут не оценить, сколько он сделал

— …я прошу Визенгамот проявить снисхождение к молодости подсудимого и учесть его несомненные заслуги перед магическим сообществом, — закончил Дамблдор. — И я официально ручаюсь, что раскаяние Северуса Снейпа глубоко и искренне, и он никогда не вернётся к прежней жизни.

Председатель суда поднялся.

— Визенгамот принимает ваши показания, свидетель. Вы можете что-то добавить к сказанному?

— Нет, ваша честь.

— Визенгамот удаляется на совещание.

Один за другим судьи вышли из зала. Дамблдор наколдовал себе кресло, сел рядом со Снейпом и ободряюще сжал его руку.

— Всё будет хорошо, мой мальчик. Потерпи, осталось уже совсем недолго.

Обещанное «недолго» растянулось, как показалось Северусу, на несколько веков. Но наконец-то судьи вернулись на место.

— Визенгамот заслушал показания свидетелей обвинения Джессии Роберта Эйвери и Карстена Логана Трэверса, показания свидетеля защиты Альбуса Персиваля Вульфрика Брайана Дамблдора, а также признание своей вины по всем пунктам подсудимым Северусом Тобиасом Снейпом. Визенгамот постановил: признать подсудимого Северуса Тобиаса Снейпа виновным в преступлениях, предусмотренных статьями восемнадцать, сто двадцать два и сто двадцать восемь Магического Уложения о Незаконном Использовании Волшебства, а именно: применение Непростительных Заклинаний и незарегистрированных Министерством заклятий темномагической природы, нанесение тяжких телесных повреждений и соучастие в убийстве и приговорить подсудимого к пожизненному заключению в тюрьме Азкабан. Приговор вынесен одиннадцатью голосами против девяти.

Снейп застыл, словно его ударили камнем по голове. Это невозможно! Это не могло случиться с ним! Почему? Почему они не захотели увидеть и понять?! Краем глаза он заметил растерянное лицо Дамблдора, но потом стало не до директора. В зале пахнуло ледяным, почти замогильным холодом.

Капля света просочилась через узкое, размером с две ладони, окно камеры. Здесь, в Азкабане, это было редкой, почти немыслимой роскошью — и Сириус тянулся к крохотному лучику, словно растение, по недоразумению выросшее из забытого в подвале семени. Больше всего на нервы действовала темнота, всё остальное, когда становилось совсем невмоготу, помогал выдержать Бродяга.

Блэк поднялся с узких нар и начал ходить по камере. Сто раз в дальний угол, сто раз обратно. Потом аккуратно вылил немного воды из кувшина на ладонь и протёр лицо. А потом отковырял от подоконника маленький камушек и положил его в кучку к трём собратьям, отмечая ещё один прожитый день. Он не смог бы объяснить, зачем ему это нужно — двигаться, умываться, заставлять себя проглатывать омерзительную жижу, которую здесь называли супом, вести отсчёт времени... Наверное, упрямство. То самое упрямство, которое, как не раз говорила в минуту раздражения мадам Блэк, родилось раньше него. Сириус считал свою судьбу справедливой. Мысль, что всё-таки не он убил тех маглов и предал Поттеров, помогала держаться, заслоняла разум от адского холода дементоров. Но это было неважно. Важно — что из-за его глупости погибли Лили и Джеймс! Если бы только он не считал себя самым умным, не уговорил друзей поменять первоначальный план, всё было бы хорошо! Но он это сделал — и всё равно что своими руками отдал их Вольдеморту! Сириус не надеялся, что ещё когда-нибудь увидит солнце и вдохнёт свежий воздух. Теперь от него зависело только одно — как он умрёт. Оставшись человеком до конца или превратившись в слюнявую безумную развалину, как его сосед из камеры напротив, труп которого неделю назад дементоры за ноги вытащили в коридор.

Дальше день пошёл по уже ставшему привычным распорядку: лязгнувший замок на двери, обжигающая волна холода, снова металлический скрежет, миска с утренней порцией супа… Бродяга опустошил и дочиста вылизал миску, а затем…

…в букете отвратительных запахов, пропитавших Азкабан, появилась новая струйка. Слабая, но близкая. Смутно знакомая, не очень приятная сама по себе, но заставляющая вспомнить о чём-то далёком и радостном — земле, деревьях, каплях дождя на траве… О тех временах, когда ночная тьма обещала приключения и азартную гонку.

Блэк быстро перекинулся в человека. Нельзя! Нельзя думать о тех беззаботных и счастливых школьных днях! Даже у пса эти воспоминания вызывали настолько яркие эмоции, что дементоров притягивало к камере, будто ос на повидло. Вот и теперь… А ещё он пока слишком плохо умел прятать ненужные мысли в самые дальние уголки сознания. Здесь всегда было холодно, но сейчас, казалось, сам воздух застыл прочной ледяной коркой. Сил не оставалось ни на что. Сириус скорчился в углу, чувствуя, как с каждым новым страшным образом, всплывшим из глубин памяти, от сердца отрывается кусок. Ещё немного — и не останется ничего, и как тогда жить? Он уже не мог видеть всё это — орущая мать вымещает злобу на ни в чём не повинном гобелене, брат проходит мимо, словно чужак… погасшие глаза Джеймса, волосы Лили ярким пятном на полу… бледное лицо Питера и оторванная детская рука на груде щебня… И лица, множество лиц — врагов, друзей, просто знакомых — мёртвых. Зовущие, манящие к себе, туда, где нет могильного холода, безумных криков, чёрного ужаса… где ничего нет… нет… нет!

Когда он очнулся, у дверей стояла миска — значит, уже вечер. Целый день быть трясущимся от ужаса студнем — слишком высокая плата за минуту слабости. Не думать, не думать сейчас ни о чём, кроме самых простых вещей. Пройтись по камере. Заставить себя проглотить эту бурду. Лечь и найти такую позу, чтобы отдавать как можно меньше тепла и не чувствовать комьев в тощем тюфяке под боком. Отрешиться от воплей соседей и заснуть, если удастся.

Удалось всё. Даже последнее, хоть и не до самого утра. Крохотное окошко было тёмно-серым, а не угольно-чёрным, когда Сириус проснулся от душераздирающего воя из камеры напротив. То, что выкрикивал до неузнаваемости искажённый голос, мгновенно сбило остатки тяжёлого забытья.

— Лили! Прости меня! Прости! Я не хотел! Я не знал, что это о тебе!

Лили? Этот тип действительно произнёс её имя?

— Лили, я не хотел называть тебя так! Я не это имел в виду!

Блэк чуть не застонал. Мерлиновы яйца! Из всех возможных уродов, которых могло занести в эту тюрьму, его соседом оказался именно Сопливус! И он ещё смеет поминать Лили! Не хотел её грязнокровкой называть, как же! Почему его это вообще волнует? И чего это он «не хотел» и «не знал»?

За следующие три дня желание прибить подонка стало почти нестерпимым. Снейп по-прежнему непрерывно бредил, то неразборчиво бормоча, то громко выкрикивая имя Лили. Это бесило до чёрной пелены перед глазами. Казалось, что самое чистое и светлое в его жизни покрывается липкой грязью, такой же, как душонка этого мерзавца.

Четвёртый день наконец-то начался иначе, чем три предыдущих. Сириус проснулся, когда уже рассвело, сам, а не разбуженный дикими криками Снейпа. За завтраком он наблюдал, что происходит в соседней камере — собачьи глаза в темноте видели лучше человеческих. Сопливус, сгорбившись, примостился рядом с решёткой, ведущей в коридор, и время от времени прихлёбывал из миски. Удивительно. Такой стойкости Блэк от него не ожидал. И это только усиливало тёмное желание проверить его на прочность. Сириус не верил, что Снейп просто оказался не в то время не в том месте. Этот ублюдок ещё в школе занимался тёмной магией и водился с Пожирателями. Не мог он остаться чистеньким! Блэк подошёл к решётке и, вложив в голос весь яд, скопившийся за долгие недели заключения, протянул:

— Надо же, какая встреча! Сопливус!

Снейп подскочил как ужаленный, вцепился в решётку, оскалился, показав крупные неровные зубы…

— Ты! Это ты во всём виноват!

— Ну да, и сюда ты из-за меня попал!

— Да! Если бы ты не оказался такой двуличной гнидой…

Слышать такое от Лунатика или от кого-то из Ордена было бы больно. От Сопливуса — смешно, если бы не дементоры рядом.

— А ты никогда не пробовал для разнообразия подумать, что сам можешь быть виноват? Ещё в школе стоило. Тебя под Иву никто пинками не гнал, сам полез! А виноваты оказались все — Ремус, что его оборотень укусил, я, что подсказал, как влезть, Сохатый, что твою шкуру спас! И с Пожирателями ты тоже не под Империо связался! Но опять все вокруг виноваты! Сопливусом родился, Сопливусом и сдохнешь, — закончил Сириус, с мрачным удовлетворением наблюдая, как перекашивает Снейпа от упоминания школьной клички. — И скоро.

Выговорившись, Блэк почувствовал, что ему стало немного легче смириться, принять эту новую часть своего персонального ада. На бред Снейпа он теперь почти не обращал внимания и даже не смотрел в сторону соседней камеры, но через неделю тот сам напомнил о себе.

— Я, по крайней мере, не предавал друзей, — заявил он, будто продолжая прерванный разговор.

Этот удар попал точно в цель. Неважно, кто оказался предателем, виноват в трагедии действительно был Сириус, и это уже не искупить. Но показать, что ему больно? Не дождётся, урод!

— А ты знаешь, что такое друзья?

— Я знаю, что такое предательство!

— Не сомневаюсь! Ты всегда был великим знатоком подлостей!

— Это мне ты говоришь? Думал, что выкрутишься, денежки и связи помогут?!

— Не твоё дело, Сопливус, о чём я думал! Мало мы тебя лупили, гниду, не отучили нос совать куда не просят! Я хотя бы знаю, что сделал, а у тебя все кругом в дерьме, один ты в белом! — ядовито фыркнул Блэк.

Вечером, расхаживая по камере, Сириус задумался, почему Снейп вообще заговорил с ним, а он ответил. Можно было промолчать, и пусть бы думал, что хочет. Зачем ставить урода на место, ведь всё равно судьба у них теперь общая — сдохнуть среди этих мрачных стен. Но эта вспышка что-то изменила, вот только Блэк пока не мог понять, что именно. И потому через три дня он снова заговорил первым. И Снейп ответил.

Постепенно эти перепалки стали привычными, повторяясь по несколько раз в неделю. Так же постепенно Сириус понял, почему поддерживает эту игру. Ярость и ненависть, которые он чувствовал, были живыми и настоящими. И даже боль была другой, не той, что вызывали дементоры. Последняя ниточка, связывающая его с тем, что осталось за стенами тюрьмы. И как же злобно пошутила судьба, что этой ниточкой оказался один из самых гнусных мерзавцев, которых он знал. А ещё из обрывков бреда Сириус понял, за что Сопливус просил прощения у Лили. Пророчество. То самое проклятое пророчество, которое сгубило Поттеров, подслушал именно он. И передал хозяину. А теперь это стало его постоянным кошмаром. Блэк долго не мог поверить, что этот урод вообще способен на какие-то светлые чувства, но в итоге обнаружил, что к ненависти добавилась жалость — пусть и с изрядной долей брезгливости. Какая разница, чего ты хотел? Важно, что у тебя получилось… Он сам хотел спасти и защитить, а в результате — всё равно что убил…

Видимо, Снейп чувствовал что-то похожее. Во всяком случае, к удивлению Сириуса, ни сходить с ума, ни умирать он не торопился. Худел и бледнел, но заставлял себя проглатывать похлёбку до последней капли и с прежним пылом кидался обвинениями. А после одного подслушанного диалога, кажется, тоже начал менять отношение к старому врагу.

В тот день Белла разбушевалась особенно яростно.

— Предатели! — выла она, словно баньши. — Низкие душонки! Вы все забыли благодеяния Лорда!

— Белла, замолчи! — заорал Рудольфус.

— Не смей затыкать мне рот, мерзавец! Почему, почему с этим подонком Петтигрю рассчитался мой кузен?! Почему никто из вас не ловил изменника, заманившего господина в ловушку?! Он бы сказал нам, как вернуть Лорда!

— Белла! — выкрикнули сразу несколько голосов.

Вопли и взаимные обвинения не смолкали ещё полчаса. Когда всё стихло, из соседней камеры раздался хриплый голос:

— Блэк! При чём тут Петтигрю?

— Сопливус, ты глухой? — язвительно поинтересовался Сириус. — Не слышал, что сказала моя дражайшая кузина?

— А ты тупой? В какую ещё ловушку он мог заманить Лорда, если Хранителем был ты?

— А ты подумай. Вдруг получится, — посоветовал Блэк и ушёл в самый дальний угол камеры, давая понять, что разговор окончен.

Снейп думал долго, почти две недели. А когда заговорил в следующий раз, его тон стал другим. Чуть менее ядовитым, чуть более миролюбивым.

— Почему я должен тебе верить, Блэк?

— Не верь. — Сириус пожал плечами. Ему действительно было наплевать. Но Снейп не унимался:

— Откуда мне знать, что ты опять не издеваешься? Вы же всё время до меня докапывались! Вот можешь сказать почему? У меня что, на лбу было написано «козёл отпущения»? Сначала эта дура магловская, потом вы!

— Какая дура магловская? — удивился Блэк.

— Сестра Лили! Мымра сушёная! Тоже хотела волшебницей быть, а когда не вышло, не знала, что придумать от зависти! Точь-в-точь мой папаша — всё ей не нравилось, все у неё были ненормальные, одна она образец! Дура набитая и завистливая! Предложили бы ей бомбу на Хогвартс скинуть — согласилась бы! А нас с Лили своими руками задушить была готова!

Сириус обмер. Плевать, что там было в детстве, но сейчас у этой женщины Гарри! И если Снейп сказал хотя бы половину правды… да ведь и Лили предпочитала не рассказывать о сестре. Внутри что-то щёлкнуло, будто становясь на место. Гарри… Он вообще не должен был жить у маглов! Блэк дал слово, что позаботится о крестнике, и не сдержал! И теперь он должен был хотя бы убедиться, что с мальчиком всё хорошо!

Ночью ему приснилось, что Гарри плачет и протягивает к нему руки. И следующей тоже. И на третий день. Идея проверить, как живёт крестник — хотя бы для того чтобы поймать Снейпа на лжи — начала превращаться в манию. Не хватало только одного — решимости сделать первый шаг за порог камеры. Так прошло ещё несколько дней.

Проснувшись однажды утром, Сириус не сразу понял, что изменилось. Вроде бы всё оставалось на свои местах: сырые каменные стены, отвратительное варево в миске, темнота… Но было почти весело. Весело? Мерлин и Моргана, что сдохло в Запретном Лесу? Куда делись дементоры?

Вскоре причина неожиданной радости прояснилась: по коридору, громко переговариваясь, прошли люди. В нарядных мантиях, пахнущие дорогим парфюмом... Это заставляло узников вспомнить обо всём, что было похоронено в самых дальних закоулках сознания — ярких цветах, свете, живых человеческих голосах, не сорванных постоянным криком и долгим молчанием… Первым шёл Фадж в нелепом зелёном котелке — это лицо Блэк не забыл бы и через сотню лет, лицо человека, который первым назвал его убийцей посреди развороченной улицы. Министерская инспекция, цели которой Сириус так и не понял — мимо их со Снейпом камер чиновники прошли, не замедляя шага. Только одна женщина в безвкусной кричаще-розовой мантии, удивительно похожая на жабу, бросила на Блэка брезгливый взгляд.

Отсутствие дементоров произвело эффект почти магический и далеко не однозначный. Стало теплее, отступили мрачные воспоминания — и ожили физические чувства. Вонь и темнота стали почти невыносимы. И голод.

— Душу бы сейчас продал за самую обычную яичницу! — проворчал Снейп, прижимая руку к животу.

Сириус тихо хмыкнул — надо же, впервые в жизни он был полностью согласен с Сопливусом. Даже у Бродяги арестантская похлёбка уже вставала поперёк горла. Но, разумеется, упустить случай вставить шпильку он не мог.

— А ты умеешь её готовить?

— У меня, в отличие от некоторых белоручек, не было собственного домового эльфа! — буркнул Снейп, отворачиваясь.

— Ты меня с Регом перепутал, — огрызнулся Блэк. — Это он, чуть что, сразу канючил: «Кричер, явись, Кричер, явись!»

Он осёкся на полуслове, услышав за спиной лёгкий хлопок. Обернулся — и в первый момент не поверил своим глазам. Там стоял Кричер, до мельчайших деталей такой, каким Сириус его помнил — грязная наволочка, пучки волос из ушей, огромные вытаращенные глаза… Он ущипнул себя. Нет, не галлюцинация.

— Что угодно молодому господину? — низко поклонившись проскрежетал эльф. — Молодой господин неблагодарная свинья, разбившая сердце своей матери, моя бедная госпожа, как она…

— Заткнись! — раздражённо бросил Сириус. Мысль работала с лихорадочной скоростью. Раз Кричер здесь, значит, может прийти ещё раз? Чёрт подери, как же до этого раньше никто не додумался?!

— Принеси мне волшебную палочку! И никому не смей рассказывать, что видел меня и выполнял мои приказы!

— Как будет угодно молодому господину. Кричер помнит свой долг, хотя молодой господин предатель рода!

Эльф исчез, а Блэк в нетерпении заметался по камере. Он уже почти дозрел до решения вырваться отсюда. Он должен был убедиться, что с Гарри всё в порядке, а там — будь что будет! А теперь этот сказочный подарок судьбы, на который он не смел даже надеяться! Он не имел права упустить такой шанс!

Наконец Кричер вернулся и с поклоном протянул ему палочку. Отцовскую, дуб и волос единорога, двенадцать дюймов. Ещё один подарок судьбы — у самого Сириуса была такая же, только длиннее, значит, эта должна неплохо слушаться…

— Молодому господину угодно что-нибудь ещё? Бедная моя госпожа…

— Пока нет. Ступай.

Блэк наклонился к нарам, чтобы спрятать палочку под тюфяком, бросил беглый взгляд на соседнюю камеру — и застыл. Потом выпрямился и нахмурился. Пришедшая в голову мысль ему совершенно не нравилась, но с каждой секундой она становилась всё более и более навязчивой. Да что с ним такое? Это же Снейп! Сопливус! Пакостник, шпион, Пожиратель Смерти, который натравил Вольдеморта на Лили и Джеймса! Чем он лучше всех остальных, кто сидит в камерах по соседству?! Но что-то внутри грызло, мешая плюнуть и забыть о старом враге, оставить его в этом аду, где не место даже самому последнему мерзавцу. Всех не спасёшь, но Сопливуса — можно. И ведь это он, пусть и невольно, указал путь к свободе…

Из дальнего конца коридора потянуло лёгким, пока ещё почти неощутимым холодком — дементоры возвращались на свои посты. Времени оставалось совсем мало. Камера слева пустовала уже несколько лет после смерти Барти Крауча, ближайший сосед Снейпа уже давно не выныривал из мира своих кошмаров… Должно было выйти незаметно. И Блэк решился.

— Снейп!

— Чего тебе?

Снейп обернулся на его оклик, подошёл к решётке, вцепился в неё обеими руками… то, что надо! Сосредоточившись, словно на уроке у Макгонагалл, Сириус произнёс заклинание трансфигурации человека. В мышь. Сутки оно точно должно было продержаться, а дольше и не нужно. Вроде бы получилось — во всяком случае, так утверждал собачий нюх. Блэк снова превратился в человека и горько усмехнулся — даже если бежать не удастся, Сопливусу он уже оказал услугу. Хотя бы один день, но Снейп будет меньше страдать от присутствия дементоров. Он положил палочку под тюфяк, оставив снаружи только кончик, и приготовился ждать.

Наконец до его слуха донеслось металлическое звяканье — дементоры разносили ужин. Пора! Он сменил облик, крепко ухватил зубами палочку и рванул мимо опешившего охранника, как только распахнулась дверь. На мгновение остановился у соседней камеры, негромко зарычал, давая Снейпу знак выйти, и почувствовал, как маленькие лапки вцепились в его шерсть. Мышь мгновенно взлетела на загривок, и Бродяга понёсся по коридору направо. Единственное, что он чётко помнил о своём появлении в тюрьме — что камера была по левой стороне от входа.

Дальнейшее почти не отложилось в памяти: коридоры, решётки, солёный морской ветер, трещащий под лапами лёд у берега, обжигающе холодная вода… И торчащая из моря скала. Из последних сил вскарабкавшись на неё и превратившись в человека, Сириус с радостью понял, что здесь антиаппарационный барьер, установленный вокруг острова, уже не действовал. Он аппарировал, смутно представляя себе, куда именно хочет попасть. Куда-нибудь, где будут стены, крыша и не будет людей. Там, где он оказался, было темно, а собачий нос улавливал только запах пыли и затхлости. И этого было достаточно. Пёс рухнул на пол и мгновенно заснул.

Он не знал, сколько проспал, но первое, что он увидел, открыв глаза — солнечные лучи, пробивающиеся сквозь щели в бревенчатых стенах. Блэк обернулся человеком, потянулся, осмотрелся и улыбнулся. Впервые после смерти Лили и Джеймса — просто от радости. Даже специально он не выбрал бы лучшего убежища. Визжащая Хижина, живая память о мародёрской юности, хранительница самого большого секрета четверых гриффиндорцев. Если прошлой ночью кто-нибудь и услышал шум, то всё списали на привидений. Сириус небрежно взмахнул палочкой, стряхивая пыль с кровати, завернулся в полог и сел. Кричер… Почему он вообще отозвался на его приказ? При том, что они, сколько Блэк себя помнил, ненавидели друг друга всем сердцем. Разве что…

Закончить мысль ему помешал какой-то шум снизу. Он посмотрел на пол. Чёрная мышь со слипшейся шёрсткой, встав на задние лапки и вытянувшись во весь свой невеликий рост, возмущённо пищала.

— Вот чёрт, — пробормотал Сириус, доставая палочку. — О тебе-то я и забыл. А мышь из тебя тоже получилась так себе…

Как только заклятье подействовало, Снейп разразился бранью.

— Идиот! Ты так и собирался оставить меня животным?

— Это вместо «спасибо» за то, что я вытащил твою задницу из Азкабана? — высокомерно спросил Блэк.

— Спасибо, что вытащил не только задницу!

Сириус фыркнул.

— Интересно, что это так на тебя подействовало — превращение или свежий воздух? Первый раз слышу, чтоб ты шутил!

— А что бы я без задницы в Азкабане делал?!

— Там и без неё сидят!

Они переглянулись и рассмеялись. Хохотали долго — истерично, нервно, до слёз. Давая смеху, словно очищающему заклинанию, смыть боль и ужас долгого заключения.

— Но всё-таки ты чокнутый, Блэк, — заявил Снейп, снова обретя способность говорить. — Додумался, умник — в мышь меня превратить! А если бы я раньше времени из камеры сбежал? Или не вышел к тебе, потому что мыши собак боятся? И где ты взял палочку?

— Ты по трансфигурации только учебники читал? — иронично поинтересовался Сириус. — А я и кое-что другое. В умных книжках написано, что у магов, в отличие от маглов, после насильственного превращения сохраняются остатки разума. Вот и проверил.

Снейп провёл рукой по лицу. Спросил тихо и серьёзно:

— А зачем ты вообще меня вытащил? И когда ты, чёрт возьми, успел стать анимагом?

— Анимагом — давно. Неплохо у тебя разум сохранился, раз ты это понял. А вытащил — потому что в этой гостинице и без тебя хватает постояльцев.

— И что теперь?

— Я как раз об этом думал, да ты меня своим писком с толку сбил. Подожди немного.

Сириус откинулся на спинку кровати и закрыл глаза. В Азкабане он отвык думать о завтрашнем дне — но теперь этот завтрашний день у него был. А день сегодняшний начался со Снейпа, с которым надо было что-то решать. Можно, конечно, приказать Кричеру принести ещё одну палочку, вручить Сопливусу и пусть проваливает. Но… то же самое нечто, что не дало ему оставить школьного недруга в Азкабане, снова кольнуло изнутри. Был это приступ безумия или откровение свыше, но Снейпа он вытащил не просто так…

Дальше мысль перескочила на Кричера. Итак, эльф откликнулся на призыв Сириуса, чего предпочитал по возможности не делать, даже когда они жили под одной крышей. Значит… «Чёрт, — выругался про себя Блэк, — совсем мозги засохли! Нашёл тайну великую! Мать и деды умерли, я последний в роду — вот и вся разгадка! Стало быть, и дом в моём распоряжении…» Теперь Сириус хотя бы в общих чертах представлял себе, что будет делать дальше. Очередь за Снейпом.

— Что будет теперь — зависит и от тебя.

— А какие есть варианты?

— Первый — можешь отправляться на все четыре стороны. Я тебе даже палочку обеспечу. В этом случае подпишешь магический контракт, что не сболтнёшь обо мне лишнего в случае чего. Второй — держаться вместе. Я от этого не в восторге, но ты можешь пригодиться.

— Вот как? А чем ты можешь пригодиться мне?

— Предоставлю надёжное убежище.

Снейп нахмурился.

— Ты настолько мне доверяешь? И насколько оно надёжно?

— Твоему желанию спасти собственную шкуру я доверяю — с ума ты ещё не спятил. А убежище — надёжнее не бывает.

— А какая связь между моей шкурой, убежищем и твоим благополучием?

— Речь о доме Блэков. Защита на крови. Попробуешь мне пакость устроить — пожалеешь, что в Азкабане не остался.

Сириус немного лукавил — чары ещё предстояло замкнуть на себя. Но он совершенно не сомневался, что такой любитель тёмной магии, как Снейп, прекрасно знает, на что способна кровная защита. И не ошибся.

— Хорошо, Блэк. Договорились.

— Тогда давай руку. Без меня ты этот дом даже не увидишь. Аппарируем прямо на крыльцо.

Через мгновение только потревоженная пыль и сдёрнутый с кровати полог указывали, что в Хижине недавно были люди.

Сириус хмыкнул: если второй раз за сутки он попал туда, куда собирался, значит, его навыки аппарирования в тюрьме не пострадали. Они со Снейпом оказались точно на крыльце особняка Блэков. Возвращаться сюда не хотелось до дрожи и зубовного скрежета. Если бы защита на его собственном доме была хоть вполовину так хороша, как в родовом гнезде, он бы рискнул. Но для установки чар крови нужны как минимум трое родственников. Блэк тяжело вздохнул и повернулся к Снейпу.

— Слушай внимательно, два раза повторять не буду. В дом заходишь первый, потом останавливаешься на пороге и ждёшь. Дальше пойдёшь за мной след в след, на цыпочках. И ни звука, пока я не разрешу.

Снейп поморщился, но спорить не стал. И на том спасибо.

Тяжёлая дубовая дверь открылась бесшумно. Аккуратно закрыв её, Сириус медленно двинулся по коридору. Здесь всё осталось, как было, только справа от входа появилась портьера — совсем новая, ещё даже не покрывшаяся пылью.

До кухни добрались без приключений. Блэк поставил заглушающее заклинание и опустился на скамью.

— Ну, добро пожаловать в родовое гнездо древнейшего и благороднейшего семейства! — с иронией произнёс он.

— Какого чёрта мы тут изображали первокурсников, которые ночью по школе шляются?

— В прихожей портреты. Их нельзя будить.

— Почему?

— А ты не знаешь, что мой прапрадед был директором Хогвартса? Догадайся, кому он доложит, что мы здесь. Так что жить будем на кухне, никуда не высовываясь лишний раз.

— А как насчёт некоторых удобств? — поинтересовался Снейп.

— Тут слева есть ещё одна дверь, за ней небольшой коридор и бывшая прачечная. Вода есть, ванну трансфигурируем. Да, тебе же палочка нужна… Кричер!

Эльф появился тут же, и Сириус не дал ему даже рот раскрыть. — Принеси мыло, два чистых полотенца, два комплекта чистой одежды, еды на двоих и все палочки, которые есть в доме. И не смей никому рассказывать, что мы здесь. В том числе и портретам. А теперь выполняй приказ!

— Откуда у вас их столько? — изумлённо выдохнул Снейп, когда Кричер вывалил на стол не меньше сотни палочек.

— От предков остались.

— Но их же хоронят вместе с покойником!

— Последние лет четыреста — да. А раньше принято было оставлять для потомков. В моей семье придерживались более древней традиции. Давай, выбирай. А я пошёл ванну готовить.

Когда Блэк вернулся, Снейп задумчиво вертел в руках какую-то палочку. — Выбрал?

— Вроде бы эта подходит… — чуть поколебавшись, он добавил: — Спасибо.

— Не за что. Тогда можешь идти, ванна готова. Раз ты мой гость, то уступаю тебе очередь.

«Потому что видеть, как я чары на себя замыкаю, тебе совершенно незачем», — хмыкнул Сириус уже про себя. За те два часа, что гость провёл в ванной, хозяин успел всё, что собирался: разобраться с защитой дома, послать Кричера за свежей газетой и даже начать наводить порядок. Полки покрылись пылью, посуда явно была сто лет нечищена… Мать так давно умерла или ей было всё равно? Почему-то защемило сердце. Он считал, что все связи с семьёй давно оборваны, что они друг для друга больше не существуют. Но теперь, когда мать действительно умерла — в этом мрачном доме, в полном одиночестве — от этой мысли стало не по себе. Стоит расспросить Кричера… но потом. Сейчас надо думать о живых.

Выйдя из ванной, Сириус удивлённо моргнул: на столе стоял горшок с чем-то горячим. И даже съедобным, как он убедился, проглотив пару ложек. Неужели Кричер так соскучился по работе, что не ограничился выполнением прямого приказа?

— Не боишься отравиться, Блэк? — ехидно поинтересовался Снейп. — А то ведь я даже яичницу готовить не умею!

— Так это ты сварил? Не переживай, по части порчи продуктов до дементоров тебе далеко!

Аккуратно вылив последние капли из тарелки в ложку, Блэк развернул газету.

— Надо же, — усмехнулся он, — как вовремя удалось выбраться…

— То есть?

— Сегодня двадцатое января восемьдесят пятого года. Завтра мне будет двадцать пять.

— А мне десять дней назад исполнилось… — вздохнул Снейп.

— Поздравляю. Считай, что я тебе даже подарок сделал.

— А себе что собираешься подарить?

— Свидание с Гарри, — решительно ответил Сириус. — Адрес этих маглов я помню, Лили как-то просила письмо отправить. Будем надеяться, что не переехали.

Снейп заметно напрягся.

— Завтра там наверняка будет охрана! Если уже не стоит.

— Ну и что? Я же не в человеческом виде туда пойду.

— А ты уверен, что Люпин никому ничего не расскажет? Хотя бы Дамблдору?

— Он не предатель!

— Да при чём тут предательство? — рявкнул Снейп. — Ты бы как на его месте поступил? Зная, что из Азкабана сбежал убийца, который может прийти за ребёнком?!

Сириус стиснул зубы. Он бы скорее язык себе откусил, чем сказал плохое слово о Ремусе. Хватит, один раз уже решили, что он ненадёжен! Но этот тип прав, осторожность лишней не будет.

— И что ты предлагаешь?

— Я отправлюсь с тобой. Когда ты превратишься, я тебя уменьшу и перекрашу.

Блэк молча кивнул. Подлости можно было не опасаться, Снейп не идиот, чтобы лишиться такого хорошего убежища — наверняка уже успел проверить и оценить, какая тут защита.

— Хорошо. Доставай палочку, Снейп, будем приводить этот хлев в жилой вид.

— Мы? А почему не твой эльф?

— Не хочу его видеть лишний раз. И это взаимно.

К вечеру оба валились с ног от усталости. Удивительно, сколько пыли скопилось в доме всего за несколько лет! Как будто он плакал ею, ощущая себя заброшенным и ненужным. Но помогать вернувшемуся хозяину не спешил. «Спасибо, хоть не сопротивляется», — мрачно подумал Сириус, вспомнив жутковатые истории, которые когда-то рассказывал им с Регулусом дед. Впрочем, чтобы убедиться окончательно, надо было ещё переночевать.

Опасения оказались напрасными. Блэк отлично выспался. А когда открыл глаза, то обнаружил, что Снейп уже встал и даже занялся завтраком. Судя по всему, его кошмары тоже не мучили, но уточнить всё-таки стоило.

— С добрым утром. Как спалось?

— С чего вдруг такая забота?

— Да уж не из пустого любопытства.

Снейп нахмурился.

— Намекаешь, что с домом может быть что-то не так?

— Именно. Забыл, что такое кровная защита?

— Нет, ничего. Спал как бревно.

— Ну и слава Мерлину. Тогда давай завтракать и отправляемся.

Литтл-Уингинг встретил их лёгким морозцем, свежевыпавшим снегом и ярким солнцем. Даже обнесённые железным забором гаражи на окраине городка выглядели почти красивыми. Снейп, сморщившись и прикрыв рукой глаза, поспешно отступил в тень.

— Превращайся, Блэк. Пойдёшь один, я тебя здесь подожду. И не задерживайся.

— Мне послышалось, или ты пытаешься командовать?

— Блэк! У нас не так много времени!

Сириус проглотил следующую реплику. В этом Снейп был прав. Блэк перекинулся в Бродягу. Через несколько мгновений земля стала намного ближе к носу, а шерсть на лапе окрасилась в рыжий. Он побежал по улице, ненадолго позволив себе забыть обо всём и просто наслаждаться движением, хрустящим под лапами снегом, бодрящим холодным воздухом…

На поиски Привет-драйв ушло минут пятнадцать. И появился он там очень вовремя: хозяева дома номер четыре как раз вышли на улицу. Женщину с вытянутым лицом Сириус узнал сразу, он пару раз видел Петунью на платформе Кингс-Кросс. Толстый мужчина с усами нёс на руках пухлого ребёнка. Чёрт, где же Гарри? Он оглянулся по сторонам. Да, Снейп оказался прав ещё по одному пункту. Охрану действительно поставили. Под деревом на углу улицы виднелась пара серых силуэтов в мантиях.

— Папа, а ты купишь мне мороженое? — надув губки, спросил мальчик.

— Конечно, Дадличка, конечно, моё солнышко, — защебетала Петунья. — Подожди немножко, маленький, мы приедем в зоопарк, и там мама купит своему пусику самую большую порцию мороженого! Что ты там копаешься?! — добавила она уже совершенно другим тоном, обернувшись к открывшейся двери.

У Бродяги перехватило дыхание. У мальчика на пороге было лицо, которое он столько раз видел в кошмарах Азкабана… Лицо Джеймса. Если смотреть издали, то и не увидишь, что глаза — не карие, а зелёные, как у Лили.

— У меня молния не застёгивалась, — робко сказал Гарри.

— Такая же бестолочь, как папаша! — фыркнул усатый мужчина. — Стой у калитки и жди, пока за тобой придёт миссис Фигг!

Бродяга глухо зарычал. Да как этот толстяк посмел говорить такое о Джеймсе? И почему это Гарри остаётся, когда семья едет в зоопарк?! Да ещё и должен ждать, пока его заберут?!

Маглы уехали, а Гарри, вяло ковыряя снег ногой, стоял у калитки, как пришитый. Курточка была ему велика, штанишки вытерты на коленях… Блэк неторопливо, чтобы не напугать мальчика, подошёл к нему, вильнул хвостом, лизнул руку…

— Ой, пёсик! Какой ты симпатичный! А почему ты ходишь один? Тебя хозяева оставили? Мои дядя и тётя поехали в зоопарк, а меня с собой не взяли. Они говорят, что я ненормальный… Ты тоже ненормальный?

В ответ пёс тихо заскулил. Больше всего на свете хотелось превратиться, схватить Гарри в охапку и аппарировать на Гриммаулд-плейс. Но делать это на глазах у охраны было бы чистым безумием. Одна осечка и…

— Не смей трогать собаку, она же грязная! — раздался возмущённый голос. Очень хорошо знакомый Блэку голос. Арабелла Фигг, в поношенном пальто и вытянутой вязаной шапочке, подошла к калитке и схватила Гарри за руку. — Идём!

— Пока-пока, — тихо сказал Гарри, на прощание помахав рукой псу.

Ждать больше было нечего. Бродяга понуро поплёлся обратно на окраину Литтл-Уингинга. Это не укладывалось в голове. Арабелла Фигг — здесь, за сотни миль от своего старого дома! И обращается с Гарри так же, как эти тупые маглы! В чём дело, что всё это значит?

— Судя по твоей мрачной физиономии, ничего хорошего ты там не увидел, — хмыкнул Снейп, когда они вошли в кухню на Гриммаулд-плейс.

— Тебе какое дело?! — рявкнул Блэк

— А такое, что мы с тобой в одной лодке. И что сохранность моей шкуры зависит от целости твоей. Так что в моих интересах, чтобы тебе башку не свернули. Собираешься крестника вытаскивать?

— Собираюсь, — процедил сквозь зубы Сириус. — Вот только придумаю как. Ты был прав, там охрана. Так что действовать надо наверняка.

— Хороши охранники, если ты их заметил! — фыркнул Снейп.

— Нормальные, от маглов замаскировались полностью. А что от животного так не спрячешься, мало кто знает.

— Понятно… И как ты это собираешься провернуть?

— Пока не знаю. Хотя…

Блэк прикусил губу. Эльфы могут аппарировать в Хогвартсе и в Азкабане! А как у них с парной аппарацией? Чёрт возьми, почему он раньше об этом не подумал? Возможно, не пришлось бы купаться… хотя ладно, зато отмылся. Надо будет спросить Кричера, может ли он переносить людей. Если может, то отправить его за Гарри. Только ночью, чтобы маглы не заметили эльфа. Пусть в Министерстве поломают головы, как ребёнок пропал из-под самого носа у охраны.

— Есть одна идея.

— Ну хорошо, допустим, ты его вытащишь? А дальше что? Ты уверен, что мальчишку нельзя оставлять там? — спросил Снейп, сделав особый упор на слово «нельзя».

Сириус вздохнул и кратко изложил то, что увидел в Литтл-Уингинге. Про обноски, про поездку в зоопарк без Гарри, которого оставили на попечение соседки, даже не дождавшись, пока она за ним придёт…

— И от волос у него пылью почему-то пахнет, — с отвращением закончил он. — Куда Дамблдор смотрит?

— При чём тут Дамблдор?

— При том, что это он велел отвезти Гарри к маглам. А соседка, с которой его оставили — Арабелла Фигг, сквиб и член Ордена Феникса, жила раньше в Абердине. Не знаю, как ты, а я в такие совпадения не верю!

— Я тоже не верю, — буркнул Снейп, направляясь к порогу кухни.

— Ты куда?

— Возрастной барьер поставлю. Чтоб мальчишка с кухни не выходил.

Остаток дня Сириус ещё более тщательно, чем накануне, вылизывал кухню. Хватит и того, что ребёнку придётся жить в этом склепе — но пылью дышать он не будет! По сто раз проверив каждый угол и удовлетворившись, наконец, результатом, Блэк наколдовал детскую кроватку. С кружевным пологом, такую же, как была когда-то у него самого. Ещё до того как он стал «позором семьи»…

Когда часы отбили два, он вызвал Кричера.

— Кричер, ты можешь перенести сюда человека?

— Если молодому господину будет угодно.

— Угодно. Отправляйся в Литтл-Уингинг, в дом номер четыре на Привет-драйв, забери там Гарри Поттера и доставь его сюда. Ступай!

Через несколько минут эльф вернулся, левитируя рядом с собой мальчика. «Надо же, как аккуратно, он даже не проснулся», — мелькнула мысль. Сириус бережно взял Гарри на руки, перенёс на кровать… и вздрогнул, увидев, как в тёмных растрёпанных волосах что-то шевелится. Паук!

— Что это такое? — спросил он, брезгливо сжимая паука двумя пальцами.

— Кричер не виноват, — сварливо отозвался домовик. — Кричер взял ребёнка в чулане.

Блэк выпрямился и шумно выдохнул. Очень хотелось броситься прочь из кухни, из этого дома — в Хогвартс. Расквасить самодовольную рожу, вцепиться в холёную бороду… Знать о таком — и ничего не делать! Но нельзя. Отныне и навсегда — нельзя. Теперь первая забота — Гарри. Не на Соп… Снейпа же его оставлять.

— Он проснулся, — ровный тихий голос оторвал Сириуса от раздумий.

Действительно, Гарри сидел в кроватке, оглядываясь по сторонам. И, кажется, вот-вот готов был заплакать. Когда Блэк подошёл к нему, мальчик испуганно отодвинулся к изголовью кровати.

— Привет, малыш, — сказал Сириус, стараясь, чтобы голос звучал как можно мягче.

— П-привет… А ты кто?

— Я твой крёстный. Ты у меня дома.

— А ты мне снишься? Так не бывает.

— Нет, малыш, бывает. И будет. У меня будешь ты, а у тебя я.

У него сжалось сердце, когда Гарри совершенно по-взрослому нахмурился и посмотрел на него исподлобья. По-прежнему со страхом.

— А дядя говорит, что я никому не нужен, — наконец, выдавил он.

— Врёт твой дядя. Ты мне нужен. Поэтому я тебя и забрал.

Снова повисла долгая пауза.

— А дядя с тётей правда за мной не придут?

— Правда. Ты к ним больше никогда не вернёшься, — очень серьёзным тоном сказал Сириус, молясь про себя, чтобы удалось сдержать слово хотя бы на этот раз. Увидев, что Гарри робко улыбнулся, он осторожно погладил крестника по голове. — А теперь всем хорошим мальчикам пора спать.

— Ты правда-правда мне не снишься? — спросил Гарри, положив голову на подушку.

— Правда-правда. Спи давай.

Когда мальчик послушно закрыл глаза, Блэк достал палочку и быстро поставил Заглушающее Заклинание над кроватью. А затем отошёл к столу, сел и положил голову на руки. Надраться хотелось просто нестерпимо, но не позволять же себе такое при ребёнке!

— Какой же я идиот! Почему я сразу ни о чём не подумал?! — простонал он.

— Какая самокритика! Не ожидал от тебя, — ехидно отозвался Снейп.

— Заткнись, не смешно! Когда же всё это началось?!

— Что началось?

— Вся эта история… — Сириус нервно сглотнул. — Я ещё в ту ночь должен был догадаться… Я примчался в Годрикову Лощину очень быстро… тела ещё тёплые были… Но Хагрид успел раньше! И у него уже был приказ Дамблдора отвезти Гарри к маглам! Какого чёрта именно к ним, если у Джеймса полно родни в нашем мире?!

Снейп вздрогнул.

— Ты хочешь сказать, что там была сигнализация?

— А ты знаешь другие способы? Поделись тогда!

— Но почему?

— Вот и мне интересно — почему! Почему Дамблдор поставил там такую сигнализацию, почему он решил, что вправе распоряжаться судьбой Гарри, почему сейчас ему плевать, как обращаются с ребёнком?!

— Он считает, что Тёмный Лорд ещё вернётся, — медленно проговорил Снейп.

— Что?

— Дамблдор считает, что Тёмный Лорд не погиб в Годриковой Лощине. И что Поттеру ещё придётся с ним сражаться.

— А с чего он это взял? И это у него такие методы растить героя? Да по какому праву?!

— По праву сильного, Блэк, — прошипел Снейп. — Кто посмел, тот и съел. Но насчёт возвращения Лорда я ему верю. Он не просто так хотел держать меня в школе, под рукой!

— А потом передумал, раз ты в Азкабане оказался?

— Дамблдор пытался меня защитить на суде, но не получилось. Посмотрим, что он сделает теперь, когда я на свободе, а герой магического мира — у тебя. И прикажи завтра своему эльфу принести подшивки старых газет, попробую разобраться, что к чему.

— А ты что-то понимаешь в политике?

— Я учился в Слизерине, — ответил Снейп таким тоном, словно это должно было объяснить всё. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Перед тем как лечь спать, Сириус приказал Кричеру принести старую детскую одежду, помянув добрым словом привычку матери никогда ничего не выбрасывать, еду на завтрашний день и газеты, которые просил Снейп. И не появляться в кухне, пока не позовут. Подгонять штаны и рубашку пришлось на глаз, но теперь Гарри было во что одеться утром. А следующий день обещал стать тяжёлым, надо было решать, как рассказать мальчику о магии… Он был готов поставить сто галеонов против кната, что Гарри понятия не имеет, кто он такой.

Когда на следующее утро Блэк проснулся, Гарри напряжённо ёрзал, сидя в кровати.

— Доброе утро, малыш. Ты чего?

— Я писать хочу, — прошептал он.

— Тогда идём.

Гарри оказался очень самостоятельным: сам, без напоминаний умылся, постарался пригладить рукой взъерошенные волосы, застегнул рубашку. Блэк с досадой подумал, что накануне вечером не догадался наколдовать для крестника зубную щётку и расчёску. А сам он ни о чём не спрашивал и не просил. Чёртовы маглы!

— Ты почему меня не разбудил, если писать хотел? — спросил Сириус, когда они вернулись на кухню.

— Я боялся, что ты будешь ругаться.

— Вот что, Гарри, давай договоримся: если тебе что-то нужно, то ты меня просишь. Даже если я сплю. Договорились?

— А ты правда не будешь ругаться?

— Правда не буду. Есть хочешь?

— Да.

— Тогда пошли завтракать. Я сейчас кашу сварю.

Овсянку Гарри съел молча и до конца. Сириус не знал, радоваться ли такому послушанию или снова расстроиться, потому что мальчик его по-прежнему боится. Сам он в том же возрасте терпеть не мог овсянку и непременно потребовал бы что-нибудь другое.

— Гарри, а что ты хочешь на обед? — как бы невзначай спросил он, относя тарелки в раковину.

— А можно… можно мне жареную курицу? И торт?

— Можно. Но только курицу с чем-нибудь. Салат любишь?

— Да. Из помидоров с маслом.

— Хорошо, значит, будет курица и салат из помидоров. А потом чай с тортом, — жизнерадостно ответил Сириус, лихорадочно думая, что о магии придётся в таком случае рассказать прямо сейчас. Потому что курицы не было, торта тоже, значит, придётся вызывать Кричера. Он вернулся к столу и сел рядом с Гарри. — Ты когда-нибудь хотел быть волшебником?

— Волшебства не бывает…

— Ну а если бы было?

— Да! Я бы… — он запнулся.

— Ну, смелей! Что бы ты себе наколдовал, если бы умел?

— Папу и маму…

Блэк прикусил язык. Чёрт возьми, нашёл, что спросить у осиротевшего ребёнка! Должен был догадаться, что он ответит! И как теперь объяснять, что волшебство не может вернуть мёртвых?

— Ну а что-нибудь ещё? — спросил он, сдерживая дрожь в голосе.

— Собаку. Я один раз попросил у тёти собаку, а она не разрешила…

Сириус перевёл дух. Это было уже легче.

— Хочешь, я прямо сейчас наколдую тебе собаку?

— Волшебства не бывает! — недоверчиво воскликнул Гарри.

— Бывает-бывает! Смотри.

Он превратился в пса. Гарри несколько секунд смотрел на него широко раскрытыми глазами, а потом с радостным визгом захлопал в ладоши. Это было точь-в-точь как в старые добрые времена, когда крестнику ещё и года не исполнилось. Казалось, если закрыть глаза, а потом снова открыть — всё окажется просто страшным сном… А на самом деле Лили снова будет ругаться, что с него шерсть летит, а смеющийся Джеймс — успокаивать ворчащую жену.

— Потише нельзя? Я ещё сплю! — буркнул Снейп, высунув голову из-под одеяла.

— Так вставать пора, уже почти девять! — заявил Сириус, снова поднимаясь на две ноги. — Гарри, познакомься, это дядя Северус. Он тоже волшебник.

— А он тоже умеет превращаться в собаку?

— Не умею. Зато умею превращать в лягушек непослушных мальчиков, которые орут по утрам!

— Не бойся, это он так шутит, — поспешно сказал Блэк, показывая Снейпу кулак. — А ты давай вставай. Овсянку мы тебе оставили, газеты лежат на каминной полке.

Время до обеда пролетело почти незаметно. Снейп, устроившись у камина, читал газеты, а Сириус показывал Гарри, на что способна магия. Превратил чашку в маленький мотоцикл, вырастил на столе цветок, выпустил из палочки маленьких золотистых птичек… И радовался, что крестник так и не спросил, можно ли наколдовать ему папу и маму.

После всех новых впечатлений к появлению Кричера Гарри отнёсся почти спокойно. Его гораздо больше интересовало, сможет ли эльф принести именно такой торт, какой ему хочется. Блэк про себя ахнул, услышав, что выбрал Гарри — любимый торт Джеймса, шоколадный с ванилью. Интересно, что ещё мальчик унаследовал от отца? Талант к полётам? А может, к трансфигурации?

За обедом Гарри наелся так, что потом без всяких понуканий отправился спать. А у Сириуса наконец-то появилось время сесть и составить список, что нужно будет сделать дальше. И первым пунктом стояло чтение свежих газет. Чем он хуже Снейпа? Кто из них вырос среди слизеринцев, в конце концов? Должен же и от семейного воспитания быть какой-то толк!

— Кричер, — приказал он, — принеси мне оба выпуска вчерашнего «Пророка» и сегодняшний утренний.

К его удивлению, в газетах о побеге не было ничего. Ни единого слова.

— Интересно, они ещё не заметили, что мы сбежали? Или надеются решить дело по-тихому и молчат, чтобы не выглядеть идиотами?

— На первое я бы не надеялся, — отозвался Снейп. — Гораздо интереснее, когда они обнаружат, что исчез Поттер, и что напишут…

— Ничего хорошего, — вздохнул Сириус.

Газеты хранили молчание ещё три дня. А на четвёртый в утреннем «Пророке» появился кричащий заголовок: «Впервые в истории! Двойной побег из Азкабана!» За головы беглецов обещали по тысяче галеонов, а при поимке обоих ожидал Поцелуй дементора.

На следующей странице было интервью с Верховным Чародеем Визенгамота. Альбусом Персивалем Брайаном Вульфриком Дамблдором.

— Что он несёт?! — возмутился Сириус. — Оказывается, так сильно, как в тебе, он ещё ни в ком не ошибался! Вольдеморта вспомнить не хочет?

— А он его учил? — удивился Снейп.

— А то нет! Они с моим дядей на одном курсе учились, а Дамблдор в то время уже работал. Ну а я вообще первая в истории ошибка Шляпы, которая отправила в Гриффиндор настоящее исчадье ада! Наверное, в маразм впала!

— Как будто у нас на факультете одни сволочи учатся! — оскорблённо фыркнул слизеринец. — Что ж, Блэк, всё ясно: мы с тобой отработанный материал. И даже пытаться с нами договариваться никто не будет. Про исчезновение Поттера там что-нибудь есть?

Блэк быстро просмотрел остальные страницы.

— Нет. Не хотят, видимо, общественность пугать. Но Дамблдор… не ожидал от него.

— После того, что ты увидел в Литтл-Уингинге? — невесело усмехнулся Снейп. — Если бы он хотел тебе помочь, то сделал бы что-нибудь ещё два года назад. Крауч после смерти сына стал никем и ничем. Но у Дамблдора были планы на твоего крестника, и ты в них не вписывался…

— Ну а ты? Он же пытался тебя вытащить!

— Пытался. Но только до того как меня осудили. Даже Дамблдору не позволили бы держать в школе бывшего заключённого. А без этого я бесполезен.

— Что ж, — подытожил Блэк, — значит, надо думать, как выбираться из Британии. Не могу же я растить Гарри здесь!

— А куда выбираться, ты уже знаешь? Нас же наверняка в международный розыск объявят!

— Куда — знаю. В Эльдорадо.

— С ума сошёл? — изумлённо выдохнул Снейп. — На курорте жить собрался? Тебя же сцапают!

— Курорт — это меньшая часть острова. Большая — Вольная Волшебная Республика Эльдорадо.

— Почему туда?

— Основатели Эльдорадо были пиратами. А их потомки свято чтят традицию предков не выдавать своих граждан.

— Но мы-то не граждане!

Сириус тихо усмехнулся. Снейп сказал «мы»? Хорошо же он усвоил, что они в одной лодке. Странно, но мысль об этом уже не вызывала прежнего глухого раздражения.

— Докажем, что можем быть им полезны — станем. А у меня пара козырей в рукаве найдётся. Так что осталось придумать, как туда попасть. Аппарировать с Гарри на руках я не рискну, с порталом ещё хуже можно вляпаться, а проверять возможности Кричера… ну его к дементорам.

— У меня тоже кое-что есть в запасе. И я знаю, как нам выбраться. Твой эльф читать умеет?

— Умеет. А при чём тут это?

— Прикажи ему принести перо, чернила и пергамент, а потом — всё по списку, который я напишу.

— Что ты придумал?

— Фелицис сварю. Придётся подождать, конечно, но дело того стоит, не так ли?

— Стоит, конечно, хорошая идея, — задумчиво произнёс Блэк. — Вот только на ком будем твоё варево испытывать?

— Ты по зельеварению только учебники читал? А я и кое-что другое. В умных книгах описан рецепт одного зелья, которым проверяют некоторые сложные составы. В том числе и Фелицис.

— Что ж, тогда действуй. Кричер!

Дни и недели ожидания летели быстро. Снейп либо возился с зельем, либо сидел за книгами, которые по приказу хозяина приносил из библиотеки Блэков Кричер. Сириус почти всё время посвящал Гарри, учил его читать и писать, рассказывал о волшебном мире и родителях… Переживая, что гулять крестник мог только на маленьком заднем дворе особняка, и радуясь, что с каждым днём мальчик становится всё более живым и раскрепощённым, всё больше напоминает отца... А ещё неистощимым источником развлечения были газеты. Беглецов объявили преемниками Того-Кого-Нельзя-Называть, а через пару месяцев начали обвинять даже в самых незначительных происшествиях.

— Снейп, ты никогда не хотел стать вором? — спросил однажды Сириус, читая очередную нелепую заметку.

— Вором? Нет. А что мы на этот раз натворили?

— Обокрали курятник миссис Диггори. У неё пропало несколько дюжин яиц.

Снейп усмехнулся почти по-мародёрски.

— Потрясающе! Наверное, мы собрались выводить василисков.

— О, точно. Сразу видно знатока Тёмных Искусств! Правда, им это в голову не пришло.

— Если бы у них была голова, они бы такого не писали…

В июне наступила самая сложная и ответственная стадия работы над зельем. Глядя, как Снейп разрывается между столом, на котором нарезались ингредиенты, и котлом, Сириус предложил свою помощь. Предложение, как ни странно, было принято даже без подколок про способности гриффиндорцев к зельеварению. Освободившись через несколько часов, Блэк в первую очередь поинтересовался, чем занят крестник. Мальчик сидел в углу и вертел в руках какой-то блестящий предмет.

— Что это у тебя тут?

— Красивая штучка.

— А где ты её взял?

— А там нашёл. — Гарри махнул рукой в сторону каморки Кричера.

Блэк насторожился. Эльф, помешанный на традициях семьи, мог притащить к себе любую опасную дрянь. Надо было раньше подумать и поставить у каморки возрастной барьер!

— Дашь мне посмотреть?

— На!

«Штучкой» оказался золотой медальон. Действительно красивый, с буквой S из драгоценных камней на крышке. Странно, но откуда в доме взялась эта вещь, Сириус не помнил. Он попытался открыть медальон. Ничего не получилось. Нехороший признак…

— Гарри, ты можешь посидеть в ванной, пока я не позову?

— А зачем?

— Ну, мне так надо. Очень.

— Хорошо, — согласился Гарри. В этом он тоже всё больше и больше походил на отца: Джеймс мог до хрипоты спорить по пустякам, но сразу согласиться, если речь шла о чём-то важном.

Блэк достал палочку и сосредоточился, вспоминая вычитанное в одной старинной книге заклинание. Оно позволяло открывать почти все магические замки, но было довольно опасным — неудачная попытка приводила к взрыву. На этот раз обошлось — медальон тут же распахнулся. Из тёмного стекла внутри украшения потянулась струйка дыма, а через секунду перед Сириусом стоял Джеймс. Точь-в-точь как живой — только такого выражения лица у Сохатого никогда не было.

— Радуешься, Бродяга? Что мой сын вот-вот начнет называть отцом тебя?

— Джеймс… что ты говоришь…

— А что, разве неправда? Я ведь видел, как ты на него смотришь, когда гостишь у нас! Может, ты поэтому нас уговаривал сделать Хранителем Питера? Зная, что он предатель?

Блэк застыл, не зная, что ответить, как ответить на такое чудовищное обвинение. Мелькнула даже безумная мысль, что, может быть, Сохатый прав и он помимо своей воли ревновал крестника к родителям? Подскочивший Снейп подхватил медальон, крепко зажмурился и с силой захлопнул створки. Жуткое видение исчезло.

— С-спасибо… — с трудом выдавил Сириус.

— Сядь, а то грохнешься. И помолчи несколько минут.

Он вытащил палочку и начал сосредоточенно водить ею над медальоном. Сириус послушно опустился на скамью. Через пару минут он уже сумел наколдовать себе стакан воды. А ещё через пять успел тысячу раз проклясть свою глупость — как можно было открыть медальон, не проверив, что на нём за чары?!

— Чёрная магия, — наконец изрёк Снейп, брезгливо сморщившись.

— Спасибо, о мудрейший, без тебя я бы об этом ни за что не догадался, — иронично хмыкнул Блэк.

— Ты меня не понял. Это не просто Тёмные Искусства. Я ни о чём подобном даже в книгах не читал. И мне эта штука не нравится.

— Мне она тем более не нравится. Ну что ж, значит, её надо уничтожить.

— Не уверен, что это так просто…

— Насколько я помню, Адское Пламя называют ещё Всеуничтожающим.

— Ты умеешь его вызывать, не спалив при этом себя и всё вокруг? — с подозрением спросил Снейп.

— Я много чего умею.

— Дождись хотя бы, пока зелье будет готово. Лежала здесь эта вещь неизвестно сколько и ещё полежит. Она безопасна, если не трогать. Убери повыше, чтобы ребёнок не достал.

Сириус кивнул. Действительно, не стоило рисковать лишний раз, когда всё уже почти готово.

— Чтобы этот ребёнок что-то не достал, этого чего-то должно не быть на свете! — усмехнулся он. — Ладно, будем надеяться, что блокирующее заклинание на верхней полке шкафа он стихийной магией не снимет.

Наконец наступил тот долгожданный день, когда Снейп в последний раз снял котёл с Зельем Удачи с огня. Налив несколько капель в пробирку, он достал из кармана пузырёк с проверочным зельем — и победно улыбнулся, когда опытный образец окрасился в зелёный.

— Сработало!

— Поздравляю! — искренне сказал Сириус. Ему до смерти надоел мрачный дом, в последние дни желание выбраться отсюда стало почти нестерпимым. Он посмотрел на часы. — Через пару часов уложим Гарри спать, потом избавимся от медальона, а утром двинем в Эльдорадо.

Уничтожать медальон отправились в Девоншир. Снейп заявил, что знает там укромное место, где на много миль вокруг не встретишь живой души. Пустынный мрачный морской берег, усыпанный обломками скал, словно специально был создан, чтобы прятать самые страшные тайны. Сириус положил медальон на камень, отошёл подальше, сосредоточился и призвал Адское Пламя. За спиной тихо присвистнул Снейп.

— Чистая работа!

— А то!

Несколько минут были слышны только шорох волн и потрескивание языков огня. А затем над морем разнёсся пронзительный крик — то ли человека, увидевшего худший кошмар в своей жизни, то ли адской твари, низвергнутой обратно в преисподнюю…

— Что это было? — прошептал потрясённый Блэк.

— Не знаю и знать не хочу. Гаси огонь и пойдём.

Выйдя утром на порог дома, Сириус поёжился и поплотнее закутался в мантию. Англия прощалась с ними дождём — мелким, противным, холодным, вызывавшим омерзительные воспоминания о казематах Азкабана.

— Бери Поттера на руки. На счёт три, — тихо сказал Снейп. — Раз, два…

Слово «три» заглушил рывок аппарации. Миг — и под ногами оказался песок, а впереди расстилалось море. Нежное и золотисто-розовое в лучах восходящего солнца. Блэк аккуратно опустил Гарри на землю, разулся, скинул мантию и вошёл в тёплую воду, словно в прямом смысле смывая с ног прах старой жизни.

— Знаешь, о чём я сейчас жалею, Блэк? — усмехнулся Снейп.

— Я не легилимент.

— Что не напомнил им, как это на самом деле было при Тёмном Лорде. После той статьи о краже в курятнике очень хотелось.

— Устроить парочку погромов?

— Выпустить Смертный Знак в нескольких местах. Кажется, мне вредно с тобой общаться.

— А может, наоборот, полезно? Тебе бы куда проще жилось, если бы ты не был таким мрачным занудой! Ладно, пойдём. Надо сначала в Гринготтс заглянуть, а потом выяснить, куда обращаться по поводу гражданства.

— Я зануда? — возмутился Снейп.

Сириус почувствовал толчок в спину, не удержался на ногах и плюхнулся в воду.

— Ну, держись, — зловеще пообещал он Снейпу, который, к его восторгу, полез в воду, не сняв мантии. И через пять секунд тоже шлёпнулся, подняв фонтан брызг. Гарри, что-то искавший на берегу, поднял голову, удивлённо посмотрел на взрослых, а потом побежал к ним. Новая жизнь начиналась хорошо — с ласкового моря и дружного смеха.

20 июля 1993 года.

Рывок портала — и хаос тропических джунглей сменился аккуратно подстриженным газоном с цветочной клумбой. Сириус усмехнулся — за столько лет он так и не привык к буйству красок, оно всё ещё резало глаз. А на Рождество остро хотелось поиграть в снежки и вдохнуть морозный воздух, пахнущий хвоей. Пустое… Эта прекрасная земля подарила ему самое главное — то, за что не жалко умереть и ради чего стоит жить. Только здесь он понял, что значит возвращаться не в дом, а домой. Туда, где любят и ждут. Туда, где без тебя чего-то не хватает. Теперь он вернулся надолго — последние штрихи на карту заповедника Мончадо были нанесены, больше не придётся уезжать на несколько недель.

Сонная тишина спальни будто погладила его по щеке мягкой ладонью, чтобы тут же отступить перед хрустальным голосом Кончиты. Она села в постели, едва Блэк переступил порог.

— Уже вернулся?

— Нет, это мой призрак! — добродушно ухмыльнулся Сириус, поражаясь, как она вообще почувствовала его появление. Он бы поклялся чем угодно, что прошёл по коридору и открыл дверь без единого звука!

— Что-то ты слишком материален для призрака… — игриво промурлыкала она.

— А для тебя?

Эти минуты хотелось растянуть на десять… нет, сто… нет, лучше тысячу лет! Но всё хорошее кончается быстро. Кончита осторожно высвободилась из объятий мужа и встала.

— Мне в суд к девяти.

— Успеешь, ещё и половины нет. Надолго?

— Да вряд ли. Дело простенькое, драка в кабаке, там и адвокат нужен только для порядка. Андреса не буди, пока сам не проснётся, он вчера до часу ночи капризничал. Опять зуб лезет. И Гарри тоже пусть спит, они с дедушкой засиделись, ему какое-то новое дерево из России привезли. Всё, я полетела.

Со вздохом проводив взглядом ушедшую жену, Сириус оделся и отправился в детскую. Маленький Андрес спал, засунув палец в рот и чему-то блаженно улыбаясь. Год и три… столько же, сколько было Гарри, когда… Нет, не думать об этом. Не стоит. Особенно в такое светлое и радостное утро. С Андресом такое никогда не случится, а Гарри уже почти забыл о Дурслях. Он погладил сына по волосам, тихо прикрыл дверь и вышел в коридор. На кухне заспанный и встрёпанный Гарри с недовольным видом копался в морозильном шкафу.

— Уже вернулся? — просиял он при виде крёстного.

— Как видишь. А ты что так рано поднялся?

— А у меня сегодня дел много.

— Скажите, пожалуйста, какой деловой человек! И чем это ты так занят в каникулы?

— Сначала пойдём в квиддич играть, потом купаться, а потом я к сеньору Пабло. Ему вчера карельскую берёзу привезли, такое интересное дерево!

Сириус усмехнулся. Для него уже четвёртый год оставалось загадкой, как сеньору Пабло удалось заинтересовать девятилетнего Гарри изготовлением волшебных палочек. Но факт оставался фактом — мальчик часами просиживал в мастерской, засыпал старика вопросами и даже начал ему помогать. А сеньор Пабло говорил, что из Гарри выйдет толк…

— Тогда закрой морозильный шкаф и достань муку. Оладьи сделаем.

— Классно! С патокой?

— Можно и с патокой.

Тарелка с оладьями опустела почти мгновенно, Гарри, подхватив метлу, умчался, а Сириус решил разобрать газеты, накопившиеся за время его отсутствия. За обстановкой в Англии надо было следить — если Дамблдор прав и проклятое Пророчество ещё не сбылось до конца, возвращение Вольдеморта могло коснуться Гарри даже здесь, на другом краю земли. Но Пророк, к счастью, ни о чём серьёзном или подозрительном не писал. Сириус уже почти небрежно пролистнул последний номер, улыбнулся при виде заметки о крупном выигрыше в лотерею — и застыл при виде фотографии семьи счастливчиков. Сходил в кабинет за лупой, внимательно присмотрелся…

— Вот же сволочь!

Мерзавец хорошо устроился. В семье Уизли столько детей… если в ближайшие годы что-нибудь случится — загнанная в угол крыса станет опасной. Это не должно повториться, надо закончить то, что не удалось двенадцать лет назад. Хотя… возможно, сейчас он будет полезнее живьём. Найти «Нору» не проблема, Фабиан однажды упоминал адрес, выцарапать оттуда этого подонка тоже можно, только аккуратно… Главный вопрос — как попасть в Британию?

Он достал из кармана зеркальце, рамку которого украшал узор из сплетённых J и S. Когда-то они с Джеймсом планировали возродить забытое искусство изготовления Переговорных Зеркал и двигаться дальше, придумав, как сделать из них аналог магловского телефона. Воплощать эти планы в жизнь ему пришлось в одиночку, но он справился — и теперь в Эльдорадо такие зеркала были у каждого, а к началу сентября предстояло изготовить первую крупную партию на экспорт, для Министерства Магии США. Сириус тщательно протёр гладкое стекло и коснулся его палочкой.

— Северус Снейп!

Через секунду в зеркале появилось сосредоточенное лицо Снейпа.

— Блэк, если ты оторвал меня от работы из-за каких-нибудь пустяков… — угрожающе начал он.

— У тебя от того Фелициса ещё что-то осталось?

— Осталось. А тебе зачем?

— Надо.

— Блэк, не стоит со мной в эти игры играть. Что ты затеял?

— Ты уверен, что хочешь это знать? У тебя жена беременная!

— А у тебя крестник и маленький сын. Так что давай, колись.

— Хорошо. Тогда дуй ко мне, ты Пророк не выписываешь. Покажу кое-что.

Через пять минут Снейп сидел на диване в гостиной в доме Блэков и с недоумением смотрел то на позавчерашний номер «Ежедневного Пророка», то на Сириуса.

— И чем тебя так взволновала эта фотография счастливого семейства?

— Посмотри внимательнее. На плече у высокого мальчика слева.

Северус снова вгляделся в снимок.

— Ты уверен? — сухо спросил он.

— Ещё бы! Видишь, одного пальца на передней лапе не хватает. Расслабился, гад, понял, что меня в Англии нет! Хотя непонятно, как он Рема не испугался…

— Думаю, он не рассчитывал, что этот снимок попадёт в газету, — ответил Снейп. — Фото явно любительское, для семейного альбома. Собираешься ему шею свернуть?

— Ну зачем же? Есть план получше…

1 сентября 1993 года

Минерва Макгонагалл открыла глаза, потянулась, посмотрела на часы и перевела взгляд на висящий над кроватью календарь. Первое сентября, восемь утра. Ну почему лето пролетает так быстро? И почему, как ни планируй работу, в последний день всегда обнаруживается сотня мелочей, с которыми обязательно надо разобраться до приезда студентов? Вот и сегодня точно так же, и она уже не могла позволить себе роскошь поспать подольше.

Занятая своими мыслями, Минерва неторопливо спустилась на первый этаж и с сожалением вздохнула — как же шумно тут будет завтра в это время. Внезапно мягкую тишину замка прорезал дикий крик, раздавшийся из Большого Зала. Встревожившись, Макгонагалл ускорила шаг и в дверях чуть не столкнулась с Чарити Бэбидж, молодой преподавательницей магловедения.

— Что случилось?

— Там труп! — взвизгнула Чарити.

На преподавательском столе действительно лежало человеческое тело.

— Сходите за профессором Дамблдором.

Чарити, цокая каблуками, умчалась в директорский кабинет, а Минерва подошла к столу — и в первый момент остолбенела, не в силах поверить своим глазам. Предполагаемый труп был ей очень хорошо знаком и выглядел гораздо лучше, чем должен был. И даже, как она обнаружила секунду спустя, был жив. С розовым бантиком на шее и приколотым к груди пергаментом на столе лежал Питер Петтигрю.

— Ничего не понимаю, — растерянно пробормотала она.

Через несколько минут появился директор. Выслушав Макгонагалл, он отколол пергамент, прочитал, всё больше и больше мрачнея, и наколдовал носилки, на которые переложил Питера.

— Идите со мной, Минерва.

В кабинете директора Макгонагалл со всё возрастающим изумлением смотрела, как Дамблдор сначала связывает Питера, потом устанавливает на комнату дополнительные защитные чары…

— Минерва, будьте любезны, установите здесь барьер от анимагических превращений.

— Но зачем?!

— Сделайте, пожалуйста, потом я вам всё объясню.

Минерва пожала плечами и взмахнула палочкой. Дамблдор молча протянул ей тот самый пергамент, который читал внизу. Развернув его, она тяжело опустилась на стул. Этот почерк — изящный, утончённый, летящий — она бы узнала и через сто лет. Почерк одного из лучших своих учеников.

Славная шутка, правда, сэр? Давний мертвец в роли почтовой совы. Когда в курятнике начинают пропадать яйца, можно свалить всё на очередного Тёмного Лорда. Но лучше поискать крысу. И я нашёл Питера. Расспросите его хорошенько, профессор — о крысах, премудростях высшей трансфигурации и семье Уизли. А ещё об Игл-стрит и Заклятии Доверия.

Разумеется, Вам очень интересно, где сейчас Гарри. С ним всё в порядке, жив, здоров и счастлив, чего и Вам желает. Не пытайтесь его искать, всё равно не найдёте. Мне не понравилось, что Вы сделали — никакие Ваши планы не стоили его страданий! Мы начали новую жизнь — и она нам нравится. Здесь всё так непохоже на добрую старую Англию — другой воздух, земля, даже луна. И порядки тоже другие. Если здесь кто-то пытался стать Тёмным Лордом, его быстро и без лишней суеты останавливали. Не герои — простые люди. Наверное, потому, что здесь истина и справедливость — не пустые слова. Попробуйте завести такие же обычаи в Британии, вдруг получится?

Прощайте. Или, возможно, до свидания?

Сириус Блэк.

P. S. Полагаю, это Вам будет интересно: незадолго до нашего бегства из Англии я нашёл на Гриммаулд-плейс странную вещь — золотой медальон с буквой S на крышке. Внизу я постарался нарисовать его. Медальон был зачарован, и о такой гнусной тёмной магии я даже не слышал. Он был почти живой. Я уничтожил эту дрянь, не раздумывая, откуда она взялась. А теперь начинаю подозревать, что эта вещь может быть связана со смертью Регулуса. А значит — и с Вольдемортом.

Ниже, под рисунком, была ещё одна строчка — другим почерком и без подписи.

Как Вы думаете, профессор: обязательно ли надо проходить через ад, чтобы попасть в рай?

Макгонагалл ещё раз перечитала письмо. Господи…

— Альбус, это значит…

— …что Хранителем Тайны Поттеров и убийцей маглов на Игл-стрит был Питер, — мрачно подтвердил Дамблдор. — И, если я правильно понял это письмо, он анимаг. Крыса. Жившая, видимо, в семье Уизли.

— Да… кажется, у Перси Уизли была крыса, а потом у Рона, — неуверенно протянула Минерва. — Но получается, что ни в чём не повинный человек три года просидел в Азкабане? Как это могло случиться?

— Крауч жаждал власти, его не интересовала истина. А я пошёл на поводу у своих чувств, Минерва. Я видел только то, что хотел видеть…

— И не видели того, чего видеть не хотели, — язвительно хмыкнул портрет Финеаса.

— Это одно и то же…

— И что теперь? — Макгонагалл поджала губы. Ей было мучительно неловко за свои прежние мысли о Питере как о добром и честном, но ни на что не способном мальчике. И за то, что она, как и Дамблдор, поддалась эмоциям. Сириус доставил ей слишком много хлопот за семь лет, не сосчитать, сколько раз хотелось прибить паршивца на месте… Особенно сильно — на пятом курсе. И потому так легко оказалось поверить, что именно тогда он показал своё истинное лицо…

— Сириус Блэк свой выбор сделал. К худу или к добру — время покажет, но нам придётся с этим считаться и, как он выразился, менять порядки в Британии… Сообщите, пожалуйста, членам Ордена, что в воскресенье я жду их здесь.

1 сентября 1993 года, вечер.

Профессор Люпин с любезной улыбкой поблагодарил Филча, показавшего новому преподавателю его комнаты, и пожелал ему спокойной ночи. Ворчливый завхоз, буркнув себе под нос что-то вроде «набрали шпану», удалился, а Ремус, закрыв за собой дверь, зажёг свечи, вытащил из кармана зеркальце и стукнул по нему палочкой так сильно, что стекло зазвенело.

— Бродяга, ты сукин сын! — сердито прошипел он, дождавшись ответа. — Почему ты мне ничего не сказал, когда нашёл Питера?!