Штрихи (гет)

Первый.

Она слегка нервным движением поправила рукав клетчатого жакета, и, прикусив изнутри губу, шагнула за массивную решетку. В воздухе витали больничные запахи: резкий — дезинфицирующего раствора, едва уловимый — запах поданного на обед рагу, но отчетливее всего ощущался густой и душный запах тел, смешанный с железистым послевкусием металла решеток. По обе стороны по шесть камер — не так уж и много, и большинство наглухо закрытые, но Кларис казалось, что затылок ей сверлят десятки взглядов. Она уже пожалела, что сегодня надела новые туфли на высоком каблуке — отчетливое цоканье разносилось оглушающим набатом в тишине больницы, будто объявляя — я здесь, я чужая, и я буду шуметь, потому что мне страшно.

Последняя камера в левом ряду отличалась от прочих толстым пуленепробиваемым стеклом с несколькими рядами вентиляционных отверстий, а так же пациентом. В отличие от других доктор Лектер поддерживал образцовый порядок: книги в мягком переплете были аккуратно сложены на полках, постель заправлена, а на столе многочисленные рисунки и журналы высились ровными стопками. Сам мужчина недвижно стоял посреди камеры, почти навытяжку.

Кларис пробрала оторопь — взгляд светло-голубых глаз под тяжелыми веками пронзал, прямо и неотрывно. Он пробирался в самое нутро — любопытный, бесцеремонный.

— Доктор Лектер, — хорошо, что голос не дрожит, но нужно еще слегка улыбнуться, — я Кларис Старлинг, мне необходимо с вами поговорить.

— Добрый день, мисс Старлинг, — он слегка приподнял уголки губ, все так же, не моргая, впиваясь в нее взглядом. — Вас прислал Джек Кроуфорд, да?

— Вы правы, — она достала документы, взгляд мельком зацепился за анкету.

— Видимо, Кроуфорд совсем в трудном положении, раз отправляет ко мне учениц, — он снова слегка улыбнулся, и Кларис нашла, что от его улыбки ей еще больше не по себе.

— Я стажер от Академии, и мне поручили поговорить с вами. А у мистера Кроуфорда сейчас действительно много работы, связанной с делом Буффало Билла.

— Верно, до меня доходили слухи, — доктор Лектер опустился на стул, жестом предложив Кларис присесть. Он так и не отпустил ее взгляда, заставляя дрожать в напряжении. — Но газеты умалчивают, отчего он получил такое прозвище. Не просветите меня, мисс Старлинг?

— Один полицейский скверно пошутил, что он сдирает со своих жертв кожу, как с буйволов, — сглотнула Кларис, опустив глаза. Последняя девушка была почти ее ровесницей.

— А почему он это делает, вы можете мне сказать?

— Серийные убийцы часто оставляют себе на память что-то от своих жертв, — выпалила она и тут же пожалела о своей несдержанности. В самом деле, она не на экзамене в Академии. Кларис недовольно поджала губы и снова в упор посмотрела на Лектера. Тот сидел так же неподвижно, с остановившимся взглядом, будто не находил необходимости в движениях, и улыбался одними губами.

— Я нет.

— Да, вы их съедали.

— Покажите мне анкету, ради которой пришли сюда, — он будто не услышал ее. — Вас ведь послали за этим?

— Да, вы правы, — Кларис немного сковано встала и положила документы в специальный лоток. — Я была бы вам признательна, если бы вы ответили на эти вопросы.

Доктор неторопливо поднялся, и достав со своей стороны лотка анкету, прижал ее к лицу, глубоко вдохнув и прикрыв глаза.

— Вы пользуетесь кремом «Эвиан», и иногда духами, но не сегодня, — вкрадчивый, богатый обертонами голос обволакивал ее, и Кларис невольно почувствовала, что расслабляется, чего делать точно не стоило. Оторвавшись от листов, Лектер внимательно посмотрел на нее, после чего небрежно пролистал документы и положил их обратно в лоток. С его лица стерлась улыбка, будто переменился кадр. — Вы всерьез хотели вскрыть меня этим тупым инструментом?

— Нет, просто ваш опыт мог бы…, — быстро возразила она, но он ее перебил.

— Вы настолько честолюбивы, агент Старлинг? Думаю да, — Лектер подошел вплотную к стеклу и теперь пронзал Кларис нечитаемым взглядом. — Знаете, кого вы напоминаете мне с этой дорогой сумочкой и дешевыми туфлями, девочка? Обыкновенную деревенщину. Вы тщательно отмытая, суетливая деревенщина с отсутствием вкуса. Из Западной Вирджинии или Оклахомы, судя по акценту. Дочь фермера или шахтера? Вы стремились во что бы то ни стало сбежать. Сбежать куда угодно, выбиться в люди, попасть в ФБР. И сейчас готовы на многое, чтобы добиться желаемого. Но чем вы готовы заплатить за информацию, крошка Старлинг?

— Вы весьма проницательны, — Кларис передернуло. За всеми улыбками по прежнему скрывалось чудовище, она на миг забыла об этом. — Но сможете ли вы направить ваш талант на самого себя, провести подобный анализ? Или вам страшно?

Доктор Лектер медленно моргнул и вновь оскалился. Кларис не смогла бы назвать это улыбкой.

— Вы не считаете себя заурядным человеком, мисс Старлинг? О нет, это ваша главная драгоценность — вы боитесь быть примитивной.

— Какое это имеет отношение к делу?

— Знаете, один умник уже пытался задавать мне ненужные вопросы. Я отведал его печень с тушеными бобами и чудным Кьянти, —Лектер, оскалившись еще больше, придвинулся вплотную, почти прижимаясь к стеклу, и показательно облизнулся. — Подумайте, чем вы готовы заплатить за информацию, малышка Старлинг. И если вы разберетесь в себе, найдите мою пациентку мисс Коста. А теперь вам следует уйти, пока Миггс что-нибудь не вытворил. Идите же!

Второй.

Кларис была в растерянности. С одной стороны — доктор Лектер дал ей довольно прозрачную подсказку, позволившую найти останки Респейла, с другой — она одновременно и боялась, и жаждала увидеть его снова. Лектер одним своим существованием выдергивал ее из привычного мира, заставлял взглянуть на вещи под совершенно диким углом, вкрадчиво нашептывал загадки и препарировал душу.

Обнаружив в старой машине заспиртованную голову и другие вещи, Кларис, до нитки промокнув, все же добралась до больницы. Она не могла ждать утра, нетерпение снедало. Но, ворвавшись в уже знакомую душную полутьму, она нашла камеру Лектера темной, только отсветы от установленного напротив телевизора бросали неясные тени, не позволяя разглядеть заключенного.

— Ники Коста, анаграмма, не так ли, доктор? — не дождавшись приветствия, Кларис, опустилась прямо на пол и перешла в наступление. — Значит, это вы сняли тот ангар? Ники Коста — останки. Я нашла в машине заспиртованную голову Респейла, но что же тогда похоронили?

Рядом с ней из стены резко выдвинулся лоток, и Кларис отшатнулась. Медленно выдохнув, она достала из ящика аккуратно сложное полотенце и вытерла волосы.

— Благодарю. Но я все же хотела бы услышать ответ.

— Бенджамин был вульгарен, надоедлив и совершенно бесталанен, — голос, раздавшийся из темноты, слегка хрипел и был так тих, что Кларис пришлось изо всех сил напрягать слух. — То, что от него осталось, хоронили в закрытом гробу. Но, стоит сказать, родственники не были опечалены — им достался порядочный куш.

— Но ведь это вы убили его? Зачем?

Из темноты показалась бледная тонкая рука, провела по шероховатой ткани одеяла, вновь скрылась.

— Знаете, Кларис, в чем единственном был хорош Респайл? — Лектер отчетливо фыркнул, когда она покачала головой. — Он был весьма недурен на вкус. Это — лучшее, что он мог сделать для общества, единственный плюс его существования. Но почему вы не спрашиваете меня о Буффало Билле?

— Вы о нем что-то знаете?

— Узнаю, когда вы принесете его дело.

— Но мистер Кроуфорд не давал его мне, — она недоумевала, почему Лектер так настойчиво подталкивает ее к этому, но раз можно выведать информацию — почему бы и нет?

— Джек Кроуфорд способствует вашей карьере, — в голосе явно прорезалось ехидство и Кларис усмехнулась. — Похоже, он нравится вам, а вы — ему. Конечно, он гораздо старше, но что если когда он смотрит на вас, в своем воображении он... трахает вас?

— Меня это не интересует, — невольно усмехнулась она почти интимным интонациям его голоса, — и такое мог бы, скорее, сказать ваш сосед, озабоченный Миггс, не вы. Барни рассказал, что беднягу нашли с проглоченным языком, это ваших рук дело?

— Ах, Кларис, после вашего ухода он полночи занимался самоудовлетворением, высказывая вслух все свои пошлые банальные фантазии. В конце концов мне это наскучило и я нашел способ заставить его замолчать. Вы огорчены?

— Вовсе нет.

— Обрадованы?

— Нет. Мне его немного жаль.

— Вы снова удивляете меня, маленькая мисс Старлинг, — Кларис почувствовала в его голосе улыбку, но из за темноты не могла ничего разглядеть. Будто в ответ на ее мысли через несколько секунд ослепляюще вспыхнули лампы.

— Спасибо, Барни, — Лектер, как и она, сидел на полу, подогнув под себя одну ногу и опершись о стену. Кларис с удивлением разглядывала совершенно пустую камеру, только вчера увешанную рисунками.

— Что произошло? Где все ваши рисунки? — в ответ Лектер на секунду прикрыл глаза, а когда посмотрел на нее, лицо перечерчивала кривая ухмылка.

— Это наказание. За Миггса. И телепроповедник тоже. Когда вы уйдете, сделают значительно громче. Доктор Чилтон находит в этом удовольствие, — он медленно поднялся с пола и Кларис последовала его примеру.

Лектер неспешно прошелся по камере, тронул голые стены и снова повернулся к ней.

— Впрочем, один рисунок мне удалось сохранить, — он достал из внутреннего кармана сложенный в несколько раз лист и положил его в лоток. — Я отдаю его вам, на память.

— Спасибо..., — Кларис развернула желтоватую, слегка шероховатую бумагу и удивленно выдохнула — на портрете была она сама, в чем-то, напоминающем римскую тогу, изображенная с поразительным сходством.

— Доктор Лектер, вы потрясающе рисуете, но как вы смогли изобразить все по памяти?

— Память, дорогая Кларис, заменяет мне вид из окна, — он подошел почти вплотную, и из-за того, что между ними не было решетки, только прозрачное стекло, ей показалось, что камеры нет вовсе, и она вот-вот почувствует на щеке его дыхание. — Я здесь уже восемь лет. Это довольно долгий срок, вам не кажется? И я осознаю ,что меня никогда не выпустят, но если вы организуете мне перевод в федеральную тюрьму, я помогу вам поймать Буффало Билла, маленькая честолюбивая Кларис.

— Доктор Лектер, но я всего лишь стажер.

— О , я уверен, что ваш друг Джек внимательно следит за нашим общением. Посмотрим, что он скажет через неделю, когда нехороший мальчик Билл присмотрит для себя очередную даму сердца, — Лектер придвинулся еще ближе, глубоко вдохнул, на секунду прикрыв глаза, и склонил голову набок. — В этот раз духи, Кларис. Немного резковато, но мне нравится. В этой провонявшей безумием клетке будешь рад любым приятным запахам. Что вы думаете, устроит ли Кроуфорд мне переезд?

— Вы считаете, ему позволят принимать такие решения?

— Отчего нет? Я не прошу многого. Мне нужна просторная камера и вид из окна. На лес, может даже, воду. Разве это много? — он отвернулся и отошел к дальней стене. — Лети, лети, малышка Старлинг. И передай Джеку, чтобы поспешил — Билли не будет ждать.

Третий.

Кларис сжимала в руках папку, рискуя порвать документы. Доктор Чилтон выводил ее из себя. Как такому человеку могли доверить больницу? Он чувствовал себя королем и богом в своем логове, и ворвавшуюся в привычную рутину Старлинг так же пытался подгрести под себя. Она раздраженно потерла покрасневшее запястье. Будет синяк. Скотина! Но если все выйдет, ей не придется больше с ним встречаться.

— Как быстро вы возвратились, Кларис, — при ее появлении Лектер поднялся с кровати, и она отметила, насколько плавны его движения. — Я так и предполагал, что Кроуфорд не станет тянуть, это не в его интересах. Откуда это? — Старлинг негромко охнула, когда он мгновенно оказался рядом. Как это ему удается?

— Пустяки, ничего страшного, — она одернула рукав пиджака, но Лектер, похоже, разглядел все, что ему требовалось.

— Это Кроуфорд? Ну же, Кларис, я не репортер, к чему эти секреты?

— Нет, мистер Кроуфорд никогда бы такого не сделал. Это Чилтон.

— Так я и думал. Ваш приятель Джек не из тех мужчин, которые стали бы принуждать даму. Думаю, господин главный врач получил достойный отпор, вас ведь обучали рукопашному бою в Академии? — Лектер вновь жутковато улыбался, и ей показалось, что он доволен.

— Да. Но, видимо, это мой последний визит в эту больницу, — она намеренно не сказала «к вам», хотя подразумевала именно это.

Лектер в ответ только ухмыльнулся и отошел к столу. Кларис наблюдала, как он неспешно и аккуратно перебирает вновь появившуюся пачку листков. Впрочем, рисунки на стенах по прежнему отсутствовали. Наконец, он вынул несколько штук и положил в лоток изображением вниз. Кларис предполагала, что увидит на них — его первый рисунок хранился в ее портфеле, вчера перед сном она долго разглядывала его, поражаясь таланту Лектера. Но все равно она была немного удивлена, увидев трех разных себя: древнюю воительницу — на колеснице, с копьем в руке и развивающимися за спиной волосами — она мчалась по Колизею; Музы — с волосами, скрепленными венком, и арфой в руках. На третьем же рисунке...только взглянув, Кларис сразу свернула его и всеми силами постаралась не покраснеть.

— Доктор Лектер, мне, конечно, лестно, что вы рисуете подобные картины, на последняя — уже лишняя.

Он наблюдал за ней с лукавой усмешкой, скрестив на груди руки.

— Ну что вы, девочка, настоящее искусство, как и красота, не могут быть вульгарны. Женской красотой можно наслаждаться как ароматом цветов или упиваться ей, как вином. Природа создала вас такой, какая вы есть, нужно ли этого стыдится?

— Ладно, оставим это, вступать с вами в подобные диспуты бессмысленно, — она немного нервным движением заправила выбившуюся прядь волос за ухо, чувствуя себя... смущенной? — Я передала Джеку Кроуфорду ваши выкладки, он прислал распоряжение предложить вам обмен.

— Что же, сенатор Мартин выдохлась в попытках разыскать дочь, или Джон хочет выслужиться? — он снова посерьезнел, отошел к дальней стенке и теперь стоял к Кларис боком.

— Как вы не понимаете, бедняжка Кетрин может в любой момент всплыть в реке, как остальные девушки. Не представляю, что сейчас чувствует госпожа сенатор.

— Меня всегда интересовало человеческое лицемерие, — Лектер задумчиво потер подбородок, рассматривая что-то одному ему ведомое на противоположной стене. — Предыдущим пяти жертвам был посвящен низ шестой страницы Таймс, совсем маленькая заметка. Но как только была похищена дочь сенатора, поднялся настоящий ураган страстей и интриг. Очаровательно, не правда ли?

— Вы ожидали чего-то другого?

— Я ожидал как раз этого, и удивился бы случись иное. И что же Рут Мартин желает мне предложить?

— Если ваш вклад в дело Буффалло Билла поможет найти Кетрин Мартин живой, — Кларис показательно положила в лоток документы по делу, — то сенатор гарантирует вам перевод в известную клинику Онейда Парк, штат Нью-Йорк, с видом на лес. И хотя строгий режим сохранится, вы получите широкий доступ к книгам, а самое главное — неделю в году будете проводить на Плам-Айленд, купаться в море и гулять по пляжу, — она рассказывала с таким воодушевлением, что не заметила все более проступающее раздражение на лице Лектера. Тот резко сел на кушетку, скрестил руки на груди и снова уставился на Кларис нечитаемым взглядом.

— Довольно, агент Старлинг. Меня интересуют альтернативы. Что, если я откажусь?

— В таком случае попросите Барни сколотить вам оконную раму и повесьте на нее занавески посимпатичнее, — Старлинг тоже нахмурилась, не понимая, отчего Лектер недоволен. — Им нечем вас напугать, доктор. Я только лишь прошу проявить каплю сострадания к бедной девушке. И мне бы хотелось, чтобы вы наконец увидели солнечный свет.

Она отвернулась, потому что не хотела встречаться с ним взглядом, и простояла так минуту, успокаиваясь. Когда Кларис повернулась, Лектер уже сидел за столом, внимательно просматривая документы по делу.

— Знаете, Кларис, — он подпер рукой подбородок и пристально посмотрел ей в глаза, — это интересное предложение. Но награду сенатора я считаю неравноценной.

— Что еще вы хотите? — Старлинг поняла, что буря миновала, но напряжение не покидало ее, отголосками грозы наэлектролизовывая нервы.

— Qui pro quo, Кларис, вы мне, я вам. Давайте обменяемся информацией.

— Хорошо.

— В первую очередь забудьте эту скверную шутку про Буффало Билла. Это имя совершенно его не характеризует, лишь запутывая вас. С этого момента он просто Билли, ясно?

— Да.

— В отчете сказано, что в горло жертвам после убийства помещался кокон насекомого, — он постучал пальцем по нужному листу.

— Верно, так и есть.

— Это был кокон бабочки, ведь так? — Лектер дождался удивленного кивка от Старлинг и продолжил. — Бабочка в этом случае — символ превращения. Ваш Билли ищет того же. Из гусеницы в куколку, а дальше — в красоту.

— Но транссексуализм несовместим с жестокостью, этот тип людей обычно пассивен, — Кларис внимательно наблюдала за доктором и заметила момент, когда его лицо ожило. Он слегка улыбнулся, и на это раз улыбка добралась и до глаз, прочертив тонкую сеточку морщин.

— Умница, — Лектер одобрительно кивнул, — вы хоть понимаете, насколько близки к его поимке?

— Нет, объясните.

— Qui pro quo, Кларис, пора платить по счету. Меня интересуете вы.

— Спрашивайте.

— Самое худшее воспоминание вашего детства, — Лектер смаковал выражение ее лица, но увидев, что Старлинг молчит, добавил. — Бедняжка Кэтрин ждет, Кларис, рассказывайте, и не лгите, я услышу.

— Смерть отца.

— Подробнее.

Кларис сжала кулаки, впиваясь ногтями в кожу, но все же не отвела взгляда.

— Он работал шерифом. Однажды ночью он застал грабителей, покидающих магазин. Его подстрелили, — слова выплескивались из горла, как гной из старого нарыва, она прикладывала огромные усилия чтобы оставаться невозмутимой. Нельзя, нельзя, он как хищник почует слабость и будет бить в больное место до последнего.

— Он умер сразу? — Лектер на минуту зажмурился, по его лицу невозможно было прочесть ничего.

— Нет, — Кларис тяжело сглотнула, перед глазам вставали картины давних лет, — он был силен и продержался месяц. Мать я потеряла в раннем детстве, отец был для меня всем и когда он ушел, не осталось ничего.

Лектер медленно выдохнул и уставился куда-то поверх ее плеча.

— Вы очень откровенны, — он не смотрел ей в глаза и это дало ей силы собраться, — был бы рад пообщаться с вами в более приватной обстановке.

— Вы мне, я вам доктор, — злая ухмылка против воли скривила ее губы, она ничего не смогла с собой поделать — за злость прятаться легче.

— Даю вам еще одну подсказку, Кларис: Билли не настоящий транссексуал, но всеми силами пытается им стать.

— Вы сказали, что я близка к его поимке.

— В стране три клиники, занимающиеся переменой пола: Джона Хопкинса, Университет Миннесоты и Медицинский центр в Колумбии. Не удивлюсь, если он обращался во все три и получил отказ.

— На каком основании? — Кларис ощутила тот самый зуд, который появлялся при чтении особо интересных дел. Зуд где-то в подкорке мозга, заставляющий копать глубже, чем осмеливались забраться остальные.

— После смерти отца вы остались сиротой. Что дальше? — Лектер оперся на скрещенные руки, остались видны только пытливые светлые глаза, от которых у нее холодок бежал по спине. — Не ищите ответ на своих дешевых туфлях, Кларис.

— Я отправилась к родственникам матери, в Монтану. Они держали ранчо.

— Разводили скот?

— Да, лошадей и овец.

— Сколько вы пробыли там? Недолго, я полагаю.

— Два месяца.

— Почему так мало? — Лектер прищурился, и Кларис, не видя толком его лица, не могла понять, чего он добивается.

— Я сбежала.

— Почему, Кларис? Хозяин принуждал вас к сексу?

— Нет, — она покачала головой, — он был порядочным человеком.

— Тогда почему же?

— Вы мне, я вам, Доктор. Каковы основания для отказа? — она придвинулась ближе, неосознанно сжимая пальцы.

— Ищите психологические отклонения, связанные с насилием в детстве. Малыш Билли не был рожден монстром. Таким его сделали годы жестокого обращения, — Лектер, будто потеряв к разговору всяческий интерес, поднялся из-за стола и неторопливо отошел к дальней стене. — Летите на доклад к Кроуфорду, Кларис, летите.

* * *

— Мечтаешь погулять по пляжу, Ганнибал? — доктор Чилтон развалился в его камере на кушетке, в то время как Лектера надежно обездвиживали широкие ремни специальной каталки. С жесткой маской, больше похожей на стальной намордник, он стоял неподвижно уже около часа, отчего начали затекать конечности. — И лучше бы в компании этой горячей штучки Старлинг? Да, я слышал ваш разговор. Но можешь не надеяться, она строит тебе глазки пока ты ей помогаешь. Как только поймают этого маньяка она тут же испарится и ты ее больше не увидишь.

Лектер внимательно смотрел в сторону доктора. Но нет, не на него самого — Чилтона он находил до зубовного скрежета скучным, а на его пальцы, в которых тот уже давно вертел аляповатую золотую ручку.

— Спешу тебя огорчить, — тем временем вещал Чилтон. — Я связался с сенатором, она ничего не знает о предложении. Тебя кинули, Ганнибал. Но я побеседовал с Рут Мартин и она согласилась устроить тебе перевод в тюрьму Теннеси, если девчонку найдут живой. И я отправлюсь руководить туда же, не стоит отказываться от такого места, не так ли? Назови имя!

Лектер все так же смотрел в одну точку — Чилтон кинул ручку на кушетку и та случайно закатилась в углубление между матрасом и стеной.

— Скажи имя, Ганнибал, или богом клянусь, ты сгниешь в этой камере, я сделаю так, что ты сам откусишь себе язык! Кто этот Буффало Билл?!

— Его зовут Фидель, — Лектер специально не встречался взглядом со стоящим почти вплотную Чилтоном, зная, что это выводит того из себя. — Остальное я скажу только лично сенатору, в Теннеси. У меня тоже есть условия.

Четвертый.

— Кларис, Лектера переводят в Мемфис, — она, сонно потирая глаза, слушала взволнованный голос Кроуфорда. — Похоже, Чилтон нас обскакал.

— Но разве сенатор уже не сотрудничает с нами, зачем ей этот болван?

— Кларис, я должен был попытаться. Сенатор ничего не знала о предложении.

— Почему вы мне не сказали? — она мгновенно подскочила на кровати, яростно сжимая в руке трубку. — Теперь Лектер не поверит ни единому моему слову!

— Прости, что использовал тебя, но так действительно было нужно. А сейчас немедленно собирайся и выезжай, я буду ждать тебя в аэропорту. Самолет с ними прибудет вечером. Официально нас отстранили от дела, но я выбил тебе пропуск.

— Зачем? Какой смысл мне теперь идти к Лектеру?

— Я знаю его много лет, Кларис. Поверь моему опыту, он был честен только с тобой. С сенатором он будет играть до последнего, а мне все же хотелось бы найти Кэтрин Мартин живой.

* * *

В холле было многолюдно. Кларис проверяли уже четвертый раз, перерыли сумочку, изъяли оружие и едва ли не обнюхали пластиковую карточку пропуска. Немногословный тучный офицер раскрыл перед ней двери высокого, хорошо освещенного зала, пол и панели которого были из полированного дуба. Пахло воском и библиотечной пылью, на стенах висели картины.

Клетка была самой обыкновенной, высокой, с толстыми прутьями. Лектер сидел ко входу спиной, за массивным столом, прикрученным к полу. Перед ним были разложены многочисленные документы и новые рисунки, а так же небольшой кассетный магнитофон прикованный цепью.

— Рад видеть вас снова, Кларис, — как бы тихо она не подошла, Лектер, похоже, чуял ее за милю.

— Здравствуйте, доктор, — она помялась несколько секунд и продолжила, — я бы хотела извиниться перед вами за тот ненарочный обман...

— Ах, девочка, — он повернулся в ней всем телом, и она с удивлением заметила, что он живо и по-настоящему улыбается, почти как нормальный человек, — я убил достаточно много людей, чтобы до конца жизни избавиться от необходимости слушать чужие извинения. Я знаю, что Кроуфорд использовал вас в темную, в вас слишком много принципиальности для такого поступка. Но, в любом случае, я рад, что он прислал вас снова — признаться, меня огорчала возможность никогда более вас не увидеть.

— Я... спасибо, доктор Лектер, что вы все поняли. На самом деле я не люблю и не умею просить прощения.

— Милая Кларис, это еще одно качество, которое меня в вас чрезвычайно привлекает, — Лектер пересел на кушетку, которая стояла в углу, тем самым оказавшись к Старлинг гораздо ближе. — А еще вы чудесно пахнете. Что происходит снаружи? Готов поспорить, доктор Чилтон распушил перья перед каждым репортером в округе.

— Он и сам не понимает, как глупо его хвастовство выглядит со стороны, — улыбнулась Кларис, но тут же посерьезнела. — Доктор, вы в очередной раз водите всех за нос. Фидель Жулезес, сульфид железа, он же ложное золото. Чилтон громогласно вещает по всем каналам, что преступника зовут именно Фидель. Вы нарочно его подставили?

— Вы очень сообразительны, как я и говорил раньше. Чилтон достаточно попортил мне кровь за эти восемь лет и естественно я хочу сбить с него спесь. Что вы думаете по этому поводу?

— На удивление, доктор, — коротко усмехнулась Кларис, — в этом вопросе я с вами абсолютно солидарна. Но меня интересует Кэтрин Мартин. Пока окружающие разберутся, что к чему, девушка уже будет мертва.

— Вас настолько волнует ее судьба? — Лектер насмешливо на нее посмотрел. — Что ж, готов вам помочь. Не даром, конечно, вы знаете мою цену.

— Хорошо.

— Вам следует еще раз внимательно изучить дело, в нем есть все, что необходимо для поимки Билли.

— Объясните подробнее, — она пересела со стула на постамент, на котором была установлена клетка. Теперь от Лектера ее отделяло всего несколько футов.

— Сперва вы, Кларис. Почему вы сбежали с фермы? — он скрестил руки на груди, приготовившись внимательно слушать.

Она молчала несколько минут, прежде чем начать.

— Однажды рано утром, до рассвета, я проснулась...

— Вас что-то разбудило? Дурной сон?

— Нет, я услышала... странный звук, — она опустила глаза на свои подрагивающие руки.

— Какой именно?

— Это был крик, — Кларис до боли прикусила губу, заставляя себя поднять глаза на Лектера. — Пронзительный, похожий на крик ребенка.

— Что было дальше? — он наклонился совсем низко, почти касаясь решетки, и впитывая каждую секунду.

— Я спустилась вниз, вышла во двор и вошла в хлев. Там были ягнята.

— На ферме резали маленьких ягнят?

— Да, и они так сильно кричали... Я попыталась их освободить, открыла загон, но они не двигались, только смотрели на меня, сколько бы я их не звала.

Лектер помолчал пару секунд, внимательно ее разглядывая, потом вздохнул.

— Что было дальше?

— Я хотела спасти хотя бы одного. Я взяла ягненка на руки и побежала.

— Куда?

— Я и сама не знала, было темно и так холодно... Ягненок был очень тяжелый, я не смогла унести его далеко, а вскоре меня подобрала патрульная машина.

— А ваш ягненок? Его убили?

— Да, его вскоре зарезали.

— И после этого случая вы уехали с фермы, — он даже не спрашивал, кивнув сам себе.

— Меня отдали в приют.

— Что ж, теперь мне понятно ваше настойчивое желание спасти Кэтрин Мартин. Вы думаете, если спасете ее, ваши ягнята замолчат?

— Я не знаю, — она отвернулась, чтобы скрыть покрасневшие глаза.

— Спасибо, Кларис, — совсем тихо отозвался он. — Спасибо.

Она слишком глубоко ушла в себя и не успела среагировать, когда он притянул ее руку и поцеловал в ладонь. Легко, совсем мимолетно. После чего, вдохнув тонкий шлейф духов с запястья, сразу отстранился.

Кларис сидела, пытаясь не показать охватившего ее волнения. Она прекрасно осознавала, что играет с огнем и он с легкостью может убить ее в любой момент. Но именно это придавало невинному прикосновению ту искру, что отзывалась глубоко внутри.

— Что ж, Кларис, вы были достаточно откровенны, поэтому ответьте на вопрос — что есть вещь в сути своей? Что делает человек, которого вы ищите?

— Убивает женщин...

— Нет, — перебил ее Лектер, — это всего лишь следствие. Вам же необходимо найти причину. Что толкает его на убийство?

— Злость? Неудовлетворенность? — Кларис прикусила губу, пытаясь разглядеть в его глазах ответ. — Разлад с обществом?

— Вожделение, — Лектер снова усмехнулся и пересел обратно в кресло. — Он вожделеет недоступного. Жаждет стать другим, превратиться. Просто, не правда ли? А теперь еще один вопрос — с чего начинается вожделение? Мы отыскиваем замену желаемому?

— Нет, мы видим...

— Верно, Кларис. Совершенно верно. Мы вожделеем то, что видим каждый день. Разве вы постоянно не чувствуете вожделеющие взгляды на своем теле? Разве ваш взгляд неосознанно не ищет предмет вожделения?

— Наверное, но как...

— Вот и ваш Билли вожделеет, это его суть.

— Доктор Лектрер, у нас нет времени на эти игры, — Кларис встала с постамента и теперь нервно сжимала в руках карточку пропуска. — Назовите его имя, прошу вас.

— Ну что вы, мисс Старлинг, уверен, дальше вы справитесь и сами. Теперь жизнь бедняжки Кэтрин в ваших руках, — он улыбнулся ей и отвернулся за миг до того, как хлопнула входная дверь.

— Агент Старлинг? — она узнала приближающиеся шаги и яростно стиснула зубы. — Что вы здесь делаете?! Это мой пациент и я запрещаю вам его посещать!

Она развернулась к доктору Чилтону и презрительно усмехнулась:

— Не стоит так нервничать, я уже ухожу.

— Вам в любом случае не догнать меня, Старлинг, этим делом руковожу я, и только мне достанется награда за поимку Фиделя Жулезеса!

— Что вы, доктор Чилтон, — она откровенно рассмеялась ему в лицо, — можете ловить мистера Жулезеса сколько душе угодно, мне он не интересен. Желаю удачи в поисках.

Выходя из зала, она услышала за спиной приглушенный смех Лектера и раздраженное шипение Чилтона.

Пятый.

— Агент Старлинг, вас к телефону, — заглянула в комнату О'Брайен, и Кларис, оставив бокал с шампанским, поспешила в приемную.

Это был день ее торжества, день, когда она наконец стала штатным агентом. Джек Кроуфорд лично пришел ее поздравить, и теперь в ней разрасталась надежда, что он возьмет ее в свой отдел. Почему бы и нет, ведь она успела спасти Кэтрин.

— Старлинг слушает.

— Добрый день, Кларис, — знакомый вкрадчивый голос мгновенно пришпилил ее к месту, прошелся легкой дрожью вдоль спины.

— Доктор Лектер? — известие о его виртуозном побеге вызвали в ней противоречивые чувства: тревогу и облегчение, удовольствие и панический страх.

— Я не мог не поздравить вас, девочка. Теперь вы полноправный агент ФБР. Но скажите — ваши ягнята замолчали?

— Да. Но на смену им пришло нечто другое, — вряд ли она расскажет кому-то, что теперь по ночам ей слышится бульканье и свист из простреленной груди Джейма Гампа. Ее первое убийство, стоит отметить этот день в календаре. И пусть Гамп был настоящим чудовищем, она не хотела его убивать. Впрочем, он не оставил ей выбора. — Где вы, доктор Лектер?

— Скоро узнаете, Кларис, — усмехнулся он в трубку, — а сейчас мне нужно идти — старый знакомый прибыл на обед. Я уже велел подать вино.

— Доктор Лектер! — она почти прокричала в трубку, но тут же опомнилась — вокруг было много людей. — Доктор Лектер... Доктор...

* * *

Первое письмо пришло через неделю. Кларис редко получала письма, чаще периодику, но в этот день почтальон кинул ей в ящик коричневый конверт, на котором летящим почерком Лектера был выведен ее адрес. Она отложила его до вечера, специально весь день накручивая себя, но внутри обнаружила всего лишь небольшую записку и свернутый в несколько раз лист с очередным рисунком.

«Дорогая Кларис, выполняя обещание раскрыть свой адрес, шлю вам письмо. Прошу вас не пытаться меня поймать — здесь я надолго не задержусь, и в свою очередь могу пообещать не слишком докучать письмами вам. Спешу обрадовать — наш общий знакомый доктор Чилтон с удовольствием отобедал со мной, после чего я с облегчением отправил его охладится в ближайший колодец. Доктор Ганнибал Лектер».

На лицевой стороне конверта был указан адрес центрального почтамта Далласа.

Теперь письма приходили каждую неделю. Исколесив США и Канаду, Лектер подался на континент, откуда присылал вдохновенные записки: «Шамони прекрасен в это время года! Тень от Монблана у моих ног рассекает мир на царства тьмы и света»; «Маттерхорн весь в облаках, укутанная в кружева девица. Древний бог, уснувший на утесе мира»; «Купался сегодня в Горж дю Вердон. Кларис, Плам-Айленд не выдерживает никакого сравнения».

И рисунки. Иногда по одному, порой — целыми пачками. Он показывал ей то, что видел сам: величественные горные пики, вспарывающие облака; озера, настолько прозрачные, что виден каждый камушек на дне; река у развалин древнего города; заросшие мхом стены монастыря. И она сама. Иногда только кусочек — набросок кисти руки со знакомыми родинками, уголок губ, прядь волос, прикрывающая шею. Реже — портреты, всегда разные: в костюме; в платье; верхом на лошади; с зонтом у пруда во время ливня; в тени дерева, на скамье.

Кларис сохраняла каждый рисунок, понимая, что это неправильно. Но она просто не могла уничтожить его картины — Лектер рисовал с потрясающим искусством. Некоторые, особо приглянувшиеся, она поместила в рамки, остальные отправились в ящик стола, который совсем скоро заполнился.

Старлинг была довольна своей жизнью — Кроуфорд, как она и надеялась, взял ее в отдел и теперь всячески наставлял. Про себя ей было его жаль — после смерти жены у него не осталась близких людей, поэтому она не возражала против роли его воспитанницы. Карьера летела в гору, ей доверяли все более сложные и интересные дела, и она даже сходила на свидание с Генри — симпатичным мужчиной из соседнего отдела.

Единственное, что до сих пор было ей неподвластно — сны. Прошло больше года, но она по прежнему просыпалась от булькающего свиста в темном подвале.

* * *

Сегодня Кларис забрала свои выписки домой, собираясь поработать над отчетом в тишине, а после выходных заняться опросом свидетелей по очередному делу. Припарковав машину у входа она, поддерживая плечом пакет с продуктами, зашла и застыла на пороге. В кухне горел свет, а по дому плыл восхитительный аромат мяса и пряностей. Мэг решила сделать ей сюрприз?

После окончания Академии подруга переехала к жениху, а Кларис сняла небольшой частный дом в пригороде. И теперь, после очередной семейной ссоры Мэг иногда оставалась на несколько дней у нее, так что в конце концов Кларис сделала ей дубликат ключей.

Она неторопливо сняла пальто и прошла на кухню, ожидая увидеть подругу с баночкой пива в руке, но комната была пуста. Кларис поставила пакет на стол и наклонилась к духовке, пытаясь понять, что же такое ароматное готовит Мэг.

— Еще не готово, вы вернулись раньше обычного, Кларис, — она на миг замерла, пытаясь убедить саму себя, что этот вкрадчивый тембр ей почудился, и резко выпрямилась. — Добрый вечер.

Лектер стоял в дверном проеме, скрестив на груди руки и насмешливо ей улыбаясь. Он немного загорел и избавился от тяжелых мешков под глазами, но в целом остался прежним. Цепкий пронзительный взгляд как и раньше мгновенно прошил ее насквозь, различив в глубине зрачков мелькнувший панический страх. Лектер, показательно подняв руки, неторопливо обошел Кларис и устроился за противоположным краем стола.

— Не стоит бояться, девочка. В глубине души вы понимаете, что для вас я не опасен. — Присядьте, и мы побеседуем в ожидании ужина.

— Доктор Лектер, — Кларис наконец согнала с себя оторопь, откапывая в глубине памяти наилучшую манеру общения с этим человеком. Возьми себя в руки, Старлинг, он не должен чувствовать твоей слабости. — Глупый вопрос, но что вы здесь делаете?

Она опустилась на стул, не обманываясь ложным прикрытием в виде стола, и спрятала дрожащие руки.

— Действительно, ненужный вопрос. Попробуйте еще раз.

— Давно вы возвратились? Я получила ваше последнее письмо из Люксембурга шесть дней назад.

— Мне лестно, что вы не только их не выбрасывали, но и читали, — мягко усмехнулся он. — Я здесь третьи сутки, снимаю номер в одной гостинице, а сегодня решил заглянуть к вам. Признаюсь, мне недоставало вашего общества. Как вы устроились в отделе? Кроуфорд с вами не слишком строг?

— Нет, — она заставила себя улыбнуться, — все отлично. Похоже, ему нравится меня воспитывать.

— У него никогда не было детей, но на вас практиковаться уже поздно. Думаю, вы это понимаете.

— Конечно, но пока это приносит мне только пользу.

— Вы остались такой же честолюбивой маленькой Старлинг, как и год назад, меня это радует. Не позволяйте Кроуфорду заразить вас свои унынием. Он профессионал своего дела, но абсолютно лишен чувства юмора.

— Что вы сделали с Чилтоном? — неожиданно вспомнила Кларис детали первого письма. — То же, что и с остальными... ?

— О, нет. Мне не хотелось заработать несварение, поэтому я просто свернул ему шею и бросил в колодец. Собаке собачья смерть.

— Но разве он не был достаточно наказан своим позором в прессе?

— К несчастью для него, — усмехнулся Лектер, — Чилтон был достаточно глуп, чтобы не осознавать всю глубину своего падения. Он до конца жизни считал бы себя оклеветанным, я не мог этого допустить. Но хватит о нем, Кларис, не будем портить аппетит. Сегодня мне захотелось побаловать вас мясом Бразато. Специально к нему я приобрел восхитительное Палацци. Обещаю, вам понравится.

— Надеюсь, блюдо вы приготовили... по классическому рецепту? — нашла обтекаемую формулировку Старлинг. Лектер в ответ только рассмеялся.

— Какие грубые намеки, Кларис. Не волнуйтесь, эта телятина куплена в лавке неподалеку отсюда. И при жизни ходила на четырех ногах, а не на двух.

— В таком случае не имею ничего против этого блюда.

Кларис вышла в свою комнату, чтобы переодеться к ужину, но большую часть времени металась за закрытой дверью, обдумывая ситуацию. Да, Лектер был прав — подсознательно она не чувствовала в нем угрозы для себя, ему нравилось щекотать ей нервы, но и только. Но что, если он искусно притворяется, и главное блюдо сегодня вечером — она сама? Стоит ли вызвать подкрепление? Она сомневалась, что им бы удалось его поймать, и что тогда? До конца жизни прятаться, жить в постоянном страхе? Летер был очень аккуратен — больше года он колесил по всему свету, не вызвав ни у кого и грана подозрения. Брать с собой пистолет — еще более глупо. Запираться в комнате — это его не остановит.

В конце концов, окончательно вымотавшись, она плюнула на все и спустилась вниз. За это время доктор Лектер успел накрыть на стол и разложить по тарелкам истекающее ароматным соком мясо.

— Несколько месяцев назад, когда я гостил в Неаполе, — он пододвинул ей стул и разлил по бокалам насыщенно-малиновое вино, — в одном из ресторанов мне довелось отведать это блюдо. Тогда я решил, что вы обязательно должны его попробовать, Кларис, этот рецепт восхитителен, — Лектер прикрыл глаза, наслаждаясь вкусом, после чего кивнул сам себе. — Да, очень похоже, хотя в Италии телятина была лучше.

— Но вы не стали бы лететь в Америку только за тем, чтобы я попробовала это вкуснейшее мясо? — Кларис тоже признала, что блюдо выше всяких похвал. Хотя, она и раньше знала, что Лектер — гурман. Иногда в самом страшном смысле этого слова.

— Отчего же, я не стеснен в средствах и времени, и на данный момент сам распоряжаюсь своей жизнью. Хотя, вы правы. Я с самого начала планировал вернуться сюда.

— Зачем?

— Вы все узнаете в свое время, — он отсалютовал ей бокалом. — Вам нравится вино? Этой урожай 1969 года, очень удачный, на мой взгляд.

— Я не особо разбираюсь в винах, — Кларис отпила еще глоток, просмаковав на языке послевкусие смородины, и немного — древесной нотки. — Но оно действительно очень вкусное.

— Тогда, если вы закончили, берите бокал и пойдемте на веранду.

Лектер присел рядом на плетеный диван и тоже отпил вина.

— Все же Палацци великолепно. Что может быть чудеснее, чем пить прекрасное вино в компании прекрасной женщины и смотреть на звезды? Посмотрите, как ярко над горизонтом сияет Орион. А рядом с ним — Юпитер, он сейчас находится в противостоянии к Земле, такого не будет до 2000 года.

— Да, сегодня такое ясное небо, — Кларис пыталась поддержать беседу, хотя ей казалось, Лектер справился бы за двоих.

— Расскажите мне, Кларис, — он неожиданно развернулся к ней всем телом. — Когда я звонил, вы сказали, что на смену вашим ягнятам пришло нечто иное. Что теперь видится вам во снах?

— К чему вам это знать, доктор Лектер? — она поежилась от прохладного ночного воздуха.

— Вы сами ответили на вопрос. Я по прежнему доктор, что бы не думали на этот счет ваши коллеги. Итак, Кларис?

— Гамп. Вы же знаете, что я убила его?

— И теперь вас терзают угрызения совести?

— Нет... я не жалею о его смерти.

— Правильно, девочка, — он взял в ладонь ее руку, и она на секунду дернулась, но постаралась не показывать страха. — Что же тогда?

— Мне все время чудится тот ужасный звук...

— Какой? — он провел большим пальцем по ладони и у нее по спине прошла дрожь.

— Бульканье крови и свист в простреленной груди.

— Дайте угадаю, — Лектер говорил совсем тихо, и хоть она сидела рядом, ей приходилось напрягать слух. — Ваш отец. Он был застрелен таким же образом. И у него вы слышали такой же булькающий свист?

— Я... я не помню, никогда их не сравнивала.

— За вас справилось ваше подсознание, Кларис. Вы вспоминаете не Джейма Гампа. Эпизод с этим маньяком всего лишь разбудил в вас старые воспоминания, слишком страшные для ребенка, поэтому вы постарались их забыть. Но из памяти ничего не пропадает бесследно, — он почти шептал. — Память — это закрытая на замок комната. Мы можем спрятать то, что не хотим вспоминать, в самом дальнем темном углу, но рано или поздно оно выберется на свет.

Он придвинулся ближе и осторожно вытер платком ее мокрые щеки, после чего пропустил между пальцами прядь волос, задумчиво рассматривая блестящие завитки.

— Вам нужно вспомнить вашего отца, — продолжил Лектер. — Не того угасающего человека, которым вы запомнили его в последние моменты, а того, которого вы любили — живого и яркого. Не стоит заменять хорошие воспоминания о близких на картинки их трупов, Кларис.

Он запустил руку в ее волосы и провел губами по влажной скуле до уха, вдыхая аромат кожи. Кларис замерла, чувствуя, что разрывается от оглушающей мешанины чувств — страдания, страха, удивления и желания.

Тем временем Лектер провел пальцами вдоль ключиц, слегка отодвигая край легкого хлопкового платья и, медленно проведя по руке, сжал ее пальцы.

Кларис медленно выдохнула, и, закрыв глаза, сама повернула голову, найдя его губы.

* * *

Она не ожидала увидеть его рядом, когда проснулась, поэтому утром совершенно спокойно приготовила завтрак в пустом доме и занялась работой.

Больше всего ее утомляли именно отчеты — тонны бумаги, которые ей приходилось постоянно тратить, записывая каждую мелочь по делу. И, если особенно не повезет — подробный доклад одному из высших чинов. Джек Кроуфорд по возможности оберегал ее от такого рода испытаний, но она была новичком, и, тем более — девушкой, поэтому временами проходилось нелегко.

Проходя по дому, Кларис то и дело наталкивалась на метки Лектра — картины, недопитая бутылка вина, оставленный платок... Она запретила себе анализировать случившееся, пока не закончит с отчетами — иначе могла просидеть в оцепенении до глубокой ночи. Но некоторые эмоции не поддавались контролю, и Кларис чувствовала, что недоумение, смешанное с любопытством, не дают ей до конца сосредоточится на работе. Она не понимала смысла его визита. Что есть вещь в сути своей — этот его урок она запомнила хорошо. Каков мотив его поступков? Самые банальные теории она откинула сразу же — Лектер был слишком сложен, многогранен, чтобы просто потворствовать самым низменным человеческим страстям. Он любил получать и давать удовольствие — в этом она убедилась сама, но никогда не делал это просто из прихоти.

Если бы ситуация была другой — она могла бы расспросить Кроуфорда — тот знал Лектера много лет, и, пожалуй, смог разгадать хотя бы небольшую часть за эти годы. Но ситуация была очень неоднозначной, и Кларис оставила попытки разобраться в нем.

Прошли выходные, она в одиночестве допила потрясающее вино, смакуя тонкий вкус, и по привычке заглянула в почтовый ящик, но нашла только стопку газет. А с понедельника работа захлестнула ее с головой, и она все реже ловила себя с застывшем взглядом в одну точку, потирая пальцы на левой руке, которые он сжимал.

Кроуфорд, заметив ее изменившееся настроение, отправил Кларис в командировку в Лос-Анджелес по делу о похищении, которое она давно присмотрела. Кларис на две недели выпала из привычного мира, чтобы, возвратившись, найти в одной из передовиц сенсационный заголовок: «Убийца века снова за решеткой!». С первой полосы на нее с легкой ухмылкой смотрел доктор Ганнибал Лектер. Кларис судорожно перевернула страницу, едва не вырвав лист.

«Несколько дней назад печально известный доктор Ганнибал Лектер, по прозвищу Ганнибал-каннибал, самостоятельно связался с властями Северной Каролины с предложением сдаться. С его стороны был выдвинут ряд условий, таких как: заключение в одиночной камере федерального исправительного комплекса Батнер, полноценное четырехразовое питание, полный доступ к книгам, а так же свободное ведение деловой переписки и прочее. Правительству не оставалось ничего другого, как согласиться с требованиями известного преступника, так как все силы, направленные на его поимку за этот год не привели ни к каким результатам.»

Дальше шли различные интервью с высокопоставленными чиновниками, обвиняющими Федеральное Бюро в непрофессионализме и халатности, но Кларис это было неинтересно читать. Она задумчиво сидела на том самом плетеном диване, на котором совсем недавно провела несколько волнующих часов с этим непостижимым человеком, и осознавала всю глубину своего непонимания ситуации.

* * *

Кларис усердно работала больше двух месяцев, не позволяя посторонним мыслям лезть в голову, и только когда поняла, что одна конкретная личность перестала вызывать у нее неконтролируемую дрожь, попросила отгул.

Дорога до Северной Каролины заняла несколько часов, в которые Старлинг пыталась выстроить варианты возможного разговора, но они рушились один за другим, как карточные домики от порыва ветра. Зачем? Какова причина? Что есть вещь в сути своей? Без ответа на этот вопрос она не могла спланировать ничего.

Федеральный исправительный комплекс Батнер произвел на нее приятное впечатление — высокие светлые здания, окруженные деревьями, вдали от города — неудивительно, что он выбрал это место. Охранник на входе проверил ее удостоверение и забрал оружие, после вызвал молодого санитара, который взялся ее сопровождать.

— Вы Кларис Старлинг? — молодой человек с любопытством ее разглядывал. — Я читал о вас в газете. О том, что вы нашли Буффало Билла, и помог вам в этом доктор Лектер.

— Да, вы не ошиблись, — дежурно улыбнулась Кларис. На большее ее сейчас не хватало. — С ним нет проблем?

— Что вы, мистер Лектер очень культурный, — весело улыбнулся юноша. — Я ношу ему еду и всякие разные мелочи, и он всегда очень вежливо меня благодарит. Вот мы и пришли. Я подожду снаружи, — Он открыл светлую дверь и пропустил ее внутрь.

Комната оказалась совсем крошечной, с простым зарешеченным переговорным окном, без всяких стекол. Из нее просматривался дверной проем, который, видимо, вел в спальню и остальные помещения.

Не успела Кларис сесть, как в проеме возник доктор Лектер. Он совсем не изменился с прошлого раза, даже одет был не в тюремную форму, а в белую рубашку с коротким рукавом и брюки.

— Добрый день, дорогая Кларис, как приятно, что вы меня не забываете, — он плавно опустился на стул, жестом предлагая ей присесть. — Какие новости в отделе?

— Здравствуйте, доктор Лектер, — опустив глаза, она села, разглядывая отполированную поверхность стола. — Все по прежнему. Мне доверили дело Скорбного Джека, если вы слышали.

— Это вполне вам по силам и без моей помощи, — Лектер тепло улыбнулся. — Вы больше не просыпаетесь по ночам от ужасных звуков?

Кларис в ответ только покачала головой, не доверяя голосу. Да, истекающий кровью Гамп покинул ее, уступив место куда более сильному противнику. Но приносящие наслаждение сны причиняли ей не меньшее беспокойство, чем кошмары.

— Это чудесно, — Лектер подпер рукой голову и совершенно не волновался наступившей тишине, молча разглядывая Кларис.

— Скажите, зачем вы здесь? — она наконец подняла на него взгляд и встретилась со знакомыми светлыми глазами. — Я не понимаю, зачем вы это сделали. Я была уверена, что вы возвратились в Европу.

— Ах, девочка, оправдывать чужие ожидания крайне скучно. Почему я не вернулся на континент? Старушка Европа прекрасна, и объездив ее вдоль и поперек, я собрал достаточно воспоминаний для моего Дворца Памяти. Но жить там постоянно я бы не смог. Знаете, Кларис скрываться от преследования, прятаться и лгать, конечно, увлекательно, но не настолько, чтобы я согласился заниматься этим всю жизнь. Меня ждут мои исследования, мои книги и пациенты. А здесь, как вы видите, есть все условия для комфортного существования. Никакого сравнения с Балтимором, не правда ли?

— Да, — она с трудом разлепила сухие губы, — здесь очень красиво. У вас есть окно?

— Целых три. И из каждого открывается замечательный вид. Я бы показал вам, но, боюсь, санитары будут против.

— Скажите, зачем три месяца назад вы приезжали ко мне? Мне казалось, вы заехали попрощаться.

— Так и было, Кларис, — Лектер ближе подвинул стул и, просунув руку сквозь решетку, провел по ее холодным пальцам. — Это отличное завершение, согласитесь. Умеренность помогает не омрачить яркие моменты жизни скукой. Я вас больше никогда не увижу, но запомню молодой и прекрасной. В моем Дворце Памяти для вас отведена отдельная комната. Не приезжайте сюда больше, Кларис, не нужно портить такое знакомство грустью. Я желаю вам счастья, малышка Старлинг, летите!

Молодой санитар Грэг Морган удивился, увидев в глазах вышедшей Старлинг слезы, но она так светло улыбнулась в ответ на его обеспокоенный взгляд, что он понял — все хорошо.