Семейный совет (джен)

«Вечно ты со своими фантазиями! Ты мне сына испортил…»

Мама Римма

«Он же мальчик! Сейчас даже девочки пошли шурум-бурумные!»

Папа Дима

«У такой собаки всё должно быть прекрасно: и душа, и причёска, и кисточка!»

Пёс Шарик

«Вот ещё! Стану я глупостями заниматься! Я даже слова такого не знаю — влюбился!»

Кот Матроскин

«Я сам по себе мальчик. Свой собственный».

Дядя Фёдор

— Интересно, куда это дядя Фёдор запропастился? — с угрюмым видом спросил Шарик, неловко забираясь на табуретку и ставя передние лапы на подоконник. — Он обещал купить журнал, в котором напечатали мою последнюю фотографию.

— Это какую? — хрипло спросил Матроскин, снимая повязанную вокруг шеи салфетку. — С бабой Нюрой на скамейке или с каракулями из соседнего двора?

— С каракулями… Что ты понимаешь! Это называется граффити!

— Лучше б они напечатали бабу Нюру. Она добрая и делится семечками. Кхе-кхе… Что за погода? Кажется, меня вчера продуло из форточки.

— Правда, дорогой, ты не знаешь, где дядя Фёдор? — устало спросила мама Римма, делая глоток чая и откидываясь на стуле. — Мне уже спать пора, опять я его не увижу. Вечно он где-то ходит.

— Ещё только девять, — бросив взгляд на часы, папа Дима встал из-за стола и принялся составлять посуду в раковину. — Рано ещё спать, а гулять вполне можно.

— У меня завтра утренний эфир, я должна быть в форме, — сказала мама и закрыла глаза.

— Обычно дядя Фёдор меня берёт на прогулку, а сегодня убежал и ничего не сказал, — проворчал Шарик, вглядываясь в заросший зеленью двор.

Матроскин поудобней устроился на мягком кухонном пуфике и сказал:

— Да зачем ты ему нужен, если он пошёл бить Мишку?

— Как бить? — испуганно воскликнула мама, мгновенно просыпаясь.

— В морду.

— Какого Мишку?

— Не знаю, — зевая, ответил Матроскин. — Какого-то бяшку.

— Бяшку? Ничего не понимаю, — мама выпрямилась на стуле.

— Да, я всё слышал, — стал объяснять Матроскин. — Перед уходом дядя Фёдор громко говорил по телефону. Крикнул: «Мишка, подойдёшь к ней ещё раз — получишь в морду», положил трубку и сказал: «Ох уж эти бяшки!»

— Какие такие бяшки? Дима? — с тревогой спросила мама, глядя на папу.

— Не бяшки, а бэшки, — догадался тот и стал тереть кастрюлю. — Это он, наверное, говорил с Мишкой из параллельного класса.

— Какой ужас! — мама сделала большие глаза. — С Мишкой Шершуновым? Он же отпетый хулиган! Я помню, как этот Мишка лет в семь таскал из почтовых ящиков газеты, поджигал их у дверей в квартиры, звонил и убегал… И в лифте слова писал неприличные.

— Значит, у дяди Фёдора есть веские причины набить ему… лицо и перевоспитать, — весело сказал папа.

— Перевоспитать? — нервно воскликнула мама. — Да этот Мишка на голову выше нашего дяди Фёдора и на карате ходит…

Матроскин лениво поднял голову:

— Да не собирается наш дядя Фёдор никого перевоспитывать… кхе-кхе… Это всё из-за девочки Арины из соседнего дома.

Мама удивлённо заморгала.

— Арины? Такой… курносой, с рыженькими косичками?

— Дорогая, это она в детском саду была с косичками. А сейчас у неё такая короткая стрижка, что от мальчика не отличишь, — заявил папа, домывая последнюю тарелку и вытирая руки о передник.

— И что, этот Мишка обижает Арину? — не унималась мама.

— Нет, не обижает, — пояснил Шарик, отвлекаясь от наблюдения за двором, — совсем наоборот. Ухаживает. Она Мишке нравится. И дяде Фёдору она тоже нравится. Хорошая девочка! Мы по вечерам вместе гуляем: дядя Фёдор со мной, Арина с Альмой.

— Точнее, наоборот, — встрял Матроскин, — дядя Фёдор с Ариной, а ты с Альмой.

— Альма? Кто такая Альма? — спросила мама, потирая виски.

— Бульдожиха, — одновременно ответили Шарик и Матроскин, первый с восторгом, второй с презрением.

— Боже мой, почему кот и пёс знают о нашем мальчике больше, чем я? — вздохнула мама.

— Потому что они проводят с ним больше времени, — папа сел за стол и посмотрел на маму. — Я давно говорю, что кое-кому надо меньше работать.

Мама закатила глаза.

— Или потому что собака — друг человека, — сказал Шарик, внимательно следя за дорожкой к подъезду.

— Собака — это слуга человека, а кот — друг, — просипел Матроскин.

— Да что ты там мурлычешь?

— Тише, Шарик, Матроскин… У нашего мальчика личные проблемы? — спросила мама.

— Кошмар! Ужас и безобразие! — вытянув шею, воскликнул Шарик. Шерсть у него на спине встала дыбом, и мама схватилась за сердце. — Этот безухий Рекс настоящий хам! Роет клумбы, находит все зарытые кости, гавкает на детей, хватает пьяных за ноги, пристаёт к Альме, — сердито рыкнув, Шарик отвернулся от окна и сел мордой к столу. — То есть… Ему очень нравится девочка.

— Кому? Рексу? Опять ничего не понимаю…

— Да нет же, дорогая, дяде Фёдору, — папа погладил маму по руке.

— Ох… И я узнаю об этом последней.

Они вчетвером оказались за одним столом: Матроскин, периодически покашливая, полулежал на пуфике, Шарик с хмурым видом уселся на табуретке поближе к окну, а мама с папой сидели у стены на кухонных стульях. Над их головами висели часы и большая семейная фотография из Простоквашино, сделанная Шариком прошлым летом. За окном начинало темнеть, но из форточки ещё доносились детские крики, лай собак и звонки трамваев.

— Всё так серьёзно? — спросила мама после небольшой паузы.

— У дяди Фёдора всегда всё серьезно, — ответил Шарик. — Мы с Ариной гуляем уже два месяца, пять минут утром, полчаса вечером, а она на него ноль внимания. Дядя Фёдор даже вставать стал раньше, чтобы подкараулить её у подъезда, и вообще, — Шарик гордо поднял голову, — у меня всё под контролем. Я помогаю ему решить проблему.

— Это каким же образом, интересно? — Матроскин скептически прищурился.

— Дядя Фёдор попросил меня подружиться с Альмой и как можно дольше с ней играть. Однажды мы убежали в соседний двор, и там нашли…

— Подожди, — уверенно прервал его папа, — значит, Арине наш дядя Фёдор не нравится?

— Не знаю.

— А Мишка?

Шарик неуверенно махнул лапой.

— Помощничек, — фыркнул Матроскин, — у него всё под контролем… Сам толком ничего не знает. Ну, смеялась эта Арина или нет? Когда девочке нравится мальчик, она всё время глупо смеётся.

— Откуда я знаю? — возмутился Шарик. — Я что, должен был слушать, как она смеётся — умно или глупо? Я выполнял ответственное задание.

Матроскин поморщился.

— Гулял с молодой бульдожихой… Всё понятно. Чего ещё от тебя ожидать? Ты должен был, как я, сказать дяде Фёдору, чтобы он забыл про глупости. Ему нужно четвёрку исправлять по русскому языку.

Но все, даже мама, посмотрели на Матроскина с таким неодобрением, что тот вздохнул и покорно умолк.

— Не будем спорить, давайте лучше решим, как нам мальчику помочь, — сказал папа.

— Давайте держать семейный совет, — предложил Шарик, — Гарсия-Лопесы всегда так делают. Ну, Алехандро, Хосе, Долорес… Из сериала.

— Ох, испортили тебя сериалы! — воскликнул Матроскин. — Говоришь не по-нашему, то тебе пончо подавай, то ранчо.

— Они всех испортили, — сухо сказал папа, косясь на маму. — Но семейный совет — это правильная мысль. Раз уж мы все тут, нужно придумать, как помочь дяде Фёдору подружиться с Ариной.

— Вот бы дядя Фёдор привёл её к нам жить, — мечтательно сказал Шарик. — Арина бы Альму с собой взяла…

Матроскин аж подскочил на пуфике.

— Ты что?! С одной собакой в доме ужиться трудно, а ты про вторую?

— Да, ужиться даже с одной собакой очень непросто, — вздохнул папа.

— Какая собака, какая Арина! — всплеснула руками мама. — Вы так говорите, будто наш мальчик завтра поселит у нас незнакомую девочку. Ему ещё лет десять надо подождать: школу закончить, в институт поступить, на ноги встать, жильём обзавестись. А потом уже о серьёзных делах думать.

Матроскин неуверенно почесал за ухом.

— Меня дядя Фёдор взял к себе жить в первый день знакомства.

— Тебя он взял, потому что тебе жить негде было, — сказал Шарик, — а Арине есть где жить: дом слева, второй подъезд, окно на третьем этаже.

— Не волнуйтесь, — успокоил всех папа. — Никого дядя Фёдор к нам не приведёт. У Арины тоже есть родители. И, я думаю, они будут против.

Шарик грустно вздохнул.

— Вы заметили, что дядя Фёдор в последнее время стал грустный и тихий? — спросила мама.

— Да, он даже в выходные на рыбалку ехать не захотел, — вспомнил папа.

— Это потому что в выходные Мишка всегда выходит во двор, — пояснил Шарик, — и начинает очаровывать Арину. Нужно быть начеку.

— Да, а ещё наш мальчик похудел… бедный, — прошептала мама.

— В сердечных делах по-другому не бывает, — папа постучал пальцами по столу. — Помню, в пятом классе мне нравилась одна девочка, я оборвал для неё все астры с грядки, а она даже спасибо не сказала. А потом пошла в кино с Сашкой Семёновым. Я после этого три дня есть не мог. Тоже похудел. А в седьмом классе… — он вдруг умолк под настороженным взглядом мамы. — Я хочу сказать, что нам нужно срочно что-то придумать, чтобы помочь дяде Фёдору.

Мама поправила очки, окинула взглядом папину упитанную фигуру и вздохнула.

— Наш дядя Фёдор такой добрый, милый мальчик, я за него переживаю. Помнишь, ещё в детском саду он каждое утро просил конфетку, а потом оказалось, что он прятал её в карман и отдавал девочке Танечке?

— Это да, — поддакнул Матроскин. — Со мной он всегда делится самой вкусной половинкой бутерброда.

— А на моей косточке всегда оставляет побольше мяса, — согласился Шарик.

Папа уверенно подвинул стул вперёд и выпрямил спину.

— Хорошо, ваши предложения?

Все ненадолго умолкли, и стало слышно, как тикают настенные часы. За окном кто-то прокричал: «Колька, давай», порыв ветра громко захлопнул форточку, а затем вдруг раздался раскат грома.

— Этого ещё не хватало, — пробормотала мама, поворачиваясь к окну. Тучи почти совсем не было видно, но на улице стало темно как ночью.

Шарик с недовольным видом поёжился и сказал:

— Дядя Фёдор должен подарить Арине какой-нибудь подарок. Но не цветы — он и так уже все клумбы оборвал. Пусть купит… фурминатор.

— Что? — воскликнула мама.

— Фурминатор. Это расчёска такая для животных. Чешешь ею спину или живот — и полезно, и приятно. А что? Арина очень любит свою собаку. Она это оценит.

— Мы хотим помочь дяде Фёдору очаровать Арину, а не тебе очаровать бульдожиху, — проворчал Матроскин. — Лично я предлагаю пригласить Арину на лето в Простоквашино. Свежее молоко, свежий воздух… Я разрешу ей копать мои грядки и убираться в доме.

— Почему бы и нет? — согласился папа. — Свежий воздух никому не повредит. Кстати, с этим… фурминатором тоже неплохая идея. Только это вещь редкая, иностранная, где её достать?

— Я спрошу на работе, — оживилась мама. — Наш Ковалёв часто ездит в зарубежные командировки, я ему закажу, он не откажет.

— Я бы обошёлся без вашего безотказного Ковалёва, — буркнул папа и уставился на царапину на столе.

— Деревня — это не лучший вариант, — продолжила мама. — Кто там будет за ними присматривать?

— Мы! — дружно воскликнули Шарик и Матроскин. Затем Матроскин немного подумал и добавил: — Хотя я не понимаю, зачем за дядей Фёдором присматривать? Он же умный-разумный и с шести лет самостоятельный.

— Нет-нет, — мама нахмурилась. — Точнее, да-да, самостоятельный. Но некоторые вещи отшибают разум.

Вдруг глаза Шарика хитро сверкнули.

— А что, если дядя Фёдор напишет ей письмо? — предложил он. — Романтическое. Это точно поможет. Помните, как Хосе написал Долорес письмо в стихах, и она сразу согласилась встретиться с ним ночью у ручья.

— Ваша Долорес, кажется, весьма легкомысленная особа, — сказал папа.

— Но-но-но, — возразила мама и нежно потрепала Шарика по голове. Зимними вечерами они вдвоём частенько посматривали свой любимый мексиканский сериал, который к весне неожиданно закончился.

Шарик проиободрился.

— Давайте поможем дяде Фёдору написать для Арины стихи.

— Ты сочиняешь стихи? — с недоверием спросил Матроскин. — С каких это пор?

— С тех пор, как встретил Альму. Вот, послушайте…

Шарик задумчиво наклонил голову и продекламировал:

Твоя лохматость — просто чудо,

Когда хвостом виляешь ты,

Пускаю слюни я от зуда

Своей несбывшейся мечты…

В кухне снова воцарилась тишина, которую нарушил стук первых крупных капель по оконному откосу.

— Вот это да, — уважительно сказал Матроскин после паузы. — Тебе не фотографии надо в журнал посылать, а стихи — напечатают на первой странице.

Шарик скромно потупился, приложил одну лапу ко лбу и продолжил:

Твои сильные, крупные лапы

Замечательны и косолапы,

Уши розочкой, в складочках морда,

А как косточку тащишь ты гордо!

В этот момент раздался очередной раскат грома, Шарик жалобно взвизгнул и прервал декламацию.

— Стихи отличные, но, боюсь, дяде Фёдору они не подойдут, — сказала мама, пряча лицо за трясущуюся от смеха спину папы.

— Да, — прокашлялся тот, пытаясь сдержать улыбку и чуть виновато глядя на расстроенного Шарика. — Просто я представил себе лохматую девочку с мордой в складочку и мне стало немного не по себе.

Все рассмеялись, даже Шарик.

В этот момент замок входной двери щёлкнул, и все повернули головы в сторону коридора, который хорошо просматривался из кухни.

— Ой, кто там? — воскликнула мама.

Первой на пороге появилась мокрая собака бульдожьей породы. Она обнюхала коврик у входа, немного покрутилась на месте и, заметив Шарика, завиляла своим крошечным хвостом.

Затем в коридор вошла высокая, симпатичная девушка с очень короткой стрижкой, одетая в рваные джинсы и ветровку дяди Фёдора.

— Здравствуйте, — неуверенно сказала она, кивая внимательно изучающей её компании. — Альма, сидеть.

Собака послушно села, и её короткий хвост стал тихо стучать по полу. Через секунду в квартиру вошёл мокрый дядя Фёдор. Он помог девушке снять ветровку и сказал:

— Проходи, не стесняйся, — взяв девушку за руку, он довёл её до порога кухни. — Знакомься, это моя мама Римма, мой папа Дима, мой кот Матроскин, а Шарика ты уже знаешь. Знакомьтесь, это Арина.

— Оч-чень приятно, — заикаясь, ответила мама.

— И мне, — улыбнулась Арина. — Простите, что без предупреждения.

— Что вы, проходите! Пустяки какие. Может, чаю? — предложил папа.

Шарик тем временем незаметно выскользнул из-за стола и отправился в коридор, откуда вскоре донеслось напряженное сопение.

— Мы решили обсохнуть и переждать грозу, — сказал дядя Фёдор, проводя рукой по влажной шевелюре. Его майка полностью потемнела от дождя. — И от чая не откажемся — правда, Арина?

Девушка неуверенно кивнула и слегка попятилась.

— Попьем в моей комнате, — сказал дядя Фёдор, выпуская руку Арины и направляясь к плите. — Кстати, мама, папа — у меня для вас хорошие новости!

Из коридора раздался радостный лай, мама с папой испуганно переглянулись, а Матроскин замер с открытым ртом.

— Мы с Ариной решили, — дядя Фёдор снял крышку с чайника и стал наливать воду из крана; вода шипела и громко барабанила по металлическим стенкам, ей вторил стучащий в окно ливень, поэтому дядя Фёдор умолк на полуслове. Поставив чайник на плиту, он зажёг газ, повернулся к побледневшим родителям и сказал: — Мы решили, что после выпускного вместе поедем в Простоквашино готовиться к вступительным экзаменам. А в июле поедем в город поступать в институт. Арина тоже хочет стать ветеринаром. Правда, здорово?

Мама с папой радостно закивали, Матроскин пообещал заварить свой фирменный чай, и дядя Фёдор с Ариной ушли в детскую.

— Какой же он у нас молодец, — одобрительно сказал Матроскин, — как животных любит. А теперь станет лечить нас с Шариком — а то у меня постоянно то простуда, то кости ломит. А Шарик вообще от старости сыпется.

Из коридора донеслось недовольное покашливание.

— Хорошая профессия, — сказал папа, поворачиваясь к маме, — и девочка тоже. Дорогая, ещё чаю?

— Можно мне… валерьянки, — попросила мама.

— Пойдём лучше спать, у нас с твоего дня рождения осталась начатая бутылочка Саперави.

— Как же они быстро растут…

Папа увёл маму в спальню, а Матроскин, держась за бок, слез с пуфика, достал из буфета две чашки с блюдцами и стал ждать, когда закипит чайник, прислушиваясь к шуму дождя и тихому, ритмичному голосу Шарика в коридоре. «Уши розочкой, в складочках морда», — расслышал Матроскин. Криво усмехнувшись, он опёрся лапами о подоконник и с философским видом протянул, глядя на грозовые тучи и потоки ливня за окном:

— Ну и дела-а-а. Всё меняется, всё течёт.