Ты боишься темноты? (джен)

Ник старался не думать, что входит в состав его снадобья: сыпал в основу один компонент, добавлял несколько капель другого, зажмуривался и выпивал, не пропуская ни дня. Первый эффект не заставил себя ждать — вскоре начались странные звонки. Звонил домашний телефон, телефон в магазинчике Розали, сотовый Джульетты, сотовый Монро, даже в участке стали обращать внимание на участившиеся случаи «сбоя в сети». Из динамиков доносился белый шум, иногда спектр менялся, и пробивались тихие обрывки чьей-то речи, иногда стояла глухая тишина. Экраны сотовых телефонов высвечивали сообщение о входящем вызове, но ни имени, ни номера, ни даже уведомления о том, что абонент закрыл информацию о себе, не было.

Никто не предупреждал о подобном эффекте, и Ник решил, что звонки, вероятно, являются следствием самовольно изменённой формулы снадобья.

И вот однажды, глубокой ночью, спустя почти неделю, он ответил на один из таких звонков. На экране, как обычно, не было ничего, кроме скудного уведомления «Входящий вызов», а из динамика вначале слышалось только громкое шипение, похожее на шум близкого водопада. Но затем всё стихло, и голос капитана Ренарда отчётливо произнёс:

— Ник, давай поговорим.

* * *

Он не мог не приехать, но чего точно делать не стоило, так это заходить без приглашения, даже с учётом того, что дверь в квартиру оказалась открыта. Подождал бы снаружи, или вышел бы, убедившись, что Ренарда там нет, и не оказался бы застигнут над трупом.

— Какого чёрта? — спросил Ренард, едва шагнув на порог. — Ник, ты… какого… ты где его взял?

— Что значит «где взял»? — Ник удивлённо оглянулся, не поднимаясь с корточек. — Здесь нашёл. Вы что, думаете, я его с собой принёс? Кто это?

— Не имею ни малейшего понятия, — Ренард подошёл ближе и присел рядом. Его куртка поблёскивала капельками воды, на ботинках виднелись налипшие частички травы и ошмётки грязи — свежие, ещё не засохшие. Где бы Ренард ни гулял посреди ночи, это явно было далеко от квартиры, и уж точно бы он не уехал, зная, что лежит у него посреди прихожей. — Он точно мёртв?

Ник покачал головой:

— Безнадёжно: холодный, как из морозилки, пульса и дыхания нет, синюшный, на болевые раздражители не реагирует, хотя внешних повреждений я не вижу.

— Ты кому-нибудь звонил? В скорую или нашим?

— Пока нет… — Они встретились взглядами, и Ник осёкся.

— А как ты здесь оказался? — нахмурился Ренард. — Зачем ты приехал?

Ник грустно усмехнулся, уже понимая, что услышит.

— Вы мне позвонили. Нет?

— Нет, я не звонил.

Они молча уставились на труп и одновременно потянулись к его пиджаку.

— Подожди, — Ренард отдёрнул руку, ненадолго ушёл в гостиную и вернулся оттуда с двумя парами синих латексных перчаток.

Но обыск одежды и тщательное ощупывание тела ничего не дали: ни документов не нашлось, ни причину смерти не установили — аккуратный труп без признаков разложения. Обычный мужчина преклонных лет — седой, лысоватый, с покрытым морщинами лицом.

— Не понимаю, что он здесь делает, — признался Ренард. — И, если его подкинули, почему до сих пор не приехала полиция? Но мне всё равно не нравится, что он лежит в моей квартире, и что кто-то пригласил тебя от моего имени. Думаю, нужно вызвать наших, только…

— Перенести его? — Ник оглянулся на дверь и кивнул. — Далеко понесём?

— В идеале — на улицу, но мимо консьержа не получится, а на лестнице напротив входной двери установлена видеокамера.

— Может быть, на крышу поднимем? Этаж-то последний. Какая разница: подкинули его сюда или сбросили с крыши. Скажу, что приезжал к вам и, когда уходил, нашёл под окнами.

— А зачем ты приезжал ко мне ночью? — вымученно улыбнулся Ренард.

Ник хохотнул, чувствуя себя законченным циником: при трупе было неудобно, но повод выдался слишком хороший.

— А кто сказал, что я приехал не вечером? Когда я проходил через холл, консьержа, кстати, не было — отлучался, наверное.

— Тогда… — Ренард посмотрел на часы и кивнул. — Ты приехал где-то к одиннадцати.

Доставить труп на крышу проблем не составило, если не считать небольшой нервотрёпки: заворачивать в одеяло они не стали, чтобы не оставить на нём лишних волокон, и вероятность, что кто-то из соседей в такой час выглянет в коридор, была исчезающе мала, но всё же не каждый день приходилось избавляться от подброшенного тела. Отправляя его в полёт, Ник старательно гнал от себя чувство вины перед покойным и страх, что кто-то может совершенно случайно оказаться сейчас внизу. Нелепое совпадение — и у них будет два трупа вместо одного.

— Минут через десять позвони, и я тоже спущусь, — сказал Ренард, когда они дошли до лифта. — Посмотрю пока, что там сегодня по телевизору было — может быть, мы какой-нибудь матч смотрели.

— Счёт тоже гляньте, — слабо улыбнулся Ник, — а то матч смотрели — кто выиграл, не знаем.

— Хорошо. Не прощаемся.

Ренард скрылся за изгибом коридора, а он шагнул в прибывшую лифтовую кабину и нажал кнопку первого этажа. Двери съехались, остановились в дюйме друг от друга, словно встретив препятствие, и снова открылись. Ник протянул руку к кнопке, но нажимать не потребовалось — двери закрылись сами, и кабина поехала вниз. Как будто вместе с ним зашёл кто-то ещё. Дурацкая мысль: только что мертвеца с крыши выкидывали, и теперь он косо поглядывает вокруг из-за обыкновенной неполадки. Главное, чтобы лифт не застрял.

Кабину наполняло мерное гудение и почти неразличимое за ним дыхание. Оно доносилось откуда-то со спины, но стоило обернуться, исчезало. Ник досадливо поморщился: игры воображения, всего лишь… Если здесь что-то и есть, оно не тронет его, пока горит свет.

В первый раз лифт остановился на третьем этаже. Ник, вначале не заметив, вышел и не успел вернуться — двери закрылись, пришлось подождать. Коридор здесь был такой же, как на шестнадцатом — длинный, изогнутый, над дверью, ведущей к лестнице, ярко светилась зелёным надпись «Выход». Когда погасли лампы, в течение пяти секунд это был единственный источник света.

Ник влетел в открывшуюся кабину, прижался спиной к дальней стенке и, вдавив кнопку первого этажа, не отрываясь глядел в темноту, пока двери не закрылись. В следующий раз лифт остановился на втором, но этот манёвр Ник заметил, выходить не стал и сразу отправил его спускаться дальше. Третья попытка оказалась успешной, и он вышел в холл. За высокими панорамными окнами чернела пустая улица — фонари не горели.

Ник подошёл к ступенькам и неуверенно остановился. Нужно было спуститься, пройти мимо охранника за стойкой у входа и отправляться в обход здания в поисках тела. Но внизу кто-то был. Мысль, что этот «кто-то» — охранник, не успокаивала, спускаться категорически не хотелось. На улицу тоже идти было нельзя, но он и не дойдёт до улицы.

Когда со стороны стойки послышались шаги, Ник бесшумно метнулся к лифту, задыхаясь, судорожно вдавил кнопку и втиснулся между едва начавшими открываться дверями. Шаги ускорились, заскрипели, затопали — между сходящимися створками успело мелькнуть что-то тёмное и бесформенное, и кабина поехала. Снаружи грохнуло так, будто нечто пыталось пробиться в шахту. Затем всё стихло. Оно ведь может броситься на лестницу.

Ник шагнул к дверям и прижал к ним подрагивающие ладони. Лишь бы не вздумал останавливаться на промежуточных этажах… Быстрее.

Что это вообще было? Не важно, лишь бы ехал быстрее, и хоть бы свет в коридоре не погас.

Лифт поднимался мерно и больше не сбоил.

Коридор шестнадцатого этажа Ник преодолел бегом, влетел в по-прежнему незапертую дверь, захлопнул, закрыл на замок и, обернувшись, вдавился в неё спиной.

В прихожей лежал труп.

— Ник? — удивился Ренард, появляясь из комнаты, и отшатнулся. — Твою мать!

— Это… это что? Это что, близнец его? — заикаясь, выдохнул Ник, тыча пальцем в распростёртое тело.

— По-твоему я их по очереди выкладываю? — Ренард осторожно подошёл к трупу, ткнул носком ботинка и, сев на корточки, повернул его голову. Лицо было то же самое, и одежда та же, и лежал он точно как предыдущий.

Ник с трудом заставил себя отлипнуть от двери и подошёл ближе.

— Но вы были дома. Откуда он здесь взялся?

— Оттуда же, откуда предыдущие два.

— Два?!

— До твоего приезда я успел избавиться от первого, — нехотя признался Ренард. — Уверяю тебя, он был таким же.

— Куда вы его?

— В реку. Ник, — Ренард поднялся, шагнул ближе и встревоженно заглянул ему в глаза, — почему ты вернулся?

Хороший вопрос… Ник перевёл дух и огляделся. Здесь, за крепко запертой дверью, в компании Ренарда — ну да, и с трупом тоже, но это не важно — стало намного спокойнее. Рассказать, что он испугался темноты и шагов охранника? Впрочем, охранник почему-то пытался проломиться в отъезжающий лифт, а сам лифт вёл себя как одержимый дьяволом.

— Не спрашивайте, — вздохнул Ник, чувствуя, как начинают гореть щёки. — Мне что-то не понравилось, не могу объяснить.

— Где не понравилось? Ты до места, где он должен лежать, не дошёл?

— Нет, только до первого этажа добрался.

— И?

— И-и-и… — Ник покусал губу. Нести ахинею не хотелось, но и отмалчиваться было глупо — вот если выкинуть из рассказа всё субъективное… — Мне показалось, что кто-то хочет на меня напасть, но, возможно, он просто тоже хотел успеть в лифт. Страшно, наверное, сидеть внизу одному, когда тут трупы разгуливают.

— То есть пока ты спускался, — Ренард указал на тело, — это поднялось по лестнице, вошло и улеглось на место?

— Может быть, ему здесь нравится? Может быть, он в окно влетел? Мы же не видели падения — скинули, а он спланировал обратно.

— Переждал, когда я зайду, прокрался на цыпочках и лёг. А до этого выплыл из реки и добежал быстрее, чем я приехал. В принципе, тогда ясно, как он успел высохнуть по дороге.

Ник потёр виски.

— Ну должно же быть хоть какое-то объяснение? — вздохнул он и с надеждой посмотрел на Ренарда, но тот обескураженно развёл руками. — Хорошо, если отбросить совсем невероятное… То остаётся какой-то бред. Ну… Ну, предположим, это везен-труп. С одним демоном мы сталкивались, так? Насчёт Ла Йороны я не уверен, может быть, она была материальной, но могла быть и призраком, а Вулканалис — точно не был живым существом. А этот — труп…

— Изначально мёртвый? — уточнил Ренард. Сдерживался, но сарказм всё равно прорвался в его голос. — Меня даже не столько беспокоит его природа, как тот факт, что он решил лежать именно в моей прихожей, а я не готов к подобной смене интерьера.

— Мы можем, конечно, ещё раз скинуть его с крыши… А если это не тот же самый? Оттуда в темноте не видно же ничего. Утром найдём возле дома гору однотипных мертвецов.

— Выйти на улицу и проверить ты не хочешь?

Ник сунул руки в карманы и, ссутулившись, мрачно глянул на него исподлобья.

— Подождёшь здесь? — предложил Ренард. — Проследи, чтобы он не добежал вниз раньше меня, а то размажется об асфальт, и не поймём, сколько их на самом деле было.

— Давайте просто засунем его в лифт, отправим на первый этаж и посмотрим, как будет возвращаться.

— Ник… Ладно, — сдался он, досадливо подняв глаза к потолку. — Не знаю, что мы будем говорить, когда нас спросят, зачем мы это делали, но давай. Сейчас принесу перчатки.

— Да чёрт с ними… — буркнул Ник.

Ренард вздохнул и, махнув рукой, привычно подхватил труп под колени. Ник открыл дверь и взял за руки. В коридоре было тихо и пусто, дом по-прежнему спал. Они добрались до лифта — кабина, так никуда и не уехавшая, сразу открылась — и уложили труп у дальней стены. В голову, как Ник ни старался отвлечься, лезли неприятные мысли: что нападавший с первого этажа уже успел подняться и сейчас стоит за дверью, ведущей к лестнице, что лифт закроется, а они не успеют выйти и останутся там вместе с трупом, или даже выйти успеет только Ник, а Ренард останется. И вдруг труп откроет глаза и встанет? А он там, с ним, заперт в тесном замкнутом пространстве. А Ник один в пустом коридоре — и с лестницы заходит нечто…

Когда они вышли, а лифт без всяких сюрпризов исправно закрылся и поехал, Ник был уже готов вцепиться в Ренарда и попросить ни в коем случае его не отпускать. По спине прокатывались волны липкого пробирающего до костей ужаса.

— Ты в порядке? — Ренард покосился на него и ободряюще улыбнулся. — Жутко?

— Есть немного, — кивнул Ник, еле сдерживая нервную дрожь.

— Если не вернётся, сможем отпраздновать.

Ник тоже улыбнулся и кивнул, хотя сомневался, что сможет расслабиться до утра, впрочем, если хорошо отпраздновать…

Лифт остановился.

— Это не первый этаж, — проговорил Ренард, нажимая кнопку вызова. — Десятый, наверное.

— Двери не открывались, — заметил Ник.

Ренард понажимал ещё немного и вопросительно кивнул на грузовой лифт.

— Нет, — Ник поёжился, — давайте лучше вернёмся. Пусть там лежит. Закроем дверь — посмотрим, как он собирается вернуться.

— Тебе нужно успокоиться, — покачал головой Ренард. — Трупы сами не ходят, скорее всего, их было несколько одинаковых, и кто-то их приносит — не знаю, зачем. Но шутка неудачная.

Он положил руку на плечо Нику и не стал убирать, когда они пошли обратно. О том, насколько это глупо — так трястись из-за чьего-то злого розыгрыша или подставы — Ник решил подумать утром: сейчас имела значение только успокаивающая тяжесть его ладони.

До квартиры оставалось совсем немного, когда за спиной щёлкнул замок, и тихо скрипнула дверь. Ник непроизвольно оглянулся. В коридор выглянул зеленоватый чешуйчатый Живоглот, уставился дикими глазами с вертикальным зрачком — и бросился к ним с пронзительным шипением, обнажив длинные острые клыки. Ренард толкнул Ника вперёд и встретил нападавшего ударом в челюсть. Живоглот отлетел, упал на спину, но тут же поднялся и как безумный снова прыгнул. Новый удар пришёлся в живот, по шее и пинком в бедро — везен откатился и с хрипом поднялся на четвереньки, словно не чувствовал боли.

— Быстро в квартиру! — приказал Ренард, хватая Ника за куртку.

Не заботясь о тишине, сопровождаемые яростным шипением в спину, они с топотом пробежали до двери, захлопнули в четыре руки и едва заперли на замок, как с наружи раздался грохот.

Ник упёрся плечом.

— Нервные у вас соседи, — выдохнул он. По телу прошла вибрация от очередного удара, обрушившегося на дверь.

— Нет у меня таких соседей, — возразил Ренард и вытащил из кармана сотовый телефон. — Думаю, самое время вызвать полицию.

— Согласен.

В дверь снова ударили, но, кажется, тише. Подождали — и ещё раз, совсем слабо, неуверенно. Поскребли когтями. Еле слышно зашуршали, будто водили по ней ладонями, ощупывая. Затаив дыхание, Ник прижался к двери ухом — и вскоре шорох сменился затихающими шагами.

— Какой-то сбой, — сказал Ренард, опуская сотовый. — Гудки идут, потом всё обрывается.

— Я тоже попробую. — Ник достал свой телефон и, обернувшись, почувствовал, как волосы на голове встают дыбом. — Ну слава богу, — пробормотал он, — я боялся, что мы его потеряли.

Ренард оглянулся и попятился к двери. Труп лежал на своём прежнем месте.

Ник несколько раз вставал с дивана и ходил проверить, не изменилось ли чего, пока они не видят прихожую. Ренард даже предлагал перенести труп в гостиную, если Нику так будет спокойнее, но в последнем тот не был уверен. Вряд ли вообще существовал вариант развития событий, при котором ему стало бы спокойнее: видеть труп перед собой не хотелось, не видеть — тоже было неуютно, а если он исчезнет — хоть в окно прыгай. Пока лежит в прихожей, хотя бы точно известно, что больше его нигде нет.

— Предположим, сотовую связь здесь заглушили, — рассуждал Ник, удерживая телефон возле уха. Гудки давно прекратились, таймер на экране утверждал, что звонок принят, но из динамика по-прежнему не доносилось ни звука, и в этот раз Ник решил подождать: бывает же такое — затянувшаяся пауза, а потом всё налаживается. — Но когда её глушат, не должно быть вообще связи с сетью.

Ренард проверил свой сотовый и отложил его на журнальный столик.

— На моём три полоски.

Ник посмотрел на экран и, кисло улыбнувшись, нажал отбой.

— У меня пять. И села батарея. — Телефон согласно пиликнул и отключился. Ник убрал его в карман, беспокойно потёр лоб и, едва сдержавшись, чтобы снова не пройтись до прихожей, обернулся к Ренарду. — Что будем делать?

— Вариантов не так много, — пожал он плечами. — Не сидеть же здесь — поедем в участок.

— Прямо сейчас? Может быть, дождёмся утра?

— Ник, — Ренард улыбнулся, — ты боишься темноты?

Ник опустил глаза и неопределённо качнул головой.

— Обычно — нет.

В гостиной было очень тихо — теперь, когда они замолчали, это стало особенно заметно. Пусть ночью звуков не так много, но они есть всегда: тиканье часов, поскрипывание стен, гудение холодильника, далёкий шум улицы. Впрочем, при закрытых окнах на шестнадцатом этаже улицу могло быть и не слышно, но всего остального тоже не было. Оставались только они вдвоём.

— Да, ты прав, — вздохнул Ренард, — всё это довольно неприятно. Ладно, пока ждём, может быть, выпьем кофе?

— Давайте, — согласился Ник и поднялся с дивана вместе с ним. Чёрта с два он тут один останется даже при том, что кухню от гостиной отделял только большой стол, а то ведь прихожая с трупом окажется как раз между ними.

Ренард деликатно не стал комментировать — кивнул, приглашая, и пошёл рядом. Когда они поравнялись с прихожей, погас свет. Квартира настолько неожиданно погрузилась во мрак, что Ник на мгновение растерялся, поморгал, надеясь привыкнуть к темноте, и медленно повернулся к чёрному провалу коридора.

— Какого?.. — прошептал он. Голос прозвучал беспомощно и жалко. Хоть глаза выколи — не видно ничего.

— Почему так темно? — удивился Ренард. — Как за городом… Проблемы на подстанции?

Ник попятился, задел локтем его руку и замер, напряжённо вглядываясь в прихожую. От зрения сейчас не было толка, а уши улавливали только звук его собственного дыхания. Дышать ещё тише не получалось. Страх гнал кровь по венам, в голове тяжело, до боли пульсировало, взмокли ладони. Наверное, Ренард мог бы сказать ему что-нибудь успокаивающее, но Ник не решился попросить — ведь за разговором они могут пропустить… шаги? Прикосновение его руки немного успокаивало, наверное, Ренард и сам это понимал, потому что, постояв какое-то время неподвижно, в тишине, сжал руку Ника пониже локтя и остался рядом.

Справа грохнул журнальный столик. Ник едва не подпрыгнул и обернулся на звук.

— Что это? — голос сорвался с шёпота на невнятное сипение.

— Телефон ищу, — отозвался Ренард. Оттуда. Издалека. От столика. — Извини, надо было сказать.

Ник медленно повернул голову к тому, кто крепко сжимал его руку. Воздух никак не мог наполнить лёгкие, казалось, он разучился дышать, прирос ногами к полу, забыл, как говорить, как двигаться. Его взгляд остановился на сгустившейся тьме, сердце сдавило в хватке острых когтей… В глубине гостиной вспыхнул крохотный белый огонёк, и Ник заорал.

Свет мелькнул, прыгнул к нему, сильные руки обхватили его за плечи, дёрнули в сторону и потащили. Он обо что-то запнулся, задыхаясь на вдохе, Ренард перехватил его одной рукой, горячая ладонь крепко зажала рот — щёлкнул замок, дверь распахнулась, и они шагнули в по-прежнему тускло освещённый коридор.

Ник судорожно вдохнул, озираясь по сторонам, и дёрнулся от чернеющего за спиной дверного проёма.

— Тише, — прошептал Ренард, — не разбуди.

Он кивнул, не пытаясь освободиться — не был уверен, что сможет не заорать снова — и указал глазами вперёд. Ренард настороженно прислушался к тишине и шагнул, удерживая Ника рядом собой.

Свет за поворотом моргнул и с громким хлопком погас. Замигали две оставшиеся лампы над головами, и Ренард, развернувшись в обратную сторону, потащил Ника к двери на вторую лестницу, ближайшую, ведущую к подземной парковке.

В железной хватке было спокойнее — когда она разжалась, Ник едва не ударился в панику, обернулся, отпрянул от ступенек, но хороший толчок в спину не дал времени страхам. Что там внизу? Не оступиться бы и не полететь кувырком — пришлось внимательно смотреть под ноги. Старались громко не топать, но за собственными шагами всё равно ничего не было слышно. Пролёт за пролётом, вниз, вниз, вниз — спуск казался бесконечным, но здесь хотя бы горел свет.

Десятый пролёт, восьмой, пятый — Ник сбился со счёта. Ступени кончились неожиданно — он вылетел на парковку и обернулся: почему-то показалось, что давно уже слышит только свои шаги… Ренард был рядом — остановился, сгрёб его и снова зажал рот. Вовремя: наверху, парой пролётов выше громко хлопнула дверь.

— Тихо, — произнёс он одними губами.

Ник моргнул, но глаза у него, наверное, были огромные и дикие — идти самостоятельно Ренард ему не доверил, повёл, крепко удерживая за плечи.

Впереди что-то было. Чем дальше они продвигались вдоль припаркованных автомобилей, тем различимее становились звуки. Что-то хрустело, топало, ворчало, хрипело у выезда. Ник пытался замедлить шаг, упирался ногами, но Ренард упрямо тащил его вперёд. До источника звука оставалось совсем немного, когда они наконец свернули под прикрытие знакомого внедорожника, чёрного денали. Остановившись у пассажирской двери, Ренард внимательно посмотрел Нику в глаза и, видимо, решив, что там есть подобие осмысленности, разжал руки. Ник стиснул зубы и, тяжело дыша, кивнул.

Самообладания всё же хватило дождаться, когда он дойдёт до водительской стороны, чтобы открыть одновременно, а потом, забравшись в салон, так же одновременно закрыть, стараясь не сильно хлопать. Заблокировав двери, Ренард огляделся через окна и зеркала — и обернулся к Нику.

— Ты как?

На видимой части парковки по-прежнему никого не было. Не услышали их или не обратили внимания, или пока не нашли… Во всяком случае, никто к ним не спешил. Ник сделал медленный вдох-выдох и прекратил озираться.

— Как? — нервно переспросил он. — Не знаю, как. Мне показалось… там, в квартире, меня кто-то схватил за руку.

— Не показалось, — Ренард хмуро кивнул. — Я это видел.

Ника передёрнуло.

— Что видели? — пробормотал он, непроизвольно ощупывая руку от локтя до кисти. Вроде бы всё с ней было в порядке, только чужое прикосновение из памяти никак не шло.

Ренард помолчал немного, отвернулся и завёл двигатель.

— Давай выбираться отсюда. Не знаю, что я видел. Чью-то руку видел, остальное было в темноте. Вот, — он вытащил из кармана сотовый, отдал Нику, потом открыл бардачок и добавил автомобильную зарядку, — попробуй дозвониться кому-нибудь.

Пальцы словно задеревенели. Ник неловко прижал телефон и шнур к груди, не торопясь выполнять поручение: как бы ещё из машины не пришлось спешно выбираться — единственного телефона им лишаться никак нельзя.

— Отсюда только один выезд? — обречённо спросил он. — Оттуда такие звуки…

— Как будто там едят? — Ренард вырулил с парковочного места и очень медленно направил внедорожник вперёд. — К сожалению.

За большим синим доджем справа заканчивались припаркованные автомобили и открывался угол перед самым выездом. У стены толпились везены — мохнатые и чешуйчатые, в простой человеческой одежде. Часть из них уже оставила чем бы они там ни занимались, два Потрошителя и Кромсатель шли наперерез их внедорожнику, ещё шестеро везенов только разворачивались, роняя с морд чёрные капли. Объехать было уже невозможно. Давить?.. Ренард затормозил в отдалении, и везены пошли прямо к ним.

— Надо же, угадал, — заметил Ренард.

Ник невольно сглотнул и постарался не смотреть в покинутый ими угол. Намерения и возможности приближающейся компании должны были сейчас беспокоить сильнее объеденных человеческих останков.

— Они невменяемые, — пробормотал Ник. — Что с ними случилось? Опять в Портленде Смертоплюй завёлся?

— Не похожи на зомби Смертоплюя: те буйные были, а эти, смотри, никуда не торопятся. Тут что-то другое.

А куда им торопиться, под колёса? Пребывая в полном везенском обличии, каждый, несомненно, хорошо понимал, что делает: один Потрошитель остановился перед бампером, не позволяя уехать, но и не кидаясь на лобовое стекло — не давал повода безжалостно давить. Остальные везены обтекли автомобиль с боков, остановились, заглядывая в окна. До сих пор ни один везенский облик Ника не пугал: подумаешь, прямоходящие звери, птицы, насекомые — разумные ведь и материальные, значит, можно договориться или набить морду. От широкого крокодильего оскала Кромсателя и его немигающего взгляда, закрывших половину бокового окна, Ник невольно сдвинулся на противоположный край сидения. Со стороны Ренарда в салон пристально вглядывался Рыжехвост, прижимаясь грязной мордой к стеклу и оставляя на нём багровые пятна.

Сбоку щёлкнуло. Кромсатель настойчиво подёргал ручку двери, снова заглянул в окно, будто бы не понимая, почему не открывается, и подёргал ещё. Остальные везены пришли к тому же решению и попытались открыть другие двери и багажник.

— Как-то мне не по себе, — признался Ник и с надеждой оглянулся на Ренарда. — Может быть, поедем?

— Они бы ещё постучали, — хмыкнул тот, но и его голос прозвучал так же глухо и неуверенно.

Бесплодные щелчки стихли. Кромсатель, словно внял пожеланиям, поскрёб в стекло когтями. Сзади, в замке багажника, что-то заскрежетало.

Ник огляделся — твари стояли вокруг них кольцом и уходить не собирались.

— Ты тоже это видишь? — мрачно спросил Ренард, указывая вперёд, на лежащие в углу парковки человеческие останки.

На первый взгляд ничего не изменилось — никто новый там не возник, и тело не исчезло. В нём ещё можно было что-то опознать: сохранилась верхняя половина лица, волосы, сплетённые в косу, обрывки старомодной одежды — корсета и длинной юбки, оторванная нога была плотно упакована в высокий кожаный сапог со шнуровкой. Вот с ногой и творилось что-то неладное. Полежав немного, она сдвинулась ближе к телу. Из сапога вытянулся обломок кости, следом, будто тонкие черви, извиваясь, потянулись бурые волокна мышц и алые кровеносные сосуды, и навстречу им — такие же из-под юбки. Сломанный позвоночник сдвинулся, медленно выправляя смятый торс.

Досмотреть, чем это кончится, не дали везены. Постояв ещё немного, они зашевелились и дружно потянулись на правую сторону внедорожника. Кто уже был с этой стороны, упёрлись руками и попытались его раскачать, остальные присоединялись постепенно, и Потрошитель, стоявший впереди, решил поучаствовать не в последнюю очередь. Едва он шагнул вправо, как Ренард вдавил педаль газа.

Ника вжало в спинку. Взвизгнули шины на повороте, и внедорожник вылетел на тёмную улицу.

— В участок, — коротко прокомментировал Ренард, выруливая на пустую дорогу.

Ник молча кивнул, почувствовал, что держит что-то в руках и с удивлением уставился на телефон и зарядку. Нужно собраться. Не так важно объяснить ситуацию, как справиться с ней. Встряхнувшись, он заставил себя отлипнуть от спинки, поставил свой сотовый заряжаться и набрал 911 с телефона Ренарда. Но связь по-прежнему сбоила: вроде соединение устанавливалось, но никто не отвечал. Служба спасения, участок, Хэнк, Джульетта…

— Он меня нервирует, — пробормотал Ренард, глядя в зеркало заднего вида. — Ник, только не пугайся…

Ник медленно обернулся и тяжело вздохнул — наверное, сил вздрагивать уже не осталось, и внутри даже не ёкнуло. На заднем сидении полулежал, завалившись на бок, старый знакомый труп.

Едва рассвело, на улице появились первые редкие прохожие: куда-то спешили, шли по своим делам, не замечая вокруг ничего странного. А странного хватало. За полтора часа до участка добраться так и не удалось. Его вообще не было там, где он должен быть, даже здания не было — вместо него стоял большой торговый центр. И навигатор, как назло, отказался работать — зависал при каждом перезапуске.

— Я даже улицы не узнаю. Это точно Портленд? — не выдержал Ник, оставив как попытки победить его, так и найти за окнами хоть какой-нибудь ориентир, и снова поднял свой телефон. Теперь он звонил всем подряд, чьи номера нашлись в контактах, но до сих пор успешно звонок прошёл только к Ренарду. Прижав свой и его сотовые к ушам, Ник убедился, что связь отличная.

— Если получится вернуться к моему дому, должен быть Портленд, — философски заметил Ренард.

Ник покосился в окно и покачал головой. Сам он уже запутался, и дорогу назад вряд ли бы сумел найти.

— Давайте остановимся и у кого-нибудь спросим, — предложил он.

Ренард невольно улыбнулся.

— Где здесь участок, а то мы на работу попасть не можем?

— Для начала — в каком мы городе, — невесело ухмыльнулся Ник и указал на спешившую вдоль дороги пожилую пару: — Вон к тем поближе…

— С трупом не стоит, — возразил Ренард. — Давай я припаркуюсь, а ты сходишь.

— Поехали дальше, — хмуро оборвал Ник и отвернулся. — Это Стервятники. Как будто в городе людей не осталось, сколько вижу — все везены.

Ренард не стал его переубеждать, молча вернулся на прежний маршрут и набрал скорость. С наступлением утра стало полегче, даже труп на заднем сидении уже не беспокоил — лежал тихо, нападать не пытался, не исчезал, — но после знакомства с компанией везенов на парковке к другим они старались не приближаться. Конечно, это не означает, что все остальные везены тоже безумны, или, может быть, они только ночью сходят с ума, но всё равно не хотелось рисковать лишний раз.

— Вот кстати я ещё не пытался звонить никому из везенов, — Ник запнулся, — кроме вас. И дозвонился же.

— Не вижу связи между везенами и телефонами, — признался Ренард, — но попробуй.

Почему бы и нет, в самом деле? Утро ещё очень раннее, но это как раз к лучшему: если ничего не получится, то он хотя бы разбудит Монро, и уж тот обязательно забеспокоится, что за странный звонок от Ника. Джульетта тоже, должно быть, места себе не находит — наверняка пыталась перезвонить и разыскать его. Входящих вызовов не было, но разве она могла не позвонить? Интересно, у остальных с телефонами всё нормально?

Набрав номер Монро, Ник вслушался в гудки и задумчиво проговорил:

— Я начинаю думать, что это с нами что-то не так. Ладно, представление в одном отдельно взятом доме можно организовать, но изменить улицы… Вдруг нас чем-то накачали, и мы галлюцинируем?

— Одинаково?

— Ну мы же общаемся — галлюцинации подстраиваются под услышанное.

— Ну… — Ренард задумался и, скептически пожав плечами, всё же кивнул: — Не будем отбрасывать и эту гипотезу.

— У нас есть другие? — удивился Ник, и тут в телефоне зашипело.

Он даже растерялся от неожиданности: вместо привычной тишины из динамика доносился громкий шум, будто на звонок ответили с крыла боинга, идущего над облаками — даже Ренард услышал со своего места. Ник поморщился от боли в ухе и включил громкую связь.

— Алло! — позвал он, подняв сотовый ближе к лицу. — Монро-о-о, слышишь меня?

Шипение поменяло тональность и только.

— Монро!

Что-то щёлкнуло, затарахтело, и словно издалека пробился искажённый прерываниями голос:

— Алло?

— Монро! — обрадовался Ник. — Слышишь меня?

— Алло?

— Если связь прервётся… — Ренард не договорил — шипение снова изменилось: стало равномернее, тише, пропал треск.

Ник в отчаянии подался вперёд, склоняясь над телефоном.

— Монро! Слушай, я не знаю, что происходит…

— Ник… — голос потонул в шипении, — …икса… …ги…

— Я не слышу, Монро!

— …жги… …са… со…ги… — шум усилился, заполнил собой всё и вдруг пропал. В полной тишине голос Монро откуда-то издалека, затихая, будто телефон уносили от него в другую комнату, настойчиво повторил: — Ник, сожги Феникса, — и связь прервалась.

— Кого-о-о? — протянул Ник, нажимая повторный набор. Звонок не прошёл.

— Феникса? — удивлённо переспросил Ренард. — Зачем?

— Какого «Феникса»? — Ник указал назад, потом ещё и оглянулся — убедиться, что за разговором труп не пропал. — Это, что ли, Феникс? Ну давайте сожжём.

— Подожди, Ник. Для чего сжигать?

Он пожал плечами и, размышляя, попытался дозвониться Розали — тоже безуспешно: сразу после набора автомат загадочно сообщал, что номер не может быть вызван.

— Монро виднее. Я даже рассказать ничего не смог, видимо, он сам знает, причём лучше нас. Может быть, вот этот Феникс во всём виноват? Пока я не наткнулся на него в вашей квартире, всё было в порядке. Вдруг он влияет на нас, например, телепатически?

— Ник, он мёртв, — возразил Ренард.

— Вот именно, сожжём — ему всё равно… Только не здесь, — Ник покосился в окно, — мы ведь не можем вот так, посреди города, вывалить труп из машины, облить бензином и поджечь.

Ренард еле заметно облегчённо вздохнул.

— Давай немного подумаем, — предложил он, не торопясь сворачивать с главной улицы. — Не надо слепо следовать указаниям неизвестно кого. Ты уверен, что это Монро говорил? Его же едва слышно было. — Ник неохотно кивнул, и Ренард продолжил: — И ладно бы совет был сколько-нибудь логичным… Но при чём тут Феникс? Даже если это он?

— Я так понимаю, Феникс — это везен? Они вот так и выглядят?

Ренард промолчал, но ответ до Ника и сам постепенно дошёл.

— Ах да, — пробормотал он, прикрывая глаза ладонью, — он же мёртвый. Ну, глупость сказал. Я имею в виду, при жизни Фениксы как выглядят?

— Ничего особенного, разве что яркие — оперение красно-оранжевое, клювы и глаза алые.

— И они возрождаются из пепла?

— Это легенда, — улыбнулся Ренард. — Фениксы верят в переселение душ: будто бы они возрождаются в потомках, и их души настолько особенные, что никакую другую Феникс принять не может. Замкнутый круговорот. Они кремируют своих покойных, чтобы освободить, и когда у Фениксов рождается ребёнок, считается, что это вернулся кто-то из предков. Прадед, например. Только вот дети у них рождаются редко, и вид постепенно вымирает: наверное, не все души находят обратную дорогу. Предположим, это действительно Феникс, и его не кремировали… Учитывая их веру, можно понять его желание быть сожжённым и настойчивость в этом вопросе, и я даже готов поверить, что они умеют внушать какие-то образы окружающим и сохраняют свои способности после смерти, но… не проще ли было прийти его родным и попросить нас о небольшой услуге?

— А если они о его смерти не знают?

— Так почему он не сообщил об этом им, почему обязательно нам?

— Может быть, он умер у вас на пороге?

Ренард открыл было рот, но серьёзно задумался, хмыкнул и промолчал.

— Нет, не сходится, — сам себе возразил Ник.

— Почему? — удивился Ренард. — Тоже гипотеза, не хуже других.

— Если он мог внушить что угодно, внушил бы, что его надо сжечь. Зачем было пугать и выгонять из дома? Зачем все эти бешеные везены? И даже если он умер, придя к вам, что, не мог подождать несколько дней, пока его опознают и сообщат родственникам? Они проводят кремацию через пять минут после констатации смерти?

— Он ведь уже был холодным, — напомнил Ренард. — С момента смерти могло пройти очень много времени.

— Тогда тем более не сходится: не мог он умереть у вас в квартире и успеть полежать в холодильнике.

— Тогда вначале выясним, кто он такой. Мы даже не знаем, точно ли он — Феникс, так что повременим с кремацией, хорошо?

Ник кивнул и, отвернувшись к окну, замолчал. Чтобы установить личность их пассажира, им нужно найти участок, а участка нет. И дозвониться ни до кого не выходит. Даже если это не Феникс, то в чём проблема его сжечь? Вдруг он после этого перестанет их преследовать. Но вместо того, чтобы хоть что-нибудь предпринять, они будут плутать по незнакомому Портленду.

Молчание затянулось. Говорить уже просто не хотелось — накатила сонная апатия, и Ник, привалившись к дверце, в полудрёме созерцал улицы, проплывающие мимо. Солнце едва поднялось над горизонтом, окрасив серое небо и стены домов в золото и пурпур. Прохожих стало чуть больше, но разглядеть их Ник не успевал. Должны ведь среди них быть и нормальные люди? Наверное, бешеные везены не ложились спать и первыми вышли на улицы, поэтому и казалось, что остались только они.

Впереди открывался большой перекрёсток, и Ник чуть наклонился к лобовому стеклу.

— Вон туда сверните, — попросил он, вглядываясь за поворот.

— Мы почти вернулись к моему дому, — устало сказал Ренард и указал прямо, — это там, через три квартала.

— А вон там — мой дом.

Они успели проехать мимо, и Ренард, резко сбросив скорость, прижался к обочине.

— Ник…

— Я и сам прекрасно знаю, что его здесь быть не должно, — Ник раздражённо закатил глаза. — Но он там, правда.

— Ну, это не единственная пространственная аномалия, — пробормотал Ренард, разворачивая внедорожник. — Посмотрим.

— Пространственная аномалия? — Ник почесал затылок и невольно улыбнулся. — У меня ещё одна гипотеза есть. Вдруг и правда пространственные аномалии? Поэтому наш труп умудряется так быстро и незаметно перемещаться, все улицы изменились, и связь сбоит. Боюсь предположить, как с этим связан Феникс.

— Не иначе, это проклятие, — с улыбкой поддержал Ренард.

— Сожжём?

— Угомонись.

Придётся отложить этот вопрос… Ник фыркнул и снова припал к окну. Пропустить свой дом он бы не смог при всём желании: как нарочно тот стоял хоть и в глубине улицы, но практически в одиночестве. Справа от него приютился чей-то старый коттедж, слева раскинулся пустырь — высотки, обычные для района Перл, словно расступились от вклинившегося между ними чужеродного участка.

Пришлось немного покружить, разворачиваясь, чтобы припарковаться не на другой стороне улицы: никому не хотелось уходить далеко от машины. Остановились возле клёна, скрыв задние сидения от случайных прохожих. Пока в поле зрения никого не было, но вдруг пойдут — если специально не будут заглядывать, не заметят.

Ник вернул Ренарду его сотовый, свой, отключив от зарядки, убрал в карман, и они вышли на улицу. Пока Ренард обходил внедорожник, Ник успел уйти далеко вперёд: вдруг там Джульетта — хоть поскорее сказать ей, что с ним всё в порядке, или убедиться, что это не их дом, одна только видимость, что её там нет. Поднявшись на крыльцо, он отпер дверь и шагнул в прихожую.

И всё же дом был их: те же куртки на вешалке, те же фотографии в рамках, привычный уютный аромат пионов и лилий, кофе и дерева — и кислый запах свернувшейся крови, подсыхающей на полу перед дверью. Ник запнулся, едва не наступив, и бросился в гостиную.

— Джульетта!

Внизу никого не было. Он влетел по лестнице и, распахивая все двери, оббежал второй этаж.

— Джульетта!

Дом пустовал. Все вещи лежали на своих местах, только в спальне был небольшой беспорядок — уходили в спешке и не заправили постель. Но никаких следов больше не было.

Ник спустился по второй лестнице обратно в прихожую. Над красно-бурыми пятнами уже стоял Ренард, задумчиво разглядывал их и не двигался с места.

— Когда ты уходил, этого не было? — уточнил он, обернувшись.

— Нет, — Ник помотал головой, — я бы заметил.

— А Джульетта была дома?

— Конечно. Она была в спальне… — он замолчал. Джульетта была в спальне?.. Мысли поплыли, спутались, и в лицо словно дохнуло ледяным ветром. Он помнил её образ, но в тот момент она не спала, и за спиной у неё разливался яркий дневной свет. Но… ведь звонок, который, как он думал, был от Ренарда, прозвучал ночью…

— Что? — бесцветным голосом спросил тот.

— Я не помню, как уходил, — пробормотал Ник, судорожно озираясь по сторонам. — Я думал, что помню, но это было днём, а как уходил этой ночью… Чья это кровь?

Ренард огляделся, хмурясь, будто пытался что-то вспомнить. Затем опустил голову, скользнул беспокойным взглядом по рубашке — обыкновенной белой рубашке, в какой был, когда они убирались из окутанной тьмой квартиры, не было времени искать куртку, — и начал её расстёгивать. Пуговицы давались через раз, выскальзывая из нервно подрагивающих пальцев. Края разошлись, Ренард потянул их в стороны — и замер, тяжело дыша и не отводя взгляда от небольшого круглого отверстия в груди.

— Нет…

Ещё одно багровело нутром слева на животе и одно — под ключицей, чистые, аккуратные, бескровные.

Не совсем понимая, что делает, Ник шагнул ближе и, протянув руку, осторожно коснулся раны в груди. Ни крови, ни сукровицы, но по виду — скорее всего, на спине должны быть выходные отверстия.

— Совсем не больно?

Ренард перехватил его руку, отвёл и, ни слова не говоря, вышел из дома.

Ник аккуратно прикрыл дверь и остановился чуть позади, не решаясь приблизиться.

Было очень тихо. Никого вокруг: ни людей, ни машин, только слабый ветер доносил от клёна тихий шелест разлапистых листьев. Улица потонула в алом сиянии солнца, низко плывущего над горизонтом.

— Если мы умерли…

— Мы не умерли, — Ренард обернулся — всё ещё бледный, но теперь он был собран и сосредоточен. — Тех, кто умер, мы видели ночью — они происходящее не осознают. С нами не так… По крайней мере пока.

Ник встал рядом с ним. Наверное, тоже стоило расстегнуться и поискать на своём теле пулевые ранения или нож в спине, но, скорее всего, какую-нибудь жуткую рваную рану, оставленную зубами очередного везена, с которым на этот раз справиться не удалось. А если найдёт, то что тогда? Ник поёжился. Его взгляд снова невольно остановился на пробитой груди, и Ренард, досадливо поморщившись, свёл края рубашки и начал застёгиваться.

— Повреждения серьёзные… — проговорил он задумчиво, касаясь ткани над ранами кончиками пальцев. — Прострелены оба лёгких, повреждён кишечник… Судя по тому, что я уже здесь, дело плохо. Вот с тобой что случилось? Смерть не могла быть причиной: Гриммы — люди, у людей свои дороги, и в этот мир они не ведут.

— В какой «этот мир»? — растерялся Ник и кивнул на багровеющий горизонт: — Это что, не наш?

— Он похож, но здесь нет обычных людей, искажено пространство, иначе течёт время, и всё здесь, даже воля этого мира, враждебно Гриммам, — Ренард вздохнул. — Я должен был сразу догадаться, где мы. Здесь везены продолжают существование после утраты человеческой жизни, фактически — после смерти в нашем мире.

— А кто… — Ник хмыкнул и недоверчиво качнул головой, — отсюда вернулся, чтобы рассказать всё это?

Они переглянулись и, не сговариваясь, шагнули с крыльца. С дорожки, ведущей от дома, не было видно окна задней дверцы внедорожника, как и задумывалось: его надёжно закрывал ствол клёна. Вот будет забавно, если именно сейчас Феникс всё же решил оставить их в покое и исчез…

— Похоже, он не может отсюда выбраться, — проговорил Ренард, на ходу заправляя рубашку. — И нужно его сжечь, чтобы он смог возродиться.

— Может быть, получится передать через него, где мы?

— Ну… при условии, что первым его словом будет не «мама», а «меня просили передать», то ему на это потребуется минимум года полтора. Нет, я думаю, он нам иначе поможет.

— Как? — Ник прибавил шагу и, с трудом поспевая, заглянул Ренарду в глаза.

— Пока не знаю, но если он может вернуться, то вдруг сможем и мы?

— Кажется, его способ нам не сильно подходит: снова пелёнки, бутылочка с соской, заново учиться ходить и говорить…

— Мы ведь не умерли, — тихо, будто для себя, сказал Ренард. — Нам есть куда возвращаться.

За клёном тихо щёлкнуло — ручка заблокированной дверцы — ещё и ещё раз. Ренард взял Ника за плечо и свернул с дорожки.

— Держись за мной, — шепнул он. — Здесь каждый везен будет пытаться тебя сожрать.

— Только ночью, — пробормотал Ник и попытался высунуться — рассмотреть, что там, за деревом: неужели Феникс зашевелился и хочет вылезти. Ладонь сместилась с плеча и упёрлась ему в грудь. Ник обескураженно закатил глаза. — Ладно.

Ренард шагнул вперёд, оттесняя его, и резко остановился. За стволом что-то мелькнуло, послышались шлепки — ладонью по стеклу, явно снаружи, — и существо медленно двинулось вдоль внедорожника. Вначале показались длинная тёмная юбка и носок кожаного сапога — хромая и по-утиному переваливаясь, из-за дерева вышла женщина. Остановилась и обернулась к ним. Верхняя половина её лица была почти нормальной, если не считать безумия в красивых светло-голубых глазах, но на уровне кончика носа пролегала рваная линия, ниже которой начинался тонкий слой едва наросшей кожи, просвечивали мышцы и зубы. Длинная растрёпанная коса задубела от крови и грязи, из-под разорванного, или, вернее сказать, несросшегося лифа виднелся покрытый бурыми пятнами корсет.

— О, господи, — Ник едва не попятился, когда женщина, всё так же переваливаясь, проковыляла к дорожке и остановилась между ними и машиной. — Это она была на парковке.

— Тогда она ещё неплохо восстановилась, — заметил Ренард и, шагнув навстречу, немного повысил голос: — Мисс…

— Во-о-он! — взвыла женщина, агрессивно наклоняясь вперёд. — Это мо-о-ой Феникс!

— Хорошо, хорошо, — кивнул Ренард, поднимая руки и отступая назад, — ваш Феникс. Мне только интересно, зачем он вам?

Женщина замолчала, продолжая раздувать ноздри и топтаться на месте, безумный взгляд метался между Ником и Ренардом, будто она ждала, что сейчас эти воры кинутся к машине с разных сторон и выкрадут её собственность, а она — что она может сделать с покалеченными ногами?

— Во-о-он, — тонко заныла она, плаксиво сморщив лицо.

— Мы уйдём, — пообещал Ренард, — но мне правда интересно: зачем вам Феникс?

Может быть, она и не поверила, но решила, что другого способа отделаться от них нет. По крайней мере, к Фениксу они не кидались, и женщина немного успокоилась.

— Он заберёт меня отсюда, — сердито набычившись, она зыркнула почему-то на Ника, — из этого проклятого мира. Возьмёт с собой.

— А если он нас троих заберёт? — предложил Ник.

— Вон, вон пошли! — снова заорала она. — Не обманешь! Я всё, всё знаю!

— Что знаете?

— Что Феникс только одну душу унести может! Он со мной, со мной сгорит — и я вернусь!

От ора зазвенело в ушах, и накатило раздражение. Ник помотал головой и, шагнув вперёд, безжалостно указал на её одежду обеими руками:

— Куда? Вам некуда возвращаться, вы умерли.

— Я не умерла! — взвыла она в небо. — Меня разделили! Я — Гримм, моя человеческая половина там, ждёт меня, и я вернусь!

— Мне очень жаль, — спокойно возразил Ренард, — но это было давно — люди столько не живут. Вас разделили в начале двадцатого века? — Женщина замолчала и недоумённо уставилась на него. — Сейчас двадцать первый…

— Во-о-он!

— Так, Ник, — Ренард поймал его за локоть и потянул в сторону дома, — пойдём вон отсюда.

— Но…

— Пойдём, — повторил он и уже шёпотом пояснил: — Феникс сам нас найдёт: до сих пор нам не удавалось от него избавиться.

Возле дома, когда они свернули на пустырь и пошли в обход, Ник не выдержал и оглянулся. Всё это время женщина, похоже, смотрела им вслед — проверяла, что не вернутся — и только теперь поковыляла обратно к внедорожнику. Лежал ли Феникс по-прежнему на заднем сидении, с пустыря видно не было.

— Это не может быть совпадением, — заметил Ренард, и Ник, отвернувшись, быстро нагнал его. — Думаю, Феникса отправили к нам специально.

— Специально убили? — опешил Ник.

— Нет, умер он явно ненасильственной смертью. Я имею в виду, кто-то в нашем мире знает об этом Фениксе, о том, что он здесь и не может вернуться, и нашёл способ связать его с нами. Теперь нужно только понять, как проехать вдвоём на одном билете.

Некоторое время они шли в тишине, напряжённо размышляя каждый о своём. Ник честно пытался перебирать варианты, но что толку строить предположения на пустом месте — нужны книги, нужен кто-то знающий, нужен, в конце концов, Феникс. Мысли упорно возвращались к последнему сохранившемуся воспоминанию. Он помнил спальню, помнил Джульетту в соблазнительном шёлковом неглиже, вышедшую к нему из ванной, и не помнил больше ничего — потом была ночь, и был труп в квартире Ренарда. Что бы ни случилось, момент перехода от него ускользнул.

— Меня, наверное, тоже разделили, — вздохнул Ник, устав напрягать память. — Получается, что я — только часть меня самого, и в том мире, в смысле в нашем, есть ещё один я, живой и даже не при смерти. Вы помните, кто в вас стрелял?

Ренард покачал головой.

— Надеюсь вспомнить, когда вернусь.

Вскоре дома впереди расступились, и показалась улица, параллельная той, где они оставили внедорожник. Посреди закрытых магазинов, пустых столиков уличного кафе и тихо шелестящих листвой деревьев была только одна аномалия — Феникс, мирно покоящийся на скамейке у входа в парикмахерскую. Даже руки на груди в замок сцепил — ему бы ещё свернутый валиком балахон под голову, и будет не отличить от спящего бездомного.

— Ну что, — обрадовался Ник, направляясь к нему, — как обычно, я — за руки?

И замер, не дойдя двух шагов. У входа в кафе на противоположной стороне улицы стояли везены. Стояли и смотрели прямо на него, заинтересованно подавшись вперёд, щуря звериные глаза, скаля зубастые пасти.

На плечи Нику опустились крепкие ладони, сжали сквозь куртку и потянули в сторону.

— Идём, — шёпотом проговорил Ренард. — Феникс нас догонит.

— Всё в порядке, днём они не тронут меня, — неуверенно возразил Ник, оглядываясь по сторонам.

Солнца нигде не было. Только там, откуда они пришли, в просветах между домов ещё виднелось слабое малиновое свечение — низко, на самом горизонте. Серое небо заметно потемнело.

— Недавно же был рассвет…

Ренард тоже удивлённо огляделся, задержался взглядом на везенах и потащил Ника в противоположную сторону.

— Рассвет был там, — кивнул он через дорогу. — Когда мы вышли из твоего дома, был уже закат.

— Но ведь даже полудня не было! — возмутился Ник.

— Здесь не бывает полудня — только ночь и краткие часы рассвета и заката.

В горле пересохло. Оставалось совсем мало времени, чтобы убраться с улицы, пока не опустилась тьма, и все местные обитатели не кинулись к нему. Если доберутся… его обглодают, как ту женщину на парковке, и, как она, он не успеет достаточно восстановиться к следующему закату, чтобы суметь убежать и больше не попадаться им. Сколько это может продолжаться?

— Нужно выиграть время, — сказал Ренард. — Продержимся эту ночь, к рассвету придумаем, что делать с Фениксом.

— А если не придумаем?

— Значит, продержимся ещё одну ночь — и придумаем. Нужно только время.

— Нужно добраться до моей машины, — нашёлся Ник. — Она у вашего дома осталась. Попробуем выбраться за город.

— Два квартала… Давай.

Они свернули и, убедившись, что компания везенов так и осталась у кафе, перешли на бег.

За два квартала везены им попадались ещё восемь раз — смотрели издалека, скалились, нерешительно брели следом и, казалось, стягивались со всей округи. Время утекало сквозь пальцы.

Крузер действительно нашёлся на уличной парковке. Вообще-то, Ник не был уверен, что оставил его там — только надеялся: на чём-то же он приехал, не возник же он из ниоткуда перед входной дверью Ренарда. О многом приходилось только догадываться. Где-то между образом Джульетты и осознанием себя в этом мире был ещё телефонный звонок, заставивший его приехать — от кого этот звонок был, и был ли это звонок?

— Садитесь на водительское, — Ник вытащил из кармана ключ зажигания и передал Ренарду. — Если на меня кто-нибудь внезапно выскочит, я не уверен, что не съеду с дороги.

— Главное — руль не отбирай, — невесело усмехнулся тот.

В салоне, при закрытых дверцах, снова стало намного спокойнее, но всё равно нужно было торопиться. Ренард наспех отрегулировал сидение и зеркало, Ник открыл бардачок и принялся выгребать содержимое. Насколько он помнил, или в случае этого мира — надеялся, среди скопившейся там свалки было много необходимых ему сейчас вещей. Первой попалась дешёвая, но вполне исправная зажигалка — и тут же перекочевала в карман куртки, не очень чистый носовой платок — туда же.

Ренард завёл двигатель и сдал назад. Автомобилей на парковке было немного, и всё равно ему приходилось внимательно смотреть в зеркала и оглядываться: непривычный автомобиль, плохая регулировка зеркала заднего вида…

Да где же?! Ник выгреб себе на колени всё, что было в бардачке, и стряхнул бумаги на пол. Наручники нашлись, как раз когда Ренард притормозил, чтобы переключить передачу, но ещё вглядывался назад. Одну его руку пришлось взять и придвинуть к другой.

— Какого чёрта? — Ренард удивлённо обернулся и тряхнул браслетами, притянувшими его запястья к рулю. — Ник, какого?..

Ник покосился на его ноги, на замок зажигания, и, оценив угрозу, вытащил ключ и выбрался из салона. Повезло, что Ренард не ожидал, просто повезло, мог ведь удержать руку и не дать её пристегнуть, мог вдавить педаль в пол и устроить аварию, мог развернуться и двинуть ногой в лицо.

— Ник!

Он захлопнул дверцу, прошёл к бензобаку и, отвинтив крышку, спустил в него скрученный жгутом носовой платок, оставил снаружи только кончик. Теперь оставалось дождаться Феникса.

Пока искал, в какой карман сунул зажигалку, зазвонил сотовый. Ник с удивлением прочитал высветившееся на экране имя и заглянул в салон — действительно Ренард умудрился достать свой телефон из кармана и, удерживая его скованными руками, зло смотрел через стекло.

Ник огляделся по сторонам — ни Феникса, ни менее дружелюбных везенов рядом пока не было — и принял звонок.

— Алло?

— Ник, давай поговорим.

— Давайте, — он переложил телефон в другую руку и, пошарив во втором кармане, наконец нашёл зажигалку, — время ещё есть.

— Какого чёрта ты творишь? — сквозь зубы процедил Ренард.

Ник тяжело вздохнул. Разговаривать, на самом деле, сейчас не хотелось — в груди было холодно и больно, подступающий страх вздыбливал волосы на затылке, требовал немедленно бежать и забиться в какую-нибудь нору, но Феникс не спешил появляться. Наверное, он это делал, когда никто не смотрит. На всякий случай Ник отвернулся.

— Отправляю вас домой, — сказать это ровно, не мямлить, ворочая заплетающимся языком, получилось кое-как.

— Не глупи, мы вернёмся вдвоём.

— Феникс возьмёт только одну душу.

Повисла тяжёлая тишина. Ник подождал немного и даже посмотрел на экран, но связь не прервалась, и он снова поднёс сотовый к уху.

— Мы найдём способ, — пообещал Ренард.

— Если бы он существовал, Феникс следовал бы за мной, — Ник горько улыбнулся: — Понимаете? Вы ранены и вы здесь, значит, дело плохо. Значит, это не вы отправили Феникса, но он упорно следует за вами.

— Ник, чёрт тебя подери, дай мне время, и я найду способ!

— У вас. Нет. Времени. Вы ранены — если ваше тело умрёт, вы не вернётесь.

— Тебе нельзя оставаться здесь. Понимаешь?

Ник всё-таки выключил телефон, обошёл внедорожник и открыл водительскую дверь.

— Да, я знаю, что нельзя, — кивнул он, вглядываясь в потемневшие глаза. — И вам придётся вытащить меня отсюда как можно скорее. — Ник помолчал немного и слабо улыбнулся: — Вы там, когда очнётесь, только не думайте, что это был сон.

— Ты продержишься? — глухо спросил Ренард и, звякнув браслетами, повернулся на сидении — неудобно, но так он мог смотреть на Ника, не выворачивая голову.

— Конечно.

— Ты боишься.

— Только темноты, — усмехнулся Ник и, покосившись на заднее сидение, с сожалением вздохнул: Феникс был уже здесь. Небо окрасилось в тёмно-тёмно-синий цвет, и откуда-то издалека доносились звуки, которые Нику совсем не нравились — ждать было нечего, настало самое время бежать, но бежать не хотелось. — Мне пора, — голос дрогнул. Ник наклонился и порывисто обнял Ренарда за шею одной рукой, прижимаясь щекой к его щеке.

Кожу царапнуло короткой щетиной, по лицу и пальцам разлилась приятная дрожь от прикосновения к тёплой коже и жёстким коротким волосам на затылке, от ощущения живого человеческого дыхания на своей шее. Стоять так можно было очень долго, наверное, бесконечно — наслаждаясь временной безопасностью, но тогда заплатить за это придётся им обоим.

Ник не глядя отстранился и, чиркая на ходу зажигалкой, быстро вернулся к бензобаку. Когда платок вспыхнул, времени совсем не осталось, и он бросился бежать.

Жизнь в больнице подчинялась особому ритму: утренние капельницы и инъекции, приход лечащего врача, анализы, завтрак, сон, посетители с цветами, обед, сон, посетители с цветами, вечерние капельницы и инъекции, ужин и сон-сон-сон.

Просыпался Ренард каждый раз тяжело и неохотно, приходивших его навестить помнил очень смутно — кажется, всех подряд к нему и не пускали, только самых важных или самых настойчивых. Открывал глаза — медсестра меняет внутривенный катетер, открывал глаза — с ним о чём-то разговаривает улыбающийся сержант, открывал глаза — в палате темно, и никого нет, пахнет лилиями и пионами.

Когда он окончательно проснулся, снова была ночь, сквозь жалюзи пробивался яркий свет уличного фонаря, через приоткрытую дверь — приглушённый из коридора. Ренард огляделся, заметил на тумбочке стакан с водой и с трудом подтянул его к себе. Руки слушались плохо, всё тело отзывалось медленно, двигалось тяжело, будто в нём не осталось мышц, хотя визуально — всё было в порядке, просто они разучились работать: слишком мало времени прошло. По неточным подсчётам получалось, что из комы он вышел всего трое суток назад — трое суток, как открыл глаза, как убедились, что он дышит самостоятельно, и вытащили из его тела все трубки. Горло до сих пор саднило.

Кашлять было очень больно, поэтому пил он маленькими глотками, медленно и сосредоточенно, и не сразу понял, откуда доносится тихое гудение. Только возвращая пустой стакан на тумбочку, заметил на ней светящийся экраном сотовый телефон — кто-то из посетителей позаботился и обеспечил ему связь с внешним миром. До сих пор туда сыпались только сообщения с пожеланиями скорейшего выздоровления, и среди ночи никто не звонил.

Имени или номера на экране не оказалось, только значок входящего вызова.

— Да? — хрипло сказал Ренард и, сдвинув телефон, откашлялся. — Алло?

Тишина сменилась далёким шипением и потрескиванием.

— Алло, — повторил Ренард.

Шипение приблизилось и вместе с ним, прерываясь и теряясь в треске, пробился голос Ника:

— Где вы?

— Где? — Ренард покосился на укрытые больничным одеялом ноги и сгиб локтя с выглядывающим между полосками пластыря портом катетера. Нет, сомнений быть не могло. — В больнице…

— …ись?

— Что? Ник, я не слышу.

Шум усилился, поменял спектр. В шипение, треск и шорохи вплелось нечто далёкое, похожее на вой или крики, голос Ника выныривал из него и тонул снова, среди невнятных обрывков разобрать удавалось лишь отдельные слова.

— Ник, ты где?

— …мне… сь… пока здесь нет… п…ности…

— Ник.

— Капитан? — сказал тот же голос со стороны двери.

Ренард поднял голову. У входа стоял Ник, и ни намёка на сотовый в его руках не было. Настороженно оглянувшись, он вошёл, прикрыл за собой дверь и приблизился к кровати.

— … темноты, — сдавленно прошептал Ник сквозь шум в динамике, и связь прервалась.

Ренард медленно опустил телефон, не отводя взгляда от того, кто стоял перед ним.

— Звонок с того света? — догадался Ник и, вздохнув, присел на краешек стула. — Я надеялся, их больше не будет. Вы не против, что я так поздно? К вам днём не пробиться, и я решил зайти, по старой привычке, ночью.

— Ты приходил ночью? — Ренард поднял подушку выше, упёрся в постель руками и, с усилием подтянув ноги, сел. — Зачем?

— Ну… — Ник поджал губы и смущённо посмотрел в потолок. — Это не так просто объяснить, если вы ничего не помните.

Голова кружилась, и Ренард откинулся на подушку: так было легче и голове, и до сих пор до конца не зажившим лёгким.

— Я помню, — заверил он, горло из-за долгой интубации першило — и голос снова перешёл на хрип. — Ты нашёл Феникса?

— Фениксы нашли меня, точнее, их привёл Монро. У них умер отец, и они ждали его возвращения — как раз была их очередь зачать ребёнка. Но он всё не возвращался, как они сказали, из-за того, что в тот мир ушли немёртвые. Ждать, пока немёртвые станут мёртвыми, они не могли: иначе бы очередь ушла к другой семье Фениксов… В общем, это не важно. Важно то, что Феникс мог вернуть оттуда одну душу.

— Почему мою?

— Врачи не сказали? — удивился Ник и, немного помолчав, неуверенно пробормотал: — Может быть, ещё не успели… Не знаю, наверное, не стоит… Хотя ладно, всё равно узнаете. Во время операции у вас остановилось сердце — вас вернули, но… слишком поздно: мозг пробыл без кислорода очень долго. Я спросил Фениксов — они ответили, что нужно возвращать душу, душа всё исправит. Была только одна небольшая проблема: связь с тем миром устанавливается через прах Феникса — его нужно добавлять в несложное снадобье и выпивать. Но как вливать снадобье вам, пока вы в коме, я не придумал. Даже если через зонд, то тут повсюду бдительный персонал — кто бы мне позволил?.. Ну-у-у и-и-и… я решил попробовать связать вас с Фениксом через меня: подмешивал в снадобье вашу кровь. Поэтому и приходил сюда ночью. — Жёлтый луч с улицы упал на его лицо и высветил тёмные потусторонние глаза. — Я действительно рад, что та часть меня правильно истолковала мои намерения.

По ладони пошла мерная дрожь. Ренард медленно повернул телефон светящимся экраном вверх — без имени и номера, только значок входящего звонка с того света. Дышать было тяжело, наверное, не следовало подниматься и даже сидеть, пока тело не оправилось от долгой безнадёжной комы.

Звонок шёл, не обрываясь, долго и упорно, наполняя палату надрывным гудением.

— Тебе нельзя было там оставаться, — тихо проговорил Ренард, проводя пальцем над кнопкой приёма вызова.

Ник осторожно забрал телефон из его ладони и нажал «отбой».

— Меня там и нет, — улыбнулся он. — Я здесь.