Северус Снейп и Малыш-который-выжил (джен)

Северус отнюдь не рвался на работу. На самом деле, условия, на которых его наняли, больше походили на эмоциональный шантаж — но суд вряд ли сочтет это за оправдание. Дамблдор, услышав об этом, округлил глаза и заявил:

— Едва ли наша договоренность имеет юридическую основу; однако, если возникнет желание, ты, разумеется, можешь обратиться в суд.

Козел. Сомнительные там условия или нет, факт остается фактом: Северус согласился. И, раз уж он собрался работать, то, черт побери, справится с этой работой.

— Спасибо, мне думается, что хватит уже таскать по системе мое грязное прошлое, — ответил Северус. — Все, что мне сейчас нужно — так это адрес мальчика.

— Зачем же? — спросил Дамблдор, притворяясь удивленным.

— До меня дошли слухи, что после гибели родителей вы отправили его к сестре Лили, — Северус не знал, что за муха ее укусила, но тем вечером Минерва будто задалась целью пожаловаться буквально на каждую мелочь, что раздосадовала ее за последние десять лет. — Я не доверяю Петунии ни на кнат, — Северус сделал паузу, прикидывая соотношение своих невеликих накоплений и характера этой особы, и сделал поправку: — Меньше чем ни на кнат.* Я считаю своим долгом навестить мальчика и убедиться, что уход за ним теперь осуществляется должным образом.

Северус полюбовался тем, как выражение лица Дамблдора во время этой речи становится все более и более растерянным, и с ухмылкой закончил:

— Это вас удивляет?

— Скорее, радует. Радует и дает повод для гордости, — поправился Дамблдор и одарил Северуса такой улыбкой, что тот счел ее... в высшей степени раздражающей. — Признаюсь, я считал, что, раз ты видишь в Гарри черты его отца, то задачу эту для тебя по-настоящему трудно выполнить.

— Прошу прощения, что не оправдал ваших ожиданий, — сказал Северус. Язвительность и сарказм дались ему легко, но осознание того, что им могут гордиться не за успехи на магическом поприще, а за то, кто он есть, выводило из равновесия.

— Не стоит, — веселости Дамблдору не убавил даже резкий тон Северуса. — Мне так редко доказывают мою неправоту, что это даже освежает.

— Адрес, — напомнил Северус.

— Конечно, — ответил Дамблдор. — Дом номер четыре по Тисовой улице, что Литтл-Уингинге, графство Суррей.

По мере того, как он говорил, слова возникали в воздухе перед ним, и взмахом волшебной палочки Дамблдор отправлял их на клочок пергамента, который потом и вручил Снейпу.

— И последнее, прежде чем ты уйдешь, — сказал Дамблдор. — Постарайся не провоцировать Дурслей. Я понимаю, вы с Петуньей не ладили, но ты лучше всех должен понимать: люди могут меняться.

Северус закатил глаза:

— Я постараюсь не спорить без необходимости.

Дамблдор вздохнул, по-видимому, хорошо знакомый со значением этой оговорки про необходимость.

— Очень хорошо. Я доверяю тебе, Северус.

Вот ТЕПЕРЬ это определенно эмоциональный шантаж.

ПРИМЕЧАНИЯ:

* в оригинале идет игра слов: "I trust her as far as I can throw her." — но, оценив свои силы и костлявую тушку Петуньи, он поправляется: — "Less far as I can throw her." У нас идиомы про недоверие — такой, чтобы была связь с выкидыванием, выбрасыванием и прочим физическим воздействием — вроде как нет. Если подскажете, буду рада исправить.

"Если взглянуть на произошедшее, доверие Дамблдора было неоправданным," — подумал Северус, придерживая подмышки поганца, который, к счастью, перестал извиваться. Северус безжалостно подавил эту мысль в зародыше: нет, он был прав, когда забрал Поттера из дома Дурслей. И даже если не прав, то теперь не вернет. Что сделано, то сделано, и нет смысла ковыряться в прошлом и всяких сослагательных наклонениях. Был своеобразный парадокс в том, что именно Северус выступил в поддержку этого, но Снейп, питавший глубокую неприязнь к любого рода парадоксам, его проигнорировал.

Дамблдор поднял голову, когда Северус возник в его кабинете, и выглядел он удивленным, причем не тем фактом, что Снейп вернулся с Малышом-который-Выжил — его он держал на расстоянии вытянутой руки, как нечто скверное и дурно пахнущее. На самом деле, Поттер вонял — до ужаса, но Северус, конечно, не имел ни малейшего намерения сменить ему подгузники. Дамблдор мог с этим справиться.

— Я понимаю, что все прошло не так хорошо?

— Они заперли его в чулане под лестницей, — отрезал Северус.

— И ты, прежде чем похитить ребенка из дома, разумеется, убедился, что это не наказание за какой-то проступок со стороны Гарри, — заметил Дамблдор; тон его был сух, но за ним угадывалось некое предостережение.

— Мальчику два года, что он мог натворить? — сказал Северус.

Дамблдор удивленно приподнял бровь:

— Полагаю, ты встречал не так много двухлеток.

— А вы? — спросил Северус. Дамблдор, признаваясь, ответил невнятным: "М-м-м" и стал ждать продолжения.

— По всем признакам, чулан всегда был его спальней, — сказал Северус. — Что же касается похищения, я не думаю, что его можно признать таковым — учтите, когда я заявил о своем намерении забрать Поттера из-под их опеки, они сказали, что были бы рады избавиться от мальчика и от тяжкой обязанности "выколачивать из него дурь".

Глаза Дамблдора, обычно мягко мерцающие, сверкнули алмазами, и Северус почти услышал, как от гнева этого человека потрескивает воздух.

— Они причинили боль Гарри? — потребовал он ответа.

Гарри, который до этого момента сидел тихо, занятый разглядыванием комнаты, захныкал и начал вырываться из рук Северуса. Скорее всего, он хотел уйти и спрятаться, как он делал прежде, когда его дядя выходил из себя. Дамблдор тут же убавил накал страстей:

— О, Гарри, прости. Я не сержусь на тебя, мой дорогой мальчик.

— Хороший мальчик, — настойчиво сказал Гарри.

— Да, Гарри, ты очень хороший мальчик, — согласился Дамблдор. Гарри всхлипнул еще пару раз — и позабыл о всех бедах, когда Фоукс устроил для него целое представление: распростер крылья и перелетел со своего обычного насеста на спинку дамблдорова кресла. Поттер явно решил, что это самое захватывающее зрелище и снова погрузился в изумленное молчание.

— Прошу меня простить за потерю самообладания, — на этот раз Дамблдор адресовал свои извинения Северусу, но тот их отверг. По правде говоря, он счел внезапный всплеск негодования обнадеживающим. Он не предполагал, что Дамблдор мог не знать об условиях, в которых находился Гарри, но... В случае Дамблдора вопрос неосведомленности никогда не поднимался — проблема была не в том, что он знает больше, чем говорит, а в том, насколько больше.

— Я не нашел следов физического насилия, хотя посоветовал бы Поппи поискать их. Тем более, что они, подозреваю, и кормили его неправильно — он едва ли весит больше стоуна*.

Но больше стоуна или меньше, а долго его на вытянутых руках не продержишь, так что Северус подошел к столу Дамблдора и бесцеремонно усадил малыша на середину.

— Полагаю, в следующий раз вы найдете для Поттера кого-то получше, — с угрозой в голосе заявил Северус и вышел.

Собственно, поэтому он не видел, что произошло дальше. Гарри повернулся к Дамблдору и с полной серьезностью и торжественностью своих двух лет выдал: "Чудак". Потом он сосредоточился и добавил: "Бука"**.

— Согласен, Северус недружелюбный, — с неменьшей серьезностью ответил Дамблдор. — Но не волнуйся, Гарри, у меня есть план.

Дамблдор задумчиво постучал по носу и чуть поморщился:

— Этим мы и займемся. Как только Поппи сменит тебе подгузник.

ПРИМЕЧАНИЯ: Гарри весит едва ли больше /стоуна/. Stone — это не только камень (как обыгрывается в следующем предложении), но и английская мера веса, равная 14 фунтам или, что более привычно для нас, 6,35 кг. Иногда его еще называют "стандартный" стоун. И, для справки, в два года ребенок должен весить где-то 12,5 кг. Если считать по советской еще прикидочной формуле. Для такого дефицита массы тела Гарри непозволительно здоров, но оставим это на совести автора.

А, и двухлетний Гарри называет Северуса "bird". С одной стороны, это созвучно "nerd", с другой — на сленге bird может использоваться в значении "человек со странностями".

Самое интересное с обычным вроде прилагательным funny. Помимо "комичного" и "забавного", у него есть и значение "странный" (даже выражение существует — "funny ha ha or funny peculiar?") и — особенно после глагола — "недружелюбный". И, чтобы уж до кучи, "чокнутый" и "подозрительный" (в смысле, "Тут пососедству что-то подозрительное творится").

Северус немного ослабил хватку, пытаясь держать Гарри так же, как делала это Молли Уизли. Каким бы негодным он не считал это семейство, Северус не мог не признать, что у Молли обладала большим опытом в этом вопросе. Однако Северус еще не уверился в том, что приемлет этот метод. Конечно, держать ребенка на руках было легче, но Гарри увлеченно возился с волосами Северуса, и позиция его только поощряла к этому занятию.

Дамблдора не было в кабинете, когда Северус вернулся, но достаточно было позвать его, чтобы директор вышел из своих апартаментов.

Когда он заметил Гарри на руках у Северуса, вид у него стал одновременно удивленный и обрадованный.

— Здравствуйте, Гарри, Северус. Это просто дружеский визит или же вы обнаружили некую неизвестную ошибку, лишающую Уизли способностей к воспитанию?

— Даже если бы я был склонен к "дружеским визитам", то с чего бы, черт дери, я делал бы это с Поттером на буксире? Мальчишка... Поттер, прекрати немедленно! — Северус успел прежде, чем Гарри отправил в рот зажатые в кулачке волосы Северуса. Снейп вытащил из кармана врученную Молли Уизли пустышку и предложил ее Гарри. Поттер посмотрел на нее с недоверием, но все же позволил сунуть ее себе в рот и нерешительно начал ее сосать. Видимо, счел ее приемлемой, хотя и куда худшей, заменой волос Северуса.

— Как я уже говорил, этот мальчишка — катастрофа. Уизли не справятся с ним, — осуждающе произнес Северус.

— Не знаю; как я слышал, Билл Уизли хорошо воспитан, — сказал Дамблдор, ссылаясь на единственного ребенка Уизли, уже посещающего Хогвартс.

— Какая-то аномалия, я уверен. Из дом похож на зоопарк. В один момент я был уверен, что Поттера затопчут насмерть.

— Уверен, Молли и Артур вмешались бы, прежде чем все зашло бы так далеко, — сказал Дамблдор. В его голосе угадывался смех, хотя Северус не видел ничего забавного в том, что Мальчик-который-Выжил будет затоптан стаей диких детей. Кроме того, хоть Молли Уизли могла бы заступиться за Гарри (что она и сделала), но Артур Уизли был недопустимо безразличен со своим "мальчишки есть мальчишки".

— Ну, у меня нет намерения оставлять благополучие Поттера на волю судьбы, — сказал Северус. — Уизли просто неприемлемые опекуны.

— Полагаю, ты эксперт, и я должен доверять твоим суждениям, — сказал Дамблдор, и Северус снова нахмурился. Вероятно, то, что он подходил к выбору опекунов Поттера с капелькой здравого смысла и хоть какими-то стандартами; что он был единственным, кто готов был приложить усилия к проверке опекунов, и что он не просто "надеялся", не делало его экспертом. Может, стоит почитать что-нибудь по этой теме...

— Да, должны, — твердо ответил Северус, не показывая своих внутренних сомнений.

Он подошел к Дамблдору, намереваясь отдать тому Поттера. Сначала Поттер не хотел идти, но как только Дамблдор взял его, он вдруг воспылал страстью к директорской бороде; он сгреб пряди обеими руками и, выплюнув соску, затолкал в рот кулак.

Дамблдор усмехнулся и вынул волосы изо рта Гарри.

— Он очаровательный ребенок, не правда ли?

Северус не видел причин снисходить до ответа — это просто смешно.

— Вы оставили его с оборотнем? — прошипел Северус. Ему хотелось наорать на Дамблдора; этот человек, безусловно, того заслуживал — после того идиотского трюка, что он провернул, но, к сожалению, сейчас это было невозможно. Поттер видел десятый сон, когда Северус появился, чтобы спасти его от Люпина — который подозрительно покладисто отпустил Северуса вместе с Поттером. Стоит подумать об этом на досуге. Мальчик ненадолго проснулся, когда Северус поднимал его, но сейчас с ним, без сомнения, все было в порядке: он тут же уснул у Северуса на руках.

— Ремус был хорошим другом Джеймса и Лили, прежде чем они покинули нас, — заметил Дамблдор.

— Как и Сириус Блэк, — огрызнулся (тихо) Северус. — Собираетесь ему следующему отдать Поттера?

— Не смеши меня, Северус. Азкабан не место для двухлетних.

— А убийца — подходящий опекун? — спросил Северус прежде, чем заметил мерцание глаз Дамблдора и подергивание губ. Его дразнят.

Ну, это совершенно неприемлемо. Единственный человек, кому когда-либо было позволено дразнить Северуса — это Лили. И, как Северус допускал, юный Поттер — но только потому, что он еще мал и нельзя ожидать, чтобы он понимал это. Кроме того, он еще восстанавливался после причиненного Дурслями насилия; можно было сделать некоторые послабления.

— Опека Поттера — не шутки, — сказал Северус.

— Уверя тебя, мой мальчик, я крайне серьезен, — ответил Дамблдор, и, похоже, именно это он и имел в виду.

Северус прищурился:

— Если вы серьезны, то ясно, что вы не в состоянии выбрать адекватный дом из имеющихся совершенно ужасных.

— Звучит немного резко, — указал Дамблдор.

— Парочка садистов и оборотень! — озвучил Северус два самых кошмарных выбора Дамблдора.

— Очевидно, я понятия не имел, что Дурсли станут вести себя подобным образом, и едва ли я планировал оставить Гарри с Ремусом в ночь полнолуния. И, вне зависимости от этого, — Дамблдор отмахнулся от его объяснений.— Если ты говоришь, что Ремус не годится, то он не годится. Я найду кого-нибудь другого.

— Найдете, — согласился Северус. Даже если Дамблдор и не был особо внимателен в этом вопросе, он неплохо выбирал людей, готовых принять Гарри, и передавал право опеки без всякой юридической возни и общественного резонанса. — И, когда найдете кого-нибудь, приходите ко мне, и если я сочту их подходящими опекунами, я позволю Поттеру жить с ними.

— Так ты позаботишься о Гарри до того момента? — спросил Дамблдор.

— А у меня есть выбор? Кто-то же должен проверить ваших кандидатов, — ответил Северус.

— Разумеется, — кивнул Дамблдор, не замечая — или не обращая внимания — на шпильку в свой адрес. — Уверен, Гарри прекрасно проведет с тобой время.

— Я делаю это не ради его удовольствия, — заявил Северус, хотя Дамблдор выглядел так, будто считал иначе. Так что Северус собрал все свое достоинство — или столько достоинства, сколько мог, неся на руках спящего ребенка, напустившего ему слюней на плечо — и сказал: — Теперь, простите, мне есть чем заняться.

Ради сохранения здравого рассудка он сделал вид, что не слышит приглушенный смех Дамблдора, и направился вниз, чтобы уложить Поттера. Сон очень важен для мальчика его возраста, так во всех книгах написано.

— Гляди! — воскликнул Гарри. Убедившись, что Северус смотрит — не то что бы он был настолько глуп, чтобы оторвать взгляд от двухлетнего сорванца, который упорно хочет подняться по лестнице самостоятельно — Гарри повернулся и опустил обе руки на две ступеньки выше той, на которой стоял. Опираясь на руки для равновесия, он переместил на следующую ступеньку сначала одну ногу, затем вторую. Прочно встав на ноги, Гарри оттолкнулся руками и выпрямился — снова. И, сияя гордостью, повернулся к Северусу.

— Да, ты, бесспорно, доказал, что можешь подняться по лестнице.

И так на каждой ступеньке. На всем пути от статуи горгульи до кабинета Дмаблдора. Северус мог лишь поблагодарить (как это ни странно) за то, что на самом деле лестница Дамблдора была куда короче, чем положено при таком расстоянии.

Гарри захихикал, продолжая восторгаться едким комментариям Северуса. Потом он крикнул: "Гляди!", и все повторилось с начала.

— Чего ты хочешь, баллов? Тебя еще не распределили на факультет, глупый ты ребенок.

Гарри хихикнул и снова выдал это: "Гляди!" — но, к счастью, лестница закончилась. Так что Гарри пробежал небольшую площадку и несколько раз ударил раскрытыми ладонями в дверь кабинета.

— Войдите, — голос Дамблдора искрился весельем, добивая смутную надежду Северуса на то, что директор не слышал, как они поднимались. Вздохнув про себя, Северус открыл дверь.

— Дамдор! — радостно завопил Гарри.

— Ну, здравствуй, Гарри. Рад тебя видеть, — сказал Дамблдор, наклоняясь, чтобы взъерошить мальчику волосы. Потом он обратился к Северусу с единственным: — Августа?

Для них обоих все стало такой рутиной, что хватало и одного слова.

— Она кажется вполне подходящей женщиной, но у нее тот еще талант подбирать людей, чтобы присматривать за ребенком.

Не то что бы Северус был в этом много лучше. Конечно, он мог увидеть среди предложенных Дамблдором кандидатур откровенно неприемлемые, но среди них попадались и такие люди, которые поначалу казались подходящими, и лишь потом он обнаруживал их вопиющую некомпетентность. Поразительно, на самом деле, сколько людей, даже имеющих своего ребенка, не имели даже понятия о том, как этого ребенка воспитывать.

— Да, я, пожалуй, ожидал чего-то подобного, — задумчиво произнес Дамблдор.

— О чем вы? — спросил Северус.

— Я давно знаком с Августой, и мне было сложно предположить, к чему в ее случае можно придраться. Она несколько чересчур трепетно относится к дисциплине, но я сомневаюсь, что ты возражал бы против этого.

— Разумеется, нет. Дисциплина очень... Гарри! — прервался Северус. Гарри простительно было не знать, что играть с лежащими на полках вещами Дамблдора нельзя, но он не мог не распознать тон голоса — и вид у него стал виноватый. — Иди сюда, — велел Северус, указав прямо перед собой. Гарри бросил последний полный тоски взгляд на полку и послушно поковылял к Северусу. Добравшись, он плюхнулся на пол и удрученно поднял глаза на Северуса. Северус снова вздохнул про себя и вынул из кармана мантии фигурку змеи — она была из подаренного Дамблдором набора, но льва, барсука и орла было не так удобно таскать в кармане. Гарри оживился при виде игрушки и шустро схватил ее, и начал кружить ее в воздухе, сопровождая все это шипением.

— Как я уже говорил, — спокойно продолжил Северус, — Дисциплина очень важна. Я никому не позволю вырастить из Гарри такого же высокомерного хулигана, каким был его отец.

— Разумеется, — поддержал Дамблдор. — Так что не так с Лонгботтомами?

— Когда я прибыл, мне сказали, что мальчики играют в снегу под присмотром брата Августы, Элджернона. Я отправился взгянуть на них, и в то время как Гарри очевидно наслаждался прогулкой, мальчишка Лонгботтом тонул в сугробе — без пальто, без варежек, без вообще какой-либо защиты от холода. Кажется, этот человек решил, что это простимулирует магию Лонгботтома, — с отвращением закончил Северус.

— Это беспокоит меня, — сказал Дамблдор и, хотя слова прозвучали относительно мягко, было ясно, что он действительно огорчен. Но эмоции только усугубляли то, что мало что можно было сделать, чтобы исправить ситуацию. "Стимуляция" магии ребенка была освященной веками и до сих пор широко распространенной традицией, принятой в чистокровных семьях — хотя Северус подозревал, что Блэки и Малфои сочли бы... несколько экстремальным замораживание до полусмерти ребенка, которому и трех лет не исполнилось.

— Я прослежу, чтобы Минерва поговорила с Августой, — наконец сказал Дамблдор. — Они еще в школе дружили.

Северус кивнул, испытывая больше облегчение от того, что забрал Гарри оттуда, нежели беспокойство за Лонгботтома. Хотя, глядя на то, как Гарри играет со змеей, он на мгновение увидел и второго мальчика — с посиневшими от холода губами и пальчиками — и, не задумываясь, заявил:

— Вот и займитесь этим, а я пока отправлю Гарри в теплую ванну.

Необходимости в этом совершенно не было, если учесть то, что Гарри был одет как положено и, совершенно очевидно, не страдал от переохлаждения. И тем не менее, Северусу казалось — что-то нужно сделать.

Северус скользнул в кабинет Дамблдора — на руках Гарри, лицо пылает гневом. Дамблдор встал из-за стола и протянул руки, будто намереваясь взять Гарри:

— Добрый день, Северус. Хорошо, что ты принес Гарри наверх.

Северус демонстративно проигнорировал протянутые руки Дамблдора, уселся в одно из стоявших перед столом кресел и устроил Гарри у себя на коленях. Дамблдор поднял брови, но комментировать не стал, просто занял свое место и жестом попросил Северуса говорить.

— Когда вы согласились взять опеку над Гарри, я поверил, что вопрос окончательно решен, — начал Северус отрывисто и сердито. — И глупо, как оказалось: только что, по пути в Большой зал, я увидел, что Гарри болтается со старостой Гриффиндора!

— Ну же, Северус, Мерси Томпсон выросла в большой семье, и она знает, как обращаться с детьми, — разумно возразил Дамблдор.

— Это не Мерси Томпсон была, а этот олух Джеффри Джонс, — отчеканил Северус. Видимо, не только Дамблдор поручал студентам присмотр за Гарри, но и сами студенты перепоручали мальчика заботам других. — Это ВЫ должны быть опекуном Гарри!

— Да, я его законный опекун, и я всегда буду рядом, если Гарри нуждается во мне, но я никогда не собирался стать его сторожем весь день напролет. У меня совершенно не хватит на это времени. Но взамен я решил, что любой в Хогвартсе может внести свой вклад в воспитание Гарри. Как говорится, всем миром...*

— У нас тут школа, а не колхоз! — сплюнул Снейп. Покоробило его не столько то, что присказка была дурацкая, а то, что Дамблдор махнул рукой, точно это было неважно.

Северус прищурился. Было множество дел, требовавших его внимания, но уж очень момент был подходящий:

— Молли Уизли связалась со мной через камин. Она хочет устроить другую встречу для Гарри и своего выводка, — начал Северус.

— Отличная мысль, — сказал Дамблдор. — Уверен, Гарри получит огромное удовольствие.

Честно говоря, Северус бы согласился. Он все еще не доверял Уизли в плане правильного воспитания детей, но, как Северус знал на основе собственного печального опыта и почерпнул из книг, возможность общаться со сверстниками очень важна для эмоционального развития ребенка, и, без сомнения, у Уизли они водились в изобилии.

Однако...

— Вы упустили кое-что. Она не предлагает устроить это у себя; более того, она настаивала на другой компании. И, когда я спросил ее, она рассказала, что считала себя не более чем временным опекуном Гарри. На самом деле, все предыдущие опекуны, с кем я смог связаться, сказали то же самое, несколько обвинительно закончил Северус.

— В самом деле? И как они могли так запутаться? Хотя это лучший способ избежать лишнего беспокойства. В конце концов, если временный опекун подходит, его можно убедить взять на себя и постоянную заботу. Но вряд ли многие согласились бы стать постоянными опекунами Гарри, если бы его у них могли забрать, потому что они оказались "неподходящими".

Все это звучало бы разумно и даже убедительно, не произноси это Дамблдор с задумчивым видом человека, скорее угадывающего мотивы собеседника, нежели объясняющего свои собственные.

— Вы чем-то озабочены, — предположил Северус.

— Мой мальчик, я всегда чем-то озабочен. Будучи директором Хогвартса, Верховным чародеем Визенгамота и Президентом Международной конфедерации магов, я ужасно занят. Вот почему я не могу весь день присматривать за Гарри, что и возвращает нас к исходной проблеме, — ответил Дамблдор, с изрядным мастерством обходя предыдущий заданный вопрос. — Знаешь, мне кажется, у Малфоев сын — ровесник Гарри. Как думаешь, Гарри, тебе понравится братик?

Дамблдор проигнорировал разинувшего рот Северуса и обратил все внимание на Гарри. Мальчик удостоил его ответа: "Змея."

Гарри назвал свою игрушку — Северус знал это, знал это и Дамблдор, но ответил он, как будто недопоняв:

— Весьма проницательно. Да, Люциус и Нарцисса учились в Слизерине.

Гарри вытянулся ровнее, и взволнованно и торжественно произнес:

— Свитерин, Хафпаф, Ранкло, Гриффидор.

Ну, что-то новенькое. Возможно, не такой уж идиот этот Джеффри Джонс.

— Очень хорошо, Гарри! — не скрывая восторга, воскликнул Дамблдор.

Гарри захихикал и с неменьшим восторгом захлопал в ладоши. Потом он повернулся к Северусу и воскликнул: "Па!"

Пока Северус соображал, что бы это могло значить, Гарри снова потребовал его внимания:

— Свитерин, Хафпаф, Ранкло, Гриффидор!

— Да, поздравляю. Хотя произношение ужасное. Надо говорить: "Слизерин", — поправил Северус, выделяя "л" и "з".

— Свиттерин, — повторил Гарри.

— Позже мы поработаем над этим, — сказал Северус, закатив глаза, и погладил Гарри по голове вместо похвалы.

— Позже не получится; уверен, Малфои будут готовы принять его в кратчайшие сроки, — заметил Дамблдор.

Северус поднял тяжелый взгляд на, по всей видимости, впавшего в маразм старика; он был не в настроении для очередной маленькой игры Дамблдора. Не то что бы он хоть когда-то был для них в настроении, но все же некоторые из них были более терпимыми, чем другие.

— Мы оба знаем, чт овы не отдадите Гарри Малфоям. Подозреваю, у вас есть другая кандидатура, кто-то, кого вы на самом деле хотите видеть опекуном Гарри, но думаете, что я этого человека не одобрю, и все эти неадекватные варианты нужны только для контраста, чтобы я согласился. Так почему бы не сказать, кто это, и не прекратить тратить время попусту?

Против всех ожиданий, улыбка Дамблдора стала шире.

— Кажется, мы определились, Гарри, мальчик мой, — доверительно сказал Дамблдор. — Думаю, ничего, если мы скажем Северусу правду прямо сейчас.

— Не прячьтесь за ребенка, Дамблдор; это сбивает с толку, — проворчал Северус.

Что там собирался сказать Дамблдор, так и осталось тайной, потому что Гарри посмотрел Северусу в глаза и сказал отчетливо и громко:

— Па! Свиттерин!

И до него дошло...

ПРИМЕЧАНИЯ: Дамблдор вспоминает пословицу it takes a village to raise a child. Она, предположительно, африканская, и говорит о том, что воспитать ребенка можно только совместными усилиями общества. Дословно — деревни, и Снейп возопит, мол, у нас тут не село)

— Нет, я не о том, что оно не там; так не пойдет, потому что портрет с пятого этажа перенесли, — пояснил Гарри, обращаясь к близнецам Уизли, которые сидели напротив него за столом Гриффиндора. — Ведьма на нем наябедничает на любого, кто покажется Филчу подозрительным. Она даже сказала однажды, что я студент. Думаю, она просто фанатка Филча.

Фред, Джордж и Рон, который сидел справа от Гарри, скривились, и даже Перси, кажется, почувствовал себя не в своей тарелке.

— Спасибо за совет, дружище, — сказал Фред.

— И за незабываемый образ, — добавил Джордж куда более едко. Гарри только пожал плечами и улыбнулся.

— Гарри? — он повернулся к Невиллу, который сидел с другой стороны. — Как думаешь, твой папа не взбесится, что тебя распределили на Гриффиндор?

— Нет, я уверен, он знал, что все к тому идет, — ответил Гарри. — Он говорил, что, несмотря на мое пристрастие к змеям, у меня амбиции флоббер-червя и инстинкт самосохранения, как у стаи леммингов.

— Твой отец сказал тебе такое? — раздался недоверчивый голос Гермионы Грейнджер. Гарри не был уверен, что девочка ему нравится: она казалась довольно властной, да еще и всезнайкой. Но, с другой стороны, она помогла Невиллу найти жабу, а Гарри по опыту знал, насколько это неблагодарная задача.

— Ой, да он так всегда говорит, — заверил ее Гарри.

— Ага, на самом деле, что он говорит, никогда не значит, что он думает, — поддакнул Невилл, но звучало это так, будто он хотел убедить не только Гермиону, но и себя. Он всегда побаивался папу Гарри.

— К тому же, — вернулся к теме Гарри, — все друзья па были в Гриффиндоре. И моя мама, и все ваши, — он кивнул на мальчишек Уизли и Невилла. — И Чарли, и Билл, и тетя Молли, и дядя Артур, и тетя Августа, и дядя Ремус, и дядя Дамблдор — ой, я имел в виду: профессор Дамблдор.

Гарри придется постараться, чтобы назвать всех сотрудников, как положено по чину.

— И Парвати и тетя Прия, хотя Падма и дядя Парис — в Равенкло, как дядя Ксенофилиус и тетя Пандора. Потом тетушка Амелия и все Диггори, и Тонкс, и дядя Тед — в Хаффлпафе, а тетя Андромеда — в Слизерине, но дядя Аластор и дядя Элфиас, и дядя Дедал, и тетя Эммелина, и...

— О чем ты там болтаешь? — все, в том числе сидевшие по другую сторону стола (и видевшие его), замерли. То есть, все, кроме Гарри: он привык, что па подкрадывается незаметно.

— О том, что Гриффиндор — твой любимый факультет, — нахально заявил Гарри, оглянувшись с ухмылкой на Северуса, который стоял позади, положив руку ему на плечо.

— Мерлин упаси, — коротко и, видимо, притворно, вздрогнул он.

— Тогда второй любимый, — возразил Гарри. Северус не мог не согласиться с этим, но и признаваться в этом не собирался.

— У тебя впереди насыщенная неделя, поэтому рассчитываю на то, что ты ляжешь спать в положенный час.

— Па... — запротестовал глаза Гарри.

— И я хотел бы видеть тебя где-то помимо уроков и обедов, — продолжил Северус, не обращая внимания на его недовольство.

— Да, па, — покорно согласился Гарри. Северус на мгновение сжал плечо Гарри, прежде чем отпустить его.

— И еще, — сказал Северус. — Один балл Гриффиндору.

Все, кто был в пределах слышимости, развернулись к часам — и в изумлении уставились на то, как один красный рубин упал в нижнюю часть песочных часов Гриффиндора.

— Это должно войти в историю, — ошарашенно протянул Рон.

— За что? — спросил Гарри, снова повернувшись к Северусу.

Северус быстро взъерошил ему волосы и направился к столу преподавателей.

— За умение подниматься по лестнице, — донеслось в ответ.

Его па такой странный...