Черный Принц (джен)

Янтарная комната изменилась до неузнаваемости. Прежней осталась лишь постель, на которой сидела девушка. Все остальное пространство заполнила мебель, превращая поразившую меня при первом посещении янтарную пещеру в довольно уютную женскую спальню. Правда, все так же совмещенную с лабораторией.

— Северус, что ты там застыл, как соляной столб?

Волдеморт вальяжно развалился на диване, стоявшем у самой стены, закинув ноги на низкий пуфик. Он прямо лучился от самодовольства.

— Мы давно ждем тебя, правда, дорогая? — обратился он к девушке, но она и бровью не повела. — Ну, что же ты так невежлива, милая? Это же наш зельевар, почти колдомедик. В твоем интересном положении нельзя без врача.

Он хрипло расхохотался, а я опять чуть не выронил злополучный флакон. В положении?! Так вот зачем было необходимо во что бы то ни стало, продлить жизнь несчастной эльфийке! Она носит ребенка! И, судя по масляным глазам Повелителя, это его наследник. Что ж, при таких родителях можно ожидать рождения очень могущественного мага, если я что-то в этом понимаю.

Я пересек комнату и, остановившись у стола, привычно взял котел.

— Аола, дорогая. Нам нужно кое-что взять у тебя. Не бойся, это совсем не больно, — Лорд поднялся, подошел к постели и взял эльфийку за руку. — Просто пару капель твоей волшебной крови, радость моя. Ты же не пожалеешь ее для меня, правда?

Он привычным движением рассек ее запястье, сцедил нужное количество в колбу и тут же залечил надрез.

Эльфийка не издала ни звука. Она все так же неподвижно сидела на постели, не обращая на манипуляции Лорда никакого внимания, как будто и не приходила в сознание.

На приготовление стабилизированного зелья ушло десять минут. После чего я поспешил покинуть янтарную тюрьму. На самом пороге я невольно обернулся и встретился взглядом с пленницей. Она смотрела на меня задумчиво, и мне показалось, что в ее глазах мелькнуло удивление.

Через неделю я пришел с очередной порцией основы. Мерлин, как же мне не хотелось туда заходить! Кажется, даже воздух в этой комнате был наполнен безысходностью. Малодушно остановившись у двери, я на минуту прикрыл глаза. Было до боли жаль несчастную девушку, оказавшуюся в заточении у самого сильного темного мага современности. На первый взгляд она не производила впечатление могущественного существа, каким, по описаниям в книгах, я представлял себе Ледяных эльфов. Кстати, информации о них удалось найти до обидного мало. Слишком давно они покинули этот мир, и память о них затерялась в веках. Было лишь известно, что они наделены огромным магическим потенциалом, не нуждаются ни в волшебных палочках, ни в посохах, впрочем, как и все сиды. Нечувствительны к холоду, живут более тысячи лет, и весь магический мир — животные, птицы, растения — создавался при их непосредственном участии. Еще они красивы, умны и не испытывают сильных эмоций. Холодны и бесстрастны. Вот, в общем-то, и все, что мне удалось тогда узнать. Каким образом Волдеморту все-таки удалось удержать эльфийку в плену, хотя он сам совсем недавно говорил, что это практически невозможно, а главное, зачем она вернулась в этот мир, оставалось для меня загадкой.

Долго стоять под дверью было глупо, глубоко вздохнув, я шагнул за порог. И на этот раз здесь ничего не изменилось. Разве что Аола, как называл девушку Волдеморт, сидела не на постели, а в глубоком кресле. В комнате стоял промозглый холод, но кроме тонкой, облегающей свободными складками фигуру туники, на ней не было ничего. От вида маленьких босых ступней на каменном полу мурашки побежали у меня по спине, хотя я и помнил, что Ледяные эльфы не боятся стужи. Ее распущенные волосы были откинуты на правое плечо, от этого стало видно заостренное ухо. Единственное внешнее отличие эльфов от людей, если, конечно, не считать тонкую, нечеловеческую красоту ее лица и невероятные серебряные глаза. Темный лорд, разумеется, тоже был здесь. Он недостаточно мне доверял, чтобы оставить с эльфийкой наедине. Сегодня он, к счастью, не был расположен к беседе. Молча набрав нужное количество крови, он передал ее мне и углубился в чтение довольно потрепанной книги. Я тоже не горел желанием задерживаться здесь надолго, так что немедленно принялся за зелье. Когда основа уже начинала закипать, я вдруг почувствовал странный холод за спиной. Как будто кто-то открыл настежь окно зимним солнечным утром. Свежая волна морозного воздуха обволакивала, мне даже показалось, что я чувствую, как мелкие снежинки залетают мне за воротник. Очень медленно я обернулся и замер:

Открытый портал... Прямо в стене, за креслом Аолы, сияла призрачная арка, наполненная вихрем метели. То, что это был вход в мир Ледяных эльфов, я понял сразу, хотя видел подобное в первый раз. Я оглянулся на Лорда, ожидая хоть каких-то действий с его стороны, но он продолжал безмятежно читать, не обращая на происходящее никакого внимания. Он, совершенно точно, ничего не видел. Аола тоже сохраняла неподвижность. Она смотрела прямо на меня и напряженно ждала. Ее тонкие пальцы побелели от напряжения, впиваясь в подлокотники кресла. Я же не знал, что и думать. Оповещать Лорда о скором бегстве его пленницы, а в этом я не сомневался, даже не пришло мне в голову. Наверное, это было мое первое предательство, но я и на секунду не пожалел о своем решении. Ни тогда, ни тем более теперь. Опасаясь испортить основу, я вернулся к прерванной работе и, доведя зелье до готовности, поспешил уйти. Уже на пороге привычно обернулся напоследок. Мне показалось, что на губах эльфийки промелькнула слабая улыбка. В тот момент я был абсолютно уверен, что это последнее мое посещение подвалов дома Лестрейнджей. Что ж, я был искренне рад за нее.

Каково же было мое удивление, когда ни через день, ни через два о побеге Аолы я не услышал. Мало того, Темный лорд пребывал в прекрасном расположении духа. Таким довольным мне не приходилось видеть его никогда. Да и не только мне. Вокруг все только и перешептывались о причинах благодушия Повелителя, строили предположения. Так прошла вся неделя; честно говоря, я не находил себе места. Наконец, с трудом пересилив волнение, я отправился в янтарную клетку.

И вновь все было по-прежнему: радушный Волдеморт, бесстрастная Аола... И открытый портал позади нее. У меня даже стали закрадываться подозрения, что это просто мираж. Но нет. Я абсолютно точно ощущал магию чужого мира, прорывающуюся сквозь арку. Слышал приглушенные звуки. Сказать по правде, я был окончательно сбит с толку. Почему она не уходит?! Ведь ее спасение на расстоянии вытянутой руки! Достаточно сделать шаг, и она будет вне досягаемости для Лорда.

Как можно сидеть у открытой двери и терпеть присутствие своего ненавистного тюремщика?! То, что она его ненавидит, я чувствовал очень отчетливо. Да она и не скрывала этого, пусть и не сказала в моем присутствии ни одного слова. Ее холодный, казалось бы, бесстрастный взгляд, говорил больше, чем любые слова. Хотя самого Лорда чувства пленницы волновали не больше, чем погода в Антарктиде. И все же она не уходила.

Мой визит вновь не продлился более получаса, но этого оказалось достаточно, чтобы заработать стойкую бессонницу. Промаявшись полночи, я бессмысленно пялился в потолок. Было далеко за полночь. Тщетные попытки уснуть окончательно вымотали меня, и я уже подумывал принять зелье Сна без сновидений, как вдруг странное мерцание наполнило воздух. Повернув голову к источнику света, я озадаченно наблюдал, как в бледном свете луны в окно, прямо сквозь стекло, влетают сверкающие снежинки. Они медленно кружились в воздухе в странном танце, то приближаясь, то отдаляясь друг от друга, пока не слились в фигуру, по очертаниям напоминающую хрупкую девушку. Аола! Это могла быть только она. Я быстро сел в постели и во все глаза уставился на нее. Снежинки все залетали и залетали, и вот она уже стояла передо мной такой, какой я видел ее днем.

— Здравствуй, брат мой!

Ее звонкий голос, со странным эхом, прозвенел в моей убогой спальне.

— Ты все таки сбежала! — сдавленно прошептал я. Это первое, что пришло мне в голову.

— Нет. Меня нет здесь. Это только мой образ. Я хотела поговорить с тобой. Ты выслушаешь?

Мне оставалось лишь кивнуть. Только теперь я заметил, что ее тело оставалось полупрозрачным, сотканным из сотен снежинок.

— Спасибо тебе. Я знала, что ты не выдашь меня. Я пришла просить. Только ты можешь мне помочь. Заклинаю тебя, спаси моего ребенка!

— Но почему ты не ушла домой?! Ведь дверь открыта?! — вопрос, сводивший меня с ума, сам слетел с моих губ.

— Я не могу... — она печально просмотрела мне в глаза. — Ребенка не примут в моем мире, а перемещаться в другое место нет смысла. Меня очень быстро найдут. Он отметил меня своей кровью и отыщет, куда бы я не отправилась. Нет, мне не уйти.

Она говорила спокойно, как будто давно уже все решила для себя.

— Но можно же что-то придумать! Я помогу тебе, только скажи, как?

Почему-то эта почти незнакомая девушка стала за эти дни очень важной для меня. Нет, я не был в нее влюблен. Я чувствовал странное родство между нами, наверное, родство душ. И ее обращение " брат" воспринял как должное, как будто она была мне сестрой.

— Ты очень добр, Северус. Но в этом нет смысла. Выхода нет. Он отравил меня своей кровью, я не смогу с этим жить, моя магия тает. Мне остается только беречь силы, чтобы в решающий момент спасти мое дитя. Помоги мне!

— Но как я заберу ребенка Темного Лорда?! Это же его наследник!

— Наследник?! — она вдруг горько рассмеялась. — Как ты наивен, бедный брат мой! Как юн. Ему не нужен ребенок, который заведомо будет гораздо сильнее его самого. Ему вообще не нужен наследник. Он не собирается умирать и готов сделать все для достижении своей цели. Ему нужна жертва. Кровавый агнец на алтаре. И чем больше магии будет в пролитой крови, чем ближе по родству будет жертва к палачу, тем больше сил получит ваш Лорд. Он надеется, что мощь моего народа подарит ему бессмертие.

— Не может быть...

Я не мог в это поверить. Неужели он способен убить собственного ребенка ради призрачной возможности получить приток магии? Или даже бессмертия, как говорит Аола. Стоит ли вечность такой платы? Ведь это чудовищно! Своими руками растерзать свою плоть и кровь и продолжать жить дальше! После такого преступления бессмертие может быть только наказанием, но не наградой. Но несмотря на весь ужас открытия, я в глубине души отчетливо понимал — это правда. Да. Он сделает это.

— Я помогу тебе. Но как? — почти прошептал я.

— Спасибо. Сегодня мое время истекло. Я приду завтра и обо всем расскажу. Жди меня, милый брат.

Она махнула рукой и осыпалась снежным покровом, прямо на не слишком чистый пол моей спальни.

Весь последующий день я не находил себе места. К счастью, вызова к Лорду не было, и я мог предаваться размышлениям в одиночестве. Прокручивая вновь и вновь события последних месяцев, я убеждался в правоте Аолы. Я же был слеп. Ведь ни единым намеком Волдеморт не показывал, что ждет появления наследника. Напротив, теперь я ясно понимал, что его нетерпение и даже волнение было связано с неизвестностью. Никто не совершал ничего подобного уже много сотен лет. А возможно, никогда. И сама мысль об этом должна была опьянять Лорда. Ведь он был фанатичным исследователем, а магия крови всегда была его любимой темой для изысканий. Такая малость, как жизнь только что родившегося младенца, не могла быть весомым аргументом против проведения ритуала в его глазах. И то, что речь шла о его собственном ребенке, не играло никакой роли. Хотя у меня лично это не укладывалось в голове. Наверное, я не был готов к столь высокому уровню Черной магии. Хвала Мерлину...

Следующей ночью я даже не ложился. Принимать гостью в постели — поступок, недостойный джентльмена. Время тянулось бесконечно. Пробила полночь. Час. Два. Никаких признаков Аолы не было. Я уже решил, что сегодняшнее свидание не состоится, как увидел метель у себя за окном. Рывком открыв окно, чтобы не затруднять долгожданную гостью, я впустил рой снежинок в свою гостиную. Минута, и Аола стояла посередине комнаты.

— Здравствуй, брат.

— Доброй ночи, Аола. Может быть, присядешь...

Я совершенно растерялся, хотя и ждал этой встречи целый день. Но она лишь тихо рассмеялась моей оплошности и покачала головой.

— В этом нет необходимости, Северус. Ведь меня здесь нет. А вот ты можешь сесть, если хочешь.

Но я остался стоять рядом с ней.

— У меня не слишком много времени. На подобную встречу уходит слишком много сил. Я знаю, ты рискуешь жизнью, помогая мне. Спасибо. Я не забуду твоей доброты!

— Я помогу тебе. Сделаю все, что ты скажешь. Но ответь, когда я унесу ребенка, что будет с тобой?

— Я умру, — просто ответила она и слегка улыбнулась. — Не надо делать из этого трагедии, Северус. Ничего уже не исправишь. Все предрешено.

А вот с этим я никак не мог согласиться. По моему мнению, нельзя умирать без борьбы. Тем более, что мне в голову пришла замечательная идея:

— Но ты же можешь уйти, когда я заберу ребенка. Ты говорила, что его нельзя брать в ваш мир, но сама же ты сможешь вернуться, ведь так? Поверь мне, я спрячу его, а ты — через время — сможешь вернуться и забрать его.

Она лишь покачала головой. Ну да, разумеется, портал не открывается по первому требованию и происходит это далеко не каждый день. И, наверное, даже не каждый век. Но я все равно был не намерен так просто отказываться от своего плана и страстно продолжил:

— Даже если ты не сможешь вернуться, вы оба останетесь живы! Разве это не самое главное?

— Ты не понимаешь, — она продолжала грустно улыбаться. — Ваш Лорд отравил меня своей кровью, своей... — Аола брезгливо поморщилась. — Сущностью, — выдавила она из себя. — Он провел ритуал слияния, Северус. Это почти магический брак, вот только согласия невесты при нем не требуется. Именно поэтому я привязана к нему, теряю силы, и каждая минута здесь для меня наполнена мукой. Я не могу объяснить так, чтобы ты меня понял, но это невыносимо, смерть для меня — лучший выход. Не надо жалеть меня, милый брат. Вспомни, я же не человек и точно знаю, что ждет меня за гранью. Мне нечего бояться. Я вновь буду свободной. Поверь, мне умирать совсем не страшно, просто открыть дверь и уйти.

Но так случилось, что мой ребенок не эльф. Для него переход в другой мир будет намного более тяжелым. А смерть на алтаре, как запланировал ваш Лорд, и вовсе разрушит его хрупкую душу. Ведь он полукровка, а это само по себе преступление против Магии, она не будет его оберегать сразу после рождения, как всех детей сидов. Ледяные эльфы никогда не смешивают свою кровь с магами. И это неспроста. Я не могу рассказать всего, но знай, ему будет нелегко дожить до совершеннолетия. Ребенка нужно беречь от зла, его слишком много смешалось в его крови. Только после его семнадцатой весны магия эльфов должна победить в нем, я верю в это, и тогда он будет свободен. Неуязвим. Как ветер. Жаль, что мне не дожить до этого дня...

Она подошла к окну и задумчиво посмотрела на звездное небо, видневшееся между деревьями моего чахлого сада. Затем обернулась и продолжила:

— Знаешь, я ведь сама не догадывалась, что смогу любить. Мой народ не слишком приветствует эмоции, и эту в том числе. Но оказалось, я способна на это чувство. Так странно. Так прекрасно... Наверное, это влияние мира людей, или я просто родилась с таким дефектом в душе, не знаю. Но так случилось, я люблю его. И я с радостью отдам за него жизнь.

Я не знал, что на это можно ответить, да и нужно ли вообще отвечать, и продолжал молча смотреть на нее.

— Но мы слишком увлеклись. Давай о деле.

Она сделала ко мне шаг и коснулась моей руки. Я почувствовал, как легкие снежинки медленно тают на моей ладони.

— Запомни самое главное: в ночь, когда все произойдет, ты не должен ничему удивляться. Что бы ни произошло, просто выполняй приказы Лорда. Когда они все уйдут — а я смогу внушить им это, у меня хватит сил — ты исполнишь свое обещание и унесешь мое дитя. Ты меня понял? Что бы ни случилось, просто жди своего часа!

— Я все сделаю. Не волнуйся.

— Хорошо. А теперь можешь задать свой вопрос, я же вижу, тебя терзает любопытство.

Она вдруг лукаво улыбнулась и стала похожа на проказливую девчонку, а не на холодного Ледяного эльфа.

— Зачем ты пришла в наш мир? Как попала в плен к Лорду? — слишком поспешно выпалил я. Раскрыть эту тайну могла только она. Едва ли Волдеморт планировал откровенничать со мной. Аола как будто знала, о чем я спрошу. Подойдя ко мне совсем близко, она почти прошептала мне на ухо таинственным голосом, как будто рассказывала сказку из Тысячи и одной ночи:

— Однажды очень юный и очень наивный Страж этого мира совершил непростительную глупость. Он связал свою волю, не зная, что делать это ему не позволяет Закон Древних. Его жизнь, его магия имели слишком высокую цену, чтобы отдавать их жалкому смертному, возомнившему себя Великим. Но юный Страж не знал об этом. Он даже не знал, что он Страж. Так случилось, что некому было ему рассказать. Единственный, кто мог это сделать, его отец, Главный хранитель, даже не догадывался о его существовании.

Она выпрямилась и продолжила уже обычным тоном:

— К сожалению, все подробности злоключений юного мага я узнала уже в этом мире. Мы не можем отслеживать жизнь здешних обитателей, слишком прочная преграда нас разделяет, поэтому и приходим, только когда угроза становится реальной. Так вот, когда глупость юноши свершилась, это было расценено как серьезное нарушения целостности охраны сокрытых от здешних обитателей тайн, и открылся портал. Это событие было слишком серьезно, и мы получили возможность вмешаться. Кто-то должен был отправиться исправлять ошибки магов. Я была самой молодой из эльфов, поэтому выбор пал на меня. Юным душам легче пересекать Границу Миров, они достаточно легки для этого. Но, наверное, сидам все же стоило чаще посещать этот мир. Он слишком сильно изменился за века нашего отсутствия. И я оказалась совсем не готовой к его реальности. Не знала практически ничего о местных жителях, об опасностях, подстерегающих здесь. Признаюсь честно, я была слишком самонадеянной, чтобы сразу понять это. Это и привело к роковым последствиям.

На мою беду, сначала все шло достаточно легко. Найти след попавшего в зависимое положение Стража не составило труда. Я точно определила его местонахождение. И, окрыленная столь легкой целью, совершила главную ошибку. Нельзя было идти прямо к нему, теперь я это понимаю, надо было для начала встретиться с его отцом, ведь он единственный, кто знал наши тайны и мог мне помочь. Но сожалениями ничего не исправить. Я подошла слишком близко к логову Темного Лорда и попала в ловушку. Уверена, для Волдеморта было большим сюрпризом обнаружить в Воронке пространства не раздавленное тело поборника Светлых сил, а вполне живого Ледяного эльфа.

Что было дальше, рассказывать не имеет смысла. Ты, я думаю, сам вполне можешь представить. Я ответила на твой вопрос?

Ответить она, конечно, ответила, вот только загадок от ее рассказа только прибавилось.

— Может, мне надо,что-то передать этому Стражу? Он ведь в окружении Лорда и принял Метку, я ведь правильно понял? Я все ему скажу, только опиши, как он выглядит.

Она опять загадочно улыбнулась и покачала головой.

— В этом нет необходимости. Он справится, я уже убедилась в этом. А расскажет ему обо всем Главный хранитель. Это его работа. Он и так слишком долго пренебрегал своими прямыми обязанностями. Но у него будет такой шанс.

Она помолчала с минуту, пристально вглядываясь мне в глаза, потом кивнула своим мыслям и продолжила:

— Мне пора. Больше я не приду. Помни, что бы не случилось, жди своего часа! Я верю в тебя.

Она махнула рукой, и вновь на моем полу лежал лишь сверкающий снег.

Я наивно предполагал, что до срока рождения маленького эльфа у меня есть больше двух месяцев. За это время можно было найти подходящее убежище для него и придумать, как замести следы. Увы. Все произошло слишком быстро. Спустя три дня.

Экстренный вызов к Лорду застал меня врасплох. И перенес меня прямо в заброшенный особняк Лестрейнджей.

Я очутился в просторном холле. Все вокруг было покрыто пылью и битым кирпичом. Я никогда не поднимался сюда, обычно выходил из подземной части здания прямо на аппарационную площадку. Но это оказалось не единственной неожиданностью. Рядом с Волдемортом, встретившим посреди холла, стояли супруги Лестрейндж. И если Рудольфуса я уже видел здесь однажды, то появление Беллатрисы стало полной неожиданностью. Я поклонился Повелителю и стал ждать последующих распоряжений.

— Северус.

Голос Лорда звучал вкрадчиво, но я отчетливо слышал угрозу, таящуюся за показным благодушием.

— Я заметил, ты успел привязаться к нашей гостье. Не смущайся, в твоем возрасте вполне естественно симпатизировать красивым девушкам. А она действительно прекрасна. Но ты не мог не заметить, что состояние ее здоровья ухудшается. С этим надо что-то делать. Я не могу вызвать к ней колдомедика, да в этом и нет необходимости, ведь у меня есть ты, мой юный друг. Поэтому я решил, что лучше всего тебе поселиться здесь, в этом доме. Так ты будешь всегда под рукой.

Беллатриса любезно предоставила для тебя одну из спален в этом уютном особнячке. И маленькую лабораторию. Не так ли, моя дорогая?

Миссис Лестрейндж улыбнулась совершенно акульим оскалом и поклонилась Повелителю:

— Как вы прикажете, мой Лорд.

— Вот и славно. Ступай собирать свои вещи, Северус. И все необходимое на пару месяцев. Боюсь, что до знаменательного события у тебя вряд ли будет возможность покинуть этот гостеприимный кров. Ведь здоровье нашей гостьи сейчас важнее всего, и ей потребуется все наше внимание, не так ли?

— Да, мой Лорд.

Мне ничего не оставалось, как поклониться и отправиться за вещами, ни о каком промедлении не могло быть и речи.

Тем же вечером я оказался таким же пленником Волдеморта, как и несчастная Аола. У меня тоже была возможность выйти, только воспользоваться ей было равнозначно смертному приговору.

Дни проходили за днями, складывались в недели. Время тянулось бесконечно долго. От охватывавшей меня порой тоски хотелось лезть на стену. Я ел, спал, читал принесенные домовиками книги, варил Укрепляющее и Кроветворное зелье для Аолы, бродил по пыльным залам особняка и не находил себе места.

Я по-прежнему раз в семь дней спускался в подземелье. И каждый раз видел, как состояние Аолы ухудшается с каждым днем. Она просто таяла на глазах. Теперь ее беременность становилась все заметнее. И часто я замечал, как она непроизвольно поглаживает свой округлившийся живот. В такие минуты я едва сдерживал порыв: схватить ее в охапку и просто бросить в открытый портал. В глубине души я не мог поверить, что существа. похожие на Аолу, — умные, цивилизованные эльфы — могут навредить младенцу. От решительных действий меня удерживало лишь осознание того, что я совершенно не знал, как происходит переход сквозь подобную арку. Возможно, насильственное перемещение просто убьет беременную Аолу. Так что мне оставалось лишь, сцепив зубы, наблюдать, как смерть шаг за шагом приближается к несчастной девушке.

Дом, в котором мне приходилось жить под неусыпным контролем Лестрейнджей, был больше похож на руины. Более-менее восстановили лишь пару комнат для меня и моих стражей, все остальные помещения лежали в полном запустении. Книги и ингредиенты для зелий мне доставляли регулярно, исполняя все мои пожелания. Но первая же попытка добиться разрешения покинуть особняк была пресечена на корню. По моим наблюдениям, и сами супруги Лестрейндж не пользовались полной свободой. Скажем так, если я находился в тюрьме со строгим режимом, то им предоставлялся домашний арест. Каждый их выход за пределы особняка согласовывался с Лордом. Признаться, такое положение вещей меня несколько успокаивало. Значит, Волдеморт не заметил моей откровенной симпатии к эльфийке, просто он не доверяет никому и предпочитает держать всех, кто знает о его пленнице, в пределах досягаемости.

Все это было так, но вырваться из заточения не представлялось ни единой возможности. И я понятия не имел, где я спрячу ребенка, если план Аолы увенчается успехом. А решающий час неумолимо приближался.

Все произошло точно в день, просчитанный Волдемортом, наверное, еще до зачатия. В первый день Йоля.

С самого утра я предчувствовал беду. И моя интуиция меня не обманула. После полудня Лорд спешно вызвал нас, и мы спешно спустились в янтарную комнату.

Аола лежала на постели. Ее белоснежные волосы потемнели от пота. Она хрипло дышала, но не издавала ни звука.

— Время пришло!

Лорда буквально трясло от возбуждения. Наклонившись над изголовьем, он почти нежно прошептал, вглядываясь лихорадочно горящими глазами в лицо роженицы.

— Моя прекрасная куколка, ты же выпустишь сегодня на свет моего долгожданного мотылька? Сегодня особенный день. Постарайся меня не разочаровать, дорогая. Иначе мне придется достать его самому. А мне бы очень не хотелось портить твою безупречную кожу. Кто знает, сколько удовольствия ты сможешь мне еще принести.

Услышав последние слова, я невольно посмотрел на стоявшую рядом Беллатрису. Она смертельно побледнела и в ярости прикусила губу. Взгляд, которым она при этом наградила эльфийку, не предвещал ничего хорошего.

Как будто в ответ на просьбу Лорда, Аола вдруг выгнулась как дуга и тихо застонала.

— Вот так, моя дорогая, ты молодец. У тебя все получится!

Волдеморт погладил ее по влажным волосам и обернулся к нам:

— Северус, Белла, помогите ей! А наши места, Рудольф, в зрительном зале. Надеюсь, эта пьеса не продлится слишком долго.

Он отошел к дивану, увлекая за собой Лестрейнджа, и с этого момента начался настоящий ад:

Аола металась в постели, до крови кусая свои бледные губы. Во время особенно сильных схваток она впадала в полуобморочное состояние и тогда не могла удержаться от мучительных стонов. Я практически ничем не мог ей помочь. И лишь вытирал покрытое испариной лицо и время от времени подносил чашку с растворенным в воде Укрепляющим зельем. Никаким обезболивающим пользоваться, к сожалению, было нельзя. Аола жадно пила и вновь выгибалась от спазмов. Не знаю, сколько это продолжалось, должно быть, несколько часов, которые мне показались вечностью. Наконец эльфийка особенно сильно выгнулась, и я с ужасом заметил, как подол ее ночной рубашки почернел от крови. Беллатриса тоже заметила кровотечение, но ее это зрелище не ужаснуло, а скорее, привело в какой-то бешеный восторг. Она быстро обошла постель и с силой развела ноги Аолы:

— Ребенок пошел, мой Лорд! Я вижу головку!

— Ну, наконец-то.

Волдеморт поднялся с дивана и подошел к изголовью с противоположной от меня стороны.

— Постарайся, моя прелесть. Час близится, я не могу больше ждать.

В тот же миг Аола громко закричала и судорога прошла по ее телу, а на губах показалась кровавая пена. И тут я услышал первый крик новорожденного.

— Родился мальчик, милорд! — сияя, как будто это она родила Повелителю сына, воскликнула Беллатриса. И протянула ему младенца, покрытого разводами темной крови.