Руки (джен)

Флер считала, что о человеке можно многое сказать по его рукам. Как бы ни утверждали, что глаза — зеркало души, для неё важным было, какие у человека руки. Конечно, за смазливой внешностью не всегда можно угадать гадкие черты характера. И, наоборот, за неброским рисунком невыразительных черт лица зачастую скрывалась такая харизма, что вскоре этот человек воспринимался писаным красавцем.

Однако руки выдавали своего хозяина полностью, тут невозможно было ошибиться.

Флер любила свои руки, всегда ухаживала за ними, переживала, когда ломался ноготь, и считала, что порядочная девушка не выйдет в свет без надлежащего маникюра.

Последний год выдался тяжёлым во всех отношениях, но про руки Флер не забывала.

Руки Билла были сильными, большими и родными. Флер каждый раз замирала, когда его огромные ладони накрывали её тонкую ладошку.

У Чарли ладони были испещрены шрамами и ожогами, но это делало его в глазах Флер ещё более мужественным.

У Рона руки походили на ветряную мельницу, которая бестолково размахивает лопастями. Но для Гермионы, кажется, эти руки были самыми нежными.

Сама Гермиона, кстати, позволяла себе ногти умеренной нейтральной длины, редко пользовалась яркими лаками, не носила украшений и, в общем, полностью подтверждала в глазах Флер свою репутацию сдержанной умницы.

У Джинни Флер видела обкусанные ногти и царапины на ладонях. Джинни была ураганом, требующим постоянной бдительности.

С руками Молли было всё ясно. Это были руки Матери. Не важно, что ногти Молли всегда были коротко острижены, не важно, что на ладонях от вздувшихся вен разбегались морщинки. Молли несла в своих ладонях тепло и защиту для всех, кто в этом нуждался или просто попадал под её опеку. Сейчас, правда, эти руки потерялись и словно жили отдельной жизнью, механически делая домашнюю работу.

За месяц, вынужденно проведённый в Норе, Флер изучила руки всех Уизли и тех, кто периодически здесь появлялся. Нет, не то чтобы ей нечего было делать, но тоскливые длинные вечера приходилось занимать чем-то ещё, кроме приглядывания за Молли и Джорджем и разговорами со случайно оставшимися на ночь родственниками.

Утончённую Флер поначалу коробила убогость Норы, раздражала простая пища, громкие разговоры и хлопанье дверей на лестницах. За год замужества она, конечно, изменила свои взгляды и стала относиться ко всем Уизли с неподдельным теплом, но иногда она понимала, что только любовь к Биллу удерживает её от желания сорваться с места и укрыться в Ракушке. Она ужасно тосковала по их милому коттеджу. Но после победы Норе нужна была помощь. В первую очередь, Молли и Джорджу. После похорон Фреда все потихоньку возвращались к жизни, строили планы и пытались справиться с кучей проблем. Только Молли ходила по дому как тень, да ещё Джордж практически не выходил из своей комнаты.

Билл попросил Флер пока пожить в Норе, и она согласилась. Сам Билл появлялся в эти дни набегами, и каждый раз уговаривал Флер потерпеть ради мамы.

— Ей нельзя сейчас оставаться одной. Потерпи. К осени мы вернёмся в Ракушку.

Флер соглашалась, вздыхала и пыталась не думать о том, что она чёрствая эгоистка, потому что больше всего на свете ей хотелось вернуться в их с Биллом дом, где нет стеклянного взгляда Джорджа и пугающей суеты Молли, приходящей на смену полной апатии.

Рон и Гарри почти всё свободное время проводили в Лондоне, появляясь в Норе лишь на выходных. Перси (его руки были холёными и ухоженными; Флер даже подумалось, что он пользуется пилочкой) занимался делами в Министерстве, пытаясь вместе с другими чиновниками побыстрее наладить мирную жизнь магического сообщества.

Ну а Флер была кем-то вроде вынужденной сиделки. Джинни почти постоянно была в Норе, но Билл настаивал, что помощь Флер необходима, поэтому она терпела.

Флер уговаривала себя, что уж в следующем году они с Биллом летом выберутся в настоящее путешествие и ей не придётся глотать пыльный воздух Норы.

Несколько раз к Джинни приходила Луна Лавгуд. Флер по выработанной привычке сразу внутри себя подвергла критике руки Луны, вернее, её ладони. На среднем пальце правой руки красовался безобразный грибок. Они с Луной перематывали пряжу для Молли, и Флер не могла не заметить эту деталь. Ноготь наполовину слез и представлял собой жалкое зрелище. Флер понимала, что Луна не виновата, но ведь есть заживляющие бальзамы. Как может женщина ходить с таким безобразием? Луна, казалось, не замечала косых взглядов Флер, за которыми та пыталась скрыть брезгливость. Пока Луна жила недолго в Ракушке, у Флер была возможность понять, что она настоящий преданный друг, хороший товарищ и всё такое. Но вот этот пунктик с руками… Флер ничего не могла поделать со своим отвращением.

Луна помогала Джинни по хозяйству, с видом знатока боролась с плачевным состоянием грядок, которые не интересовали Молли вовсе и сиротливо покрылись укоризненными сорняками. И ещё она много беседовала с Джорджем. О чём, Флер не слышала, но Джордж после этих разговоров выглядел хоть немного похожим на человека. Луна призналась Флер, что Джордж поделился с ней тем, что очень плохо спит по ночам, и что ей это не нравится.

— Когда умерла моя мама, — просто сказала Луна, — папа тоже долгое время не мог прийти в себя. Иногда мне кажется, что он до сих пор так и остался в том времени, когда мама ещё была жива. Джорджу нужно время. И ещё надо будет принести ему настойки чемерицы, капнуть в чай.

Флер ничего не ответила, так как вступать в разговоры с Луной было чревато головной болью.

Биллу, когда он в очередной раз вырвался на денёк в Нору, Флер пожаловалась, что ужасно устала и ей хочется домой. Билл попросил потерпеть жену ещё немного, ведь оставлять Молли сейчас одну было никак нельзя. К тому же, Артур целыми днями пропадал в Министерстве, и помощь Флер была необходима.

Как-то утром, когда в Норе были только Молли, Джордж и Джинни, в гости в очередной раз наведалась Луна. Джинни, воспользовавшись ситуацией, улизнула в Лондон к Гарри. Флер понимала её желание сменить обстановку. Она всей душой жалела Молли, но здоровый эгоизм предательски заставлял жалеть себя ещё больше. Луна помогла Молли разобраться с делами во дворе, о чём-то пошепталась с Джорджем и вышла к Флер, которая отдыхала на заднем крылечке. День был достаточно жарким, так что вскоре обе девушки решили переместиться в гостиную. Там было прохладнее. Молли поднялась к себе, сославшись на головную боль, а Джордж задремал прямо на диване в гостиной. Флер и Луне он не мешал, но на всякий случай обе разговаривали шёпотом.

Луна рассказывала Флер о Пухлых заглотах, которые, как оказалось, совсем не похожи на своих собратьев Пресноводных. Флер кивала головой, прихлёбывала чай и думала о том, что ещё немного, и она начнёт верить во всю эту ерунду, о которой так уверенно говорит Луна.

Внезапно со стороны дивана раздался шум. Флер и Луна разом повернули головы, наблюдая, как Джордж, странно вытянув вверх правую руку, перевернулся на бок и упал с дивана. Флер в первую секунду чуть не рассмеялась от такого казуса, но уже в следующее мгновение поняла, что что-то не так. Джордж не думал просыпаться. Он бился в судороге. Глаза его были закрыты, челюсти плотно сомкнуты, всё тело вытянулось дугой и ритмично дёргалось. Из горла, в такт судорогам, раздавались булькающие звуки. Джордж задыхался.

Флер оцепенела. Она смотрела на бьющегося Джорджа и не понимала, что происходит. А вот Луна среагировала совсем по-другому. Она метнулась к Джорджу, положила его голову себе на колени и стала разжимать челюсти. Сделать это было не так-то просто, и Флер с ужасом вслушивалась в каждый хрип. Всё же Луне удалось пропихнуть свои пальцы с обеих сторон сомкнутых челюстей Джорджа. В появившийся зазор Джордж с шумом вдохнул воздух. Луна продолжала удерживать челюсти Джорджа от полного смыкания своими пальцами, а Джордж всё бился в судорогах. Флер в жизни не видела ничего страшнее.

Наконец, минуты через две, Джордж особенно шумно вдохнул и попытался вскочить. Тело его сразу обмякло, а рука, до этого вытянутая в струнку, повисла. Луна удержала Джорджа, а он, поводив вокруг безумными глазами, вновь улёгся головой на её коленки. Джордж был без сознания, но дышал теперь ровно. Приступ прошёл.

Луна одной рукой погладила Джорджа по рыжим вихрам, а затем буднично сказала Флер:

— Ничего, сейчас минут десять полежит, и всё пройдёт. Это от нервного истощения. Пожалуй, чемерицы будет маловато. Надо посоветоваться с мадам Спраут. Чёрт, — без всякого перехода добавила Луна, — на этот раз два сразу.

Последнее предложение она сказала сама себе, явно не обращаясь к Флер. Луна разглядывала свои руки. На ногте указательного пальца правой руки и большого пальца левой появились фиолетово-багровые точки, а у оснований виднелись кровавые полоски прокуса. Флер во все глаза смотрела на Луну, не понимая, от чего она больше пришла в ужас. От того, что неожиданно случилось на её глазах, или от того, что Луна чуть не лишилась двух пальцев. Неожиданная догадка окатила словно ушатом ледяной воды.

— Луна. На этот раз… Твой палец. Ноготь. Это не грибок?

Флер не заметила, что сидит на коленях рядом с Луной и рассматривает её правую руку.

— Это? Нет, не грибок. Когда мы сидели в подвале Мэнора, дружки Волан-де-Морта один раз перестарались. Мистер Олливандер долго не приходил в себя, а потом с ним случился похожий приступ. Я поняла, что если не разжать ему челюсти, он просто подавится слюной и задохнётся. Ноготь долго слезает. Да это только первый день неприятно, потом уже не болит. Ничего, отрастут новые. Почему-то заживляющее заклинание не помогает.

И Луна улыбнулась.

Джордж пошевелился и открыл глаза. Он пришёл в себя, но соображал ещё плохо. Флер сразу засуетилась, спрашивая, что нужно сделать.

Джорджу всё же пришлось пройти обследование в Мунго. Целители сказали, что опасности для жизни нет, главное, чтобы он не зацикливался на смерти брата. Всё наладится. Прописали кучу настоек, которые необходимо было пить в строго отведённые часы. Молли лично взялась следить за тем, чтобы Джордж не пропускал часы приёма, и эта забота немного отвлекла её от горя.

В последний день перед тем, как покинуть Нору, Флер пришла к Луне. Луна ужасно удивилась и обрадовалась. Флер надела на средний пальчик Луны тоненькое колечко с сапфиром, одно из своих самых любимых. Луна задумчиво произнесла:

— Кольцо — это символ. Цепи, которыми Прометей был прикован к скале, перекованы в знак памяти о пережитых муках, — и, словно опомнившись, добавила: — Это очень дорогой подарок, Флер. И это колечко слишком хорошо для моих некрасивых рук.

Луна подняла ладонь, показывая Флер страшный ноготь на указательном пальце, который только начал отходить. Флер почувствовала, что сейчас расплачется.

— Луна, спасибо тебе за всё. У тебя самые красивые руки.