Тринадцать (гет)

Тринадцать.

Эта цифра четко пропечаталась в голове, стоило мне открыть глаза. Мужа рядом нет — он ушел на службу раньше, чем обычно. Всю неделю готовился к презентации, и сегодня его день. Он идеальный муж.

Кофе по утрам, цветы без повода, невероятные, словно угаданные интуитивно подарки… Мне кажется, я не жила, пока не встретила его; он стал воплощением моей мечты о счастье. Мы вместе уже пять лет.

Пока я завязываю пояс халата, звонит лежащий на прикроватной тумбочке мобильник: муж всегда знает, когда я просыпаюсь.

— Доброе утро, милая, — слышу я родной голос, — как себя чувствуешь? Выпила таблетки? — два месяца назад у меня случился выкидыш, после которого назначили лекарства. За их приемом муж следит очень строго.

— Сейчас приму, — я улыбаюсь — приятно чувствовать заботу. — Как дела?

— Презентация через час, — в его голосе слышится гордость за себя, — но у меня все готово.

— Максим Анатольевич, вас просит старший менеджер, — пробивается фоном голос его секретарши, — сказать, что вы заняты?

— Нет, не надо, я сейчас подойду, — говорит супруг и обращается уже ко мне: — До вечера, зайка, мне пора.

Я прощаюсь и кладу трубку. За окном прекрасное утро, теплое солнце и проникающий в раскрытые створки аромат цветущих яблонь — возле нашего дома парк. Принимаю душ и наливаю из кофемашины чашку эспрессо.

Тринадцать.

Так, что такое это тринадцать? Оно крутится в голове, словно заметка, которую я забыла поставить, и теперь невозможно ни вспомнить подробности, ни отменить эту дурацкую галочку. Тринадцатое число? Но сегодня только восьмое… Тринадцатый размер? Таких не бывает… День рождения? Количество? Этаж? Цена?..

Тринадцать.

Ладно, потом вспомнится, а пока — новости. Палец автоматически нажимает красную кнопку пульта.

— …будем надеяться, что встреча премьер-министра Франции пройдет на высшем уровне, — диктор замолкает, перелистывая лежащие перед ней бумаги, — а теперь криминальные новости. До сих пор ничего не удалось выяснить о жестоком убийце, настигающем молодых девушек…

Я быстро переключаю канал: такими новостями только день портить. Лучше заняться делами...

Я обхожу нашу огромную квартиру, собирая носки (идеальный муж, как и солнце, имеет пятна), грязные кружки, газеты, выдергиваю уже ненужную зарядку из розетки… Нужно вымыть холодильник, постирать шторы… и ужин, конечно! Праздничный. Я тоже идеальная жена.

Тринадцать.

Вот прилипло… Отмахнувшись от мыслей, приступаю к домашней рутине. Вскоре шторы вовсю катаются на центрифуге, блестящие поверхности сияют от средства для стекол, а холодильник сверкает свежевымытым нутром. Закончив, начинаю готовить ужин.

Тринадцать.

Семга с овощами уже пахнет из духовки на всю квартиру, когда я задумываюсь о десерте. При инспекции в холодильнике обнаружилась плитка шоколада — я люблю посыпать им шарики сливочного мороженого. Плита должна отключиться сама — я набрасываю плащ и всовываю ноги в балетки. Но тут выясняется, что дверь закрыта на верхний замок.

Ключей от него нет. Я в растерянности верчу ключ в нижнем, но уже ясно, что из дома мне не выйти — ключ от верхнего замка есть только на связке мужа, остальные давно потерялись. И вот теперь Макс случайно закрыл меня на верхний замок. Я быстро набираю номер.

— Пупсик, прости… — виновато бормочет он, выслушав мои претензии. — Ты куда-то собралась?

— Мороженое хотела сливочное…

— Я куплю, ладно? Скоро буду, целую…

Тринадцать.

Мороженое он приносит, правда шоколадное. Шоколадом мы его, разумеется, не посыпаем, но вечер удается на славу. Загрузив тарелки в посудомойку, Макс вытягивается на диване и щелкает пультом.

— Очередная жертва серийного…

Заметно передернувшись, супруг поспешно переключает канал. От его лица мне становится не по себе.

— Ты в порядке? — спрашиваю я — он слегка кивает и, обняв, усаживает на колени. — Хочешь, посмотрим новый ужастик?

— Ужастик? У меня есть идея получше, — он накрывает мои губы своими.

Тринадцать.

* * *

Я просыпаюсь оттого, что у меня затекла рука. На циферблате электронного будильника — час тринадцать. Кое-как вытащив из-под Макса руку, я встаю и иду на кухню выгрузить посудомойку. Брюки мужа упали с дивана, я поднимаю их — на пол со звоном вываливается связка ключей. Мое сливочное мороженое… хм… Я тихо одеваюсь и бесшумно выхожу из квартиры. Аромат яблоневого цвета на улице дурманит и кажется куда ярче, чем из окна.

Тринадцать.

* * *

Утро сегодня ничем не отличается от предыдущих. Мы пьем кофе вместе, и Макс выходит в прихожую обуваться, а через минуту я выскакиваю следом на его испуганный вскрик.

— Что случилось?

Он держит в руках свои ключи, которые я вчера просто повесила обратно на вешалку, и невидящим взором глядит перед собой. Затем протягивает руку и проводит пальцем по моим запыленным после вчерашней прогулки туфлям.

— Ты выходила? — страшным шепотом спрашивает он.

— А что?

— Да или нет? Анют?

Боже, он что — злится? Он не зовет меня так, если не разозлен… Но что я сделала?

— Мороженое…

— А это что? — он хватает меня за руку и почти волоком тащит на кухню, где в морозилке лежит огромный брикет.

— Это шоколадное! — вывернувшись, ору я. — Я белое хотела! Ты сдурел?

— Ты пила таблетки?

Его губы дрожат, и что-то есть во взгляде. Отчаяние… боль… и... что это — страх? Мой идеальный муж меня боится?

Он хватает пульт от кухонного телевизора и молча нажимает кнопку. Экран греется дольше, чем динамик.

— Встреча с премьер-министром прошла на высочайшем уровне, — заканчивает диктор прежде, чем мы видим ее. — А теперь страшное сообщение. Вчера около трех часов ночи в парке была найдена очередная…

Дальше я не слышу — в голове раздается щелчок, словно перелистывая что-то…

Четырнадцать.