Карманы, полные камней (джен)

— Смотрите внимательно, — говорит Нил, раскинув руки в стороны. Он стоит в центре круга из полицейских, чьи пистолеты направлены прямо на него.

И из него никак не выбраться.

— Это фокус!

Питер собирается сказать нечто вроде «Хватит рисоваться, Нил», когда словно из ниоткуда ударяет по глазам ослепительно яркая вспышка.

К тому времени, когда Питеру удается хоть немного восстановить зрение, он видит лишь пустое место, на которое нацелены с десяток пистолетов. Нил ушел.

* * *

Спустя шесть месяцев охоты Питер убежден, что Ник Холден — его настоящее имя, а все остальные — подделка.

Конечно, он не может утверждать это со стопроцентной уверенностью, но аргументы кажутся весомыми. Следы Ника отслеживались минимум на пять лет назад, тогда как остальные его имена не могли этим похвастаться.

Поэтому впервые подобравшись к нему так близко, он полагается на интуицию. Раскинув руки в стороны, Нил стоит на самом краю крыши семнадцатиэтажного здания, словно собирается полететь. Он абсолютно уверен в себе.

— Ник! — зовет его Питер. Он сам не знает почему и даже думать об этом не хочет, но сердце колотится как сумасшедшее.

Нил широко и диковато улыбается и кричит прямо навстречу ветру:

— Копай глубже! — советует он.

Затем разворачивается на пятках и падает с крыши, не сдерживая радостного крика.

* * *

И это тоже фокус.

— Карточный фокус, — говорит Нил, его глаза кажутся темными за полями шляпы, а зубы сверкают белизной на солнце, в тени и под светом.

Он держит в руке веер карт, не обращая внимания на Питера, который неотрывно следит за каждым его движением. — Выбери одну.

— И не подумаю, ковбой. Я знаю все твои фокусы.

Усмешка Нила становится шире. И более озорной.

— Уверен в этом?

Но он не настаивает, а просто поворачивается к Эл. Она полулежит, греясь в теплых лучах солнца. Большие солнцезащитные очки скрывают глаза, но не улыбку.

— Выберешь одну?

Она садится ровнее и вытягивает из веера одну карту, смотрит на неё, но никому не показывает.

— Что мне с ней делать?

— Держи её крепко. Очень крепко.

Она раздумывает мгновение, затем пожимает плечами и прячет в лифчик. Нил смеется, а Питеру становится жарковато, но он молчит.

Нил так быстро тасует карты, что они сливаются в одно яркое пятно. Питер наблюдает за ним словно ястреб, но пока не видит никакого обмана. Рукава Нила закатаны до локтей. Неожиданно резким движением запястий он подкидывает колоду в воздух, и на них троих осыпается дождь из карт.

Вслепую Нил выхватывает одну прямо из-под носа Питера, вращает её между пальцами и показывает Эл.

— Ваша карта, миледи, — нараспев произносит он.

Эл резко выдыхает и неуклюже одной рукой пытается достать припрятанную королеву червей. Но её там нет.

Нил никогда не рассказывает, как это делает.

* * *

— Николас, — делает очередную попытку Питер. — Николас Андерсон.

Закончил среднюю школу, три месяца отучился в колледже искусств, получил два штрафа за превышение скорости и фотографию в выпускном альбоме. Он должен быть настоящим. Должно было быть ощущение, что он — тот самый. Питер нутром чувствовал, что на верном пути. Он выглядел таким настоящим.

Но не ощущался реальным.

Нил продолжает ангельски улыбаться и даже не пытается разубедить Питера.

* * *

Иногда Нил делает странные вещи. Вещи, которые Питер не может понять, даже если тысячу раз будет прокручивать их в голове.

Собаки, например. Нил физически не способен пройти мимо привязанной возле магазина собаки; он обязательно останавливается и сверлит её взглядом, полным чего-то вроде жалости. Сначала Питер думает, что это как-то связано с тюрьмой. Свобода для всех живых существ или что-то вроде того.

Но однажды он с тяжелым вздохом толкает Нила локтем в бок и говорит:

— Это обычная собака, Кэффри, давай шевелись.

Нил разворачивается и смотрит на Питера. Его взгляд полон жидкого огня. Обжигающей холодной ярости. Иллюзия исчезает буквально через мгновение, но в памяти Питера она остается выжженной навечно. Впервые он смотрит на Нила и думает, что тот опасен.

* * *

Питер опаздывает, он опаздывает, Нил под ударом, слышны звуки выстрелов, Нил безоружен, Нил беззащитен, Нил скорее всего мертв, а Питер опаздывает и молится, молится, молится прямо на бегу с пистолетом в руке, готовый стрелять во всё, что движется.

В любого, кто не Нил.

Он выбивает ногой дверь, переступает через неё, выставляет пистолет чуть вперед, голову откидывает немного назад, окидывает всё вокруг безумным взглядом и…

… застывает.

Нил стоит над распростертым на полу преступником, пистолет лежит на земле в нескольких метрах от них. Тот, кого они выслеживали, смотрит на Нила широко распахнутыми от ужаса глазами. В них отражается ослепляющая животная паника.

Питер медленно моргает и на долю секунды на месте мужчины видит коричневато-серого тролля восьми футов в высоту с приплюснутым широким носом, круглыми глазами, клыками хищника и кулаками размером с футбольный мяч. Затем он еще раз моргает, и иллюзия исчезает: это опять низковатый и полный мужчина с лицом питбуля.

Должно быть, он слишком мало спит, если видит нечто подобное, думает Питер, и шепчет:

— Что ты такое?

Нил просто пожимает плечами, и Питер уверен, что тот улыбается, пусть и не показывает этого. Нил отступает на шаг, поворачивается к нему и говорит:

— Ты опоздал.

Питер хмурится, поднимает с земли пистолет и достает наручники. У них достаточно компромата на парня, а даже если и нет, то запись нападения на Нила вполне подойдет. Конечно, есть только звук, но и этого должно хватить. Питер наклоняется, рывком поднимает мужчину на ноги, не особо нежно разворачивает его к себе спиной.

Он держит его за руки, собирается вывести наружу, когда тот поспешно и глухо шепчет:

— Просто держите его подальше от меня. Пожалуйста, держите его подальше от меня.

Питер… Что ж, Питер не имеет не малейшего понятия, что с этим делать.

* * *

Иногда глаза Нила светятся зеленым.

Это невозможно, и Питер говорит себе, что это просто игра света.

Очередной фокус.

* * *

Вопреки распространенному мнению, Нил может создавать уникальные вещи.

Питер узнает об этом, когда роется в его вещах. Узнает, но не может доказать. Именно там, рядом с бесценной картиной эпохи кубизма и несколькими подделками Да Винчи, он и находит шесть полотен, подписанных простой буквой «Н».

Они мрачные и дикие. На некоторых изображен опасный, бушующий океан, на поверхности которого кажется что-то бурлит. На других — бесконечное с переливами небо, покрытое грозовыми тучами. На одной — размытая фигура в цепях стоит на краю скалистого утеса; угловатое и острое лицо повернуто в профиль. Еще одна, от который Питер не может отвести взгляд, представляет собой золотую комнату. В самом центре на коленях сидит маленькая почти детская фигура. Вся в красном. В крови.

Эти картины прекрасны, написаны с небывалым мастерством, но их было бы невозможно продать, если бы Нил решил пойти по честному пути и стать однажды художником, а не мошенником. В них слишком много жестокости и тревоги. Питер смотрит на них и слышит крик мужчины, слышит раскаты грома. Он чувствует запах крови.

Картины пропадают из хранилища вещественных доказательств в ту же ночь, когда Питер их обнаруживает. Он никогда не пытается их найти.

* * *

Каждый раз, когда по работе они оказываются возле воды, Нил всегда находит время остановиться и замирает у моря, уставившись на синюю гладь нечитаемым взглядом.

Иногда его губы шевелятся. Но даже Питеру с его хорошими навыками чтения по губам не удается разобрать ни слова. Как бы сильно он не старается.

Однажды он спрашивает об этом, и Нил отвечает вопросом:

— Ты веришь в морских чудовищ?

— Что?

— Морские чудовища. Больше половины планеты покрыто водой. Мы в самом деле знаем, что там внизу?

— Иногда ты пугаешь меня до чертиков, — говорит Питер, не придумав ничего лучше.

* * *

— Ной Купер.

— Глубже, — с приятным удивлением говорит Нил.

Для них это давно стало игрой. Питер откапывает очередное имя, Нил смеется прямо ему в лицо. Всегда есть очередной псевдоним, новая фамилия.

Всегда другой Нил. Всегда новый фокус.

Иногда Питер всерьез начинает сомневаться, что Нил вообще помнит свое первое имя.

* * *

— Когда у тебя день рождения? — спрашивает он, глядя на Нила боковым зрением и одновременно следя за пробкой, что образовалась вокруг них неподвижно застывшей массой.

— Он не поможет тебе найти мое имя, Питер, — Нил качает головой, слегка самодовольно, слегка по-детски. Впрочем, как обычно.

— Эл хочет знать. Ты здесь уже почти год и ни одного дня рождения. Думаю, она хочет испечь тебе торт.

Нил заметно оживляется, как всегда при упоминании Эл, особенно в сочетании с едой.

— Завтра, — говорит он слишком быстро и спокойно. — Он завтра.

— Ага, как же. Когда он на самом деле?

Нил смотрит в окно и небрежно выводит пальцем на стекле контур женщины, гордо идущей по тротуару. Художник однажды, художник навсегда.

Он не знает, внезапно понимает Питер и вздыхает.

— Завтра, значит. Придется кормить тебя, пока не лопнешь.

Кажется, Нил и не против.

* * *

— Это фокус, — говорит Нил, и исчезает карта, исчезает картина, исчезает он сам.

Они никогда не появляются, пока он сам этого не пожелает. И иногда Питер думает, что если однажды тот так и сделает, то Нил исчезнет и никогда не вернется.

* * *

Эл нечасто жалуется на сестру, потому что любит ее, но иногда она хочет задушить её собственными руками. Это всё потому, говорит она Нилу, что Питеру всегда не хватает чуткости. Особенно когда на кону стоит игра.

— Радуйся, что она просто есть, — спокойно советует Нил. — Не всем так везет.

Эл придвигается ближе к дивану, чтобы лучше его видеть, а Питер делает всё возможное, чтобы не отводить взгляд от телевизора.

— У тебя есть братья или сестры?

Тишина в ответ. Затем:

— Братья всегда разрешали мне ездить на их спинах. Быстрые, как ветер. А моя сестра… сестра научила меня видеть красоту.

Питер рад, что этот разговор заводит не он. Он бы всё испортил так, как у Эл точно не получится. Она знает, как вести подобные беседы. Она знает, о чем нужно спрашивать.

— Как она это сделала?

Взгляд Нила немного отчужденный, будто мыслями он в прошлом, но на одно короткое мгновение в нем проскальзывает и нечто более сложное.

— Однажды она нашла в лесу мертвую птицу, — говорит Нил. — Построила для нее гнездо и положила его в свой шкаф. И мы медленно наблюдали за тем, как она гниет и превращается в удобрение.

Бокал, который Эл держит в руке, с громким звоном падает на пол и разбивается на мелкие осколки. Эл рассыпается в извинениях за свою неуклюжесть.

* * *

— Чудовище, — подозреваемый плюет в Нила, размахивая руками, будто думает, что у него клешни вместо рук. — Твоя кровь — это яд, как и у всего твоего рода!

Джонс валит его на пол, Питер защелкивает наручники, а Нил разглядывает его с бесстрастным и холодным выражением.

Опасный, снова думает Питер.

Ночью в камере у подозреваемого случается сердечный приступ. По естественным причинам, говорит коронер. Оно никогда не похоже на правду. У Питера так и не получается узнать у мужчины о семье Нила, о его братьях, которые катали того на спине, и о сестре, которая наблюдала за гниением мертвых и находила этот процесс прекрасным.

* * *

Этот фокус лучший из всех.

Возьмите зеленое полотно и закрашивайте его синей краской, пока от зеленого не останется и следа.

Возьмите мертвого мальчика и закрашивайте его, пока не останется ни следа от него самого, от памяти о шрамах, и крови, и боли, и слезах, и криках, таких громких криках.

Возьмите бога и сделайте его человеком.

* * *

Найм Уолкотт.

Нико Эминоглу.

Еще Ники. Еще Нойи. Еще Нилы. И даже Найл. И Ноам.

Ни один из них не реален.

Ни один из них не настоящий.

Все они просто фокусы.

* * *

По улице идет высокий темноволосый зеленоглазый мужчина. Он сверлит Нила нездоровым голодным взглядом. Нил смотрит на него мгновение, затем уходит.

Мужчина не следит за ним, но в следующие несколько месяцев постоянно оказывается неподалеку. Круз как-то упоминает его однажды, говорит, что он, черт бы его побрал, слишком красив, совсем как Нил.

На секунду на лице Нила мелькает усталость.

Однажды мужчина исчезает в зеркале, стоявшем в магазинной витрине. Зеленая вспышка, тень в зеркале, движение против течения. Затем ничего.

Питер щурится на весеннем солнце, моргает и не имеет ни малейшего понятия, что только что видел.

* * *

Нилу двадцать пять, которые можно принять за двадцать или тридцать, когда Питер начинает на него охоту.

Нилу по-прежнему двадцать пять, которые можно принять за двадцать или тридцать, когда Питер ловит его.

Нилу по-прежнему двадцать пять, которые можно принять за двадцать или тридцать, когда Питер вытаскивает его из тюрьмы.

Нилу всегда двадцать пять, которые можно принять за двадцать или тридцать.

Вот только ему не двадцать пять.

* * *

Еще один фокус Нила выглядит следующим образом.

Он одалживает у кого-нибудь монету, заворачивает её в бумагу, затем разворачивает, а там уже купюра номиналом в сто долларов. Питер наблюдает за его движениями уже в сотый раз, но так и не может понять, в чем тут дело.

Бумага. Монета. Купюра.

Однажды, лишь однажды, он позволяет Нилу показать ему этот фокус и в самом конце забирает себе стодолларовую купюру, пряча её в бумажнике. Тем же вечером, когда он хочет продемонстрировать её Эл, внутри обнаруживается только несколько серебристых песчинок.

Чертов Нил и его фокусы.

* * *

Питер и Нил ловят такси, когда вновь появляется зеленоглазый мужчина. В безукоризненно чистом костюме бледно-серого цвета он переходит дорогу. Весь его наряд кажется неуместным, несмотря на дороговизну и пошив на заказ.

— Нил, — говорит он. — Пойдем.

Питер хочет возразить, открывает рот, но тут же забывает, что собирался сказать. Когда он наконец вспоминает, Нила уже и след простыл. Он затерялся в толпе вместе с незнакомцем.

* * *

Этого Питер никогда не узнает.

Нил следует за мужчиной по мрачной узкой улице, тот наконец поворачивается к нему, дотрагивается холодной изящной рукой до щеки и говорит:

— Нари.

Нил грустно улыбается, его глаза отсвечивают зеленым.

— Отец.

— Ты в порядке?

— Я — жив, — отвечает Нил.

Невольно их взгляды падают на шрам, который оставил Вали… Там ничего нет, ни следа, все шрамы спрятаны, жизнь запечатана внутри с помощью магии и отцовской любви. Никто никогда не увидит, не узнает, как близок был один брат к убийству другого, с какой злобой его когти рвали нежную кожу. Такова магия Локи, Отца Лжи, Создателя Чудовищ.

— Я пришел предупредить тебя, Нари, — спустя мгновение шепчет Локи. — На меня идет охота, и если кто-нибудь из асгардцев найдет тебя…

Все они считают его мертвым уже долгое время.

— Разреши мне пойти с тобой, — умоляет Нари. — Позволь мне помочь тебе.

Локи улыбается, качая головой.

— Слейпнир и Фенрир — заперты, Ёрмунганд и Хель — изгнаны, твой близнец — лишь марионетка в руках Одина. И только ты свободен, Нари. Придерживайся этого пути.

Он прикрывает глаза при упоминании брата, отсутствие которого ощущается как недостающая конечность, затем вновь открывает их. Уже не синие. Зеленые. Цвет яда. Цвет Локи.

— Тогда позволь мне отомстить за них.

Бог хитрости и обмана крепко обнимает его, зарывшись носом в плечо.

— Из всех моих детей ты больше всего похож на меня.

— Отец, — произносит Нари приглушенным голосом, вдыхая запах кожи, что давно уже заменила традиционный костюм мидгардца.

Локи отстраняется, целует его в висок и говорит:

— Держись подальше. Будь в безопасности. Живи, вопреки всему и всем тем, кто хотел бы увидеть распад рода Локи.

Нари хочет сказать, пожаловаться, попросить, уговорить, согласиться, но дует холодный морозный ветер, а Локи уже нет. Нари возвращается в шкуру Нила и уходит прочь, будто ничего особенного не произошло.

Ночью он рисует раскидистое дерево в огне, воющего волка, умирающую змею и плачущую женщину. Он рисует, вспоминая многочисленные уроки от сестры о красоте — грубо, мрачно, искривленно и правдиво, не в силах лгать и изменить их природу. Он рисует вещи такими, какими они должны быть, его семья всегда знала, какими они должны быть. Он рисует до ломоты в теле, а затем сжигает все картины до наступления рассвета.

Утром Нил Кэффри возвращается, будто никуда и не уходил.

* * *

Во время обеда Нил достает колоду карт и спрашивает:

— Хочешь увидеть фокус, Питер?

Питер вздыхает, закатывает глаза и страдальческим голосом уточняет:

— Какой фокус?

На долю секунды, на один лишь стук сердца, улыбка Нила становится острой как лезвие бритвы.

— Найди пропавшего короля, — говорит он.

Звучит, как отсылка к истории, которую Питер не знает.

* * *

— Еще раз, — смеется Эл и уже в третий раз тянется за новой картой. — Давай же, я знаю, что она там!

Нил спокойно пожимает плечами и разрешает ей попробовать еще раз. Она всё равно никогда не найдет пропавшего короля.

Но это хорошо. Значит, его не сможет найти и кое-кто другой.

* * *

Это просто фокус.