Омут памяти (джен)

Порпентина Голдштейн всегда была чистокровной ведьмой, так же, как и любая другая ведьма в Америке. «Магглорожденных» — как их называют в Британии — здесь нет и никогда не было, потому что в Америке волшебники никогда не скрещивались с не-магами. МАКУСА твёрдо верит, что любой «магглорожденный» в другой стране — на самом деле просто потомок чистокровного волшебника. Сквибы потеряли магию, и потому все их потомки будут её лишены.

Тина все это знает. Этому учат с самого детства. Именно по этой причине маги никогда не смешиваются с не-магами. Одна неосторожная встреча — и могут появиться «магглорожденные», из-за которых магия перестанет быть секретом. Такие дети жили бы среди не-магов, неся в себе нестабильную магическую сердцевину, которая в любой момент может проявить себя стихийным выбросом. Однако причин на самом деле беспокоиться нет, потому что ни один маг в Америке никогда не вступил бы в какие бы то ни было отношения с не-магами. Так что нет и необходимости отслеживать, не появились ли в мире не-магов такие дети.

Тине в любом случае ни к чему об этом переживать. Она всего лишь ребёнок — вне зависимости от того, как много добра она хочет принести миру. Через несколько месяцев она пойдёт в Ильверморни, американскую школу магии, и ждёт этого с нетерпением. Но сначала нужно пройти ежегодную инспекцию.

Каждый год, сколько она себя помнит, её семью проверяет МАКУСА. Так принято в Америке, потому что дети важны, и их надо любить. МАКУСА хочет убедиться, что каждому ребёнку живётся хорошо. При инспекции у семьи Тины никогда не было проблем. Тину любят, как следует.

Но ей не нравится, что инспектор заглядывает ей в голову. Это неприятно, и потом остаётся головная боль. Но она уже большая! Да и болит совсем чуть-чуть...

Даже если ей кажется, что крохотные муравьи в голове растаскивают, разъедают, а может, и просто рассовывают по углам крохотные кусочки воспоминаний, это не страшно! Наверное, воспоминания эти в любом случае были не важны. МАКУСА заботится о ней и никогда не сделала бы ничего плохого — так что все это просто не важно.

Куинни — ее младшая сестра. Она тоже может заглядывать ей в голову, но так, что Тина этого не чувствует. Тина не знает, хорошо это или плохо, но в любом случае собирается всегда защищать сестренку. Ведь сестры для того и нужны — чтобы защищать друг друга!

И это Тина всегда будет помнить.

Иногда она испытывает страх перед матерью и не знает почему. Ведь мама — самый милый и нежный человек на свете. Мама любит их обнимать и даже подтыкать перед сном одеяло, хотя они уже такие взрослые. В какой-то момент Тина осознает, что боится не только матери — а всех взрослых женщин. Она не понимает причин этого страха — и заставляет себя не обращать на него внимания.

Куинни любит вместе играть в переодевание. Они примеряют разную одежду — платья, юбки и вообще все, до чего Куинни удается добраться. Иногда сестрёнка даже утаскивает что-нибудь из маминого гардероба. Но никогда не берёт ремни. Потому что в тот единственный раз, когда она его взяла, чтобы папины штаны — мама не носит штанов, штаны для мужчин! — не падали с Тины, та шарахнулась прочь и громко закричала и съёжилась от страха.

После этого случая ремней Тина дома не видела.

* * *

Криденс — старший ребенок Мэри Лу. Он рос один, пока через несколько лет не появилась Частити. Он всегда делает, что может, чтобы защитить младшую сестру — а потом и сестер — от матери, но часто мечтает, чтобы кто-то другой защитил и его. Частити и Модести никогда за него не заступаются, только смотрят, жалея его и переживая, когда он добровольно берет на себя их провинности. Но иногда ему кажется, что он помнит — когда-то некто делал это для него.

Спина, руки — все болит. Он всегда в ссадинах, шрамы покрывают всё тело. И никто ему не поможет.

Раз в несколько лет приходит инспектор — убедиться, что в церкви, что они держат, все в порядке. Он говорит только с Мэри Лу и слушает, как она всё вещает о ведьмах, о зле и о дьяволе. Не обращает внимания ни на страх в глазах детей, ни на их затравленный вид, ни на запёкшуюся кровь на одежде мальчишки. Шрамов на руках Криденса будто нет.

Перед уходом инспектор желает семье счастья. И никто не приходит забрать детей.

Пока не появилась Модести, ее комната пустовала. Там стояла кровать, Криденс часто приходил и ложился на нее, воображая, как некто обнимает его и обещает, что они убегут, как только получится. Они убегут, они будут защищать друг друга. Но стоило Криденсу встать с кровати, как страх возвращался — сам он не мог убежать, не мог защититься. Один — он не был способен на это.

С тех пор, как Модести заняла комнату и кровать, у него больше нет места, где он мог искать утешения. Постепенно Криденс забыл, как это — когда кто-то тебя утешает.

Однажды он понимает, что теперь считается взрослым и может уйти в любой момент. Но не знает, как это сделать. Не знает другой жизни и не может уйти один. И в любом случае не может бросить сестер.

Поэтому он остается, чувствуя, как обтрёпывается и расщепляется, а что-то, гнездящееся внутри него, медленно просачивается наружу — нечто темное и пугающее, и Криденс делает всё, чтобы не дать этому вырваться.

Ему смутно помнится время, когда он был маленьким и владел странными силами. Время, когда он мог контролировать себя и странную, удивительную мощь, которую он — и кто-то еще — тайно называли магией. Ему смутно помнится сильная и храбрая сестра, которая его оберегала.

Но все это лишь ощущения, неясные, как пепел на ветру. Он различает отдельные хлопья — но они уносятся так же легко, как и появляются. Всякий раз, как чернота рвется наружу, он почти вспоминает — и удерживает мрак внутри себя.

Однажды, когда они с сестрами раздают памфлеты по поручению Мэри Лу, пока она взывает к прохожим, он встречает девушку с тёмными волосами и вызывающей зависть уверенностью в походке. Криденс невольно забывает про всё, когда она заговаривает с ним, расспрашивая о матери и ее работе.

Лишь когда из-за спины появляется мать, он осознаёт свою беспечность и вздрагивает, чуть не уронив листовки. Взгляд, которым она его награждает, ясно говорит, что он будет наказан. Криденс съёживается — насколько это возможно, оставаясь на ногах.

Он слышит, как девушка говорит с его матерью, и, подняв голову, ловит её взгляд. Ее глаза распахиваются; под оглушительный стук сердца перед Криденсом встаёт та девочка, которую при нём били ремнем, и он скорее чувствует, чем видит — та, кто когда-то была его сестрой, берет за руку, дёргает себе за спину, вытаскивая палочку — и яркий луч света ударяет в мать.

Девушка тяжело вздыхает, когда внезапно толпой появляются люди в странной одежде, выпуская в разные стороны лучи света. Луч настигает Криденса, и мир вокруг меркнет.

Когда Криденс приходит в себя, оказывается, что он в своей комнате, в кровати. Входит мать и требует его ремень.

* * *

По МАКУСА идет человек в пальто. Он только что устроил еще одного рождённого у не-магов ребенка в любящую семью волшебников. Об этом никто не вспомнит — всегда существовал только чистокровный ребенок. Осталось оформить соответствующие документы.