О пользе старых законов (джен)

Рабастан, приняв душ, вернулся из смежной ванной в комнату, которую они делили с братом. Темный Лорд раздобыл для штаба очень неплохой дом. Здание явно принадлежало раньше богатой чистокровной семье. Судя по числу комнат с ванными, либо семья была большая, либо здесь часто принимали гостей.

Вытирая волосы полотенцем (магию надо было поберечь для упражнений, которые должны были начаться в тот же день), он подошел к своей постели. Теперь ванную занял брат.

Сегодня они были особенно тщательны: скоро предстояла встреча с отцом.

На постели лежали рубашка и брюки, и Рабастан стал одеваться. Слушая, как шумит в душе за дверью вода, он укладывал в голове полученные сведения.

Их отец сумел отыскать где-то девушку, которую сделал наследницей вместо него. Почему-то Рабастан был рад, что род не прервется на нем и брате. Казалось бы, он должен был разозлиться, что его так легко заменили. Но было очень маловероятно, что у него или Рудольфуса где-то были дети или что они появятся в будущем.

Сам Рабастан был уверен, что отцом не является. Он всегда был очень осторожен и к тому же предпочитал волшебников ведьмам. Поэтому же (если не считать того, что он осужденный, а теперь еще и беглый преступник) обзавестись наследником в ближайшем будущем было мало надежды.

Застегивая рубашку (которая намного лучше подходила по крою, чем та, что он нашел в магловском доме), Рабастан снова с теплым чувством вспомнил, как отец не стал его заставлять рано жениться. Под влиянием дементоров он всегда вспоминал лето, когда наконец осознал, что хотя женщины ему нравятся, собственный пол привлекает его куда больше. Он тогда извелся от страха, что либо не сможет исполнить свой долг перед родом, либо окажется до конца жизни связан с женщиной.

Теперь, вдали от того жуткого места, он ясно помнил, как повел себя отец, его заверения, что время есть, что, даже если Рабастан никогда не найдет себе невесту по вкусу, наследником можно будет сделать ребенка его брата.

Вскоре после этого Рудольфус окончил школу и почти сразу же женился. Рабастан с облегчением продолжил гулять холостым и служить Темному Лорду. Он надеялся, что сейчас их лорд найдет для него дело, пусть даже на людях показываться больше будет нельзя.

Надев темно-синюю мантию и закончив на этом собираться, Рабастан обернулся: из ванной вышел его брат, заливая водой пол. Из них двоих он всегда был неряшливее.

— Встретимся на кухне? — прошлым вечером им сказали, что есть они будут именно там, а целитель Гринграсс еще зайдет провести более тщательный осмотр.

Рудольфус кивнул:

— Я постараюсь побыстрее. Ты не знаешь, где мы встретимся с отцом?

— Пока нет, брат. Наверное, здесь, в этом доме. Так будет безопаснее всего, — ответил Рабастан.

Потом он вышел за дверь и стал спускаться на кухню. Он сильно проголодался, а дивные ароматы чая, свежевыпеченного хлеба и горячего бекона манили туда, где уже собрались остальные.

* * *

— Горячая ванна! Серьезно, мне это снилось — как я принимаю горячую ванну, попивая эльфийское вино. Туда и отправлюсь после завтрака: в ванну! — громко и оживленно говорил за другим концом стола Мальсибер.

Настроение в общем было приподнятое: они вернулись в дом волшебников, вокруг была магия, а еды такой они не ели целую вечность. Никого особенно не беспокоило, что трое из них погибли вчера вечером только потому, что Беллатрикс сорвалась.

Рабастан взглянул на брата. Его, кажется, тоже не слишком расстраивал тот факт, что его жену заперли в комнате, а Темный Лорд отобрал ее палочку (то есть ту, которую она отобрала у отребья на острове). Но, возможно, ничего удивительного в этом не было. Супруги давным-давно потеряли надежду завести ребенка, и с тех пор жена отвернулась от мужа. Рабастан всерьез подозревал, что Белла пользовалась своей внешностью, поднимаясь в иерархии пожирателей смерти.

Легко было понять отношение брата.

Когда он допивал вторую чашку восхитительного чая, дверь открылась, явив внушительную фигуру Ксеркса Лестрейнджа. За его спиной парила сумка. Он обвел взглядом собравшимся, и все как один посмотрели на него.

Рабастан и Рудольфус встали и подошли к отцу. Коротко поздоровавшись, они ушли из кухни.

Они достигли небольшой гостиной, и отец набросил на комнату чары тишины — и тут же крепко обнял сыновей, одного за другим. А потом еще раз. И еще.

— Как же я рад, что вы уцелели. Страшно волновался, когда услышал, что вы сбежали, — в глазах у него было облегчение, и Рабастан улыбнулся. Чудесно было его увидеть столько лет спустя.

— Отец, мы видели, что появилась наследница Лестрейндж, — любопытно сказал Рудольфус, тоже улыбаясь. — Как так вышло?

Они сели у камина, и отец принялся рассказывать:

— Все началось, когда Марволо усыновил Генри, чтобы стать лордом, — начал он.

Рабастан, переглянувшись с братом, сделал удивленные глаза и одними губами спросил: «Марволо?» Рудольфус только пожал плечами. Они с пристальным вниманием слушали об их тете (они знали лишь, что она была, но ничего больше) и ее сыне. О ее внучке, оказавшейся ведьмой и поступившей в Хогвартс с тот же год, что и приемный сын их лорда.

Это была фантастическая история. Выгнанные из семьи сквибы, их утерянные потомки, маглы и молодая умная ведьма с неутолимой жаждой знаний.

— Я встречал Грейнджеров. Воспитанные, культурные люди. Они получили образование — некий эквивалент мастерства в целительстве. У них свое успешное дело по уходу за зубами… Я рад, что познакомился с ними: от них я много узнал о жизни Доркас. А еще они очень помогли в планировании той школы, что я основал.

Только несколько часов спустя братья попрощались с отцом и вернулись к себе в комнату. Их, как и остальных беглецов, должен был осмотреть целитель.

Пока Рабастана готовили к ритуалу, выкладывали рунные камни на руки и грудь, он размышлял о том, что сказал отец.

Гермиона была умна и готова учиться всему необходимому, чтобы найти место в их мире. Это обнадеживало. Да, она родилась у людей без магии, но была не против приспособиться. Другой вопрос — то, что отец рассказал о планах и мотивах Темного Лорда. К этому привыкнуть было сложнее. Особенно если учесть, что братьям в этом плане никакой роли не предусматривалось. Отец больше не нуждался в них для продолжения рода. Больше того, они не могли вернуться домой — наследница пообещала наследнику Лонгботтому, что Лестрейнджи не дадут им убежища.

Утешало только то, что их с братом первым делом собирались лечить. Не стоило сомневаться и бояться заранее.

По крайней мере, пока не стоит. Рабастан вздохнул и закрыл глаза.

* * *

Люциус целеустремленно шел к каминной своей усадьбы, на ходу перепроверяя, чтобы свитки и пергаменты, которые он нес с собой, лежали аккуратно. Давно он так не нервничал перед встречей с Темным Лордом.

Но его очаровательная и раздражительная (ему точно стерли память после того, как родился Драко: он был уверен, что в прошлую беременность она вела себя иначе) жена настояла, что ей надо повстречаться с сестрой. Просить об этой услуге их лорда предстояло Люциусу. Но он считал, что все это плохая затея: ему — просить об этой встрече их лорда, а его жене — встречаться с Беллатрикс.

Судя по тому, что он видел за день до этого, Беллатрикс Лестрейндж окончательно лишилась здравого смысла. Она готова была напасть на кого угодно только потому, что ей сказали то, что она не хочет слышать. Любому, кто ей противоречил, грозила опасность. Кроме, возможно, Темного Лорда.

Кстати, о нем. Люциус, напоследок заглянув в ростовое зеркало, задумался, почему Беллу не наказали за неосторожность, повлекшую убийство троих из последователей.

Тянуть больше нельзя было, и Люциус, взяв из стоявшей на каминной полке узорчатой серебряной шкатулки щепотку летучего пороха, бросил ее в огонь. Шагнув в зеленое пламя, он произнес:

— Гриффин-хаус! — и умчался прочь.

* * *

Марволо стоял, ожидая Люциуса. Тот должен был зайти, чтобы подготовить встречу с теми лордами и леди Визенгамота, что сегодня будут встречаться в его доме. Ксеркс и Люциус утверждали, что именно на таких мероприятиях совершается настоящая работа.

Люди, близкие по политическим взглядам, встречались и старались убедить друг друга голосовать за или против определенных проектов. Чаще всего хозяин (или хозяйка) вместе с союзниками приглашали и несколько политических противников, и за напитками и закусками начинались споры.

Целым искусством было решить, кого приглашать. Обычно избегали звать твердых в убеждениях соперников, чтобы не предоставлять им лишних возможностей.

Марволо, так сказать, отстал от жизни, и потому Люциус должен был прийти пораньше и ввести его в курс дела.

Огонь вдруг стал ярко-зеленым, и из камина с обычной его грациозностью вышел Люциус. Под мышкой он нес устрашающе большую стопку бумаг.

Они быстро поздоровались (Марволо вежливо кивнул, Люциус слегка поклонился) и пошли к официальной переговорной.

— Все эти документы на сегодня?

— Увы, мой лорд, — склонил голову Люциус. — Следующее заседание будет посвящено годовому бюджету, такие бывают ежегодно. То, сколько денег получит каждый конкретный отдел, сильно повлияет на направление деятельности министерства в следующем году. Но из-за того, что речь пойдет о деньгах и счетах, это заседание, вероятно, одно из самых кропотливых в году.

Они сели за стол напротив друг друга, Люциус разложил документы. За это недолгое время Марволо успел заметить, что тот нервичает — у него немного дрожали руки, на лице поблескивала испарина, и в глазах скрывалась тревога.

Марволо поджал губы:

— В чем дело, Люциус? — наверняка это прозвучало раздраженно, но ему было все равно. Он действительно был раздражен.

Малфой сглотнул и сделал вдох, набираясь смелости:

— Моя жена хотела бы поговорить со своей сестрой, мой лорд. Она настояла, чтобы я попросил у вас разрешения с ней встретиться, — Люциус покорно опустил голову, ожидая решения или проклятия.

Марволо вздохнул.

— Думаешь, их разумно подпускать друг к другу? Зная состояние Беллы и то, что твоя жена в положении… — он замялся. Заговаривать о беременности на таких ранних сроках было не принято.

Люциус кивнул, не смея поднять взгляд.

— Я даю тебе разрешение проводить Нарциссу в штаб, чтобы она встретилась с сестрой. И смотри, чтобы Нарцисса не пострадала. А Беллатрикс не должна покидать свою комнату! — Марволо взял верхний пергамент из стопки. — Теперь иди, Люциус. Я пока ознакомлюсь с тем, что ты принес.

Люциус молча встал, поклонился и вышел. Марволо погрузился в чтение. Надо было многое успеть до прихода посетителей.

* * *

Нарцисса волновалась. Они с мужем перенеслись к определенно мрачному на вид дому. Что-то в отделке показалось ей знакомым; по дороге от дверей по коридору она поняла, что дом некогда принадлежал Блэкам.

— Откуда у Темного Лорда этот дом, Люциус? — шепнула она. Ей было любопытно и хотелось хоть как-то отвлечься.

— Он не говорил, милая. Но с тех пор, как он вернулся в общество, нас вызывают сюда.

Еще один пролет лестниц, еще один коридор с дверями по стенам. Темная ковровая дорожка видала лучшие дни, и Нарцисса бережно приподняла юбку платья и подол мантии. И почему Темный Лорд не поручил домовику навести тут чистоту?

Они остановились у двери, которая на взгляд Нарциссы ничем не выделялась среди остальных. Лицо Люциуса было задумчиво-мрачным, и от этого у нее сжалось сердце. Утром она едва не передумала, заметив тень страха, мелькнувшую в его глазах при ее просьбе. Но ей надо было увидеть сестру. Когда-то они были так близки! Потом, когда Нарцисса ждала Драко, Белла стала ее сторониться. Нарцисса не могла так это оставить. Она лишилась обеих сестер — одна неудачно вышла замуж, вторая оказалась в тюрьме. Теперь появилась возможность это исправить, и ей необходимо было воспользоваться.

— Я не оставлю тебя с Беллой одну, любовь моя, — муж поднял руку, предотвращая возражения. — Прошлой ночью она убила троих мужчин, потому что ей не понравились рекомендации целителя. Я тебя с ней не оставлю!

Нарцисса смиренно кивнула: ей оставалось только согласиться, что первую встречу лучше провести вместе с Люциусом. Потом она вошла за ним в комнату.

То, что она увидела, должно было быть Беллатрикс. Ведьму, скорчившуюся на постели, едва можно было счесть человеком. Волосы были сильно спутаны (при одном взгляде на них думалось о вшах и блохах, так что кожа зудела), глаза запали, кожа болезненно побледнела. Ничего не осталось от ее красоты, и блеск безумия в глазах подсказывал, что и от личности — тоже.

— Ты что тут делаешь, Цисси? Пришла поиздеваться, как тот поганый целитель? Люциус, отведи меня к нашему лорду! Ты меня не удержишь, я буду служить ему! Я за него пошла в Азкабан! Ты от него отрекся, предатель! — когда-то этот голос утешал светловолосую девочку, напуганную грозой, а теперь каждое слово, сорвавшееся с потрескавшихся губ, было как кинжал в сердце.

— Белла, я просто хотела своими глазами увидеть, что ты, наконец, свободна. Что ты не в Азкабане. Я так скучала по тебе, моя единственная сестра!

Теперь она поняла, почему Люциус был против этой встречи. Его большая теплая рука нашла ее, и их пальцы сплелись. Нарцисса с тяжелым сердцем думала, как бы уйти, не разозлив психически неустойчивую ведьму. Дверь вдруг открылась, и вошел младший брат лорда Гринграсса. В руке у него была палочка.

Белла оскалилась и вскочила с постели, скрючив пальцы, как когти. Гринграсс просто невербально ее оглушил.

Люциус оттянул Нарциссу за руку, встав между ней и ее бессознательной сестрой.

— Судя по всему, за ночь ей лучше не стало, — протянул целитель Гринграсс, подойдя. Он левитировал Беллу обратно на постель. — Наш лорд хочет, чтобы я проверил, способна ли она понимать последствия своих действий или окончательно лишилась рассудка.

Он жестом попросил их уйти. Люциус и Нарцисса, не прощаясь, вышли из комнаты, а потом и из дома. Подальше от безумия.

В безопасности своего дома Нарцисса повернулась к мужу и, вцепившись в его мантию, ткнулась лицом ему в грудь. По ее лицу беззвучно текли слезы. Ее сестру было не спасти, она была в этом уверена. Вопрос был только в том, убьет ли ее Темный Лорд сам или бросит аврорам, чтобы сделать свой публичный образ еще правдоподобнее.

Она оплакивала сестру, украденную у нее дементорами, и сильные руки Люциуса, обнимая, давали ей опору.

* * *

Утром в понедельник, перед завтраком, четверо деканов встретились в учительской для небольшого заговора за чашкой чая.

— Я больше не нашел никого из своих учеников, кто был у жабы на отработке, — обмен сведениями начал Северус. Он пил кофе с медом.

— У меня только двое, с первого курса и с пятого. Остальные доблестно сопротивлялись соблазну и ее провокациям, — хмурясь, подхватила Минерва.

— С Рейвенкло целью стали пятеро, — прорычал Филиус, демонстрируя свирепость его предков-гоблинов, обычно глубоко скрытую под жизнерадостностью. На него посмотрели с удивлением. — Они обратили внимание, что она не учит ничему полезному. Очевидно, она очень плохо переносит критику.

Остальные кивнули. Все уже заметили, что Амбридж не слушает предложений по организации самостоятельных заданий, оценок или планов уроков, надменно отмахиваясь от их опыта.

— Многие барсуки побывали на отработке у… нее. Все — в первую неделю. Позже они старались их избегать, но это, кажется, непросто. Она меняет правила и придумывает новые, чтобы хоть кому-то дать отработку или хотя бы снять баллы, — уныло заключила Помона.

— Пострадавшие ученики готовы рассказать о случившемся? — спросила Минерва у коллег.

Они кивнули.

— Хорошо, — завуч качнула строгим пучком. — Я поговорю с Поппи, пусть организует осмотр. Соберет улики. Филиус, тебя не затруднит поговорить с аврорами? По-моему, следующими должны были допрашивать твоих подопечных? — уточнила она, так как точно не знала.

— Конечно, Минерва, — серьезно кивнул декан Рейвенкло. — Я сообщу им и узнаю, что им еще от нас требуется, чтобы ускорить процесс.

Минерва собрала небольшие свитки с именами студентов, пострадавших от палаческих методов Долорес Амбридж, и с мрачным видом встала:

— Следите, чтобы никто, кроме нас, об этом не узнал. Нельзя давать ей время выстроить защиту или избавиться от улик.

Деканы так же мрачно кивнули. Все они очень отличались друг от друга, но одно их объединяло: своих учеников они берегли, как родных детей.

* * *

— Мистер Слизерин, задержитесь, — сказал Северус, когда ученики с обычным шумом и болтовней собирались после урока и убирали за собой следы кошмарных попыток зельеварения.

Оперевшись на стол, он подождал, пока Слизерин отошлет друзей, повесит на плечо сумку и подойдет к нему.

Он с удовлетворением отметил, что зелья, которыми он снабжал наследника Темного Лорда, делают свое дело. Мальчик выглядел здоровее, чем в прошлые годы, и вырос еще на дюйм. Может быть, целителю пора пересмотреть силу питательного зелья, которое тот прописал. Надо будет предложить это, когда выпадет новая возможность поговорить.

Северус заранее спланировал повод поговорить с мальчиком, зная, что это будет лучшей возможностью передать вещь, которую он носил с прошлого вечера (вернее, ночи).

— Вы хотели поговорить со мной, сэр? — спросил Слизерин, поднимая взгляд (теперь очки у него не выглядели так, словно готовы развалиться в любой момент).

— Да. Во-первых, я хотел отдать вам это, — Северус вручил небольшой предмет, завернутый в пергамент. — А во-вторых, я хотел подтвердить, что наши коррекционные занятия по зельям, — он поднял бровь, намекая, что речь о чем-то большем, — продолжатся со следующей недели по средам вечером.

— Спасибо, сэр. Буду в следующую среду, — мальчик кивнул лохматой головой. Помедлил, теребя ремень сумки, и, набравшись храбрости, спросил: — С девочкой все будет хорошо? И что вы собираетесь делать с…

Северус поднял руку, призвав мальчика к молчанию, и быстро объяснил:

— С девочкой все будет хорошо. А разбираться с ситуацией предоставьте профессорам. Скорее всего, на это потребуется некоторое время, но мы работаем над проблемой. Для вас этого должно быть достаточно. Не давайте ей вас спровоцировать и помогите в этом другим гриффиндорцам. А теперь поспешите, пока не пропустили обед.

— Да, сэр, — ответил мальчик с коротким полупоклоном и ушел.

Оставалось дождаться, когда Минерва подтвердит, что Филиус переговорил с аврорами, и можно будет доложить о прогрессе своему лорду.

* * *

Долорес сидела в своем кресле за преподавательским столом, наблюдая, как постепенно заполняются учениками столы факультетов. Сегодня почти не было раздражающей болтовни: дети общались только шепотом, да и то по большей части просто ели.

Эта молчаливость, похоже, распространилась и на профессоров, но Долорес это только радовало. Ее методы воспитания наконец-то начали давать эффект. Когда она пришла, с дисциплиной были большие проблемы, но после нескольких примеров на каждом факультете выступления на ее уроках быстро прекратились.

Наконец-то можно пожинать плоды своих трудов. Самодовольно улыбнулась, она принялась за любимые овощи, наслаждаясь подавленной атмосферой Большого зала.

* * *

Напряжение в Большом холле было почти осязаемым. История об отработках у Амбридж разнеслась по школе в рекордные сроки. То, что деканы разозлены, тоже всем было известно.

Впервые за долгое время все четыре факультета сошлись во мнении насчет одного из профессоров. Без сомнений, Долорес Амбридж была худшей из всех, кто у них преподавал. Она навредила ученикам всех факультетов и не научила ничему полезному.

Локхарт тоже был плохим учителем, но девочкам, по крайней мере, нравилась его привлекательная внешность и эффектное поведение, и он был безвреден.

Ведьма в розовом с самодовольным видом ела овощи, а остальная школа ждала взрыва.

Люди уже делали ставки, когда ее вышвырнут из школы.

* * *

Проведя вечер за повторением под твердым руководством их подруги Гермионы, Рон и Гарри шли спать. Оба слишком устали для разговоров. Рон только буркнул: «Спокойной ночи». Гарри поднялся наверх, мимо комнаты старосты, к своей спальне.

Несмотря на усталость, он был полон предвкушения. Ему хотелось опробовать зеркало, которое передал после зелий Снейп, выяснить, работает ли оно. Письма — это хорошо, но разговаривать, как с Сириусом, куда лучше.

Даже странно было, что ему так хочется поскорее поговорить с Марволо, с Темным Лордом. Он знал это, отпираться бессмысленно. Он даже был уверен, что Марволо знает, что он знает.

Гарри потряс головой, избавляясь от уныния и вины — они вечно возвращались, когда он вспоминал, что тот самый Марволо, который ему нравится, сделал его сиротой — и вошел в комнату, закрыв за собой дверь.

Он поставил сумку, осторожно выложил на стол свитки с сегодняшними эссе и вынул из внутреннего кармана сумки сверток, запечатанный гербом Слизерина. Гарри торопливо сломал печать и развернул зеркало.

Оно было сделано из серебристого металла — может быть, настоящего серебра — и украшено резным узором из рун. Сзади в середине была инкрустация — змея и лев, мирно сидящие рядом.

Зеркало, которое дал ему крестный, выглядело более утилитарно. Мародеры делали их в школе и, наверное, не слишком при этом старались и не особенно тратились.

Пергамент, в который зеркало было завернуто, оказался короткой запиской, объясняющей, что оно может, и предлагающей пользоваться зеркалом, когда захочется. Марволо обещал всегда носить парное при себе.

Гарри разулся, снял галстук и мантию и с зеркалом устроился на постели, спиной к изголовью, удобно вытянув ноги.

— Марволо, — прошипел он. Сконцентрироваться на образе змеи было легко — практика помогала.

Через миг зеркало показало не отражение Гарри, а Марволо — с красными глазами и тщательно уложенными волосами.

— Генри! Вижу, ты получил зеркало.

На заднем фоне мелькнули сумрачные стены большой комнаты и коленопреклоненные фигуры в черном. Марволо закрыл за собой дверь, приглушив негромкий ропот голосов, начавшиеся, как только он повернулся к людям спиной.

— Заметки, предоставленные твоим крестным отцом, очень мне помогли. Надеюсь, тебе понравилось это зеркало. Я нашел его на Косой, — Марволо был спокоен, а вот Гарри — нет.

Судя по тому, что он успел заметить, он застал опекуна посреди пожирательского собрания. И тот все равно ответил на вызов. Гарри не знал, как к этому отнестись.

До этого момента он легко разделял Марволо и Волдеморта. Они и теперь были очень разными личностями. Волдеморт — сумасшедший волшебник, послушавшийся недослушаннного пророчества, а Марволо — тот, кто заботился о Гарри, его успехах в учебе, здоровье и счастье.

И оба они были Темными Лордами. Гарри очень растерялся. И судя по тому, как Марволо на него посмотрел, все эти мысли были написаны у него на лбу.

Марволо вздохнул:

— Полагаю, надо сообщить, что с беглецами удалось связаться. Они больше не представляют угрозы для общества.

— Не представляют угрозы? — Гарри нахмурился. — Они что, умерли? Или снова в тюрьме?

— Ни то, ни другое, — Марволо качнул головой. — То есть не совсем так. Трое умерли во время ссоры. Остальных отправили в безопасное место лечиться и приходить в себя.

Гарри, несколько озадаченный, моргнул. Он знал, что все это было сказано под семейную клятву, но все равно… он не привык, чтобы ему так легко давали информацию. За последние недели Марволо все больше рассказывал ему в письмах, и это было для Гарри совершенно новым опытом.

— А потом? — не удержался он. Что Марволо с ними сделает, когда они выздоровеют? Тут он вдруг понял, что прервал, наверное, важную встречу. — Простите, сэр, я вам помешал, сэр. Можно, я перезвоню завтра?

Получилось до обидного неуверенно. Наверное, зря он показал, как ему нравится получать столько внимания. Марволо был специалистом в использовании чужих слабостей, это Гарри четко усвоил на летних уроках.

— Не надо извиняться, Генри. Я написал, что ты можешь вызывать меня в любое время. Так и есть. Пусть они знают о моих приоритетах. Ты хотел обсудить что-то конкретное? — его спокойный тон смутил Гарри, и тот вдруг забыл, была ли у него какая-то причина для звонка или просто хотелось опробовать зеркало.

— Я просто хотел проверить, что зеркало работает. И оно, ну, работает, так что… до свидания? — у него опять получился вопрос.

Гарри это расстроило. С чего он вдруг так не уверен в себе? Но стоило ему задуматься об этом, как он понял. Из-за того, как с ним обращались Дурсли, ему всегда не хватало внимания и одобрения. Марволо давал ему и то, и другое, как все нормальные родители. Точнее, как, по мнению Гарри, должны делать нормальные родители. И ему было очень страшно этого лишиться.

Рефлексия, ставшая уже привычкой, иногда раздражала. Но, наверное, так всегда бывает, когда поработаешь с психологом.

— Как у тебя с зельями? И с древними рунами? — Марволо сел в кресло. Похоже, он совсем не спешил вернуться к толпе народа, ждущего на коленях в соседней комнате.

— С рунами вроде неплохо. Они намного лучше предсказаний, — с чувством ответил Гарри. Надоело, что ему постоянно пророчат гибель. — А с тех пор как Снейп… профессор Снейп, — быстро поправился он, — стал ко мне справедливее и больше не достает, а сли… остальные не бросают мне в котел что попало… с зельями тоже стало намного лучше.

— Хорошо. Я хотел бы, чтобы ты как можно лучше учился по всем предметам, Генри. Все-таки в этом году СОВ. Это очень важно.

Повисло неловкое молчание, и Гарри с изумлением увидел, что Марволо слегка покраснел от смущения. Темный Лорд прочистил горло — и улыбнулся, увидев, что Гарри зевает:

— Кажется, тебе пора в постель. Добрых снов, сын.

— Спасибо… и спокойной ночи, — ответил Гарри, и в зеркале снова показалось его отражение.

Он пошел готовиться ко сну, а мысли в голове так и мельтешили. Только когда Гарри уже погасил свет, залез под одеяло и стал очищать сознание и успокаиваться, он пришел к выводу, что стал правда чувствовать себя с Марволо семьей. Правда, он не знал, хорошо это или плохо. Ему всегда хотелось иметь настоящую семью. Но правильно ли это — стать одной семьей с тем, кто убил твоих родителей?

* * *

Марволо встал, улыбаясь, и, положив зеркало обратно в карман, вернулся к своим последователям.

Войдя в дверь, он с удовольствием увидел, что они так и ждали его — аккуратными рядами, полукругом, на коленях.

— Чтобы всем было ясно: я намерен хранить магию и наши традиции. Для этого не нужно воевать, убивая волшебников и ведьм, или случайными убийствами давать маглам знать о нашем существовании, — он обвел пристальным взглядом красных глаз своих пожирателей смерти: те, что только что вернулись, казались растерянными, те, что уже знали о переменах, просто смотрели с вниманием. — Для достижения этих целей нам надо будет поступать иначе. Генри стал моим сыном, и теперь я могу действовать через Визенгамот. Потребуется мно…

Его речь прервал вопль единственной женщины среди собравшихся. Она взвилась на ноги, трясясь от бешенства, и нацелила на Марволо палочку (возвращение палочки было обдуманным ходом и, вероятно, ошибкой). В глазах у нее было безумие.

— Вас околдовали, мой лорд! Темный Лорд никогда не сказал бы такую чушь! Нет, нет, нет, нет…

Рука у нее дрожала, и Марволо немного сместил вес тела, чтобы можно было начать двигаться, как только она станет колдовать. Кто знает, что придет ей в голову. Наверное, зря он надеялся, что ее можно спасти.

Белла обернулась, дико глядя на растерявшихся волшебников, стоявших на коленях вокруг нее:

— Вы что, не видите? С ним что-то сделали! Конфундус? Империус? Не видите? — она была в отчаянии и никак не могла понять, что Марволо в порядке, что он действует по собственной воле.

Марволо поймал взгляд темных глаз своего самого доверенного последователя. Пока Белла забрасывала всех вокруг вопросами, все больше и больше волнуясь, он быстро передал Северусу картинку — как тот оглушает Беллу в спину.

— Вы все с ума посходили! — заорала Белла и принялась швырять невербальные заклинания — куда попало, не целясь, без какого-либо смысла.

Марволо бросился на пол, выхватывая палочку, и накрылся щитом.

Резкая боль пронзила его грудь при виде того, как Беллатрикс Лестрейндж упала от оглушающего, кинутого Северусом. Когда они встретились, она была молода и подавала такие надежды. Он увидел ее потенциал, ее жажду проявить себя, помочь вернуть традиции и наследие, похороненные из-за того, что их мир делали все более похожим на магловский — чтобы его не покидали маглорожденные.

И он склонил ее к своей воле, к своим целям. Уничтожил весь этот потенциал. Он воспитал в ней страсть причинять боль, пользуясь методами, которые издавна применяли во всем мире, когда солдат учили убивать ради идеи. Он погубил ее, и осознание этого стало тяжелым ударом.

Но сейчас некогда было задумываться. Были и другие, жизнью поклявшиеся ему служить. Надо будет следить, что никто из них не пострадает, что его поступки в прошлом не погубят и их тоже.

— Малкольм, проверь, нет ли раненых. Люциус, займись Беллой, запри в ее комнате и забери палочку, — отрывисто приказал он, потом ненадолго закрыл глаза, несколько раз вздохнул.

Боль в груди — такая же, как когда его звал кто-то из пожирателей смерти, — не ослабевала. Видимо, сработало старинное заклинание верности, когда-то вплетенное им в темную метку.

На то, чтобы более-менее восстановить порядок, ушло меньше часа. Это время Марволо использовал для составление плана по спасению тех из своих верных, для кого это еще было возможно. Боль от того, что одной их них придется пожертвовать, жгла возле сердца, и чувство вины змеей свилось внутри.

Люциус вернулся, оставив Беллатрикс в ее камере (фактически гостевая комната была именно тюремной камерой, пусть и комфортнее тех, что в Азкабане), пожиратели смерти стояли вокруг полукругом, и Марволо, сделав еще один глубокий вдох, стал излагать свой план.

— Северус, нам понадобится оборотное, и много. — Мастер зелий кивнул. — Амикус, Алекто, вы будете под видом беглецов появляться на континенте. Я дам координаты подходящих мест.

Близнецы с предвкушением кивнули. Они были из тех, кто любит приключения.

— Позволим миру поверить, что вы бежите из Англии, убивая друг друга. Я тем временем обдумаю, чем вы можете помочь нашему делу и что понадобится, чтобы вернуть вас к достойной жизни.

Малкольм кивнул, сообщая, что серьезных ранений нет, и у Марволо полегчало на сердце. Он нашел в строю Августуса:

— Августус, для начала я хотел бы, чтобы ты разобрался с бардаком, который министерство устроило из так называемых «темных искусств». Выдели, что звать «темным» неуместно, классифицируй остальное и сформулируй определение с пояснениями, что темным является.

Во взгляде бывшего невыразимца мелькнул интерес: такие задания ему нравились.

— Все знают, что делать. Приступайте, — махнул рукой Марволо. Он чувствовал, что у него начинает болеть голова. Понадобится обезболивающее и, может быть, сон-без-сновидений. — Малкольм, я хочу с тобой поговорить.

По возвращению домой он напишет Генри. Надо подробнее объяснять, что произойдет в ближайшем будущем и почему так было задумано. Для формирования доверительных отношений с сыном, по его мнению, предоставление информации было необходимо.

* * *

Ранним утром во вторник авроры встретились в одной из комнат министерства. Передавая кружки со свежезаваренным кофе (с утра он был вкуснее всего, пока не постоял под согревающими чарами), Джон размышлял, что делать дальше.

Шеклболт с кружкой сидел рядом. Темно-красный цвет формы шел к его тону кожи, но вид у него был не проснувшийся. У Праудфута и Сэвиджа по другую сторону стола (эти двое до сих пор работали над делом о нападении в Хогвартсе на наследника Слизерина) глаза были такие же мутные. Они вчетвером решили объединить свои усилия, так как заняты были расследованием попыток убийства одного человека. И вот встретились, чтобы, так сказать, поделиться мнениями.

— Мы нашли приказ, которым дементоров отправили за подростками, — начал Шеклболт. — К сожалению, имя там фальшивое, никаких Джейн Смит в министерстве не работает. Магические следы искать бесполезно — бланк несколько недель пролежал в Азкабане среди других документов, — он вздохнул и отпил кофе.

— А можно как-то магией снять отпечатки пальцев? — спросил Сэвидж.

— Отпечатки пальцев? — переспросил Джон. Мыслями он был далеко — вспоминал события предыдущего вечера. Он наполнил свою кружку, щедро разбавив кофе молоком. — Какие еще отпечатки пальцев?

— Мне один маглорожденный рассказал. Видишь тонкие линии на кончиках пальцев? — он показал руку. — Образуют узоры, и они у всех разные. Не бывает двух одинаковых. Так что маглы их используют, чтобы доказать, что кто-то что-то трогал, потому что при этом остаются отпечатки. — Он пожал плечами: — Если есть заклинание, чтобы делать их видимыми и сравнивать, или вроде того… — он умолк и залился краской от смущения под недоуменными взглядами остальных.

Шеклболт откашлялся, нарушая неловкое молчание:

— Никогда о таком заклинании не слышал, хотя среди моих инструкторов был Грюм. Но, судя по всему, такая штука пригодилась бы, если бы она была.

Джон разглядывал свои руки. Он различил на кончиках пальцев едва заметные завитки. И они у всех разные? Если так, то это правда может быть очень полезно.

— Может, попросим невыразимцев такое заклинание сделать? — предложил он, опуская руки и беря кружку.

— Может, — согласился Праудфут и сменил тему: — Мы допросили большую часть учеников, есть несколько подозреваемых. Надо либо допросить их под веритасерумом, либо взять воспоминания.

Это могло было быть интересно Темному Лорду, и Джон посмотрел на коллег напротив, вопросительно подняв брови:

— Как их зовут? Визенгамот согласится на такие меры?

Сэвидж, склонив голову набок, медленно ответил:

— Если Слизерин, Малфой и Нотт согласятся сотрудничать в этом деле, может быть, у них и получится.

Джон чуть не фыркнул: Темный Лорд более чем ясно дал понять, что сын и наследник для него важнее всего. Он своего добьется.

— Лорд Слизерин, скорее всего, сделает для этого все возможное. А остальные двое помогут. Нападение на трех наследников сразу? Такое в покое не оставят.

Праудфут хмыкнул, соглашаясь:

— Визенгамот мог бы закрыть глаза, не будь задет ни один род. Но так… Ты прав, Долиш, они постараются этого добиться… если, конечно, их наследников не окажется среди подозреваемых.

— А они там окажутся? — спросил Шеклболт.

Джону тоже хотелось это знать. За такие сведения он мог бы получить одобрение своего лорда.

— Нам нельзя об этом говорить, Шеклболт. Ты же знаешь. Еще кое-что: у нас есть доказательства, что в Хогвартсе профессор пытает учеников. И вот это будет трудное дело.

— Пытает учеников? — не поверил ушам Джон.

— Новый профессор защиты. Амбридж. Фадж ее туда назначил. Это она проталкивала те законы против существ, — пояснил Сэвидж, устраняя последние сомнения насчет личности виновной.

Остальные авроры кивнули. Женщина была неприятной и славилась этим, но министр всегда ей благоволил. Осудить ее будет непросто.

— Кто дал показания? — задал самый важный вопрос Шеклболт.

— Все четыре декана. Плюс медицинское освидетельствование и имена учеников со всех факультетов, согласившихся об этом говорить, — ответил Праудфут, левитируя себе еще кофе.

Джон, поигрывая пустой кружкой, откинулся на спинку стула, и тот протестующе скрипнул.

— Среди детей есть кто-то из важных?

Они все знали, что процесс пойдет глаже, если среди пострадавших есть кто-то из влиятельной семьи. Пока Джон не попадал в число невезучих, но он полагал, что безопаснее будет, если Амбридж окажется в Азкабане до того, как дотянется до кого-то покрупнее.

Праудфут покачал головой, грустно вздохнул:

— Только полукровки и маглорожденные, насколько нам известно, — он хмуро потер лоб. — Но, может быть, они в родстве с кем-то влиятельным, но просто мы этого не знаем? Как та Грейнджер с Лестрейнджами или Гарри Поттер, оказавшийся потомком Слизерина… — он потряс головой: — Когда только все так усложнилось?

Никто не ответил, но про себя все согласились. Мир действительно стал сложнее. И Джон сомневался, что старый, простой мир ему нравился больше.