Встреть гневом смерть (джен)

Do not go gentle into that good night.

Rage, rage against the dying of the light.

Dylan Thomas, 1914 — 1953

У нас был приказ. Держать долину, несмотря ни на что. Оборонять эту чертову «Серенити» всеми силами, привлечь все возможные ресурсы. Прорыв хотя бы в одной из линий ставил бы под удар оборону Арианарского периметра. Защитить периметр. З а щ и т и т ь долину.

Когда я узнал о приказе от лейтенанта Бейкера, я струсил. Да. Наших бойцов не хватило бы выполнить задачу. Нас было катастрофически мало. Китайские боги, даже со стратегически удачным положением «Серенити» нами бы попользовались, как резиновой сучкой для перепиха.

И все же восемьдесят первый взвод лейтенанта Бейкера занял позицию.

Узкая горная долина была зажата в тисках между двумя хребтами по обе стороны. С востока нас прикрывала высота восемьсот двадцать и огневая группа сержанта Ан Ши. На западе снайперы Берроу и Уорриган заняли высоту семьсот тридцать шесть. Но основной удар принимали на себя мы.

Я бы сказал, что Альянс шел через наши укрепления, как моча сквозь песок.

Но нет.

Серенити защищала нас. А мы не бросали в беде ее.

Я врал. Врал. Врал всем. «Мы не умрем», — говорил я солдатам и отшучивался, мол, мы слишком клёвые, чтобы умереть. С каждым часом, с каждым днем я все больше уверовал в богов. И молился я не за себя, а за этих глупцов, которые стали для меня братьями и сестрами. Чьи задницы я вытаскивал из-под огня. В чьих глазах я развеивал страх своим смехом. Но видит бог или кто там еще сидит наверху, я знал, что умру за Серенити. И я не боялся смерти.

Мэл Рейнольдс не отдал бы свою Серенити. Мэл Рейнольдс не отступил бы. Я — Малкольм Рейнольдс, и у меня, было с чем встретить смерть.

Снаряды взрывались рядом, а нас обстреливали. Пули уже давно закончились, но у нас есть еще вот та пушка. Есть еще мои руки. Моя ярость и мой гнев.

Все возможные ресурсы для удержания долины.

Пункт восемь Дисциплинарного устава Коричневых плащей: «Приказ командира или начальника — закон для подчиненного. Он должен быть выполнен безоговорочно и точно в срок».

— … Зои! Скажи восемьдесят второму.

Зои, наконец, дозвонилась до штаба.

— Они не придут. Командование говорит, что здесь слишком круто. Они отходят. Нам приказано сдаться.

— Но ведь…

Сдаться? Сдаться? После трехдневной обороны? Отдать мою Серенити?

Абзац второй пункта восемь Дисциплинарного устава Коричневых плащей: «Невыполнение приказа является преступлением и карается судом военного трибунала».

Ни за что.

Я хотел верить, что в штабе это решение является тактическим маневром. Но это было не так: прорыв Альянса — это начало конца.

Я знал, что умру за Серенити. Но не думал, что буду умирать вместе с ней. Неподчинение приказам? Когда я встречу смерть, судить меня будет уже не трибунал, а мой собственный суд.

Следующий заряд попал по нашему укрытию, меня отбросило в сторону.

И свет стал меркнуть в моих глазах.

Лучше бы я умер.