Нелюбовь к тыкве обязательна (гет)

Шёл последний день октября 1991 года, точнее — уже ночь первого ноября. Хэллоуин. Северус Снейп был голоден, а потому зол. Он и так никогда не отличался мягким и добрым характером, а в этот день — тем более.

Хогвартс накануне Хэллоуина словно сходил с ума со своей безотчётной любовью к тыкве. В этот день готовили только её. Конечно, мясо тыквой не заменяли, но и гарниров других не было. А когда тебя выворачивает от одного вида оранжевого месива, то никакое мясо не поможет. Потому Северус был голоден и очень зол.

И это если не считать того факта, что сегодня он к тому же попал в «тёплые и нежные» объятия милого трехголового пёсика Хагрида — и где тот только нашёл это страшилище! Не сказать, что рана была очень уж серьезной, но нога болела здорово — всё-таки полученные от волшебных животных раны затягивались дольше обыкновенных, почти не реагируя на магию и зелья. Да и вообще, мастеру зелий высшей категории было не особо приятно чувствовать себя котлетой для какой-то шавки, пусть и волшебной

Но на голодный желудок и с разодранной псиной ногой, пусть и залеченной, насколько это было возможно, добросердечной Поппи, не только не спалось, но даже работы глупых студентов не проверялись. А потому Северус решил совершить вылазку на кухню и поискать там что-то, отличное от блюд с праздничного стола. Звать эльфов он поостерёгся: эти жизнерадостные тупицы могли принести и тыкву, а он за себя не ручался — мог и прибить ненароком, потом пришлось бы объяснительную по поводу уничтожения имущества школы писать.

Однако в ту ночь он отправлялся в приют голодающих не один. Преодолевая ещё один поворот, Снейп увидел, как по тёмному коридору крадётся какая-то девчонка. Приглядевшись, он понял, что это гриффиндорка-первокурсница Гермиона Грейнджер. Ободрённый таким успехом — поймать ночью гриффиндорца и испугать до полусмерти, — Северус ринулся к ребёнку коршуном.

— Так-так, — своим самым своим ядовитым голосом протянул он. — Что ночью в школьном коридоре делает маленькая гриффиндорка? — поинтересовался Снейп, нависая над девочкой.

В ответ та подпрыгнула от неожиданности и вжалась в стену.

— Я не услышал ответа, мисс Грейнджер, — наслаждаясь страхом Гермионы, прошипел он.

Тогда она подняла голову и жалобно посмотрела на него. Поймав взгляд девочки, Северус смешался: в её глазах клубился неприкрытый страх. Неужели он действительно был таким жутким?

— Я… Я… тут… — начала Гермиона, но осеклась, увидев предупреждающий взгляд профессора.

— Что-что, мисс Грейнджер? Я не понял вашего мычания, — переспросил Снейп, насмешливо прищурившись. — Говорите внятно, что вы забыли в этом коридоре в первом часу ночи? Или вы решили прийти на занятия самой первой? — уже откровенно издевался он.

Гермиона громко вздохнула и решительно вздёрнула подбородок, от резкого движения спутанные кудряшки разлетелись по плечам. Северус незаметно ухмыльнулся боевому настрою ученицы.

— Я шла на кухню, сэр, — пробормотала она, в последний момент смутившись и растеряв весь свой пыл.

Снейп опешил: оказывается, не он один хотел насладиться стряпнёй хогвартских эльфов в мирное ночное время.

— А что, позвольте поинтересоваться, вы там забыли, мисс? — решил уточнить он. Гермиона спрятала взгляд под длинной челкой:

— Я хочу кушать, — тихо проговорила она, боясь реакции преподавателя. Но, заинтригованная его молчанием, Гермиона неожиданно продолжила:

— У меня странная болезнь — тыквенная непереносимость. Организм отторгает её. Это не аллергия и не отравление. Просто мне становится плохо, когда я ем тыкву, в любом виде. Родители пытались найти причину, но так и не смогли мне помочь.

Снейп недоуменно взглянул на неё и, заподозрив во лжи, приподнял левую бровь:

— Издеваетесь, мисс Грейнджер? Очень умно для одиннадцатилетней девчонки, — протянул он, пытаясь понять: говорила ли она правду или бессовестно обманывала его.

Резко встрепенувшись, Гермиона подняла на преподавателя взгляд и ответила:

— Сэр, во-первых, я не вру, зачем мне это? А во-вторых, мне уже двенадцать, — снова вскинув подбородок, отчеканила она.

Снейпа позабавила её реакция. Двенадцать. Подумать только, было бы чем гордиться…

«Хотя, — заметил про себя Северус, — тебе и в тридцать один гордиться особо нечем. А в ней есть задор, хотя всё-таки слишком много всего гриффиндорского».

— Это, конечно же, многое меняет, — поддел он Гермиону, и та покраснела. — Совсем сегодня ничего не ели? — сжалился наконец Снейп, вдруг вспомнив о том, что на неё этим вечером ещё и тролль напал в женском туалете.

— С утра и в обед пила чай с булочкой. А вечером — ничего, — пробормотала она, боясь поднять на него глаза.

А когда Гермиона всё-таки решилась сделать это, то увидела на лице обычно угрюмого и неулыбчивого профессора зельеварения что-то, очень сильно напоминавшее улыбку. Губы Гермионы растянулись в ответ сами собой, затронув при этом и большие, в половину лица, карие глаза. Заметив мягкую, нерешительную улыбку на её лице, Северус через силу заставил себя не нагрубить девочке.

— Тогда пойдёмте на кухню, мисс, — попытался произнести он это обыденным тоном, правда, получилось не очень. В голосе чувствовалась обычная ирония, но с меньшей долей яда.

— Не шутите, сэр? — переспросила Гермиона, боясь услышать очередную насмешку от преподавателя. — И даже баллов не снимете?

Тот усмехнулся, с удовольствием наблюдая за робкой надеждой, что виднелась в её взгляде, направленном на него — слишком редко кто-то смотрел на него именно так:

— Если будете и дальше разглагольствовать, мисс Грейнджер, то я не только сниму с вас и всего вашего факультета баллы, но и назначу вам отработку.

Рот девчонки захлопнулся автоматически. Внутренне поаплодировав себе, Снейп элегантно развернулся и устремился в сторону кухни. Мантия летела следом, словно прикрывая хозяина от вражеских атак. Но, заметив, что Грейнджер не идет за ним, он остановился и повернул в её сторону голову:

— Второй раз я никогда не предлагаю, — обронил он и двинулся дальше по коридору. Гермиона бросилась за ним.

— Профессор, — услышал Снейп чуть запыхавшуюся Гермиону, — а почему вы ведёте меня на кухню?

— Мисс Грейнджер, а вы хотите, чтобы я отвел вас в Хогсмидское кафе? — поинтересовался он в своей издевательской манере. Действительно, Северус не понимал, чего хочет от него эта девочка.

Гермиона наконец-то поравнялась с ним и пыталась пристроиться к его шагу, чтобы идти вровень. Получалось плохо, так как на один его шаг приходилось три её шага.

— Всё-таки издеваетесь, профессор? — в голосе послышались обиженные нотки, но врождённое любопытство помешало обидеться как следует. — Я же про другое. Почему вы идёте вместе со мной, сэр?

Снейп закатил глаза: эта девчонка могла довести до безумия любого, кто так или иначе долго находился с ней рядом. Даже тролль, пожалуй, стукнул бы себя дубинкой по голове сам, без помощи Поттера и младшего Уизли, если бы пробыл с этой барышней немного дольше.

— А вам так не нравится моя компания, что вы не можете просто помолчать и порадоваться, что вы вообще попадёте на кухню, а не ляжете спать голодной и заработавшей взыскание? — злорадно поинтересовался Северус, уверенно увеличивая темп ходьбы.

«Если девчонке придётся бежать за мной, то и времени на разговоры не останется», — подумал он.

Но, видимо, настырность была еще одной врождённой чертой всех гриффиндорцев, потому что, даже перейдя на тихую рысь, девчонка умудрялась не отставать от него и всё еще продолжать разговаривать.

— Профессор, не хотите — не разговаривайте со мной. Но если вы до сих пор не отправили меня спать и не сняли баллы, то значит, вы этого уже и не сделаете, — самоуверенно пояснила она своё умозаключение.

На мгновение Снейп опешил от такой наглости, а потом вдруг громко рассмеялся и остановился. Гермиона, не ожидавшая от него такой подлости, влетела ему в спину, не успев затормозить, а потому стояла и тёрла правой рукой ушибленный локоть левой.

Удивлённая его весельем, она не замедлила поинтересоваться о причинах столь существенных перемен.

— Профессор, — тихонько позвала Гермиона, — почему вы смеётесь? Я сказала что-то не то?

Её вопросы были настолько непосредственными, насколько таковыми могут быть дети. У Северуса начался новый приступ хохота, который он не смог бы остановить, даже если бы захотел.

— Мерлин, Грейнджер, — отсмеявшись, просипел он, пытаясь восстановить голос, — просто помолчите хотя бы десять минут. Большего я от вас не требую, всё равно бесполезно, — закончил Снейп, всё еще пытаясь откашляться.

Гермиона обиженно кивнула, делая вид, что поняла его. На самом деле она уяснила лишь одно: если она будет молчать, то они всё-таки дойдут до кухни, а значит, сегодня что-то попадет в её урчавший от голода желудок.

Когда эти двое наконец-то дошли до кухни, часы начали отбивать двенадцать часов.

— Ну вот, двенадцать часов дошло только сейчас. А вы говорили… — начала было Гермиона, но, поймав предостерегающий взгляд профессора, осеклась на полуслове.

Махнув ей рукой в сторону одного из пустующих столов, Северус хлопнул в ладоши:

— Хэнни, Готти, Жэни! — позвал он эльфов. — Будьте добры, принесите нам чего-нибудь поесть. Только не из тыквы, — попросил Снейп, когда перед ним появились эльфы.

Малютки радостно запищали и бросились исполнять просьбу одного из хозяев. Через пару минут перед мужчиной и девочкой стояли тарелки с настоящей едой, совершенно не содержащей в своём составе тыкву.

Несколько минут за столом стояла столь желанная для Северуса тишина. Но оказалось, что даже обилие вкусных блюд и тепло от близости камина, не могло сломить любопытную натуру Гермионы Грейнджер.

— И всё же, профессор, почему вы направлялись на кухню? — поинтересовалась она, отрезая от куриного медальона внушительный кусок. — Вы ведь не просто так шли именно в этом направлении? — продолжала допытываться маленькая вредина.

Снейп лишь обречённо вздохнул.

— Мисс Грейнджер, — протянул он, кладя столовые приборы на тарелку, — вы самая неугомонная ученица из всех, кого я только видел. Какая вам разница, что я делал в том коридоре? Может быть, я каждую ночь там прогуливаюсь? — насмешливо спросил Северус и снова взялся за нож и вилку.

Гермиона нахмурилась, и на некоторое время над столом вновь установилась тишина. Наконец, не сдержав исконно гриффиндорские любопытство и желание совать нос в чужие дела, Грейнджер опять предприняла попытку выудить из преподавателя важные сведения:

— Я полностью согласна с вами, сэр, — ввернула лесть в свою заурядную речь Гермиона. Северус подозрительно скривил губы, уже представляя продолжение: — Но всё-таки почему? — закончила она тихо-тихо, словно боялась нарваться на гнев зельевара.

Но, успокоенный плотным ужином, Северус был очень терпелив. Настолько, что решил наконец-то удовлетворить нездоровое любопытство своей ученицы и назвать ей настоящую причину его похода на кухню. Да и кто ей поверит, в конце концов? О нём по школе ходят такие страшные слухи, что первогодки в принципе стараются обходить его стороной и днём, а это бесстрашная девчонка не боится устраивать ему допрос, помахивая при этом вилкой и ножом. Что же его ждёт через несколько лет?

— Если я скажу вам причину, вы будете молчать всё оставшееся время? — поинтересовался он. Гермиона энергично закивала своей кудрявой головой:

— Конечно, профессор.

— Я просто ненавижу тыкву в любых проявлениях. Поэтому каждый Хэллоуин для меня — это кошмар, — признался Северус. — Но имейте в виду, мисс, если хоть кто-нибудь узнает этот сомнительный факт моей биографии, то я без сомнений буду уверен, кто именно открыл свой маленький рот, — припугнул он девочку.

— Ого, — только и протянула Гермиона и клятвенно приложила руку к груди.

То, что сподвигло его на дальнейшие действия, Снейп не смог бы объяснить даже самому себе. Но внезапное ощущение лёгкости, какой-то домашней теплоты, давно забытой, уже невозвратной, заставило его немного пошалить.

— Изимобилис, — прошептал Северус, незаметно для Гермионы махнув палочкой в сторону горки тыкв, лежавшей на одном из огромных кухонных столов. В этот момент горка качнулась и неожиданно рассыпалась.

Гермиона встрепенулась и резко повернулась в сторону странных звуков. Снейп скрыл усмешку и продолжил одухотворенно вкушать свой поздний ужин. И тут глаза Гермионы увеличились, кажется, вдвое: у каждой из тыкв выросло по две пары коротеньких толстеньких лапок, на которых овощи стали разбегаться в разные стороны.

— Профессор, — охрипшим голосом позвала девочка, — вы тоже видите ходячие тыквы?

Северус снова рассмеялся, взглянув на неё, а следом — на улепётывавших маленьких монстров.

— Определенно, мисс Грейнджер.

— Это ненормально, — прошептала она, однако через мгновение продолжила: — И что они собираются сделать? — поинтересовалась Гермиона с истинно детской непосредственностью.

— Конечно, ненормально, — заверил её Северус. — Но так приятно смотреть, как они убегают подальше от кухни. Наверное, мисс Грейнджер, они бегут от школьных эльфов, чтобы их не съели. Вы так не думаете?

Взгляд Гермионы говорил красноречивее всех слов: в этот момент в её глазах Северус увидел столько уважения и восхищения, сколько не видел, наверное, за всю жизнь. И это всё из-за каких-то ходячих тыкв. Смотрели бы на него так, когда он рассказывал о величии искусства зельеварения!

— Профессор, — нарушила тихое наблюдение за убегающими тыквами Гермиона, — а вы так и оставите их, с лапками?

— А почему бы и нет, мисс Грейнджер? — усмехнулся Северус. — Пусть бегут, пока могут. И им хорошо, и нам.

Он понимал, что эта нечаянная забава сегодня сильно пошатнула его авторитет в её глазах, но и повернуть время вспять ему тоже не хотелось. Слишком весело было наблюдать за улепётывавшими от эльфов тыквами. Слишком радостно было смотреть на эту девочку и видеть в её улыбке восторг и солидарность. Этот поздний ужин оказался чем-то большим, чем просто насыщением желудка. Он стал откровением: оказывается, дети тоже могут быть интересными людьми, если так можно было сказать о мисс Грейнджер.

После плотного и давно желанного ужина нестерпимо хотелось спать. С удивлением наблюдая за Гермионой, засыпавшей прямо на ходу, Северус решил проводить её до гостиной.

— Мисс Грейнджер, — каркнул он прямо над её ухом, спугнув сонливость, — пора спать.

— Да-да, сэр, — опомнилась Гермиона, — спасибо за ужин и за то, что не наказали.

— Ох, Грейнджер, — покачал головой Снейп, незримо направляя её в сторону башни Гриффиндора, — кому что, а вам — баллы. Пойдёмте, я провожу вас до башни. А то поймает вас мистер Филч, будете знать, как объедаться ночью в компании со своим профессором, — хмыкнул он, видя растерянность на её лице. Гермиона в ответ тепло улыбнулась и, пробормотав «спасибо», увеличила скорость движения, за что он был ей очень благодарен.

Когда их странная компания дошла до портрета Полной дамы, Гермиона повернулась лицом к Северусу.

— Спасибо вам еще раз, сэр, — искренне поблагодарила она и заметила с детской непосредственностью: — Если честно, с начала года я думала, что страшнее и злее вас, у нас нет учителя. Но теперь я вижу, что вы другой. А за тыквы — отдельное спасибо. Они мне теперь будут сниться с этими лапками, — улыбнулась Гермиона и, назвав пароль, протянула руку к двери, скрывавшейся за портретом. — А какое заклинание вы использовали, сэр? — поинтересовалась она, не сдержавшись.

— Мисс Грейнджер, ваше любопытство не знает границ. Найдёте его сами, а потом расскажете мне, — заявил Северус, глядя в удивлённые глаза девочки. — А лучше — придумайте еще одно заклятие избавления от оранжевых монстров, — совершенно серьёзно закончил он.

Гермиона недоверчиво глядела на преподавателя.

— Зачем? — спросила она. — Вы шутите, сэр?

— Мисс Грейнджер, ведь это не последнее нашествие тыквы. Идите спать, мисс, иначе я, и правда, сниму с вас некое большое количество баллов за все ваши слова.

— Ой, не надо, — пробормотала Гермиона. — Ах, да, доброй ночи, профессор Снейп, — сказала она и скрылась за портретом.

Северус еще какое-то время постоял на том же месте, а потом направился к себе, независимо ни от чего радуясь, что этот вечер подошел к концу. Встреча с Гермионой казалась ему случайностью, принесшей новые эмоции в его день. Он еще не знал, что такие ужины станут ежегодной традицией, плавно переходящей в привычку.

Довольно и сыто усмехаясь, Северус прошептал пароль от своих апартаментов и скрылся за массивной каменной дверью.