Война без победителей (гет)

Время сливается с потоком сознания. Чужие истории сплетаются в волокна бреда.

Петрушевский умеет наводить порядок, когда захочет. Никто почти не вспоминает о попытках перехватить власть, возмущениях и волнениях. Сказано: главное — изучить природу волокон, и ни один смутьян не пикнет.

Большинство уже принимает это как должное.

Инесса помнит, что и как говорил Петрушевский, собрав охранные подразделения и распределяя обязанности. В убедительности ему тоже не откажешь. Пресловутое большинство — уцелевшие механики, технологи, кибернетики, преподаватели, которым удалось выжить в февральскую битву, — послушно идет по указанному пути. Меньшинство — охрана и эксперты — укрощено. Алай доволен: он отстоял свой план действий. Ольгер тоже доволен: никто больше не выступает против Петрушевского с командой. Понадобилась всего пара показательных расстрелов.

Расстрелянных хоронили со скандалом. Сиверец кричал, что трупы спровоцируют новый рост волокон.

Но этот скандал явно был меньшим злом.

А волокна и так не торопятся впадать в анабиоз.

* * *

…Отряды, которые летали на поиски хоть какой-то аппаратуры для исследований, вернулись не с пустыми руками. Инесса никогда толком не разбиралась во всех этих анализаторах, спектрометрах, секвенаторах и реагентах. Но видела список необходимого, нацарапанный грифельным карандашом на обломке тонкого пластика «под дерево». С плюсиками напротив каждого пункта. Список был в руках у Петрушевского. Рядом с Петрушевским шел Алай. Когда толкотня и неразбериха после прилета экспедиций чуть поутихла, глава общины выживших и глава экспертной команды начали обходить транспортники, проверяя, все ли необходимое удалось найти.

— Неисправен… требует ремонта… поврежден… — Алай осматривал составляющие приборов, которые отряд Инессы привез из Города Будущего. — Алоиз, что ты приволок? Куда вы все смотрели?

Он гневно уставился на Сиверца, негласного главу отряда. Тот невозмутимо встретил его взгляд.

— Брал только то, что подлежит ремонту. Скажи спасибо, что хоть это уцелело.

— Уверен?

Сиверец негромко рассмеялся, но Алай, вопреки ожиданиям, не обозлился. Инесса все равно украдкой положила руку на приклад ружья. Напряжение тем вечером стояло такое, что она в любой момент ожидала взрыва.

— Ты хорошо умеешь командовать, Дональд, — сказал Сиверец. — Если бы ты еще в приборах соображал чуть больше, чем надо, чтоб ими пользоваться. Починим все. Решайте, где будем лабораторию устраивать.

— В ратуше, — вмешался Петрушевский. — Места полно. Клинику мы будем разгребать еще месяц.

Раньше он бы обязательно спросил, точно ли есть смысл в такой бесполезной трате времени, как исследование волокон. Инесса уже наблюдала, как Петрушевский осаживает Алая и других экспертов, пытавшихся организовать вылазку к Катаре или за теми же приборами. Ян тоже пару раз рассказывал. А зачем, а почему, а как долго, а сколько людей, а какой будет результат, а не разумнее ли потратить время и силы на обустройство города или подготовку к эвакуации… Сейчас Петрушевский промолчал.

Примерно тогда Инессе стало ясно, что он все-таки сменил курс.

Потом было нервное, рваное безвременье ожидания. Петрушевский пытался сделать из охраны Города Будущего нечто вроде тайной полиции. Следить, чтобы не возникало диверсий, прислушиваться к сплетням и разговорам, проводить работу… Кто-то хочет нового руководителя? Кто-то все еще жалеет, что бунт Савора и Врочека провалился?

Пропаганду развернуть не вышло. Впрочем, это и не понадобилось.

Было кое-что, способное вести пропаганду без остановки, не произнося ни слова.

Вернувшись на базу, как выжившие окрестили Смитвилл, отряд рассеялся. Царила суматоха. Все делились рассказами наперебой. Инесса наслушалась сказок о скачках во времени, галлюцинациях и преобразованиях целых городов. Каждый воспринимал это явление по-своему. Она поняла только, что их отряд был не единственным, кто угодил в аномалию. А потом…

— Ну, как везде, — на середине чьего-то рассказа из ниоткуда появился Берти Полецкий. Юнец со скучающим видом прохаживался среди галдящей толпы. — У нас возле складов что-то похожее. Я тоже недавно застрял в подвале, потому что он исчез. А он почти сразу проявился опять.

— Возле складов? — Разговор прервался. Берти заметно наслаждался вниманием опытных солдат, которые в кои-то веки смотрели на него изумленно, а не снисходительно. Инесса хмурилась. — Это те склады, где мы нашли каменные генераторы?

— Ага, — ухмыльнулся Берти. — Там, где нет волокон, помнишь? Их еще кое-где нет. Вот в те районы лучше не соваться. Засосет.

В районы позже все-таки пришлось сунуться. За образцами веществ для исследований. За всей этой каменной травой, генераторами-булыжниками, рассыпающимися в пыль ключами и железной тушенкой. Вернувшись оттуда, Ян долго вытряхивал из волос мелкую древесную пыль и рассказывал о бесформенных горных пещерах, в которые превратился подвал.

Пещеры вызывали у Инессы смутные ассоциации. Она понимала, что в этом есть какая-то закономерность — подвалы, пещеры, связь с местом, где они появлялись, — но закономерность ускользала…

— Стена за вами тоже двигалась? — спросила она. Ян сидел напротив нее на кровати, скрестив ноги по-турецки.

— И стена двигалась. Один и тот же механизм. А камни с железом там самые обычные. На глаз видно, — фыркнул он. И раздраженно запустил пальцы в волосы. Теперь уже фыркнула Инесса.

— Да помой ты голову! Согреть тебе воды?

Коммуникации не уцелели после буйства волокон. Воду теперь грели, подсоединяя автономные баки к генераторам. Трата времени. Инесса с Яном обходились холодной.

— Лучше согреешь потом меня, — усмехнулся он, отправляясь в ванную.

Инесса вытянулась на покрывале, разглядывая исчерченный трещинами потолок. В последнее время у них все было даже слишком гладко. Ни одной размолвки, даже бытовой. Это настораживало.

«Не к добру», — подумалось Инессе. Фраза из древних суеверий…

Стукнула дверь ванной.

— Иди греться.

…Затем потянулось изучение всего, что можно или нельзя было проанализировать «на глаз». Процесс долгий и особенно унылый оттого, что результаты не измерялись в материальных величинах.

Инесса приходила с дежурств и от нечего делать пыталась ремонтировать безнадежно разорванные трубы. Водопровод, канализация… В биотуалетах и чанах для воды дефицита не было, но насколько же удобнее жилось раньше, когда коммуникации работали как положено. И это еще называлось «выжженная земля»…

Когда кажется, что хуже некуда, скоро обязательно станет еще хуже.

Ян присоединялся к ней позже. Если Инесса задавалась целью выудить из него новости, то узнавала, что работа продвигается неплохо. Оставалось чуть-чуть. Эксперты складывали последние детали головоломки.

Но время шло, а они все так же складывали. Мнимый конец превращался в бесконечность.

А над городом-базой постепенно рос лоскут живого неба.

* * *

Ян появляется глубокой ночью. Дверь квартиры, перекосившаяся в треснутом проеме, скрежещет о каменный пол, и Инесса просыпается. Смотрит на часы, на Яна, на фонарь в его руке. Вечером заснула — сказал не ждать.

Ян тоже смотрит на нее. Молча. На лице легкая улыбка. То ли удивленная, то ли торжествующая. А может, одно без другого невозможно…

Сонная голова соображает еще неважно.

— Все? — спрашивает Инесса. — Наработался?

— Все. Теперь уже точно — все…

Ян смеется, чем окончательно выдергивает Инессу из пучин сна. Должно было случиться нечто из ряда вон выходящее, чтобы веселье выплеснулось за края бездны его спокойствия просто так, без сиюминутного повода.

— Мы расшифровали геном, — продолжает он. — Разобрали суть волокон по запчастям. Вместе со стоаранским вирусом… Все!

Он даже, кажется, немного пьян. Инесса чувствует, что заражается восторгом. Вирусом, по запчастям…

— Горжусь тобой, — говорит она вместо поздравления, тянется к Яну и целует. Он склоняется над ней с краешка кровати. Потом накрывает ее собой, перекатывается — и Инесса оказывается сверху.

Фонарь ярко освещает ближайший угол, весь в пыли и кое-как залатанных трещинах.

А Инесса вдруг думает, что если бы Ян хоть раз так расслабился на Стоаре, она бы без труда оттуда сбежала.

И сейчас оба были бы мертвы.

Мысль о Стоаре, как всегда, некстати. Удовольствие немедленно тает в ночном воздухе. Инесса разрывает поцелуй и садится.

— Так что вы выяснили?

— Что ты была права, — Ян остается лежать и проводит ладонью по лицу. — Вирус воздействует на ДНК всего живого, что попадается на его пути. И превращает земные виды в стоаранские. А они, в свою очередь, действуют на неорганику. Выделения… Это сродни тому, как некоторые растения меняют состав почвы. Скорлупа — это пока главное, что они создали. Можно сказать, это новый вид. Не растение, не гриб… но она живая. У нее есть испарения.

— И каждый, кто ими дышит, станет стоаранином? — посмеивается Инесса. Ян остается относительно серьезным.

— Испарения действуют на атмосферу. Чтобы стать Стоаром, Земля должна быть на другой орбите. Поэтому условия создаются только под скорлупой. А стоаране… Ты видела, что случилось с Блазовским и остальными.

— Бред, — помолчав, констатирует Инесса. — Ну бред же! Зачем понадобилось создавать вирус специально для превращения Земли в Стоар? Прорва работы! Могу только представить, насколько это сложно, и ради чего? Да еще, ты говоришь, вирус на самом деле земной. Но если даже стоаранский! Стоаране способны выживать в земных условиях! И как быть с теми участками, где подвалы превращаются в пещеры? И с каменными генераторами, и с железной тушенкой?..

— Вопросы… — Ян уже не улыбается. — Да полно их еще. Но теперь мы хоть попробуем избавиться от волокон. Если чуть-чуть поменять вирус и запустить разрушение, станет проще. И архивы сможем поискать.

Избавиться от волокон… Звучит как описание сбывшейся мечты.

Как быстро безнадежность входит в жизнь. Еще полгода назад волокон не было, но казалось, что хуже уже не будет. А в таких ситуациях обязательно становится еще хуже.

Пока не исчезнет последний проблеск.

* * *

— Я никого не заставляю, — сдержанно говорит Петрушевский. — Но нужна хоть пара сопровождающих из охраны. И лучше, если это будут люди, хоть немного знакомые со стоаранскими военно-научными комплексами.

Это значит «побывали в плену». Неужели на Стоаре сейчас так опасно, что даже Петрушевский не требует от кого-то лететь? Надеется, что найдутся желающие?

— Я уже была там после операции «Туман». Как видите, ничего не случилось, — заявляет Инесса. — Могу слетать еще раз.

Остальная охрана, даже бывшие сослуживцы, косятся на нее как на самоубийцу. Зал собраний в ратуше полупуст. Но находится еще один желающий.

— Опасно? Меня возьмите. За неделю отгулов, — говорит огромный лысый солдат. Он из другого подразделения, и Инесса плохо с ним знакома, хотя пересекалась не раз — смены совпадают…

Умеет же Петрушевский улучить самый подходящий момент для собрания.

— Только без фокусов, Варич, — строго смотрит он на лысого. — Двое… Остальные четверо — эксперты. Всем спасибо, транспортник укомплектован.

Инесса точно знает, что на Стоаре не опасно, но сейчас ей почему-то кажется, будто она ввязалась во что-то непоправимое.

— И что, когда он вернется, у нас не будет волокон? — не выдерживает кто-то.

— Если вернется с образцами и если получится с их помощью пересобрать вирус, то да, не будет. Не спешите радоваться, — мрачно усмехается Петрушевский.

Пройтись по стоаранскому Центральному банку генов. Достать образцы чистой, без следов вмешательства, стоаранской ДНК. Найти образцы пресловутого вируса. Бакум же нашел. Скорее всего, в том самом исследовательском центре, при котором была тюрьма для военнопленных.

Ничего сложного или опасного.

Неделя отгулов. Этот Варич не дурак.

Эксперты ведут себя как компания приятелей, направляющихся на пикник. Алай, Сиверец и Ян хохочут над чем-то, Альцев пока помалкивает, пытаясь сохранять солидность. Получается плохо. Опасности нет, рядом все свои. Отчего не расслабиться? Кто не свой, тот скоро станет. Вон Варич уже втягивается…

И правда прогулка. Любые стоаранские опасности по сравнению с Землей кажутся меньшим злом.

Энергопластина хорошо держит заряд. При желании на Стоар и обратно можно слетать еще раз десять. Это отлично — если придется бежать.

Но внешне Стоар тих и мертв.

— Входим в атмосферу, — окликает Инесса попутчиков. Громко окликает. Алай неохотно умолкает, не досказав окончание какой-то байки об ожившем в прозекторской мертвеце.

— Родные места, — Ян привычно заглядывает через плечо. Что-то в его тоне… уничижительное. Черная насмешка над собой.

Родные…

Иголочки дождя мешают разглядывать планету на экране. Проступают контуры зданий и какие-то громадные черные пятна на земле. Следы бомбежек? Вроде бы Стоар никогда сильно не бомбили…

— Что ж у них города все одинаковые, — вздыхает Альцев, разглядывая карту.

— Так получилось. Их цивилизация однороднее нашей. В них было что-то от насекомых, может, был слабый коллективный разум… И города одинаковые, и стран нет. Традиции тоже везде одни.

Ян рассказывает, и лицо Альцева все сильнее перекашивается. Вопрос оказался риторическим.

— Ладно, черт с ними, — роняет Альцев.

Инесса никогда не бывала в этой части планеты. Но банк генов находит — исключительно по приборам. Стоаране в свое время не чурались генной инженерии. Моделировали неуязвимый панцирь, да так и не успели.

Здание торчит огромным, тускло поблескивающим клыком. Облака над ним расходятся, обнажая сизо-лиловое небо.

Транспортник идет на посадку.

— До сих пор не могу поверить, что никто не уцелел, — замечает Сиверец, всматриваясь в когда-то ровные полоски дорожного покрытия.

— Почему? Газ был хороший, — равнодушно возражает Алай. Инесса ставит транспортник у самой стены. Дальше идут какие-то ямы. Целые расщелины с чем-то бурлящим на дне. В центре города. Землетрясение здесь было, что ли?

— Не спорю. Но я в жизни не поверю, что превращение Земли в Стоар никто не контролирует. Это слишком… как бы сказать… направленные действия.

Сиверцу никто больше не возражает.

Стоаранские учреждения тоже оказываются похожи между собой. Исследовательские — точно. Узкие темные коридоры, которые еще долго снились Инессе, пока их не вытеснили другие кошмары; небольшие окошки под потолком, сквозь которые не может проникнуть свет. Хранилище образцов — бескрайний геометрический лабиринт сейфов.

— Они же все отключены, — произносит Варич. Они с Инессой идут следом за экспертами, держа оружие наизготовку. — Холодильники или что это такое.

— Без разницы, — оглядывается Альцев. — Это всего лишь значит, что мы не сможем использовать клеточный материал. Сама ДНК сохраняется веками.

Кое-как с помощью Яна они разбираются в головоломке стоаранской маркировки. Альцев вскрывает один контейнер. Эксперты склоняются над содержимым.

— Стоп. Это было напрасно. Стоаранские ткани распадаются не так, как человеческие, — вдруг говорит Ян. — Лучше не лезть внутрь.

— Все нормально, смотрите, — Альцев показывает что-то. Потом вскрывает еще пару контейнеров. Их расставляют на полке холодильника, разглядывают. Тускло поблескивает целлофан. Да, так и есть, пленка. Дополнительная защита.

Отобранные контейнеры с образцами заносят в грузовой отсек транспортника.

Инесса поднимает его в воздух — и не сразу отпускает рычаги ручного управления. Врут те, кто говорит, что на летуне с системой стабилизации не чувствуется полет. Еще как чувствуется. Иррационально. Даже если идешь по приборам.

Когда-то она поступала в ВКС именно ради полетов. О войне тогда не думали…

Инесса смотрит на экран… и заставляет транспортник притормозить.

— Вы видели?

— Что опять?

Ничего никто не видел, они заняты разговорами. Инесса вглядывается в небольшой экран, транслирующий картинку. И следит за расщелиной у здания.

Та пульсирует.

Нет. Меняется на глазах.

Затягивается.

Инесса как завороженная смотрит на сходящиеся края и не замечает, что разговоры постепенно стихают.

На месте пропасти остается серая плешь. Ненадолго.

Спустя минуту она уже покрыта темными плитами.

Такими, как и вокруг.

— Черт, — выдыхает за спиной Ян. — А это не наши подвалы?

Ему отвечают молчанием.

Не подвалы. Но что-то очень близкое. Одно и то же явление. Еще не изученное и не разложенное на атомы.

Минута, другая… Яма не появляется вновь. Инесса переводит двигатель на медленный полет. Транспортник плывет над пустым городом, местами уже заросшим пышными кустами стоаранских колючек. Есть и другие ямы. Некоторые узкие, как трещины, другие — зияющие пасти, на дне третьих маслянисто поблескивает болотная жижа.

— Понаблюдать бы хоть за одной, — ворчит Алай. — Я не понимаю…

— Да с чего вы взяли, что это тот механизм из подвалов? — вмешивается Варич. — На Стоаре, что ли, не может быть каких-то землетрясений?

— Могут, — нейтральным тоном отвечает Ян. — Но за все время, что я здесь прожил, ни разу такого не видел.

Варич косится на него, и во взгляде читается «а, это ты, предатель».

— Все, Орафанн, хорош разглядывать, давай к лабораториям, — подгоняет Сиверец. Инесса, пожав плечами, поднимает транспортник повыше и включает ускорение. Затем выводит карты на экран. На Стоаре пять корпусов центральной военной лаборатории, разбросанных по планете. Тюрьма для военнопленных была при одном из них.

— Подожди, — Ян оттесняет Инессу от пульта. — Не к тюрьме для военнопленных. На вас много чего испытывали, но разрабатывали вирус в другом месте… Это Пеара, здесь были оружейные лаборатории… Здесь разработка медпрепаратов… Попробуем сначала посмотреть в Сарском филиале. Методом исключения.

— Хоть бы один нормальный разведчик выжил, — комментирует это Алай. — Один. Насколько нам всем было бы проще.

— Разведчик, а не предатель, — не сдерживается Варич. — Черт возьми, почему вы его слушаете, да еще на Стоаре?

— Потому что я лучше знаю Стоар, — совершенно бесстрастно отвечает Ян, глядя ему в глаза. — Еще вопросы?

Варич, похоже, из тех, на кого спокойствие действует как красная тряпка на быка. Алай в последний момент решительно вклинивается между ними, не давая начаться драке.

— Прекратили. Уймись, Варич, тебя сюда отправили не в шпионов играть. Орафанн, летим к Сарскому филиалу.

Инесса специально не поднимается выше облаков. Посматривает вниз: может, появятся еще какие-то признаки подвижек в земле?

Нет ничего. Только зияющие ямы внизу и стоаранский закат прямо по курсу.

Слабое желтое солнце кажется искусственным и даже не бьет в глаза…

Транспортник подлетает к типичной черной башне, окруженной рвом. Никто не успевает удивиться. Ров уже закрывается. Миг — и на его месте сами собой ткутся расколотые плиты тротуара.

— Яркий признак вулканической активности — когда дорожное покрытие само себя ремонтирует, — насмешливо замечает Ян. Остальные отмалчиваются.

И спорить не с чем, и разговаривать после стычки не хочется.

Однако здесь даже Варич ведет себя смелее. Ясно, что никого живого на Стоаре нет, иначе оно давно бы бросилось.

Бросилось бы?

Ведь правда?

Какая разница, думает Инесса, лениво поглаживая ружье…

— Ты тут когда-нибудь был? — спрашивает Алай у Яна. Тот качает головой.

— Хотел бы я знать, как Бакум нашел здесь штаммы вируса. За одну ночь же управился.

— Надо было спросить.

В пустых коридорах и залах выбиты окна. На полу валяются осколки снарядов. Кое-где еще не разлетелись со сквозняками кучки липкого пепла. Следы последней бомбардировки…

Что-то здесь явно разрабатывали, вот только Инесса не может понять что. Стоят замершие приборы с погасшими дисплеями. Часть из них подпалены, обуглены — видно, не выдержали, когда некому было вовремя остановить цикл. Алай, Сиверец, Ян и Альцев разглядывают их, негромко переговариваясь.

— Черт его знает… Надо искать хранилище. Это химлаборатория…

— Одной химлабораторией тут не обошлось…

— А ну-ка. Это же земной аппарат, я такие у нас видел!

— Ну видел… Новость, что ли, что стоаране вывозили к себе нужную аппаратуру?

— Эй, что там? — недолго думая, кричит им Варич.

— Пока ничего. Ладно, идем дальше, — Алай неохотно отворачивается от лазерной схемы какого-то прибора.

Чтобы попасть в хранилище, нужно спуститься в подвал.

Инесса ждет, когда земля сомкнется над головой, а вместо треснувших, но еще ровных плит под ногами появится сырой пол. Сиверец, похоже, готовится к тому же. Дверь в хранилище приходится долго расстреливать в упор. Когда она подается, он жестом останавливает спутников.

— Стойте. Может, подвал начинает меняться, потому что реагирует на что-то… Подождите.

Так и не сумев объяснить, что он хотел сказать, Сиверец парой выстрелов отделяет дверь от пазов, с трудом поднимает ее и бросает в подвал.

Над ступеньками клубится грохот. Тяжелый кусок металла проезжается по всему пролету и упирается во что-то мягкое. Удара почти не слышно. Эксперты терпеливо ждут, посматривая на Сиверца.

— Если здесь действительно хозяйничает та же сила, что у нас, — задумчиво произносит Альцев, — то кто, ради всего святого, управляет ею, если на Стоаре никого нет?

Из подвала веет льдистой сыростью. В стоаранских помещениях пахнет одинаково. Хлещущими по тонким стенам иголочками дождя, тошнотворным ожиданием и голосами прошлого.

— А может, ей и не нужен оператор, — отвечает Алай.

— Самостоятельная сила, которая восстанавливает за собой тротуарные плиты, — Альцев кивает Яну. — Все равно кто-то должен был активировать процесс, даже если он автономен.

— Значит, кто-то выжил! — нервно вмешивается Варич.

Внизу, в подвальной темноте, мелькает неясная тень, как по заказу. Инесса невольно вспоминает свой прошлый визит сюда. Тени мертвого города, в которые она никогда не поверит…

Шорох. Это уже нельзя списать на обман зрения.

Снизу доносится шорох, и он очень похож на хрип. Алай дергается, хмурясь на темную шахту.

— Пошли, — бросает он спустя мгновение и первым начинает спускаться.

Инесса идет предпоследней и не может не оглядываться на дверь. Лучи фонарей взрезают мрак. То и дело мерещится, что все они снова в Городе Будущего, и вход сейчас пропадет. Только стоаранский подвал, в отличие от земного, окажется голодным…

Проем не спешит исчезать.

— А, черт! — раздается снизу. Алай дошел до нижних ступенек. Серебрится оторванная дверь. Фонарь светит куда-то под ее нижний угол.

— Это кто такой? Ты его знаешь?

— Дай я посмотрю…

«Кто»? Инесса забывает о проеме и в несколько прыжков преодолевает оставшиеся ступеньки. Внизу кто-то лежит. Остро смердит не пойми чем. Кровь не кровь, гниль не гниль…

— Это Бакум, — произносит голос Яна из полутьмы. — Труп совсем свежий.

— Тот самый, что завез нам вирус?

— Да, тот. — Инесса теперь видит Яна. Он сидит на корточках, изучая тело. — Странно. Значит, он все это время прятался на Стоаре? В принципе, выжить здесь можно при желании… И почему он погиб именно сейчас?

— Уверен, что он мертв? — Альцев тоже склоняется над трупом. Ян смеется. Сиверец хватает мешающую дверь и оттаскивает ее в сторону.

— Да вы сами видели, что творится на улице. Он мог попасть там в какую-то яму…— говорит Варич.

— А сюда потом на крыльях прилетел?

— А может, этот подвал уже менялся! — восклицает вдруг Сиверец. — Я думал как — заходишь, и начинается. Значит, Бакум зашел, и…

— И что? Изменения же не убивают.

— А его убило… Ну что, заберем его с собой?

— На кой хрен? — изумляется Варич.

— Хотя бы труп изучить, — вздыхает Сиверец. — Заберем его на обратном пути.

Инесса оглядывается на дверной проем. Но тот остается неизменным.

— Если этот труп не оживет и не уйдет, пока мы будем бродить по хранилищу.

* * *

Хранилище оказывается пустым.

Что бы здесь ни содержалось, сейчас его нет. Стоят нараспашку холодильные установки, на полках только пыль и немного стеклянной крошки. Алай под насмешливыми взглядами остальных собирает часть крошки в пакетик. Но это перестраховка.

Следовало ожидать чего-то подобного.

— Значит, надо посмотреть в других филиалах, — пожимает плечами Ян, увидев, что и дальше, куда только хватает света фонарей, тянутся все те же пустые полки.

— Посмотрим. Хотя если не найдем, то не стоит тратить время, — отвечает Алай. — Образцы вируса у нас были с самого начала. Все, что можно было, мы из них вытащили. Это так, раз уж мы здесь… Я думал, вдруг получится найти «чистый», без программ.

— И инструкцию по сборке и применению, — комментирует Ян.

— Заткнись ты, — беззлобно фыркает Алай. — И инструкцию, почему нет? Стоаране украли технологию у Земли. Где-то на Стоаре должна храниться информация.

— Нет. Их носители были не такими, как наши компьютеры, — сообщает Ян. — Ядра полностью разрушились от «Тумана». Я проверял еще в первый день, в центре возле тюрьмы для военнопленных… Да если бы здесь что-то сохранилось, стали бы мы разбираться в вирусе методом тыка?!

Алай мотает головой. Действительно… Будь хоть призрачный шанс, что можно достать архивы на Стоаре — их бы давно достали. Но тот, кто создавал «Туман», об этом не заботился.

— Так… Наведаемся в еще один филиал. Орафанн, на транспортнике есть какая-то камера хранения? Или мы будем тащить труп рядом с образцами?

И что страшного в том, чтобы сунуть труп в грузовой отсек? Образцы можно и в головной забрать, они много места не займут.

Тело грузят на дверь вместо носилок. Поправляя руки и ноги, Инесса ненароком касается кожи и вздрагивает. Будто дотронулась до спящего. Ни окоченения, ни одеревенелости. Даже холод какой-то живой, не трупный.

— Слушайте, он точно мертвый?

— Да мертвый он. Просто труп свежий. Ты трупов, что ли, никогда не видела? — лениво отмахивается Сиверец, поднимая дверь-носилки за уголок. Бакума тащат вчетвером.

— В том-то и дело, что видела, — задумчиво говорит Инесса. — И трогала, и таскала, и хоронила…

— На Земле разберемся, — отвечает Ян. Широкий люк грузового отсека поднимает заслонку. Мечется вечный свет фонарей. В этой части Стоара глубокие сумерки — грифельные, холодно-серые, без привычной земной синевы.

Тусклые пряди в этом свете кажутся совсем темными…

— Что за?.. — первым реагирует Альцев. Варич недоуменно тянет шею, вздрагивает и роняет импровизированные носилки.

Из грузового отсека под ноги выплескивается волна волокон.

Тех самых, с Земли. Волосьев, убивших не одну сотню людей и разросшихся в купол.

— Назад, — бесцветным голосом командует Сиверец. — Теперь осторожно — внутрь. Кажется, их еще немного.

Он крадется в грузовой отсек. За ним идет Алай, потом Ян. Если присмотреться, прядь действительно одна. Пышная, густая, живая, но одна.

Инесса стоит у входа, вглядываясь в пляску света и теней.

Сейчас, ждет она. Сейчас рванет фонтан этих волокон, пронзая насквозь все на своем пути. И все закончится — как закончилось для Блазовского…

Тени собираются и плещут наружу. Нет, это еще не взрыв.

Контейнер из банка генов с тихим стуком отлетает. Прядь тянется за ним. Волокна слегка шевелятся и начинают хищно ползти к людям. К трупу, который оказывается ближе всех.

— Быстро! В отсек его! Не бойтесь, придурки, здесь ничего нет! Орафанн, на взлет!

Пока эксперты наспех затаскивают тело Бакума в транспортник за руки, Инесса бросается в головной отсек. Через несколько секунд туда запрыгивают остальные. Резиновый хлопок закрывающегося люка. Взлет.

В темноте не разглядеть, что теперь делают волокна.

— А теперь, — говорит Алай где-то за спиной, в глубине головного отсека, — остановись. Да, пусть дрейфует. У нас проблема посерьезнее пучка волокон.

От удивления Инесса даже не переспрашивает, в чем дело. Транспортник скользит в атмосфере на минимальной скорости.

— Это диверсия, — продолжает Алай. — Волокна не могли проклюнуться сами. Тем более из стоаранского генетического материала, который спокойно простоял в контейнерах полгода. Активировать волокна, если кто помнит, невозможно без человеческой ДНК.

— Стоп. В том контейнере мог быть гибридный материал. Были эксперименты по скрещиванию, — Ян смотрит на него в упор. — Если бы ты его не выбросил… Зачем ты его выбросил, Дональд?

— А ты не видел, что волокна могут сделать с людьми?

— А ты забыл, что есть способ с ними справиться?

— Хватит, Закаевский! — неожиданно взрывается Алай. — Ты предлагаешь становиться и ссать на контейнер, пока волокна тянутся к горлу? Многовато отговорок! Вирус активировал кто-то из нас!

— А именно — я, ты хочешь сказать? — по-прежнему спокойно отвечает Ян. И только глаза чуть заметно сужаются, вспыхивая злостью.

— Кто угодно.

Ян смотрит на Алая. Потом на остальных. Точно сравнивает с чем-то, ведомым только ему.

— Мы открывали два контейнера. Еще там, в хранилище, если помнишь. А вирусом из наших заражены все…

— Вот именно, Закаевский, мы открывали два контейнера. Пророс почему-то один.

Инесса молча подходит к перемычке между головным и грузовым отсеками, открывает люк. В грузовом пусто, не считая трупа и нескольких небольших коробочек. Волокон нет.

— А ты первым открыл их, раз на то пошло, — бросает Ян.

— Что-то ты зациклился на контейнерах, — недобро кривится Алай. — В открытые вирус мог попасть и в транспортнике…

— Да легко, — соглашается Ян. — Что у него с выживаемостью? Долго держится в воздухе?

Об этом знают только сами эксперты. Инесса не в курсе, что там с выживаемостью. Можно лишь догадываться — по долгим, внимательным взглядам бывших приятелей.

— Только кто-то из нас, — вмешивается Сиверец. — Кто что делал за последний час? Кто заходил в грузовой отсек? Кто касался контейнеров?

Взгляды, взгляды. Изучающие. Просчитывающие. Она сама невольно задумывается. Кто заносил контейнеры в грузовой отсек? Сам Алай… Но рядом тогда шел Альцев, который теперь, бледный и молчаливый, следит за перепалкой. Будто боится, чтобы подозрение не пало на него… И Сиверец нес пару штук… Память высветила картинку-вспышку: Ян и Сиверец склонились над контейнером, и черт их знает, что они там разглядывают и не приподнимают ли пленку, чтобы…

Чтобы что? Подсыпать зараженный порошочек? Инесса даже не знает, как выглядит этот вирусный материал. Что там? Пробирка с жидкостью? Частицы плоти? Куски волокон?

Ну да, клубки — хоть сейчас садись со спицами и вяжи самый огромный свитер на планете.

Не в пригоршне же вирус принесли. Хотя…

«Из наших заражены все», — прокручивает память фразу Яна. Зачем он это сказал?

А затем их глаза встречаются. Ее и Яна.

Он смотрит задумчиво и оценивающе.

И что-то трескается — в настроении ли, в восприятии или только в воображении…

Неважно.

Он подозревает в том числе и ее.

Нет, минуту.

Сейчас все подозревают всех.

И сама она не исключение. Всего несколько секунд назад она тоже задумывалась…

Но она — ничего — не — совершала!

Инесса резко отводит взгляд. Сердце почему-то колотится, как после прыжка с высоты.

Или падения.

— Давайте по очереди, — говорит тем временем Альцев. — Вирус живет в воздухе час. Воздушно-капельным путем не распространяется, так что подышать или кашлянуть в контейнер недостаточно. Если плюнуть — сработало бы, но я не видел, чтобы туда кто-то плевал. — Он рассказывает это Инессе и Варичу, остальные терпеливо ждут. — Я держал контейнеры. Внутрь не заглядывал, близко к открытым не подходил. Потом не заходил в грузовой отсек вообще. Кто-то возразит?

Все это похоже на оправдания. Инесса почти не слушает. Логика здесь не поможет. Если бы можно было вспомнить действия каждого поминутно и вычислить диверсанта, то никакой диверсии бы не было. Преступник подстраховался. Должен был подстраховаться. Иначе она ничего не смыслит в элементарных хитростях.

— Хорошо, — говорит Альцев, перебивая сам себя. — Да, я понимаю, что это бесполезно. Офицер Орафанн, будьте добры, спуститесь на поверхность. Мы возьмем пробы почвы из этих ям. Может, они что-то дадут.

Инесса встряхивается и подходит к пульту управления. Полукруглый отсек полнится бесцельными шагами и неловкими фразами. Не нужно оглядываться, чтобы знать: члены экспедиции избегают смотреть друг другу в глаза.

— Вернуться к Сарскому филиалу? Волокна тоже будете брать на исследование?

— Нет. Я боюсь тащить не застывшие волокна в транспортник. Лучше прислать кого-то, чтобы изучили их здесь, на месте. Кого-то, кого сегодня с нами не было.

— Если волокна не заткут Стоар, как Землю, пока этот святой доброволец явится, — хрипло, чужим голосом говорит Алай.

Они молчат до самого возвращения на Землю.

Набрать несколько пригоршней грунта в контейнеры — настолько легкая задача, что можно обойтись без слов.

Провести транспортник через знакомый до последнего изгиба струн пространственный карман — тоже.

Но все-таки Инесса с облегчением вливается в компанию нормальных людей. Тех, которые не напоминают самим себе пауков в банке и не подозревают друг друга в диверсиях.

Она отчитывается перед Петрушевским вместе с группой, а затем отправляется на смену. Пусть даже задача охраны сейчас — не только работать вместе с остальными, расчищая город для жизни, но и следить, не зреют ли новые бунты. Эта охота на ведьм — такая безобидная мелочь…

Она специально оттягивает момент, когда придется возвращаться домой.

А может, Ян уйдет хотя бы на время…

Но сейчас уйти на время — будет значить уйти навсегда.

Она заглядывает в комнату… и видит, что он здесь.

Сидит или полулежит прямо на полу, опираясь о сломанное кресло. Просто сидит, ничего не делая.

Черт. Она надеялась, что он будет хотя бы спать.

Ян вскакивает с пола. Все так же молча. Инесса не выдерживает:

— Ты меня ждал, что ли? Зачем?

— А почему нет? — буднично отвечает он и, не раздеваясь, падает на кровать. Действительно ждал, чудак. Если что-то срочное — мог бы и по переговорнику связаться.

— Изучили грунт?

— Еще нет. Готовимся запускать разрушение волокон. Если получится…

Ян рассказывает без обычного азарта и умолкает, не договорив. Точно ему скучно вести этот разговор, как и любой другой.

— Диверсанта вычислили?

— Как бы мы его вычислили?

— Ты подозревал меня.

Обида. Это просто обида. Вот почему было так странно с ней столкнуться. Инесса так давно обижалась, что успела забыть, каково это. И теперь обида выплескивается наружу — и на доли мгновения становится легче.

— А ты подозревала меня. Сейчас тоже подозреваешь, потому что настоящего диверсанта так и не поймали, — спокойно отзывается Ян.

— Нет, вряд ли. Кому-то должно было быть выгодно заразить то, что мы достали на Стоаре. Кому-то было нужно, чтобы экспедиция не вернулась, или вернулась ни с чем, или получила испорченный материал и окончательно угробила Землю, когда с этим испорченным материалом стали бы работать. Это же его вы используете, чтобы заставить вирус разрушать волокна? Вряд ли тебе это нужно. Иначе ты бы уже сто раз нашел способ помешать… еще после Катары.

— Вот именно. Логика, — коротко комментирует Ян.

— А ты ожидал безоговорочного доверия?

— А ты?

Они смотрят друг на друга в темноте. Луч фонаря опять освещает растрескавшийся угол.

— Ложись спать, — советует Ян. — Поговорим, когда найдется настоящий диверсант.

Конечно, лучше всего было бы поговорить сейчас. И не о подозрениях, а о том, кому и зачем это нужно — срывать исследования и запускать новые волны волокон. Но слова не идут.

Инесса отодвигается от Яна и засыпает.

Во сне по стенам тюрьмы снова хлещет ледяной дождь.