"Вспышка" (джен)

— Он на точке. Включай!

Человек на экране замер, будто что-то услышав, хоть это было и невозможно. Между командной рубкой и центром видеонаблюдения было не меньше километра.

— Лера, ты оглохла? Включай газ! Он не дурак, сейчас всё поймет.

Её рука на мгновение дрогнула, а после, не колеблясь, активировала код.

Человек на экране вздрогнул, вскочил с места, зажав рукавом нос, — и бессильно осел на пол, выронив из ослабевшей руки маленький планшет, отлетевший куда-то в темноту.

— Вот и кончено, — глухо констатировала она, сама удивившись своему внезапно севшему хриплому голосу. — Прощай, Альберт.

* * *

Его звали Альберт Блэк.

Алан помнил его ещё с тех времен, когда поступил работать на секретное предприятие под названием «Вспышка».

Энергичный, нелюдимый, непредсказуемый Блэк мог беззаботно рассмеяться, а через секунду уже со злобой оттолкнуть собеседника в сторону. Он был человеком настроения, порывистым и странным.

Порой казалось, будто он ненавидит свою работу, но это впечатление быстро рассеивалось при взгляде на то, с каким вдохновением и энтузиазмом работает Альберт. Он был неутомим и вездесущ, в любое время суток можно было встретить его, куда-то спешащего, несущегося.

Этот полностью погруженный в свое дело человек вызывал неподдельное восхищение и уважение у новичка Алана, тогда ещё не знавшего, что его ждёт.

Блэк был примером для многих — человек, выбившийся из низов на самый верх благодаря неимоверной силе воли и редкостному упорству. С Блэком считались даже высшие чины. И даже величайший гений этого века Геллерт Мерсер, по сути, создавший «Вспышку», высоко ценил «этого неординарного одаренного юношу», с полным правом называя так сорокалетнего Альберта — с высоты своего возраста, перевалившего уже за вторую сотню лет.

Алан был одним из немногих, кто сумел притерпеться к тяжелому характеру Альберта Блэка, вследствие чего стал едва ли не единственным его ассистентом. Альберт был замкнутым, эксцентричным, но к Алану относился с едва ощутимой теплотой.

Блэк стал для него наставником, учителем. Мало кто мог заслужить его уважение, и Алан всегда отчаянно боялся увидеть в его глазах презрение, услышать разочарованное: «Чего же ещё ждать от выходца из высшего класса?..» Удивительно, но эти слова больнее всего били по самолюбию Алана, заставляя мучительно стыдиться своего высокого происхождения и ничтожности собственных достижений.

Блэк со временем совсем перестал скрывать своё презрительное отношение к классовому неравенству, позволяя себе некорректные, резкие, а порой просто опасные высказывания. Но что бы он ни говорил, каких бы ни наживал врагов, за него всегда вступались. И первым среди них был сам Геллерт Мерсер. Многим и доселе оставалось непонятным его покровительство Альберту Блэку.

И по правде признаться, Алан предпочел бы оказаться среди них, чем доподлинно знать истинную причину такого расположения.

Альберт Блэк действительно был одним из лучших людей, которых довелось узнать Алану.

И тем больнее сейчас было видеть его сутулую худощавую фигуру, наполовину скрытую тюремной решеткой. Видеть и знать, что перед тобой находится самый опасный преступник столетия.

Но эта боль была уже привычной, притупившейся, саднящей где-то внутри. Не такой острой, как пять лет назад, когда ему пришлось принять эту невозможную, невероятную, жуткую правду: Альберт Блэк, за глаза прозванный Психом, был безумцем, одержимым одной идеей. Идеей геноцида человечества.

Каждый шаг, каждый вдох его был направлен на то, чтобы заполучить доступ к «Вспышке» и перенастроить её на всеобщее уничтожение. Он упрямо шел к своей цели, юрко, как ксенос, обходил очевидные и не очень ловушки, не обращая внимания на людей, что тщетно пытались остановить его.

Блэк дошел до конца, вот только конец оказался совсем не там, где он ожидал. Не ослепительно яркий, неощутимый, но склизкий, белесый и неотвратимый. Блэк не шел — его вели. И он, Алан, был его поводырем. А теперь слепец наконец-то прозрел и понял, что дорога, которой он шел, оказалась ложной и привела его туда, где он сейчас и находился — в камеру смертников.

Алан глубоко вдохнул и, не давая себе задуматься, быстро вошел в камеру. Блэк настороженно поднял голову, но, завидев Алана, хмыкнул и отвернулся.

— Зачем пожаловали, стажер Брикман? — глухо спросил он. — Неужто попрощаться? Я знаю: меня завтра казнят.

— Сегодня…

Блэк откинулся обратно на койку.

— Значит, так тому и быть, — безразлично проговорил он. — По крайней мере, одним человеческим отродьем станет меньше.

— Почему? — Алан на ощупь нашарил табурет и осторожно сел. — Почему вы так отчаянно желаете нашей гибели? За что ненавидите нас, меня?..

— Не вас, людей в целом, — отстраненно поправил его Блэк. — Я ненавижу человечество и себя в том числе. Мы слишком мелочны, жестоки, безрассудны… Отвратительны. Язва на теле мироздания. Ошибка природы. Роковая ошибка!

Алан окончательно убедился, что говорит с безумцем. Блэк не слышал его ни тогда, ни сейчас. Им не дано было понять друг друга.

— Я всё равно не понимаю.

— И не поймешь, мальчик хорошего происхождения, — знакомые слова больно хлестнули по ушам. — Но если… когда-нибудь захочешь понять меня, сегодня после… всего зайди в мой жилой отсек до того, как там проведут инвентаризацию. Возьми мой планшет, тот, ярко-розовый… там найдется объяснение всему. А теперь прощайте, стажер Брикман. Перед уходом я хочу побыть один.

— Как пожелаете, мистер Блэк, — Алан мысленно вздохнул, коря себя за то, что вообще поддался слабости прийти сюда, и поднялся на ноги.

— И, Алан, если вам не трудно, оставьте мне бумаги и карандаш, — неожиданно попросил Блэк и немного извиняющимся тоном добавил: — Мысли путаются, а хотелось бы уйти с ясной головой.

— Я распоряжусь, — Алан кивнул. — Прощайте, мистер Блэк.

— Прощайте.

— И да, мистер Блэк, — уже занеся ногу над порогом, Алан в последний раз обернулся. — Я давно уже не стажер.

Альберт Блэк тихо фыркнул и отвернулся, ничего не ответив.

Дверь с негромким щелчком закрылась, отныне разделив жизнь Алана на две части: прошлое и настоящее.

* * *

Он вновь вошел в центр управления — действие усыпляющего газа уже давно прекратилось.

Задумчивая печальная Лера сосредоточенно ликвидировала все остатки недавнего представления, убирая голограммы, заново запуская отключенные системы.

Алан прокашлялся — она вздрогнула и обернулась.

— Алан, ты снова здесь? — манерная, всегда ухоженная Лера сейчас казалась измученной и поблекшей. — Не переживай. Он не успел ничего сделать. Ты же знаешь.

— Знаю, — Алан кивнул. — А вы что, уже провели инвентаризацию?

— Нет, конечно, — Лера удивленно пожала плечами. — По инструкции только после казни, а она через три часа.

— Понятно, — Алан аккуратно обогнул Леру и прошел к пульту управления. — Знаешь, я подумал… Вот тебе не кажется странным то, что человек положил всю свою жизнь на то, чтобы уничтожить себя и все, что его окружает? Что за фанатизм?

— Кажется. Но он ведь сумасшедший. Разве можно понять логику его мышления? — Лера рассеянно повертела в руках маленький ярко-розовый планшет. — Кстати, Алан, ты не знаешь, чьё это? Не Саши? Вещица по расцветке вроде бы девичья. Но это точно не мой — такой раритет. Таких уже лет тридцать не выпускают.

Алан нахмурился: Альберт говорил про планшет... Да, точно! И именно розовый. Мало ли что могло храниться там. Надо будет исследовать его и включить в список вещественных доказательств. Лере это будет раз плюнуть...

Алан открыл было рот, но так и не издал ни звука. Вместо этого он подошел и аккуратно высвободил планшет из рук Леры со словами:

— Да, скорее всего, её. Не волнуйся, я ей его отдам.

— Хорошо, — безразлично отозвалась Лера, вновь утыкаясь в собственный голографический компьютер, словно старательно пряча взгляд от Алана.

И он, в свою очередь, избегал смотреть ей в глаза, подсознательно чувствуя за собой какую-то вину непонятно за что. Вероятно, за совершаемое им сейчас нарушение устава.

Алан как-то торопливо и неловко попрощался с Лерой — та в ответ лишь кивнула — и поспешил покинуть командный центр.

Алан обходными коридорами добрался до своего жилого отсека, избегая встреч с кем-либо. Ему было горько и тошно от самого себя. Хотелось совершить нечто протестное, безумное. Впрочем, он уже совершил. Он скрыл важную улику в угоду собственному любопытству — уже это, пожалуй, тянуло на разжалование.

Но он не мог совладать с собой. И запершись у себя, Алан с волнением вывел информацию с планшета на экран. На первый взгляд, там не было ничего, кроме простенькой программки из тех, что популярны у любителей азартных игр. Однако Алан успел неплохо выучить своеобразные привычки Блэка, любившего повторять, что у каждой уважающей себя вещи должно быть двойное дно, а желательно несколько.

Первый слой защиты пришлось взламывать часа два. Если бы Алан столько не проработал рядом с Блэком, вряд ли бы ему это вообще удалось.

Когда Алан наконец сообразил посмотреть на часы, он обнаружил, что до казни Блэка осталось пятнадцать минут. Ещё минут десять он просидел, бездумно глядя перед собой, стиснув ладонями виски, а потом с мрачной решимостью придвинул к себе экран, глядя на немногие расшифрованные файлы.

Как прошли последние пять минут, он, увлеченный чтением, уже не заметил.

Дневник Альберта Блэка

01.07.2218

Я нашёл эту штуку у Шпиля. Какая-то взбалмошная девчонка выбросила ярко-розовый планшет из окна, а я подобрал. Кристалл-процессор поврежден, но в целом, в качестве дневника его еще можно использовать.

Шпиль. Здесь живет наша дорогая элита: военные, ученые, политики, всяческие киберспортсмены, музыканты, писатели и прочая шушера. На стоимость такой безделушки в Муравейнике можно прожить пару месяцев.

Продать? Иррациональное желание, но я хочу его себе оставить. Точно такая же игрушка у меня была тогда, в той жизни...

Когда-то… Когда-то. О доме на уютной искусственной набережной остается лишь вспоминать. Муравейник — это место для отбросов. Для худших из худших. Или для серьезно провинившихся.

Моя семья — из последних. Отец воровал из казны района, чтобы прокормить семью. Теперь редко тратятся на тюрьму за экономические преступления — полная конфискация, и выживай, как можешь.

Он смог. Не знаю, как ему это удалось — людей с верхних уровней здесь ненавидят, — но он смог выжить. Вернее, мог до недавнего времени...

Неделю назад отец умер. Его одноразовыми чипами взлома замков ломанули магазин местного бугра. Конечно, подсылать за это гопников с битами от шокбола — все равно, что обвинять продавца ножей в том, что ими зарезали не того человека. Но бугры Муравейника и логика — понятия несовместимые.

Отец был хорошим человеком. Он научил меня думать, а не принимать готовую информацию. Навык взлома компьютеров — тоже от него.

А вчера умерла мать. В Муравейнике чувствуют слабость — раньше, пока отец был жив, никто из домушников бы не осмелился украсть дорогущие картриджи из нашего медбота. Картриджи, которые отец добывал для матери даже тогда, когда судьба скинула нас в Муравейник. Теперь у каких-нибудь наркош — плюс куча порций качественного “аллигатора”, а у меня больше нет матери.

Она была хорошей женщиной. Заботилась о других. Подкармливала детей, пыталась заботиться о сиротах.

После её смерти никто ничего не сказал. Всем было это безразлично. Даже сиротам. Меня выкинули на улицу из дома, где наша семья снимала комнату. «Все равно не оплатишь».

Ненавижу людей.

* * *

08.03.2221

Я смог устроиться на работу на космический корабль. Уборщиком. Сказали, что большее мне не светит. Я не спорил.

Заспуфил один интересный файл, когда мы взлетали. Судя по всему, даже офицерам космофлота не приходит в голову использовать защищенные соединения в публичных местах.

Тридцать лет назад, во время Очищения, когда мы разрушили планеты ксеносов, пропаганда кричала из всех щелей о том, что это был героический акт самообороны. Мол, инопланетяне не просто гипнотизировали людей, заставляя их эмигрировать на чужие планеты, но и собирались взять под контроль все человечество. И лишь могучими усилиями преданных человечеству ученых и инженеров, успевших завершить “Вспышку”, мы смогли опередить их ментальную атаку.

До сегодняшнего дня я особо не сомневался в том, что это правда. Героический миф, подкрепленный идеей о “ксеносиндроме” — психическом заболевании, вызванном влиянием ксеносов, под предлогом которого были отправлены в психушки десятки тысяч людей, возмущенных геноцидом. Это просто прописано в культурном коде: симпатизировать коварным инопланетянам, соблазнившим человечество технологиями и попытавшим поработить нас, — нехорошо. Дети на улицах играют в “ксеносов и людей”, а в эсперанто вошло устоявшееся выражение “хитрый как ксенос”.

Однако сегодня я перехватил интересный файл. Кусок какого-то исследования закрытой группы физиков, в резюме которого ясно и четко говорилось, что физической основы для дистанционного воздействия на разум до сих пор не найдено.

Так может быть, никакой ментальной атаки и не было? Может, “прогрессоры” из старых сказок, над которыми теперь принято смеяться, действительно могут существовать?..

* * *

03.04.2223

Чем дальше, тем больше я ненавижу людей.

В портах трачу каждый кредит на доступ к местной Паутине. Выход на даркнет на каждой планете, которую посещает наш лайнер, отработан до мелочей.

Читаю, читаю, читаю. История Визита, история Очищения.

Оказывается, почти все нынешние технологии основаны на знаниях ксеносов. В учебниках об этом говорится вскользь, люди изо всех сил пытаются замолчать это.

Типичная манипуляция: “Еще до Визита люди основали колонии на других планетах”. Угу. Только не упоминается тот факт, что колонии эти были на Марсе и на Тау Кита с его идеальным по энергоэффективности расположением гиперканалов.

Пытался выйти на какие-нибудь контакты единомышленников. Нашел лишь форумы в даркнете, полные шизофреников, жалующихся друг другу на то, что им злобное правительство повставляло чипов. Идиоты.

Ненавижу. Ненавижу идиотов. Ненавижу скотов.

В последнее время эта мысль так и ходит по кругу.

Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу.

* * *

01.05.2223

Застряли на Альфе Центавра. На “Вспышке” опять плановые технические работы, местные ворчат от режима энергосбережения.

Скоты. Нет чтобы построить, например, еще одну. Все-таки главный и чуть ли не единственный источник энергии для всего человечества. Как я читал, сейчас 94% энергии производится одной лишь “Вспышкой”.

Даже оторопь берет, если честно. Основанная на так и не расшифрованной технологии ксеносов, “Вспышка” может создавать сферы Дайсона около любой видимой из точки постройки звезды, а также передавать выкачанную энергию по лучу на любую планету.

Как это работает — ученые не имеют понятия. Невнятные мямления на тему “смещения метрики пространства” и “присваивания константе скорости света значения бесконечности” не в счет.

Система с одним критическим элементом всегда уязвима. Однако никто строить вторую “Вспышку” не собирается. Правительство боится потерять над ней контроль.

Ведь эта установка может не только передавать энергию на планеты, но и взрывать их. Что слишком поздно поняли ксеносы-прогрессоры…

Ненавижу. Ненавижу человеков.

* * *

04.05.2223

Через месяц корабль полетит к Марсу. К планете, на которой смонтирована «Вспышка».

Мне кажется, это знак. Человечество должно быть уничтожено.

* * *

09.06.2223

Отвратительная зарплата. Не хватает даже на еду. О том, чтобы отложить хоть немного кредитов, остается лишь мечтать.

Увидел у капитана электропушку. Дешевая модель, но все же четыре моих месячных заработка. Остается украсть. Без стартового капитала в моем плане — никуда.

* * *

04.07.2223

Все прошло не особо гладко. Денежки в кармане, однако полицаи на моем хвосте. Разумеется, никто никаких планов перехвата объявлять не собирается, однако “палка” за поимку воришки без контактов на незнакомой планете никогда не помешает.

Думаю, придется завербоваться в армию. С одной стороны, после службы дают амнистию. С другой — если план пройдет успешно, никакого “после службы” уже не будет.

Человечество, жди меня. Ешь ананасы, жуй рябчиков, слушай оркестр на лайнере. И жди меня с дрожью в коленях.

Скоро тебя не станет.

* * *

07.07.2223

Чуть было не запоролся на психиатре в медкомиссии. Сволочи, лучше бы они так призывников проверяли, чем добровольцев-контрактников. С другой стороны, логично — если человек добровольно хочет служить в этом дерьме, он наверняка псих.

Наверное, я первый человек в мире, который дает взятку не для того, чтобы отмазаться от армии, а для того, чтобы в нее попасть. Слава чему угодно, психиатр оказался достаточно продажным.

* * *

29.12.2232

Наконец-то.

После пяти лет беспорочной службы меня направили в отдел техобслуживания “Вспышки”.

С понижением в должности, конечно. Рядовой инфотехник. С другой стороны, здесь даже уборщики чуть ли не в чине сержанта, так что соответствие по табелю о рангах…

Взрывается мозг. Объясните, пожалуйста, почему человечество не может выстроить единую, стройную и логичную систему того, кто кем должен командовать?..

Впрочем, ему же хуже.

* * *

17.10.2236

Альберт Блэк. Образцовый работник, передовик, трудоголик. Регулярно задерживается на рабочем месте до ночи. Особенно в дни, когда накатываются очередные патчи на охранных дронов.

Альберт Блэк. Вредные привычки: азартные игры в местном даркнете. Играет по маленькой, игромания пока в слабой форме. Остается на ночь на рабочем месте, маскируется от сослуживцев.

Любая легенда должна иметь второй слой. Идеальных людей не любят. А наткнувшись на “секрет”, который человек хочет держать в тайне, обычно глубже не копают.

Кстати говоря, если кто-то из наших дуболомов попробует прочитать содержимое данного планшета, он увидит самописную программу, просчитывающую карточный расклад с учетом эмоциональных реакций противников. Легенда должна быть убедительной.

* * *

14.01.2241

Итак, слои защиты пройдены. Протащить боевую нагрузку через логи системы — идиотское решение, требующее дикого количества времени. Ни один хакер не будет монотонно ломать систему годами.

К тому же, эту боевую нагрузку все равно потом надо будет включить в цепи управления. Вручную. Имея физический доступ к серверам.

Полный идиотизм. На это и расчет. Человечество всегда переоценивает себя.

* * *

12.04.2244

Защита пала. Я в центре управления, выкачиваю Солнце. Победа?..

* * *

12.04.2244

Земля уничтожена. Я победи...

Конец дневника

Алан погасил экран и бессильно опустил голову на руки, сжав кулаки.

Где-то за несколько километров уже бездыханное тело Альберта Блэка накрыли простыней.

— На допрос вызывается Алан Брикман! — бесстрастно произнес человек в сером костюме. Его белесые глаза и ничего не выражавшее лицо почему-то напомнили Алану каракатицу, увиденную им однажды ещё на родной планете.

Алан — юноша лет двадцати пяти, с потемневшим лицом и потухшим взглядом — послушно поднялся со скамьи и прошел в комнату, такую же серую и равнодушную, как и человек, закрывший за ним дверь.

Пожалуй, единственным чувством, что безраздельно владело сейчас Аланом, была растерянность. Он не понимал, когда и как все так резко пошло наперекосяк. Еще пару дней назад все было под абсолютным контролем, он чётко знал, что ему думать и что делать, а сейчас перевернулось всё: что в его голове, что в жизни…

Как оказалось, Альберт Блэк ушел не в одиночестве, прихватив с собой ещё одного представителя столь ненавистной ему человеческой расы.

Охранник Вилли Коллинз был мёртв, убит при исполнении; операция, на которую дали бы добро лишь в том случае, если она обошлась без жертв, была, считай, провалена; а сам Алан всё ещё не осознал, что же произошло всего лишь несколько часов назад, и безучастно смотрел на людей, что стояли перед ним и ждали правды, которой он и сам не знал.

— Сэр, но на применение сыворотки правды нужно разрешение... ордер!.. Так нельзя... — пролепетал молоденький офицер.

— К чёрту, — рявкнул человек в генеральской форме. Его лицо было белым, а вокруг рта залегли горькие складки. — Я либо узнаю, как умер мой внук, либо... — он не договорил, но молоденький офицер отвел глаза и поспешно кивнул.

Алан не сопротивлялся, когда ему закатывали рукав и вводили препараты. Только вздрогнул, когда в руку вонзилась игла.

Его отпустили и жестом велели сесть. Напротив него сел тот самый серый человек с белесыми глазами и спокойно приказал:

— Капитан Брикман, расскажите, как все произошло, по вашему мнению. С чего всё началось?

Алан задумался.

— С чего? — медленно проговорил он, выигрывая время. Сыворотка, на его счастье, действовала очень топорно, давая возможность цепляться к словам и понимать вопросы по-своему. — Двадцать девятого декабря две тысячи двести двадцать третьего года, когда Блэк пришел к нам, мы заметили, что происходит неладное.

Мы долго не могли понять, кто взламывает дронов. Почти всё указывало на Блэка, но мы проверяли и тех, кто уже был в СБ «Вспышки». Мы даже привлекли психолога, беседующего с поступающими к нам, и, к удивлению Мерсера, его (психолога, конечно, а не Геллерта) подкупили. Командующий потащил Аддерли на допрос, там-то мы и узнали, что ему дали приличную взятку. Блэк был натуральным одержимым идеей уничтожения людей. Однако до тех пор, пока он не представлял опасности для окружающих, мы не трогали его, чтобы не спугнуть.

Я поднял всех в СБ, поскольку мы были единым коллективом, организмом, который работал беспрерывно и наверняка. Альберт был чужим для нас. Лера, Поляк, Дубин, Александра — мы действовали сообща.

Лера организовала слежку, Поляк помогал Лере, Дубин, наш техник, следил за его действиями через камеры наблюдения, а Саша выискивала о нем все, что только можно, в сети.

Александра первой заметила неладное. Этот Блэк ухитрился нигде не засветиться. Дубин же увидел, что он все свободное время тратит на изучение защиты дронов. Как впоследствии оказалось, не столько на изучение защиты, сколько на изучение способов эту защиту обойти. От Леры и Поляка данных не поступало — Блэк был внешне совершенно обычным человеком. Таким образом прошло целых три года.

Потом произошло непредвиденное — Поляк присоединился к Альберту. Псих держал его целых два года. В это же время погибла жена Поляка — тот в ней души не чаял. Крепления не выдержали, когда она взбиралась на очередную вершину. Видимо, это было для Поляка последней каплей.

Мы долго не верили в предательство. Однако когда решили проверить Поляка, он сам во всем сознался, доказывая то, что человечество нужно уничтожить. После были психиатрические освидетельствования... У нас в команде оказалось уже два психически нездоровых члена. Спустя час Поляк летел в лучшую лечебницу Марса. Прогнозы были оптимистичные, однако на все требовалось время.

Геллерт тогда страдал — Поляк был ему как сын. Он не знал, что ему делать, и неоднократно порывался бросить все. Однако у него была цель, и ему не могло ничего помешать — ни то, что он стар, ни то, что практически полностью состоял из железяк. Мы верили в него, верили, что дождемся промаха Блэка.

После того, как командование сменилось и капитаном назначили другого человека, Геллерт стал затворником. Мы его не трогали, так как знали, что рано или поздно, но он выйдет. И мы были правы. Мерсер вернулся и с остервенением принялся за работу.

За месяц до попытки захвата «Вспышки» Дубин принялся за активную работу. Голограммы готовились в больших масштабах, Лера сбилась с ног, отслеживая каждый шаг Психа. Саша по-прежнему пыталась отследить его активность в сети.

Дубин создавал огромную по своему размеру голограмму высасывания Солнца и последующего распыления Земли. Три недели работы — и она была готова. Лера фиксировала повышенную активность Альберта — он стал импульсивнее. У Саши все так же не было сведений.

За сутки до событий все было в идеальном состоянии. Геллерт был на взводе, остальные пытались сохранить видимость спокойствия. Даже если бы все провалилось, Альберта бы просто схватили и потратили бы больше усилий во время допроса.

В день событий я был в комнате управления «Вспышкой». Командующий убрал всю охрану оттуда, чтобы Альберту ничего не мешало. Дубин уже перехватил дронов и дурил голову Блэку, показывая картины смерти охраны СБ. В комнате горело лишь аварийное освещение. Мой наблюдательный пункт был в самом темном углу, кроме этого, я предпринял усилия, чтобы меня было как можно труднее обнаружить. Альберт не сумел бы меня заметить.

Лера дождалась конца представления и пустила газ. После пары вдохов Блэк уснул, и я его вытащил из помещения. Там передал его охранникам.

Но неожиданно мне передали, что я должен срочно прибыть к командующему. По прибытии я заметил, что Мерсер очень взволнован. Я спросил, что происходит. Он рассказал мне о том, что Альберт по пути к центру управления "Вспышкой" неожиданно вышел из-под контроля и убил охранника, который не успел покинуть опасную зону...

Мужчина в генеральской форме коротко и зло выдохнул, заложил руки за спину и принялся прохаживаться по комнате. Алан поёжился и опустил взгляд.

— Что было дальше? — спокойно и холодно спросил человек в сером. — Почему вы замолчали, капитан?

Алан на секунду прикрыл глаза и тихо заговорил:

— Мы бы замяли это дело. Нам не в первый раз... Если бы у нас было время, мы бы успели. Однако, как оказалось, Уильям Коллинз был не обычным охранником. Но мы узнали об этом слишком поздно.

— Вот как, — человек в сером перебрал лежащие рядом с ним бумаги. — Капитан, я понимаю, что это вне вашей компетенции, но всё же ответьте на один вопрос. Почему Альберт Блэк не был схвачен сразу же, как только появились подозрения, а тем более доказательства? По всем законам ему полагается суд и последующая смертная казнь.

— Она была приведена в исполнение незамедлительно, судебный процесс не занял более получаса, — неожиданно жестко и сумрачно произнес Алан, словно внутренне на что-то решившись. — Блэка мы успели устранить до вашего прибытия. Единственное, чего не мог предположить никто из нас, так это несанкционированное применение сыворотки правды. Так что теперь без разницы, молчать или нет...

— Отвечайте на вопрос, капитан, — приказал человек в сером. — Почему вы оказывали Блэку пособничество в его намерениях? Почему он не был схвачен сразу же?

— Мы хотели, но взлом системы, считавшейся неуязвимой... — Алан покачал головой. — Для Геллерта это было ударом. Он был одним из создателей системы, он считал ее совершенной. Мы не могли упустить такой шанс для исследований.

— Вы могли попытаться завербовать Блэка.

— Могли, но не стали, — Алан вздохнул. — Шпион в отделе — это прекрасная дыра для бюджета. Мы просили у командования больше, так как появился «крот». Нам выделялись дополнительные суммы. На слежку, проверку и исследования системы мы тратили почти все. Остаток отдавали Саше. У нее семья большая, ее зарплаты не хватало, чтобы содержать их. А та часть, которая оставалась, давала шанс ее родне вылезти из долговой ямы.

— Какую роль в этом сыграли лично вы, капитан? — человек в сером наконец-то соизволил взглянуть на Алана.

— Второстепенную, сэр, — Алан говорил с отрешенностью человека, который уже смирился со своей судьбой. — Исполнял поручения, полученные свыше, организовывал охрану, координировал работу нашей группы.

— Что связывало вас с Альбертом Блэком?

— Я был его ассистентом. Мы были в хороших отношениях, как коллеги, порой я даже восхищался им, его стойкостью, целеустремленностью. Видите ли, трудно несколько лет жить с человеком бок о бок, дружелюбно общаться с ним, работать и знать, что единственное его устремление — уничтожить всё, что его окружает.

— Действительно, — человек в сером откинулся на спинку стула. — Скажите, капитан, вы знаете, что полагается вам, после всего, что теперь вскрылось?

— Полагаю, модификация памяти с последующим увольнением? — бесцветным тоном отозвался Алан.

— Надеюсь, вы подпишете согласие на данную процедуру добровольно, — человек в сером передал Алану планшет. — И не забудьте оставить отпечаток пальца.

Алан не спорил — знал, что бесполезно, но всё же не сдержался.

— Что станет с остальными членами нашей группы, сэр?

Человек в сером поднялся из-за стола, подошел ко всё ещё сидевшему Алану и забрал у того планшет с подписью и отпечатком.

— А это, мистер Брикман, — особо выделив голосом слово "мистер", отозвался человек в сером, — уже вне вашей компетенции. Благодарим за сотрудничество. У вас есть неделя, в течение которой вам необходимо пройти процедуру модификации памяти и собрать свои вещи.

— Есть, сэр, — покорно кивнул Алан.

* * *

Через неделю бывший капитан особого подразделения Алан Брикман, ныне пребывающий в отставке, стоял на борту межпланетного корабля и смотрел на медленно удаляющуюся от него планету, на которой он провел половину своей жизни. Он не знал, чем занимался там и за что его разжаловали, но чувствовал, что это было нечто чрезвычайно важное.

Он добровольно прошел модификацию памяти, навсегда запечатав для себя эту часть своей жизни. Но чувство несправедливости и злости не покидало его.

От него отказались, вышвырнули на помойку, обесценили все его усилия, напоследок вручив волчий билет: кому он теперь нужен? Разжалованный, с запечатанной памятью и недавно приобретенным легким психическим расстройством — неизбежным последствием модификации.

Алан вернулся в свою каюту и принялся разбирать свои немногочисленные вещи: путь обещал быть долгим. Но когда он достал из сумки стопку свернутых рубашек, оттуда неожиданно выпал маленький ярко-розовый планшет и с негромким стуком покатился по полу.

Алан с удивлением поднял его, недоуменно повертел в руках и включил. По засветившемуся синим экрану побежали белые строки чисел и букв, перемежаемые картинками, схемами, архивированными голограммами. Алан, пролистав обширный список, с интересом ткнул в первый по счёту файл, озаглавленный просто и незатейливо: “Дневник Альберта Блэка”.

* * *

Спустя три часа Алан, наконец, отложил планшет, встал, медленно приблизился к небольшому мутному зеркалу, висевшему на стене каюты и заглянул в него. Того Алана Брикмана, которого он знал, больше не было; от него осталась лишь внешность, оболочка, внутри которой медленно формировалась совершенно новая личность.

Он начинал вспоминать. Не всё. Далеко не всё. Но то, что он только что прочитал, пробудило поблекшие было образы, мысли, чувства... Ненависть. Это чувство было для него новым, но оно казалось каким-то… правильным? Теперь Алан снова знал, что ему делать.

Альберт Блэк оставил ему хорошее наследство: карты, планы, коды, программы, план действий… Всё. Оставалось лишь довести его дело до конца.

Алан оглянулся на крохотный иллюминатор, где всё ещё виднелась красноватая планета, уменьшающаяся с каждым часом.

— Я ещё вернусь, — прошептал он. — Я обязательно вернусь. И, возможно, даже не один… Вы сможете гордиться мною, мистер Блэк!

* * *

Далеко-далеко, в безымянном участке космоса около нашей галактики, по экрану компьютера побежали символы.

Сидящая перед ним фигура могла бы многое рассказать о сломанных жизнях и ненависти к человечеству. Она могла бы рассказать о том, насколько редка жизнь во Вселенной, и насколько рады были её сородичи, встретив еще одних разумных существ. Она могла бы рассказать о том, насколько плодотворно было сотрудничество двух разумных видов. Она могла бы рассказать о том, что новые идеи в науке возникали даже из странных и непонятных обвинений землян. Она могла бы рассказать о том ужасе, который испытала команда исследовательского корабля, когда прервалась связь со всеми планетами Содружества — так резко, словно планеты просто перестали существовать.

Но сидящая перед компьютером фигура не могла рассказать ничего из этого. Она была давным-давно мертва — как и все остальные разумные на борту корабля.

В углу экрана тускло мерцали буквы: “Распределение энергии: двигатели — 0%, системы жизнеобеспечения — 0%, силовые щиты — 0%, системы дальней связи — 100%. Износ генераторов: 93%”.

В центре же экрана раскинулась большая надпись:

“Инфовирус “Возмездие” первого поколения уничтожен вместе с носителем. Статус заражения инфовирусом второго поколения: 2 носителя”.