Дженни  (джен)

В этом кабинете Гарри бывал неоднократно и почти каждый раз заставал его в новом убранстве. При Локхарте стены пестрели кокетничающими фотографиями. При Люпине здесь можно было увидеть клетку с какой-нибудь диковинной тварью. Лже-Грюм заставил всю комнату украденными у настоящего Грюма волшебными приборами. Кровожадная Амбридж обитала в окружении приторно умилительных котяток и засушенных цветов…

Сейчас личный кабинет профессора Защиты от Тёмных искусств выглядел совершенно необитаемым. Голые стены и пол — ни ковров, ни занавесок на окнах. Пустой холодный камин, на полке — пыльный горшочек с летучим порохом…

— Профессор… миссис Саншайн! — позвал Гарри, всё ещё задыхаясь после сумасшедшего бега по лестницам и коридорам спящего замка. Вообще-то староста сначала ринулся к кабинету директора, но вовремя вспомнил, что не знает пароля. А Санни, как утверждала школьная молва, паролями не пользовалась, её двери были открыты для всех в любое время дня и ночи.

Слухи не солгали. Гарри сделал несколько робких шагов вперёд, заметив единственную вещь, свидетельствующую о том, что у кабинета всё-таки есть хозяин. На пустом столе (ни книг, ни письменного прибора) стояла небольшая рамка для фотографий. Совершенно не подумав о том, что поступает не очень-то порядочно, Гарри подошёл и взял её в руки.

Фотография оказалась простая, неволшебная. Запечатлённый на ней мужчина средних лет оставался совершенно неподвижным. Ничем не примечательное лицо: светлые короткие волосы, прищуренные глаза, нос картошкой и широкая улыбка. Гарри повернул портрет обратной стороной и прочёл: «Дорогому Солнышку на добрую память. Джек Саншайн».

Гарри едва успел поставить фотографию на место: маленькая боковая дверь скрипнула, отворяясь, и на пороге появилась Санни.

Ночной визит Гарри Поттера поднял её с постели: молодая волшебница зябко куталась в мантию, накинутую поверх ночной рубашки.

— Гарри, милый, здравствуй, — проговорила Санни. — У тебя что-то стряслось? Ты весь какой-то бесцветный…

— Ой, извините, — Гарри торопливо сбросил с плеч мантию — невидимку. Очередному проявлению удивительных способностей миссис Саншайн он совсем не удивился: во-первых, уже привык, а во-вторых, не до того было.

— Так что случилось, дорогой? — снова спросила Санни. — Кому-то нужна помощь?

— Да, то есть, нет, то есть, не знаю, — ответил Гарри; он с трудом перевёл дыхание. — Миссис Саншайн… скажите, а… Вы точно знаете, что человека по имени Северус Снейп больше нет на свете?

— Да, я знаю это совершенно точно, — печально отозвалась Санни, — этого человека больше нет.

— А если, — Гарри еле поспевал за собственными мыслями, — а если Северус Снейп просто перестал быть человеком?

Санни изумлённо распахнула свои большие глаза и ответила не сразу.

— Гарри, милый, но человек не может перестать быть человеком! Давным-давно, сотни лет назад некоторые волшебники могли превращаться в животных, но ныне эта магия совершенно забыта и…

— Миссис Саншайн, — Гарри еле заставил себя не кричать, а говорить тихо и вежливо, — скажите, вы что, никогда ничего не слышали об анимагах?

— О ком? — удивилась Санни.

……………………………………………………………………………………….

— Боже мой, я даже и представить себе не могла, — говорила миссис Саншайн, торопливо шагая рядом с Гарри по тёмному коридору. — Неужели и до сих пор существуют люди, способные на такое волшебство?

— В этом столетии было семь зарегистрированных анимагов, — отвечал Гарри, — и, как теперь выяснилось, четыре незарегистрированных… То есть, пять, — добавил он, вспомнив Риту Скитер.

— Тогда всё ясно, — промолвила Санни. — Человек по имени Северус Снейп исчез… потому что появилась летучая мышка Дженни… Но, Гарри, постой! Северус не мог стать животным женского пола! Вот это уж точно совершенно исключено! Даже я не могу стать, скажем, жеребцом, а не кобылицей…

— Так вы тоже анимаг? — Гарри даже остановился от изумления.

— Выходит будто так, — Санни виновато развела руками.

— И в-вы п-превращаетесь в л-лошадь? — у Гарри голова шла кругом и язык начал сильно заплетаться. — К-красивое животное…

— Ну, если надо, в лошадь, если надо, ещё во что-нибудь… в птицу… в рыбу… в бабочку, — Санни рассеянно поправила волосы. — Честно сказать, я не люблю превращаться. Неприятно это. Сознание остаётся твоё, но все чувства так изменяются… Становятся проще, но сильнее. А уж если ты и в человеческом обличье очень эмоционален и чувствителен, то тебе ещё труднее будет справляться со своими животными порывами. И ты понимаешь, что, к примеру, мычать и бодаться — глупо, но иной раз совершенно ничего не можешь с собой поделать. Или вот, допустим, если я становлюсь птицей. Сразу появляется такое желание свить гнездо и снести яйцо, что порой бывает трудно вспомнить, для чего я, собственно, превращалась…

— Да, Сириус тоже здорово особачивался, — пролепетал окончательно сражённый Гарри, — даже крыс жрал… Но анимагия помогла ему не сойти с ума в Азкабане…

— Это неудивительно, — сказала Санни, — животных не мучает чувство вины, им неведомы сомнения. Воспоминания не имеют над ними власти, а инстинкт сохранения жизни в несколько раз сильнее человеческого. Видишь, вот и Северусу всё-таки удалось поправиться, когда он стал мышью… Только я всё равно не понимаю, как он смог изменить свой пол? Неужели он настолько великий волшебник?

— Ну… это вряд ли, миссис Саншайн, — Гарри сконфуженно отвёл взгляд. — Вряд ли он что-то изменил. Понимаете, никто же не присматривался. Джинни нам не разрешала. Она так хотела именно девочку… Мы и не стали спорить. А потом, мы, наверно, могли бы и не понять: у мышей там всё такое маленькое… гм… извините…

— А ещё мех, — кивнула ничуть не смутившаяся Санни, — у Дженни он густой и довольно длинный. Ничего, я сейчас посмо… ой! — она зажала рот рукой. — Господи, что я несу!.. Это от волнения. Совсем ничего не соображаю!

А Гарри со всей серьёзностью подумал, что было бы, если бы умница Джинни не запретила друзьям разглядывать мышь на предмет выяснения пола. Профессору Снейпу и без этого достаточно поводов, чтобы по возвращении в человеческий облик прикончить их всех к чёртовой бабушке. Одно тыканье мордой в еду на глазах у всего Гриффиндора чего стоит…

— Бедный, бедный Северус! — продолжала между тем Санни. — Он наверняка не мыслил остаться в живых! Просто он откуда-то узнал, что смерть животного для меня не опасна…

— Когда он услышал, что вы умираете из-за него, он просил меня его убить, — глухо промолвил Гарри. — Я отказался. А когда он узнал, что его смерть станет и вашей смертью… я думал, он с ума сойдёт от горя. Оттого, что нет никакого выхода. А я… я накричал на него. Разорялся полчаса. Требовал, чтобы он что-нибудь придумал… И он придумал — когда мадам Помфри прихлопнула муху и сказала, что вам это не повредит. И тогда он решил умереть в образе летучей мыши… Какое счастье, что мой Ух его не задушил, а только ранил и принёс нам ещё живого!.. А если бы не Невилл…

— Молчи, Гарри, я больше не могу это слушать! — всхлипнула Санни.

Они долго шли молча. Но перед самым портретом Полной Дамы Санни неожиданно схватила Гарри за руку.

— Что с вами, профессор? — встревожился юноша, взглянув в её побледневшее лицо. — Вам дурно?

— Ах, нет, что ты, совсем наоборот! — прошептала Санни, и на её губах появилась робкая улыбка. — Я только теперь поняла… Пророчество… Оно было не о Северусе…

— Простите? — не понял Гарри.

— Понимаешь, — промолвила Санни, глядя куда-то сквозь стену, — давным-давно у меня был друг, белый слепой единорог, поэт и провидец…

— Я знаю, — сказал Гарри и сразу же всё понял.

— Ах, да, я же рассказывала тебе о нём, — спохватилась Санни. — Извини. Он умер из-за меня, из-за того, что я его не любила. В те времена я была совсем другой. Я не любила никого, я этого просто не умела. Когда мой белый единорог умирал, он предсказал мне, что однажды я встречу другого единорога — чёрного. И он тоже полюбит меня и поэтому умрёт…

Гарри делал вид, что слушает с интересом, ведь Санни не знала, что однажды ему удалось подсмотреть её сон. Поэтому историю единорогов он знал и понимал, чему теперь так рада Санни. Она думала, что разбила сердце Северуса Снейпа, и он покончил с собой от несчастной любви. Она считала, что пророчество было о нем, потому что сердцевиной волшебной палочки Снейпа был волос чёрного единорога.

— Какое счастье, что это всё-таки не он! — прекрасная волшебница вздохнула так, словно с её плеч свалилась как минимум скала. — Было бы ужасно, если бы Северус полюбил меня…

— Но… извините, профессор, — осторожно проговорил Гарри, — это, конечно, не моё дело, но мне кажется, что профессор Снейп как раз…

— Нет-нет, Гарри, — улыбнулась миссис Саншайн. — О том, что он был в меня влюблён, я знаю, потому что в меня немножко влюблены все. К счастью, такая влюблённость не может никого убить. Она мимолётна и быстро угасает, когда я ухожу. Северус был слаб и беспомощен и, к тому же, неизбалован добрым обхождением, поэтому он питал ко мне некоторую слабость. Но никакой роковой страсти не было, ведь Северус жив, а значит, чёрный единорог — это не он. Слава Небесам!

Гарри почесал в затылке. Нет, конечно, хорошо, что профессор Снейп жив. Просто здорово. Вот Невилл-то обрадуется! Только непонятно, почему Санни так счастлива при мысли, что погибнуть из-за неё предстоит не Снейпу, а кому-то ещё. Гарри так ей об этом и сказал. С некоторых пор он относился к пророчествам с большим уважением.

— Да, ты прав, — растерянно проговорила Санни, — да, я понимаю, что пророчество всё равно сбудется. Наверно, это жестоко, но… главное, что не Северус. Кто угодно, только не он! Я сама не знаю, почему так…

У Гарри были некоторые мысли на этот счёт, но он посчитал за лучшее оставить их при себе. Повернувшись к портрету, он разбудил Полную Даму и назвал пароль.

Когда они с Санни вошли в гостиную, Гарри сказал:

— Миссис Саншайн, не могли бы вы сходить за Джинни? Видите ли, я сам не могу: мальчикам возбраняется заходить в спальни девочек. И ещё, наверно, нужно позвать Гермиону. Если профессор Снейп до сих пор не превратился обратно, значит, он почему-то не хочет… А Гермиона наверняка знает заклинание принудительного превращения… Надеюсь, профессор Снейп не сильно на нас обидится, — добавил юноша, когда Санни скрылась за дверью.

Пять минут спустя волшебница вернулась. За нею шли зевающая Гермиона и встревоженная Джинни. Джинни бережно прижимала к груди коробочку из-под шоколадных лягушек. У Гарри сердце заныло от жалости.

— Любимый, что случилось? — спросила Джинни.

— Ничего не случилось, — Гарри постарался улыбнуться как можно ласковее, — просто, видишь ли… Только ты сядь, пожалуйста. Мне надо кое-что рассказать вам с Гермионой…

К концу рассказа Гермиона сидела, изумлённо вытаращив глаза, а Джинни — сердито нахмурив брови.

— Чушь и ерунда, — резко проговорила она. — Дженни это Дженни. Моя маленькая мышка, а никакой не профессор. И мне плевать, что там показывает твоя дурацкая карта. Я не позволю ставить опыты над моей бедной малышкой. Дженни спит, у неё был тяжёлый день. И я тоже иду спать!

Джинни вскочила с дивана и бросилась к лестнице, но Гермиона быстро заступила ей дорогу.

— Джинни, послушай! — проговорила староста. — Однажды такое уже случалось! Мы тогда тоже думали, что карта ошиблась! И Рон никак не хотел признавать, что его Короста на самом деле никакая не крыса!

— Всё это никак не касается нас с Дженни! — отрезала Джинни. — Пусти меня, или мы поссоримся!

— Джинни, милая, — вмешалась миссис Саншайн, — не нужно так волноваться. Подумай сама: а если Гарри всё-таки прав? Чего ты боишься? Ведь Дженни не умрёт, а только превратится. В Северуса. Что лучше — летучая мышь или человек?

— Ну, для вас-то понятно, что лучше! — дерзко проговорила Джинни. — Влюбились, так и скажите! И нечего притворяться, будто это не так!

Санни вздрогнула, и лучистый взгляд синих глаз словно подёрнулся льдом.

— У меня есть муж, мисс Уизли, — проговорила миссис Саншайн таким тоном, что в тёплой гостиной стало градусов на пять холоднее. — Он для меня единственный мужчина на свете. Как бы ни был хорош Северус, я не испытываю к нему и тени тех чувств, о которых вы имели наглость говорить. Десять баллов с Гриффиндора. Вы напрасно думаете, будто я не способна рассердиться. К сожалению, способна. А ещё прискорбнее то, что я до сих пор очень плохо справляюсь с собственным гневом. Кажется, об этом я уже предупреждала. Так что замолчите и отдайте мне Дженни. А сами отойдите назад.

У Гарри волосы на голове зашевелились от необъяснимого ужаса, а по спине побежали мурашки. Побледневшая Джинни безропотно протянула миссис Саншайн свою драгоценную коробочку.

— Вы, мисс Грейнджер, — Санни обратила взгляд на Гермиону, и та поёжилась, — знаете необходимое заклинание?

Гермиона молча кивнула.

— Тогда приготовьтесь, — велела миссис Саншайн. Она подошла к дивану и бережно вынула из коробочки Дженни. Положив мышь на диван, молодая волшебница отступила на шаг назад и кивнула Гермионе. Староста подняла волшебную палочку…

— Стойте! — вскрикнула стоявшая у стены Джинни. — Погодите!.. Нельзя!.. Мы не должны!..

— Мисс Уизли! — угрожающе произнесла Санни, и огоньки горевших в канделябрах свечей испуганно затрепетали.

— Я… нет… вы не поняли! — глотая слёзы, торопливо залопотала Джинни. — Кольцо!.. На лапке!.. Если Дженни действительно не Дженни…

Гермиона охнула и уронила волшебную палочку.

— Так вот в чём дело! — промолвила Санни. — Тогда всё понятно. Вот почему он до сих пор не превратился обратно. Сначала был слишком слаб, а потом его окольцевали… Что ж…

Она наклонилась и дотронулась до мышиной лапки, на которой сверкало злополучное колечко. Мгновение спустя оно оказалось в руках у миссис Саншайн.

— Как вам это удалось?! — изумилась Гермиона. — Даже без волшебной палочки!..

— Оно целое! — подбежавшая Джинни не поверила своим глазам. — Что это было за заклинание?

— Никогда не думала, что для волшебства так уж необходимы волшебные палочки и заклинания, — пожала плечами Санни.

— Но ведь вы что-то сделали для того, чтобы снять кольцо, — промолвил, пристально рассматривая безделушку, Гарри.

— Я захотела снять его и сняла, — терпеливо объяснила миссис Саншайн, — что вас так удивляет?

— Нас всё удивляет, — сказала Гермиона, — а в особенности…

Она не договорила: за её спиной раздался тихий вздох. Друзья немедленно забыли про кольцо и взглянули на диван…

— Ой, мамочки!.. — Джинни села прямо на пол.

— Шалость удалась, — хрипло проговорил Гарри Поттер и дрожащими руками сложил, наконец, карту.