Не гриффиндорка (джен)

— Лаванда! — донесся издалека чей-то голос. — Лаванда, последний раз говорю, поднимайся и собирайся в школу!

Я застонала и перевернулась на другой бок, сквозь сон озадачившись, что это за Лаванда. Новая соседка? Возможно. Но женский голос был слишком громким, так что они должны жить совсем близко.

Требовательный стук в дверь заставил меня подскочить от неожиданности. Я резко проснулась, повернулась — и свалилась с кровати. Мгновение я сидела в изумлении, прежде чем осознать кое-что странное.

— Это не моя комната. — И тут же поперхнулась, потому что: — Это не мой голос.

— У тебя три секунды, чтобы привести себя в порядок! — Голос теперь звучал прямо за дверью. На счет три дверь открылась и на пороге воздвиглась незнакомая женщина, неодобрительно хмурясь и уперев одну руку в бок. Она приподняла бровь, узрев меня на полу, но никак не прокомментировала это. — Я зову тебя уже пять минут. Клянусь, если ты не будешь готова вовремя, я отправлю тебя в школу прямо в пижаме. И не думай, что я не сделаю этого. Сейчас же одевайся и спускайся завтракать.

Высказав все это, женщина удалилась.

— Лаванда? Я? — У меня ёкнуло в желудке от этого — безумного, совершенно невозможного — предположения.

Я с трудом поднялась на ноги и поковыляла. Да, я в самом деле ковыляла, потому что по неведомой причине ощущала, будто мои ноги как будто не совсем мои. Глаза увидели девчачий платяной шкаф с зеркалом. Зажмурившись, я помедлила, прежде чем рискнуть и взглянуть на свое отражение. Наконец, я встала прямо перед ним, глубоко вздохнула и открыла глаза.

Волнистые светло-русые волосы, голубые глаза, очень светлая кожа…

— Это не мое лицо, — прошептала я.

И вот тут на меня накатило — не мои воспоминания и знания обрушились на мой разум. Это было слишком много, настолько много, что мои глаза закатились, и я без чувств рухнула на пол.

*

Очнулась я на следующий день, в больнице, наполовину обритая и с заштопанной головой.

— Ты споткнулась и ударилась об угол шкафа, — объяснила вчерашняя женщина, крепко сжимая мою руку. — Из-за этого произошло кровоизлияние в мозг, и пришлось делать операцию, чтобы уменьшить давление. — Она сжала губы и смахнула слезы. — Девочка моя. Я так рада, что с тобой все в порядке.

Я только моргнула, кивнула и сказала, что устала. Она быстро потребовала, чтобы я отдыхала, и подтянула повыше мое одеяло, а потом устроилась в неудобном кресле возле кровати с одним из тех эротических любовных романов, что она любила читать.

Я закрыла глаза, притворяясь спящей, и попыталась понять, откуда я узнала, что именно эта женщина любит читать. Ответ был достаточно прост, на первый взгляд: она была моей матерью… вроде бы.

Каким-то необъяснимым образом я оказалась в мире Гарри Поттера, мире, придуманном Дж.К. Роулинг, и моя душа попала не в кого иного, как в Лаванду Браун.

Моей первой реакцией было полное и абсолютное смятение. Такого не бывает. По крайней мере, за пределами фанфиков.

Моей второй реакцией был восторг. Я была в мире настоящей магии. Я сама была волшебницей. Мне предстоит учиться заклинаниям и зельям и прочим чудесным вещам в Хогвартсе.

И тут я осознала: Хогвартс.

Ой, мамочки.

Так что третьей моей реакцией стал шок, когда я осознала, что мне грозит пойти в школу, которую за семь лет несколько раз посетит Темный лорд, и это не считая череды Пожирателей смерти, смертельно опасных магических существ и ужасающего количества прочих опасностей.

Это была катастрофа.

*

К тому времени, как пришло письмо из Хогвартса, наступили летние каникулы, а мои волосы стали одной длины. Я просто собралась с духом и сбрила их все, потому что эта проплешина посреди волос выглядела довольно нелепо. И сейчас я обросла очень короткими волосами, которые уже начинали виться. Выглядело это не так плохо, как я опасалась.

— Ох, — тихо сказала мама, глядя на письмо, доставленное совой. Она грустно улыбнулась мне. — Я ожидала его этим летом. Хотела бы я, чтобы твой отец увидел его. Он был бы счастлив. Ну, давай же — открой его.

Лаванда была полукровкой, с матерью-магглой и отцом-волшебником. Он был аврором, который выжил в войне и — подумать только! — погиб в автомобильной аварии, когда дочери было шесть лет.

Я посмотрела на конверт так, словно он мог укусить меня, но наконец все же осторожно вскрыла его и развернула письмо. Это было то, что я и ожидала.

— Завтра мы пойдем за твоими школьными принадлежностями, — сказала мама. — Я почти уверена, что помню, где найти эту аллею. С тобой все в порядке?

— Да! Всё отлично. Почему мне не быть в порядке? — На самом деле, я плохая лгунья.

Мама нахмурилась, озадаченно помолчала.

— Просто мне казалось, ты могла бы выказать чуть больше восторга.

— Я в полном восторге!

Я была совершенно не в восторге. Я была в ужасе от этого.

*

Мама была смущена моей огромной покупкой во «Флориш и Блоттс» — прежняя Лаванда была не особой книгочейкой, — но не возражала. Врачи сказали ей, что после пережитой травмы возможны изменения в характере, и это было мне на руку. Мама была готова поддержать меня во всем.

Когда мы вернулись домой, я начала поглощать книги с невероятной скоростью. Я читала все время — каждую секунду каждой минуты каждого часа, что я не спала. Ну, почти все время.

— Не за столом, Лаванда, — рассердилась мама, когда я попыталась читать книгу по магическому праву во время обеда.

Попытка взять книгу по обычаям и культуре чистокровных с собой в ванную привела к тому же результату:

— Ты не будешь читать в ванне! Ты уронишь книгу, и это будет просто растратой денег впустую.

На мою попытку всю ночь читать магическую историю мама только закатила глаза и сказала:

— Нет, Лаванда, иди спать, — и выключила свет.

Вот кроме таких ситуаций меня и метлой было не отогнать от книг. У меня была миссия — и миссия с ограничением во времени. Первое сентября подступало все ближе, и мне было необходимо во всем разобраться к этому сроку.

*

За неделю до запланированного отъезда в Хогвартс я усадила маму в гостиной, сказав, что у меня есть «основания для серьезного беспокойства», которые требуют обсуждения. Она приподняла бровь, но согласилась, казалось, ее развеселила моя крайне рассудительная манера… Ладно, немного чопорная.

Как и следовало ожидать, получасом позднее, когда подготовленная мной речь подошла к концу, она выглядела не столь веселой.

— Здесь, — сказала я, указывая на толстую кипу скопированных и рукописных листов бумаги, — ссылки и заметки обо всем, что я нашла, так что ты можешь проверить.

В глубоком молчании моя мать дотошно прочитала все, потом трясущейся рукой отодвинула бумажную гору.

— Мам?

— Ох, Лаванда, это… — Она потрясла головой, глядя в пустоту. — Твой отец участвовал в этой войне, он боролся за идеалы, которые… которые, по твоим словам, недостижимы.

Я вздрогнула.

— Я… угу… — Я нервно потеребила рукав. — Я имею в виду, Ты-знаешь-кто был убит, и кое-кто из его сторонников попал в тюрьму, хотя многие оправдались наложенным «Империусом», но это мелочи на фоне того, что действительно ужасно. — Я продолжила пересказывать мои находки: — А еще эти законы, которые ставят в невыгодное положение любого, кто имеет магловское происхождение, и плохие карьерные перспективы для всякого, кто не относится к чистокровным, и…

Мама махнула рукой, останавливая меня.

— Да-да… Нет необходимости снова рассказывать все это. Я услышала все с первого раза. — Она прикрыла глаза. — Так что же нам теперь делать? Твой отец заставил меня пообещать, что ты получишь магическое образование, но я больше не хочу отправлять тебя в Хогвартс.

Я облегченно выдохнула. Я не еду в Хогвартс! Я не поеду в школу, где есть как минимум двое волшебников, читающих мысли, и, о да, Темный лорд в роли учителя защиты от темных искусств.

А что касается маминых размышлений о моем магическом образовании, я уже подумала об этом.

— На самом деле, — воодушевленно сказала я и протянула ей несколько листов, — у меня есть кое-какие идеи по этому поводу.

*

Мама отправила сову с отказом от моего обучения в Хогвартсе и подала заявки в несколько других школ, в магических сообществах, которые я сочла более прогрессивными. В итоге, меня приняли в несколько разных мест, но окончательный выбор пал на Австралийскую школу магии.

— Пожалуй, подходящий выбор, — сказала мама удивленно. — С твоим акцентом ты попадаешь в точку.

— Ммм, — только и ответила я, испытывая странную благодарность за эту ужасную травму, которой приписали мое внезапно изменившееся произношение — как и прочие личные изменения.

К счастью, в австралийской школе учебный год начинался не в сентябре, а в январе. Это давало нам с мамой четыре месяца на то, чтобы упаковать все нажитое и переехать за океан. Мы поселились в маленьком домике на побережье.

— Прекрасно. Просто посмотри на все это вдохновляющее и ожидающее великолепие, — завороженно вглядываясь в океан, сказала мама, которая по роду занятий была достаточно успешным художником.

Лично я была не в особом восторге от этого места. Я не любила солнце — все время сгорала. А песок был действительно везде. Океан? Ну, тысячи лет морским тварям куда-то надо было ходить в туалет… Просто если подумать. Однако мама влюбилась в это место и тут же занялась перевозкой всех вещей. И поскольку ради меня она оставила в прошлом целую жизнь — а я вроде как захватила и заместила ее дочь, — я чувствовала, что должна поддерживать ее, насколько возможно, поэтому проглотила свое недовольство.

*

Австралийская школа магии довольно сильно отличалась от Хогвартса, насколько я о нем читала.

Мы не пользовались поездом, вместо этого нам прислали портключи до школы. Место нахождения школы было нисколько не похоже на бодрящие шотландские нагорья. Портключ доставил меня в пышущую жаром красную пустыню посреди континента.

Все мы прибыли одновременно, нас встретил один из наших новых учителей и повел вниз по высеченным в земле ступеням, которые заканчивались в огромном комплексе скрытых подземелий. Воздух здесь был заметно прохладнее, если сравнивать с поверхностью земли. Даже в помещениях, где потолок был зачарован, как в хогвартском Большом зале, например, над квиддичной площадкой или гербологическими садами, температура была довольно сносной.

Уроки были похожи на те, что в Хогвартсе, но здесь не изучали древние руны и прорицание. С другой стороны, тут были уроки волшебных языков, которые меня заинтересовали, а еще обязательный для посещения и очень практический курс маггловедения.

«Вы все должны знать, как выжить снаружи, не рискуя нарушить Статут о секретности, — объяснил учитель, — …и не выглядеть так, словно вы с Луны свалились».

Занятия начинались в девять утра и заканчивались в три пополудни, а потом я отправлялась домой. Для этого предлагались разные возможности, позволяющие приехать раньше или оставаться дольше, но большинство учащихся, подобно мне, предпочитали возвращаться к семье днем. Мои путешествия обеспечивал портключ, приложенный к письму о зачислении, — в форме кольца с школьным гербом.

*

Я завершила свой первый школьный год в Австралии с хорошими результатами.

— Ты в первой десятке, Лаванда, — сказала мама, приятно удивившись, когда я показала ей мой табель. — Я так тобой горжусь!

Мой второй год прошел точно так же; равно как и третий.

На четвертом, когда мои одногодки добрались до конца их четвертого курса в Хогвартсе, «Вестник чародея» — главная австралийская газета, намного более солидная, чем британский «Ежедневный пророк», — сообщил о смерти одного из чемпионов Турнира трех волшебников и намекнул, что по этой причине Мальчик-который-выжил сошел с ума.

Я долго смотрела на улыбающийся портрет Седрика Диггори, а потом отбросила газету. Я чувствовала себя виноватой, но я не могла бы изменить ход событий, не обнаружив своих знаний. А это, несомненно, поставило бы меня в опасное положение. Нет, самое лучшее, что я могла сделать, — и буду делать дальше, — это держать рот на замке. Так безопаснее для меня, и не важно, насколько трусливо это выглядит.

Я не была той Лавандой, которая могла бы… Я не была гриффиндоркой.

— Слава богу, мы уехали из той страны, — сказала мама год спустя, когда возвращение Волдеморта было подтверждено, и еще раз, когда через год было объявлено о смерти Альбуса Дамблдора. Это был мой шестой курс в Австралийской школе магии.

— Ага, — согласилась я.

Это случилось, когда я тряслась перед моими ТРИТОНами — я собиралась заняться педагогикой, волшебными языками или чарами, — «Вестник чародея» наконец сообщил о поражении Волдеморта. Мальчик-который-выжил одержал победу, писали там, при помощи двух лучших друзей, Гермионы Грейнджер и Рона Уизли.

— Лаванда? — Мама снова постучала в дверь ванной, ее голос был полон беспокойства. — Лаванда, с тобой все хорошо?

Меня еще раз стошнило, и только потом я поднялась, чтобы прополоскать рот. Едва я открыла дверь, мама поспешила войти и прижала руку к моему лбу, пока я чистила зубы.

— Ты нездорова?

— Да, — солгала я. — Думаю, что пропущу сегодняшний день.

— Хорошо. Иди обратно в постель. Я свяжусь со школой и предупрежу их.

Снова в постели, закутанная в большее количество одеял, чем было комфортно при австралийской жаре, я тупо смотрела в потолок.

Я не осознавала напряжения, которое постоянно носила в себе, пока оно не рвануло из меня с такой силой, что вывернуло мой желудок. Даже сейчас мои руки дрожали от полного, невероятного облегчения.

Знания, полученные из книг Роулинг, стали наконец практически бесполезными.

И я наконец-то почувствовала себя в безопасности.

Война была выиграна — даже при отсутствии Лаванды, как оказалось, — и мне не требовалось действовать, чтобы изменить ход событий.