Путь в никуда... или Потерянная в звездах (гет)

Там холодно.

Там пусто.

Прошлое – за плечом.

В прошлом – любовь.

В прошлом – Свет.

Я в доме холодном одна.

Вихрь мыслей, как черные птицы…

Сердце тоскливо болит.

Пламя свечи.

Свет на страницы.

Прошлое написано.

Красные чернила

На пергаментном листе…

Иду по улице. Ветер бросает в лицо снежные хлопья. Поднимаю повыше воротник своего черного пальто. На улицах пусто. Только снег. Снег. Снег. Снег. И ветер.

Иду вперед.

Я одна. Впрочем, как и всегда. Я давно иду по жизни одна. Я привыкла к одиночеству. За многие годы свыкаешься с этим. Утро, день, вечер, ночь. Одна. Нет, это не значит «без тебя». Это значит – одна. В пустой холодной квартире.

Когда-то давно, там, далеко позади, в прошлом, была любовь, были друзья. Не было одиночества. Но смерть и война уничтожили все.

Я останавливаюсь перед обшарпанной дверью небольшого домика на окраине Лондона. Номер на двери почти не различить. Когда-то здесь стояли две цифры – 23. Этот дом он купил на деньги, доставшиеся ему в наследство от дяди.

Я шарю в карманах. Мои пальцы нащупали что-то холодное. Ключ. Замок со скрипом поддался, я толкаю дверь. Пусто. Толстые слои пыли на полу, на мебели, на лестнице, ведущей на второй этаж. Здесь холодно… Я осторожно иду вперед. Звук моих шагов почти не слышен. Впереди темно. Я достаю волшебную палочку.

— Люмос!

Света хватает на то, чтобы различить пол под ногами. Я поднимаюсь по лестнице. Боковым зрением улавливаю какое-то движение справа. Резко поворачиваюсь. Из зеркала на меня смотрит мое отражение. Ничего примечательного. Те же, что и всегда, черные волосы до плеч, голубые глаза.

Я поднимаюсь по скрипучей лестнице. Дверь в его комнату открыта. Я замираю в нерешительности. Переступить порог – вернуться в прошлое. Пережить все заново. Я набираю в легкие побольше воздуха, как перед прыжком в воду, закрываю глаза и делаю шаг. Один, другой, третий. Я открываю глаза. Я стою посреди комнаты. У окна – письменный стол. На столе куча бумаг, перо, чернильница, неровные стопки книг. Подсвечник с оплывшей свечой. Все выглядит так, как будто хозяин на минуту вышел и сейчас вернется, сядет за стол и примется что-нибудь писать. Но он не вернется. Не вернется никогда.

Наспех застеленная кровать. Полка, заставленная книгами. Занавески на окнах немного шевелятся. Или мне кажется? Я подхожу к окну. Сквозняк. Занавески шевелятся от сквозняка. Оконное стекло пересечено длинной косой трещиной. Так жизнь колется напополам, так судьба делится на две половины. Я отодвигаю стул. Сажусь. Из окна на стол падает лунный свет. Сегодня полнолуние. Полная луна тоже причиняет боль. Все причиняет здесь боль. Все терзает сердце. Все истязает душу.

Я выдвигаю верхний ящик стола. Никакого порядка. Все вещи перемешаны и навалены, как попало. Узнаю его. Он никогда не отличался аккуратностью… Улыбка. Какая-то болезненная улыбка появляется на моем лице.

Я с нежностью перекладываю листы бумаги, перья. И, наконец, я вижу то, что искала. Из ящика я достаю небольшую книжицу в кожаном переплете. Руки дрожат. Это дневник. Его дневник!

Руки дрожат. Я боюсь. Я боюсь прикоснуться к страницам дневника. Я боюсь прикоснуться к прошлому.

Там, в прошлой жизни, я знала, что такое Счастье, Любовь. Теперь… Теперь я не верю. Я не верю в то, что где-то впереди есть Счастье и Свет. Я не верю людям. Я не верю никому. Я не верю даже самой себе.

Я снимаю пальто, расстегиваю верхнюю пуговицу черной рубашки. Я всегда одеваюсь во все черное. Я давно ношу траур. Траур по утерянному счастью. Траур по светлым дням. Траур по любви. Траур по нему.

Да, я забыла представиться. Миранда. Отвратительное имя, не правда ли? Фамилия? С фамилией сложнее… Если позволите, я не буду отвечать на этот вопрос. Что я еще могу сказать о себе? Я – анимаг. Я могу превращаться в черную, как ночь пантеру. Когда-то меня этому научил он… Опять щиплет в глазах. Каждая мысль о нем, каждое упоминание о нем причиняет боль. Я уже много лет не могу заставить себя произнести его имя…

Я переворачиваю первую страницу. Ровным, аккуратным почерком, таким до боли знакомым, написано:

Дневник Сириуса Блэка.

Если со мной что-нибудь случится, то прошу тех, кто найдет этот дневник, передать его Миранде. Пусть она первая прочтет его. А что делать с этими записями дальше – дело ваше.

Бродяга.

Под подписью – отпечаток собачьей лапы. Бродяга… Бродяга… Бродяга…

Что это? Слезы? Я плачу? По щеке моей, как ртуть, скатывается серебристая слеза… Больно сжимается сердце в груди… Слезы текут по щекам… Как давно я не плакала! Кажется, уже целую вечность! Я привыкла прятать слезы за улыбкой или за маской безразличия. Я всегда скрываю свои чувства. Для толпы я – тень.

Я с замиранием сердца переворачиваю страницу…

18 июня

Вот я и отучился последний год в Хогвартсе… О, мой любимый, родной Хогвартс! Как я буду скучать! Впереди – взрослая жизнь. Впереди – новый мир.. Я не представляю, как смогу жить без этих стен, без этих классов, этих учеников и учителей, без ворчливого и вредного завхоза Филча, без его вечной спутницы – уродливой кошки Миссис Норрис, без проказы-полтергейста Пивза, без профессора Анджелоса, нашего «милейшего» преподавателем по зельеварению...

Мы ехали домой все вместе. Когда мы прощались на перроне, Люпин предложил встретиться этим летом и всем вместе отдохнуть на море. Все были в восторге!

Сегодня ночью у меня была Миранда…

Я вздрагиваю. Водоворот воспоминаний подхватывает меня и уносит в черную бездну…

Закат.

Мы с тобой вдвоем.

Нам мира мало для двоих.

Мы готовы в небо взмыть,

Птицами паря.

Мы замираем у обрыва,

Чтоб расправить крылья.

Мы с тобою – птицы,

Две души, летящих вместе.

Два сердца, что стучат в унисон.

Мы белые птицы…

В ночь улетаем крыло к крылу.

Страха нет, ведь рядом ты…

Растворимся мы в тумане

Наступающей зари…

Но это будет завтра…

А сегодня – мы с тобою…

Птицы…

«Хогвартс-Экспресс», выпуская клубы дыма, подъехал к платформе 9 и три четверти. Из поезда спрыгивали на перрон ученики, они весело переговаривались, смеялись. Некоторые бежали со всех ног к родителям…

В конце платформы группкой стояли несколько подростков лет семнадцати на вид. Подойдя немного поближе, можно было увидеть, что это – Мародеры. Питер Петтигрю, Сириус Блэк, Джеймс Поттер, Ремус Люпин, Лили Эванс, Джессика Аделас, Миранда (она всегда просила называть ее только по имени, так как ненавидела свою фамилию) и Беллатриса Блэк. Последняя к Мародерам не относилась, но благодаря дружбе с Питером, она часто вертелась около них. Сириус Блэк всегда втайне ворчал и проклинал Хвоста за это. Он терпеть не мог свою двоюродную сестру. Такая вредная, прямо ужас! И вообще, говоря, по правде, с недавних пор Сириус ненавидел всю свою семью…

Высокий юноша с пепельно-русыми волосами и зелено-серыми глазами – это был Ремус Люпин – поднял руку в знак того, чтобы все замолчали.

— Господа и дамы… — начал он.

— Лучше леди и джентльмены… — перебила его Джессика.

— Джейс, успокойся, ради всего Святого и Проклятого! – взмолился Сириус.

— Хорошо, буду молчать… — обиды в ее голосе не было, она никогда не обижалась.

— Леди и джентльмены, я тут подумал и вот что вам скажу: а давайте-ка этим летом все вместе поедем отдыхать на море, на месяцок-другой. Нам всем не мешало бы отдохнуть, и тем более, скажите честно, ведь нам очень тяжело расставаться друг с другом! А отдых на море – повод встретится и пообщаться! Ну, как вам идея?

— Ремус, ты – гений! – Лили Эванс бросилась другу на шею, но, увидев, каким испепеляющим взглядом на нее смотрит Джеймс, сразу отпустила Лунатика.

— Море – это так здорово… Я люблю море. Я давно там не была… — задумчиво проговорила Миранда.

— Ну, одним словом все решено: мы едем отдыхать на море? Так? – спросил Ремус.

Все хором ответили «Да!».

— Тогда я займусь поиском пансионата, когда все разузнаю – вам скажу, — сказал Ремус.

— Что, давайте прощаться? – осторожно спросил Хвост.

— Не так быстро… — лукаво подмигнув Джеймсу, сказал Сириус, — А давайте отправимся в какой-нибудь бар, отпразднуем окончание школы. Как вам такая мысль?

Джеймс, напустив на себя чрезвычайно серьезный вид:

— Мысль мне эта очень по нутру…

Все расхохотались.

Мародеры вышли из здания вокзала, и пошли по улицам города. В один момент они завернули за угол и оказались перед небольшой деревянной дверью с кольцом вместо ручки. Ремус постучал два раза. За дверью послышались шаги, дверь распахнулась. На пороге стоял низенький, старый волшебник в грязной мантии и остроконечной шляпе.

— Мистер Бигерстафф, сейчас есть канал до Косого переулка?

— Через семь минут сорок три секунды. Проходите. Быстрее, не хватало, чтобы вас маглы заметили…

Вся компания протиснулась в помещение. Мистер Бигерстафф закрыл за ними дверь. Помещение представляло собой квадратную комнату с множеством каминов. В каминах полыхало зеленое пламя. То и дело из каминов вылезали волшебники и волшебницы, оглядывались по сторонам и выходили на улицу небольшими группками. Над одним из каминов висела табличка:

БИГЕРСТАФФ ИНКОРПОРЕЙТЕД. СЕТИ ЛЕТУЧЕГО ПОРОХА С 530 ГОДА ДО Н.Э.

— Ваш камин вот этот, — мистер Бигерстафф отвел их к камину в углу, — Сейчас прибудут двое из Косого переулка, как только они выйдут – можете отправляться.

— Спасибо, — Ремус протянул мистеру Бигерстаффу мешочек, в котором было три сикля и пять кнатов – плата за перемещение по Сети Летучего Пороха. Коренастый волшебник тщательно пересчитал деньги, удовлетворенно крякнул, убедившись, что все на месте и, попрощавшись, ушел.

Вскоре Мародеры шли по Косому переулку. Питер, который шел возле Беллатрисы, нагнал Сириуса и поманил его в сторону. Сириус нехотя подошел к Питеру.

— Чего тебе, Хвост?

— Сириус, вы не будете против, если мы с Беллой… Ну… Мы… Покинем вас?

— Нет, Хвост. Идите… И… Э-э… Удачно провести вам время, — довольная ухмылка на мгновенье задержалась на лице Сириуса.

Питер не успел ничего ответить, как Сириус, посвистывая, нагнал друзей. Хвост взял Беллатрису за руку, они отделились от остальных и свернули в какой-то переулок…

Джеймс повернулся к Сириусу:

— Ну, и куда это свалил Хвост?

— С Беллой развлечься решил, вестимо. Только, хех, как бы это Белла с ним не развлеклась… — не без удовольствия заметил Сириус.

По правде сказать, и Джеймс, и Сириус на дух не переносили Петтигрю. Из Мародеров только Ремус относился к Питеру неплохо, да и то, только из жалости. Не будь Мародеров, Питер был бы совсем одинок.

Миранда спросила у Сириуса, который шел рядом:

— Бродяга, а куда мы идем?

— Ну, вы это сейчас узнаете…

На Косой переулок спускался вечер. Наконец Сириус остановился перед дубовой дверью с медной табличкой Паб «Хвост Дракона». Джеймс толкнул дверь. Все зашли внутрь. Паб был ярко освещен, в камине весело потрескивали дрова, длинные скамейки и дубовые столы были почти целиком заняты разговаривающими волшебниками и волшебницами, которые сидели кто с кружкой эля, кто с вином, кто с пивом, кто с сидром… За барной стойкой стоял высокий молодой человек. Сириус отвел девушек к одному из свободных столов и посадил их с Ремусом, а потом подошел с Джеймсом к бармену. Они о чем-то поговорили, бармен кивнул, и юноши вернулись к друзьям. Вскоре появился бармен, он нес шесть кружек эля и три бутылки красного вина. С ним шла официантка, он несла бокалы для вина.

Когда бармен расставил выпивку и удалился, с места поднялся Джеймс с кружкой эля в руке:

— Мы с вами собрались здесь в этот чудесный вечер, чтобы отпраздновать окончание школы. Что ж, давайте, поднимем бокалы за то, что мы учились в этой школе, за то, что мы учились там вместе, за то, что мы эту школу, наконец, окончили!

Все подняли кружки.

Потом они начали весело болтать, они пили эль, поднимали тосты за «прекрасных дам», за «мужественных юношей», «за встречу» и так далее…

Было уже за полночь, когда друзья, немного пошатываясь, покинули паб.

На улице они попрощались и разошлись в разные стороны. У паба остались стоять только Сириус и Миранда.

— Миранда, тебе в какую сторону?

Девушка указала рукой на здание, в котором располагалось одно из отделений Сети Летучего Пороха, которое принадлежало мистеру Бигерстаффу.

— Пошли, мне туда же… — Сириус взял Миранду под руку.

Они шли по пустынной улице на окраине Лондона. Ветра не было. Теплый ночной воздух, будто нежным бархатом укрывал их. На небе – серп растущей луны. Лунный свет струится между деревьев. Тени падали на асфальт.

Свет в окнах домов уже давно не горит – глубокая ночь. А они идут вместе, и тихо улыбаются друг другу.

Сириус остановился перед дверью небольшого двухэтажного дома, с медным номером 23…

Он остановился, посмотрел ей в глаза. Молчание. Кажется, слышен стук сердца…

Тишину нарушил Сириус:

— Миранда, может… Может ты составишь мне сегодня компанию?

Девушка не раздумывала ни секунды, она кивнула.

* * *

Они поднялись в комнату Сириуса. При помощи палочки Миранда зажгла в камине огонь, скинула с плеч плащ, села в глубокое кресло… Сириус встал позади, опершись на спинку кресла. Они долго смотрели в огонь…

Потом Миранда ощутила едва уловимое прикосновение его губ… И вот уже она в его объятьях… Прикосновения этих пальцев, прикосновения этих губ… Нежный шепот… Две души, сливающихся воедино… Два сердца, стучащих в унисон… Две белокрылые птицы, взмывающие ввысь…

Туманное утро.

Судьба пишет жизнь

Пальцами тонкими

На запотевшем стекле.

Сырое утро.

Предрассветный сумрак.

И тишина.

Лишь дыхание тихое, мерное.

Улыбка коснулась губ.

Ты – мой Ангел.

Ты навеки мой.

Я медленно встала из-за стола, подошла к кровати, легла на нее. Веки опустились сами собой. Руки дрожат.

Вот, вот здесь, в этой комнате, мы были счастливы. Здесь жила Любовь. Здесь была одна душа на двоих… Не могу, не могу поверить, что он предал. Он не мог предать… Тогда, счастье было так близко, что можно было коснуться его рукой…

А теперь – мне осталась лишь боль.

Я сажусь на кровати, потом медленно встаю. Меня слегка покачивает. Кажется, что все силы кто-то высосал… Чувство полной опустошенности, как будто после укуса вампира. Меня вампиры не кусали, конечно, а если бы и кусали, со мной бы ничего не случилось – я ведь анимаг…

Я подошла к фортепьяно, стоящему в углу, откинула крышку. Мои пальцы скользнули по резьбе на деревянной обшивке инструмента. Я коснулась пальцем одной из клавиш… До… Звук получился громкий, гулкий. Несмотря на то, что последний раз на этом инструменте играли лет 20 назад, он был по-прежнему хорошо настроен.

Пальцы замерли над клавишами. Потом я медленно опустила руки… Мелодия, знакомая мне до последней ноты, заученная наизусть, порождающая вихрь воспоминаний…

Много лет назад, туманным утром, на следующий день после того, как мы приехали из Хогвартса, я встала с кровати, очень осторожно, чтобы, не дай Бог, не потревожить его…

* * *

Миранда села за инструмент, откинула крышку. Пальцы коснулись клавиш… Полилась дивная музыка… Прекрасная и чарующая, как песня феникса…

Он медленно открыл глаза. Ей не надо было для этого оборачиваться, она чувствовала каждое его движение. Он медленно встал с постели…

На ее плечи опустились его руки… Он просто стоял сзади, вдыхал ее запах, впитывал ее тепло и улыбался… Счастливо и тепло, как никогда в жизни…

А она все играла, и играла… Музыка летела куда-то ввысь…

Днем пришло письмо от Ремуса. Он писал, что разыскал подходящий пансионат. И даже забронировал путевки. Оказалось, что на море они поедут совсем скоро – через неделю.

Миранда повернулась к Сириусу:

— Знаешь, мне, похоже, придется съездить к родителям. Во-первых, взять вещи, ну, а во-вторых, сказать им, что меня не будет до конца июня…

— Ты вернешься скоро?

— Конечно… Как только смогу… — Миранда коснулась его губ своими.

Потом она легко встала и направилась в душ.

Через час Сириус закрыл за ней дверь. Он прислонился спиной к двери и сполз по ней на пол. Он расхохотался, как безумный, потом вскочил на ноги и стал носиться по квартире.

— Она теперь моя… Она теперь моя… Моя любимая со мной… — прошептал он, когда присел передохнуть.

Через некоторое время Сириус взялся за уборку. Сказать по правде, уборку можно было с чистой совестью назвать генеральной, потому что Сириус не убирался ох, как давно…

День прошел в радостной суете.

Вечером вернулась Миранда.

Сколько радости было в этих глазах! Два влюбленных взгляда встретились, серо-стальной взгляд Сириуса и сине-голубой Миранды…

— Миранда – значит «чудная»… Ты у меня самая лучшая на свете… Я не отдам тебя никому… Никогда…. Обещаю… — сказал Сириус, прижимая девушку к себе.

* * *

Через неделю Мародеры, весело болтая, ехали в поезде, который мчал их к морю. Миранда сидела напротив Сириуса и смотрела на него. Он писал что-то в небольшой черной книжечке, прядь его длинных волос ниспадала на лицо, весь его сосредоточенный вид казался ей очень милым…

Рядом с Сириусом сидела Джессика Аделас и задумчиво смотрела в окно, на пролетающие мимо деревья и фонарные столбы.

О чем она думала сейчас? Не знал никто. А размышляла она о том, что жизнь не всегда так плоха, как ей кажется. Вот матушка Сириуса Блэка выбрала в качестве жены для сына ее, Джессику Аделас. А Сириус Блэк был самым популярным парнем в школе. Вот девчонки обзавидуются… Конечно, Джессика не могла сказать, что любит Сириуса, но он определенно ей нравился. Да это было бы ненормальным, если бы он не вызывал в ней никаких чувств.

Ремус как всегда один. Он стоял в коридоре, облокотившись на подоконник открытого окна поезда. Ветер трепал его русые волосы. Ремус надеялся таким образом отогнать от себя мрачные мысли, но у него все равно это не получалось… Он думал о том, что быть оборотнем – нелегко. О том, что ему никогда не познать, что такое любовь, семья… Настоящая семья… Родители умерли. Никого не осталось у него в этом мире. Только друзья – Сириус, да Джеймс. Питер? Хм… Что-то подозрительное было в этом щупленьком парнишке. Ремус всегда относился к нему настороженно. Впрочем, как и Сириус. Из их компании только Джеймс относился к Петтигрю с беспечной доверчивостью и милосердием. Он не гнал его прочь, потому что знал, что у Питера нет никого, кроме Мародеров. И Мародеры для него – все. А Джеймс не мог этого у него отнять.

Джеймс ехал с Лили в соседнем купе. Сейчас она сидела у него на коленях, прижавшись к нему. Его пальцы запутались в ее волосах. Он сидел и млел, закрыв глаза.

Миранда продолжала наблюдать за Сириусом. Она жадно ловила каждое его движение… Она смотрела на него, на своего Ангела…

Волна стирает

На песке следы.

Она не знает,

Где мы, кто мы.

Внутри пустота…

Вокруг тишина…

Полная холодная Луна…

Я одна… Я теперь навек одна…

День прошел весело. Мародеры приехали к морю, заселились в пансионат. Джессика делила свою комнату с Мирандой. Лили досталась отдельная комната. Джеймс, Сириус и Питер поселились вместе. Ремусу, как и Лили выделили отдельную комнату.

Спускался вечер. Солнце медленно садилось, отбрасывая красно-золотые отблески на море. Песок окрасился в розово-алый цвет. Небо чистое. Не единого облачка… Сегодня должно быть полнолуние… Ночь будет ясной. «Бедный Ремус… — подумала Миранда, стоя на огромном холодном камне, — Тяжело ему будет сегодня. Сириус сказал, что по просьбе Лунатика они с Джеймсом закрыли его комнату несколькими заклинаниями, чтобы он до окончания трансформации не мог покинуть ее».

Миранда села на камень, обхватив руками колени. Ветер трепал ее волосы. Горько-соленый вкус ветра… Море… Такое дикое, неприступное… Бесконечное… Оно всегда снилось Миранде. Оно было в ее мечтах… Она не знала ничего более свирепого и в тоже время более прекрасного, чем море… Море шептало… Море умело слушать…

«Сегодня Сириус сказал, что придет ночью на пляж. Он хотел о чем-то со мной поговорить…»

* * *

Стемнело.

Миранда босиком прошлась по влажному песку. За ней оставалась цепочка следов. Была теплая, южная ночь. Полная луна заливала серебряным светом песчаный пляж. Миранда подняла голову и посмотрела на Луну.

Волчье солнце… Бесконечность… Жизнь и смерть… Под светом Луны вершится Судьба…

— Миранда? – девушка вздрогнула и обернулась.

— Сириус… — она попыталась обнять его, но он отстранил ее руки.

Она непонимающе посмотрела на него.

— Миранда… — Сириус смотрел куда-то мимо Миранды, лишь бы не смотреть в глаза, — Между нами ничего не было, нет, и не будет. Забудем все… Прости, и прощай…

Он поднял голову и встретился с ней взглядом. Ее темно-голубые глаза расширились. Нижняя губа ее чуть заметно подрагивала. Сколько ужаса, неверия и холодной пустоты… Сириус вздрогнул: ну зачем, зачем он ей это сказал?! Но слово не воробей – вылетит, не поймаешь…

Миранда отвернулась и бросилась бежать по кромке воды. Сириус стоял и смотрел ей в след. «Что я наделал?! Что я наделал?! Но… Я… спас ее… Иначе… Иначе она могла бы умереть…».

Набежала волна, стирая ее следы на песке… Стирая навсегда… Теперь она никогда уже не будет такой, какой была раньше…

Черный пес, тяжелого дыша от долгого бега, несся между деревьев. Он бежал вперед, куда глаза глядят. «Лишь бы забыть… Лишь бы не помнить…» стучало у него в мозгу…

…………………………………………………………………..

Каждый глоток воздуха раскаленным потоком обжигает легкие. Колет в боках. Ветер свистит в ушах. А я все бегу, бегу вперед… Забыть… Не помнить… Не знать… Внутри пустота. Даже нет слез. Нет боли… Я бегу… Я хочу загнать себя до смерти… Просто упасть замертво и все… Не будет больше этой пустоты… Не будет этой страшной, бесчувственной пустоты… Кажется, что сердце застыло в груди… Что оно перестало биться, что оно перестало жить, перестало чувствовать…

Как хочется почувствовать боль. Жалею, что нет под рукой винного бокала, чтобы сжать его в руке. Сжать так, чтобы осколки глубоко впились в ладонь. Чтобы почувствовать боль… Чтобы убедится, что я еще что-то могу чувствовать…

Все. Нет больше сил. Я падаю на холодный влажный песок. Луна катится по небосклону куда-то вниз… Все куда-то плывет…

Я чувствую щекой приятную прохладу песка. Чувствую? Стоп. Значит, я все еще жива? Приподнимаюсь на локтях. Да, так и есть. Жива…

Я встаю. Пошатываясь, иду в сторону скал…

Останавливаюсь.

Меня бьют крупная дрожь. Я смотрю на свои руки. Что за…

Меня колотит еще сильнее. Руки на глазах обрастают черной шерстью. Пальцы превращаются в острые, звериные когти… Все тело как будто раздирают изнутри… Какая боль! Невозможно терпеть… Из моего рта вырывается крик… Нет, уже не крик, а звериный рык… Неведомая сила кидает меня на песок… Вспышка боли… Все… Все кончилось…

…………………………………………………………………..

На песке лежала огромная, черная пантера. Вот она медленно встала, открыла глаза. Глаза желтые, с вертикальным зрачком… Пантера открыла пасть, и ее рык раскатистым эхом отразился от скал. Длинные, острые клыки… Все как в замедленной съемке. Вот пантера опирается лапами на кусок скалы… Ее когти впиваются в камень и взрезают его, оставляя глубокие царапины…

Пантера рычала и рвала когтями камень… Она металась между скал... Взрезая каменные глыбы… Она рычала… Она металась в отчаянии… Она пыталась заставить себя чувствовать боль…

И по временам казалось, что в этом зверином рыке есть что-то безысходно-горькое и человеческое…

…………………………………………………………………..

На следующее утро Миранда не вернулась… Но так, как Сириус тоже не пришел, все решили, что они вместе. К утру следующего дня пришел Бродяга. Под глазами залегли глубокие тени, вид у него был изможденный и обессиленный.

— Бродяга, а где Миранда? – спросил Джеймс.

Сириус посмотрел на друга, в его глазах читался ужас:

— А она не вернулась?

— Нет. Мы думали, что вы были вместе…

Сириус, не дослушав, кинулся в сторону моря. Джеймс, Джессика и Лили побежали следом.

Мародеры искали Миранду около трех часов. Они звали ее. Они обшарили каждый дюйм песчаного пляжа. Но все безрезультатно.

Часть пляжа была испещрена огромными следами большой кошки. Мародеры недоумевали, откуда бы взяться здесь дикому зверю…

И никто из них не знал, что этой ночью у Миранды проявились анимагические способности. Иногда, очень-очень редко, встречаются анимаги с врожденными способностями. Но до поры до времени никто об этом не знает. И вот наступает день, когда происходит инициация – вследствие каких-либо воздействий извне, сильно повлиявших на психику, проявляются нечеловеческие способности…

К вечеру обессиленные Мародеры вернулись в пансионат. Измотанные и грустные. И вот, когда на западе небо окрасилось кровавым багрянцем, к пансионату подошла медленно и бесшумно Миранда. Сириус подбежал к ней…

— Миранда… Как я рад, что с тобой все в порядке…

Миранда посмотрела на него в упор. Сколько Тьмы и неведомой Мощи было в этом взгляде.

— Отойди… — голос Миранды был низким и похожим на рычание зверя.

— Но Миранда…

— Я сказала, отойди! – она оттолкнула его. Да так, что Сириус упал навзничь.

Миранда скользнула в пансионат. Сириус, все еще лежа на спине смотрел на закрывшуюся за ней дверь… «Боги, она предала? Боги, что я наделал…»

За Мирандой никто не решился пойти. Через десять минут она вышла, сжимая в руке свою сумку.

— Прощайте… — бросила она и твердой походкой направилась к станции, чтобы уехать в Лондон.

Мародеры молча смотрели ей в след.

Так Миранда навсегда ушла из их жизни…

Я лечу по дороге в никуда,

Я лечу в Вечность…

Я счастья не знала тогда,

А сейчас испытаю верность…

Жизнь моя — на клинка острие,

Изумрудные чернила

На пергаментном листе…

Я себя учила

Верить.

Я себя учила

Ждать.

Я могла поверить,

Но не хотела ждать.

Утекло Время в песочных часах

Я теряюсь в звездах…

Там – мой дом, навсегда…

Теперь я ничья…

Теперь я свободна…

Теперь я твоя…

Я переворачиваю последнюю страницу дневника…

Пальцы замирают на надписи, сделанной красными чернилами…

Миранда, я должен был тебе все объяснить еще тогда…

Но у меня не хватило силы воли. Я… Я боялся за тебя. Я не хотел причинять тебе боль… А вот… Так уж получилось…Вышло все совсем наоборот…

Моя мать прокляла меня – я не могу женится по любви. Кроме того, в чистокровных семьях волшебников существует традиция – родители выбирают для сыновей невест. Заключается магический неотменяемый контракт. А матушка моя решила, чтобы моей женой была Джессика. Если я после помолвки и, соответственно, заключения этого чертового контракта подойду к кому-либо кроме своей жены с чувствами более сильными, чем дружба… То та, к которой я подойду может погибнуть.

Я замерла. Так вот почему были все эти странные слова…

Он… Спас… Меня…

Я продолжаю читать дальше…

Это дурацкое проклятье! Понимаешь… Его невозможно снять. Я пытался обратится к лучшим магам, но даже Дамблдор сказал, что он бессилен. Я был в отчаянии, я не находил себе места… Нет, нельзя сказать, что Джессика была плохой женой… Да, умная, красивая, верная… Но… я не любил ее. Всю жизнь я любил, люблю и буду любить только одну.

Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, МИРАНДА!!!

И буду любить… Во веки веков…

Я закрыла руками лицо… О, Боже… Я не верила ему… Но… Теперь уже ничего не вернешь… он умер. Давно. Десять лет назад…

Я взяла перо, заглянула в пузырек с чернилами… Пусто…

Я открыла верхний ящик и стала искать там чернила. После получаса поисков я нашла там маленькую бутылочку изумрудных чернил… Я открыла ее и обмакнула в чернила перо.

Рука сама потянулась к пергаменту…

Алые чернила, изумрудные чернила…

Рука сама выводит слова…

Сириус, я люблю тебя… И буду любить вечно…

Я встаю… Накидываю на плечи плащ, выхожу из дома…

Ясная ночь. Полная луна. Снег похрустывает под ногами… С высокого дерева слетела, хрипло каркнув, черная ворона.

Ноги сами несут меня куда-то…

Я иду по пустынным улицам… Только неверный свет фонарей и Луна. Ни дуновения ветра…

Мои пальцы касаются чугунной ограды, я тяну створку ворот на себя. Со скрипом она открывается.

Кладбище.

Старое кладбище.

Могильные камни, кресты…

Я быстро между могил. У меня как будто зажегся внутри свет, который указывает мне путь… Я подхожу к одинокой, стоящей отдельно от всех, могиле. Вокруг могилы густая тень. Вдруг я слышу шорох… Рука послушно и привычно ложится на рукоять кинжалов, всегда заткнутых за пояс. Я подхожу ближе.

Вдруг из темноты мне навстречу выступает черный, как смоль конь. Из ноздрей вырывается пар, глаза смотрят прямо и не ясно, что у него на уме…

Что-то знакомое я вижу в этой лошади…

Безумная догадка приходит на ум…

— Мервент?

Я протягиваю вперед руку, ладонью вниз. Конь подходит и утыкается носом мне в ладонь.

Не может быть! Невероятно! Этот конь когда-то принадлежал Сириусу. И видимо, теперь, после смерти хозяина он одичал и живет здесь, на кладбище. Этот конь всегда был очень своенравным и даже диким. Никто, кроме меня и Сириуса, не мог совладать с ним.

— Мервент… — рука медленно поглаживает морду.

Конь фыркает. Подхожу к нему поближе. Пальцы путаются в гриве. Я глажу его спину…

— Одни мы с тобой остались…

Конь фыркнул, будто соглашался с моими словами…

Я ухватилась за гриву и вспрыгнула на спину Мервенту. Конь загарцевал на месте, а потом замер, ожидая приказаний.

— Вперед, скачи вперед! – крикнула я.

Мервент всхрапнул и с места помчался галопом… Он летел, как стрела, пущенная из тугого лука… Он летел, как падающая звезда… Он нес свою всадницу во ночную тьму, в Вечность… Так уходили из этого мира те, кому места здесь не было. Те, кто не познал здесь счастья и любви…

Они уходили… Терялись… В звездах… Навсегда…

КОНЕЦ