Зигзаг (гет)

Перс жил на улице Риволи.

Улица, заложенная во времена Первой империи в 1806 году указом Наполеона, первоначально простиралась от площади Согласия до Лувра и была запланирована архитекторами Персье и Фонтена, как естественное продолжение Елисейских полей. Правда створы улиц немного не совпадали, но это была мелочь по сравнению с величественным замыслом.

Название своё улица получила в память одной из первых побед Наполеона под итальянским городом Риволи в январе 1797 года. Южную сторону скрывал от набережной Сены сад Тюильри (во время описываемых событий, к сожалению, сильно запущенный), на северной стороне возвышались дома, которые опирались на аркады. И если встать так, чтобы оставить за спиной известные ныне на весь мир Елисейские поля, то слева можно и сейчас увидеть величественный ряд, создающий торжественный и размеренный ритм движения, — музыку архитектурного ансамбля, гигантскими пальцами точно и верно ударяющими по неровным клавишам тротуаров.

Создавая аркады, архитекторы думали таким образом позволить будущим покупательницам не обращать внимания на такую мелочь, как природные явления и не отвлекаться от созерцания освещённых и богато заставленных витрин. Впрочем, в то время лавочки и магазины не заполняли анфиладу в том количестве, в котором они присутствуют сейчас.

Значительно позже во время «османизации»⁽¹⁾ Риволи было решено соединить с улицей Сент-Антуан, и в Париже появилась одна из самых длинных улиц, составившая парадную ось французской столицы, соединив Восток с Западом. Говорили, что улица эта была проложена на месте старинного торгового пути.

В маленькой квартирке, состоявшей из гостиной, спальни, крошечной кухоньки и ванной и поселился перс вместе со своим слугой и другом Дариусом, как только оказался в Париже. Уют в квартире был чисто спартанский и простору не много, но двоим немолодым холостякам, вполне хватало.

Сам обитал в спальне, где кроме узкой походной кровати стоял небольшой шкаф, а так же предмет мебели, очень напоминавший старинное бюро и служившее ему письменным столом. Дариус спал в гостиной на маленьком диванчике, оббитом жаккардовой тканью. Кроме дивана здесь имелись два щёгольских кресла, обеденный стол и несколько стульев. Квартира в полной мере отвечала невзыскательным вкусам своего хозяина, поэтому через несколько лет после того, как перс оказался здесь, он выкупил её и теперь владел помещением единолично, чему, признаться, был очень рад. Поскольку считал, что жить в съёмной квартире — ниже его достоинства.

Поднятый с постели заполночь хозяин, казалось, долго не мог понять, в чём дело. В широком халате с замысловатым узором, в который он, пожалуй, мог завернуться дважды, мягких ночных туфлях и цвета спелой вишни ермолке с кисточкой, перс выглядел царственно, недовольно хмурился и сердито вздыхал. С высоты своего роста он взирал на женщину с ребёнком, переминавшихся с ноги на ногу у его порога, как властительный барон смотрит на провинившихся вассалов.

Шарлотта и без того чувствовала себя неуютно и готова была уже повернуться и уйти, но пристальный взгляд грозного хозяина сковывал движения. И, наконец, в полной мере насладившись смущением нежданной гостьи, тёмные почти чёрные глаза отвернулись от её лица и обратились к сопровождающему. К удивлению Шарлотты, на незнакомца взор пылающих очей хозяина не произвёл должного впечатления. Она даже почувствовала, что его забавляет положение, в котором все они оказались. Если бы не ребёнок на руках, он непременно прошёл бы и расположился в кресле, как у себя дома. Лиза беспокойно завозилась, дёргая за юбку. Испуганные васильковые глазки искали ответы на материнском лице и не находили. Слабой улыбкой успокоив девочку, Шарлотта попыталась собрать всё своё мужество, чтобы достойно предстать перед вопрошающим хозяином. В том, что вопросы будут, она не сомневалась. Сомнения её касались самого поступка — она до сих пор была в ужасе от своей смелости. Рядом с этими мужчинами она казалась себе такой маленькой и незначительной. Как же всё было просто и понятно в её прежней жизни. И Андрэ — такой ласковый и надёжный… Шарлотта тихонько всхлипнула.

— Ты же собрался умирать, — старательно подавляя зевоту, сердито обратился к Эрику перс.

— Я всё ещё не передумал.

— Это кто?

Шарлотта вновь почувствовала на себе быстрый заинтересованный и оценивающий взгляд двух мужчин.

— Нашёл у решёток возле Оперы, — ответ прозвучал так, словно речь шла о потерянной вещи.

— Что они там делали? — вопрос был глупый, но спросонья и не то скажешь.

— Отходили ко сну, — ехидно объяснил Эрик и уже иным странным и непривычным для него голосом, словно он в чём-то извинялся, добавил, — я не мог её там оставить, да ещё и с двумя детьми. Вести вниз, опять-таки с детьми, было неразумно. Что мне было делать?

У хозяина маленькой квартирки на языке вертелось много названий мест, куда он хотел бы послать своего неугомонного знакомца, но он благоразумно промолчал.

Перс, у которого, кстати, было вполне себе добропорядочное имя — Самир ибн Сауд аль Халифа, был человеком отзывчивым, несмотря на долгую службу в качестве начальника тайной полиции. Сам он, наверное, не обратил бы на женщину внимания, если бы встретил на улице и уж тем более не стал бы приводить к себе домой. Но сейчас выбора у него особого не было. А вот старые привычки остались, и он, прежде всего, внимательно оглядел Шарлотту с головы до ног. Так же как и Эрик, он решил, что нищенка на нищенку совсем не похожа. Перед ним была маленькая, хрупкая и очень усталая женщина, за руку которой цеплялась не менее уставшая девочка в капоре и коротком пальто. Всё в облике маленькой девочки напоминало мать: то же бледное личико сердечком, алебастровая кожа, белокурые волосы и голубые глаза. Когда первый испуг прошёл, проявилось природное любопытство, и девочка стала оглядываться вокруг. Ей было лет пять не больше.

У Шарлотты не было сил уже там, возле оперы, теперь же от долгого перехода (найти экипаж в такое время, по словам Эрика, было невозможно, поэтому они шли пешком) у неё совсем подкашивались ноги. Эрик отобрал у неё свёрток почти сразу (ребёнок оказался удивительно лёгким и затих, как по волшебству, едва оказался у него на руках), подставил женщине свой локоть, на котором она практически повисла, и медленно повёл всю компанию в сторону единственного места, которое пришло ему на ум. Он вовсе не был уверен, что Самир встретит его с распростёртыми объятиями. Но он помнил разговор, после которого прошло времени всего ничего, и надеялся, что давний знакомый (пожалуй, Эрик не мог назвать его другом) по крайней мере, выслушает прежде, чем указать на дверь.

Теперь, оказавшись в тепле, Шарлотта почувствовала, что мир вокруг ускользает куда-то, затягиваясь тёмной пеленой, и что квартира, в которой она оказалась, медленно заваливается куда-то вбок.

Самир подхватил обмякшую женщину и уложил её на маленький диванчик. Девочка, не выпуская материнской юбки, присела на краешек. На чумазом личике слезы прочертили светлые дорожки. Она тихонько всхлипывала, не решаясь пошевелиться.

Выпрямившись, Самир в упор глянул на Эрика внимательными и совсем не сонными глазами, предлагая объясниться.

— Послушай, Самир, ну не мог я оставить её там, на улице. Ты видишь — она на нищенку не похожа. Скорее она выглядит как человек, с которым внезапно случилось какое-то несчастье.

— Не думал, что ты такой отзывчивый, — окинув его взглядом, заметил перс, — особенно в свете славы, которая о тебе ходит.

Раньше Эрик, вероятно, рассердился бы, но переживания последних дней несколько изменили его настрой и теперь такие слабые выпады его не трогали.

— Я и сам от себя такого не ожидал, — усмехнувшись, обронил он. — Её надо приютить ненадолго, возможно день или два.

— А что потом?

— Потом я подыщу ей что-нибудь.

— Ты знаешь, кто она такая, откуда? Что ты с ней будешь делать, в самом деле? Ей ведь надо не только жить где-то, но и ещё на что-то… Что ты о ней знаешь?

— Ничего не знаю. Какой-то я стал … чувствительный, — тяжело вздохнул Эрик.

— Да уж! — Самир цокнул языком и оглянулся на Шарлотту, после минутного разглядывания, добавил, — а она хорошенькая. Лет двадцать пять на вид. Руки нежные — к тяжёлой работе не привыкла, но явно не дама из общества.

— Почему? — удивился Эрик.

— Как бы тебе объяснить, — замялся перс, — взгляд другой. Аристократки даже неумытые и в рубище смотрят иначе. А здесь … м-м … привычка повиноваться, понимаешь?

— Не совсем…

— Обогащайтесь посредством труда и бережливости и вы станете избирателями⁽²⁾, — непонятно проговорил Самир и смолк.

Шарлотта слабо зашевелилась и открыла глаза, забормотала что-то по-немецки, но тут же, словно проснувшись, перешла на французский язык:

— Простите, я, кажется, немного устала, но сейчас мне уже лучше, — она привстала, пытаясь оправить мятое платье и хотя бы немного пригладить растрепавшиеся волосы, чтобы, как говаривала её матушка, «выглядеть соответственно положению».

Хотя, какое у неё положение — мелькнула горькая мысль — голодная, оборванная, бездомная бродяжка. Правда, сейчас Шарлотта всё же более верила в свою счастливую звезду, чем пару часов назад. Теперь она и дети в тепле, возможно их даже накормят… Ме́льком вспомнился эпизод, когда она робко попыталась попросить еды в какой-то булочной. Хозяин там был добр и дал ей маленькую сладкую булочку, которую Шарль и Лиза моментально сгрызли до крошки.

Лиза все так же боялась выпустить из рук её юбку, а Шарль не покидал рук уличного незнакомца и не подавал признаков жизни. Мужчина держал ребёнка так, словно у него в руках были дрова для камина — неловко и неуклюже, и, казалось, что он боится обронить, рассыпать или как-то иначе навредить своей ноше. Шарлотта шагнула, чтобы забрать мальчика, но её остановил голос хозяина:

— Вот и хорошо, мадам, меня зовут Самир, это — мой слуга, Дариус, как мне называть вас?

— Шарлотта Дюпон, — попытавшись приветливо улыбнуться, ответила Шарлотта.

— Прекрасно, мадам Дюпон. Сейчас вам нужно привести в порядок детей и уложить их спать. Дариус принесёт им молока и покажет вам, где ванная. Завернут у вас кто — мальчик?

Шарлотта кивнула.

— Эрик, положи его пока на диван. А вот и Дариус с молоком и хлебом. Мадам, — Надир галантно поклонился, Шарлотта даже слегка порозовела от удовольствия, — будьте так добры, ванная в той стороне, — он указал на дверь, — там найдётся всё, что вам потребуется, — он проводил взглядом женщину, ласково подтолкнув девочку в том же направлении. — Дариус, найди в моём гардеробе что-нибудь, чтобы можно было ребёнка переодеть. Боюсь, дамского у меня ничего нет… Что? — спросил он, заметив, как Эрик разглядывает его.

— Никогда не видел тебя без твоей папахи. Я думал, она у тебя к голове прибита.

— Так же как маска к твоему лицу, — парировал перс.

При этих словах Шарлотта резко обернулась от двери и — удивительное дело! — только сейчас увидела, что лицо уличного незнакомца скрывалось за маской.

— Поторопитесь, мадам, — уверенный голос хозяина заставил её прервать свои наблюдения, — уже поздно, детям пора спать.

Эрик усмехнулся — распоряжаться Самир умел, ни лишнего слова, ни ненужного движения. Если у него и были какие-то сомнения или вопросы, то он держал их при себе до поры до времени.

* * *

— Можно подумать он не живой, — заложив руки за спину, перс наклонился над мальчиком. — Ни звука, ни движения, странно для такого маленького ребёнка. Обычно они более … беспокойны.

— Она сказала, что он голоден и в таком забытьи уже несколько часов, — пожав плечами, ответил Эрик и, не дожидаясь приглашения, прошёл и сел, наконец, давая отдых усталым ногам.

— Я даже дыхания не слышу, ты уверен, что он живой?

— Некоторое время назад он даже плакал, правда, как-то странно…

— Как?

— Подвывал, как побитая собака.

Самир, покачав головой, осторожно отвернул полу пальто, в которое был завёрнут ребёнок, и резко выпрямился:

— А это что такое?

Эрик в один шаг преодолел расстояние до дивана: правая рука мальчика от запястья до локтя была замотана тряпицей, пропитавшейся кровью.

1) реконструкция Парижа в середине 19 века под руководством префекта барона Оссмана

Вернуться к тексту

2) слова, приписываемые Франсуа Гизо, главе кабинета министров времён Июльской монархии. В результате избирательной реформы 1831 г. из-за высокого имущественного ценза лишь 57 тыс. граждан 35-миллионной Франции получили право баллотироваться в палату депутатов. Возможно, перс хотел этими словами намекнуть на буржуазное происхождение Шарлотты.

Вернуться к тексту