A Trail of Chocolate Eggs (гет)

В старом парке в центре Пауэлл Эстейтс можно было увидеть несколько детей бегающих по залитой солнцем беговой дорожке с плетеными корзинами в руках, заполненными пасхальными яйцами. Родители либо находились в стороне, либо непосредственно рядом с ними. Одна полная, каштановолосая женщина со смешной прической оторвала взгляд от своего сына, который поднял ярко — оранжевое яйцо и положил его в корзину.

— Как же вы долго, Джекки! — сказала женщина, уперев руки в бока. — Остальные уже давно здесь!

— Мне надо было забрать Розу с ее занятий по гимнастике, — быстро сказала Джекки, положив руку на блондинистую макушку своей пятилетней дочери. — Привет, Бев, дорогая, — добавила она.

Роза застенчиво опустила большие карие глаза в корзину:

— Привет, тетя Бев.

— Привет, Рози, — проворковала Бев. — Готова отыскать множество шоколадных яиц?

Роза нетерпеливо кивнула и Джеки с Бев ласково ей улыбнулись:

— Ну тогда иди и развлекайся.

Роза тут же отпустила руку мамы и побежала к толпе детей, старающихся быстрей других отыскать яйца. Шерин и Микки попытались украсть яйца из ее корзины несмотря на то, что их корзины были уже полны, а у Розы было меньше десятка яиц из-за того, что она пришла совсем недавно, а Кейси расплакалась, когда споткнулась о корень дерева и несколько ее яиц выкатились на землю. В то время как мама Кейси пыталась ее утешить, а другие дети глазели на них, Роза радостно собрала все выпавшие яйца.

Раньше чем бы хотелось, поиск яиц закончился и все остальные дети были приглашены к покрытому скатертью столу для пикника с хот-догами и соком, но Роза не считала достаточным количество яиц в своей корзинке и отошла от группы, чтобы поискать еще. Большинство яиц, спрятанные в таких очевидных местах, как корни деревьев и россыпь камней, были уже найдены, но к полному восторгу Розы она заметила одно у песочницы. Подобрав его, она сразу заметила еще одно в нескольких шагах от себя, а подняв его, увидела линию из яиц. Она устала, наклонившись несколько раз, и в итоге просто поползла на четвереньках, подбирая на тропе яйца, получая травяные пятна на своих брюках и ладонях, хотя пока у нее в корзине было больше травы чем яиц.

В конце концов Роза добралась до последнего яйца, лежащего прямо под парковой скамейкой, занятой грустным мужчиной. Роза схватила последнее яйцо и радостно сунула его в свою корзинку, довольно отметив, что теперь у нее яиц больше чем у Шерин и Микки. Мужчина взглянул на нее и вяло улыбнулся, прежде чем вернуться к своим мыслям, и Роза быстро села на землю и пристально посмотрела на него. Он был похож на человека, которого ее мама могла бы пригласить домой на обед, а иногда и для ночевки — «красивый», как сказала бы Шерин — с коротко стриженными каштановыми волосами и серо — голубыми глазами. Его одежда была странной и неуместной, как униформа, которую солдаты носили на параде в День памяти*.

— Я интересный, малышка? — спросил мужчина с любопытством, заметив, что она рассматривает его.

— Нет, — ответила она прямо, вызвав у него немного горький смешок. — Почему ты такой грустный?

Его полуулыбка снова исчезла в унынии — такое же выражение лица появлялось у мамы, всякий раз, когда они разговаривали о ее отце.

— Это секрет.

Роза недовольно поджала губы, но прежде чем она смогла сказать что — то грубое, он похлопал по свободному месту на скамейке рядом с ним.

— Мне кажется, что скамейка более удобна, чем земля, не так ли?

Роза начала вставать, но вдруг замерла.

— Мама говорила, что я не должна разговаривать с незнакомыми людьми.

— Твоя мама очень умная женщина, — сказал он, кивнув. — Кстати об этом, как тебя зовут?

— Роза Марион Тайлер, — сразу сказала она, цитируя по памяти.

Он снова улыбнулся.

— Приятно познакомиться, Роза Марион Тайлер. Я — Доктор. Смотри, теперь мы больше не незнакомцы.

Роза на мгновенье задумалась прежде чем серьезно кивнуть.

— Думаю, нет.

Она положила обе руки на скамейку и попыталась взобраться на нее, но первая попытка вышла неудачной. Он попытался ей помочь, но она заупрямилась: «Я смогу сделать это сама, смотри!» и попыталась второй раз, довольно улыбнувшись, когда попытка увенчалась успехом.

Доктор хлопнул в ладоши и дал ей гордую улыбку, заставив ее просиять:

— Браво!

— Я же сказала, что смогу сделать это, — похвасталась Роза, притянув корзинку к себе на колени.

— Действительно, — согласился он. — Сколько тебе лет, Роза Марион Тайлер?

— Пять с половиной, — объявила она, лениво роясь в своей корзинке и выбирая траву. — Сколько тебе лет?

— А ты как думаешь, сколько мне? — спросил Доктор.

Она на мгновение задумалась:

— Ты старый, девять?

Он издал восхищенный смех.

— Нет, я немного старше. Мне тысяча лет, — прибавил он зловещим тоном.

Роза открыла рот.

— Ничего себе! Ты действительно очень старый! — она восхищенно рассматривала его, в то время как он согнулся от смеха, совершенно забыв про свою печаль. — Почему у тебя нет морщин?

— Потому что я ем бананы, — усмехнулся Доктор. — Бананы полезные, Роза. Ешь много бананов и у тебя не будет морщин.

— Мне надо будет рассказать маме об этом, — сказала Роза, начав снова рыться в корзинке. — Хочешь яйцо?

— Это было бы прекрасно, — галантно сказал он, принимая от нее светло-зеленое завернутое яйцо и начиная его разворачивать. — Спасибо, Роза.

— Пожалуйста, — ответила Роза, вспоминая хорошие манеры.

Воспоминание было коротким и продлилось только до тех пор пока она прямо не спросила:

— Почему ты грустишь? И не говори мне, что это секрет, — добавила она строго.

Доктор не отвечал ей довольно долгое время, только не спеша разворачивал свое яйцо и засовывал его в рот. Когда он прожевал грусть вернулась в его глаза:

— Я солдат, Роза.

— Я думала, что ты — доктор.

Он усмехнулся.

— И это тоже.

Еще одна долгая пауза.

— Ты знаешь кто такие солдаты, Роза?

Она наморщила лоб, задумавшись.

— Мама рассказывала, что они сражаются на войне.

— Правильно.

— Ты воюешь? — спросила Роза и он кивнул, не отводя взгляда от ближайшей сосны. — Где?

— Там, откуда я, — неопределенно ответил он. — Это плохо, Роза. Война — это плохо и поэтому я грущу.

— Ты не можешь просто уехать? — сказала Роза с полным ртом шоколада. — Если это тебя огорчает, я уверена, они — поймут.

Он слабо ей улыбнулся.

— Они не смогут, Роза. Если я не буду сражаться, все, кого я люблю, погибнут.

Роза проглотила свой шоколад, сильно задумавшись:

— Я бы тоже сражалась.

— Ты? — спросил он весело, однако на его лице было написано замешательство.

— Мм, хм, — взяв еще одно яйцо она затараторила, — если бы кто-то захотел забрать все, что я люблю я бы пнула его по колену. Он снова засмеялся, но она не обратила на это никакого внимания, — Один раз какой-то злой взрослый парень попытался вытащить мою маму из дома. Я бросила барби в него! Попала прямо по лицу.

— Какая ты молодец, — выдавил он между приступами смеха.

— Да! — решительно кивнула Роза, засовывая яйцо в рот. — Никто не тронет мою маму. Вот, что ты должен сделать.

— Пнуть их по коленям? — когда она согласно кивнула, он усмехнулся. — Что делать, если у плохих парней нет коленей?

Роза снова задумалась.

— Стукни их куда-нибудь еще, — пожала она плечами, не видя, что он теперь тихонько давится от смеха, прикрывая рот рукой. — Но если ты защищаешь свою семью, то почему ты все еще грустишь? Ты должен гордится собой. Так говорит мама.

— Да? — Доктор ласково ей улыбнулся.

— Да, — снова подтвердила она, протягивая ему еще шоколадное яйцо, не спросив, хочет он или нет. — Солдаты приходят, чтобы участвовать в парадах в День памяти. Мама говорила, что это придает им «блеск и грацию».

Он фыркнул, но она так же не обратила на это внимания, достав еще одно яйцо для себя.

— Мама также рассказывала, что солдаты делают хорошие вещи. Они защищают свои деревни или что-то вроде этого.

— Действительно, — согласился он, немного повеселев. — Ты совершенно права, Роза Тайлер.

Она улыбнулась ему, но улыбка исчезла, когда она заметила, что в корзинке осталось только одно яйцо.

— Ой, у меня почти не осталось яиц!

— Вот, у меня есть jelly baby,** — сказал Доктор, сунув руку в карман пиджака и вытащив белый мешочек.

Роза сунула в карман последнее яйцо, небрежно сбросила корзинку на землю и, нетерпеливо сунув руку в мешок, вытащила горсть jelly baby.

— Больше всего мне нравятся оранжевые.

— Мне тоже, — сказал он радостно, достав горсть и для себя.

— Откуда ты все-таки? — спросила Роза с полным ртом.

— Галлифрей, — ответил весело Доктор.

— Никогда не слышала о нем.

— Я так и думал, — он хихикнул. Указав на небо пальцем, чуть выше макушек деревьев он объяснил. — Галлифрей там, наверху, в небе. Это очень далеко.

— Тогда зачем ты спустился сюда, вниз? — с любопытством спросила Роза.

Он вздохнул.

— Я думал.

— О чем?

— О многом.

— Например?.. — подтолкнула она его.

Подавив вздох, он спокойно сказал:

— Например, о моей семье, о всех людях, которые пострадали в Войне Времени...

— Подожди минуту, время в опасности?— быстро перебила его Роза, последнее jelly baby выпало из ее рук. — Мы должны помочь ему!

— «Мы», — повторил он, тихо рассмеявшись. — Мы не будем ничего делать, маленькая мисс. Ты останешься тут и будешь наслаждаться жизнью, пока я спасаю время.

— Но я хочу помочь, — нахмурилась Роза, скрестив руки на груди. — Я могу помочь! Я могу пнуть их по коленям, помнишь?

Доктор еще раз коротко хохотнул:

— Ты останешься здесь, малышка.

— Не малышка, — надулась она, глядя на ноги. — Ты можешь взять меня на Галл… Галли… Галлифрей?

— Может быть, когда ты станешь старше, -грустно сказал он, слегка улыбаясь ее попыткам выговорить имя его родины.

Роза поняла, что это ложь, но когда она открыла рот, что бы сказать ему это, он посмотрел на нее взглядом «и это окончательно», так иногда смотрела на нее мама.

Они сидели в тишине, в которой Роза размышляла, а он смотрел в даль. Роза подпрыгнула, услышав голос Джекки зовущей ее по имени.

— Это мама!

— Тебе лучше идти, Роза, — сказал Доктор, давая ей улыбку, которая показала, что ему очень грустно с ней расставаться.

— Но я не хочу, — сказала она искренне.

— Надо.

— Ты сказал, что я могла бы пойти с тобой, если бы была постарше, — упрямо настаивала Роза. — Вернешься ли ты, когда я достаточно вырасту?

Он открыл рот, желая поспорить, но вместо этого просто пожал плечами:

— Хорошо.

— Обещаешь? — настойчиво спросила она, сгибая свой мизинец.

Он улыбнулся ей мягко, как будто, здесь и сейчас, она была самым фантастическим созданием в мире и обернул свой мизинец вокруг ее.

— Обещаю.

Довольная Роза спрыгнула со скамейки и подняла свою корзинку.

— Вот, — вспомнив, добавила она, достала полурастаявшее пасхальное яйцо из кармана и протянула ему. — Ты можешь его взять.

— Спасибо, — поблагодарил он, весело блеснув глазами.

Она еще раз ему широко улыбнулась, прежде чем убежать, бросив «До свидания, мистер Доктор!», через плечо.

Когда она вернулась в парк, ее мать с совершенно белым лицом подбежала к ней и схватила за плечи:

— Роза, где ты была?!

Прежде чем Роза успела ответить, Джекки заметила ее пустую пасхальную корзинку.

— Ты съела все яйца?! Роза Марион Тайлер!

— Нет! — стала настойчиво утверждать Роза, прежде чем мама начала кричать на нее. — Я поделилась несколькими с моим другом!

— С кем же это? — спросила Джекки осторожно.

— Он доктор из места под названием Галли-Галлифрей, — заявила Роза. — Я дала ему несколько яиц, а он дал мне jelly babies.

— Роза Тайлер, сколько раз я говорила тебе, что нельзя ничего брать у чужих людей?! — Джекки все же закричала.

— Но он не чужой, мама! — возразила Роза. — Он мой друг, он с войны и он солдат!

— Ох, солдат, — Джекки вздохнула. — Это немного успокаивает. Давай пойдем домой, — добавила она и, взяв Розу за руку, повела ее к уменьшающейся группе. — Попрощайся с Микки и Шерин.

Роза махала на прощанье своим друзьям, пока мама вела ее до метро, и она всю дорогу болтала о своем друге докторе/солдате, который собирался стукнуть плохих парней по их не существующим коленям.

* * *

Восьмой Доктор наблюдал с окраины парка, как маленькая белокурая девочка уходит вместе со своей так же светловолосой матерью. В своей ладони он сжимал помятое и немного липкое шоколадное яйцо. Война Времени, которую он знал, только начиналась, но уже вызывала в нем чувство потерянности и от безысходности и ненависти к себе, он взял ТАРДИС и пилотировал ее далеко, как можно дальше от Галлифрея и всех его медленно подающих застав.

Он, решив побыть наедине со своими мыслями, воспоминаниями о горящих жителях, криках, о бесконечной боли и запахе разлагающейся плоти, никак не ожидал, что приземлится в парке, где куча детей будет искать пасхальные яйца, где один из них подползет к нему и подбодрит своей пятилетней мудростью.

Роза Марион Тайлер была восхитительной и несомненно умной. Он не смог не рассмеяться, вспомнив о ее предложении «пнуть плохих парней по коленям». У далеков не было коленей, он не сможет воспользоваться этим советом. Смех исчез, но улыбка все еще присутствует. Он наслаждается радостью, принесенной ей ему, что было редкостью в настоящее время. Последний раз он радовался, когда убил далеков, которые начинали вызывать у него отвращение. А эта малышка, невинная во всех отношениях, объяснила ему с большой проницательностью, что он сражается за правое дело, и если не он, то все кого он любит умрут.

И она взяла с него обещание вернуться и забрать ее, когда она повзрослеет. Он поморщился, вспомнив об этом. К тому времени, когда она станет достаточно взрослой, чтобы путешествовать с ним, она напрочь его забудет, слишком захваченная наличием в своей простой жизни парней, макияжа и глянцевых журналов. Он, наверно, в конечном итоге тоже забудет ее, в зависимости от того сколько веков продлится Война Времени — даже если он выживет. Тем не менее, он наслаждался огромным количеством надежды, что она подарила ему сейчас, когда пришло время снова встретиться лицом с огнем. Он будет сражаться, зная, что если он сдастся, тот она и остальная Вселенная будут уничтожены далеками.

Он провел рукой по своим коротким волосам и скривился от ощущений. Доктор ненавидел то, что ему пришлось обрезать их — это было так замечательно давно, прежде чем началась война, и, если быть откровенным, он выглядел довольно лихо. Поразительная картина возникла не прошенной в его голове: белокурая женщина — Роза Тайлер, взрослая и красивая — рядом с его старой личностью, с его замечательными шейными платками и изумительно длинными волосами. Доктор вытряхнул эти мысли из своей головы. Эта тема сама по себе была опасной.

Засунув шоколадное яйцо себе в карман, Доктор вернулся в ТАРДИС и позвонил Романе. Ее взъерошенная, недавно регенерированная физиономия появилась на мониторе.

— Самое время, что бы разговаривать с тобой Доктор!

— Извини, Романа, — пробормотал он. — Какие новости?

Его подруга посмотрела довольно мрачно.

— Аркадия вот-вот падёт.

* * *

Столетия спустя, Одиннадцатый Доктор неподвижно лежал на откидном сиденье в консольной комнате, свернувшись клубком в попытке успокоиться. Если бы там еще хоть кто-нибудь был, он, возможно, ошибочно решил, что Доктор спит, но никого не было. Больше не было. Рори и Эми ушли навсегда, как и Ривер, которая только что отправилась в Библиотеку. Она умрет там спасая его, но он эгоистично не думал об этом, его мысли занимали только Понды. Последняя страница из книги Эми была зажата в его руке, сильно мятая из-за многократного сворачивания-разворачивания.

ТАРДИС загудела ему, ментально и вслух, впервые за те тринадцать часов, которые он провел лежа на сиденье. Обычно в похожих ситуациях она позволяла ему печалиться, пока не проходило сорок восемь часов, «предел», что она установила для него. По — видимому, это было чем то важным.

Тяжело вздохнув, Доктор медленно сел, желая снова упасть.

— Что, Секси?

Двери открылись сами по себе, показывая парк в середине весны. Земля, двадцатое апреля, две тысячи четырнадцатый год, предположил он без особого энтузиазма. Когда ТАРДИС сама прилетела на Землю? Может быть, в течение тех двух часов, что он спал, хотя это было давным-давно.

Убрав страницу Эми в карман, Доктор неохотно встал и подошел к дверному проему, так чтобы ему было видно, что творится снаружи. Там были родители, в основном матери, которые либо, болтая, сидели на скамейках, либо прогуливались в пределах визуальной видимости детской площадки, где играли дети, качающиеся на качелях или сидящие в песочнице и у большинства из них были корзинки, заполненные купленными в магазине шоколадными яйцами. Ах, верно, понял он, в этом году в этот день Пасха.

— Зачем я тут? — пробормотал он недоуменно, желая развернуться и вернуться обратно на откидное сиденье.

ТАРДИС загудела ему, на этот раз только вслух, и он нахмурился — ее гул ничего не объяснил ему. Прежде чем он открыл рот, чтобы спросить еще раз, он увидел шоколадное яйцо в шаге от ТАРДИС, прямо напротив двери. Нахмурившись еще больше, Доктор вышел из ТАРДИС и поднял его, в тот же момент двери закрылись за его спиной. Он начал оборачиваться и увидел только тропу из пасхальных яиц, идущую вдоль беговой дорожке.

— Хорошо, я понял намек, — пробормотал он, больше себе, чем для своего корабля и, убрав в карман первое яйцо, пошел по следу.

Тропа не была длинной, всего около пяти минут шагом и обрывалась у ствола дуба. Почему остановились? Он нахмурился, сканируя все, что видел. Затем он замер.

Нет. Это не возможно. Этого не может быть.

Это было.

Она была там, во всем своем розово-желтом великолепии, сидела, удобно устроившись на парковой скамейке в менее десяти метрах от него. Ее ноги были скрещены, тело облегало открытое синее, как ТАРДИС, платье, а гладкая кожа сияла. Солнечный свет пронизывал каждую прядь ее волос, создавая сияющий ореол вокруг головы.

И в это мгновение он вспомнил. Вспомнил, как он был элегантным викторианским человеком, вынужденным стать солдатом. Вспомнил, как сбежал на Землю, что бы избежать ужасных вещей, сделанных им. Вспомнил маленькую золотоволосую девочку, которая поделилась с ним шоколадными яйцами и дала ему надежду и силы вернуться в огонь.

Вспомнил свое обещание вернуться и забрать ее «когда она повзрослеет». Он сдержал его, даже не зная об этом, и сейчас он может сдержать его снова.

Ее имя полузадушено сорвалось с его губ. Как только она посмотрела на него он был уверен, что умер и попал в рай, вопреки знанию, насколько для него нелепо это утверждение. Он запаниковал, когда первые семь секунд в ее глазах отражалось недоумение, но когда эти страшные секунды закончились, они засветились узнаванием. Теперь он точно был в раю.

Она тоже назвала его по имени и звук ее голоса был величайшей мелодией из когда—либо придуманных. Это подтолкнуло его и он практически кинулся к ней, слезы беззастенчиво скользили по его щекам, что она увидела лишь мельком, прежде чем Доктор обнял ее, крепко прижав к себе. Это не может быть реальностью. Он не мог все потерять и все получить в один и тот же день. Его Понды ушли, но она вернулась.

— Ты нашел меня, — прошептала она ему в шею.

— Я буду всегда находить тебя, — выдавил он сквозь всхлипы.

— Но как?

Кто-нибудь другой бы отпустил ее, чтобы поговорить нормально, но Доктор только сильнее прижал к себе, не желая отпускать, боясь, что она исчезнет.

— Я шел по следу пасхальных яиц.

Она рассмеялась и смех перемежался всхлипами, повторяющими его собственные.

— Что и я сделала однажды. Последовала за ними прямо к человеку, к солдату, который обещал прийти и забрать меня, когда я вырасту, — она отстранилась и он увидел что в ее глазах блестели слезы счастья. — Ты сдержал свое обещание.

Ох, она вспомнила.

— Роза, — он всхлипнул, притягивая ее обратно к себе и запуская руку ей в волосы.

Воспоминание об одном важном факте ударило его как тонна кирпичей рухнувших на голову и он замер.

— А как насчет… другого меня?

— Он не ты, Доктор, — выдохнула Роза ему в плечо. — В нем очень многое было от Донны. Мы остались друзьями, он встретил женщину в параллельной Вселенной.

Он почувствовал острую боль из смеси вины и злости на своего двойника за то, что тот бросил ее, до тех пор пока он не понял, что она произнесла последнюю фразу довольным тоном. Еще один удар в стиле Джекки Тайлер. Доктор отстранился первым в этот раз, заплаканный взгляд встретился с ее.

— Т-тогда… я могу? — пробормотал он, выдавив нечто бессмысленное.

Роза казалось, поняла, хотя — только она и могла понять — и улыбнулась ему, высунув кончик языка. — Можно.

Он издал, счастливый вопль и дернул ее к себе так, чтобы он смог захватить ее губы, целуя ее с давно сдерживаемыми страстью и безумством возникшими от их внезапного воссоединения.

Он — или один из них — к тому же обещал ей вечность.

И на этот раз, он собирался сдержать обещание.

Примечания:

* День перемирия — день подписания Компьенского перемирия (11 ноября 1918), положившего конец военным действиям Первой мировой войны. Национальный праздник в большинстве стран бывшей Антанты. Имеет разные названия: 1. Великобритания и страны Британского Содружества, Канада, Франция — «День памяти» (англ. Remembrance Day, фр. Jour du Souvenir). 2. США — «День ветеранов» (англ. Veterans Day)

** jelly baby — разноцветные желеобразные конфеты в виде пупсов (торговая марка). Подробнее (на англ.) — http://en.wikipedia.org/wiki/Jelly_Babies.