ansy

Пауль Целан. Стретта
Доставлены в эту
местность
с несомненным следом:

трава, раздельными буквами. Камни,
белые,
с тенями стеблей:
Довольно читать – смотри!
Довольно смотреть – иди!

Иди, у твоей поры
нет никаких сестер, ты –
ты дома. Не спеша, колесо
само из себя вращается, спицы
катят
катят по чернявому полю, ночи
не нужна никакая звезда, нигде
о тебе не спросят.

*
Нигде
о тебе не спросят –

Место, где лежали они, оно
как-то зовется – оно
не зовется никак. Они не лежали здесь. Нечто
между ними лежало. Они
не смотрели сквозь это.
[...]
Пепел.
Пепел, пепел.
Ночь.
Ночь – и – ночь. Иди
к глазу, к мокрому.

[...]Как
мы друг за друга
хватались, за друга –
этими вот
руками?

Так оно и записано, это.
Где? Мы
все это накрыли молчаньем,
молоком ядовитым снотворным, большим,
зе-
леным
молчанием, чашелистником, самая мысль
[...]
повисла, да,
под безжалостным
небом.
[...]
http://olgasedakova.com/125/611

Бояться нечего, а любить есть что.
Ра-Хари.

«Страх мой в кожу, под кожу, под дых впечатан, падай, Гензель, на пол родной, дощатый,
убежала от ведьмы, спасая брата, но вот что-то не то унесла.
Всё мне, знаешь, тени по стенам, Гензель, силуэты муаром, их бэлли-дэнсы,
всё мне ночью под одеялом тесно, шепоткам нет, нет, нет числа.
Всё мне видится домик с печеньем-кровом, всё блестят стены жёлтые, леденцовые,
всё мне пряники лезут в лицо, стозёвны, а уже через пять минут
ты хрустишь, мой Гензель, во рту у ведьмы, чем-то давится голосок твой бедный,
потому что, брат, мародёры ведь мы, аккуратно нас в печь кладут.
Всё мне сны зудят и выходят боком: будто смотришь тускнущим карим оком
и не станешь поэтом и хлебопёком, и не станешь вообще никем.
И смотрю – не могу шевельнуть рукою, и мне узко платье моё ночное,
утром мы встаём, и, да что такое, кашель грудью и кровь на платке».

«Ты лежи, и глаза закрой, и не думай, воробьи наши крошки клюют, и умный
старый кот с тобой рядом мурлычет шумно, сажа с дымом в трубе шуршат.
Гретель, дом наш не смоет, не сдует ветер, не нагонит мачеха нас с мачете,
не учует мёртвая ведьма, Гретель: лишь ковыль тут да писк мышат.
Остывающий лоб твой — вечерним сланцем, я со сшитым из шкуры собачьей ранцем,
там отвары и травы, Грет, не бояться: нам бы столько успеть всего.
Я люблю тебя, прочь, морок злой конфетный, я люблю тебя, как тут ни холодей ты,
и бояться нечего в мире, Гретель,
и бояться нам нечего».

Александра Закирова
https://stihi.ru/2008/11/28/929