Эликсир молодости (гет)

Прохладный полумрак помещения без окон, тихо бурлящая основа для зелья, щелчки метронома, отсчитывающего точный ритм помешиваний, — обычно все это помогало успокоиться, отстраниться от мира за пределами лаборатории, забыть о существовании других людей. Но только не сегодня. Этим вечером Северус Снейп был в ярости, и рутинная возня с ингредиентами лишь распаляла злость. Подумать только, кто-то посмел указывать ему, как обращаться с выращиваемыми им вот уже двадцать лет лекарственными травами! Горсть нашинкованных листьев аниса с размаху полетела в котел, серая жидкость вспенилась и зашипела, испуская клубы душистого пара. Приятный аромат готовящегося зелья защекотал ноздри, и желудок Северуса заурчал, напоминая об очередном пропущенном ужине. Но лучше он откусит и проглотит собственный язык, чем еще раз станет обедать за одним столом с этим напыщенным болваном.

Не слишком разумно и зрело было прятаться в своей лаборатории дни напролет, надеясь, что так удастся избегать встреч с неприятными ему личностями, но Снейп применял эту тактику много лет, и сейчас не время менять старые привычки. Подземелья служили ему домом и надежным укрытием уже очень давно, и после окончания войны мало что поменялось. За их пределами Северус чувствовал себя словно под прицелом всеобщего осуждения и ненависти или, изредка, чьей-то липкой жалости. Он не вписывался в послевоенный мир, как не вписывается в новомодный интерьер старый обшарпанный комод с болтающимися петлями. Сколько не запихивай его в дальний темный угол, он все равно будет выпячиваться, отслуживший свое, неуместный и неказистый. Проблема в том, что от волшебника, тем более объявленного героем войны, труднее избавиться, чем от устаревшей мебели. Но и найти ему достойное применение — задача не из простых.

Откровенно говоря, Северус и сам не находил себе места в новой жизни. Порой, глядя в зеркало по утрам, он видел там старика со скорбными морщинами у рта и потухшим взглядом. Он слишком много пережил, слишком многих похоронил, а на то, чтобы смыть кровь с его рук, не хватит всей воды Черного озера. Северус Снейп умер, и хотя его жизнь спасли, он продолжал чувствовать себя мертвым. Новый мир принадлежал совсем юным, горячим и вздорным, полным жизни и брызжущим молодостью. Перед ними преклонялись, им прощали любые промахи и носили на руках, а ему по-прежнему доставались презрение и насмешки. Северус давно смирился, что не станет любимцем публики, никогда мужчины не будут смотреть на него с уважением и завистью, а женщины — с обожанием. В свои сорок два у него остались только шрамы да глухая пустота на месте сердца. А еще Хогвартс, узкий круг коллег, давно заведенный ритм жизни. С тех пор как Поттер покинул школу, существование в ней стало почти сносным. И вот теперь один из тупоголовых дружков избранного возомнил себя равноценной заменой Помоне Спраут и решил вернуться в Хогвартс. Мерлин знает, чего стоило Снейпу впервые произнести «профессор Лонгботтом» на приветственном ужине в начале года. От воспоминаний об этом все еще сводило зубы и появлялась изжога. А теперь наглый мальчишка расхаживал по школе, словно коронованная особа, всюду устанавливал свои порядки, и Снейпу приходилось с ним считаться. Вот и сегодня, заглянув в теплицы за порцией свежих лепестков заунывника, он выслушал лекцию Лонгботтома о том, при какой фазе луны лучше всего срывать листья и что заунывники хуже разрастаются, если взять несколько листков в полдень. Самонадеянный идиот, ни черта не смыслящий в зельеварении, что он мог знать о том, когда и как стоит заготавливать ингредиенты?

Со злости Снейп полоснул ножом по пальцу и, раздосадованный, скинул всю партию отвоеванного заунывника в мусорное ведро. Зелье безнадежно испорчено — достойное окончание отвратительного дня. Снейп собрался уже очистить котел, но случайно капля крови сорвалась с порезанного пальца прямо в бурлящую жижу. Не успел он опомниться, как оттуда выстрелила тонкая струйка кипящего зелья, обжигая кисть руки и скулу.

Мысленно перебирая самые мерзкие проклятия, которые стоило бы обрушить на голову Лонгботтома, Северус рванул к кладовке. Зелье на коже пекло не хуже адского пламени. Дрожащей рукой Снейп залил поврежденные участки кожи новой настойкой от ожогов и облегченно выдохнул сквозь стиснутые зубы. Жжение почти мгновенно прекратилось, на его место пришла приятная успокаивающая прохлада и легкое покалывание. Когда и оно прошло, Северус смыл с лица остатки настойки и брезгливо глянул на свое отражение в зеркале. Место недавнего ожога сильно выделялось на фоне остальной кожи. Только этого ему не хватало — очередного мерзкого шрама на пол-лица. Снейп пригляделся повнимательнее, гадая, получится ли свести пятно со скулы, и озадаченно сдвинул брови. Обожженный участок вовсе не был рубцовой тканью, как ему показалось вначале, напротив, кожа на нем была ровной и матовой. Северус неверяще поднес кисть поближе к глазам и убедился, что не ошибся. Кожа на ней также разгладилась, исчезли морщины и шрамы от частых порезов, и мозоли, натертые чугунным пестиком, даже недавние пятна от чернил каракатицы, которые не выводились никакими очищающими заклинаниями меньше, чем за неделю. Снейп задумчиво перевел взгляд с руки на котел и вместо эванеско наложил чары стазиса. Безумную догадку, пришедшую ему в голову, стоило проверить.

Следующие несколько дней Северус ходил по школе с неприятной отметиной на лице, вызывая шквал вопросов и косых взглядов у окружающих. Но накладывать маскирующие чары он не собирался, те могли смазать картину и нарушить ход эксперимента. Снейп внимательно наблюдал за состоянием кожи на поврежденных участках и периодически проверял себя всеми известными диагностическими заклинаниями, чтобы убедиться, не проявились ли побочные эффекты от испорченного зелья. Никаких изменений в организме заклинания не показали, так что в конце недели Северус решился повторить эксперимент. Он в точности воспроизвел процесс приготовления зелья, вплоть до объема случайно попавшей в него крови, заранее вытащил и открыл противоожоговую настойку и нанес пару капель экспериментального зелья на ногу чуть выше колена, где проходил широкий старый шрам от сектумсемпры. Спустя несколько минут на месте ожога образовалась такая же гладкая неповрежденная кожа, как неделей ранее на его левой руке, а от старого шрама не осталось и следа. Если он не ошибся и сможет повторить такой же результат еще несколько раз, то, возможно, ему удалось случайно открыть новый чудодейственный состав, равных которому в магическом мире еще не было.

Воодушевленный, Северус направился к теплицам, чтобы срезать несколько свежих стеблей аниса. Но доброе расположение духа покинуло его, едва он расслышал голос занудствующего Лонгботтома.

— Все верно, мисс Марвел, драконий зуб — очень трепетное растение и нуждается в заботе и ласковых руках не меньше, чем в воде и солнце.

Мисс Марвел, семикурсница со Слизерина. Какого дракла она забыла в теплицах за час до отбоя? Утверждение, что травология не была ее любимым предметом, стало бы сильным преуменьшением. Снейп подошел поближе и прислушался.

— Правда? Никогда бы не подумала, — пролепетала ученица. — Вы так интересно рассказываете! Уверена, в ваших руках все растения чувствуют себя очень уютно.

Марвел привалилась к стене, нахально выставив вперед вздымающуюся грудь, которую ничуть не скрывала расстегнутая на три пуговицы школьная блузка. Девица игриво накручивала на палец спущенные с одного плеча рыжие локоны и призывно улыбалась. А Лонгботтом зарделся как маков цвет и мямлил что-то невнятное о пользе терпения и трудолюбия, при этом непрестанно пялясь на маячащее перед глазами девичье декольте.

— Мисс Марвел, пятьдесят баллов со Слизерина за вульгарное поведение и неподобающий вид. Лонгботтом, то, что ваше моральное развитие остановилось на уровне четырнадцатилетнего, не дает вам права заигрывать со школьницами, это омерзительно и жалко.

Слизеринка, хорошо зная своего декана, предпочла не пререкаться и поскорее убраться подальше от него. А вот Лонгботтом не смог удержать язык за зубами.

— Профессор Снейп, как бы вы ко мне ни относились, вы не имеете права позорить меня перед учениками.

— Не льстите себе, Лонгботтом, я никак к вам не отношусь, мне на вас плевать. И вы сами себя позорите недостойными преподавателя действиями.

— С вами бесполезно о чем-то говорить. Директор МакГонагалл… — не унимался Лонгботтом, но Снейп перебил его.

— Не трудитесь бежать и жаловаться директору, к утру меня в этой школе не будет.

— Но вы не можете… — попытался возразить Лонгботтом, но Снейп уже вылетел из теплиц и быстрым шагом направлялся в подземелья.

Северус наспех нацарапал на листе пергамента заявление и отправил с совой Минерве, после чего заперся в лаборатории. Давно нужно было так поступить. Глупо держаться за место, которое не принесло ему ничего, кроме несчастий и разочарований. Все вещи втиснулись в один просторный чемодан. Большая часть барахла не стоила того, чтобы таскать его за собой. Снейп не держал у себя много книг, предпочитая пользоваться обширной Хогвартской библиотекой. Лабораторная утварь, к которой он привык, тоже принадлежала школе. Учительские мантии ему больше не понадобятся, хотя в гардеробе были только они да еще плащ Пожирателя. Снейп подавил желание вырядиться в него и в таком виде прошествовать по коридорам, чтобы его уход запомнили наверняка. Но маскарад ему, скорее всего, не понадобится. Если то, что он задумал, пройдет успешно, забыть его смогут еще не скоро. А если нет… Сегодня он умрет или получит новую жизнь.

Остаток вечера Снейп помнил смутно. Он подготавливал котлы, накладывал чары, но делал это механически. Стоило хоть на минуту задуматься посерьезнее — и решимость покинула бы его, так что он предпочел действовать незамедлительно. В груди все еще кипела злость на Лонгботтома, но когда пришло время наносить зелье, даже это привычное чувство испарилось, остались только пустота и усталость. Когда жгучее варево коснулось кожи, Снейпу стало почти безразлично, чем для него обернется скоропалительное решение. «Будет немного обидно оказаться среди глупцов, отдавших концы, испытывая свои сомнительные изобретения», — успел подумать он, прежде чем потерял сознание от адской боли, охватившей все тело, словно его сжигали живьем.

* * *

Очнулся Снейп с ощущением, что кто-то колотит молотком по его черепной коробке. Он с трудом разлепил веки и понял, что все еще лежит голый на холодном каменном полу в лаборатории. Спину нещадно ломило, и в целом его состояние очень походило на жесточайшее похмелье после безумной попойки, вот только он не мог припомнить, когда в последний раз пил что-то крепче кофе.

— Северус, открой немедленно, я знаю, что ты там! — послышался возмущенный голос Минервы, и в дверь снова заколотили.

Снейп накрыл уши ладонями и застонал.

— Минерва, я не в настроении принимать гостей! — крикнул он сквозь закрытую дверь и тут же пожалел, что сначала не выпил воды. Голосовые связки сипели, хрипели и отказывались подчиняться.

— Это ты, значит, не в настроении? Открывай сейчас же, я покажу тебе, каково быть не в настроении! Что на тебя нашло, посылать увольнительную в начале первого семестра? Даже не думай, что я подпишу эту ересь!

«Ах да, увольнительная…» — припомнил Снейп.

— Северус, открой эту чертову дверь! Ты знаешь, я не уйду, пока мы не поговорим.

— Минерва, оставь меня в покое, на этот раз я не передумаю! — снова попытался отвязаться от настойчивого внимания Снейп. — Ты выбрала неподходящее время.

Но в дверь продолжали колотить, а заглушающие заклинания не срабатывали — прямое следствие директорского произвола. Замок подчинялся МакГонагалл, и с этим было не поспорить.

Снейп неохотно натянул на себя смятую вчерашнюю мантию, поморщившись от того, как грубая шерстяная ткань царапает зудящую кожу, и, не беспокоясь о том, чтобы выглядеть хоть немного опрятно или пристойно, распахнул дверь.

— Это не могло подождать хотя бы до завтрака? — недовольно буркнул он, пропуская Минерву в лабораторию.

— Ты уже пропустил завтрак, и нет, черт возьми, это не могло… — начала отчитывать его МакГонагалл, но вдруг умолкла на полуслове.

Она слепо прищурилась, мотнула головой, достала из кармана накрахмаленный платок и тщательно протерла стекла своих очков. Нацепив их обратно на нос, Минерва еще раз внимательно пригляделась и тихонько охнула. Свиток пергамента, которым она минуту назад трясла перед носом Снейпа, развернулся на разделочном столе. МакГонагалл призвала к себе перо и чернильницу и дрожащей рукой поставила внизу листа размашистую подпись.

— И что, никаких нотаций и уговоров? — удивился Снейп.

— Будь счастлив, Северус. Мерлин знает, ты это заслужил как никто другой, — вместо объяснений сказала Минерва и легонько потрепала его по плечу.

Прежде чем она вышла из лаборатории, Снейпу показалось, что за стеклами ее очков блеснули слезы. Он тщательно запер за ней дверь, огляделся по сторонам в поисках подходящего предмета и увеличил отполированную медную крышку котла до половины человеческого роста. Нетерпеливо стянув через голову колючую мантию, Северус взглянул на свое отражение. На закругленном листе меди все выглядело расплывчатым и нечетким, но одно было совершенно ясно — зелье сработало.

Он изменился, но какому возрасту соответствовал его нынешний внешний вид, не смог бы определить даже сам Снейп. Правда в том, что ни в каком возрасте он не выглядел так. В двадцать он все еще не мог справиться с подростковой сыпью на лице, в двадцать пять у него уже хватало шрамов и неприятных отметин, к тому же тогда он весил килограммов на пятнадцать меньше и постоянно сутулился. Дополнительный вес и привычка держать осанку появились позже, когда черты лица уже исказились первыми морщинами. Сейчас же кожа казалась почти глянцево-гладкой, исчез нездоровый желтоватый оттенок, осталась лишь привычная бледность. Снейп сказал бы, что выглядит молодо, если бы истинный возраст не выдавала легкая седина на висках. Не совсем то, на что он рассчитывал. Вернув крышке от котла былой вид, Северус наспех накинул на плечи все ту же несвежую мантию и переместился в личные комнаты.

Нужно было подумать, что делать дальше. Но голова все еще нещадно раскалывалась, и здравые мысли ее не посещали. Собранный с вечера чемодан укоризненно смотрел из угла комнаты, а зажатый в ладони свиток напоминал, что обратной дороги нет. Сделать первый решающий шаг в порыве злости было легко, а вот теперь сомнения стали одолевать все сильнее. Северус снова оказался перед зеркалом.

Что ж, зелье, каким бы ни было уникальным, не сотворило с ним чуда. Свое преображение Снейп представлял очень расплывчато, поскольку до конца не надеялся на успех безумного эксперимента. Он точно рассчитывал получить новую внешность, но из зеркала на него смотрел все тот же человек. Неопрятный, слишком тощий, с длинным крючковатым носом на пол-лица. Даже если он уберет проклюнувшуюся в черных взъерошенных волосах седину, он все равно не станет выглядеть хоть сколько-нибудь привлекательным. Снейп попробовал повернуться к зеркалу под другим углом и улыбнуться, но ему тут же захотелось разбить зеркало или собственную противную физиономию. Одна из причин, почему он никогда не улыбался и ходил со сжатыми губами — его зубы были кошмарны.

Снейп сделал несколько глубоких вдохов. Нет смысла останавливаться, когда зашел так далеко. Он достал из шкафа несколько флаконов с зельями, предназначавшимися для продажи. Он всегда презирал мужчин, настолько зацикленных на собственной внешности, чтобы красить волосы, а теперь собирался стать одним из них. Отвратительно. Маслянистый тоник медленно впитывался в корни волос, возвращая седеющим прядям прежний темный пигмент. Снейп брезгливо поморщился, взмахнул палочкой и чуть не взвыл от боли, когда челюсти словно вывернулись наизнанку. Он инстинктивно схватился за щеку, пытаясь унять боль, а когда убрал ладонь от лица, то застонал снова, только теперь от разочарования. Его зубы выглядели ровными, но верхняя челюсть раздалась вширь и выдвинулась вперед, так что теперь вместо нелюбимых, но привычных черт лица Снейп видел в зеркале нечто, скорее напоминавшее лошадиную морду. «Безнадежен», — вынес окончательный вердикт Северус, возвращая зубам прежний вид. Стоит ли так стараться? У него все равно не слишком много поводов для улыбок, к тому же он давно отвык от такого способа выражать эмоции. Снейп развернулся, быстро переоделся в приготовленную с вечера мантию, схватил чемодан и, не оглядываясь, направился к выходу из замка.

Перемены — синоним возможностей? Что за сентиментальная чушь. Снейп все еще ненавидел себя и свою проклятую жизнь.

— Ну же, Северус, хотя бы намекни, какой основной ингредиент? — ныла прямо над ухом рыженькая журналистка из «Ведьмополитена», выводя острым коготком узор на животе Снейпа.

Ее теплая мягкая грудь приятно терлась о левый бок, поэтому Северус позволил ей остаться на ночь. Но неугомонная чертовка все продолжала трещать и задавать глупые вопросы, и он начинал терять терпение.

— Зачем тебе знать основной ингредиент? В зелье их может быть несколько десятков. Никто не в состоянии воспроизвести состав, зная всего один компонент.

— Не будь занудой, Северус. Разумеется, я хочу знать все, но надо же с чего-то начать, — журналистка надула губки и перекатилась на другой бок, поворачиваясь к Снейпу спиной.

— Разве я не предупреждал, что не собираюсь рассказывать ничего о зелье, когда ты просилась пойти ко мне?

— Я не просилась, просто предложила. К тому же после всего, что между нами было, ты мог бы проявить немного благодарности.

— Всего, что между нами было? Нэнси, до вчерашнего вечера я тебя в глаза не видел, и, кстати, тебе не пора уходить? Готовить статью или что-то в таком духе?

Снейп недвусмысленно махнул рукой в сторону двери. Глупо было тащить девчонку к себе домой, стоило, как обычно, снять номер в отеле, сейчас бы можно было спокойно одеться и уйти. Это все из-за ее волос! Северус до сих пор питал слабость к рыжеволосым ведьмам, и когда эта Нэнси заправляла рыжие кудри за ухо и обещала сделать все, чего он только пожелает, он подумал, что потерпеть ее общество до утра будет не такой уж проблемой. И, как всегда, ошибся — девчонка оказалась невыносимо настырной.

— Вообще-то я Николетт! — упрямо заявила она.

— Неважно, тебе в любом случае пора, — отмахнулся Снейп.

Понимая, что ее грубо выпроваживают, Николетт решила сменить гнев на милость. Она вновь прильнула всем телом и коснулась губами шеи, там, где на месте бывших шрамов от укуса змеи кожа Северуса осталась особо чувствительной.

— Хорошо-хорошо, — ласково зашептала она, — я не буду тебя расспрашивать. Но, знаешь, я могла бы делать для тебя много приятного время от времени, если бы ты поделился со мной всего одним пузырьком. Девушке не так уж много нужно для счастья.

— Тебе сколько? Двадцать? Двадцать один? Зачем оно тебе, ты и так слишком молода? — удивился Снейп.

— Вообще-то неприлично задавать ведьме такие вопросы. Но если ты так хочешь знать — мне двадцать два, и я не всегда буду оставаться такой молодой и красивой. Пройдет лет пять, и на моем лице начнут появляться морщины. Кому я тогда буду нужна?

Николетт спрыгнула с кровати и теперь суетливо собирала свою одежду, разбросанную по комнате.

— Я могла бы написать о тебе такое, что ни одна женщина не захочет оказаться в твоей постели, — сердито проворчала она, когда Снейп лениво бросил в нее разорванным на коленке чулком.

Северус на мгновение прикрыл глаза и сделал медленный вдох.

— Сейчас я начну считать и когда дойду до пяти, ты должна оказаться за дверью, иначе в твоем утреннем кофе совершенно случайно окажется капля сока смертоцветника, от которого кожа становится похожей на сушеную сливу. Поняла?

Николетт вылетела за дверь прежде, чем он успел произнести «три». Северус набросил на плечи халат и нехотя вылез из кровати. Поспать все равно не удастся и, вместо того чтобы ворочаться в постели, можно потратить лишний час в лаборатории. Настойка сама себя не приготовит.

Прошел почти год с тех пор, как Снейп впервые испробовал на себе новое зелье, которое в прессе сразу же окрестили «Эликсиром молодости». Весть о небывалом открытии облетела магический мир за считанные дни. Уже через неделю после первой статьи в «Вестнике зельеварения» Северус Снейп мог бы посоперничать в популярности с Гарри Поттером. О нем писали в «Пророке», ему предлагали целые состояния за рецепт молодости, женщины сами падали к нему в постель, а молодые волшебники стали копировать его одежду, и строгие черные мантии с длинным рядом мелких пуговиц внезапно вошли в моду.

За два месяца жизнь Снейпа изменилась почти полностью, а потом он осознал, что эффект его чудодейственного зелья недолговечен. На коже снова начали проступать мелкие морщинки, едва ли заметные постороннему взгляду, но все же… Тогда Северус сварил новую партию жгучего зелья и опробовал его на левом предплечье, где появились очертания старого шрама от метки, но ничего не поменялось. Насторожившись, Снейп повторил попытку — и снова безуспешно, зелье не работало. Когда он десяток раз перепробовал варить один и тот же состав, в голове впервые промелькнула тревожная мысль: что, если он ошибся, и дело не в изобретенном им зелье, а в противоожоговой настойке, которой он воспользовался после? А ведь он даже не потрудился забрать ее из Хогвартса.

Настойка тоже была экспериментом — неудачным, как он считал. Варить ее дольше и хлопотнее, чем обычную, а заживляющий эффект при ожогах даже слабее, чем у проверенных мазей. Тогда в школе он пробовал повторить новое зелье, но даже не подумал воспроизвести настойку, ведь уже делал ее несколько раз, и результат всегда выходил одинаковым. Разумеется, он собирался на всякий случай сварить контрольную партию и проверить, не поменяется ли эффект жгучего зелья в сочетании со свежей настойкой, но из-за случая с Лонгботтомом вышел из себя и поторопился с финальным испытанием, пропустив этот казавшийся неважным этап. И вот почти три месяца спустя он убедился, что допущенная тогда ошибка оказалась роковой.

Сеть аптек вот-вот должна была выпустить новую линию омолаживающей косметики под именем Снейпа. Всего лишь рекламный трюк, придуманный молодым предприимчивым аптекарем Флорианом Прюэттом. Он предложил Снейпу сорок процентов от будущей прибыли, если тот согласится поставить свое имя под обычными тониками и лосьонами. В косметике «Вечная молодость» не было ничего особенного, все те же простейшие волшебные смеси, которыми ведьмы пользовались веками. Но популярность Снейпа способна была превратить любую безделушку в золото. Северус не видел причин отказываться от легких денег, раз уж молодящиеся ведьмы готовы платить вдвое дороже за склянки, на которых будут стоять его инициалы. Только вновь появившиеся морщины на его лице никак не поспособствуют громкой рекламной кампании, которую уже успел развернуть Флориан.

В панике Снейп бросился прямиком в Хогвартс. Новый зельевар поменял пароль на входе в лабораторию, и дверь пришлось взламывать. Распихивая в стороны ряды заготовленных для больничного крыла зелий, Северус, кажется, даже разбил несколько флаконов, но не обратил на это внимания, и лишь когда дотянулся до небольшого деревянного ящика, задвинутого в дальний угол, выдохнул с облегчением. Баночки с настойкой стояли нетронутыми. Когда в разгромленную лабораторию влетела Минерва с палочкой наготове и застала на месте преступления бывшего коллегу, она вновь проявила чудеса молчаливого понимания.

— В следующий раз, если тебе понадобится что-нибудь из оставленных здесь вещей, ты можешь просто спросить пароль, Северус, это намного быстрее, чем взламывать защиту замка, — сдержанно сказала она, и инцидент был исчерпан.

Со старой настойкой зелье вновь сработало правильно. «Вечную молодость» расхватывали с полок как горячие пирожки, и вскоре к сомнительной славе Северуса добавилось бесспорное богатство. У него появился новый дом, новый гардероб, новые знакомства. Но он чувствовал лишь смертельную скуку и отвращение к себе и всему, что его окружало. Снейпа мутило от подобострастных болванов, купившихся на его дешевый спектакль. Он презирал всех тех магов и ведьм, что еще вчера относились к нему, как к грязи под ногами или сорвавшемуся с цепи бешеному псу, а сегодня готовы были расстилаться перед ним со своими лживыми улыбочками и льстивыми речами. Он стал чаще запираться в лаборатории, посвящая все время новым попыткам воссоздать настойку, но тщетно. Это был сизифов труд — что угодно могло сделать ту единственную партию зелья уникальной. Время или место сбора любой из волшебных трав, фаза лунного цикла, при которой варилось зелье, время года или случайно попавшая в котел крупица пыльцы, летавшей в воздухе. Слишком много факторов, способных повлиять на действие настойки; чтобы перебрать их все, потребуется не одна жизнь. И все же Северус с маниакальным упорством продолжал эксперименты. Порой ему казалось, что он снова прячется от жизни, в которой не способен найти себе место. В комплекте с новым телом никто не выдал ему новую душу, новый разум, а со старыми он вынужден был все так же переживать старые потери и разочарования, копить старую злобу и уныние. Внешне Снейп был молод, но это только резче подчеркивало мертвую пустоту, поселившуюся внутри.

* * *

Обновляя защитные заклинания на доме после поспешно сбежавшей Нэнси или Натали, Северус с удивлением заметил серую министерскую сову на калитке. Для обычных почтовых сов его дом давно стал ненаходимым, иначе он был бы погребен под горой нескончаемых писем от желающих завладеть эликсиром молодости. Немногие старые знакомые, с кем Снейп продолжал поддерживать связь, пользовались патронусами или каминной сетью, поэтому появление пернатого почтальона у дома оказалось неожиданностью.

— Вы, должно быть, издеваетесь! — выпалил Северус, едва открыл конверт и прочел первые несколько строк.

На вычурном листе пергамента с золотым тиснением его пафосно и многословно уведомляли, что в этом году он стал обладателем титула самого успешного мастера магических наук. Высшая награда, какую вручали в ученом мире волшебной Британии. Северус мечтал о ней с тех пор, как в юности получил степень мастера зельеварения. И вот наконец почетное звание достанется ему, но не за какое-то действительно стоящее достижение, а за никчемные баночки ароматного крема, в рецепт которого он внес мизерные изменения. Хуже не придумаешь. Мелкие подлизы во главе комиссии, стараясь угодить Снейпу, превратили его мечту в посмешище. Похоже, Северус подвергся какому-то извращенному проклятию — он был обречен получать все, чего желал, но не испытывать от этого ни капли удовлетворения.

* * *

Помпезный прием в его честь успел наскучить Снейпу еще до того, как он поднялся в зал торжеств. Только откровенная зависть в глазах менее удачливых соискателей премии хоть немного раззадорила и позволила высидеть церемонию до конца и выслушать все занудные речи и неискренние поздравления. В юности, представляя себе это знаменательное событие, Снейп полагал, что будет горд и, может, даже счастлив получить заслуженное признание, но теперь чувствовал лишь разочарование. Он окинул взглядом зал в поисках симпатичной ведьмы, способной скрасить отвратительно скучный вечер. Огромный минус подобных мероприятий — на них приходят только по пригласительным и в основном с супругами. Соблазнять жен престарелых ученых снобов — пожалуй, так низко Северус еще не пал. А из незамужних и хоть сколько-нибудь привлекательных ведьм на этом пиршестве уныния и снобизма выделить можно было разве что Грейнджер.

Кстати, о Грейнджер. Одна из немногих радостей от получения премии состояла для Снейпа в том, что он обставил заносчивую всезнайку. Он бы многое отдал, чтобы увидеть ее лицо, когда она развернула конверт с вердиктом комиссии. Наверняка эта настырная выскочка была в ярости. Она несколько лет оказывалась среди претендентов, но ни разу не получила приз. Что ж, приятно для разнообразия оказаться не на ее месте.

Северус окинул взглядом зал в поисках Грейнджер и невольно закатил глаза. Как предсказуемо! Вокруг нее крутились сразу пятеро магов с заискивающими улыбочками и похотливыми взглядами. И что только в ней находят? На ее стороне молодость и известность, а в остальном — самая обычная невзрачная ведьма. Наверняка такой успех у мужчин обеспечило ее скандально дерзкое платье. Закрытое от шеи до пола и не слишком облегающее, оно идеально совпадало по тону с ее естественным цветом кожи, отчего издали создавало эффект полной обнаженности. Она не смогла бы привлечь больше внимания, даже явившись на прием совершенно голой. Видимо, девчонку задело, что в этом году ее снова обошли за шаг до победы, и она очень постаралась, чтобы соблюсти все приличия и при этом выглядеть настолько вызывающе. Такой наряд — это осознанная провокация, изящная пощечина закостенелым консерваторам из оргкомитета. Похоже, Грейнджер не так проста, как он привык думать, и за время, что он выпустил ее из виду, успела отрастить зубки. Недолго думая Северус перехватил с подноса два одинаковых бокала и направился в ее сторону.

Пусть Грейнджер слишком занудная и вовсе не в его вкусе, но Северус надеялся, что во всяком случае с ней будет хоть какой-то вызов. Но увы, ее незадачливых кавалеров как ветром сдуло, стоило ему приблизиться и начать беседу. Сама же Грейнджер охотно приняла его компанию и с энтузиазмом поддерживала разговор. А каждый раз, когда поблизости оказывалась другая ведьма, желающая привлечь его внимание, Грейнджер едва ли не повисала у него на шее, чтобы отогнать конкуренток. Снейп совсем не ожидал такой прыти от бывшего синего чулка, и, признаться честно, откровенные заигрывания Гренджер его разочаровали, и он искал предлог, чтобы пораньше покинуть прием и закончить с этим фарсом. Хотя от маленького трофея в честь победы Снейп отказываться не планировал.

— Не хотите подняться ко мне в номер и продолжить вечер там? — вконец устав изображать вежливое внимание, предложил он.

Снейп думал, что Грейнджер с радостью согласится на его предложение, но никак не ожидал, что девчонка рассмеется ему в лицо.

— Я сказал что-то смешное? — довольно грубо поинтересовался он.

С губ Грейнджер сползла улыбка, а глаза расширились от удивления.

— Я думала, вы пошутили! — изумленно воскликнула она. — Мы ведь никогда не общались до этого вечера, не понимаю, почему вы подумали, что я…

— Можете мной заинтересоваться? Почему бы и нет, ведь остальные женщины выглядели более чем заинтересованными, пока вы их не оттеснили.

— Мне казалось, мы пришли к молчаливому взаимопониманию — вы любезно распугиваете моих навязчивых кавалеров, а я отгоняю ваших настойчивых преследовательниц.

— Некоторые из моих преследовательниц весьма очаровательны и могли бы согреть мою постель, раз вы не желаете, — съязвил Снейп, на что Грейнджер фыркнула и закатила глаза.

— О, только не говорите, что вас прельщают женщины, падкие на чужую славу и успех. Неужели не раздражает, что вместо вас рядом с собой они видят коллаж из газетных вырезок и расхожих слухов?

— Я слышу отчетливые нотки неодобрения в вашем голосе?

Северуса откровенно бесило, что эта нахалка считает себя вправе диктовать ему, каких женщин выбирать.

— Почему же, если вам так нравится, я за вас только рада. Для меня же было огромным облегчением пообщаться с кем-то, кто не заинтересован выведать очередную сальную историю о Гарри Поттере, и я решила, что вы тоже устали от общества желающих омолодиться.

— А вас, значит, совершенно не интересует эликсир молодости? — с сомнением уточнил он.

— Мне было бы любопытно узнать, как вы его получили, но вы ведь не станете раскрывать секрет его изготовления? А сам результат не представляет для меня интереса.

— Не прельщает вечная молодость?

— Мне двадцать три, — спокойно заявила Грейнджер, — я и так слишком молода для своего окружения. Зачастую именно из-за возраста меня не принимают всерьез. Иногда я жалею, что у меня нет морщин, а еще лучше — седой бороды, насколько бы это упростило мою жизнь.

— Вряд ли с возрастом вы сумеете отрастить седую бороду.

Грейнджер с седой бородой — это первое, что позабавило Снейпа за вечер, и он позволил себе короткую ухмылку.

— Вряд ли, — печально согласилась Грейнджер. — Но если вы сумеете продлить действие оборотного настолько, чтобы оно выдерживало длинные приемы, дайте мне знать — один очень заинтересованный покупатель у вас уже есть.

Северус ответил очередной кривой усмешкой и поднес бокал к губам, но в самую неподходящую секунду руку свело судорогой, и эффектный жест оказался смазанным. Это не ускользнуло от взгляда любопытной всезнайки.

— Ваше чудо-зелье имеет исключительно косметическое воздействие, оно не способствует регенерации всего организма, только кожных покровов, — предположила она.

Северус вопросительно изогнул бровь, не желая подтверждать ее догадку. Особенно в зале, полном репортеров.

— Я заметила, что у вас периодически дрожат руки. Со мной такое тоже случается, особенно в сырую погоду, это одна из причин, почему я предпочла учиться в Австралии — больше солнечных дней, меньше судорог по утрам.

От ее слов Снейп испытал неприятный укол совести, как случалось каждый раз при упоминании о раненых или убитых учениках, которых он как директор обязан был защищать.

— Когда это произошло? — спросил он.

— В поместье Малфоев. Мы провели там не больше двух часов, но приятными воспоминания о малфоевском гостеприимстве я бы не назвала, — легко поведала Грейнджер.

— И об этом до сих пор не пишут во всех газетах?

— Я стараюсь не афишировать некоторые подробности того года.

— Почему тогда решили рассказать мне? — искренне удивился Северус. — Не боитесь, что ваши тайны выплывут наружу?

— Профессор Снейп, вас вряд ли можно назвать сплетником. Из всех известных мне людей вы, пожалуй, лучше всего умеете хранить чужие тайны.

— Или передавать их заинтересованной стороне, — парировал Снейп.

— Если вам будет толк от этого — дерзайте, — ничуть не впечатлилась его скрытой угрозой Грейнджер. — Мне нечего стыдиться, просто не хочу лишний раз вспоминать. Но что-то мне подсказывает, что вы не станете болтать с репортерами. Спокойной ночи, профессор.

Снейп испытал сожаление, когда она вышла и оставила его одного. Он окинул взглядом зал в поисках ведьмы, которая могла бы сделать этот вечер более приятным, и с раздражением понял, что она мгновение назад исчезла за дверью.

Северус не видел смысла и дальше задерживаться на скучном приеме, с уходом Грейнджер утратившем для него всякий интерес. Но когда он уже спускался по лестнице, его неожиданно задержала Нарцисса. Леди Малфой редко посещала подобные мероприятия, тем более без сопровождения мужа, и в ее появлении Северус сразу заподозрил неладное.

— Что-нибудь случилось? Драко в порядке?— насторожился он.

— Ох, Северус, ты всегда во всем подозреваешь что-то плохое. Ничего не случилось. Драко в добром здравии, как и его супруга. Кстати, у меня прекрасная новость: я скоро стану бабушкой. Ты можешь себе такое представить?

Голос Нарциссы сорвался на высокие ноты, и Северус засомневался, что причиной тому является переполняющая ее родительская радость.

— Действительно прекрасная новость. Передавай Драко мои поздравления.

— С удовольствием передам. А знаешь, нам стоит это отпраздновать прямо сейчас. Ты же не откажешься выпить бокал вина с давним другом, Северус?

Он совсем не горел желанием что-либо праздновать, но проще согласиться, чем объяснить Нарциссе, почему он отказывается. Эта женщина всегда умела настоять на своем. Северус галантно взял ее под руку и аппарировал домой. Во всяком случае, там не придется сталкиваться с другими людьми и можно будет немного поработать, как только удастся отделаться от Нарциссы.

* * *

Сразу после приема Гермиона аппарировала к дверям Норы. Молли Уизли уже ждала на пороге, беспокойно поправляя подол старенькой мантии.

— Прости, что оторвала тебя от веселья, милая, — начала оправдываться миссис Уизли, когда увидела, в каком наряде появилась Гермиона. — Но Артур совсем плох, а Рон закрывает магазин не раньше одиннадцати.

— Ничего, идите, я посижу с ним, — успокоила ее Гермиона, и Молли с благодарной улыбкой аппарировала.

На кухне приятно пахло свежим хлебом и запеченным окороком. Гермиона соорудила несколько нехитрых сэндвичей и неторопливо поднялась по лестнице к комнате, которую раньше занимали близнецы. Теперь только Джордж.

Он сидел напротив зеркала, тихонько раскачиваясь из стороны в сторону, и никак не отреагировал на появление Гермионы. Она поставила перед ним тарелку с сэндвичами и взяла один себе. Сочный ароматный окорок словно таял во рту. Джордж выбрал сэндвич поподжаристее и с улыбкой протянул его зеркалу. Гермиона, поперхнувшись, с трудом проглотила кусочек мяса. Есть совершенно расхотелось.

Никто не помнил, когда именно Джордж стал таким. Точно не сразу. Вначале, когда Уизли заметили, что Джордж говорит о Фреде в настоящем времени, никто не стремился его поправлять. Каждый скорбит по-своему, кому-то нужно выплакаться как следует, а кому-то мысль, что близкий человек не потерян навечно, а все еще где-то рядом, пусть и неосязаемо, позволяет проще переносить утрату. Первым забил тревогу Рон. Однажды он увидел, как Джордж бросает новый образец забастовочного завтрака в пустоту, словно ожидает, что кто-то должен поймать коробку. Когда подобное повторилось, Рон не на шутку испугался и предложил родителям отвезти брата в Мунго на обследование. После войны волшебники нередко обнаруживали на себе отсроченное действие проклятий, полученных во время битвы или случайного столкновения с Пожирателями. К проклятиям и ранениям колдомедики Святого Мунго привыкли, но с Джорджем все оказалось сложнее. Он постепенно, но неотвратимо сходил с ума от горя. Несколько месяцев Джордж провел в больничной палате, но там он только чах и уходил все дальше от реальности. Молли решила забрать его домой. В Норе он иногда приходил в себя, но со временем недуг усугублялся, и Джорджа все чаще можно было застать разговаривающим с зеркалом. А когда из комнаты зеркало убрали, он попытался покончить с собой. Это ударило по семье Уизли даже сильнее, чем утрата Фреда. Зеркало вернули и старались как можно меньше тревожить и расстраивать Джорджа. Артур сильно заболел, заботы о магазине и доме почти полностью легли на плечи Рона, а Молли разрывалась между уходом за мужем и поиском новых целителей для сына. Остальные уже потеряли надежду, ведь испробовали все — от друидских заклинаний до маггловских лекарств, — но ничего не помогало. Миссис Уизли продолжала цепляться за любую соломинку, чем не раз пользовались шарлатаны, но никто не решался советовать ей прекратить борьбу, опасаясь, что без надежды с ней произойдет то же, что и с Джорджем.

Гермиона старалась поддерживать семью Уизли, как умела. Она самозабвенно зарылась в книги по колдомедицине и с раздражением обнаружила, что психиатрия в волшебном мире — табуированная тема. Еще с тех времен, когда чистокровных волшебных семей в магической Британии насчитывалось не более семи, и близкородственные браки между ними нередко приводили к развитию психических заболеваний у потомков, на этой области колдомедицины лежало клеймо порока и вырождения. И хотя в современном волшебном мире нравы и традиции сильно изменились, отношение к таким болезням осталвалось невежественно-осуждающим, а методы лечения — малоэффективными . У Гермионы накопилась уже стопка тетрадей с заметками и расчетами, но колдомедики не принимали всерьез вчерашнюю ученицу, и никто не брался проверить ее идеи на практике. Так что она не соврала Снейпу насчет желания отрастить седую бороду…

* * *

Прошло два часа с тех пор, как Нарцисса переступила порог дома Снейпа, и она все еще не собиралась уходить. Планам поработать в лаборатории перед сном не суждено было сбыться.

— Чего ты хочешь, Нарцисса? — устало спросил Снейп, когда леди Малфой перешла от незамысловатой светской беседы к откровенному флирту.

Не то чтобы Снейпу не нравились ее попытки соблазнения, но он сомневался, что Нарцисса собирается перейти к делу, а длительные поддразнивания без возможной разрядки не приходились ему по вкусу, даже когда он был подростком. Миссис Малфой застыла от неожиданности, и в ее глазах промелькнула секундная паника, а затем железная решимость. Такое выражение лица Снейп видел у нее лишь однажды. Она намеревалась получить то, за чем пришла, любой ценой.

— Мне нужно зелье! — безо всяких предисловий выпалила она и схватила Снейпа за руку, словно ожидала, что он начнет вырываться и убегать.

— Нет, и это не обсуждается, — отрезал Снейп.

После такого резкого и однозначного отказа он ожидал, что Нарцисса оскорбится и вылетит за дверь, либо, зная повадки сестриц Блэк, проклянет его. Но Северус и подумать не мог, что она станет умолять его.

— Я сделаю все, что захочешь, Северус, только скажи!

Снейп не успел опомниться, как рука Нарциссы легла на ширинку, плавно поглаживая сквозь брюки твердый возбужденный член. Еще одна фантазия, безнадежно испорченная этим вечером. Северус тяжело сглотнул и сделал шаг назад, прерывая контакт с ласкающей теплой ладонью. Сколько раз он представлял себе Нарциссу Малфой — горделивую надменную ведьму, которая каждым легким движением и поворотом высоко поднятой головы словно демонстрировала свое превосходство над нищим полукровкой — в своей постели. А еще лучше — на коленях у своих ног, покорно ласкающую языком его член. И вот теперь Нарцисса предлагала ему себя, и Северус мысленно проклинал свою наблюдательность и внутреннее чутье. Ее глаза даже под маскирующими чарами казались красноватыми и припухшими, руки слегка подрагивали, поэтому она старалась держать их за спиной. Нарцисса была в отчаянии, и это совсем не то состояние, в котором женщины нравились Снейпу в постели.

— Присядь, — мягче, чем мог бы ожидать от себя, предложил он. — Расскажи, для чего тебе вдруг понадобилось мое зелье?

— Не изображай наивность, Северус, тебе это совсем не идет. Твое знаменитое зелье имеет всего одно применение, — вспылила Нарцисса, поднимаясь со стула, на краешек которого опустилась лишь мгновение назад.

И все же Снейп был рад этой перемене в ее настроении. С раздражением и недовольством на лицо Нарциссы вернулись привычная живость и уверенность. Маска покорной обреченности слетела с нее, как шелуха с зерна при первом же порыве ветра.

— Но почему именно сейчас? Я не поверю, что ты проснулась сегодня утром с мыслью: «А не пора ли мне немного помолодеть и заодно покувыркаться в постели со старым другом семьи?». Почему бы не открыть истинную причину твоего визита? Ты же знаешь, что можешь доверять мне, Нарцисса.

Последняя фраза слетела с языка с приятной легкостью. Снейп знал не так уж много людей, которым мог бы искренне сказать такое, считая, что ему поверят. Нарцисса снова присела на краешек стула, сложив руки на коленях, поджала губы и вдохнула поглубже, словно набираясь решимости.

— У Люциуса роман на стороне, — сухо сказала она.

— Мы оба знаем, что это не впервые, и раньше тебя это не беспокоило, — осторожно возразил Северус.

Брак Малфоев никогда не держался на супружеской верности, во всяком случае, не со стороны Люциуса.

— На этот раз все иначе.

Голос Нарциссы сорвался, и она снова глубоко вдохнула и аккуратно поправила волосы.

— Люциус увлекся этой девочкой Гринграсс.

— Женой Драко? — не смог сдержать изумление Северус.

От Малфоя можно было ожидать всякого, но существовали вещи, лежащие за пределами даже его весьма пространных понятий о морали и дозволенности.

— Слава Мерлину, нет! — поспешила успокоить Нарцисса. — Ее старшей сестрой. Не настолько хорошенькая, как Астория, но Люциус, похоже, возомнил, что обрел с ней вторую молодость. Я всегда терпеливо относилась к его прихотям, но в этот раз все зашло слишком далеко, я боюсь, что он меня оставит.

— Может, я смогу его вразумить? — заранее не веря в успех такой беседы, предложил Снейп.

— Ты же знаешь, он никогда не слушал здравых советов и наставлений на эту тему. Но… Может, если я снова буду выглядеть молодо…

— Нарцисса, когда вы поженились, тебе было девятнадцать. Твоя молодость и красота не останавливала Люциуса тогда, не остановит и теперь. Он просто не умеет ценить то, что у него есть.

— Но что же мне делать? — всхлипнула Нарцисса.

Она выглядела совершенно несчастной и растерянной, может, поэтому Снейп решил сказать ей то, что думал на самом деле.

— Разведись.

Северус всегда считал, что значительная часть успешности и везучести Люциуса — заслуга Нарциссы. Если бы не ее имя и связи, не ее заступничество в суде, Люциус сейчас находился бы в Азкабане, а не развлекал юную миссис Гринграсс. Он не умел быть благодарным, не ценил жертвы, на которые шли ради него. Малфой не заслуживал такой жены, как Нарцисса, или такого сына, как Драко. Мальчик из кожи вон лез, едва не испоганил себе жизнь ради одобрения отца, но так никогда его и не дождался.

— И что потом, остаться в одиночестве? — вздохнула Нарцисса. — Если бы мне хватило духу уйти, когда я была роскошной и многие мужчины ухаживали за мной. А теперь…

— Ты и теперь роскошна, — признал Снейп.

Откровенно говоря, большинству молоденьких ведьм не доставало ни природной красоты, ни умения держать себя, чтобы посоперничать в привлекательности с Нарциссой Малфой. Она оставалась образцом женственности и утонченности. Снейп невольно остановил взгляд на уровне ее декольте, многообещающе приоткрытого, но недостаточно, чтобы показаться вульгарным.

— Ох, Северус, — благодарно выдохнула Нарцисса.

Она осторожно потянулась к нему и поцеловала прямо в губы, открыто и приглашающе, но как-то холодно.

— Тебе лучше вернуться домой, — нехотя произнес Снейп и снова отступил на шаг от нее.

— Да, уже поздно…

Через минуту она исчезла в зеленом пламени камина, оставив после себя тонкий аромат духов и самые противоречивые чувства. Северус солгал бы, если бы сказал, что не хочет ее. Его тело совершенно однозначно отреагировало на поцелуй Нарциссы. Будь на ее месте любая другая, он бы воспользовался случаем, но Нарцисса ему доверяла. Действительно доверяла, даже когда речь шла о жизни ее сына… Северус запер дверь лаборатории, понимая, что думать о работе сейчас не в состоянии. И почему он не может быть беспринципным ублюдком, каким все его считают? Насколько проще и приятнее могла бы оказаться его жизнь.

Снейп устало опустился на постель и прикрыл глаза. Попытался очистить сознание ото всех мыслей, но безуспешно. Он все еще чувствовал запах духов Нарциссы на коже, ощущал ее ладонь на своем паху. Не открывая глаз, Северус запустил руку под одеяло и погладил стоящий член через пижамные штаны так, как часом раньше сделала это Нарцисса. Нарисовать в воображении ее черты в мельчайших подробностях оказалось легко, воспоминания о прикосновениях Нарциссы были еще совсем свежими. «Я сделаю все, что захочешь, Северус, только скажи», — сладко нашептывал тихий голос. Нужно всего лишь притвориться, что ее прозрачные холодные глаза блестят не от сдерживаемых слез, а от желания. Рот Нарциссы приоткрыт в немом приглашении. Вот она наклоняется и целует откровенно и страстно, проводит влажным языком по его пересохшим губам. Нарцисса на вкус — как вино, которым Северус угощал ее этим вечером. Не слишком изысканный букет, но крепкое и дурманящее.

Северус представил, как запускает руку в ее соблазнительное декольте, нащупав пальцами затвердевший от возбуждения сосок. Он бы не стал раздевать Нарциссу, только расшнуровал бы платье спереди, открывая взгляду молочно-белую грудь. А потом Северус заставил бы ее встать на колени и вытянуть из высокой прически все вычурные заколки, чтобы волосы рассыпались по плечам, и он мог намотать их на руку.

Северус скользнул рукой под ткань штанов и обхватил ладонью член, представляя, как тянет Нарциссу за волосы, вынуждая приблизиться к его напряженному паху. Он почти физически ощутил, как чувствительная головка погружается в приоткрытый жаркий рот, и ее обволакивает влажное тепло. Снейп приподнял бедра, толкаясь в руку именно так, как проникал бы в рот Нарциссы, с каждым разом все сильнее и глубже. Он тяжело дышал и плотно сжимал член. Движения стали резче и хаотичнее. Самому достигнуть удовольствия всегда было гораздо проще, чем с партнершей, не приходилось отвлекаться или сдерживаться. Северус уже предчувствовал подступающий оргазм, когда образ Нарциссы растаял, как лопнувший в воздухе мыльный пузырь. Снейп плотнее сжал веки, стараясь снова представить Нарциссу, жадно вбирающую в рот его член, но вместо этого в ушах зазвенел мелодичный женский смех, и следом перед мысленным взором возникла полностью одетая и ничуть не настроенная на плотские утехи Грейнджер. Она надменно закинула голову назад, обнажая тонкую шею, и громко смеялась, наблюдая за тем, как он самозабвенно дрочит совершенно один в своей постели. «Не понимаю, почему вы подумали, что я…», — шепнула она и снова расхохоталась. Должно быть, она находила его жалким. Мерзавка потешалась над ним, и какого-то дьявола это только сильнее заводило Снейпа. Он заскользил ладонью по члену еще быстрее и через считанные секунды кончил, забрызгивая вязким семенем пижамные штаны и покрывало.

Северус открыл глаза и тяжело сглотнул. Горло пересохло, а в ушах все еще звенело — то ли от бурного оргазма, то ли от заливистого смеха Грейнджер. Снейп огляделся вокруг в поисках палочки и брезгливо поморщился. Привычное «тергео» удалило все видимые следы его короткого развлечения, а вот с невидимыми помог бы справиться разве что самообливиэйт. Но идти на такие радикальные меры из-за мимолетной фантазии, пожалуй, было бы слишком.

* * *

Проснулся Снейп с чувством гнетущей опустошенности и головной болью. Первым делом спустился в лабораторию, прошел мимо ряда флаконов с противоожоговой настойкой, три четверти из которых уже были пусты, подавил в себе жгучее желание разнести их вдребезги все разом, чтобы не оттягивать неизбежное, и принял решение сегодня за работу не браться. Вместо этого заварил крепкий кофе и вышел из дома, усаживаясь с кружкой прямо на ступеньках. Но насладиться порцией кофеина и утренней меланхолии Снейпу не позволила сова, влетевшая в сад. Письмо оказалось от Грейнджер, хотя Северус точно знал, что не добавлял ее в список доверенных людей, от которых принимал корреспонденцию. Но разве знаменитую всезнайку когда-нибудь заботило нежелание людей иметь с ней дело? Она всюду шла напролом и добивалась, чего хотела. В ушах снова зазвенел ее презрительный смех, и головная боль усилилась. Снейп с раздражением разорвал конверт, развернул письмо и не поверил своим глазам. Какая поразительная наглость и бестактность просить мужчину об одолжении после того, как бесцеремонно его отшила! Дерзости Грейнджер точно не занимать. Снейп призвал из дома перо, намереваясь немедленно ответить резким и однозначным отказом. Хотя, с другой стороны, сделать это лично будет гораздо приятнее.

Если бы Северус не ожидал увидеть Грейнджер за одним из столиков «Трех метел», то, вероятно, не узнал бы ее. В ней не осталось ничего от вчерашнего лоска и привлекательности. Разве что вызов. Весь ее вид буквально кричал о том, что Гермиона Грейнджер пренебрегает традициями волшебников и считает их архаизмом. Она явилась в паб в узких маггловских джинсах и бесформенной дутой куртке, под которой на простой белой футболке красовалась надпись «brainy is the new sexy». Абсурд. В этом нелепом наряде ее точно нельзя было назвать сексуальной: волосы кое-как собраны в косу, а на носу смешные очки. Грейнджер явно не слишком старалась выглядеть привлекательно. Снейп даже ощутил легкое разочарование. И с чего он вчера так завелся? Обычная ведьма, посмотреть не на что.

— Нравится моя футболка? — дерзко задрав подбородок, спросила Грейнджер, когда заметила, что взгляд Снейпа приклеен к ее груди.

— Потрясающий образец редкостной безвкусицы! — не остался в долгу Северус.

— Я заказала вам чай с бергамотом. Вы же такой любите? — любезно заметила нахалка.

— Вообще-то я намеревался сообщить, что не собираюсь помогать вам с чем бы то ни было.

— Жаль. А я собиралась отдать вам все свои разработки за последние три года вместе с авторскими правами.

А вот это оказалось неожиданным. Снейп даже застыл на мгновение, но быстро справился с удивлением.

— С чего вы взяли, что мне это будет интересно?

— Вчера вы казались заинтересованным, — поддела Грейнджер.

— Вчера я был заинтересован вовсе не в ваших научных изысканиях.

Снейп хмыкнул и уже намеренно уперся взглядом в дурацкую надпись на футболке.

— Только не говорите, что вы из тех мелочных мужчин, которые не способны достойно принять отказ. Уверена, вам и без меня не пришлось скучать этой ночью, — она бросила короткий взгляд на лежащую на столе газету. Там на первом развороте красовалась колдография его и Нарциссы Малфой, под руку покидающих прием.

Северус криво усмехнулся. Как именно он развлекался прошлой ночью, Грейнджер точно не стоило знать.

— У вас пять минут, чтобы убедить меня взяться за вашу работу.

— Профессор, вы либо уже решили, что рассмотрите мои идеи, либо намерены отказаться, что бы я сейчас ни говорила и как бы вас ни убеждала. Так что давайте мы потратим эти пять минут на то, чтобы попить чай, а потом я отдам вам мои материалы. Можете изучить их, а можете выбросить, как сочтете нужным.

Признаться, Северус был заинтригован способностью Грейнджер сохранять спокойствие в сложившихся обстоятельствах. Несложно догадаться, насколько важны для нее эти разработки, раз она потратила на них три года и теперь просила об одолжении человека, с которым по возможности предпочла бы не сталкиваться.

— Почему вы отдаете их мне? — спросил он, когда спустя пять минут Грейнджер, как и обещала, выгрузила из своей безразмерной сумки стопки пергаментов и обычных маггловских тетрадей.

— Мне не хватает практического опыта, чтобы разобраться с этим. А вы — самый талантливый зельевар, когда дело касается новшеств.

— Мы могли бы обсудить ваш новаторский проект за ужином, в субботу, например? — попробовал воспользоваться подвернувшейся возможностью Снейп.

Но Грейнджер только отрицательно покачала головой.

— Не стоит, профессор, это ни к чему не приведет, только добавит еще больше неловкости между нами.

Вот только его состояние никак нельзя было назвать неловкостью, скорее, он был разочарован и зол еще больше, чем прошлым вечером. Стоило сразу сказать Грейнджер «нет» и уйти, как он собирался в самом начале, а не пить с ней чай.

— Я занят другим проектом, — сухо произнес он, бросая на стол несколько монет за чай и намереваясь больше никогда не встречаться с раздражающей ведьмой. Грейнджер поймала его руку прежде, чем он успел встать из-за стола.

— Просто подумайте об этом, — тихо попросила она и ушла, оставив на столе все свои чертовы бумажки.

Северус вернулся домой в полной растерянности. Своей прямотой, граничащей с беспардонностью, Грейнджер сбивала его с толку. Он не мог понять, зачем вообще согласился встретиться с ней и почему не оставил кипу ее бумаг валяться на столе. Возможно, отчасти ей удалось разжечь его любопытство. Но у него действительно не было времени на чужие исследования. Запасы зелья подходили к концу, а неопробованных комбинаций оставалось еще огромное множество. Снейп не мог себе позволить распыляться на сторонние проекты, в которых не видел никакой личной выгоды. Полный решимости не отвлекаться от своей главной задачи, Северус спустился в лабораторию, чтобы снова сварить настойку, но, провозившись без толку около часа, так и не сумел сосредоточиться. Невозможно работать с зельями, когда ты так взвинчен. Он погасил огонь под котлом, вытянул из сваленной на столе кучи бумаг первый попавшийся пергамент и сел читать. Как Северус и ожидал, в записях Грейнджер на каждое рациональное зерно приходилось по десять ошибочных выводов и неверных расчетов. Иначе как бездарной и безнадежной ее работу и не назовешь. Он даже достал красные чернила и принялся щедро и от души черкать ее записи, сдабривая их подробными комментариями на полях. Как ни странно, это помогло выпустить пар и успокоиться. С чувством морального удовлетворения и необычной душевной легкости Снейп написал на последнем исчерканном листке: «Вы потратили время зря. Ваши основы совершенно бесполезны», уменьшил бумаги Грейнджер и отправил с совой.

* * *

Когда растрепанная рябая сова подлетела к окну и уселась на подоконник, Гермиона вместе с Джорджем и Артуром сидела на кухне в Норе, дожидаясь, пока Молли закончит с грибным рагу, и они все вместе сядут обедать.

— Это от Снейпа, — с удивлением прочла Гермиона, отвязывая письмо с лапы птицы.

— Так скоро? — переспросил Артур, и Гермиона ощутила укол совести.

Не стоило ей рассказывать о встрече с профессором и зря обнадеживать мистера Уизли.

— Моя идея не получится, — разочарованно выдохнула она, быстро пробежав взглядом по припискам Снейпа.

— Не вини себя. Ты хотя бы попыталась.

Артур по-отечески потрепал ее по плечу, и Гермионе на мгновение стало трудно дышать, потому что он смотрел на нее с благодарностью. Она грустно улыбнулась, не позволяя истинным чувствам прорваться наружу. Какое право она имеет раскисать, когда Артур, Молли, Рон и остальные Уизли так мужественно держатся.

Удовлетворение от того, что смог так легко осадить заносчивую всезнайку, прошло у Снейпа довольно быстро. Спустя пару дней он уже не веселился, представляя ее покрасневшее от злости лицо, когда она открыла свои бесценные записи и увидела их сплошь в алых чернилах. И все же это оказалось на редкость приятно, и почти неосознанно Снейп начал искать способ повторить это ощущение маленького заслуженного триумфа. Каково было бы решить задачу, над которой самая умная ведьма своего поколения безуспешно билась несколько лет, и бросить свою победу ей в лицо? В Снейпе даже проснулся какой-то спортивный азарт. Он опять чувствовал интерес к новым исследованиям, варил разные составы и все чаще появлялся на публике, устраивая пресс-конференции после каждого удачного эксперимента. Пусть в каком-то смысле это было ребячеством — соревноваться со своей бывшей ученицей, но Северус с удовольствием наблюдал, что Грейнджер не пропускает ни одну из таких конференций. Ее не впечатляли деньги или успех, но ей придется признать его превосходство именно в том, что она ценила больше всего. Обыгрывать ее раз за разом было действительно приятно. Северус даже начал публиковать свои статьи в том же журнале, что и Грейнджер, и несколько раз редакторы отказывали ей в печати, предпочитая его работы. Догадывалась ли она, что это не случайное совпадение? Даже если так, Северуса это не беспокоило, скорее, наоборот — мотивировало.

Когда после очередной пресс-конференции Северус заметил в толпе Нарциссу, он почти не удивился. Последний месяц в колонке светской хроники регулярно появлялись колдографии Люциуса с Дафной. Раньше он никогда не позволял интрижкам запятнать имидж, частью которого был и его брак с одной из дочерей Блэков. А теперь беспечность Люциуса действительно вышла за грань приличия, и он перестал приплачивать репортерам, чтобы те не полоскали его личную жизнь на страницах газет. Но, несмотря на публичный скандал, на этот раз Нарцисса не выглядела настолько подавленной, как в прошлый визит. Они ушли вместе через один камин, и сквозь всполох зеленого пламени Снейпу показалось, что Грейнджер тоже была в том холле. Хотя какое это имело значение?

— Надеюсь, в твоем доме найдется что-то получше той кислятины, которую ты открыл в прошлый раз? — стряхивая пепел со своей роскошной и наверняка жутко дорогой мантии, поинтересовалась Нарцисса, когда Снейп вслед за ней вышел из камина в гостиную.

Он молча призвал бутылку и два бокала. Наполнил оба наполовину и почти залпом осушил свой. Нарцисса проследила за его движением, покачала головой и в точности повторила жест.

— Я подала на развод, — скучающим тоном заявила она, ставя на стол пустой бокал.

Снейп изумленно приподнял бровь, но Нарцисса ничего больше говорить не стала, и он молча наполнил ее бокал почти до краев.

— Мои поздравления, наверное.

— Умеешь ты произносить поздравительные тосты, ничего не скажешь, — недовольно проворчала Нарцисса и все же отсалютовала в ответ, прежде чем отпить вино.

— Отпразднуешь со мной? — предложила она, когда бокал вновь опустел.

Ее руки по-хозяйски легли на плечи Северуса, и она потянулась за поцелуем, снова, как в прошлый раз, окутывая легким дурманом своих духов. Но сейчас Снейп не ощутил прежнего волнения, и поцелуй получился коротким и холодным.

— У тебя кто-то есть? — спросила Нарцисса, не убирая руки с его плеч.

Северус не представлял, что на это ответить, и только неопределенно хмыкнул.

— У тебя кого-то нет, но ты хочешь… В этом все дело? — предположила она и самодовольно улыбнулась, когда Снейп сжал губы и отвел взгляд. — Кто-то, кого я знаю?

Ладони Нарциссы мягко заскользили по его рукам вниз, пока Снейп не поймал их своими цепкими пальцами.

— Гермиона Грейнджер, — просто признался он, ожидая, что после этого Нарцисса уйдет и избавит его от необходимости решать, как поступить дальше.

Но она снова улыбнулась, на этот раз понимающе и как-то тепло, отчего ее лицо показалось почти незнакомым.

— Ох, Северус, у тебя всегда был особый талант выбирать недоступных женщин.

Она крепче сжала его пальцы в своих ладонях, и Северусу стало не по себе от ее слов.

— Не понимаю, о чем ты, — буркнул он, подавляя в себе желание выгнать Нарциссу за дверь и не слушать, что она собирается сказать.

— Ты можешь любить, только если совершенно уверен, что тебя не полюбят в ответ, — сообщила она тем тоном, какой колдомедики обычно приберегают для оглашения диагнозов безнадежно больным пациентам.

— Любить? — искренне удивился Снейп. — Ты не в себе, Нарцисса. Я не умею любить.

— Но ты же любил! — возразила она, словно это что-то доказывало.

— О да, теперь все знают. Об этом же написали на первой полосе «Ежедневного пророка». Смотрите все — у Северуса Снейпа есть сердце! Но это ничего не значит, Нарцисса. Так любить можно только один раз — по-дурацки, бессмысленно, вникуда. Это проклятие, а не любовь, и с меня хватит, второй раз я на такое не куплюсь.

— Тогда что это в твоих глазах, в твоем голосе?

Проклятая женщина, она заставляла его видеть то, на что он привык закрывать глаза и находил покой в своей слепоте. Она все понимала неправильно.

— Это не любовь, это последняя слабость.

— Она тебя отвергла, да?

Лучше бы Нарцисса на самом деле ничего не понимала.

— Не надо меня жалеть, — Снейп все же вырвал руки из ее теплых ладоней. Последнее, в чем он нуждался, — это благотворительность от миссис Малфой.

— А меня надо, — снова удивила его Нарцисса. Она сделала осторожный шаг вперед и положила голову ему на грудь, словно действительно искала в нем поддержки и заступничества.

— Я всего лишь женщина, Северус, и мне нужно немного утешения. Мы оба хотим недостижимого, но это не значит, что нам нельзя получать доступное удовольствие.

Она обвила руками его талию, но Снейп все еще сомневался. Нарцисса была другом, не одной из тех безмозглых ветреных девиц, что бросались в постель к первому встречному. Она предлагала утешение, забвение и не требовала обязательств, а Северус не мог избавиться от чувства, что предает кого-то. Ее? Себя? Грейнджер?

— Если она тебя все равно не хочет, тогда что ты теряешь? — шепнула Нарцисса, запрокидывая голову и поднимаясь на цыпочки, чтобы Снейп легко мог дотянуться до ее губ, если пожелает.

Что-то внутри лопнуло, как туго натянутая струна. Северус сгреб Нарциссу в охапку так сильно, что ей стало невозможно вздохнуть. Она тихонько всхлипнула, но не отстранилась, наоборот, плотнее прижалась бедрами. Она нуждалась в близости так же отчаянно, как он, и Северус был благодарен ей за смелость признать и показать это. Он схватил ворот ее мантии и рванул в стороны, с удовольствием наблюдая, как расползается дорогая ткань, обнажая небольшую грудь с розовыми ореолами вокруг затвердевших сосков. Кожа Нарциссы была почти такой же бледной, как у него, и любое прикосновение оставляло на ней красноватые следы. Северус провел рукой по ложбинке между грудями, тонкой шее и сжал пальцами подбородок, притягивая к себе. Ему нравилось целовать Нарциссу в приоткрытые губы и ощущать, как она прогибается в его руках, податливая и послушная. Наверное, следовало отвести ее в спальню, позволить раздеться, уложить на хрустящие простыни, но между ними и спальней был коридор, лестница и снова коридор, а в гостиной стоял диван, пусть продавленный и узкий, но до него только два шага. Снейп подхватил Нарциссу подмышки и не слишком деликатно бросил на подушки. Она сдавленно охнула, но тут же призывно протянула руки, приглашая присоединиться к ней. Северуса не нужно было просить. Он торопливо стащил рубашку через голову и спустил брюки к коленям. На то, чтобы раздеть Нарциссу, тоже не хватило терпения. Снейп только задрал ее длинную накрахмаленную юбку, открывая стройные ноги в старомодных шелковых чулках на подвязках. Такие носили пышногрудые ведьмы, развратно подмигивавшие с пожелтевших колдографий, которые передавались среди старшекурсников в слизеринской гостиной как реликвии, когда Северус сам еще был учеником. Как много раз в те годы он видел красавицу Нарциссу Блэк в своих мокрых снах. А теперь она лежала перед ним, бесстыдно раздвинув бедра, растрепанная, с покрасневшими щеками, мокрая и готовая принять его в себя. Стоило испортить проклятое зелье хотя бы ради этой секунды. Северус нетерпеливо сорвал с Нарциссы трусики, оставляя на бедре тонкую царапину. А затем ухватил за хрупкие щиколотки и потянул на себя. Навалился сверху, тяжело и прерывисто дыша, запустил ладони под мягкие ягодицы, заставляя приподняться и впиваясь пальцами в нежную кожу. На ее идеально круглой попе завтра выступят маленькие круглые синяки от каждого пальца. Снейп улыбнулся мысленной картинке и пристроился поудобнее между разведенных ног Нарциссы. Она подалась вперед и тихонько застонала, когда его напряженный член прижался к ее лобку. Ее острые ноготки впились в спину, побуждая не медлить больше. Ни к чему тянуть время и продолжать бессмысленные прелюдии, Нарциссе нужно было вовсе не это. Не томные тягучие ласки, полные нежности и заботы, а вихрь почти животной страсти, безумного исступления, в котором можно забыться, потерять себя до последней крупицы болезненной памяти. Северус вошел в нее осторожно, плавно, чтобы не причинить боль. Нарцисса обхватила его бедра ногами, скрещивая лодыжки и упираясь острым каблуком в поясницу. В отместку Северус толкнулся в нее грубее, резче, и она тихонько охнула, но тут же заглушила всхлип, прижимаясь губами к его плечу. Нарцисса провела влажным горячим языком к шее и оставила жалящий поцелуй там, где раньше проступал уродливый рваный шрам. Северус вздрогнул, отгоняя тревожные воспоминания, и крепко зажмурился. Он был жив, а его кожа чиста и невредима, никаких гадких отметин прошлого, никаких сожалений. Двигаясь все быстрее, он входил в мягкое, податливое тело, высекая искры удовольствия. Плевать, что так не вытравить изнутри все, с чем не справилось проклятое зелье, зато это легко, реально, это сейчас и принадлежит ему. Стоны Нарциссы, жар ее кожи, вкус ее губ, все, чего он хотел когда-то давно, но уже забыл, почему. Нарцисса снова тихонько всхлипнула и задрожала под ним. Северус, не сдерживаясь больше, выскользнул из нее и прижался членом к плоскому животу, оставляя на нем липкие следы. Короткий оргазм принес скорее опустошение, чем экстаз, но так тоже неплохо. Все тело гудело и казалось необычайно легким. Если бы только можно было не подниматься с дивана, а опустить голову на обнаженную грудь Нарциссы и уснуть…

Нехотя Северус перекатился на бок и спустился с дивана, освобождая Нарциссу от собственной тяжести. Он ненавидел подобные минуты посткоитальной неловкости, когда следовало что-то сказать или сделать, но неясно что.

— Я бы не отказалась принять душ, если не возражаешь, — первой заговорила Нарцисса, и Северус облегченно выдохнул. В ее голосе не слышалось сожаления, обиды или недовольства. Во всяком случае, не будет заламывания рук и слезливых речей раскаяния.

— Наверху, вторая дверь слева, — подсказал Снейп. — Можешь не торопиться и принять ванну.

Нарцисса поднялась по лестнице, из ванной послышался шум бегущей воды, и Северус решил все же упасть на диван, лишь на пару минут…

Утром, когда он проснулся, помятый и с болью в пояснице от впившейся пружины, Нарциссы уже не было. Ни объяснений, ни глупых прощальных записок, оставленных на подушке, только пара царапин на лопатках и горьковатый аромат ее духов, надолго въевшийся в обивку старого неудобного дивана.

* * *

С визита Нарциссы прошло две недели, а Снейп все никак не мог выбросить из головы ее слова. Что, если она права? Неужели он действительно выбирает женщин, с которыми обречен на фиаско? Ведь Северус не думал о Грейнджер ни единой минуты до тех пор, пока она ему не отказала. Грейнджер ему даже никогда не нравилась, он считал ее раздражающей и заговорил с ней на приеме только от скуки. Но едва понял, что не сможет запросто получить ее, Грейнджер стала ему совершенно необходима. Это что, инстинкт охотника — гнаться за убегающей дичью? Или моральный мазохизм, заставляющий выбирать женщин, способных приносить ему только боль? В любом случае общение с Грейнджер слишком напоминало уже знакомую трясину — стоит ступить одной ногой, и тебя затягивает полностью. Снейп не затем рисковал, желая получить новую жизнь, чистый старт, чтобы снова долгие годы убиваться по женщине, которая его не хочет. Он будет довольствоваться теми, которые хотят.

Решение не видеться с Грейнджер далось легко и без лишних сомнений. Северус был уверен, что поступает правильно. Он перестал созывать пресс-конференции и не посещал ни одно мероприятие, если в числе приглашенных могла оказаться она. Поскольку Снейп меньше появлялся на публике, он мог экономнее использовать настойку. Он уже не покрывал все тело, только самые видимые участки — лицо, шею, руки. Но скоро зелье закончится, и даже это станет недоступно. Северус уже несколько месяцев не пробовал сварить новую настойку — пустая трата времени, не стоящая усилий. Возможно, зелье получится растянуть еще на полгода, а дальше… У него осталось всего одно дело, связанное с Грейнджер: проект, в котором она потерпела неудачу, а он намеревался одержать победу. Но после он пообещал себе поставить точку. Возможно, уехать из Англии, написать книгу, кто знает…

Когда на калитке возле дома снова появилась министерская сова с письмом-приглашением на ежегодное награждение в области магических наук, Северус не поверил своим глазам. Ему казалось, прошло совсем немного времени с последнего приема, а оказывается — целый год. В лаборатории под успокаивающее бульканье котлов дни пролетали незаметно, не оставляя за собой ярких воспоминаний. Какая ирония, учитывая, что Снейп вылил на себя экспериментальное зелье и уволился из школы именно для того, чтобы не провести остаток дней, запершись в одиночестве среди склянок и котлов. Можно изменить внешность, работу, круг общения, но не свою сущность. Видимо, он просто не умел жить иначе и, откровенно говоря, больше не был уверен, что хочет.

На церемонию Снейп сильно опоздал и пропустил большинство поздравительных речей, не желая повторять прошлогодний печальный опыт, когда ему несколько часов пришлось стоять и кивать, как деревянному болванчику. На этот раз он составил себе простой эффективный план — прийти прямо ко времени награждения, получить почетный и бесполезный кубок, а потом как следует напиться. Снейп как раз приступил к выполнению последнего пункта, когда перед ним возникла Грейнджер во всей своей диковинной красе. Девчонка не изменяла привычке каждым своим появлением бросать вызов общественному вкусу. На этот раз она явилась на прием в брючном костюме, в то время как порядочные ведьмы если и позволяли себе изредка надевать брюки, то только под мантию. Однажды она доиграется, и какой-нибудь чистокровный фанатик, поборник волшебных традиций, проклянет ее род на несколько поколений вперед. Или же, зная ее характер, Грейнджер все же добьется своего и заставит уважать таких, как она, невзирая на происхождение.

* * *

Гермиона весь вечер хотела поговорить со Снейпом, даже пришла пораньше, чтобы поймать его до официальной церемонии. Но Снейп сильно опаздывал, а когда появился, его сразу же со всех сторон обступили репортеры. Гермиона наблюдала за его награждением из дальнего угла зала, где собралось почти все семейство Уизли. Это была прекрасная идея — доверить Джорджу вручение кубка. Впервые на памяти Гермионы награждение получилось таким символичным и трогательным, хотя, может быть, она слишком пристрастна, чтобы судить трезво.

После того как она получила свои записки, все разрисованные красными чернилами, Гермиона решила, что на этом конец, и Снейп не станет возиться с ее безнадежной затеей. Он и так сделал больше, чем остальные до него — внимательно изучил ее расчеты и указал на ключевые ошибки. Беда в том, что Гермиона не представляла, как сможет их исправить — неверно оказалось почти все. Каково же было ее удивление, когда полгода спустя Молли со слезами на глазах рассказала о визите Снейпа в Нору и его обещании прислать образец лекарства. К сожалению, чуда не произошло. На протяжении двух месяцев Джордж принимал странные, дурно пахнущие настойки, но его состояние оставалось прежним. Артур даже предложил не мучать сына понапрасну, но Снейп настойчиво присылал все новые склянки с зельями, а Молли продолжала поить ими Джорджа. Улучшение наступило как-то быстро и внезапно. В один день Джордж, как обычно, сидел, запершись в своей комнате, и не реагировал ни на что вокруг, кроме собственного отражения в зеркале. А на следующий сам спустился на кухню и предложил матери помочь с посудой. Около месяца он то впадал в забытье, то приходил в себя, но периоды провалов становились все короче. В конце ноября Джордж начал выходить на работу в магазин, пока лишь на пару часов в день, но он снова мог шутить и придумывать розыгрыши, а значит, был собой.

Гермиона много раз за последние полгода пыталась связаться со Снейпом, но к нему больше не долетали ее совы, а выяснить его настоящий адрес не помогли ни Гарри, ни сам Кингсли. Снейп давно не появлялся в людных местах и, очевидно, не желал, чтобы его тревожили, поэтому Гермиона перестала упорствовать. И вот теперь ей представилась возможность сказать Снейпу все, что пожелает.

* * *

— Разрешите вас поздравить, профессор. То, что вы сделали, действительно невероятно! — выпалила Грейнджер и вопреки здравому смыслу бросилась его обнимать.

Северус опешил от неожиданности. Такого он точно не предвидел. Грейнджер должна была злиться, ведь он снова обошел ее, взял задачу, над которой она билась годы, и решил таким способом, какой никогда бы не пришел ей в голову. Грейнджер всегда казалась умной, но предсказуемой, и Снейпу не составляло труда просчитать ход ее мыслей безо всякой легилименции. И все же он не ожидал, что Грейнджер обрадуется его успеху. Ее поздравления звучали искренне, даже слишком. В порыве эмоций она перестала следить за языком и выпалила, что восхищается им, считает его работу гениальной. В ее словах не чувствовалось фальши, а в ней самой — злости или зависти, только открытый интерес. Девчонка все не унималась, сыпала комплиментами и расхваливала ему его же работу, так что Снейп начал подозревать в ее речах скрытые мотивы. Люди обычно бывают так добры и щедры на похвалы, лишь когда преследуют корыстные цели.

— Грейнджер, чего вы хотите? — наконец, не выдержав, спросил он.

Она на мгновение прервалась и взглянула на него с недоумением, тряхнула головой и продолжила с еще большим жаром, чем прежде:

— Хочу, чтобы вы знали, насколько я благодарна за все, что вы сделали. Я сама никогда не смогла бы, даже не догадывалась…

— Я сделал это не для вас.

— Конечно, не для меня, но вы не представляете, как я счастлива, что вы не бросили идею, как все остальные. Вы необыкновенный ученый!

Северус слушал ее восторженную речь и не мог понять, неужели это все, что требовалось, чтобы привлечь ее внимание? Все та же наивная гриффиндорка, Грейнджер видела в его мотивах несуществующий альтруизм и благородство, поэтому и смотрела с таким доверием и почти обожанием. Он мог бы в три слова разубедить ее, но Северус видел в ее заблуждениях возможность, которой не преминул воспользоваться. Он быстро наклонился, поймал Грейнджер за плечи и поцеловал, обрывая на полуслове, не позволяя опомниться и воспротивиться его желанию. Но она и не думала сопротивляться, наоборот, вцепилась пальцами в его парадную мантию и притянула ближе к себе, углубляя поцелуй.

Грейнджер целовалась так же, как говорила — пылко и самозабвенно. На мгновение Северус утратил чувство реальности, потерявшись в ощущении ее теплых губ. Он положил одну ладонь ей на затылок, легко надавливая, побуждая податься вперед, прижаться к нему всем телом, но Грейнджер его остановила. Она отошла на шаг, все еще тяжело дыша и с трудом фокусируя взгляд.

— Мы не… — начала и тут же сбилась она. — Здесь полно репортеров и…

— И что? — нетерпеливо выпалил Снейп. Секунду назад девчонка сама целовала его, а теперь краснеет и прячет глаза.

— Вы не хотите отправиться ко мне? — внезапно предложила Грейнджер и покраснела еще сильнее.

Снейп на мгновение лишился дара речи. Он, черт возьми, еще как хотел отправиться к ней и оттрахать до золотых звездочек в глазах. Но разве не Грейнджер в прошлый раз доказывала, что они едва знакомы, и удивлялась, как он мог подумать, будто она согласится на подобное предложение? Грейнджер тем временем кусала припухшую от поцелуев губу и ждала его ответа.

— Уверены? — переспросил Снейп, подхватывая ее под локоть.

Грейнджер только кивнула, взмахнула палочкой, и их обоих затянуло в узкий тоннель аппарации.

В ее доме было совсем темно и тихо, только маятник на старых часах с кукушкой мерно цокал, раскачиваясь из стороны в сторону. После ярко освещенного шумного зала в прохладной пустой комнате казалось спокойно и уютно. Глаза быстро привыкли к мраку, выделяя силуэты предметов из сплошного черного фона. Северус слышал шумное дыхание Грейнджер и ощущал, как легонько дрожит ее рука, которую он не отпустил после аппарации.

— Мне зажечь свет? — почти шепотом спросила Грейнджер, и Снейп едва сдержался, чтобы не рассмеяться вслух.

Как иронично, он никогда еще не видел Гермиону Грейнджер такой робкой и неуверенной. Она стояла на месте и, казалось, боялась даже пошевелиться. И, что еще нелепее, Снейп и сам чувствовал волнение. Он не смог бы вспомнить, когда в последний раз нервничал из-за того, что собирался переспать с ведьмой. Одному Мерлину известно, что в этой Грейнджер такого особенного, но он не хотел ее разочаровать и остаться для нее неловким эпизодом, который стоит вычеркнуть из памяти поскорее.

Северус потянулся рукой к ее сжатой ладони, высвободил из цепких пальцев волшебную палочку и отбросил в сторону. Свет будет только мешать, отвлекать и усиливать волнение. А в полутьме проще избавиться от сомнений. Северус осторожно положил руки на плечи Гермионы, и ее пиджак упал на пол, а за ним и тонкая блузка. Гермиона дрожала, стоя полуобнаженная в прохладной комнате. Северус притянул ее к себе, обнимая и поглаживая по спине. Он чувствовал, как ее мышцы расслабляются под его прикосновениями, как постепенно волнение уходит, уступая место совсем другим эмоциям. Он нагнулся, чтобы поцеловать Гермиону в полуоткрытые губы, прижал ее крепче к себе, и она вспыхнула в его объятиях, словно спичка. Прильнула всем телом, обвила руками и запустила теплые ладони под рубашку, посылая волну мурашек по позвоночнику. Кто бы мог подумать, что Гермиона Грейнджер окажется такой ласковой и необычайно отзывчивой любовницей. Она ни на секунду не переставала целовать Северуса в губы, шею, плечи, пока помогала избавиться от рубашки. А стоило ему взять в ладонь ее маленькую округлую грудь, как с губ Гермионы сорвался сладострастный стон. Она накрыла руку Северуса своей, прижимая сильнее, показывая, как именно ей нравится, чтобы ее касались. Гермиона гладила и сжимала свою грудь его пальцами, и Северус находил ее откровенную чувственность невероятно эротичной. Когда он поймал нужный ритм, Гермиона отпустила его руку и потянулась к ширинке, одновременно стараясь расстегнуть брюки и погладить твердый, жаждущий внимания член. Она торопилась, и тонкие пальцы путались в петельках. Когда Гермионе все же удалось справиться с пуговицами, она одним движением спустила брюки вместе с боксерами с бедер Северуса и опустилась на колени. Снейп прикрыл глаза и затаил дыхание. Грейнджер удивляла его все сильнее с каждой минутой. Она действительно хотела его, получала удовольствие от его ласк и была готова доставить удовольствие ему. Сначала он ощутил ее теплое дыхание на чувствительной коже, а затем мягкие губы легко коснулись головки. Проворным влажным языком Гермиона провела от кончика к основанию члена и обратно, снова нежно поцеловала головку и наконец вобрала в рот, легонько посасывая. Северус застонал и открыл глаза. Он должен был это видеть: как Гермиона сидит на полу у его ног, а его член то медленно погружается, то выскальзывает из ее рта. Ее веки были прикрыты, а руки скользили по животу и бедрам Северуса. Она запрокинула голову, чтобы вобрать член как можно глубже, и Северус едва сдержался, чтобы не закончить эту игру в самом начале. Ощущение оказалось настолько ошеломляюще острым, что в глазах потемнело. В движениях Грейнджер чувствовалось, что она не слишком искушена в подобных ласках, но это только подстегивало самолюбие Северуса. Он ждал этого целый год и рассчитывал получить удовлетворение, но не думал, что оно будет таким полным и всепоглощающим.

Когда Грейнджер стояла на коленях, обхватив губами его член, Северус испытывал триумф, словно мир, который столько раз использовал его и оставлял ни с чем, наконец-то принадлежит ему. Так что он запустил пальцы в волосы Гермионы, растрепав аккуратно уложенную прическу, и позволил ощущениям вести его. Перед глазами заплясали цветные пятна, и густое семя брызнуло на тяжело вздымающуюся грудь запыхавшейся Грейнджер. Она медленно поднялась с колен, дотянулась до своей палочки и произнесла очищающее заклинание. И вдруг совершенно внезапно залилась краской, подняла помятую блузку, смущенно прикрывая ею грудь.

Северус посмотрел на растерянную Грейнджер и тихонько рассмеялся.

— Теперь немного поздно стесняться, не находишь?

Он снова поймал ее руку и вытянул палочку из цепких пальцев.

— Пожалуй, — согласилась Гермиона. На ее губах появилась сначала робкая улыбка, а через мгновение Грейнджер уже смеялась легко и беззаботно.

Как раз сейчас был тот идеальный момент, чтобы распрощаться с ней и ускользнуть назад к себе, в тихий дом с привычной лабораторией и несваренной настойкой. Но уходить решительно не хотелось. Впервые за долгое время Северусу нравилось находиться именно там, где он был, и делать то, что хотел. Звонкий мелодичный женский смех напомнил о давней, почти забытой фантазии. Но теперь Грейнджер не казалась Северусу заносчивой или потешающейся над ним. Она была реальной, открытой и доступной, так что Северус не собирался отпускать ее так скоро. Он взмахнул палочкой и заставил исчезнуть всю одежду Гермионы. Она изумленно охнула, но Северус не позволил ей возразить. Подхватил и поднял, прижимая к себе, заглушая возмущенный возглас поцелуем.

Гермиона замерла от неожиданности всего на мгновение, а затем нетерпеливо заерзала в его объятиях. Словно гибкая лоза, обвила Северуса руками и ногами. Ему нравилось ощущать, как ее грудь с затвердевшими сосками трется о его торс и как удобно ложатся его ладони под ее круглые упругие ягодицы. Северус сделал несколько шагов, прислонил Гермиону спиной к стене. Развел бедра чуть шире и вошел в нее, не давая времени привыкнуть к вторжению, грубо и торопливо вжимая в шершавую стену. На нежной коже Гермионы наверняка останутся царапины, но Снейпу было уже не до нежностей. Он не мог остановиться, перестать вбиваться в ее податливое тело, заставляя вскрикивать при каждом резком толчке. Ему не хотелось ждать, не хотелось сдерживаться. Северус едва дотерпел, пока Гермиона последний раз выкрикнула его имя и обмякла, чтобы наконец отпустить себя и раствориться в собственном удовольствии.

Северус не помнил, когда опустился на мягкий ковер. Он чувствовал усталость и расслабленность, лень было даже оборачиваться, чтобы посмотреть, куда подевалась Гермиона. Когда же он преодолел навалившуюся сонливость и огляделся вокруг, Грейнджер нигде не оказалось. Северус неохотно поднялся, натянул все еще болтающиеся на щиколотках брюки и пошел к единственной комнате, в которой горел свет. Гермиона стояла у зеркала, тщательно поправляя прическу, уже полностью одетая.

— Собираешься куда-то? — поинтересовался Северус.

— Да. Извини. Я обещала Уизли зайти к ним после церемонии, они будут ждать. Но ты можешь остаться и поспать, если хочешь, — затараторила Грейнджер, на ходу натягивая туфли.

— Я предпочитаю спать в своей постели, — недовольно буркнул Северус.

Он никак не ожидал, что его выставят за дверь, едва он успеет отдышаться, как он сам обычно поступал с любовницами на одну ночь. Но Грейнджер, в отличие от него, выглядела виноватой и постаралась его задобрить парой горячих и вполне искренних поцелуев.

— Извини, что убегаю вот так, — выдохнула она с трудом отстраняясь от его объятий, — и еще раз поздравляю!

О, Северус и сам готов был себя поздравить.

* * *

Утром Снейп чувствовал себя уставшим и совершенно разбитым, но живым, как никогда. Он ощущал, как сердце качает кровь, как легкие наполняются воздухом, как ноют перетруженные мышцы на ногах и горят искусанные губы. Два дня он наслаждался новым состоянием, а на третий понял, что хочет еще. Без лишних раздумий он отослал сову. Гермиона ответила тут же, выдавая, как ждала его приглашения. Не сложно догадаться, что игры для нее непривычны, и правила их неизвестны. Она не стала выдерживать паузу, прежде чем дать согласие, не делала вид, что у нее есть любые другие дела на грядущий вечер. Сложно было бы объяснить даже самому себе, почему, но однозначное поспешное согласие не обрадовало Снейпа, а оттолкнуло. Получить Грейнджер оказалось так легко, что почти неинтересно.

Это все равно не продлилось бы долго. Что общего у него могло быть с женщиной вроде Грейнджер? Северус поймал собственный затравленный взгляд в зеркале и скривился. Отражение бессмысленно лгало, убеждая, что ему не больше двадцати пяти, и у него с молодой талантливой ведьмой может быть столько общего, сколько он пожелает. Но это лишь самообман. Снейп не мог вычеркнуть все прожитые годы, не мог заставить себя не вспоминать все загубленные жизни. Внутри он чувствовал себя старым и уставшим, и не важно, каким иллюзиям он позволил завладеть собой на время. А Гермиона была молода, на много смертей моложе его. Что он мог бы дать ей, кроме неизбежного разочарования? Что мог бы получить, кроме постоянного напоминания о том, кем ему никогда не стать? Снейп достал из ящика стола еще один листок пергамента, быстро написал пару строк о выдуманных неотложных делах и отослал сову. Решение избегать Грейнджер было правильным и разумным, не стоило его нарушать. Каким бы приятным ни оказался результат, повторять его не следовало.

В субботний вечер Снейп провожал до калитки Нарциссу. Она решила переждать время до завершения развода вдали от всей шумихи, потому отправлялась в Румынию вместе с Асторией. Супруге Драко лишние волнения тоже не шли на пользу, от них у молодой матери пропадало молоко, и она со своим четырехмесячным первенцем предпочитала оказаться подальше от семейных скандалов. Нарцисса как раз прощалась с Северусом, когда на подъездной дорожке к дому возникла Гермиона.

Разумеется, ожидать, что Грейнджер поймет тонкий намек и оставит все, как есть, было наивно со стороны Снейпа. Так же, как рассчитывать, что ей не хватит упорства, чтобы раздобыть его домашний адрес.

— Не делай глупостей, Северус, — шепнула Нарцисса и поспешно аппарировала, оставив его одного разбираться с неожиданной и явно сердитой гостьей.

— А я все гадала, ты прячешься только от меня или ото всех. Значит, только от меня…

Гермиона неопределенно махнула рукой в ту сторону, где секунду назад стояла Нарцисса, и прикусила губу.

— Это не то, о чем ты подумала! — выпалил Снейп и тут же возненавидел себя за это. Ему совсем не нравилось, как Грейнджер на него влияет. Стоило ей появиться, и он заговорил как один из тех болванов, которых всегда презирал.

— Разве важно, что я подумала?

Она выглядела расстроенной, и Северус ощутил укол совести.

— Да! — произнес он и тут же поправился: — Нет. Не знаю… Какого ответа ты от меня ждешь?

— Правдивого?

Грейнджер приподняла бровь, неосознанно копируя его привычный жест, и Северус прикусил язык, чтобы не сболтнуть еще какую-нибудь глупость, о которой потом пожалеет.

— Не уверен, что такой у меня есть, — честно сказал он, не зная, что еще добавить.

— Что происходит, Северус? Сначала ты из кожи вон лезешь, чтобы привлечь мое внимание, потом пропадаешь внезапно на полгода, появляешься, проводишь со мной потрясающую ночь и снова исчезаешь.

— Может, я всего лишь хотел избежать объяснений и неприятных сцен? Не стоит во всем искать тайный смысл.

— Если бы на твоем месте был кто-то другой, я бы так и посчитала, но на тебя это совсем не похоже. Тайный смысл — наверняка именно так звучит твое второе имя.

Грейнджер казалась такой уверенной в своих словах, так глубоко убежденной в собственной правоте, что Снейп все же не выдержал.

— Не похоже на меня? Ты думаешь, что знаешь меня, Гермиона? А что если я скажу тебе, что это все обман? — бросил он ей в лицо.

— О чем ты говоришь, Северус? Что обман? — неверяще переспросила Грейнджер, делая шаг назад.

— Все! Абсолютно все! Я все время лгал тебе и остальным. Нет никакого эликсира молодости. Я сделал ошибку, испортил зелье и опрокинул на себя. Чистая случайность, которую я не в силах повторить. Слава, почести, деньги, звания — это все незаслуженно. Я такая же фальшивка, каких презирал всю свою жизнь. Ничем не лучше Локхарта, приписывавшего себе несуществующие заслуги. Дым, лживое отражение — и ни капли правды. Эффект омолаживания не длится вечно, спустя два месяца прежний вид постепенно возвращается. Мои запасы зелья подошли к концу еще в ноябре, а попытки сварить новое провалились. Предполагаю, что к концу года я буду выглядеть почти так, как до использования эликсира, и спектаклю придет конец.

Слова лились из него словно сами собой, помимо его воли и участия, а когда они закончились, Северус одновременно ощутил невероятное облегчение и разочарование. Во всяком случае, теперь Грейнджер точно оставит его в покое.

— Зелье? И это все? — с сомнением в голосе переспросила Гермиона.

Она взглянула на него изумленно и почему-то рассмеялась. Звонко, заливисто, совсем как в тот первый раз, когда Северус предложил подняться в его номер. И в этом мелодичном звуке ему, как и тогда, чудилось презрение, насмешка.

«У тебя всегда был особый талант выбирать недоступных женщин», — снова и снова звучали в голове слова Нарциссы. Трудно признавать, но, возможно, она понимала его лучше, чем хотелось бы. Он смотрел на Грейнджер — молодую, талантливую, умную ведьму, рядом с которой желал бы оказаться любой волшебник, и чувствовал не восторг, от того, что она выбрала именно его, а страх. Северус прекрасно помнил это разъедающее изнутри, изматывающее чувство, что он недостоин такой женщины, и если не сегодня, то завтра она сама это осознает и уйдет. Так всегда было с Лили, и так всегда будет с Гермионой. Даже если ее не оттолкнут его метаморфозы, то, что через месяц у него снова появятся морщины, а в газетах вместо дифирамбов о нем будут писать пасквили. Даже если после всех неприятных перемен она захочет остаться с ним, Северус никогда не сможет поверить, что достоин ее, что имеет право на нее. И это лишь вопрос времени — когда он сорвется и обидит Грейнджер, оттолкнет, чтобы не позволить уйти первой, и после вновь погребет себя под панцирем вины и сожалений. Он уже проходил этот путь от начала до конца, и теперь, получив чистый старт, в точности повторял прошлые шаги. Неужели это все, что его ждет впереди?

Северус посмотрел в широко распахнутые золотисто-карие глаза, с любопытством глядящие на него с миловидного лица, и покачал головой.

— Нет, это не все. Я сделаю тебя несчастной и буду несчастлив сам, если поступлю так, как ты хочешь.

— Но я не понимаю… — растерянно выдохнула Гермиона. — У тебя есть кто-то другой?

Разумеется, она не могла понять. В мире Гермионы Грейнджер люди были проще и честнее, солнце светило ярче, а будущее казалось долгим, безоблачным и зависящим только от ее желания. А Северус давно не верил в будущее, все больше в прошлое и лишь немного в настоящее. И так получилось, что самым настоящим в его жизни за последние пустые годы оказался теплый, полный молчаливого понимания и сочувствия, взгляд прозрачных серых глаз чужой жены. Нарцисса тоже всегда относилась к недоступным для него женщинам. Но она была одной из немногих, возможно, единственной, кто искренне доверял ему, понимал его, делил с ним огромную часть прошлого. А Северус был слишком увлечен погоней за безвозвратно утраченной молодостью, чтобы осознать это. Похоже, у него с Люциусом больше сходства, чем хотелось бы признавать.

Внезапно мысль о том, чтобы очутиться в далекой тихой Румынии, в стороне от скандалов, которые начнутся, едва репортеры пронюхают, что эликсир вечной молодости вовсе не вечен, показалась удивительно правильной. Северус тяжело сглотнул и посмотрел в глаза Грейнджер.

— У меня никого нет, но я бы хотел, чтобы была, — честно признался он.

— Значит, все-таки Нарцисса Малфой, — легко догадалась Грейнджер.

Северус молча кивнул, не зная, какие еще слова сейчас нужны.

— Мне жаль, — произнес он, почти не чувствуя сожаления.

— Мне тоже, — вздохнула Гермиона.

Она потянулась вперед, чтобы обнять или поцеловать, но на полпути передумала, взмахнула палочкой и с громким хлопком исчезла, оставляя Северуса одного.

Он стоял на дороге возле своего дома и думал, не совершил ли только что огромную ошибку. Возможно, он все воспринял неправильно, и понимание Нарциссы не было чем-то большим, а все, что ей требовалось от него, — это немного утешения в ту единственную ночь. Возможно, он появится на ее пороге и обнаружит, что Нарцисса так же недоступна для него, как та, которую он только что сам оттолкнул. Но что-то внутри подсказывало, что связь между ними глубже и прочнее, и Нарцисса поняла это задолго до того, как понял он сам. Если все так, Северус все же получит свою возможность новой жизни. А если нет… он все равно будет рядом, готовый поддержать и утешить, как делала для него Нарцисса весь последний год.