Во всем виноваты... кентавры (гет)

— Черт-черт-ЧЕРТ!

Люциус Малфой подскочил на кровати. Магический будильник показывал семь тридцать утра. Он безнадежно проспал, а через полчаса ему нужно быть на работе.

Да, закончилось то благословенное время, когда можно было являться в Министерство к двенадцати часам, успев принять расслабляющую ванну и насладиться первоклассным массажем. После падения Лорда приходилось начинать карьеру чуть ли не с нуля, а для рядового чиновника опоздание даже на пять минут – непозволительная вольность. И как, скажите на милость, теперь успеть собраться за эти жалкие тридцать минут? Да чтобы нормально расчесаться и то нужно больше времени.

Проклиная все на свете, Люциус спешно начал натягивать на себя одежду. Явившийся на зов домовик помог вдеть запонки, а заодно доложил, что его сын уже ушел, а жена вот-вот спустится в столовую.

«Кофе, вот что мне нужно, — решил про себя Люциус. – Определенно, этот паршивый день еще может стать чуточку лучше, если я успею сделать хотя бы пару глотков крепкого кофе, черного, как эта ночь, за которую я так и не выспался».

Он пару раз провел расческой по волосам – нельзя же столь вопиюще пренебрегать собственной внешностью! — критически оглядел собственную шевелюру и, заметив несколько седых волосков, безжалостно выдрал их. Вздохнул, бросил оценивающий взгляд в зеркало. Под глазами круги, со вчерашнего дня он, естественно, не побрился. И в таком виде ему придется сегодня идти на работу! К драклам это Министерство и всех его сотрудников! Особенно тех, кто составляет правила.

Так, осталось десять минут, а значит, он может позволить себе чашечку кофе. Но не успел мистер Малфой вдохнуть божественный аромат и ощутить непередаваемый вкус, как вдруг…

— Люциус, нам нужно поговорить! – услышал он раздраженный голос Нарциссы.

«О-о-о, Мерлин, только этого не хватало!»

— Ммм?

Миссис Малфой гневно сверкнула глазами на мужа.

— Да оторвись ты от чашки, в конце концов! – повысила она голос.

«Лучше не злить ее, а то быстро не отделаешься», — посоветовал Люциусу внутренний голос. Обычно он давал дельные советы, и Малфой его слушался.

— В чем дело, дорогая? – как можно мягче спросил он. – Прости, я очень опаздываю на работу…

— Работа? Это теперь так называется? – неожиданно завопила Нарцисса и швырнула в него журналом. Люциус едва успел увернуться. От неожиданности он разжал руки, чашка выскользнула у него из рук, и горячий кофе пролился на колени.

— А-а-а-а, какого дементора ты это сделала, психопатка!

— Это я психопатка?! – Нарцисса подскочила к мужу, нагнулась за журналом и, пока он заклинанием удалял пятно на брюках, раскрыла на развороте и сунула супругу под нос. – Вот, смотри!

— С какой стати я должен… — начал было Люциус и осекся.

На огромной, во весь разворот фотографии он стоял чуть ли не в обнимку с высокой длинноногой блондинкой в каком-то причудливом одеянии. Блондинка нежно гладила его по волосам, а сам Люциус при этом улыбался как сытый кот.

— Кто это, я тебя спрашиваю? – задыхаясь от ярости, шипела Нарцисса.

— Дорогая, клянусь, что я тут совершенно не при чем. Эта Луна Лавгуд, помнишь, та самая девушка, которая когда-то провела у нас в подвале несколько месяцев… Мы случайно встретились и разговорились…

— И потом она, ради старого знакомства, решила погладить тебя по голове? – язвительно поинтересовалась супруга.

— Ну да. Она сказала, что в моих волосах полно мозгошмыгов, и…

– Какие еще мозго… что?

— Мозгошмыги! Она сказала, это такие существа…

— Хватит! – рявкнула Нарцисса. — Я больше не потерплю твоего вранья! С меня довольно! В прошлый раз ты говорил, что это твоя парикмахерша, потом коллега из соседнего отдела, а теперь эта дамочка с мозгошмыгами!

— Но я действительно ходил в парикмахерскую! – пискнул Малфой, но Нарцисса, распаляясь, не обратила на него ни малейшего внимания.

— Седина в бороду, бес в ребро! Постыдился бы! Да ты уже почти старик, а эта девчонка, небось, только вчера Хогвартс закончила!

— Я в прекрасной форме! И, между прочим, всего на год старше тебя!

Лучше бы он промолчал!

— Сегодня же я собираю вещи и подаю на развод! И больше ноги моей не будет в этом доме! Мама давно звала меня к себе на Мальдивы!

— Дорогая!..

— Всего хорошего, милый! Можешь уже сегодня выставлять мэнор на торги! Я собираюсь получить справедливую компенсацию за все двадцать лет этого кошмара!

— Нарцисса!

— Удачи в дальнейших поисках мозгошмыгов! – мстительно усмехнувшись, выдохнула миссис Малфой и выскочила из столовой, громко хлопнув дверью.

Люциус бросил взгляд на часы. Без одной минуты восемь. Черт, черт, черт…

* * *

— Гермиона, ты точно не против того, чтобы я уехал на этот чемпионат? – Рон виновато смотрел. Та решительно тряхнула головой.

— Ну, конечно, нет. Я знаю, как это важно для тебя. Возможность войти в состав сборной Англии — такой шанс выпадает раз в жизни! Ты должен им воспользоваться.

— Как жаль, что ехать надо немедленно…

— Ничего страшного. Зато следующее Рождество мы встретим уже вместе, как муж и жена…

Рон просиял и, не удержавшись, чмокнул возлюбленную в щеку.

— Ты прелесть! Да, именно так все и будет!

Взаимные улыбки.

— А сегодняшний сочельник мы обязательно отпразднуем, — как ни хотел Рон произнести фразу твердо, интонации получились полувопросительные.

Гермиона смутилась. Теперь она чувствовала себя виноватой. Еще бы – последнюю предрождественскую неделю она дважды ночевала на работе – дел было невпроворот, а проклятая гриффиндорская ответственность не позволяла махнуть на все рукой.

— Да-да, конечно, — пробормотала она. И, чтобы казаться более убедительной, добавила: — У меня днем будет окно, я заскочу в магазин и прихвачу что-нибудь к ужину.

— Отлично! Значит, до вечера! Постарайся вернуться к одиннадцати, чтобы мы успели хотя бы пару часов провести вместе. Портал сработает ровно в час ночи, — предупредил Рон.

— К одиннадцати не обещаю… — и, увидев, что возлюбленный уже хочет разразиться очередной гневной тирадой – ох, какой же он вспыльчивый! — о том, что она пренебрегает их отношениями ради карьеры, поспешно добавила: — Но я очень постараюсь! Сделаю все возможное!

— Ладно. Пока, кудряш!

Гермиона вздохнула про себя. «Кудряш!» В другое время она тут же назвала бы Рона «Бон-Бон», но сейчас не самое лучшее время для словесных пикировок. Она вспомнила, что сегодня сочельник, впереди – три недели одиночества, за это время компанию ей составит лишь Живоглот, ну, может, пару раз еще навестят какие-нибудь родственники. У Гарри и Джинни был медовый месяц, а родители путешествуют по Франции.

Прощальный поцелуй несколько затянулся и, когда Гермиона взглянула на свои наручные часики, они показывали без двух минут восемь.

— О боже, Рон, я должна уже быть в Министерстве! Где летучий порох?..

* * *

— Черт!

— Проклятье!

— Прошу прощения, мада… А, это вы… добрый день, мисс Грейнджер, — с плохо скрываемой досадой пробормотал Люциус Малфой, отряхивая мантию и потирая ушибленное плечо. Они столкнулись, когда одновременно переместились в один и тот же камин.

— Добрый день, мистер Малфой, – так же сухо отозвалась Гермиона. – Извините, если задела вас.

— Ничего страшного. Надеюсь, сами вы не ушиблись? – по его голосу можно было предположить, что надеялся Малфой как раз на обратное.

— Ничуть. Всего хорошего. И счастливого Рождества! – крикнула Гермиона ему вдогонку.

А, точно! Рождество! Как он мог забыть?! Сегодня же сочельник.

«Провалиться бы этому сочельнику и всему прочему», — угрюмо думал Люциус. Впереди его ждал бесконечный рабочий день, а потом целая неделя выходных, которую он проведет, уговаривая Нарциссу вернуться. Еще и с мамашей ее придется выяснять отношения. Лучше не придумаешь!

Завтрак сегодня пошел книзлу под хвост, а есть, между прочим, ему очень хочется! Малфой почувствовал, что желудок сводит от голода. Была не была! Он ведь успел явиться в Министерство вовремя – сидевшая на ресепшене молоденькая ведьма отметила время прибытия в журнале, а, значит, выговор уже не грозит. Можно с чистой совестью спуститься в подвал, где расположено небольшое кафе, и заказать себе кофейку. А что, хорошая идея!

Так он и поступил. Чувствуя, как отвратительное настроение постепенно улучшается, Малфой вышел из кафе, сжимая в руке стаканчик с тройным эспрессо. По пути в свой кабинет он вспомнил, что Тибулл Чэмберс просил его заглянуть на склад и забрать партию новых перьев. Что ж, склад тут же, совсем рядом.

Малфой постучал, не дождавшись ответа, толкнул дверь и вошел. За стойкой никого не было – видимо, сотрудник отлучился по делам. Что ж, придется Чэмберсу самому топать за перьями – Малфои не из тех, кто будет ждать какую-нибудь старую каргу. Люциус резко развернулся и…

— Мря-а-а-а-а! – раздался душераздирающий визг, и невесть откуда взявшийся кот, которому Люциус случайно что-то отдавил, что было мочи вцепился обидчику в ногу.

— А-а-а-а-а-а! – завопил Малфой. Стакан выпал и эспрессо выплеснулся на новенькую мантию.

Люциус остервенело тряхнул ногой, пытаясь отбросить от себя мерзкого зверя, но тот только глубже запустил зубы в аристократическую икру. Тогда Малфой как следует размахнулся и пинком отшвырнул от себя кота-людоеда.

Котяра взвизгнул и молнией шмыгнул под стойку.

— Мерзкая тварь! – бушевал Малфой, стараясь оценить масштаб катастрофы. Злой рок, похоже, решил его сегодня доконать! Брючина разорвана, место укуса горит огнем, на мантии красуется огромных размеров пятно.

— Что случилось? – немедленно послышался голос откуда-то из глубины помещения. Еще секунда – и за стойку встала — как всегда одетая во все розовое — заведующая складом. Долорес Амбридж.

После войны Амбридж была уволена из Министерства за свою деятельность по преследованию магглорожденных волшебников. Но одинокой старой деве, бывшей чиновнице, больше некуда было пойти, и она так слезно умоляла нового министра магии дать ей хоть какую-нибудь работу, так убедительно раскаивалась и была столь настойчива, что Кингсли Бруствер позволил ей стать заведующей складом. Скромная, неприметная должность – целыми днями только и дел, что снабжать необходимыми мелочами остальных сотрудников. И теперь бывший заместитель главы магического мира обитала на самом нижнем этаже Министерства, где сортировала перья и пергаментные свитки. Вместе с Амбридж на складе обитало полдюжины кошек, которых разрешили держать там при условии, что они будут ловить мышей, не станут портить казенное имущество и докучать остальным сотрудникам.

И вот теперь – Люциус Малфой, в недобрый час явившийся за новыми перьями, нарушил равновесие этого мирка.

— Что случилось? – рявкнул он. – Посмотрите, что натворило это чудовище!

Кот из-за стойки жалобно мяукнул.

— Не может быть, чтобы он бросился на вас, мистер Малфой, — вступилась за своего питомца Долорес. — Лапикус фон Шницель на редкость добрый и ласковый котеночек.

«Посмотри на мою ногу, ты, розовое недоразумение!» — в бешенстве думал Люциус. От нахлынувших эмоций он не мог говорить.

Амбридж, воспользовавшись его замешательством, наклонилась к своему питомцу.

— Что здесь произошло, дорогой?

Кот вылез из своего укрытия и подошел к хозяйке, припадая на переднюю лапу.

— Мя-а-а, – грустно сказал он.

— Вы отдавили ему лапку, мистер Малфой?! – в ужасе воскликнула Амбридж.

— Да, и впридачу угостил его хорошим пинком! Это не кот, а исчадие ада! – выпалил белый от ярости Люциус.

— Вы его пнули?! – возмущению в голосе старой девы не было предела.

Это было уже слишком! Бросив последний, полный смертельной ненависти, взгляд на кота, Малфой выскочил из помещения, оглушительно грохнув дверью о косяк.

Долорес Амбридж проводила посетителя горящим от негодования взглядом, потом наклонилась к своему любимцу и взяла его на руки. Погладила по голове, почесала за ушком и поцеловала в лобик.

— Бедный малыш, — ласково прошептала она. – Мой дорогой… Мы отмстим мерзкому человеку, который тебя обидел. Я обещаю.

— Му-у-ур, – ответил Лапикус и прищурил зеленый глаз.

* * *

— Будьте добры, посоветуйте какое-нибудь хорошее вино, — обратилась Гермиона к продавцу в винном магазине. Она уже запаслась коробкой бельгийского шоколада и нарезкой бри. То, что нужно, для изысканного романтического ужина в сочельник… И теперь на очереди было самое сложное – вино, в котором Гермиона совсем не разбиралась.

— У нас сегодня действует специальное рождественское предложение, мисс, — улыбнулся он. – Возьмите бутылку вот этого и вторую получите бесплатно!

— Мммм, — неуверенно протянула Гермиона. – Мне нужно хорошее вино, — извиняющимся тоном добавила она.

— Поверьте, такой очаровательной леди, как вы, я бы ни за что не предложил плохой товар! – горячо возразил продавец. – Это отличное белое вино, одно из лучших среди шардоне! Я могу дать вам попробовать…

Гермиона посмотрела на часы. Обеденный перерыв подходил к концу.

— Спасибо, не надо, я вам верю. Сколько оно стоит?..

* * *

Несмотря на парочку наложенных заклинаний, которые Люциус помнил еще со времен учебы в Хогвартсе, нога сильно болела, и потому вместо обеда ему пришлось наведаться в Мунго. Благо, больница была пустынна – лечиться в преддверии праздника никто особенно не рвался. Молоденькая целительница осмотрела место укуса, обработала его, заставила Малфоя выпить какое-то премерзкое зелье и выписала рецепт на целебную мазь, которой он должен был теперь мазаться каждый день в течение недели.

— Как вы себя теперь чувствуете? — заботливо спросила колдомедичка и очаровательно улыбнулась, демонстрируя ровный ряд белоснежных зубов.

— Гораздо лучше, любезнейшая, — откликнулся Люциус, в свою очередь награждая ее фирменной улыбкой Я-Люциус-Малфой-Образец-Настоящего-Джентльмена-И-Просто-Красивого-Мужчины. Девушка в ответ смущенно зарделась.

«Хм, вот она – сила Малфоевского обаяния! Может, черт с ней, с Нарциссой? Надо было ценить свое счастье… Наплачется еще, дура белобрысая! А эта молоденькая целительница очень даже ничего... Пожалуй, стоит закрепить произведенный эффект…»

— У вас очень красивая улыбка, — бархатным голосом сказал Люциус, поглядывая на девушку, уже закончившую делать перевязку. – Вы всем так улыбаетесь?

Та подняла голову и радостно посмотрела на своего пациента.

— Только вам, — чистосердечно призналась она. – Знаете, как только вы вошли… Я даже вздрогнула…

— Да?.. – промурлыкал Малфой.

— Вы так похожи на моего покойного дедушку…

* * *

«Господи, — устало думал Люциус в половине двенадцатого ночи, когда уже почти все сотрудники Министерства, наконец, покинули свои рабочие места, чтобы встретить праздник дома, с семьей, — еще немного, и я попрошусь назад в Азкабан. Там, по крайней мере, можно было поесть вовремя. И с каких это пор на меня стали сваливать всю ответственность? Это противоречит моему жизненному девизу о том, что Малфой всегда с краю».

Без пятнадцати двенадцать Люциус со стоном поднялся со своего кресла, морщась, потер рукой затекшую поясницу и, покинув кабинет, направился к выходу. Коридор был пустынным. Единственным человеком, который в эту минуту наблюдал за Малфоем, была Долорес Амбридж, притаившаяся в комнате охраны. Она смотрела на экран супервизора и гладила по голове кота, свернувшегося клубочком у нее на коленях.

— Сейчас-сейчас, дорогой, — шептала она. – Еще немного, и ты будешь отмщен.

Тем временем Малфой, не ожидающий никакого подвоха, вызвал лифт, который должен был доставить его к каминам, а затем предстояло перенестись в опустевший мэнор – если жена, конечно, еще не превратила его в груду развалин. Люциус мечтал о чашке наваристого мясного бульона, куске жирной индейки и картошке фри. Да, и еще о массаже. Люциус устало вздохнул. Совсем скоро он будет дома. Он уже потянулся к кнопочной панели, как вдруг со стороны послышался отчаянный вопль:

— Задержите лифт на минутку, пожалуйста!

«Что?» — подумал Люциус. Однако врожденные манеры сработали раньше измученного мозга – и вместо «Атриума» Малфой нажал «Открыть двери».

«Хм…» — нахмурилась Амбридж, а ее рука, ласкающая кошачью шерсть, замерла. Она видела, что к лифту быстро приближалась Гермиона Грейнджер.

— Уф! – Гермиона вскочила в лифт и благодарно улыбнулась. – Большое спасибо, мистер Малфой!

— Не стоит благодарности, — холодно процедил аристократ.

От Гермиониной признательности тут же не осталось и следа. Она отвернулась от Малфоя и приготовилась несколько секунд провести в молчании. Дверцы кабины захлопнулись, и лифт пришел в движение.

— Что же нам делать, Лапикус, милый? – вслух рассуждала Амбридж, с сомнением глядя в супервизор. – Эта девчонка появилась очень некстати… Придется отложить… Что? – кот приподнял усатую морду и приоткрыл глаза. – Да-да, пожалуй, ты прав. Нельзя позволить ему отпраздновать дома этот сочельник… А Грейнджер… что ж, сама виновата. Пусть это будет ей за кентавров!

Кот довольно заурчал. Он явно был согласен с мнением хозяйки.

Амбридж решительно дернула рубильник.

* * *

— В чем дело?

— Кажется… Кажется, мы застряли. Странно… Я думала, что магические лифты никогда не застревают.

— Они и не застревают! Что за абсурд?!

— Но мы никуда не движемся.

— Это я и без вас понимаю, мисс Грейнджер!

— С какой стати вы разговариваете со мной таким тоном? Я-то тут не при чем. И мне не меньше вашего хочется побыстрее попасть домой.

Люциус на минуту умолк. «Сегодняшний кошмарный день не мог так легко закончиться», — обреченно подумал он.

— Интересно, что произошло? – вслух рассуждала Гермиона, которая во всем любила порядок и искренне недоумевала по поводу случившегося. – Кабина не перегружена, еще несколько часов назад этот лифт работал исправно, никаких предупреждений не было… Как и сигнала пожарной тревоги… Или еще чего-то… ума не приложу, почему он остановился.

— Попробуйте нажать кнопку какого-нибудь другого этажа.

— Нельзя этого делать! Техника безопасности требует соблюдать спокойствие и не пытаться выйти из кабины, если… Остановитесь, что вы делаете?!

Люциус яростно атаковал панель с кнопками, нажимая все подряд. Однако итог был неутешителен.

— Успокойтесь, мистер Малфой! Сейчас кто-нибудь другой вызовет лифт, и тогда наша кабина снова поедет. Ну, или не поедет, и тогда сразу же заподозрят поломку, вызовут мастера…

— Мастера? Кто-нибудь другой? Опомнитесь, Грейнджер! – рявкнул Люциус, поворачиваясь к ней. – Сегодня же сочельник! Все сотрудники, кроме меня и еще одной жалкой девицы, уже давным-давно дома, объедаются пудингом и слушают про «котел, полный крепкой, горячей любви»!

Гермиона пропустила мимо ушей «жалкую девицу» и нервно закусила губу. В ее глазах мелькнуло беспокойство.

— Думаете, мы тут одни? – спустя несколько мгновений спросила она.

— Я в этом уверен.

— И что же нам теперь делать? – растерянно проговорила Гермиона. И тут же спохватилась: — О боже! До полуночи осталось всего пять минут, и Рон… Он ждет меня, у нас должен быть сегодня романтический ужин…

— Я бы на вашем месте не об Уизли беспокоился! В любом случае, ему сейчас лучше, чем нам.

Несколько минут прошло в молчании.

— А, дьявол! – и Люциус со всей силы стукнул кулаком по стене кабины. Раздался грохот, но и только.

— Постойте!.. не стоит горячиться. Давайте немного подумаем, я уверена, что мы найдем решение... Не может быть, чтобы все было так плохо!

— Куда уж хуже? – язвительно отозвался Малфой. – Стоять запертым в железной коробке четыре на шесть футов да еще в компании… — он осекся.

Гермиона высокомерно вздернула бровь.

— Продолжайте! – с вызовом сказала она.

Люциус умерил пыл.

— Я… мисс Грейнджер…

Но Гермиона уже перешла в наступление.

— В компании грязнокровки, вы это хотели сказать?!

— Вовсе нет…

— Или – как это вы выразились? – «жалкой девицы»?!

— Мисс Грейнджер, сейчас не время…

— Самое время! Я, значит, низший сорт, недостойна ездить в одном лифте с вами, бывшим Пожирателем Смерти? Чистокровным снобом, якобы, реабилитировавшимся? Правой рукой Волдеморта? А я, между прочим, вообще не понимаю, что такие, как вы, еще делаете в Министерстве? Да вам прямая дорога... – на последней фразе Гермиона споткнулась и замолчала.

Тот поджал губы и хмыкнул.

— Ну, что ж… Полагаю, мы оба выговорились… — Гермиона бросила на Люциуса виноватый взгляд. — Теперь, как вы правильно заметили, мисс Грейнджер, было бы неплохо немного сосредоточиться и подумать, как нам выбраться из данной ситуации…

* * *

— Итак, к чему мы пришли? Аппарировать мы не можем…

— Антиаппарационная защита действует на всей территории Министерства.

— Портала у нас нет…

— А если бы и был – тут он не сработает.

— Феникс за нами не прилетит…

— Что-что?

— Неважно. Все равно не прилетит.

— Хммм…

— Починить лифт изнутри нам не удастся…

— Мы даже не знаем, что именно сломалось.

— Мы можем взломать двери…

— И провалиться в шахту.

— …или трансфигурировать из воздуха металлорезку, проделать дыру в потолке, вылезти на крышу кабины, отлевитировать друг друга наверх, превратить металлорезку в лом…

— Мисс Грейнджер, мы оба, конечно, волшебники, но, кажется, вы немного увлекаетесь…

Гермиона устало вздохнула и переступила с ноги на ногу. Люциус подумал немного и наколдовал два кресла.

— Спасибо, — сказала Гермиона и опустилась в одно из них. – Мистер Малфой…

— Люциус.

— Что?

— Вы можете обращаться ко мне по имени. Если, конечно, вы не против того, что я стану называть вас Гермионой.

— Нет, я согласна, — сдержанно кивнула Гермиона.

— Так о чем вы хотели сказать?

— Боюсь, от нас в этой ситуации ничего не зависит.

— Тогда, может, стоит попробовать думать в другом направлении? Вы могли бы как-нибудь связаться с кем-то из знакомых? Например, при помощи зачарованного зеркала?

— У меня его нет.

— Совы отпадают… Камин тоже… а как насчет Патронуса?

Гермиона покачала головой.

— Патронус не может покинуть пределы Министерства. Это сделано, чтобы избежать утечки информации.

Люциус сел в оставшееся кресло.

— И что теперь? Мы тут заперты навечно?

— Нет, конечно, — изумленно отозвалась Гермиона. — Максимум до утра.

— С чего такая уверенность?

— Утром кто-нибудь придет и вызовет механика… Наверняка есть сотрудники, у которых осталась недоделанная рабо… что вас развеселило?

— Послушайте, Гермиона, вы всерьез предполагаете, что какой-то сумасшедший будет тратить свои долгожданные выходные на то, чтобы доделать какую-то там работу?

— Но ведь есть же ответственные люди…

— Да, есть, вот только в единственном числе, и этот экземпляр сейчас сидит рядом со мной.

— А как же дежурные? Служба охраны? Должен же хоть кто-то оставаться здесь…

— И от нечего делать проверять состояние лифта в пустом здании вместо того, чтобы праздновать Рождество?

Гермиона со стоном откинулась на спинку кресла. А Малфой внезапно оживился – ему в голову пришла идея.

— А что насчет Уизли? Вы что-то там говорили, про ужин… Этот иди… молодой человек наверняка бросится искать вас.

— Рон… да-да, конечно, он будет волноваться… — промямлила Гермиона. Но тут же воодушевилась: — Да и ваша жена обязательно заподозрит неладное, когда поймет, что вы не возвращаетесь и не даете знать о себе.

Малфоя вдруг необычайно заинтересовали стены кабины.

— Моя жена?.. Разумеется… — пробормотал он.

Оба замолчали, каждый думал о своем.

«Нарцисса в этот момент мажется кремом от загара и потягивает коктейль где-нибудь у бассейна… — с тоской думал Малфой. – Хорошо, что у Грейнджер есть Уизли. Даже если он еще больший идиот, чем его папаша, все равно отсутствие подружки его встревожит. И тогда уж он горы свернет, лишь бы ее найти».

«Рон сейчас клянет меня последними словами, думая, что я забыла про сочельник. И, уж конечно, ему и в голову не вскочит, что я нуждаюсь в помощи. Отправится в Бразилию… О, уже отправился. Могу поспорить, за три недели он обо мне и не вспомнит. Слава богу, я тут с Люциусом – уж миссис Малфой-то, надо полагать, быстрее поднимет тревогу».

— Как хорошо, что мы тут вдвоем!.. – вырвалось у Гермионы. Поймав вопросительный взгляд, она покраснела и торопливо добавила: — Я имею в виду то, что мы вместе, и у вас есть жена… То есть… — она окончательно смутилась и замолчала, чувствуя себя до крайности глупо.

Люциус с интересом смотрел на подругу по несчастью.

«Она такая забавная, когда краснеет», — отметил он про себя.

— Да, я женат, — слова вырвались машинально. – Пока, по крайней мере.

Лицо Гермионы по цвету сравнялось с перезревшим помидором.

— Я очень рада, — пробормотала она.

* * *

— Есть хочется…

— Еще как! Я весь день хожу голодный. А тут еще вы со своим «романтическим ужином». Только психику травмируете.

— Вообще-то… — Гермиона бросила неуверенный взгляд на Малфоя и продолжила: — Люциус… Раз уж сегодня сочельник, может быть… Нам стоит отпраздновать его?

— Прикажете наколдовать омелу и поцеловать вас?

— Дурацкие мысли вам в голову лезут!.. Я не о том… У меня есть вино… — Малфой бросил на нее такой выразительный взгляд, что Гермиона смешалась, но продолжила: – Я покупала для нас с Роном… Раз уж теперь все равно… У меня еще есть конфеты… И сыр. Что вы на меня так смотрите?

— А мясной пирог вы случайно не захватили?

— Это была шутка?

— Нет, вопль измученной души. Или желудка. Доставайте ваше вино.

Гермиона полезла в сумочку, достала бутылку шардоне и протянула Люциусу. Тот критически ее оглядел.

— Должен вам сказать… — тут он поймал предостерегающий взгляд Гермионы. – Нет, лучше промолчу…

— Это вино обошлось мне в тридцать фунтов! Продавец заверил меня, что оно очень хорошее. В любом случае, это все, что у меня есть, и если вы не хотите…

— Стоп-стоп-стоп! Я этого не говорил! Давайте сюда штопор.

Гермиона растерянно заморгала.

— Штопор?

— Ну да. Как, по-вашему, я смогу открыть бутылку?

— Но у меня нет штопора.

— Вы же ведьма. Наколдуйте!

— Я… Я не знаю, как это сделать. Я никогда не пользовалась подобным заклинанием.

Малфой закатил глаза.

— Я, вообще-то, приличная девушка, так что…

— В возрасте двенадцати лет приличная девушка варила оборотное зелье, а в двадцать не может наколдовать штопор?

— Мне было тринадцать… И… Да чего вы ко мне пристали? Я тут одна волшебница, что ли? Наколдуйте сами!

Малфой неожиданно смутился.

— Вообще-то… — пробрмотал он, замешкавшись. – В мэноре эльфы приносили уже открытые бутылки… а в Хогвартсе штопор хранился у меня в чемодане.

Гермиона хотела было выдать язвительную реплику, но сдержалась.

— И что теперь? Вино отменяется?

— Можно попробовать отбить горлышко, — вслух размышлял Люциус.

— И разнести полбутылки. Нет уж, лучше обойдемся без вина. Кстати, на тощий желудок пить вредно.

— Зато алкоголь замечательно притупляет чувство голода, — пробормотал Малфой.

— А битое стекло притупляет голод еще лучше…

Малфой в отчаянии смотрел на бутылку.

— Хотя… Можно ведь воспользоваться чем-нибудь вместо штопора, — внезапно осенило Гермиону. – Например, ножом. Мой папа один раз так делал.

— Да! – воодушевился Люциус. – Отличная идея! Я могу наколдовать нож…

— Не стоит, — Гермиона порылась в сумочке и достала небольшой изящный стилет.

— Откуда у вас это? – в голосе Люциуса слышалось неподдельное изумление.

— Я всегда теперь ношу его с собой. А все благодаря вам, между прочим. Помните нашу милую встречу в мэноре и мой тет-а-тет с Беллатрикс? Вот с тех пор я и считаю, что иметь при себе холодное оружие никогда не помешает. Еще вопросы?

— Пожалуй, воздержусь. В вас сегодня слишком много сюрпризов.

* * *

— Да нет же, нужно расковырять …

— Протолкнуть!

— Расковырять! Расковырять будет лучше, мой папа так делал!

— Я не знаю, как действовал ваш дражайший папаша, а только ковырять вы будете до утра! Я говорю, нужно протолкнуть пробку внутрь, не мешайте!

— Вы только испортите! Отдайте бутылку, я сама все сделаю! Отдайте, говорят! Это мое вино, черт бы вас побрал!

Малфой с деланным равнодушием протянул ей бутылку и стилет. Гермиона выхватила их у него из рук и принялась ковырять острием пробку. Но та была слишком твердой и почти не поддавалась. И внезапно Гермиону осенило.

— Какие же мы дураки! — недолго думая, она взмахнула палочкой. – Акцио, затычка!

Пробка вылетела моментально, каким-то чудом не выбив Гермионе глаз. Отдача была настолько сильна, что бутылка выскользнула из пальцев, упала на пол и разбилась.

Малфой едва слышно выругался сквозь стиснутые зубы. Гермиона обреченно смотрела, как прозрачная жидкость быстро растекается по полу.

«Если выйду отсюда… Как только выйду отсюда… обязательно найду руководство по бытовым заклинаниям!» — дала она себе обещание. А пока ничего другого не оставалось делать, как только…

— Экскуро!

Подняв скорбный взгляд на Люциуса, Гермиона добавила: — У меня есть вторая бутылка.

Тот облегченно вздохнул и картинно воздел руки к небу.

— Давай ее сюда, женщина. И не мешай мне больше.

* * *

— Где стаканы?

— Вот! – Гермиона протянула Малфою два стакана, которые ей пришлось трансфигурировать из собственных перчаток. Но тут же спохватилась. – Подождите! Поставьте бутылку на пол!

— Зачем?

— Послушайтесь меня, поставьте!

Люциус выполнил просьбу.

— Энгорджио! – взмахнула палочкой Гермиона. Бутылка тут же выросла до размеров трехлитровой канистры. Брови Люциуса удивленно поползли вверх.

— Мне нравится ход ваших мыслей.

— Наливайте уже! Еще немного… Да, все, спасибо.

Малфой наполнил оба стакана.

— С Рождеством? – весело посмотрел он на нее.

— С Рождеством! – уверенно ответила Гермиона.

* * *

После пятого тоста кресла решено было заменить на пледы и подушки.

— Конфеты еще остались?

— Да, немного… И бри тоже есть. Будете?

— Нет, спасибо. Ненавижу сыр с плесенью.

— Неужели? А мне казалось это так аристократично…

— Что аристократично? Вонючий сыр?

— Но это же деликатес!

— И кто это сказал? Гарри Поттер? Альбус Дамблдор? Лорд Волдеморт?

— Хорошо-хорошо, я поняла. Вы сами-то что любите?

— Я? Хорошо прожаренный ростбиф с картофелем фри. Галантин. Эскалоп. Карпаччо. Рагу из кролика…

— Хватит, с вами все ясно.

— Что ясно?

— Что вы любите мясо.

— Разве его можно не любить?

— Его можно вообще не употреблять!

— Гермиона, только не говорите, что вы…

— Я – вегетарианка!

— И давно?

— Уже два года.

— С ума сойти… Нет, вы слишком хороши даже для Гриффиндора. А для Уизли и подавно. Кстати, вы ведь еще не замужем? В таком случае, у вас есть все шансы быть причтенной к лику святых.

— Перестаньте нести чепуху! И налейте мне еще выпить. С чего вы это взяли?

— Нет, я серьезно… Животных не едите, эльфов защищаете, всем подряд помогаете, работаете на износ… О себе не думаете… — «Пить не умеете… Шопингом явно не увлекаетесь…», — добавил он про себя. На минуту замолчал, задумавшись. И потом неожиданно спросил: — А что вы вообще любите?

— Из еды?

— Нет, ваша еда меня как раз меньше всего интересует. Если вы и впрямь вегетарианка.

— Я люблю… — Гермиона устроилась поудобнее и и мечтательно прикрыла глаза. – Я люблю осень… Париж… Люблю сидеть на скамейке возле Нотр-Дама и смотреть на закат… гулять по Монмартру… Люблю запах кофе… Книги… Люблю учиться, узнавать что-то новое… смотреть старые фильмы… — и тут же пояснила: — Это такое маггловское развлечение, движущиеся картинки на экране…

— Я знаю, — прервал ее Люциус.

— Откуда? Неужели видели?

— Видел, конечно.

— Люциус Малфой ходил в кино? Пожалуй, мне хватит вина. Это явная галлюцинация.

— Это не галлюцинация, но вам действительно хватит. Не стоит разрушать светлый образ правильной отличницы таким досадным пороком, как алкоголизм. Мне этого не простят потомки.

— А вот вы, например, что любите? Я не про мясо.

— А про что?

— Да про все. Про все, что захотите. Какой у вас, например, любимый цвет?

— Серебристый.

— А у меня изумрудный.

— Изумрудный тоже неплох.

— А в школе какой у вас был любимый предмет?

— Нумерология, разумеется.

— И у меня! А еще что любите?

— Хммм… Дайте подумать… Кофе по утрам… Массаж… Плавать… особенно в море. Вообще люблю море. Корабли. Я помешан на кораблях. В мэноре их целая коллекция, и я время от времени запускаю их в бассейн… Итальянскую оперу. Квиддич… Собак люблю.

— А я кошек…

— Кошек ненавижу! Мерзкие кусачие твари!.. Стоп!.. Кошки!… Как же я разу не догадался!

— В чем дело?

— Ставлю сотню галлеонов на то, что ни кто иная, как старая карга Амбридж подстроила нам эту ловушку.

— Амбридж? – изумленно переспросила Гермиона. — Но почему? Она же вроде успешно реабилитировалась… И мы ей ничего не сделали… За что?

— Она... – Люциус на мгновение замялся.

«Пожалуй, соврать получится убедительнее, — рассудил он. — Не стоит переоценивать свои способности по части правдивости… Да и вообще, кто знает, как Грейнджер себя поведет, если узнает».

— В общем… Думаю, это ее месть за… кентавров.

— Кентавров? – растерянно повторила Гермиона.

— Ну да. Кажется, несколько лет назад вы натравили на нее кентавров в Запретном лесу.

— Но это же было так давно… — протянула Гермиона. В ее голосе явственно слышалось сомнение.

— Женская месть не знает срока давности, — убежденно изрек Малфой. – Видимо, она дождалась сочельника, возможно, узнала каким-то образом о предстоящем романтическом ужине… И решила воплотить в жизнь давно составленный план отмщения… Она ведь работает на самом последнем этаже, а там рядом есть комната механика… А я просто случайно попал с вами в один лифт.

Гермиона подавленно молчала. Она обдумывала слова Малфоя. Пожалуй, в этом есть смысл. Кому еще, кроме Амбридж, она могла насолить тут, в Министерстве? К тому же все знали, что старая дева днюет и ночует на работе. Помещение механика в двух шагах от склада. Гермиона припомнила, что Амбридж всегда улыбалась ей, когда она заходила на склад оставить заявку на перья или чистые пергаменты. Но сейчас ей показалось, что это была не улыбка, а мстительная ухмылка. Да, не далее как сегодня утром она видела Амбридж, и та пожелала ей счастливого Рождества. Сладко так пропела «Счастливого Рождества-а-а-а, мисс Грейнджер!». Потом добавила: «Не засиживайтесь на работе допоздна, сегодня же сочельник!». И ухмыльнулась! Точно! Значит, она заранее… От такой, как Амбридж, стоило этого ожидать! «Вот она, человеческая подлость!» — обреченно подумала Гермиона, отхлебывая большой глоток.

На миг мелькнула мысль о том, что, возможно, жертвой была выбрана не она, а Люциус… Но Гермиона тут же отмела ее. Во-первых, после войны Малфои были не в фаворе, и насолить им можно было вполне законным способом: настрочить донос, нажаловаться, обвинить в старых грехах – даже на пустом месте возникла бы проблема, которую пришлось бы решать не один месяц. А вот шанс подложить свинью подруге Золотого мальчика – и впрямь один на миллион. И здесь явно угадывается женская рука.

— Пожалуй, вы правы… но я не могла предположить… Как ужасно… — выдавила Гермиона наконец. — Мне очень жаль, мистер Малфой, что из-за меня вы попали в столь неприятную ситуацию…

— Не стоит, Гермиона, — с чувством сказал Малфой. – Я рад, что так получилось. Что вы не одиноки сейчас.

— О… Люциус… Это так… Знаете… я не ожидала такого… Я была о вас худшего мнения… И теперь мне очень стыдно. Вы настоящий джентльмен. Другой стал бы меня упрекать…

— Какие тут могут быть упреки? Давайте забудем об этом.

— Спасибо вам… Боже…

— Ну-ну, не плачьте. Пожалуй, еще один маленький бокал вам не повредит. Итак, давайте выпьем за…

* * *

— Может, погасим свет? Глаза режет.

— Нокс!

— Спасибо. Так гораздо лучше. Странно… Уже три часа ночи… Почему ваша жена до сих пор не спохватилась? Сегодня же Рождество, вы уже давно должны были быть дома. О чем она думает?

— Скорее всего, о том, каким образом отсудить у меня половину состояния. Лучше забудьте о моей жене, Гермиона, она пальцем о палец на стукнет, чтобы нас вызволить. Нарцисса не имеет ни малейшего понятия о том, где я, и ей совершенно наплевать, что со мной.

Гермиона, до этого момента лениво развалившаяся на подушках, вскочила. От резкого движения голова у нее закружилась, и девушка повалилась прямо на Люциуса. Тот охнул от неожиданности. Гермиона же была так потрясена своим ужасным открытием, что ни на что не обращала внимания, и продолжала упираться ладонями Малфою в грудь.

— Как? Почему? Не может быть! Это же ваша жена!

— Ох!.. Боюсь, скоро она перестанет быть ею… Да слезьте же наконец, вы не пушинка!

Гермиона неуклюже скатилась в сторону, но словесную атаку продолжила:

— Вы поссорились? О господи!

— Зачем же так болезненно воспринимать мой разлад с женой? Вот уж ни за что бы не подумал, что вы так печетесь о моем семейном благополучии.

— О-о-о-о-о-о, – простонала Гермиона.

— Да в чем дело? Люмос!

Зажегся свет и озарил растрепанную испуганную Гермиону.

— Если Нарцисса не станет нас искать… То мы… Мы замурованы здесь! Мы погибнем от нехватки воды и еды! От недостатка кислорода! Мы умрем, а наши трупы…

— Так-так-так! Что за истерика? А как же Уизли? Я так понял, он ждал сегодня романтический ужин…

— Рон уже два часа как в Бразилии, готовится выступить на чемпионате мира по квиддичу! – выкрикнула Гермиона и закрыла лицо руками, плача. – Нас никто не спасет! Мы умрем!

— Гермиона, перестаньте!

— Нет, все ужасно! Мы обречены на медленную и мучительную смерть…

— Грейнджер, вы меня слышите?

Но Гермиона уже рыдала в голос и ни на что не обращала внимания.

«Сам виноват, — подумал Люциус. – Флоббер-червю понятно, что умение распивать алкогольные напитки не входит в число гриффиндорских добродетелей».

Благоразумно решив, что пьяные слезы быстро высохнут, Люциус вооружился философским спокойствием и закинул было руки за голову, устраиваясь поудобнее, как вдруг Гермиона накинулась на него и схватила за плечи. По ее взгляду было понятно, что девушка дошла до последней степени исступления.

— Обещайте, что убьете меня сами, Люциус!

— Что-о-о? – от удивления тот широко распахнул глаза и приподнялся на локтях.

— Как джентльмен и бывший Пожиратель смерти вы обязаны это сделать!

— Сделать что? Убить вас?

— Ну конечно! Чтобы избавить от мучений! А потом можете заавадиться сами.

— Нет уж, спасибо, сам я лучше помучаюсь.

— Это ваше дело, а я не хочу страдать от жажды и…

— Грейнджер, вам срочно нужно в постель. То есть, я хотел сказать, ложитесь спать. Вы пьяны.

— Обещайте мне!

— Все, что угодно. Только не сейчас. А утром, если вы проснетесь и снова начнете приставать ко мне с подобной чепухой – я не только вас зааважу, но и угощу на прощание Круциатусом.

— Договорились, — облегченно выдохнула Гермиона.

* * *

— Сколько времени?

— Четыре утра. А почему вы не спите?

— Ноги затекли.

— Да, места маловато. Могли бы и побольше кабину сделать.

— Ничего, что я вас коленями задеваю?

— Ну что вы… Устраивайтесь поудобнее. Можете, если хотите, положить голову мне на плечо.

— В самом деле? Вы очень милый.

— Милый?.. Это что-то новенькое. Так меня еще никто не называл…

— Да ну? Даже ваша жена?

— Нарцисса? Нет.

— А как же она вас тогда называет? Точнее, называла.

— Хммм… Обычно никак.

— Ужасно!

— Нет, ужасно, это когда она называла меня ягненочком.

— Как?

— Перестаньте хихикать.

— Простите… Нет, вы не подумайте ничего плохого. Меня тоже раздражает, когда Рон дает мне всякие идиотские прозвища… Например, «Кудряш» или «золотце»…

— Гермиона, неужели он вам нравится?

— Кто? Рон?

— Ну да.

— Конечно, — уверенно ответила она. — Рон добрый и любит меня…

— И поэтому он вам нравится?

— Вовсе нет. Точнее, не только поэтому. Он мой друг и…

— Друг?.. – в голосе Малфоя сквозила едва уловимая насмешка.

— Он всегда был моим другом, — ощетинилась Гермиона, отодвигаясь. – Разве это плохо?

— Нет, это замечательно, что он ваш друг. Из таких получаются отличные супруги, – Люциус переменил тон на ровный и вежливый.

— Да, — Гермиона вздохнула. – Наверное, примерно через год мы поженимся… Если удастся найти дом, где можно будет жить вместе. Пока он – в Норе, а я – с родителями… Сейчас мы видимся очень редко – у него вечные отборочные, матчи… А я сижу на работе допоздна… Иногда нам удается только раз в неделю сходить куда-нибудь вместе… Я хотела, чтобы эти выходные мы провели вдвоем, пригласила его к себе на Рождество… Но квиддич опять спутал все планы.

— А потом? Что вы будете делать, когда поженитесь?

— Потом?.. Если все будет хорошо, Рон получит место в сборной, я стану заместителем начальника отдела обеспечения магического правопорядка…

— А дальше, дальше? Наверное, родите двоих детей, у которых будут рыжие волосы и отметки «превосходно» в аттестате… Каждое Рождество будете ходить всей семьей в гости к Поттеру и слушать Селестину Уорлок… Молли Уизли научит вас вязать кошмарные свитера. К сорока годам обзаведетесь химической завивкой и очками в роговой оправе. И «все будет хорошо» — это ведь так теперь называется?

Гермиона молчала. Теперь, когда она не касалась его, Люциус не мог знать, как она отреагировала на его слова.

«Какого черта у меня внезапно язык развязался? Это все проклятое вино… Давно уже не пил подобной гадости. Да в мэноре такая дрянь сгодилась бы только на то, чтобы… Чтобы…» — но додумывать эту мысль так и не стал. Сил не было. Откуда-то возникшая досада захлестывала с головой.

— А что в этом такого ужасного? – послышался дрожащий голос Гермионы. – Между прочим, я тут не одна такая неудачница, которая в сочельник допоздна засиделась на работе. Может, вы считаете, что у вас все гораздо лучше, а по мне – что-то непохоже.

«Гораздо хуже. Но тебе об этом знать ни к чему».

— Вы его любите?

— Я же вам уже ответила.

— Вы сказали, что он вам нравится. Это не одно и то же.

— Люблю.

— Как друга?

— Да какое вам дело? Я же не спрашиваю о ваших отношениях с женой!

— Вы правы… Просто…

— Что?

— Не важно.

— Нет, высказывайтесь до конца! – голос Гермионы возвысился.

— Мне кажется, что вы заслуживаете другого. Лучшего.

Тишина.

— Лучшего? И что же в вашем понимании «лучшее»? – в голосе Гермионы слышалась глубокая обида.

Люциус помедлил с ответом.

— Я не знаю… Но… Мне бы не хотелось, чтобы девушка, которая сейчас находится рядом со мной, такая веселая и очаровательная, спустя годы поняла, что все ее мечты сбылись, но совсем не так, как ей представлялось. Я боюсь, что в один прекрасный день вы обнаружите, что «хороший друг» превратился в чужого человека, с которым вас связывает только привычка… и воспоминания о прошлом. Который не радуется вместе с вами и не страдает, когда вам плохо. Который не ждет вас домой с работы. С которым вы говорите не потому, что хочется что-то сказать, а потому что невыносимо терпеть молчание, когда находитесь с ним в одной комнате. Который перестанет вам верить, потому что занят только собой. Возможно, когда-нибудь он уйдет от вас, и вам совершенно не захочется, чтобы он возвращался, — Люциус замолчал, открытыми глазами глядя в темноту.

Несколько минут прошло в молчании. Потом Гермиона, осторожно придвинувшись ближе, положила голову ему на грудь и тихо вздохнула, когда Люциус в ответ обнял ее за плечи.

— Гермиона, как вы считаете, я старый? – неожиданно хриплым голосом спросил Малфой.

В темноте он не мог видеть ее лицо, но почувствовал – оказывается, это можно почувствовать! – ее улыбку.

— Нет, — тихо, но уверенно ответила она. – Нет.

* * *

— А что вы будете делать, когда мы отсюда выберемся?

— Вы думаете, мы отсюда выберемся?

— Я в этом уверен.

— Приму ванну. А вы?

— Я? Да, ванна не помешает. А уже потом можно будет найти Амбридж и…

— Амбридж? Ах, да…

«Странно, — подумал Люциус. – Я совсем не злюсь на эту розовую кошелку. Еще утром мне хотелось круциатить ее до полного облысения, еще пару часов назад я готов был пропустить ее через прокатные вальцы, утыканные иголками, а то, что останется, бросить на растерзание Гремучей иве. А сейчас… Сейчас мне, в сущности, плевать на нее. Думаю о ней скорее по привычке… Видимо, это гриффиндорское мягкосердечие заразно. И все-таки хотелось бы уже отсюда выбраться, поскольку начинаешь испытывать некоторые неудобства… Да еще Грейнджер… Не железный же я, в конце концов! И еще не старый – по ее же словам… Она что, нарочно это делает?! Ох, терпение, терпение… Лучше об этом не думать».

«Как славно вот так просто лежать и ни о чем не думать!.. Что это, пуговица на висок давит?.. Вот так лучше… И теплее… С Роном так никогда не получается – непременно начинает распускать руки, а потом еще и обижается. Пожалуй, даже хорошо, что я не успела вернуться домой… А ведь как забавно вышло!.. Вот было бы здорово иметь омут памяти, чтобы потом смотреть это воспоминание… Но нет, это будет совсем не то – ведь я не смогу испытывать то же самое, что чувствую сейчас… Удивительный сочельник, самый замечательный за всю мою жизнь… Надеюсь, нас все же освободят… Я немного устала… Интересно, а если мы выйдем отсюда… То есть, после того, как выйдем… Люциус будет по-прежнему называть меня «мисс Грейнджер»? или все-таки Гермионой? Наверное, придется вновь называть друг друга по-старому… И нам придется обо всем забыть… Очень жаль… Другого такого момента не будет».

— Люциус, — осторожно позвала Гермиона.

— Да? – тут же откликнулся он.

«Не спал», — догадалась девушка.

— Когда мы выйдем отсюда, нам придется забыть обо всем, что здесь было, верно?

Малфой помедлил, но все же ответил:

— Да, пожалуй.

— Тогда… может… Забудем еще что-нибудь? Раз уж все равно…

— О чем…

Но Гермиона не дала ему договорить: наклонившись к его лицу, она прильнула губами к его губам. Подвинулась, занимая более удобное положение, освободила руку и тут же обняла ею Малфоя за шею, настойчивей прижалась к нему. Секунду он медлил, но потом его руки обняли Гермиону в ответ. Она немного отстранилась только для того, чтобы улыбнуться, и снова поцеловала его, мягко и настойчиво.

* * *

— Ох! – испуганно выдохнула Амбридж, глядя в супервизор. Последний час она почти дремала, сидя в уютном кресле с котом на коленях. И вот теперь, когда она случайно бросила взгляд на экран, ее взору предстало самое что ни на есть необычное зрелище.

В смятении она вскочила на ноги, ненароком спихнув при этом кота. Лапикус недовольно мяукнул.

— Испорченная девица! Какой кошмар! Падение нравов! Смотреть противно! Вот мы в свое время!.. – причитала Амбридж, краснея и растерянно переминаясь с ноги на ногу. Но все же не выдержала и глянула в супервизор снова.

На экране Люциус Малфой целовал в шею Гермиону Грейнджер.

Амбридж взвизгнула не хуже своего питомца, подскочила к панели управления и опустила рубильник на место. Кабина лифта дрогнула и пришла в движение. На лицах неудачливых любовников появилось восхитительное выражение досады, смешанной с разочарованием.