Сердца трех (гет)

Флер закончила наносить принесенное ей Гарри зелье. Он обещал, что оно должно защитить от тяжелых ожогов. По сути, у Флер вообще не было никакого плана, кроме этого зелья. Что они должны делать с этими чертовыми драконами? До сих пор все эти тренировки казались каким-то бесконечным и бессмысленным занятием, ведь ей не верилось, что она должна будет пройти это испытание. И даже сейчас, в этот день, она могла с трудом в это поверить. На душе было просто отвратительно, не хотелось уже ничего: ни есть, ни спать, ни, тем более, куда-то идти. Однако вот-вот за ней придет директриса, а она даже не одета. Поспешно натянув выданный ей защитный костюм поверх обычного тренировочного, Флер затянула волосы в тугой хвост и закрутила его на голове. Глупо было бы погибнуть из-за того, что волосы закрыли ей обзор.

В принципе, она подумывала о том, чтобы дракона усыпить. Но разница в размерах между драконом и обычным человеком заставляла ее сомневаться в собственном успехе. Весь вчерашний день Флер пряталась ото всех: от Гарри, от Гермионы, от Тонкс и даже от Сириуса. Почему-то им всем страшно хотелось с ней пообщаться, видимо, они думали, что разговоры ей помогут не думать о том, что завтра она станет живой мишенью.

Она спустилась вниз, в гостиную, после чего вышла на лестницу, как и обещала. Однако вместо мадам Максим стоял Сириус Блэк. Никогда Флер не была близка к тому, чтобы зареветь, броситься на шею аврору и умолять его не пускать ее туда. Однако приступ паники поутих, и она смогла выдавить:

— Здравствуйте.

— Грюм послал нас с Тонкс за вами с Крамом, не доверяет, — быстро пояснил Сириус. Он явно считал это глупой затеей — подозревать молодых людей. Однако Грюм всегда и всех подозревал.

— Да мне все равно, — призналась Флер. Она сжала и разжала кулаки в кожаных перчатках. Неужели это время пришло? Казалось, что еще столько дней впереди, но они пролетели так стремительно, что Флер могла бы подозревать здесь участие магии. Вокруг сновали беззаботные студенты, подкалывающие друг друга, возбужденные от предстоящего зрелища. Они расступались, пропуская Флер вперед. Это была дорога на казнь.

По крайней мере, Сириус хотя бы молчал. Если бы он сказал хоть слово, Флер впала бы в истерику. Когда она уезжала из Шармбатона, Турнир казался ей таким полем с искусственными врагами из соломы. Теперь Флер поняла, насколько же сильно она ошибалась.

Наконец перед ее глазами возникла палатка, которая охраняла описанный ей мадам Максим загон. Директриса сообщила ей о драконах буквально на следующий же после Сириуса день. Но тогда слова никак не могли испугать Флер, в отличие от того, что она видела и слышала сейчас.

Флер замерла, боясь заходить туда. Она старалась глубоко дышать, но при этом как можно реже. Запах серы уже чувствовался в воздухе.

— Я буду рядом, — услышала она из-за спины тихий низкий голос Сириуса. Так невыносимо сильно хотелось развернуться и обнять его, но Флер нужно было наконец решиться. И она сделала шаг в палатку. Кивнула Краму — болгарин едва заметно махнул рукой. Он нервно ходил из угла в угол. На табурете сидел Седрик Диггори: он казался более спокойным, но страшно бледным. Не было только Невилла. Флер не знала, смогли ли Люпин с Блэком подготовить его, но Гарри сообщил ей, что Невилл отлично справляется созданием каких-то движущихся вокруг него лопухов, которые на удивление жадно поглощают весь огонь. Чтобы создать эти лопухи, у Невилла ушло полтора месяца, и похоже, что мальчик обладал большими способностями, нежели остальные Чемпионы. Ведь создать собственное заклинание было невероятно трудно.

Флер опустилась на второй низенький табурет. Они ждали. За натянутыми стенками палатки шумели студенты, собираясь поглазеть на смертельно опасное для участников шоу. Флер было холодно. Отвратительно ныл живот, и нужно было хоть как-то собраться. Она сосредоточилась на словах Сириуса. До чего же хорошо она владела самообманом, раз его простые слова — а он точно сказал их только ей — мгновенно помогли ей согреться. Она видела его так мало за последнее время, но даже в этих встречах она понимала, что что-то меняется. Что теперь он по-настоящему смотрит на нее, а не бегло изучает, как остальных. Как и обещала Тонкс. Флер каждый раз испытывала все меньше этого идиотского страха опозориться, и могла спокойно смотреть на аврора хоть иногда. Конечно, когда он был одет. Тот случай с подсмотренным рукопашным боем поменял кое-что в ее ощущениях, и теперь ей постоянно хотелось прикоснуться к Блэку.

Перед ними стоял пухлый розовощекий мужчина, который уже встречался Флер и тогда, когда решалась судьба Невилла, и тогда, когда Олливандер буквально пару недель назад проверял их палочки. Но каждый раз Флер не слушала его: он казался ей шутом. Однако стоило зайти в палатку такому же бледному и мокрому от страха Невиллу, как он начал объяснять, что им предстоит. Флер едва понимала, что он говорит: она переживала за мальчика так, словно он ей был родной. Последнее время Флер все чаще ловила себя на мысли, что ее тянет помогать буквально каждому.

Оказалось, что нужно всего лишь украсть яйцо из-под носа дракона, которого они должны вытащить. Всего лишь. Драконы рьяно охраняют то, что лежит у них под носом и отсвечивает золотом. Флер молча запустила руку в мешочек. Ей достался зеленый дракончик с номером два. Он был очаровательно маленьким и смешно пыхтел. Валлийский зеленый. Хоть африканский красный, Флер было все равно страшно.

Все то время, что Диггори сражался с драконом, Флер пыталась оглохнуть. Крики зрителей, рев дракона, комментарии Бэгмена — все смешалось в одну какофонию звуков. Наконец, было произнесено ее имя. Флер нетвердой походкой вышла в загон. Она словно в ступоре стояла и смотрела на дракона. Дракон смотрел на нее и пыхтел точно так же, как его маленькая копия. Похоже, он совсем не собирался нападать первым. Флер увидела яйцо — оно лежало у самых когтистых лап. Она сделала шаг вперед. Дракон только внимательно наблюдал за ней. Флер поднялась на камень. Еще ближе. Дракон не реагировал. Кто-то с трибун посоветовал ей пошевеливаться. Флер решилась.

Быстро пробираясь по камням, иногда скользя по ним, иногда вполне уверенно, Флер добралась до круга ровной земли, через диаметр которого лежало яйцо. Дракон наконец заволновался. Он переступал с лапы на лапу, а мощные крылья создавали поток воздуха, смешанный с пылью. Флер позвала на помощь чары вейлы. Нет, очаровывать дракона она не собиралась, но это был единственно доступный ей резерв магии. Она подняла палочку. Вся магия, что была в ней, под тщательным ментальным контролем была направлена на выход через единственное направление — палочку. Она сотворила нужную магическую формулу, ясно представляя спящего дракона. Нежно-голубые чары опутали голову дракона. Флер ждала. Тяжелые кожистые веки начали опускаться, но дракон боролся. Спустя минуту Флер поняла, что сил ей не хватило, чтобы усыпить его полностью. И она побежала.

Флер никогда так быстро не бегала. Мышцы болели от предельного напряжения, а ноги отказывались бежать еще быстрее. У самого яйца Флер вдруг споткнулась и проехалась по земле оставшиеся пару метров. Несмотря на содранную кожу локтей, Флер выпрямила руку и схватила яйцо. Слава богу, ей хватило ума еще в палатке наложить на перчатки простейшее заклинание клея. Она поспешно встала, оттолкнувшись от земли. Она не видела, что происходит сзади.

Она понадеялась на спутанность сознания дракона.

Шум зрителей подсказал ей, что сейчас будет. Флер бросилась в сторону, но явно не успевала. Ее оглушало собственное дыхание. Жар со спины она успела ощутить за секунду до того, как вызвала Протего. Заклинание вышло слабым, и жар опалил всю кожу, закоптил всю одежду. Однако было совсем не больно. Флер стояла в потоке огня, изрыгаемого драконом, и была очарована тем, что он не наносит ей повреждений. Только мелодичный рев дракона напомнил ей, что надо бежать. Она развернулась и из последних сил бросилась к камням. Пара метров, и дракон ее не достанет. Камень за камнем Флер выбиралась из круга. Она даже не заметила, как ее голень оказалась под волной жгучей боли. Боль не утихала, а распространялась по всему телу. Ее руки вдруг потеряли силу. Нога соскользнула с камня, и Флер рухнула вниз, обратно в круг. Все, что она успела запомнить — это холодное синее небо над ней и рев зрителей. Она отключилась.

**

Сириус помогал устанавливать все необходимые барьеры между загоном и трибунами. Внизу левитировали камни. Он представил, как трудно пробираться по ним туда и тем более — обратно от разъяренного дракона. Уже этим утром Крауч и Бэгмен донесли до них суть испытания. Сириус знал, что Биллл Уизли и его команда готовы в любой момент устранить любую опасность. Но его безумно волновал тот факт, что можно попросту не успеть. Он аккуратно спросил Грюма, а Грюм, вопреки ожиданиям, орать не стал, а передал вопрос людям из Министерства, возможно ли им находится внутри барьера и оказывать помощь, не дожидаясь приказа. Бэгмен дал им такое разрешение, Крауч же промолчал.

Сириуса донимал сильный запах Азкабана. Он провел месяц в попытках выяснить, что сопровождает этот запах. Ему даже пришлось отправиться в тюрьму, чтобы выяснить, является ли этот запах индивидуальным или сопровождает всех, кто заключен там. Он попросил для вида журналы посещений и листал их без особо интереса. Однако он обнаружил там больше, чем рассчитывал. Оказалось, что некогда в Азкабане содержался сын Крауча. Но, судя по остальным записям, он погиб этой осенью. Сириусу нужно было возвращаться в замок, если он не хотел, чтобы Грюм уличил его в самостоятельном расследовании, однако Сириус очень хотел запросить судебное дело над Барти Краучем-младшим.

И теперь Сириусу не казалось, что в Хогвартсе присутствует посторонний. Он это знал точно. Но вся проблема в том, что из Азкабана, по официальным данным, никто не сбегал. Оттуда также никого не выпускали. Тогда как мог появиться этот запах? Ему требовалась помощь Кингсли, и он отправил ему сову. Ответ, предупредил его аврор, придется ждать долго.

Наконец, ближе к обеду, все приготовления были готовы. Грюм подозвал к себе Сириуса и Тонкс, после чего велел лично привести иностранных чемпионов. И, конечно, Сириусу досталась Флер. Он начинал привыкать к ней, а это было совершенно не сложно, учитывая, что Гарри и Тонкс дружили с ней. Поначалу ему казалось это странным, однако после того, как Ремус предъявил ему обвинения в том, что он собирает себе стаю и эгоистично хочет владеть дружбой этих людей, Сириус смирился. И все же эта блондинка упорно оказывалась в поле его зрения! Она была, безусловно, крайне хороша собой, и если поначалу Сириусу было не до того, чтобы разглядывать девушек, то сейчас он замечал ее уже по другой причине.

Сириус отправился за ней сразу после обеда. Никто из чемпионов на нем не присутствовал, и это было понятно. Когда Флер вышла, она была похожа на призрака. Ее страх был ощутим. Сириусу показалось лишним что-либо говорить ей, чтобы она не впала в истерику. Он только проводил ее до самой палатки. О своем обещании ей Сириус отлично помнил, но напоминать ей сейчас было бы глупо. Она меньше всего сейчас думала о его защите. Но сказать хотелось, хотя бы для того, чтобы успокоить свою совесть. Отчего-то Флер заставляла его беспокоиться больше, чем Невилл. Должно быть, потому, что он был уверен в Невилле на все сто после долгих тренировок.

Но его слова вообще никак не сказались на Флер. Она даже не обернулась, хотя Сириусу хотелось бы, чтобы она видела в нем защитника. Она зашла в палатку, и Сириусу ничего не оставалось, кроме как отправиться к своему посту. Он добровольно выбрал место, наиболее близкое к заветному кругу с яйцом. Находиться там было опасно, однако Сириус всегда выбирал именно самое опасное.

Он наблюдал за хитрым способом Диггори отвлечь внимание дракона собакой, в которую он превратил камень. Пожалуй, Сириус поступил бы точно так же. Однако дракон не до конца отвлекся, и все же опалил Диггори. Срочное спасение ему не требовалось, так что его после выполнения задания просто забрала к себе мадам Помфри.

Следующей вышла Флер. Даже со своего места Сириусу было видно, насколько ей страшно. Однако она, несмотря на страх, все равно пошла вперед. Это было достойно восхищения девушкой, ведь мало кто был способен из остальных на такое. Не сразу он и остальные зрители поняли, что она хочет сделать. Она зачем-то применила чары вейлы, которые теперь ясно видел Сириус. Впрочем, он не удивился тому, что он их не замечал: в его собственной палочке был волос вейлы, а это было сродни иммунитету. Только спустя несколько минут до аврора дошло, что она пытается использовать их как резерв и усыпить дракона. У нее почти получилось, но она медлила, словно ждала, что он заснет. Но у мало какого волшебника хватило бы сил усыпить дракона полностью. И вдруг она побежала. Сириус смотрел за ней с невероятным напряжением. Он был готов сорваться в любую минуту. Он едва не отправился на спасение, когда Флер поглотила волна огня, однако она вышла из него целой и невредимой, что с одобрением встретили зрители. Ей удалось схватить яйцо, и она уже выбиралась из круга, когда случилось что-то странное. Дракон задел ее когтем — оцарапал ногу, как оказалось позже — и Флер выбиралась дальше, не обращая на это внимания. Однако по какой-то причине у самой безопасной границы она вдруг отпустила камни и полетела вниз.

Больше Сириус не думал, в сознании она или нет. Разъяренный дракон очнулся от чар и набирал воздуха для мощной струи, которой собирался наказать Флер. Она лежала без движения, вероятно, потеряв сознание. Это были те секунды, за которые так волновался Сириус. Остальные еще думали, что она поскользнулась и встанет, однако Сириус уже знал, что все выглядело не так. В облике Бродяги он ринулся вниз, прямо к центру, быстрее, чем дракон заметил бы его. Он успел выставить самое мощное Протего, на которое был способен, за секунду до того, как жгучий огонь поглотил бы его и Флер. Только к этому моменту команда Билла Уизли скрутила дракона. Сириус не стал ждать помощи: он поднял девушку на руки. Ему некогда было смотреть на нее, однако одно ему бросилось в глаза: ее кожа стремительно желтела.

Почему-то, кроме мадам Помфри, на этот Турнир не позвали колдомедиков. Вокруг все вставали со своих мест, куда-то бежали, кого-то звали. Уже у выхода, в той самой палатке, его ждал Гарри. Он обладал той же проницательностью, что и отец. На выходе из палатки мадам Помфри успела крикнуть ему, чтобы нес ее в лазарет. Краем глаза Сириус видел и Снейпа, что-то говорившего его сыну.

К тому моменту, когда Флер в грязной одежде лежала на койке в Больничном крыле, вокруг уже собралось достаточное количество народу. Мадам Помфри пыталась привести ее в чувство, однако Флер не реагировала ни на прикосновения, ни на звуки, ни на запахи зелий. Все только и говорили, что о ее желтой коже. Гарри зачем-то взял ее за руку. Оказалось, что он считал пульс. Снейп вывел каким-то непонятным заклинанием в воздух над кроватью какие-то цифры. Они падали.

— Нужно взять кровь, у нее, возможно, гемолитическая анемия,— услышал он непонятные слова от своего сына. Снейп послушно взял ее кровь. И снова какие-то непонятные параметры, цифры в воздухе. Гарри ткнул пальцем в какие-то. — Вот! Господи, они так быстро падают…

— Что случилось? — в лазарет вошел Дамблдор. Из коридора кто-то кричал, пытаясь пробиться к ним. Минутой спустя Люпин привел крайне запыхавшуюся Гермиону.

— Гарри, кровь вейлы несовместима с любой частью валлийского зеленого дракона, даже его роговыми чешуйками! Их нужно удалить, — задыхаясь, проговорила она, вытаскивая книгу, такую же древнюю, как и Дамблдор.

— Но у нас нет здесь ничего, что могло бы помочь очистить ей кровь, нужно открывать канал через каминную сеть в больницу святого Мунго, — хлопотала вокруг Флер мадам Помфри.

— Слишком быстро нарастает билирубин, мы просто не успеем, — возразил Гарри. — Нам нужно что угодно, что защитит ее кровь и остановит эту реакцию! У нас есть минут пять или больше, потом она перестанет дышать, — произнес он в гнетущей тишине. Все смотрели на Снейпа — он нехотя кивнул, подтверждая слова мальчика.

— Северус, есть ли у нас то, что поможет этой девушке? — Дамблдор был единственно спокойным в их компании.

— У меня нет, — покачал головой Снейп. — Мы можем влить ей любое зелье, восполнить кровь, но в теле вейлы половина — она же наполовину вейла? — опять вступит в реакцию и все начнется заново.

Гарри что-то тихо сказал Снейпу. Тот покачал головой, Гарри настаивал, пока Снейп не ответил ему достаточно громко:

— Мы не можем использовать кровь оборотня, мы не знаем, передает ли она это проклятье так же, как укус, — Сириус посмотрел на Люпина. Тот, в свою очередь, смотрел на девушку.

— Но иначе она умрет! В ней половина вейлы, значит, для полноценной сущности волка не хватит места! — Гарри практически орал.

— Гарри, это не нам решать, — возразил ему вполне спокойно Снейп. — Да, кровь оборотня способна ее спасти, но и навредить — тоже. Нам нужен ее родственник, который даст нам на это разрешение.

— Две минуты! — отчаянно пробормотал Гарри. — Папа, пожалуйста!

Сириус посмотрел на сына. Сын был зеркальным отражением того, что творилось в душе Сириуса. Он обещал ей, что никто не пострадает. Значит, ему и принимать это решение.

— Я возьму ответственность на себя. Если Ремус согласен, то мы должны ее спасти любым способом, — Сириус протянул руку со своим идентификационным номером аврора Дамблдору, тот коснулся его палочкой. У аврора была право решать в подобных случаях, только было необходимо засвидетельствовать его решение. Если его решение приведет к смерти или иному страданию, которое будет основанием для суда, Сириуса посадят. Причем мнение Флер не будет играть никакой роли, Сириус будет отвечать перед ее родителями.

— Берите, — протянул руку Ремус.

Снейп выгнал всех из помещения. Один Сириус наградил его таким взглядом, какой Снейп решил не выносить и просто отошел. Они с мадам Помфри готовили Ремуса для взятия у него крови. Гарри считал на листке пергамента, сколько ему нужно отдать, чтобы остановить процесс. За несколько секунд до того, как возникла какая-то критическая цифра, которую Гарри так усиленно контролировал, кровь Ремуса уже оказалась в ней. Несколько минут все молчали, напряженно наблюдая.

— Что здесь происходит? — двое колдомедиков в белых мантиях прошли в Крыло под предводительством Бэгмана. — Что вы делаете? Кто это разрешил?

— Я разрешил, — тяжело произнес Сириус. Он пересказал все, что здесь произошло. Бэгман смотрел на него, как на сумасшедшего.

— Вас же отдадут под суд, — пробормотал тот.

— Только если она умрет или станет оборотнем. Но даже в последнем случае я буду чист перед своей совестью, — отрезал Сириус.

— Смотрите, работает! — Гарри указал на цифру. Она действительно падала.

— Теперь можно и остальные давать, — облегченно вздохнула мадам Помфри.

— Что это значит? — спросил Сириус у сына. Гарри посмотрел на него сосредоточенно:

— Это значит, что сейчас она не умрет. Но я понятия не имею, что будет дальше. И никто не имеет.

**

Сириус остался в Больничном крыле даже тогда, когда ушел Снейп, дав мадам Помфри четкие указания. Гарри был измотан до последнего, и сам Снейп выгнал его несколько часов назад. Несмотря на то, что цифры анализа крови нормализовались, Флер не приходила в себя. Она больше не была желтой. Мадам Помфри заботливо вытерла Флер от грязи и переодела в больничную рубашку, выгнав предварительно Сириуса за ширму. Однако он все равно вернулся после. Он занял место в кресле рядом с кроватью Флер, задумчиво смотря на нее. Без сознания она выглядела еще более уязвимой, более беззащитной, чем обычно. Светлые волосы мадам Помфри заплела в косу. Ее левая нога была забинтована — царапины не закрылись даже после обработки зельями. Их зашили, а затем забинтовали.

— Сириус, — в импровизированной палате вдруг возник Ремус.

Сириус не заметил, сколько прошло времени. Казалось, все случилось только что. Оказалось, он сидел здесь уже три часа.

— Тебе нужно поесть и отдохнуть. Испытание продолжат завтра, — Ремус коснулся плеча Сириуса. — От того, что ты сидишь здесь, лучше ей не станет.

— Я обещал ей, что никто не пострадает, — повторил Сириус. — Какова теперь цена моему слову? — Ремус молча сжал его плечо. — А если она не очнется? Что я скажу ее родителям? Что это я убил ее?

— Сириус, сейчас это уже не исправить. Пожалуйста, пойдем со мной, — Ремус попробовал уговорить его еще раз. — Ты не сможешь просидеть здесь всю ночь.

— Спорим? — хрипло спросил его Сириус. — Я виноват, и мне решать, что мне с этим делать.