Корпорация (джен)

Последние недели у нас очень шумно. Кажется, что во всей огромной Корпорации не осталось ни одного спокойного уголка. Даже до моего тихого кабинета доносится постоянный возбужденный гул. Шутка ли — перепрофилирование! Анонсируемый переход на принципиально новый источник энергии. Арест старого руководства, и сразу же назначение нового. Мутная история про участие во всем этом бедламе старины Салли с Майком. Да еще эти слухи про детей… Якобы на самом деле они совсем не токсичны и никакой опасности не представляют. Более того, их смех в десятки раз энергетически выгоднее страха, и именно с ним теперь будет работать Корпорация! Во всех коридорах говорят только об этом: взбудораженные монстры делятся домыслами, которые постоянно множатся и разрастаются. Это все так шокирующе, ново, беспрецедентно! Пугает и вместе с тем обнадеживает.

Уж кому, как не мне, с уверенностью говорить об этом! Мало кто сейчас это помнит, но я работаю в Корпорации уже второй век и успел на многое насмотреться. Я пришел сюда вскоре после ее основания и многое повидал. Я видел, как она только начиналась, видел времена ее расцвета, видел, как последние годы она все быстрее и неуклоннее шла ко дну. Поэтому я как никто обрадовался новостям. Ведь это был шанс спасти Корпорацию, увеличить объём энергопроизводства и, самое главное, — сохранить любимую работу!

Многие злятся и возмущаются, боятся перемен. Думают, что теперь все поменяется. Что смешить — совсем не то, что пугать, и теперь многие бывшие звезды останутся не у дел. Может, они и правы, но мне опасаться нечего.

Я — завдвер, я заведую всеми дверьми Корпорации. И будем ли мы пугать детей или смешить — я без работы точно не останусь. Я знаю каждую дверь, когда-либо появившуюся в Корпорации. Сколько же их было! Десятки, тысячи, миллионы дверей… Я помню все: только появившиеся и давно уничтоженные, напитавшие своим криком не один баллон и почти бесполезные, открывающиеся в ледяные пустыни и в тропическую ночь.

Раньше я был единственным, кто заведовал их судьбой. Распределял по этажам хранилища; решал, какой команде страшил доверить ту или иную (мальчик за сине-зеленой с серебряной ручкой не очень-то пуглив, новички с ним не справятся, а девочка за светло-желтой с белой полосой уже совсем взрослая — еще пару раз дать её самым опытным и всё); после тщательных проверок отправлял сломавшиеся на уничтожение.

При Водоноге все поменялось. Сначала они прекратили сортировать двери, развешивая их как попало, вперемешку. Потом устроили эту нелепую игру в конкуренцию. (Какая глупость: ведь только тщательно подобрав страшиле соответствующую дверь и ребенка, можно рассчитывать на максимальный результат!) А потом они и вовсе устроили немыслимое: стали уничтожать двери после первой возникшей проблемы! Без разбору, все подряд, губя ценнейшие источники энергии… Я пробовал объяснять, спорить, но тщетно! Они не слушали и оттесняли меня все дальше от моих любимых дверей, в тишину и темноту кабинета.

Все, что мне оставалось, — сворачиваться в кольца и обиженно шипеть, перебирая бесполезные бумажки. И лишь иногда, в редкие минуты тоски, я удалялся на склад — полюбоваться на кропотливо собранную мной за все эти годы коллекцию. Вспомни кто-нибудь кроме меня про эти двери, наверняка их бы тут же безжалостно уничтожили, сочтя сломанными и ни на что не пригодными. Но я-то знал: они не были сломанными, они просто были другими. За совершенно обычными, но при этом неуловимо не такими, особенными дверьми жили странные, особенные дети. Дети, бесполезные для запугивания и получения энергии. Возможно, они будут полезны нам теперь?

Вот, например, эта дверь — добротная, деревянная, с нарисованным на ней ужасно странным созданием с четырьмя разными лапами, маленькой головой на длинной шее и странным волосатым хвостом. У живущей за ней девчонки были туго заплетенные апельсиновые косички, россыпь непонятных рыжих пятен на лице и двое гораздо более пугливых друзей, часто остающихся ночевать у нее в гостях.

Первый раз эта дверь досталась Вику — известному задаваке, считающему себя лучшим страшилой Корпорации. Как же он смущался и обиженно пушился, когда наглая девчонка собственными руками выкинула монстра назад. Я потом не раз подсовывал её самым зазнавшимся, и рыжая ни разу не подводила: после визита к ней все зазнайки утихомиривались и еще долго не донимали коллег.

Или вот эта, голубая. Ах, что это за дверь! Девочка, живущая за ней, в первый раз даже испугалась. Правда, совсем немного и ненадолго. И уже через несколько минут она с любопытством разглядывала огромного мохнатого Реджи, расспрашивая, не из джунглей ли Амазонки он случайно. С тех пор вечно всем недовольного зануду будто подменили. Он стал намного жизнерадостнее, прекратил жаловаться на коллег, родственников, неудобный график и прочие жизненные неурядицы. Реджи потом как-то признался мне по секрету, что всё дело в игре, которой научила его странная малышка, но так и не пояснил, в чем же ее суть. И попросил больше никому не отдавать эту дверь, потому что даже дружелюбные монстры очень огорчают ее папу.

А вот серая, в какую-то северную страну. На первый взгляд, самая обычная. Такая же обычная, как мальчик, живущий за ней. Таких мальчишек у нас — не перечесть! Но его друг… Уж больно странное создание, по словам Генри, который на них наткнулся. Не ребенок, не взрослый, не монстр… Он был похож на взрослого, но маленького и толстого, да вдобавок ещё и с пропеллером на спине. И эти люди еще боятся монстров! Да ни один монстр не смог бы так напугать человека, как напугало беднягу Генри это «маленькое привидение из Вазастана»!

А вон та дверь, что из светлого дерева и с резьбой! Живущая за ней девочка не только не испугалась, но и сама чуть не пробралась в их мир. Испуганный Берти подпирал ее с этой стороны, а она все стучала с той и звала то Кролика, то Шляпника, то Королеву…

На самом деле таких дверей много. Ничтожно мало в общем количестве, но намного больше, чем думал Водоног. Ему доставались только по-настоящему сломанные и те, которые я не успевал спасти. Но со сколькими мне это удавалось! И пусть тогда я еще не знал, как их использовать, но я чувствовал: эти двери важны! И однажды они наверняка нам пригодятся.

Быть может, их время пришло?